18/50

[Elizabeth Mar]

Название: Прощать своих врагов невероятно интересно
Фандом: Греческая мифология
Герои: Гера, Афродита, Афина, Парис
Тема: Всегда прощайте своих врагов - ничто не раздражает их сильнее.
Объём: 572 слова.
Тип: джен
Рейтинг: G

Сейчас Гера испытывала настоящую ненависть к Афродите. Она смотрела в сияющие глаза богини любви, трясясь от желания стереть улыбку с её лица. Эту мерзкую ухмылочку, направленную на счастливого Париса. Глупый ребёнок, посмевший сделать неправильное решение, тихо смеялся, благодаря Афродиту за подарок. Гера, несмотря на злость, понимала, что Парис скорее предпочтёт любовь, чем земли и оружие. Он слишком молод, чтобы понимать значимость подарков. Если проживёт до старости, в конечном счете, осознает, что принять предложение Геры намного лучше и полезнее. Но сейчас Парис благодарил богиню любви, склонившись в поклоне перед ней.

Гера видела, какую радость доставляет поведение Париса Афродите. Она любила купаться в лучах славы, особенно, когда рядом такой прекрасный юноша, чья улыбка смогла бы покорить любое девичье сердце. Он выглядел как Адонис или же, как Аполлон. Длинные золотистые волосы и большие карие глаза делали Париса похожим на бога. Солнечного бога, который привлекал внимания окружающих.

Афродита краснела, а её звонкий голос запинался, когда она благодарила Париса. Её голубые глаза наполнились слезами счастье сразу же, как юноша поцеловал руку богине. Она засмеялась, давая обнять себя. Непозволительная роскошь для обычного человека, но, похоже, Афродита забыла о своём запрете на объятья.

— Хватит! — Афина закричала, больше не имея сил наблюдать за происходящим. Её чёрные волосы развивал ветер, а руки богиня войны сжала в кулаки. — Прекрати показывать своё превосходство, Афродита.

Афина умела сдерживать свои настоящие чувства. Можно даже сказать, что она никогда не показывала то, что испытывает в определённые мгновения. На лице богини войны нельзя увидеть разочарования или ненависти, она их умело прячет. Вот только сейчас Афина кипела праведным гневом, готовая придти Гере на помощь, если та всё же решится бросить вызов Афродите. Но только верховная богиня ничего не сделает. Она не доставит победителю такой радости.

— Парис выбрал меня, — Афродита улыбнулась. — Смирись. Гера уже признала своё поражение.

Верховная богиня не смогла сдержать улыбки. То, что она промолчала, не значит абсолютно ничего, но Афродите ведь не объяснишь. Гера тихо вздохнула и вместо того, чтобы возразить лишь снисходительно рассмеялась. Однажды Зевс сказал: «Нужно всегда прощать своих врагов – ничто не раздражает их сильнее». Отец богов прощать не умел, впрочем, как и его жена, но желание позлить Афродиту сильнее прежних поступков Геры.

Она развернулась, игнорируя крики Афины. Нечего радовать Афродиту ещё сильнее. Богиня и так улыбается постоянно, выражая своё превосходство. Считает, что любовь важнее земель и оружия, но как же она заблуждается. Любовь делает слабым, забирает последние остатки гордости, а после разбивается о скалы, навечно исчезая в морских пучинах. Парис ещё не понял этого, но рано или поздно до него дойдёт. Только Гера больше не протянет руку помощи человеку, посчитавшему её ненужной.

— Просто уйдёшь? — богиня любви остановила Геру. — Не скажешь мне ни слова?
— А что ты хочешь услышать? — Гера обернулась на мгновение. — Я прощаю глупость Париса. Он так юн и не понимает важности моего подарка. Когда этот юноша останется совсем один, с разбитым сердцем и без дома, я навещу его. Посмотрю на то, как он будет ненавидеть тебя, Афродита.

Парис проклянёт день, когда принял дар из рук Афродиты. Он падёт на колени и будет молить о помощи, но никто не придёт спасти человека. Богиня любви слишком непостоянно. Юноша надоест ей, а значит, пропадёт желание защищать его. Тогда-то он вспомнит о подарке Геры и Афины.

Лучшее, что могло случиться с Герой в этот день стало выражением лица Афродиты. Она закричала, бросаясь в сторону Верховной богини, но не успела. Гера исчезла внезапно, а её смех ещё долго звучал в воздухе.

Всё же Зевс оказался прав — прощать своих врагов невероятно интересно.

@темы: .V.3 Цитаты, #fandom: Греческая мифология, Греческая мифология: фандом в целом.(табл.50)

---

15/100

[Горбач]

Название: Come back to me.
Фандом: One piece
Герои:Киллер. Хоукинс/Кид и Кид/Ло упоминаются
Тема: II-3, рыцарь в белых доспехах
Объём: 629 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: На моей коже остаётся запах возмущения.(с) О смерти Кида и её последствиях
Авторские примечания: Carina Round – For Everything a Reason
Эта песня просто меня гипнотизирует. И на неё, как на плацебо, я, кажется, могу писать вечно.
Единого стиля у драббла нет, я осознаю. И даже понимаю, что ПОВ тут весьма коряв, потому что кто его знает, как там должен думать Кира, но мне вот так кажется.
Лексика, как всегда.

После смерти уходят в объятия белых рек,
В обветшалые капища, полные трын-травы.
(с) riweth

Прочитать

Все лирики в один голос твердят, что отношения строится на доверии. А у нас никогда так не было. У нас всегда всё строилось на силе. Всё.
С самого того момента, когда мы только впервые пересеклись глазами, внутри что-то шелохнулось, поднялось ураганом. Так всегда бывает, когда встречаешься с кем-то сильным. Из него так и прёт эта сила, почти ощутимыми волнами, и глаза дикие, бешеные стреляют опасностью и страстью. В груди заворачивается шторм собственного духа - нельзя ведь не ответить на такие нападки! Всего лишь провокация, с одной стороны, а с другой - первая симпатия. Начало всего.
Вначале не было слова, воды и темноты. Вначале был хаос. Всё сущее страдало, умирало и возрождалось. Чтобы снова страдать и умереть. Так по сей день. Весь жизненный цикл складывается во вполне простые страдания. Но каждая новая боль, что сильнее предыдущей, закаляет, формирует, высекает формы. И поэтому мы становимся сильными.
Каждый, кто принял свой дух, невероятно силён.
Ты был самым самым сильным. Твои чёртовы бесконечные любовники все как один твердили: мужчина-огонь! И мать их, были правы.
Вся суть мира в конце. Твой этот фокусник-прорицатель так говорит: вся суть в смерти. Ничто другое так не важно. Но с другой стороны, смерть - это всего лишь смерть. Ему, конечно, виднее, ему помогают карты и какая-то там магия, но я... Немного сомневался.
Когда только тебя не стало, это было странно и сбило с толку. Глаза не горели, и это было страннее всего. Уже не веяло силой и жаром. Грудь вспорота, и сердце в ней не отстукивало в привычном учащённом ритме - было холодным и неподвижным. Мёртвым.
Я много раз видел смерть сердец, мне не привыкать. Я много раз видел смерть людей. Но никогда так.
Я никогда не видел смерть духа. Потому, наверное, что все люди, убитые мной, были жалкими слабаками и никогда так не пылали, как ты. Не вели за собой одним взглядом. Не заставляли верить насильно. Не способны были пробудить те ураганы эмоций, растущие в чувства сверх человеческих: привязанности, преданности, слепой веры и любви, наверное.
Чувства сверх были твоей стихией. Потому что ты не умел иначе. И всегда так действовал - как чувствовал. Жил этим и за это умер.
Всё это похоже на конец какой-то дурацкой сказки, которые в мирных городах, деревнях, островах, везде матери рассказывают будущим героям. Таким писаным, одетым с иголочки, щёголям. С мягким нравом и светлым духом. Типичные рыцари в белых доспехах и на лихом коне. Которые призваны убивать драконов, ловить преступников и очищать мир ото зла. От нас, то бишь. Я слышу, как заботливый голос какой-нибудь из таких шлюшек говорит: "...и злой король умер. И добро восторжествовало. Рыцарь с принцессой поженились, и они жили долго и счастливо." И нарожали тучу детишек, таких же светлых и тупых, как они сами. По законам мира разве должно быть так? Разве не мы, воплощённое зло, должны выигрывать?
Король мёртв.
Благо, из принцесс у тебя только Трафальгар, и значит, никакой рыцарь не придёт к нам свататься. Мы бы уничтожили каждого. Разорвали кожу в клочья и вытащили внутренности наружу. Ждали бы, пока они остынут и ссохнуться. Это было бы хуже, чем то, что случилось с тобой. Но главное, доказывало бы, что они, мать их, слабее.
Ведь всё строится на силе. Она лежит в основе и держит всё, всё начинается с неё и ей же заканчивается.
Пока ты силён, ты борешься, побеждаешь и живёшь. Пока ты силён, ты король жизни.
Ну, уже не ты, конечно. Сейчас всё, как в тех наших шутках. Думаю, ты там с морского дна посмеёшься.
Нынче я Капитан. И звучит смешно до уссачки.
Капитан пиратов Кида, Киллер.
Новый король нашей пиратской жизни. Не волнуйся. Я обо всём позабочусь. Ну, как всегда. Я же твой старпом и всё такое. Положись на меня и пиздуй уже в мир иной.
Мужчина-огонь, твоё пламя не потухнет, в общем, ещё долго. Ровно до тех пор, пока нас будут вести те ураганы.

I saw you leaving
i saw the light go out

(Я видел, как ты уходишь.
Я видел, как уходит свет.)

@темы: .II.3 Фэнтези, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)

---

14/100

[Горбач]

Название: Тайны.
Фандом: One piece
Герои: Хоукинс/Кид
Тема: III-5, океан
Объём: 1023 слова
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Саммари: Много философии и признание в любви с:
Авторские примечания:Руки не могут лгать, писанный давно, но всё ещё актуальный. Снова плацебо и пост блю.

It’s in the water, baby, it’s between you and me
(с)

Читать

Базиль обычно разгадывал суть вещей сходу. Ему достаточно было только посмотреть на какой-то предмет, чтобы понять его абсолютно и тут же потерять интерес. Так случалось в большинстве случаев, но большинство - это только большинство. Чем больше посредственности, тем приятнее исключительность. В некотором Базиль видел так же что-то чёткое, что невозможно было не заметить такому чуткому человеку, как он, но он видел ещё и то, что это не всё. Предмет, явление, чувство, человек - они не ограничиваются этой яркой отличительной чертой. Некоторые вещи, которые наблюдал Хоукинс, были подобны океану. Всё ясно до поры до времени - прозрачная вода, населённая дюжиной хищников, что пожирают друг друга. Но чуть дальше - и уже ничего не видно. Только необъятная темнота, тайны, которые не дано разгадать, красота, которую не дано увидеть.
Базиль почти никогда не напрашивался, чтобы увидеть то, что скрыто, но если предоставлялась возможность, никогда не отказывался. Он говорил себе: это судьба. И это, наверное, действительно было так. Когда что-то ложится тебе в руки, ты должен ощупать его и изучить, и понять, познать абсолютно. Пусть не с первого взгляда, пусть не с первого касания. Когда завеса тайны уже приоткрыта, ты просто обязан разгадать всё и добраться до истины. До самого дна.

Кид считал Базиля тем, кто видит истину. Не какую-то там единичную, а абсолютную истину мира. Будто бы Хоукинс мог видеть пути самого мироздания. Хоукинс мог. Но не полностью. Самый глубокий из океанов, в которых он тонул.
Кид постоянно спрашивал его, когда они оставались наедине: "Эй, Базиль, что ты там видишь?" Базилю никогда не нужно было уточнение или подтверждение. Он всегда знал, о чём Кид его спрашивает. Его желания всегда были явными и пестрили перед глазами. Всё в Киде видно было так очевидно, как если бы душа его лежала у Хоукинса на ладони. А может, ещё понятнее. Но все эти желания всегда были сиюминутными и переменчивыми. Вся опасность Юстасса Кида и вся привлекательность для Хоукинса была в его переменчивости. Кид был просто воплощением шторма. А в беспокойном океане, как известно, многого не узнаешь - только нрав и опасность. Так и они очевидны до крайности: кто, знавший Юстасса Кида, не мог бы сказать о нём "взбалмошный и опасный"?

Кид приходил к Базилю и садился к нему на кровать, смотрел ему в глаза, заставляя отвлечься от карт, трогал руки, гладил пальцы. Он всегда был необычно податливым с Хоукинсом, с самого того момента, как почувствовал к нему уважение, с тех пор, как узнал малую степень опасности Базиля Хоукинса. Хоукинсу это нравилось, и он никогда этого не скрывал. А кому бы не понравился восхищённый трепет Юстасса Кида!
Хоукинс вёл подушечками пальцев по ладоням Юстасса, проходя по путям жилок и вен, прислушивался, хмыкал и смотрел бесконечно Киду в глаза. Это их особенное удовольствие. Кид ищет огонёк когда-то мелькнувшей опасности и баснословной силы, Хоукинс просто любуется дикими глазами, странно сочетаемыми с грубой кожей и безукоризненно спокойным сердцем. Хоукинс чувствует пульсацию под своими пальцами и угадывает желания. Проверенным способом. Ведь руки не могут лгать. Только не ему. Кид знает это, с готовностью подставляет ладонь и ждёт, когда его прихоть исполнят. В нём ещё живёт сердце юноши, и оно резко скачет от состояния взрослого ответственного человека к мальчику, который хочет, чтобы его баловали. Базиль уже давно перешёл этот порог, и потому в моменты, когда детская сущность захватывала Кида, разница в возрасте чувствовалась очень ярко. Ярче, чем вопросы, зреющие в голове Кида. Бесконечные вопросы, как бесконечные волны. Поднимутся на несколько метров над водой, разгонятся, достигнут пика и разобьются, не оставив от себя следа, перерождаясь в новые. Что ни говори, а в этом была своя привлекательность.

Юстасс смотрит на Базиля выжидающими глазами, лежит на боку и желает, желает, желает знать все ответы. Хоукинс сам не понимает до конца, почему почти каждый раз отвечает на них, но так и делает. Может, из природного любопытства, которое, как и Кидом, часто им движет и заставляет переступать черты тайн очень часто. Может, просто из желания узнать что-нибудь новое. Может, для того, чтобы Кид не лез с чем-нибудь другим, менее приятным. Причин уйма, но Базиль не думает о них, а только ловит вопросы.
Тук-тук, - отдаётся размеренный стук сердца, - тук-тук.
- Так чего ты хочешь? - говорит Хоукинс, и Кид усмехается.
- Разве ты не знаешь сам? - Базиль по-своему до неприличия спокоен, поправляет волосы, сползающие на лицо, ведёт от ладоней по пальцам, проникает меж ними, ощупывает костяшки.
- Я вижу только твои намерения. И ты, конечно, хочешь поговорить, но о чём? Сегодня твои биоритмы, как в дни очень удачного секса, - ты доволен безмерно и зациклен на себе больше, чем нужно. Но я также знаю, что ты не трахался последние пару дней точно. Тогда что? Тебя интересует что-то о тебе же?
- Не устаю поражаться тебе... Давай, расскажи мне что-нибудь обо мне? Что-нибудь приятное...
Кид заливается смехом, наслаждается собой. Хоукинс смотрит на него скептически и тоже наслаждается. Едва ли встретишь ведь человека, столь же зацикленного на себе, как и ты сам...
- Я вовсе не хочу угождать твоему эго, - пожимает Хоукинс плечами и вновь поправляет волосы. Кид смотрит на него заворожённо. Он страсть как любит волосы Базиля.
- Ну тогда скажи мне, что сам думаешь обо мне? Что чувствуешь?
Вопрос без подвоха. Подтекст мог бы быть в другой момент, а сейчас это просто откровение в ответ на откровение. Кид предлагает, и Хоукинс это понимает, раскрыть какую-нибудь вопиющую и интересную тайну о себе. Он готов вытащить что-то из самой глубины своей души, обнажить, поделиться и больше не забирать. Ведь откровения так и даются людям - без возврата. Это как сделка с морским дьяволом. Вопрос в том, пересилит любопытство или нет. Но терять особенно нечего, и Базиль, как никто, умеет облачать слова в красивые фразы, умеет преподнести. А ощущения внутри у Хоукинса болезненные и тянущие, приятные и давящие. Сомнения всегда такие. Это правда как ринуться в солёную воду с головой. И вот она уже окутывает тело приятным покровом, обнимает, ласкает, закрывает ото всяких земных радостей и горестей. И вот ты уже теряешь силы собственные, силы фрукта, немного достоинства, много возможностей...
- Оу, - говорит Хоукинс и улыбается самыми уголками губ. Он просто не может удержаться. Вода на редкость приятна, и он уже изучил все светлые воды, всех поверхностных хищников. Он уже здесь, а значит, терять нечего. Он говорит. - Я тону...

@темы: .III.5 География, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)

---

17/50

[Elizabeth Mar]

Название: Без названия
Фандом: Греческая мифология
Герои: Психея, Эрот
Тема: Белый
Объём: 625 слов.
Тип: гет
Рейтинг: G

Психея не любила себя, особенно, когда глядела в водную гладь на своё отражение. Она имела прекрасные светлые волосы, заботливо заплетённые в тугую косу служанкой, большие голубые глаза, цвет, которых напоминал небо. Пухлые алые губы и обворожительную улыбку. Даже, когда Психея плакала, её слёзы кристалликами стекали по матовой коже, падая на белоснежное платье. Люди громко кричали, наслаждаясь красотой младшей дочери царя, а она закрывала лицо руками, надрывно крича. Никто не понимал, как больно молодой девушки слышать лесть и получать искренние комплименты. Она улыбалась всем, но в душе прятала свою печаль, не желая показаться слабой.

Девушке хотелось выглядеть обычно. Иметь блеклые волосы, тонкие губы и глаза чёрного цвета. Иногда, глядя на служанку, она завидовала её нормальности. Эта женщина давно вышла из детского возраста, на её лице появились морщины, но для Психеи она была самым прекрасным человеком. И пока сёстры наговаривали на стареющую служанку, Психея улыбалась ей, в который раз признавая её красоту. У других, женщина вызывала отвращение, а для неё считалась эталоном божественности.

Слушая сказания о том, что Психея прекраснее самой Афродиты, девушка не могла взять в толк, кто решился на такие заявления. Богиня любви являлась лучшей и никто не смел опровергать её красоту. Особенно, когда на место Афродиты ставили смертную. Психее было страшно представить, как отреагирует богиня на сплетни, разлетевшиеся по миру в мгновение ока. Перед сном, смотря в открытое окно, Психея любовалась тёмно-синим небом. В своём воображении она видела золотой Олимп и богов, восседающих на тронах в своих храмах. Каждый раз перед Психеей мелькал придуманный образ Афродиты. И всегда она видела на её лице злость.

Когда отец сообщил младшей дочери о её скорой свадьбе, она не могла поверить, что он так просто расстаётся с той, кому клялся оставаться рядом до самого конца. Психея не кричала, пытаясь наставить царя на верный путь, она, сгорбившись, слушала его слова о женихе.

— Он не обидит тебя, дочь, — уверял царь, гладя девушку по светлым волосам. — Обещаю тебе, Психея.

Она знала, что отец не может изменить решения оракула, но боялась того момента, когда встретится с будущим мужем. Её волнения исчезли в день, когда старшая сестра с задорной улыбкой произнесла:

— Поговаривают, что жених твой ужасное чудовище.

Психея осознала для чего оракул решил её судьбу таким способом. По ночам она молилась Мойрам о человеке, который окажется настолько уродливым, что никто не посмеет подойти к девушке, чтобы воспеть о её красоте. Мойры услышали молитвы Психеи, подарив чудовище ей в мужья. В последний день пребывания в замке, девушка каждую минуту благодарила сестёр, желая им всего самого хорошего. Ночью, глядя на воображаемый Олимп, она улыбалась. Впервые девушка не увидела лицо богини любви.

Её жизнь оказалось не такой, какой себе представляла Психея. Она не видела собственного мужа, находясь в прекрасном замке совершенно одна. Девушка знала, что каждую ночь он навещает её, тем самым исполняя свои брачные обязательства, но никогда она не видела его лица. Чудовище, которое славилось своей ущербностью, не показывалось на глаза прекрасной Психеи.

Она не желала принимать слова сёстёр, когда те свято уверяли её в ужасных помыслах своего мужа. Девушка попробовала бы разобраться во всём сама, но ребёнок, растущий в её животе, не давал времени на поиск ответа. Беря в руки острый меч, Психея чувствовала, как пальцы немеют, а сердце неистово стучит в груди. Она не хотела его убивать, но боялась за здоровье своего ребёнка.

Увидев настоящее лицо супруга, Психея не сдержала громкого вздоха. Его волосы были намного светлее её собственных, лицо намного мягче и красивее, а тело будто создано скульптором. Воск от горячей свечи упал на гладкую кожу, и муж распахнул свои голубые глаза. Психея утонула в его взгляде.

Она никогда не любила себя из-за природной красоты, но увидев впервые Эрота на смятых простынях, Психея осознала, что её красота стремительно блекнет. Наверное, именно поэтому девушка не собиралась отпускать Эрота от себя ни на шаг. Тогда она поклялась, что бог любви пробудет с Психеей вечность.

@темы: .IV.1 Цвета, #fandom: Греческая мифология, Греческая мифология: фандом в целом.(табл.50)

---

16/50

[Elizabeth Mar]

Название: Настоящая красота
Фандом: Греческая мифология
Герои: Фетида, Афродита, Гефест
Тема: Красота есть во всём, но не всякий её видит.
Объём: 667 слов.
Тип: джен
Рейтинг: G

В Фетиде нет ненависти к богине любви. Она просто не принимает Афродиту, но относится к ней как ко всем. Неважно, что Афродита всегда смотрит с упрёком, с дерзким оскалом на алых губах и громким смешком. Фетиде и не такое приходилось сносить в прошлом. Необоснованные нападки ещё одной богини она вытерпит. Обернётся, снисходительно смотря на Афродиту, и заметит в её взгляде безнадёжность. Да, это неправильно, но в Фетиде намного больше любви, чем в светловолосой богине. Такого не должно было случиться, но это истина. Одна единственная, которая живёт собственной жизнью. Фетиде приходилось слышать сплетни о себе и богине любви. Иногда ей становилось жаль Афродиту. Она молодая, красивая девушка ставится ниже, чем стареющая день за днём морская нимфа. Наверное, для богини, которая привыкла видеть себя на первом месте осознавать правду болезненно.

- Не надо так на меня смотреть, - пухлые губы исказит ухмылка. Она выдавливает её сквозь силу, сдерживая холодные слёзы. – Я не такая уж и жалкая.
- Я никогда не говорила о тебе так, - нимфа не будет улыбаться, не желая ещё сильнее унизить богиню. Она лишь покачает головой, отворачиваясь.
- Не делай вид, что тебе всё равно. Ладно?

Фетида знает причину, почему Афродита так недолюбливает её. Дело не в сплетнях, разносящихся по Олимпу. Просто богиня любви не понимает, как обычная нимфа смогла полюбить того, кого не полюбила она. А Афродита ведь действительно пыталась. Закрывала глаза на собственной свадебной церемонии, не открывала их во время первой брачной ночи. Она давно решила для себя, что муж не достоин её.

Фетида не разделяла мнения богини. Не видела она в дружелюбном Гефесте чудовище. Проведя с ним столько времени вместе, нимфа осознала одну простую истину. Красота есть во всём, но не всякий способен увидеть её. И если Фетида видит под безобразной маской Гефеста невероятную красоту, Афродита не может рассмотреть её.

Нельзя отыскать что-то хорошее, если закрываешь глаза при каждом его приходе. Богиня любви ни разу не замечала печальных карих глаз униженного бога, лишённую эмоций улыбку и не слышала его тихого вздоха. Нет, она не закрывала уши, просто не воспринимала даже грубый голос собственного мужа.

Гефест нуждался в поддержке, и Фетида всегда дарила её абсолютно бесплатно. Она распахивала объятья, принимая в них взрослого мужчину, который не плакал, но его боль нимфа чувствовала как свою собственную. Она знала, что бог давно отчаялся понравиться жене. Он принял разговоры о своём безобразии и признал это. Но Фетида никогда не согласится с лживыми сплетнями.

Бог огня, ставший ей сыном много лет назад, может и не отличался красотой Адониса, но он имел особенность, которая меняла мнение о нём. У него прекрасные тёмные волосы, большие карие глаза и гладкая кожа. Совсем как у ребёнка, которого Фетида помнит всегда. Единственный недостаток – хромота, но морская нимфа не считала это чем-то страшным. Она знала, что её сын самый прекрасный на свете.

- Я не делаю, Афродита, - Фетида мягко улыбнулась, переводя взгляд на Гефеста. Он был так красив, стоя в одиночестве. – Ты не в силах увидеть то, что вижу я.

Нимфа не старалась унизить богиню любви. Она лишь признавала правду. Афродита ослепла ещё в самом начале своей супружеской жизни. Закрыв глаза, она пропустила яркий свет, исходящий от бога огня. Больше он не загорится так ярко, ведь потерял веру в любовь жены.

- Мой сын красив по-своему, а ты сейчас ужасно безобразна, - Фетида не умела сдерживать себя, но на этот раз даже не пыталась. – Тебе недостаёт любви.

Это самое сильное оскорбление сказанное богине. Она та, кто должна дарить любовь не имеет её в своём сердце.

Фетида не просит распахнуть глаза, вглядываясь в лицо Гефеста. Афродита всё равно не послушает. Нимфа лишь улыбнётся напоследок, кивнёт Зевсу и направится к сыну, ловля на себе презрительные взгляды. Она знает, что бога огня никто не любит, но её это ничуть не сдерживает. Фетида не богиня, она обычная морская нимфа и законы Олимпа на неё не распространяются.

- Красота есть во всём, но не всякий её видит, - произнесёт нимфа едва слышно.

Она распахнёт свои объятия в который раз, обнимая Гефеста. Фетида никогда не пожалеет о том, что приютила этого ребёнка у себя. Он наполнил её жизнь смыслом.

@темы: .V.3 Цитаты, #fandom: Греческая мифология, Греческая мифология: фандом в целом.(табл.50)

---

[Fausthaus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

21/30, Sanctuary, фандом в целом

[Восьмая дочь]

Название: Изменчивое и неизменное
Фандом: Sanctuary
Герои: Хелен Магнус, Джон Друитт, Никола Тесла, эпизодически Уилл Циммерман, Генри Фосс, Эбби Корриган и Элеанор
Тема: Убийца
Объём: 4437 слов
Тип: гет и слэш
Рейтинг: PG
Саммари: В городе снова объявился убийца. Хелен подозревает Джона, но, что, если он не имеет к этому отношения?
Авторские примечания: С Днём Рождения коллегу по ОТ3 Tykki!


С самого утра Хелен не покидало неприятное чувство. Десятки, сотни и тысячи лет люди интересовались, существует ли интуиция. Извечный вопрос: был ли сон Кульпурнии пророческим или стал таким после смерти ее мужа? Хелен не стремилась найти ответ на него. Но она знала, что ее собственные предчувствия редко обманывают. Происходило что-то неладное, словно ударившая поблизости молния. Следовало ждать грома. Во время грозы долгая пауза была хорошим знаком – она означала, что центр бури далеко, но в остальных ситуациях затягивающаяся неизвестность действовала на нервы.
Оттого Хелен была в какой-то мере даже рада тому, что Генри, вошедший в ее кабинет, был мрачен, словно бы ему сообщили, что Комик-Кон отменяется.
— Решил, что нужно сообщить, – сказал он и подал Хелен планшет с открытой страницей местной новостной службы.
Там вспоминался эпизод более, чем пятилетней давности, тогдашнее убийство так и не было раскрыто... хотя и Хелен знала, кто был его виновником. И современный, но очень похожий случай.
— Ошибки нет? – спросила она у Генри.
— Проститутка с ножевыми ранениями? – ответил тот вопросом на вопрос. – В прочих источниках сказано так же. Я ничего не имею ввиду...
— Я все понимаю, – кивнула Хелен, – спасибо.
Можно считать, что она услышала грохот. И он оказался достаточно близко, чтоб начать волноваться.
Уилл пришел к ней чуть позже, к этому моменту Хелен уже успела сделать звонок нужному человеку. Пять лет назад она бы сама могла поехать в морг, но не сейчас, когда на ее внезапное воскрешение обратит внимание слишком много людей.
Пусть и так довольно многие знали о новом Убежище, но Хелен предпочитала, чтоб информация об остальном поднялась на поверхность позже.
— Ты что-то хочешь мне сказать? – спросила она у Уилла, который замер посреди ее кабинета.
— Я считаю, что вы с Генри зря паникуете, – ответил он.
— Правда?
— Друитт мертв, Магнус, – сказал Уилл с интонацией шаблонного "терпеливого психолога", – я знаю, что ты, в глубине души, не хочешь в это верить... ведь он пожертвовал собой, а это...
— А ты не думал, – перебила его Хелен, – что потом, после того как кто-то пожертвовал собой ради них, люди еще и не возвращаются назад во времени и не видят пожертвовавшего живым.
— Но это не отмечет того факта, что...
На столе зазвонил телефон, Уилл всплеснул руками и буквально свалился в кресло. Хелен подумала, что нужно будет сделать ему замечание на этот счет: мебель в кабинете была частично новой, сделанной под заказ, а частично привезенной из старого особняка Магнусов в Англии. Было бы жаль лишиться чего-то из-за расхлябанности сотрудников.
— Начнем с того, – раздался в трубке недовольный голос, – что о том, что ты жива я узнаю, когда ты оставляешь мне сообщение на голосовой почте. Ничего себе привет с того света, Хелен.
— Извини, Элеанор, – ответила Хелен, даже не пытаясь придать голосу виноватые интонации, – была занята.
— О, да... я думаю. Из-за тебя все на ушах стояли, даже до нас докатилось. Но разве нельзя было хоть, я не знаю, открытку отправить?
— Так, что с трупом? – спросила Хелен.
— Нет... она спрашивает, что с трупом, – голос Элеанор не походил на голос раздраженного человека, она, скорее, возмущалась по инерции, – Хелен, это все оттого, что я сказала тебе, что счастлива в браке?
— Кстати, – спохватилась Хелен, – как дети?
— Прекрасно, – ответила Элеанор весело, – младший дракончик все такой же, жду, когда замучает очередную няньку, средний всерьез увлекся химией, боюсь, взорвет нам весь дом, а старшая... ну, ты сама знаешь, чем интересуются девочки ее возраста.
Хелен цокнула языком.
— Это было грубо.
— Увы, у меня нет настроения на изящные удары. Как и у нашего убийцы, кстати. Во всех случаях раны рванные, грубые, словно он торопился.
— Случаях? – переспросила Хелен. – Во множественном числе?
— Да. Официально сообщили только об одном убийстве, чтоб не поднимать паники. Ты же знаешь СМИ: моментально крик о новом серийном убийце, и так уже раскопали то дело.
— Контингент тот же? – уточнила Хелен.
— Схватываешь на лету. В общем, остальное я тебя выслала. До связи и позвони мне, когда сможешь выходить из своего склепа и видеть простых людей. Хотелось бы поболтать за чашкой кофе.
— Очень грубо, Элеанор.
Она хмыкнула и отключилась.
Уилл внимательно слушал весь разговор и, когда он закончился, вопросительно поднял брови.
— Дай угадаю, – сказал он, – очередное твое выдающееся знакомство в кризисной ситуации?
— Нет, – пожала плечами Хелен, – все на самом деле банально. Мы познакомились на родительском собрании в школе Эшли. Среди всех родителей Элеанор была самой здравомыслящей, а потом я узнала, что она работает судмедэкспертом.
— Стоп-стоп... у нас в участке была Элеанор...
Уилл поджал губы и покачал головой.
— Я удивляюсь тому, как часто ты оказывалась замешана в мою жизнь.
— Не только твою, – утешила его Хелен, – была еще одна девушка о которой пока не сообщили широкой общественности.
— Еще одна проститутка... – протянул Уилл.
— Без ярлыков, – подняла руку Хелен, – к тому же, если мы думаем об одном и том же человеке, то он может легко переключиться на абсолютно любых женщин. И не только женщин. Вспомни, что случилось, когда мы узнали про элементаля.
— Да, – сказал Уилл, – но ты уверена, что это Друитт?
— Нет, – Хелен поднялась и вышла из-за стола, – но стоит готовиться к худшему.
— Будто очередной убийца – это недостаточно плохо, – сказал Уилл.
— Но тогда это не наше дело, – пожала плечами Хелен.

Она собиралась изобразить на ближайшие пару часов, что это и не ее проблема тоже. Столик у Альфредо был заказан именно на сегодня и предчувствий по поводу того, с кем она собиралась ужинать, у Хелен не было. Ну, исключая обычный набор.
Никола Тесла выглядел как обычно, хотя в его радостности и был какой-то изъян, природу которого Хелен не могла понять. По крайней мере, пока.
— Ты выглядишь напряженной, – сказал Никола, когда они закончили с обычной процедурой приветствия и прошли в отдельную кабинку, где находился их столик.
Стоило большого труда не откинуться на спинку удобного стула, как это делал Уилл.
— Тебе бы стоило привыкнуть, – сказала Хелен, аккуратно садясь на свое место.
Она не собиралась рассказывать об убийствах, к тому же, если Никола не втянулся в очередной проект с головой, он и так знает.
— Ты представляешь, какие страдания доставляет мне твой вид? – спросил Никола.
Он поднялся и переместился за спину Хелен, в нормальном темпе, без вампирской супер-скорости. Это было разумно, так как со всех точек зрения: и того, что кто-то может увидеть и реакции Хелен, это могло быть опасно и воспринято как угроза.
— Не надо, – сказала она, когда почувствовала, что Никола положил ладони ей на плечи, – у тебя получается через раз, а у меня потом болит шея.
— Ты сама себя в этом убеждаешь, – ответил Никола, разминая ей плечи. – И ты должна мне за ложь.
— За какую ложь? – переспросила Хелен.
Она отклонилась вперед и передернула плечами, чтоб дать понять Николе, что "нет" сейчас все-таки и означает: "нет".
— Мы много лет работали вместе, – тот убрал руки, но остался стоять за спиной, – а ты не говорила мне ничего о путешествиях во времени.
Никола наклонился к ее уху и прошептал:
— Это были очень напряженные годы. Горячие и полные невысказанного желания.
Хелен повернулась к нему и насмешливо ответила:
— С твоей стороны оно было высказанным. Несколько раз на дню.
Ответом ей было хмыканье и Никола вернулся на свое место, напротив Хелен.
— Представь мое удивление, – сказал он, – когда я приехал спасать тебя, а оказалось, что ты ведешь себя так, будто ничего и не было.
— Ты приехал не спасать меня, – не могла не поправить Хелен, – а требовать стать твоей королевой в новой вампирской империи.
— Не придирайся к словам, Хелен и не пытайся воззвать к моей совести!
— Ее все равно нет.
Никола изобразил на лице весь спектр страданий после этой фразы, но Хелен была привычной к такого рода вещам и проигнорировала его, ответив дежурной, мягкой улыбкой.
Им принесли заказ и какое-то время, пока Никола придирчиво рассматривал принесенную бутылку, а потом наливал себе вино, было тихо.
— Это не Джон, – сказал он абсолютно ни к месту в беседе. – Он не убивал в последнее время.
— Забавно, что ты первый об этом заговорил, – отметила Хелен.
— Я знаю, потому что вижу его почти постоянно.
Хелен заставила себя спокойно выдохнуть и выпустить из рук нож и вилку. Не самое лучшее время Никола выбрал для откровений. Стоило, хотя бы, подождать, пока унесут столовые приборы.
— И когда ты собирался сообщить мне? – спросила Хелен.
— Сообщаю сейчас. Джонни, видишь ли, выжил в том взрыве.
— Как?
Никола развел руками.
— Ты у меня спрашиваешь? Он не знает или делает вид, что не знает.
— И как давно?
Никола пригубил вина и молча пожал плечами.
— Как давно ты знаешь, что он жив? – холодно спросила Хелен.
— Пойми, тогда ты была очень занята, не говоря о том, что мы не общались, если не считать тот эпизод с другим измерением...
— Никола!
— Они приполз ко мне через неделю после предполагаемой смерти!
Хелен со звяканьем положила нож с вилкой на стол и подняла руки на безопасное от них расстояние.
— И ты еще меня в чем-то обвиняешь.
— Секреты делают жизнь интереснее... – начал Никола.
— А так же сокращают, – перебила Хелен, – очень сильно.
— Да, – протянул Никола, – действительно, нехорошо как-то получилось.
У Хелен было, что ему ответить, но она решила вежливо промолчать на этот счет, потому что не была уверена, что может ограничиться только словами. А ссориться с Альфредо или портить статус его прекрасного заведения не хотелось. Что неизбежно, если начать избивать Николу прямо сейчас.
— Я хочу его увидеть, – сказала Хелен.
— Я и не сомневался. Потому и говорю: убийца не Джонни.
— Так мило, что ты его выгораживаешь. Смотрю, вы подружились.
Никола кашлянул.
— Мы много общаемся после того, как я перестал работать на правительство.
— Жалуетесь друг другу на то, как все вокруг не понимают вас? Вот уж воистину, духовное родство.
Возмущение на лице Николы стоило всего сарказма на планете.
— С завтрашнего дня, – сказал он, – в любое время. В последнее время у Джонни фобия на телепортацию и ему еще нужно приехать в город.
— Фобия... о, это так удобно.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, – вздохнул Никола.
— Давай допустим, просто допустим, что своего неудавшегося жениха я знаю чуть лучше, чем ты.

День был испорчен целиком и полностью. Когда Хелен вернулась в Убежище, Генри сообщил об очередном убийстве. Полиция держала бы информацию закрытой и дальше, но человек, обнаруживший тело, сначала отснял видео и выложил его на Youtube, а только потом позвонил им и скрывать что-то было поздно.
— Благословен будь интернет, – сказал Уилл присутствовавший при разговоре. – Но ведь жертва – мужчина. Значит, не наш убийца?
— Раны похожи, – ответила Хелен.
— Лично я не могу ничего рассмотреть при таком качестве, – сказал Уилл, – Генри, а можно его улучшить?
— И какой абра-кадаброй я это сделаю?
— Да, глупы...
— Очень глупый, – рявкнул Генри, – идиотский, это только в кино все могут увеличить качество отдельных фрагментов и повернуть их, рассмотреть. А, прости, здесь будут только долбанные пиксели! Потому что долбанная камера на телефоне снимает в долбанном...
— Я понял-понял...
Они ушли, переругиваясь и Хелен даже не попробовала успокоить Генри. Чем ближе была дата родов Эрики – тем более нервным он становился. Тем более, что Уиллу не мешало иногда получить резкий отпор не только от Хелен.
Элеанор позвонила спустя какое-то время.
— Я смотрю на труп, – сказала она, – думаю, ты в курсе.
— Почерк тот же? – спросила Хелен.
— Да.
Если это Джон, то он явно сменил профиль. Убитый был даже не мужчиной – мальчишкой, студентом-первокурсником колледжа, который поздно возвращался домой с вечеринки. В выпусках новостей разных каналов, которые Хелен успела мельком просмотреть, раз за разом крутили эпизод с его зареванной девушкой и комментарием друга, который сбивчиво повторял, что надо было убедить убитого остаться ночевать.
Хелен не хотелось верить в то, что Джон начал убивать всех подряд, но такое уже случалось.

Она договорилась о встрече на своих условиях и собиралась сообщить Николе место в последний момент, чтоб точно обезопасить себя на случай, если их новая и крепкая дружба с Джоном – союз против Хелен для достижения собственных целей.
— Так мило, что ты позвала нас на пикник, – сказал Никола, – кстати, тебе идет эта блузка.
— Если ты хотела, чтоб я ощутил себя глупо, то тебе удалось, – мрачно заявил Джон.
Хелен не ответила. Она действительно в последнюю секунду дала нужные координаты, а до этого "водила" Джона и Николу по городу. Лишней проверка того, как быстро они могут добраться до той или иной точки не была. Или действительно фобия, или качественная актерская игра. Впрочем, Джон никогда не был на это способен. Самым ужасным оставалось именно то, что все его высокопарные речи и поступки диктовались не страстью к напускному драматизму, а внутренними порывами души.
Финальной точкой запутанного маршрута был парк, который сегодня, в солнечный и теплый воскресный день, кишмя кишел семьями и парочками, вышедшими на пикник. Хелен не слишком выделялась на их фоне, в своих светлых бриджах и желтой блузке, а так же с корзинкой для пикников и покрывалом, на котором она расположилась. Для людей вокруг она была просто еще одной усталой матерью семейства, наслаждающейся спокойствием, пока ее муж и дети бесятся где-то в парке. Один раз к Хелен даже подошла какая-то женщина, чтоб уточнить, не ее ли собака полезла в их корзинку и обслюнявила все сэндвичи. На это Хелен честно ответила, что ее питомцы слишком породисты, чтоб просто так выводить их в парк.
В свою очередь, Джон и Никола смотрелись... необычно. Второй в костюме, хоть и без галстука, а первый в неизменном кожаном плаще. Они сильно контрастировали с местным окружением.
— Может, присядете, – предложила Хелен.
Они мрачно переглянулись и опустились на покрывало.
— О, – заявил Никола, моментально вцепившийся в корзинку, – ты принесла вино и бокалы.
— Странно, что там не оружие, – сказал Джон.
— Оружие у меня всегда при себе, – улыбнулась ему Хелен, – было бы слишком опасно держать его там, где вы оба сможете просто дотянуться.
Никола явно не испытывал дискомфорта от происходящего или хорошо его скрывал. У него с актерскими талантами было получше.
— Давайте выпьем за воссоединение семьи! – предложил он, а потом оглянулся на Хелен и Джона и сказал: – Не хотите и ладно, мне больше достанется.
— Почему? – спросила Хелен.
— Почему что? – не понял Джон. – Я не приходил к тебе раньше? Я хотел для нас лучшей доли?
— Лучшей? – Хелен была готова, к тому, что он скажет что-то подобное, но все равно было неприятно. – Лучшей?!! Джон, мне есть о чем жалеть в моей жизни, но ничего такого, что бы я хотела отменить.
— Но ведь все могло сложиться иначе.
— Могло и, во имя всего святого, я рада, что не сложилось.
Никола скептически смотрел то на одного, то на вторую.
— Позовете меня, когда будете обсуждать убийства, ладно?
Хелен забрала у него уже полупустую бутылку и выразительно ею поболтала.
— Быстро же ты.
— Ваша ругань способствует моим попыткам напиться. Хелен, ты хочешь, чтоб Джонни извинился или, я не знаю, чтоб пошел и прыгнул с моста?
— Я не буду извиняться, – заявил Джон. – Я не считаю свои желания достойными того, чтоб их порицали. Методы – может быть, но нет ничего дурного в моем желании нормальной жизни.
— А нормальная жизнь, в твоем понимании, это отсутствие у меня свободы выбора и дела всей жизни?
— Я никогда не пытался лишить тебя их! – взвился Джон. – Если говорить об отсутствии выбора, то у меня его не было никогда.
— Ох, да неужели?
— Ты не представляешь, как сложно жить, когда сущность внутри тебя...
— Нашел оправдание. Ах, бедный Джон, мы все тебя жалеем. Но попытка сломать пространство и время диктовалась именно тобой, а не бестелесным психом в тебе.
Хелен поняла, что в процессе разговора, который шел, несмотря на эмоциональность, достаточно тихо, они придвинулись друг к другу и наклонились вперед и теперь им с Джоном оставалось совсем немного податься вперед, чтоб стукнуться носами.
— Очень любопытная сцена, – заявил Никола, предусмотрительно не касаясь никого из них, – но взаимные упреки ничего не дадут.
— Ты разочаровался в физике и подался в психологию? – спросила Хелен, снова садясь и отодвигаясь от Джона.
— Ну надо же хоть кому-то из нас троих мыслить здраво.
— Если ты мыслишь здраво, – сказал Джон насмешливо, – то, боюсь, у нас серьезные неприятности, друг мой.
— А этого я не отрицал.
Телефон Хелен завибрировал, она медитативно вздохнула, прежде чем снимать трубку.
— Слушаю.
— Док, – Генри явно был взволнован, – новое убийство.
— Как давно? – спросила Хелен, в упор глядя на Джона
— Полчаса назад...
Что же, у него было время, чтоб телепортироваться... в обрез, но было.
— ...на месте видели убийцу, это женщина. Блондинка с длинными волосами!
Чувства были противоречивыми: и радость, что это не Джон, и раздражение, что на этот раз она позволила себе обмануться. Как когда-то Джеймс, Хелен готова была обвинять, не рассмотрев всей ситуации.
— Видишь, – заявил Никола, который, конечно же, все слышал – убийца не Джонни-бой!
— Это может быть и подстава, – отметила Хелен.
Джон улыбнулся.
— Praesumptio innocentiae, Хелен, – сказал он.
— Доказательств у нас хватает, – ответила она, – не нынешних, но прошлых точно. Я не склонна доверять тебе просто потому, что в этот раз ты не убийца. Хотя, я и сейчас не могу быть уверена на сто процентов. Кстати, что с элементалем?
— Я держу его под контролем, – заявил Никола.
— А как насчет привыкания? – насторожилась Хелен. – Помню, это было проблемой.
— Это самая интересная часть, – начал Никола.
Джон хмуро посмотрел на него и тот осекся.
— Говори, – сказал Хелен.
— Именно потому я сразу заговорил с тобой о Джонни...
— Ни слова.
— Она должна узнать!
— Джентльмены, – холодно сказала Хелен, складывая руки на груди, – вы меня интригуете.
— Мне сказать или ты сам? – вежливо поинтересовался у Джона Никола.
Тот вздохнул.
— Раньше мы считали, что действие тока на элементаля снижается равномерно. После каждого раза. Но это не так.
— Это как с психами, извини Джонни, – встрял Никола, – какие-то дни хуже, какие-то лучше. Когда-то хватает только поговорить, а когда-то надо запирать в комнате с мягкими стенами.
Хелен фыркнула.
— Тебя определенно тянет в сторону психологии и психиатрии.
— С учетом того, с кем я общаюсь, – Никола выразительно посмотрел на Джона.
— После долгой практики, – продолжил тот, игнорируя реплику, – мы выяснили, что разный заряд в разное время имеет разное действие, которое то ослабляется, то усиливается. Определить влияющие на это факторы мы так и не смогли.
— Кроме того, что полезнее, когда пару тысяч вольт через тебя пропускаю я, а не механизмы, – добавил Никола.
Хелен с новым интересом посмотрела на них обоих и задумчиво сказала:
— Представляю, как много времени вы провели вместе.
— Это тебя возбуждает? – спросил Никола с улыбкой.
Джон громко прочистил горло.
— Никола хотел попросить тебя помочь нам с определением системы.
— А ты не хотел? – не могла не уточнить Хелен.
— Увы, – Никола развел руками, – Джонни стесняется. И, учитывая то, что вы сразу накинулись друг на друга со страстью, достойной лучшего применения, я вполне его понимаю.
Они казались честными. Насколько это вообще возможно в их обстоятельствах. Тем более, что Джон и Никола на самом деле очень редко работали вместе и заставить их сделать это могла только яростная необходимость... Хелен решила рискнуть.
— Хорошо, – сказала она, – но если это очередная ваша интрига...
— Поверь мне, – ответил Никола, – я прекрасно понимаю, что сделай я что-то с тобой, помимо собственного чувства вины, меня начнут преследовать множественные потомки Генриха и скорбный призрак Уильяма, не говоря уже про остальных твоих питомцев, а это здорово усложнит мне жизнь. Кстати, тебе нужна эта бутылка?
Хелен поняла, что до сих пор держит в руках полупустую бутылку вина и отдала ее Николе.
— Спасибо, – ответил он, – чувствую, мне скоро понадобится значительно больше.
— Ты неисправим, – сказал Джон с усталым осуждением.
— Если бы у меня не было недостатков, я бы стал ангелом, Джонни. И улетел бы на небеса.

Уилл был крайне категоричен.
— Магнус, ты сошла с ума! – заявил он. – Приводить этих двоих психов сюда...
— Уильям, я тебя слы-ы-ышу! – крикнул Никола с другого конца зала.
Хелен провела их в Убежище не через канализацию, а через "парадный вход". Наверху находилось здание фирмы, занимающейся установкой фильтров для воды. Это было достаточно хорошее прикрытие для любых посетителей, а персонал даже и не подозревал, что происходит значительно ниже подземного паркинга.
Лифт опускался в пустой зал без окон. Он был напичкан системами охраны, которые моментально поднимали тревогу, блокировали лифт, задраивали двери и пускал сонный газ, в случае, если в зале оказывался чужак. Это давало лишнюю защиту от всех нежелательных и просто случайных посетителей.
— Это не он, – сказала Хелен, – не Джон убийца.
— Он просто убийца, – покачал головой Уилл, – я молчу уже обо всем остальном.
— Доверься мне.
Уилл не успел ничего ответить, когда к ним подошел Никола и поинтересовался:
— А где у тебя теперь погреб?

Хелен должна была признать, что, когда она узнала, что Джон просто не мог совершить тех убийств, ей стало даже легче дышать. В какой-то мере, она ощущала свою вину за поступки Джона. Что тогда, в девятнадцатом веке, что сейчас. Ведь именно ей бы стоило с самого начала заметить неладное и в зачатке раздавить то, что привело их обоих к полному краху отношений.
Они слишком долго гонялись друг за другом с желанием прикончить, чтоб это можно было собрать воедино... или, по крайней мере, Хелен так казалось. Она, одновременно, считала, что смерть Джона была бы лучшим выходом из их положения, и, при этом, понимала, что случись это на самом деле и увидь она его труп своими глазами, жалела бы значительно больше. Потому что она не лгала Уиллу, когда говорила, что люди мелькают вокруг нее слишком быстро и, когда хоронишь друзей и любимых одного за другим, можно когда-нибудь сойти с ума. И каждый прожитый год приближал это "когда-нибудь" все сильнее. Никола и Джон были ее якорями. Пусть и выводили из себя, пусть и заставляли захотеть впечатать их в стенку и всадить пару-другую пуль в мягкие ткани, но потерять их было бы слишком больно.
— Как успехи? – спросил Генри, заглядывая в лабораторию.
— Не хочу тебя расстраивать, волчонок, – сказал Никола, – но это не программа, говорящая: "Hello world", на это нужно время.
— Я вообще спрашивал о том, действуют ли мои датчики, – обиженно отозвался Генри.
Хелен посмотрела на экран, где высвечивались практически все данные по состоянию Джона.
— Пока что – да. Но мне бы хотелось проверить их в более естественных условиях. А результат мы получим только через месяц или два.
— Они будут жить здесь два месяца? – спросил Генри.
— Может быть, даже больше, – сказала Хелен.
— Счастье-то какое, – буркнул Никола.
Он вообще был крайне раздосадован тем, что практически весь винный запас Хелен был или уничтожен, или перевезен в другое место. Она не видела особого смысла держать его в новом Убежище.
— А как же я? – искренне возмутился Никола, когда она ему об этом сказала.
Джон вполголоса рассмеялся, чем заслужил крайне недовольный взгляд и обещание не помочь ему в беде за проявление подобной бесчувственности.
— Думаю, – заметил Джон, – проверить качество работы на практике можно, если мы поймаем того убийцу.
— И какие предложения? – скептически спросила Хелен.
— У тебя среди сотрудников водится одна личность, – сказал Никола, – вид которой так и просит: "Сделайте мне больно, хоть кто-нибудь". Как насчет того, чтоб использовать Уильяма как живца и выгнать гулять в темное время суток?
— Идея интересная, но, боюсь, он откажется.

Удивительно, но Уилл не отказался. Потом Хелен думала даже, что он предчувствовал в этом деле что-то очень важное и касающееся лично него. А, может быть, просто понял, что только так сможет избавиться от постоянных подколок Николы хоть на какое-то время.
Уилл шел по четко согласованному маршруту, команда на фургоне, замаскированном под грузовик доставки, ехала параллельно нему, а Джон, Хелен и Тесла шли следом в некотором отдалении.
Хелен здорово сомневалась, что это действительно сработает. Все-таки, убийца не дикий зверь и не станет вести себя так предсказуемо. Но она ошибалась.
В том числе, в оценке особенностей психики их убийцы, которая подчинялась самым настоящим естественным инстинктам.
Наживка сработала даже слишком хорошо. Уилл с ужасом смотрел на нависшую над ним фигуру с ножом. Убийца подняла хищный взгляд, налитых чернотой глаз и свет фонаря осветил ее лицо.
— Твоему протеже везет на женщин, – сказал Никола, прежде, чем Эбби кинулась на них, занося нож.
Джон попытался перехватить ее на ходу, воспользовавшись инерцией и разницей в весе, вырвать нож и скрутить Эбби. Но вместо этого он полетел в ближайшую стенку: частичная трансформация добавила сил и в этот раз вряд ли бы кому-то удалось удержать Эбби достаточно долго, чтоб сделать ей укол успокоительного.
"Это моя вина, – подумала Хелен, доставая оружие, – я поверила, что паразит удален полностью". Она не успела выстрелить, потому что между ней и Эбби кинулся Никола. В силе организм, измененный абнормалом, проигрывал вампирской силе и скорости реакции.
— Не убивай ее! – крикнула Хелен, когда Никола занес руку, чтоб располосовать Эбби горло.
— Как всегда гуманна.
Но он не закончил движения. Тут подоспела и остальная команда.

Когда они добрались до Убежища, закрыли Эбби в изолированной камере, привели себя в порядок после всего происшествия, а Хелен взяла все нужные образцы для исследований, уже было скорее утро, чем вечер или ночь.
Они собрались в библиотеке. Сначала, Хелен собиралась восстановить здесь интерьер старого Убежища, но передумала. Потому вокруг них тянулись хромированные стеллажи, а кое-где, словно лужайки в лесу, располагались столики, мягкие кресла и диваны светло-желтого цвета.
— Как датчики? – спросил Джон.
Он выглядел самым уставшим или не видел нужным это скрывать. Он сидел, откинувшись на спинку дивана и прикрывая лицо ладонью. На нем были только нижнее белье и медицинский халат. Потому что выяснилось, что после душа он неправильно установил датчики назад и в показаниях начала появляться полнейшая околесица. Так что Хелен пришлось заново все настраивать и для этого, естественно, снова раздеть Джона. Тот, с практически детским упрямством, заявил, что одеваться теперь не будет, раз ей так нравиться заставлять его обнажаться.
— Работают без сбоев, – сказала Хелен, мельком глянув на планшет, куда выводились все данные.
Потом она снова положила его на стол и взяла в руки чашку чая. Хелен сидела в кресле, скинув туфли и подогнув ноги. Она думала тоже сделать что-нибудь детское по поводу своей одежды, но передумала, посчитав, что отвечать Джону его же методами низко. Потому на ней были ее домашние черные брюки и водолазка.
— Неприятно получилось, – заметил Никола, – такая милая на вид девушка. Сочувствую Уильяму.
Он сам периодически доставал то одну, то другую книгу, относил ее на столик и снова возвращался к стеллажу. Хотя костюм Николы и не выглядел так же безупречно, как днем, но Хелен была благодарна, что он тоже не стал брать пример с Джона. Хотя, она признавала, что была бы более чем не против такой расстановки.
— Думаю, я найду способ изолировать паразита, – вздохнула Хелен, – Никола, что ты делаешь?
— Пытается казаться умным, – сказал Джон, на секунду убрав ладонь и глянув на растущую башню из книг.
— Я хочу попытаться отвлечься литературой от отсутствия вина. А так как я буду сидеть всю ночь, потому что Генрих не пускает меня в лабораторию... боюсь, мне понадобиться очень много книг.
— Ты мог бы найти какое-нибудь другое занятие, старина, – сказал Джон.
— Поверь, – фыркнул Никола, возвращаясь к столику с еще одной книгой, Хелен с удивлением поняла, что это "Алиса в стране чудес", – у меня были варианты более интересного занятия. Но, боюсь, вы двое их не оцените.
— И какие же эти варианты? – спросила Хелен с интересом. – Я подозреваю, что дело опять касается меня и тебя, а Джон будет ревновать... но, все-таки, уточню.
Никола снова фыркнул и приложил палец к подбородку, с нарочитым вниманием и задумчивостью посматривая то на Джона, то на Хелен.
— Суть, моя драгоценная Хелен, ты уловила верно, – сказал он. – Я представляю это так: твоя комната, полумрак и мы трое совсем без одежды. Но... можно, в принципе и здесь. Главное, чтоб никто из детишек не вошел, а то будет у них моральная травма на всю жизнь.
Джон сел прямо и недоуменно глянул на него.
— Любопытно, что натолкнуло тебя на такую мысль, – хмыкнула Хелен.
— Да так, – Никола пожал плечами, – оставить Джонни без наблюдения мы все равно не можем, да и показания датчиков нужно получить и записать в абсолютно любых ситуациях. Причем таких, где люди обычно теряют контроль, верно?
Хелен не могла сдержать улыбки.
— Каждый раз, когда я думаю, что уже знаю все про тебя, Никола, ты находишь что-то новое. Ты всегда умел меня удивить.
— Стараюсь, – чопорно ответил тот. – Ну, так что скажешь? Мне остаться наедине с этой бесчувственной бумагой или найдем другое полезное занятие?

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: Sanctuary, Sanctuary: фандом в целом.(табл.30)

---

13/100

[Горбач]

Название: Маты
Фандом: One piece
Герои: Кид, Хоукинс, Апу
Тема: III-6, обезьяна
Объём: 639 слов.
Тип: джен
Рейтинг: РG, за лексику
Саммари: Терпение даже Базиля Хоукинса отнюдь не безгранично.
Авторские примечания: Застрелите меня. Я так давно их не писала, что натворила такой ООС! Мне так стыдно. Мне нисколько не стыдно. Я люблю их всех
П.С. Я посвящаю это  Saito-san, за её прекрасного канадского(или откуда он там?) лесоруба, взгляд на которого вдохновил меня вотпрямщас.
Спасибо за прекрасного Хоукинса. Он радует меня до сих пор. Творческих успехов.

Прочитать

Обычно Базиль был очень спокоен. Он даже казался уравновешенным. Очень долгое время казался.
Впервые Кид осознал, что это не так, когда заметил, как Хоукинс нервно бегает глазами. Кто-то вечно крутился рядом с ним, вторгаясь в личное пространство и докучая, и Базиля это раздражало. Кид прекрасно понимал это состояние. Он сам ненавидел, когда кто-то так делал. И обычно Кид раскидывал всех в стороны и протыкал их чем-нибудь железным, что находил поблизости. Но Хоукинс, конечно, был выше этого. Он только следил глазами за теми, кто находился поблизости, и продумывал, как лучше от них избавиться. В такие моменты он выглядел действительно нервным. Напряжение могло ощущаться физически, если подойти на определённое расстояние. Кид не решался. В это время раздражения Базиля Юстасс предпочитал его не беспокоить, а только наблюдать издалека, выжидая, когда же он всё-таки сорвётся и разрубит кого-то пополам. В конце концов, его терпение ведь не безгранично.
Но Хоукинс был терпеливым до безобразия. Он сохранял спокойствие, что бы ни происходило поблизости. А поблизости постоянно дрались Кид, Апу и их пираты. Однажды Апу подошёл всё же слишком близко. Вернее, Кид его заставил: против дюжины летящих на тебя ножей, мечей и сабель просто так не попрёшь. Апу банально пришлось отступиться под натиском. Он даже не заметил, наверное, Базиля, который, как всегда, раскладывал на столе свои таро. Он занимался этим каждый день, довольно часто, всегда на одном месте за одним и тем же столом. Так что Апу мог просто привыкнуть к этому и не обратить внимания в разгаре битвы, но Хоукинсу всё равно не было до этого никакого дела. Его волновало лишь то, как действия Апу отразятся на нём. До этого Базиль был очень восприимчив, щепетилен и внимателен. А вдруг, найдётся повод сорваться и поругаться? И повод, конечно же, находится.
Апу сначала задевает самого Хоукинса в плечо, а после почти падает на стол, но удерживается, опираясь о благородное дерево стола и опрокидывая чашку. Кофе вытекает стремительно и заливает добрую часть драгоценных карт Базиля. Скречмен не обращает внимания, а только щетинится на Кида. Хоукинс с секунду смотрит на свои карты, а после поднимается на ноги и переводит взгляд на Апу. Кид готов поспорить на собственную жизнь, что никогда ещё не видел ничего более ужасающего. Он не торопится опускать железо, а выставляет его щитами - если Базиль решит покарать за порчу имущества и его тоже.
Но Базиль смотрит только на Апу, обнажает длинный меч, и Апу прошибает от этого взгляда, от этого действия. Он улыбается по-своему неловко, но нагло, выговаривая, что не хотел, чтобы так получилось.
"Ты уж извини," - говорит он и пожимает плечами. В его голосе и его жестах ни толики раскаяния, и это заводит Хоукинса ещё больше.
Он пристраивает меч у горла Апу, с такой скоростью, которой от него точно не ожидаешь, цепляет кончиком кадык и выговаривает гневно поток неконтролируемого мата, складывающегося во вполне логичные фразы-угрозы. На Апу это производит невероятное впечатление. Они с Кидом просто округляют глаза и смотрят на Хоукинса так, будто он в розовой пачке перед ними танцует "Лебединое озеро", хотя даже это, наверное, ошарашило бы меньше. Потому что Базиль, который складывает без запинки, не задумываясь, трёхэтажные маты, которых даже Кид не слышал, - это просто охуеть!
В конце концов Базиль просто надавливает Апу на шею сильнее, раня вполне серьёзно, но не смертельно. Так, чтобы Апу ощутил, что шутки с ним плохи, чтобы запомнил наверняка, что лучше бы ему больше никогда. Ничего. Не. Проливать. На. Его. Хоукинса. Вещи.
Апу рассеянно кивает, и Хоукинс убирает меч, собирает карты и выходит, по дороге стряхивая с них остатки кофе.
- Знаешь, - говорит Кид Апу, опуская оружие, - когда он звал тебя раздражающей обезьянкой, он нравился мне больше...
Апу только хмурится и прикладывает руку к мелкой ране на шее. Он ещё зол, но растерян больше. Растерян настолько, что даже не решается возмутиться в привычной манере: "Как он, блядь, меня называл?!"
На маты, вероятно, у Апу появится некоторого вида аллергия. По крайней мере, на первое время...

@темы: .III.6 Животные, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)

---

3/30

[Melima]

Название: Она перевела часы на пять минут вперёд
Бета:  Койренэ_Генджо Санзо
Фандом: Bishoujo Senshi Sailor Moon
Герои: Сецуна
Тема: Сожаления
Объём: 749 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: Возможно, ООС Сецуны. Но, с другой стороны, она не на столько раскрытый персонаж, чтобы чётко сказать - это не в её характере, такого быть не могло! Очень даже могло, как мне кажется! Серьёзно.

На руке запищали её вечные спутники - часы, вестники одиночества, разлуки и перемен. Но в этот раз звонил не встроенный будильник - её вызывали. Отключила, отстранённо отметила - без пяти шесть, а значит - шесть ноль-ноль - её часы отставали ровно на пять минут - не забава, куда уж Сецуне, не оплошность, что кажется не менее неверотяным, и даже не поломка - просто установила время по институтским, чтобы всегда успевать до начала пары.
Со что-то пробормотал во сне, нехотя выпуская её из своих объятий.
Пора, значит? Прощай, институт! Прощай, этот Токио, эта квартира и этот рядом лежащий человек, ставший уже привычным, даже уютным и таким родным. Когда она вернётся в следующий раз - город будет уже другим, квартира тоже изменится, а сколь сильно изменится этот мужчина и будет ли он вообще жив - знают лишь судьба и время. Молодой, подающий надежды аспирант - будущее науки. Умён, образован, галантен, хорошо сложен и довольно красив, но немного неуклюж и не приспособлен к бытовым реалиям жизни - портрет настоящего учёного. В принципе, всё так, как она любила. Но не судьба. Впрочем, кто бы сомневался? Её уход был лишь вопросом времени.
Благо, собираться недолго. Ключи на тумбочке, на кухонном столе - записка. Текст - отражение того, как она живёт - аккуратным летящим почерком "Прощай" и больше ни слова. Жестоко? Пожалуй. Но ничуть не хуже длинных объяснений, извинений и тому подобного сора. От этого только больнее и оставляет хоть призрачную, но надежду. Лучше уж коротко, рубануть с плеча, чтобы не сожалеть и не желать вернуться, чтобы тебя никогда больше не ждали.
Так, оделась, сумочку прихватила, с минимальными прощаниями покончила. Всё. Вещей своих Сецуна у него никогда не оставляла. Ему это не нравилось, но она всего лишь пожимала плечами - мол, мне так удобнее - ничем не обязана и прихожу когда могу, остаюсь на столько, на сколько могу, пока тебя это не слишком утруждает.
Последний раз оглянуться на белую макушку, её всегда забавляла игра - найди голову Со среди таких же белых простыней. Да, вот она! И пара волосков как всегда топорщатся.
Что-то больно кольнуло меж рёбер.
Нет! Нельзя дать хоть на долю секунды просочиться в сердце, душу, мысли даже щепотке сомнения! Ей ли не знать, что та самая доля секунды - это слишком много.
А она его любила. Пожалуй. Сильнее других...
Тьфу, и когда это тебя хоть сколько-нибудь волновало, а, Сец?!
С силой сжала дверную ручку. Кивнула сама себе, мысленно отринув всё прошлое и резко сменив понятия с "этой" жизни на "ту".
Прощай!

Каблуки бодро цокали по асфальту, мелькали люди и повороты. Налево, налево, а теперь направо... уже недалеко! Сегодня Мэйо спешила - её ждали.
Она не пыталась запомнить окружающую обстановку: эти улицы, светофоры, машины, витрины магазинов, дорогу и людей. Как же обычно говорят? "В последний раз насладиться этой жизнью, запомнить каждую мелочь, ведь никогда уже не будет всё так, как прежде". Глупые сантименты, присущие авторам романов. Для неё в этом не было никакого смысла - она каждый день жила как в последний. Жила так, как хотела бы прожить. Говорила то, что хотела говорить. Умалчивала о том, о чём хотела умолчать. И "работу" свою она выполняла лишь потому, что хотела, а не потому, что это был её "долг", как думали некоторые. Она не жалела. Ни разу. Не считала себя чего-то лишённой или чем-то обделённой. Можно лишиться того, что у тебя было, и быть обделённым лишь тем, что должно было принадлежать по праву. У неё же были только две вещи, её личные, права на которые она имела ещё до рождения, так решила судьба, - время и одиночество. И лишится она их лишь в тот момент, когда испустит свой последний вздох. Всё остальное - никогда не было её и не должно было ей принадлежать. Так стоит ли жалеть об иллюзиях несостоявшегося счастья? И не важно, что с Со она действительно перестала бы быть одинокой - просто потому, что не перестала бы. От одиночества и времени ей не избавиться никогда - они её опора, стержень, награда и, конечно же, проклятие. Но они её, и их не подарить другому, как ненужную тебе вещицу, не забыть, не потерять. Поэтому она и не видела смысла задумываться о невозможном. Уходя, она вычеркнула Со из своей жизни, мысленно пожелав ему на прощание прожить жизнь так, чтобы перед смертью ни о чём не жалеть. Он должен справиться! И она, конечно же, тоже.
Кажется, ещё пару поворотов. Сейчас налево и...
Ах, да!
Сецуна резко остановилась, словно вспомнив о чём-то крайне важном. Посмотрела на запястье, улыбнулась краешками губ и... перевела часы на пять минут вперёд. Как знамя. Знамя того, что мир снова в корне изменился.

@темы: .I.6. Ангст, #fandom: Bishoujo Senshi Sailor Moon, Bishoujo Senshi Sailor Moon: фандом в целом.(табл.30)

---

2/30

[Melima]

Название: Нельзя готовить с разбитым сердцем
Бета:  Койренэ_Генджо Санзо
Фандом: Bishoujo Senshi Sailor Moon
Герои: Макото
Тема: Разбитое сердце
Объём: 481 слово
Тип: джен
Рейтинг: G

"Запомни, Мако, нельзя готовить в плохом настроении! - бывало, говорила в детстве мама, - Всё, что было на сердце, то будет и в еде. Блюда, приготовленные с любовью особо вкусны. А с ненавистью - могут и отравить, даже если все компоненты наисвежайшие."
Нельзя готовить с разбитым сердцем. Чем не плохие эмоции?! Но... она же обещала!
"Торт в честь окончания учебного года не может быть куплен! - гордо объявила Усаги, - Ведь этот год закончился благополучно, благодаря нашим усилиям! А значит, и торт, и весь праздник - будут сделаны нами же!" - помнится, тогда все смеялись. Уж кому-кому, а не Усаги было говорить о прилежности и труде. Впрочем, всё равно решили сделать по её совету. А Макото, естественно, взяла на себя сладкое - не девчонкам же доверять!
И вот сейчас, попеременно то злясь, то чувствуя себя такой несчастной, девушка уговаривала себя, что мамины наставления и её обещание сейчас - никак не связаны. В конце концов, тогда были лишь детские байки, а сейчас - реальная жизнь, необходимость.
"И что я так расстраиваюсь? - мысли девушки снова вернулись к ненавистной теме. - Не в первый раз влюбляюсь же! Да и плакать из-за такого идиота просто смешно!" - Кино сердилась на саму себя, но ничего не могла с этим поделать. Слёзы капали в тесто, а она кусала губы, пытась сдержаться.
Нельзя готовить с разбитым сердцем.
Не стоит плакать из-за умершей любви.
Смешно же? Смешно...

- Как вкусно! Ты просто волшебница, Мако! - наперебой хвалили девчонки.
- Хм, а мне кажется, что торт немного пересолен, - задумчиво произнесла Цукино. Да, всё-таки профессионала в дегустировании сладкого трудно обмануть. - Хотя... Наверное, просто кажется...
- Да кажется, кажется тебе! Научись сама вкусно готовить, а потом говори! - заметила Минако.
- Уж кто бы говорил, мисс "Звезда", - рассердилась Усаги.
- Девочки, не ссорьтесь! - это, конечно же, Ами.
Позже, много позже, оставшиеся "в живых" после бурного веселья, таки не заснувшие и имеющие хоть какую-то каплю совести, то есть сама Мако, Рей и, естественно, Ами, убирались. Кино мыла посуду, Хино - приносила, а Мицуно приводила в порядок комнату.
- Спасибо за вкусности! - огненная принцесса подала очередную порцию тарелок.
- Да ладно тебе! Ты же знаешь, я люблю готовить! - пожала плечами Мако. Впрочем, она любила, когда хвалили её кулинарные способности.
- Только... Ммм, торт... - Кино стояла к ней спиной, но точно знала, что Рей сейчас прислонилась к дверному косяку и смотрит так, как умеет только она - задумчиво, внимательно, прожигая взглядом до самого сердца, что аж между лопатками зачесалось. - "Слёзы" - довольно странный и не очень удачный ингредиент, ты не находишь? - а она боялась, что догадается сладкоежка Усаги, забыв про Богиню проницательности - Рей. - Что случилось, Мако?
Из комнаты донеслось усталое:
- Рей, можешь подойти?
- Сейчас, - и уже для Кино, перед уходом в последний раз опалив спину взглядом: - А с тобой мы потом поговорим!
Ох... Всё-таки нельзя готовить с разбитым сердцем!

@темы: .I.6. Ангст, #fandom: Bishoujo Senshi Sailor Moon, Bishoujo Senshi Sailor Moon: фандом в целом.(табл.30)

---

20/30, Sanctuary, фандом в целом

[Восьмая дочь]

Название: Маски, которые мы носим
Фандом: Sanctuary
Герои: Уилл Циммерман, Мэг, Хелен Магнус
Тема: Маска
Объём: 423 слова
Тип: гет
Рейтинг: G
Саммари: Уилл и Мэг по-разному вспоминают о своих отношениях
Авторские примечания: таймлайн - начало первого сезона

Сколько бы он ни жаловался, как бы ни говорил, что ему все это надоело... на самом деле Уилл был счастлив. Убежище стало его настоящим домом, местом, где все понятно и никто не посчитает сумасшедшим.

Он скрывал свой восторг от того, что творилось вокруг, изображал недовольство и брюзжал... потому что в противном случае – кто-нибудь бы обязательно воспользовался его восторгом неофита. К примеру, Магнус. А давать ей такого повода Уилл не хотел.

Всю свою жизнь приходилось скрывать что-то. Прятаться и не говорить напрямую о своих мыслях. Иначе кто-нибудь обязательно покрутил бы у виска.

Сейчас Уилл уже не желал о разрыве с Мэг. Не хотел восстанавливать отношения. Она сама позвонила ему и спросила о том, все ли с ним хорошо. И Уилл не знал, что ответить.

Это был шанс снова встретиться, поговорить... но пришлось бы слишком о многом умалчивать. Уилл оставил свою жизнь с ее недомолвками позади и решил даже не вспоминать о ней.

К тому же, Убежище было для него сейчас значительно более реальным, чем старая квартира и весь тот мир, где не сложилась его нормальная, человеческая жизнь.

***

Мэг чувствовала слежку с того самого момента, как вышла из больницы. Пятое-шестое-седьмое чувство... просто истеричный визг об опасности. Мэг давно размышляла над тем, как к Ли и Дитко пришла идея о "паучьем чутье" их супергероя и полагала, что ничего не берется просто из воздуха. Может быть, кто-то принадлежал к тому же виду, что и Мэг. Такие как она с древности вызывали страх и отвращение у людей. Как бы ни мимикрировали: внутренней, паучьей сущности было не скрыть. Хорошо, что она давала и преимущества тоже.

За Мэг шли, но она не собиралась метаться прямо сейчас. Все равно на людной улице ее никто не тронет.

Она протиснулась в, даже не переулок, проход между двумя старыми зданиями, пробравшись мимо стоящей диагонально стены. Преследователю может прийти в голову, что Мэг станет здесь легкой добычей. В то время, как они просто поменяются ролями.

Преследователь приближался. Она это ощущала.

— Ты думаешь, – раздался спокойный и насмешливый женский голос, – что я войду в эту ловушку?

Мэг расслабила напряженные плечи. Она узнала голос.

— Я должна была попробовать.
— Тебе стоило бы избавиться от паранойи, – сказала Хелен Магнус тоже пробираясь мимо стены. – Проклятье, мне придется сдавать плащ в химчистку.
— Когда вы поживете с Уиллом под одной крышей – поймете меня, – ответила Мэг. – Он сам параноидально-наблюдателен.
— Надеюсь на это, – ответила Магнус. – Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты за ним присмотрела.
— Это было не ради вас, – холодно ответила Мэг, – и не ради Убежища. Просто... я его любила.
— Так сильно, что не сказала правды?
— Да, – ответила Мэг. – Именно потому не сказала.

Название: Наказание
Фандом: Sanctuary
Герои: Эмма Корриа
Тема: Оранжевый
Объём: 447 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: Как телепаты наказывают своих преступников
Авторские примечания: отсылка к серии 2x07. Veritas. Упоминается жестокость по отношению к животным

Никто и никогда не будет к тебя так же жесток, как те, кто похож на тебя. Ведь они отлично знают, как сделать тебе больно.

...Мама купила ей новое платье. Такое красивое, оранжевое, с бантом на спине. Она похожа в нем на принцессу фей. Фей, которые живут в джунглях, где растут яркие цветы...

Эмма проиграла. Поставила против Хелен Магнус и проиграла. Какой же наивной она была, когда думала, что способности помогут ей. А такими самонадеянными телепатками глава сети Убежищ закусывала на завтрак.

...Она пошла в гости к Хизер. Они бегали в саду вместе с ней и ее старшим братом. А потом подружка показала Эмме своего щенка. Он был таким смешным...

Особенность телепатии в том, что она появляется у каждого по-разному. Не передается по наследству и не привязана к какому-либо периоду жизни, вроде полового созревания. Просто, однажды ты понимаешь, что твои мысли – вовсе не твои. Поначалу, ты не можешь разделить свое и не свое.

...Хизер не кричала и не плакала, просто оторопело смотрела на своего скулящего щенка. А Эмма думала будет ли мама ругаться из-за крови на платье. Или не заметит? Ведь оранжевый и красный очень похожи...

Другие телепаты находят тебя, успокаивают, утешают, учат тому, как совладать со своими силами. Учат разбираться в том, какие мысли твои, а какие нет. Рассказывают, как видеть оттенки между намерениями, подавленными желаниями, фантазиями, воспоминаниями и конкретными планами.

...Ее водили к психологу. То оранжевое платье выкинули из-за чего Эмма очень сильно расстроилась. Ее нравился доктор Сэмюэльс. Только, почему-то, очень скоро он от нее отказался... как и доктора Линдерк, Мэйс, Смит...

А потом, если ты провинишься, они будут знать, как наказать тебя. Это очень просто: стоит только показать тебе твои же воспоминания о том, как ты себя не контролировал.

...Родители прятали ножи и считали, что она их не найдет. Они винили друг друга в том, что происходит с Эммой. Но она знала, как решить эту проблему. Если не будет родителей, то никто больше не будет злиться на нее. Никто больше не будет выкидывать ее платья и водить к психологам... никто...

А, самое худшее: ты сможешь, наконец-то, проанализировать делал ли ты это сам или под действием чьих-то чужих мыслей. Иначе и не получится, если ты проживаешь воспоминания раз за разом.

...Мама купила ей новое платье. Такое красивое, оранжевое, с бантом на спине. Она похожа в нем на принцессу фей. Фей, которые живут в джунглях, где растут яркие цветы...

В тюрьме для телепатов нет замков. Нет тюремных камер или охраны. На самом деле – это простая больница с коматозными больными. И Эмма теперь один из пациентов.

...Она пошла в гости к Хизер. Они бегали в саду вместе с ней и ее старшим братом. А потом подружка показала Эмме своего щенка. Он был таким смешным...

До конца своих дней.

@темы: .II.1 Ужасы, .IV.1 Цвета, #fandom: Sanctuary, Sanctuary: фандом в целом.(табл.30)

---

1/30

[Melima]

Название: Сгореть
Бета:  Койренэ_Генджо Санзо
Фандом: Bishoujo Senshi Sailor Moon
Герои: Рей
Тема: сломленный
Объём: 417 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: писалось на эмоциях

Около пяти утра, солнце только вставало, на улице было тихо и прохладно. Люди досматривали свои последние сны, надеясь растянуть их как можно дольше - никто не хотел просыпаться в такую рань. Рей сидела на дощатом полу храма, возле входа, прислонившись спиной к арочной балке. Встать слишком рано - всего лишь привычка для того, кто устаёт за день так, что не протягивает и до десяти вечера.
Было светло, но не то, чтобы совсем. Жизнь только доставала краски. Девушка смотрела на всё, что было вокруг, и ничего не видела.
"Опомнись! Если ты продолжишь так дальше - когда-нибудь сгоришь", - из памяти взывали голоса друзей. В последнее время она слышала подобные фразы всё чаще. Пора бы и задуматься, пожалуй.
"Сгорю?" - девушка пыталась понять, что же она, собственно, чувствует.
"Сгореть не страшно - страшно не сгореть", - знакомый голос тонкой струйкой просачивался в сознание.
Здравствуй, огонь. Решил меня утешить?
Рей легонько провела пальцем над пламенем догорающей, так и не потушенной, свечи - тепло. Не жарко, нет. Сколько себя помнила - никогда не обжигалась.
Что же было страшнее - сгореть или прожить длинную, спокойную жизнь? Предчувствуя перелом, уйти быстро и гордо, или дать себе сломаться, выжать всё до капли, медленно и тихо-тихо? Что же было именно твоим путём? Что?
Раннее утро или поздняя ночь - то самое время, когда можешь побыть наедине с собой и своими мыслями. Время, когда самые важные решения в твоей жизни принимаются вполне осознанно, когда спешить пока некуда и мысли текут плавно, медленно оттаивает сердце.
"Когда-нибудь ты достигнешь предела", - кто нашёптывал сознанию? Она сама или и вправду огонь? Трудно сказать. Иногда бывает так сложно различить два этих привычных голоса. Порою Рей даже кажется, что она и есть огонь. Все её движения, мысли, характер и даже внешность - пламя в чистом виде.
Признаки конца? О, нет никаких признаков, чтобы отличить. Но ты поймёшь, будь уверена. После очередной битвы ли, вновь поссорившись с друзьями, разбив очередное сердце о скалы - не жалко, ведь у тебя их целая коробка, просто проснувшись с утра или пресытившись счастьем - ты поймёшь. Наступит тот самый момент, когда в голове вспыхнет - "пора". Останется лишь воззвать к своему покровителю, адскому пламени, дабы красиво и быстро закончить этот бесконечный, казалось бы, танец жизни. Будет больно, девочка. О да, будет больно и страшно. Но не это ли лучший конец для тебя?

"Опомнись! Если ты продолжишь так дальше - когда-нибудь сгоришь", - друзья хоть в чём-то были полностью единодушны.
"Сгорю", - едва размыкая губы, шептала Рей в утреннюю прохладу. И на душе было спокойно, как никогда.

@темы: .I.6. Ангст, #fandom: Bishoujo Senshi Sailor Moon, Bishoujo Senshi Sailor Moon: фандом в целом.(табл.30)

---

15/50

[Elizabeth Mar]

Название: Без названия
Фандом: Греческая мифология
Герои: Дафна, Зевс, Аполлон
Тема: Надежда
Объём: 531 слово.
Тип: джен
Рейтинг: PG-13

Больше всего на свете она хотела сбежать от него, но, сколько бы ни бежала вперёд, никак не могла оторваться от погони. Девушка слышала его звонкий голос, просьбы остановиться и выслушать, но продолжала бег, стараясь спрятаться от надоедливого бога.

Она понимала, что он от неё хочет. Великой и крепкой любви, которая, к сожалению, совсем скоро превратится в очередной миф. Аполлон может быть и бог, но он не тот, кто сможет любить одного человека всю жизнь. Он потешит свою мужскую гордость и бросит её одну на съедение остальным богам.

И пусть сейчас золотоволосый юноша говорит о своей пылкой любви – он всё равно предаст. Дафна знает это, так как уже сталкивалась с его родственниками. Женственная Лето и прекрасная Артемида подарили ей всё то, что девушка желала. Она могла наслаждаться женским обществом, не видеть мужчин и охотиться вдоволь. Аполлон никак не вписывался в размерную жизнь девушки.

Она с детства посвятила себя служению Артемиде, но сейчас, когда Дафне нужна была помощь, богиня охоты не откликалась на зов. Рыжая бестия молчала, давая своему брату-близнецу познать невинную Дафну. Девушке надобно ненавидеть Артемиду, но в памяти всё ещё свежи совместная охота и отдых после неё. Дафна запомнила ясные голубые глаза богини, её рыжеватые волосы и чистый смех.

Разве Дафна заслужила этой несправедливости? Она столько отдала для богов, а они наблюдали за её мучениями, не пытаясь помочь. Никто из них не опустится до такого, ведь таковы защитники человечества. Лишь просят подношения, а после жалуются, что мало принесли. Конечно, как спасать людей, то они не могут, а как получать подарки, то, пожалуйста.

Дафна остановилась, стараясь отдышаться. Её грудь равномерно поднималась и опускалась. Девушка не думая стала на колени, сцепила руки в замок и прикрыла глаза. Она перестала молиться Артемиде. Богине охоты слишком интересно, что произойдёт дальше. Она не просила у Лето, зная, что титанида даже, если захочет, не откликнется. Дафна молилась одному единственному богу, который превосходил всех остальных – Зевсу.

- Почему ты взываешь ко мне? – она никогда не слышала этого грубого голоса, хоть и видела отца богов единожды.
- Зевс, я прошу оградить меня от брата-близнеца богини охоты, - Дафна не размыкала глаз, представляя хмурое лицо Зевса.
- Думаешь, я откликнусь на твою просьбу, если другие отвернулись? – Отец богов расхохотался, и его слова резанули по сердцу девушки. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Дафна подняла голову, распахнув веки. Отец богов улыбался ей, протягивая загорелую руку, покрытую шрамами. Раньше, ей казалось, что Зевс обладает невероятной красотой, но его лицо было обычным. Бледная кожа, покрасневшие глаза, но улыбка внушала доверие.

Девушка схватилась за протянутую ладонь, не зная, что её ждёт впереди. Сзади доносились раздражающие крики Аполлона. Дафна, которая всё ещё раздумывала, правильно ли поступила, улыбнулась. Не важно, что произойдёт. Она в любом случае больше не увидит надоедливого бога.

- Ты первая любовь Аполлона, - заметил Зевс, ведя Дафну за собой.
- Первая, но не последняя, - проговорила она. – Я права?
- Ты сообразительная, - бог ухмыльнулся, останавливаясь. – Надеюсь, ты не будешь жалеть о сделанном выборе.

Дафна не ведала, как поможет ей Зевс, но преодолев страх, растянула губы в дружелюбной улыбке.

Она молила Артемиду спрятать её. Просила Лето уберечь её, но только Зевс на самом деле исполнил просьбу девушки. И вовсе не важно, что он превратил её в лавр. Она была благодарна отцу богов.

Название: Без названия
Фандом: Греческая мифология
Герои: Прометей, Зевс
Тема: Сострадание
Объём: 277 слов.
Тип: джен
Рейтинг: G

Он не жалел даже сейчас. Вися на этой скале, он смотрел на светлое небо и улыбался. Превозмогал боль и уверенно глядел в ясные глаза орла. Прометей не страшился красивую птицу, видя в ней отца богов Зевса. Эта надменность во взгляде, высокомерие – всё, чем владел отец богов, передалось орлу, причинявшему титану столько боли каждый день. Наверное, это и есть наказание за непослушание. Смотреть днями на орла и не иметь сил произнести и слова. Это самое жестокое, что мог придумать Зевс.

Орёл выклёвывал ему печень, но Прометей терпел. Боги издевались над ним, титан молчал, желая усмехнуться. Но боль была такой сильной, что он лишь кусал губы до крови, чем ещё сильнее веселил олимпийцев. Отец богов прекрасно продумал наказание для Прометея. Он выставил его на всеобщее обозрение, приставил орла и позвал своих детей. Они, похожие на отца, умели унижать.

У Прометея было время для того, чтобы осмыслить свои поступки. Он старался вернуться в прошлое, подгоняемый желание узнать ответ на свой единственный вопрос. «Смог бы он поступить иначе, если бы знал окончание истории заранее?» Может быть, титан и метался в неведении, но где-то глубоко в сердце бились правдивые слова. Он не пошёл бы против своих убеждений никогда. Не важно, что ждёт впереди.

Наверное, именно поэтому, когда Зевс приходил, чтобы предложить ему отречься от своего поступка, Прометей плевал кровью богу в лицо. Он, кто не в силах противостоять олимпийцам, разрушал старания Зевса оскорбить его.

Многие говорили, что Прометей лишь глупый титан, посмевший пойти против отца богов. Они усмехались, глядя на его муки. И только несколько богов и титанов поджав губы, понимали правду. Прометей вовсе не глуп. Он просто тот, кто владеет состраданием. И это сострадание ведёт титана вперёд, несмотря на все наказания.

@темы: .I.1 Эмоции, #fandom: Греческая мифология, Греческая мифология: фандом в целом.(табл.50)

---

18/30, Sanctuary, фандом в целом

[Восьмая дочь]

Название: Эффект зеленого снега
Фандом: Sanctuary
Герои: Хелен Магнус, Джон Друитт, Никола Тесла,

спойлер

Эбби Корриган, Уилл Циммерман, Софи МакРей
Тема: Снег
Объём: 2313 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: враждебность Друитта, Теслы и Магнус становится угрозой планетарной безопасности
Авторские примечания: постканон и слегка крэк

Президент сидел в кресле, откинув голову на специальный валик. Если верить обещаниям "ведущих специалистов" – это должно было помочь от болей в шее и "провоцируемых этим мигреней". Но, на самом деле, очень часто тупую, пульсирующую боль за висками вызывает вовсе не сидячий образ жизни и не неудобное кресло.

Просто у президента выдался ужасный день. То, что не лучше он был у глав других правительств как-то не утешало. Хотя бы потому что опасность нависла над всеми и такая простая, человеческая мстительность не давала никакой радости. Потому что все могут умереть, и никому не проще от того, что кому-то, кто надоел до глубин печенок, тоже плохо.

Все отступало на задний план перед осознанием того, что еще немного и не будет иметь значения, кто кому что задолжал, кто какой кусок материка присвоил много лет назад и должен ли вернуть его по причине исторической справедливости. Потому что, право слово, кому нужны бесплодные, зараженные радиацией, земли?

— Я не верю, что все так ужасно, – сказала жена президента.

Она сидела за столом и читала книгу, глядя поверх очков. Президент не раз порывался спросить ее, в чем же смысл такого действия, но всегда останавливался, предчувствуя, возможную опасность для брака. Есть мелкие привычки, осуждать которые или даже намекать на осуждение, чревато далеко идущими последствиями.

— Все ужасно, – сказал президент. – Нас засыплет зеленым снегом в ядерную зиму.
— Не болтай чепухи, – ответила его жена, – ядерная зима – не подтвержденный наукой факт. Более того – практически опровергнутый.

Она положила закладку в книгу и поправила очки.

— К тому же, даже так, снег не может быть зеленым. Разве что кто-то взорвет специальную атмосферную бомбу с красителем.
— Ты меня утешила, – ответил президент. – Но я все равно против ядерных боеголовок, взрывающихся под моим окном.

Он почти ждал, что его жена начнет говорить нечто в духе: "О, подумай, какие окна, если мы будем жить в бункере?", все-таки, прагматичность этой женщины достигала невероятных высот. Так было не всегда, когда-то она была милой и романтичной... но задатки были давно.

— Разве эти трое будут пилить сук на котором сидят? – спросила жена президента.
— Именно этим они и занимаются вот уже больше ста лет, – не согласился президент, – вместе и по отдельности. Эти трое могут разрушить весь мир только ради того, чтоб выяснить, кто кому не вернул бутылку вина. Помяни мое слово, так и будет!
— И зеленый снег тоже? – насмешливо спросила жена президента.

Сам президент мученически вздохнул.

— Да что ты привязалась к этому зеленому снегу? – в сердцах воскликнул он. – Хватит и того, что эти трое нажмут на свои красные кнопки!

"Эти трое"... Давняя... даже не заноза – гвоздь в сидении любимого стула.

Первая из них, Хелен Магнус, глава сети Убежищ, влиятельная не только из-за личной помощи многим важным людям в правительстве практически любой страны мира, но и потому, что держит в руках рычаги управления абнормальным сообществом. Существовала теория, что первоначально весь проект Убежища был призван создать античеловеческую организованную армию, но позже приоритеты сменились... Или не сменились.

Второй, Никола Тесла, не менее гениальный, чем изначально, как известно истории, но более умудренный жизнью. Владелец прав на огромное число разработок, получающий долю в продаже практически любого высокотехнологичного продукта. С тех пор, как он перестал работать с правительством – поднялся сам до невероятных высот. Официально – он скупил около четверти всего мира... а неофициально – где-то половину.

Третий, кажущийся, в основном, безвредным, Джон Друитт. Новый мессия, основатель школы Прощения и Воскрешения. Он бы был одним из сотен тысяч прочих сектантов, не будь он действительно, в некоторой мере, излеченным от одержимости. К тому же, Друитт не требовал отречься от мирских богатств или отдать их ему. Его религиозное учение вообще было весьма попустительским и привлекало в свои ряды многих людей.

Итого: трое условно-бессмертных, с опытом столетней выдержки. Наделенных властью над извечным меньшинством, обиженными абнормалами, готовыми вцепиться в глотку чужаку; деньгами, чтоб нанять любую армию, какую будет угодно; и влиянием на умы людей.

И теперь, как оказалось, у каждого из этой радостной троицы был свой склад с ядерными боеголовками. Под Ванкувером у одной (ох, кто бы мог подумать), где-то в Африке у второго (злые языки говорили, что именно там, где были захоронены древние вампиры), и в России у третьего (все же, именно загадочная душа этого народа чаще склонна с радостью принимать пророков различных сортов).

— Заставьте их поговорить, если в этом проблема, – продолжала гнуть свою линию жена президента.
— Думаешь, это просто?!!
— Я не могу понять, это же волнует не только тебя, но и других президентов, премьер-министров, королей и этих... генеральных секретарей, или кто там?..
— Да. Хорошо, – буркнул президент. – Я подумаю.
— Ты не подумаешь, ты сделаешь.
— Не учи меня моей работе! – возмутился президент.
— Любовь моя, именно этим я занимаюсь уже не первый год.

Президент вздохнул: спорить с женой было бесполезно и он это знал. К тому же, предложенная ей идея могла пройти. Тем более, что особого выбора у них не имелось.

К искреннему удивлению президента, лидеры прочих стран согласились с необходимостью помирить Друитта, Теслу и Магнус. И не только главы официальных правительств, а и руководители всевозможных частично и полностью засекреченных организаций и даже некоторые магнаты.

— Перспектива твоего зеленого снега их всех напугала, – со смехом сказала жена президента. – На самом деле это можно так и назвать. "Эффект зеленого снега", неплохо по-моему. Ты не против?
— Нет, – буркнул президент.

Жена президента писала книгу по социологии и всегда с большой радостью использовала опыт мужа. Как она утверждала: пока ее труд выйдет в печать – президента успеют много раз сместить с его поста, так что волноваться не о чем.

***

Таким образом, при участии массы заинтересованных людей, активной рассылке просьб (а так же угроз и увещеваний) в одной комнате получилось собрать трех самых опасных людей на планете: Хелен Магнус, Николу Теслу и Джона Друитта.

Когда все трое оказались вместе – повисло предгрозовое молчание. Они стояли друг напротив друга: Тесла в дорогом, с иголочке, костюме; Магнус в темно-коричневом платье и Друитт, чей серый балахон ярко контрастировал с одеждой остальных.

Первым тишину нарушил Тесла.

— Джонни, а ты оброс, – сказал он, – прямо хочется вернуть лысину назад.
— То есть, – ответил Друитт, – ты собираешься вырвать мне волосы?

Магнус кашлянула.

— С учетом современных фильмов, – отметила она, – можно считать это признанием в любви.[1]
— Хелен, да как ты могла что-то такое подумать? – возмутился Тесла. – Я собирался поджечь его новоприобретенную шевелюру.
— Если мы переходит к рукоприкладству, то, пожалуй, стоит выйти на свежий воздух, – не остался в долгу Друитт.
— Джон, хватит, – сказала Магнус.
— Нет-нет, пусть продолжает, – со странной веселостью, заявил Тесла, – хочу послушать весь список его угроз.
— Зачем же слушать, если я могу их воплотить...

Президент (а именно он был вынужден присутствовать здесь лично, в то время, как остальные власть имущие обошлись видео-конференцией) понял, что ему нужно вмешать.

— Давайте сядем, как цивилизованные люди, – попытался он прервать словесную перепалку.

Не слишком успешно. Его просто проигнорировали.

— ...Если вспомнить про то, как ты чуть было не разрушил временной континуум, – возмущалась Магнус.
— Я извинился. Трижды, – ответил Друитт.
— Ох, будто от этого кому-то легче, – встрял Тесла.
— А ты бы вообще молчал, мистер: "Я создал беспроводное электричество и гора... какая гора?".
— Эй!
— Никола, он прав.
— Так ты на его стороне?!!

Президент глубоко вздохнул, посмотрел на коллег, молчаливых и крайне заинтересованных происходящим, и сделал широкий шаг, который позволил ему оказаться между ссорящимися.
— Сядьте, – рявкнул президент, а потом смущенно добавил: – Пожалуйста. Если вам не сложно. Мы же собрались здесь, чтоб цивилизованно обсудить ваши разногласия.

Тесла фыркнул и открыл рот, чтоб, без всякого сомнения, ответить нечто язвительное, но Магнус его опередила.

— Ладно, – сказала она, – полностью согласна.

И прошла к столу, у которого стояло четыре стула. Она опустилась на один и чинно сложила руки на коленях. Друитт и Тесла переглянулись и последовали ее примеру.

Президент сел последним.

— Все мы наслышаны о проблеме, – заговорил премьер-министр, активнее всего настаивавший на поддержке проекта встречи.

Президент опасался, что дражайшая супруга позвонила ему вчера вечером, но доказательств не было. К тому же он был рад, что слово взял коллега, отделенный от комнаты не только экраном, но и океаном. Потому что у него самого такой защиты не было.

— У нас нет никакой проблемы, – миролюбиво сказала Магнус, поправляя волосы. – Очевидно, она есть у вас.
— Очевидно, с ядерным оружием, – поддакнул Друитт.
— Очевидно, я к этому отношения не имею, – добавил Тесла. – Что? У меня нет ядерного оружия.
— Ох, Никола, – сказала Магнус, – здесь все свои.

До того, как они снова начали перепалку, которая, похоже, была естественным состоянием, говорить начала другая премьер-министр.

— Вы же понимаете, – произнесла она чуть нервно, – что мы не можем быть спокойны, наши народы не могут быть спокойны, пока в чьих-то руках сосредоточена такая сила.
— В чьих-то противоборствующих руках, – через переводчика сказал еще один правитель, чьего статуса президент точно не помнил, как, впрочем, и конкретного расположения страны, кроме: "Где-то в Азии".
— Да-да, – устало сказал Тесла, – все боятся ядерной войны. Вы боитесь ядерной войны, я боюсь ядерной войны, Джонни, ты боишься ядерной войны?
— Заткнись.
— Вот видите, Джонни не боится, в этом-то и проблема.
— Я ничего не утверждал, друг мой.
— Ах, теперь друг?

Президент заметил, что Магнус прикрыла рот ладонью и ее плечи слегка трясутся. "В этом нет ничего смешного", – подумал президент, но вслух не сказал. Потому что нельзя вслух одергивать женщину, у которой под Ванкувером атомные бомбы.

— Спасибо, что организовали эту встречу, – громко сказала Магнус, – это очень... познавательно, но, боюсь, у меня много дел и я вынуждена вас покинуть.

Полсекунды было тихо, а потом лидеры стран принялись говорить все вместе, прося ее не уходить и утверждая, что разговор можно повернуть в нужно русло.

— Хорошо, – сказала Магнус, когда поток слов чуть иссяк, – что конкретно вас волнует?
— От оружия мы не откажемся, – быстро сказал Никола. – Ну... насколько я знаю Джонни... он точно не откажется!

Друитт скептически на него посмотрел, но комментировать не стал.

— Мы не требуем отказываться, – ответил президент и оглянулся на премьер-министра (того, что явно говорил с его женой) за поддержкой.
— Мы просим вас только помириться, – сказал другой президент и его коллеги закивали, одобрительно загудели и вообще всячески выразили свое согласие.

Трое участников встречи переглянулись.

— И как по вашему мы должны это сделать? – спросил Тесла.
— Все есть в папках, которые лежат перед вами, – сказал президент.

Перед каждым сидячим местом небольшого круглого стола действительно лежала папка с основными положениями о примирении, которые разрабатывались ведущими психологами и юристами всех участвующих в процессе стран и организаций (то есть, фактически, лучшими во всем мире).

В молчании, Тесла, Друитт и Магнус принялись изучать документы. Последняя закончила быстрее всех, пожала плечами и сказала:
— В целом, я согласна, но мне интересно, как вы собираетесь контролировать выполнение условий.
— Мы надеемся на вашу честность, – это сказала молчавшая до сих пор глава сверхсекретной всемирной организации.
— Особенно ты? – мило улыбнулась Магнус.
— Лично мне вы никогда не врали, доктор, – ответила она, – даже, когда объясняли риски... подражания Эллен Рипли.[2]
— Пока мы не ударились в ностальгию, – мрачно сказал Тесла, – я бы хотел уточнить пару пунктов.
— Я тоже, – согласился Друитт.

Президент постарался не паниковать, его предупреждали, что так и будет, и спросил:
— Каких?
— Ну, к примеру, вот здесь вы требуете, чтоб мы втроем появлялись не менее чем на пяти общественных мероприятиях в год. А если у нас будут проекты?
— Или другие обязанности, – кивнул Друитт, – к тому же, мне не нравится требование "поддерживать в меру сил любые начинания и проекты других двух сторон".
— Обратите внимание, – быстро сказал президент, – что там же есть пункт про возможность заблокировать проект двумя голосами против одного.
— Нет, ну как быть с мероприятиями? – гнул свое Тесла.

Слово взяла премьер-министр, чьи психологи настаивали именно на числе "пять":
— Можно сократить до трех, – сказала она. – Но тогда это должны быть крупные мероприятия, с журналистами, как минимум, десяти каналов.
— Национальных, – добавил кто-то еще из глав государств и остальные поддержали.
— Это не проблема, Никола, – мирно сказала Магнус, – но вопрос контроля и возможных санкций меня волнует больше.
— Все просто, – заговорил представитель той страны, которая активнее всего поддерживала Друитта, – если вы будет нарушать: люди отвернуться от вас. Ваши соратники, ваши верующие и ваши сотрудники.
— Неа, – сказал Тесла, – я хорошо плачу сотрудникам... в отличие от некоторых.

Он выразительно посмотрел на Магнус, а она ответила ему недоброй усмешкой.

— Знаете, – Друитт пролистал контракт еще раз, – совместные мероприятия, поддержка, уважение и отсутствие активных публичных оскорблений... "Не вовлекать другие стороны в конфликтные ситуации без острой на то нужды"... здесь явно не хватает пункта: "Пока смерть не разлучит вас".
— Посмотри шестьдесят четвертый пункт, дополнение три, – ангельским голосом сказала Магнус.

Друитт посмотрел. Тесла тоже пролистал свои документы и восхищенно процитировал:
— "В случае смерти одной из сторон – данное соглашение корректируется, но не меняет своей первоначальной сути, в случае смерти двух сторон – данное соглашение аннулируется полностью".
— А если мы убьем друг друга, то тут тоже ограничения, – заметил Друитт, – и даже что-то о возможности мести.

Тесла рассмеялся.

— Послушайте, у нас тут даже есть священник, Джонни, обвенчаешь нас?
— Я бы рад, – спокойно ответил Друитт, – но моя религия запрещает употреблять алкоголь, так что тебе не понравится.
— Скажи, а этот запрет ты ввел специально, чтоб убедиться, что я не вступлю в твою секту?
— Даже в мыслях не было, старина.

Президент прокашлялся.

— Если хотите, – сказал он, – можете вызвать собственных юристов или забрать документы для подробного изучения. Но настоятельно просим принять решение как можно быстрее.
— Я уже приняла, – сказала Магнус и взяла ручку, – я не уверена, что верно вижу, где конкретно ставить подпись. Вначале и в конце, верно?

Друитт глянул на нее и тоже взял ручку. Все главы государств в разных уголках мира затаили дыхание.

— Мы об этом пожалеем, – буркнул Тесла, но тоже подписался, убедившись, что двое других уже это сделали. – Как целоваться будем, по очереди или все вместе?
— Думаю, – сказал президент, – мы можем обойтись без этого.

Когда трое, уже связанных специализированным пактом о ненападении, покидали зал, Магнус обернулась и сказала:
— Что ж, ты можешь больше не бояться зеленого снега и ядерной зимы.

***

— Ты ей звонила? – тем же вечером спросил президент у своей жены. – В смысле, Магнус.
— У меня сохранился ее телефон с того самого эпизода с нуббинами, – не стала отпираться жена президента, – а потом она дала мне новый. На случай непредвиденных проблем.
— И ты сказала только сейчас? Когда все... почти...

Президент потерял дар речи, а его жена только поправила очки и вздохнула.

— Ты же много лет работал с Магнус, – сказала она, – мог бы и не сгущать краски.
— Я как раз и не сгущаю, – ответил президент. – Это ты не понимаешь всей ситуации.

Его жена пожала плечами.

— Может быть. Но я эмпат, если ты забыл.
— Конечно нет, Софи, – устало сказал президент, – я не забыл. И... спасибо.
— Пожалуйста, Уилл, – ответила она, – ты всегда можешь на меня положиться.

Примечания

[1] автор предположил, что в мире постканона вышел третий 13-ый фильм по Треку и третий за авторством Абрамса. И там пейринг Кирк/Спок стал официальным, а обещание "вырвать его идеальную челку" тоже официально стало показателем отношений имеющихся или будущих.
[2] Эллен Рипли - персонаж франшизы о Чужом. Отсылка к эпизоду 4x08 "Fugue", когда из Эбби через живот вытаскивали чуждый организм и это невольно напоминало о...

@темы: .III.4 Погода, #fandom: Sanctuary, Sanctuary: фандом в целом.(табл.30)

---

12/100

[Горбач]

Вспомогательное, без которого никак!

Моя любовь к французскому языку безгранична...










Название: Антидепрессант.
Фандом: One piece
Герои: Кид/Ло
Тема: V-5, деперсонализация
Объём: 1112 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Саммари: Думаю, о доме.
Авторские примечания: АХТУНГ! АУ и ЕR. Просто неприличный ООС Юстасса.
А так ООСен он потому, что у него всё хорошо. Ради разнообразия можно же сделать несчастного, вечно злого мальчика-социопата вполне довольным собственной жизнью?

Прочитать

Трафальгар приходит к Киду уже просто из привычки. С того момента, как они познакомились полгода назад, всё кажется одной сплошной кутерьмой. Дела цепляются друг за друга и идут бесконечной чередой, об отдыхе Ло уже даже не думает, проблемы тянутся, как караван верблюдов в пустыне, - медленным стройным потоком. Трафальгар верит, что они когда-нибудь закончатся и нисколько не сомневается в том, что справится с ними, но всё же его пугает их количество.
После работы он, усталый, приходит к Киду. Просто потому, что с недавних пор в общей связке ключей зацепленный за подаренный Кидом же брелок белого медвежонка в нелепом оранжевом комбинезоне висит ключ от квартиры Юстасса. Пальцы, роясь в кармане, натыкаются на брелок, обхватывают его, обводят, и это становится решающим в выборе, куда пойти.
Ло приходит к Киду. И Кид, конечно же, дома. Едва ли был момент, когда Ло его не заставал. Трафальгару даже казалось, что Юстасс вообще не выбирается из своей квартиры, а только копается там с своих железках, дрочит и изредка питается тем, что приносит ему Кира. Трафальгар бы и верил в это, если бы только не слышал, как ранним утром, когда он только начинает засыпать, Кид выскальзывает за дверь. Он исчезает до вечера и работает, рано, чтобы к пяти-шести вечера уже быть дома, отоспать положенные три часа и встретить Трафальгара задорной ухмылкой. Ло почти благодарен ему за это.
Он приходит к Киду и проходит сразу вглубь квартиры, разувается только в комнате и откидывает кроссовки в коридор, ложится на кровать, смотрит в потолок. Кид в другой комнате возится с железом, в наушниках, так что ничего не слышит. Трафальгар берёт с прикроватной тумбы Кидовы сигарилы и прикуривает. Он складывает губы и выпускает дым густо-серыми кольцами. Обычно едкий вкус просто не ощущается. Юстасс выходит из комнаты и ухмыляется сразу, как видит Трафальгара, машет ему в знак приветствия и уходит в ванную, мыть руки. После выходит и вытаскивает наушники, из которых орёт что-то не мелодичное, что можно считать за музыку только потому, что в нём есть ударные и тяжёлые гитарные рифы. Ничего не поделать, Кид весь этакий железный человек и любит металл во всех его видах. Он подсаживается на кровать и целует Ло в щёку, обнимает за плечи, заставляя сдвинуться, чтобы сесть сзади и обнять совсем крепко. Ло не сопротивляется и откидывается назад, на тёплого Юстасса, ложится затылком ему на плечо, курит. Кид снова целует его в щёку и говорит приторным голосом, в котором слышится очень искреннее беспокойство:
- Случилось что?
Ло закрывает глаза и глубоко затягивается. Его не покидает чувство, будто что-то не так. Ощущения кажутся притуплёнными, и это одновременно радует и бесит. Ло слишком лень анализировать это прямо сейчас, он, как та Скарлетт, подумает об этом завтра*...
- С чего ты взял? Я в полном порядке, как и всегда.
- Ну да. Только ты врач. И грёбаный принципиальный засранец! Так что если куришь моего "капитана"**, что-то неладно...
Кид не настаивает на исповеди. Он вообще ни на чём не настаивает. В такие моменты, как этот, он бывает просто душечкой. И Ло это нравится. Он затягивается ещё раз и передаёт сигарилу Юстассу, буквально роняет её ему в пальцы. Кид ловит и переносит в пепельницу, возвращает руку на место, вновь заключая Трафальгара в свои крепкие объятия. И тот срывается. Его язык будто говорит сам по себе.
- Сегодня мой пациент умер. Это был первый раз. Чёрт, это же лишено всякого смысла. Знаешь, я видел это в фильмах много раз, и каждый раз думал, что с этим можно справиться, если сделать так-то или так-то, но тут... Я просто не могу это осознать. Ведь я хирург... Очень хороший хирург. Я врач, чтоб меня!
- Ты врач, - кивает Кид, расслабляя объятия и накрывая руки Ло своими руками. Кид обводит изящные длинные пальцы Ло своими грубыми от работы с металлом, чтобы напомнить ему разницу между ними. Ло не осознаёт. Он чувствует эти прикосновения, но они будто вне зоны досягаемости. И это самое мучительное, потому что обычно касания Кида всегда его спасали. Они были столь сногсшибательны, что не оставляли кроме себя никаких мыслей. Ло просто растворялся в них, а его голова была пуста, как в самом пьяном бреду или самом приятном приходе. Но сейчас всё не так. Он чувствует эти руки, по-прежнему потрясающие касания, а думает всё о том, всё ещё видит эти органы, которые видел уже много раз на медицинской практике, и кровь. Очень много крови. Она бьётся ему в виски.
- Мне кажется, у меня мигрень, - говорит Ло.
- Выключить свет? - предлагает Кид. - Ложись, я не буду тебе мешать. Укроем тебя одеялом, выпьем снотворного и завалимся спать до самого завтрашнего утра, м?
- Звучит соблазнительно, - признаётся Трафальгар. В любой другой день он поступил бы именно так, но не сегодня. Сегодня снотворное проводит его не в мир грёз, а в мир кошмаров, с этими же самыми картинками-воспоминаниями. - Тебе нужно завтра на работу?
- Нет, не нужно.
Кид врёт. Он предупредит Киру позже, возьмёт себе давно незапланированный выходной, потратит его совершенно бездарно, но зато в компании Ло. Ло ни на мгновение не сомневается в том, что Кид говорит ему правду, и потому не переживает. Он говорит:
- Давай, останемся тут завтра?
Кид только кивает и опускается губами к шее Трафальгара. Небрежный мягкий поцелуй, который ни к чему не обязывает, но очень успокаивает. Ло почти что расслабляется.
Сильные Кидовы пальцы гладят его, стаскивают одежду, без каких-то намёков, просто чтобы касаться тела. Жёсткая ткань толстовки спадает с плечей, путается в запястьях, но всё же сползает с Трафальгара, и Кид скидывает её с кровати. Он ведёт самыми подушечками от ключиц по напряжённому животу к брюкам, расстёгивает ремень и молнию привычным лёгким движением, скользит ладонями к ягодицам, приподнимая их и стягивая джинсы. Ло поворачивается к Киду лицом, разводя ноги и садясь на его бёдра, примыкает своим лбом к его лбу, глубоко вдыхает. Он почти вернул себе ощущения собственного тела, и это божественно. Он ещё не понимает, почему Кид действует на него так опьяняюще, настолько, что способен заглушить психические травмы в самом их зарождении.
В Трафальгаре пробуждается нежность, благодарность к Киду, вполне заслуженная, которой он никогда не просит.
- Эй, - говорит Ло, просто для вида, чтобы Кид откликнулся. Но Кид только мычит вопросительно и приподнимает голову, выдыхает тяжело и горячо, целует Трафальгару нос.
- Хочешь сказать что-то? - Ло слушает его голос в непонятном удовольствии и рад, что всё по-прежнему, что ощущения вернулись в обычную свою силу.
- Нет, хочу трахаться.
Кид усмехается и обнимает Ло крепко за талию, прижимает к себе, вовлекает в глубокий поцелуй. Избавляясь от последней одежды на Трафальгаре, Кид в перерывах между поцелуями говорит, что сексом всегда готов его обеспечить. Говорит: "Только приходи ко мне..."
Трафальгар улыбается и с удовольствием провожает последнюю свою мысль, перед тем, как его голова привычно опустеет под воздействием слишком сильного возбуждения: Юстасс годится в использовании, как очень эффективный антидепрессант...

=
*Думаю, что всем известно, но всё же Скарлетт Охара из "Унесённых ветром".
**

Capitan Black

@темы: .V.5 Душевные болезни, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)

---

17/30, Sanctuary, фандом в целом

[Восьмая дочь]

Название: Вопрос без ответа
Фандом: Sanctuary
Герои: Уилл Циммерман, Хелен Магнус, Кейт Фриландер, Генри Фосс, Сасквоч
Тема: Ночной кошмар
Объём: 764 слова
Тип: джен с упоминанием гета
Рейтинг: PG
Саммари: Уиллу снятся кошмары
Авторские примечания: после серии 3x19 "Out of The Blue", упоминаются события серии 2x05 "Pavor Nocturnus"

— Сегодня тепленько, – сказал Уилл.
Кейт очень выразительно на него посмотрела и поправила шарф. Он собиралась было сказать что-то на его реплику, но, видимо, решила, что надо быть умнее и не разговаривать на морозе.
Когда они преодолели открытое пространство и вошли в строящийся новый блок колонии, Кейт сняла шарф, с наслаждением вдыхая теплый воздух, пахнущий готовящейся едой.
— Надо сказать им, чтоб снизили расход топлива, – отметил Уилл.
— Ох, да заткнись. Ты бываешь тут раз в полгода, а не живешь в этом собачьем холоде все время, как мы.
— Но я же не на курорт езжу!
— Не спорь с беременной женщиной!
Уилл обиженно уставился на Кейт. Он понимал, что жителям колонии приходится несладко, но от растраты ресурсов лучше не будет.
— Ты пользуешься своим положением.
Она рассмеялась.
— Так и есть!

Когда Уилл открыл глаза – часы показывали 03:39 и уснуть снова так и не получилось.
Он все утро бродил по Убежищу, ему казалось, что он близок к тому, чтоб задремать, но, стоило лечь – как сон улетучивался.
— Что, опять кошмары, чувак? – сочувственно спросил Генри, когда они встретились за завтраком.
— Не сказал бы, что прямо так и кошмары, – ответил Уилл.
— Всем доброе утро! – Кейт проскочила между ними и схватила бутерброд с тарелки, которую нес Сасквоч. – Что?
Тот нахмурился, но молча скрылся за дверью. Уилл отвел взгляд от коллеги, не то, чтоб он никогда не думал о ней не в дружественном ключе, но все равно странно наблюдать такие реакции подсознания.
— В чем дело? – снова спросила Кейт.
— Не обращай внимание, он сквозь тебя смотрит, а не на тебя, – объяснил Генри.
— О, снова последствия клинической смерти или последствия психочервя?
— Может быть, оно у него сложилось.
Уилл посмотрел на них и буркнул:
— "Он" сидит здесь же и вас прекрасно слышит. Я в порядке.
— Ага, конечно, – сказала Кейт, – мы тебе так и поверили.

И если бы среди снов были только нейтральные фантазии...
Их отряд окружили. Меттьюса укусили два часа назад и Уилл, не задумываясь, всадил пулю ему в лоб, теперь жалел, что поторопился: он мог бы повременить, хороший стрелок сейчас бы не помешал.
Зараженные перебирались через выстроенные наспех баррикады, даже, если отряд выберется – они потеряют четверть своих. Если не больше. Что ж, так тому и быть.
— Надерем задницы этим подонкам! – рявкнул Уилл и подал пример своим людям.

Проснувшись, он еще несколько минут прокручивал в голове сцены побоища. Можно было бы сказать, что это следствие его работы в Убежище, но тогда кошмары начались слишком поздно. Какому-нибудь своему пациенту Уилл бы посоветовал сменить род деятельности или взять отпуск, но ему прекрасно было известно, что сделать этого не получится.
К тому же, высок был шанс, что дело действительно в психочерве. Было несколько вариантов на выбор и Уилл решил подождать. Но раньше о его кошмарах узнала Магнус.

— Все в порядке, – пытался объяснить ей Уилл.
— Не думаю.
Ее кабинет никогда не производил впечатления педантичности, которой будешь ждать от англичанки, но и до "творческого беспорядка" ему было далеко. И сейчас Уилл, проработав с Магнус три года, начинал замечать все больше и больше вещей, которые всегда стояли на четко определенном месте. Это очень сильно контрастировало с ее домом в той, созданной психочервем, фантазии.
— Хорошо, я расскажу тебе о своих кошмарах...
Когда Уилл закончил описывать странный мир, словно бы переживший вторжение зомби, то заметил, что Магнус задумалась.
— Ты знаешь, что это? – спросил Уилл.
— Да.
— Но мне не скажешь?
Она пожала плечами.
— Ты ведь в курсе, почему опыт людей, переживших клиническую смерть, на данном этапе исследования этого вопроса считается практически бесполезным?
Опять наводящие вопросы.
— Хочешь сказать, – медленно протянул Уилл, – что не хочешь сообщать мне о своих догадках, потому что они повлияют на мое восприятие ситуации? Но это же нелепо, Магнус.
Она улыбнулась и снова пожала плечами.
— Можешь попробовать снотворное.
— Это совет врача или экспериментатора?

Но, конечно, Уилл попытался принимать снотворное. Только быстро отказался: кошмары навещали его не каждую ночь, к тому же давали какое-то время до своего начала, а сон под медикаментами не обеспечивал всем нужным.
А однажды приснившееся было необычайным.

— Я видел тебя, – сказал Уилл. – Ты была героиней моего кошмара.
— И что же я там делала? – поинтересовалась Магнус.
— Привела к гибели моих людей и меня.
Она не отвечала какое-то время.
— Что ж, – сказала Магнус потом, – думаю это означает, что кошмары тебя больше не побеспокоят.
— Я бы не был так оптимистичен.

Но прогноз оправдался. В течение недели, а потом и второй, сон Уилла не нарушали больше никакие сны о зомби. Только обычный набор сборного бардака повседневных событий и фрагментов прочитанных книг.
Магнус не давала Уиллу ответов, хотя он и знал, что могла бы.
— Смирись, – говорила Кейт, – она не собирается отвечать.
— Ага, – вторил Генри, – главное, что с тобой все путем.
А Уилл поставил еще одну пометку в графе событий, которым он так и не смог найти объяснения.

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: Sanctuary, Sanctuary: фандом в целом.(табл.30)

---

11/100

[Горбач]

Название: Стопроцентная любовь.
Фандом: One piece
Герои: Кид/Хоукинс, Киллер
Тема: III-5, равнина
Объём: 2699 слов.
Тип: слеш
Рейтинг: R
Саммари: О колдовстве и любви.
Авторские примечания: Открываем вторую десятку фиков субъективностью и волшебством. Но мне нравится эта работа.
Ах да, тут случаются отсылки на предыдущие мои работы, которые не входят в цикл таблицы ста фиков, так что они выделены ссылками.
Посвящение: Мельнице, за песню "Ведьма", которая явилась и идеей, и вдохновением, и фоном для написания, и эпиграфом.

Эй-эй, пока еще жива…
Эй-эй, пока горит трава…
Эй-эй, огонь тебе к лицу…
Танцуй, ведьма, танцуй!
(с)

Прочитать

- Нужно сменить обстановку, - сказал Хоукинс однажды.
Они с Кидом сидели в гостиной, осматривали каменные стены и скучали. Апу ещё не осветил их день своим присутствием, а Киллеру они просто надоели. Альянс в итоге развлекал их совсем не настолько, как ожидалось. Кид был, в сущности, не против, но помнил о своих обязательствах перед Киллером и остальными членами команды. Всё же они скрывались.
- Не думаю, что получится, - отговорился Юстасс и потянулся. - Мы же в розыске, вроде как не должны высовываться отсюда.
- Значит, ты не составишь мне компанию? - Базиль поднялся на ноги, размял шею и перекинул волосы с плечей за спину. - Я говорил тебе об этом ещё неделю назад. Сегодня к ночи я уеду на несколько дней.
Кид нахмурился и честно попытался вспомнить, когда Базиль говорил об этом, но быстро сдался, заключив, что их разговоры были слишком объёмны и слишком сложны, чтобы вычленить сейчас из них такую маленькую деталь. Хоукинс ещё стоял перед Кидом и обводил подушечками пальцев жетоны на своём поясе, давал Юстассу последнюю возможность передумать. Кид улыбнулся довольно.
- И куда ты едешь?
- Несколько часов пути. Остров маленький и совсем рядом. Конечно, лог пос на него не указывает. Я уже высаживался на нём, когда ехал сюда. Можно сказать, он не населён, зато очень богат травами. Почти идеален.
- Идеален для чего?
- Для колдовства.
Хоукинс повернулся на каблуках и поспешно удалился. Он знал, что заинтриговал Кида достаточно, чтобы не тратить время на дальнейшие уловки и разговоры. Кид был в едва сдерживаемом восторге. С первых дней знакомства он просил Базиля поделиться с ним этим, просто из любопытства, - колдовскими секретами. Хоукинс упорно отказывал ему раз за разом, не желая демонстрировать свои колдовские умения даже чуть-чуть.
Сейчас же он говорит Киду, что готов показать многое, что он нашёл идеальное место и идеальное время. И он зовёт его с собой. Только его. Может, ведьмы правда обладают какими-то приворотными чарами, и Киду поэтому так снесло крышу, но ему уже не было дела до обязательств и того, что они скрываются. Он был уверен в этом так же, как в том, что любой метал подвластен ему до последней своей частицы: сегодня ночью он увидит волшебство Базиля Хоукинса.
Юстасс вслед за Хоукинсом вышел из гостиной и отправился к Киллеру. Тот кропотливо изучал карты и обдумывал что-то важное, не иначе. Он всегда во время этого потягивал какие-то коктейли через соломинку. Коктейль, судя по всему, был алкогольным, а значит, подбивал думать о предстоящих сражениях. Кид так и остановился на пороге, усмехаясь. В каком-то смысле они с Киллером знали друг друга лучше, чем сами себя.
- Стратегию разрабатываешь? - оповестил Кид о своём присутствии. Киллер даже не повернулся в его сторону, а только сделал глубокий глоток и отставил стакан в сторону.
- Кто-то же должен делать твою работу...
Начинать разговор с упрёков очень характерно для Киллера. Кид смеялся над этим всё время в одной манере.
- Конечно, мама...
Киллер всё время злился, потому что точно знал, но не хотел для себя принимать: он и правда ведёт себя, как мамочка. Мамочка, которой ни у него, ни у Кида не было. И отвечал тоже всегда одинаково:
- Не конечно.
- Я уезжаю, - без прелюдий выдал Кид, и Киллер всё же повернулся к нему лицом. Он точно сверлил его недовольным взглядом, но маска успешно это скрывала.
- Что, прости? - Всё возмущение ощущалось в голосе. Кид только растянул усмешку и невозмутимо повторил.
- Я уезжаю. На несколько дней. Видишь ли, "нужно сменить обстановку"...
- Ты смеёшься надо мной! - Киллер встал и подошёл к Киду вплотную, уложил руку ему на плечо. - Прости, что не заметил раньше. Ты, вероятно, болен. И тебе нужно отлежаться. Тебя что-то беспокоит? - Теперь голос Киллера был полон беспокойства и почти искреннего сочувствия. Издевательские нотки в этом ни за что не уловил бы никто, кроме Кида, которому уже приходилось слышать подобное много лет подряд.
- Со мной всё в порядке! Я просто предупреждаю тебя, чтобы ты не паниковал, как в прошлый раз...
- В прошлый раз ты лишился руки!
- В этот раз я буду не один...
- Да хоть сквозь землю провались, какое мне дело. - Киллер пожал плечами и отошёл снова к своему столу, сделал ещё один глубокий глоток алкоголя. - В конце концов, когда тебя, наконец, убьют, я возглавлю команду...
- Ну, точно, - поддержал Кид кивком и развернулся, чтобы уходить.
- Когда вернёшься? - уточнил Киллер уже расслабленно и спокойно.
- Пять дней - это максимум.

Вечером Кид пришёл к Хоукинсу сам, когда Хоукинс уже был готов и сидел на кресле с толстой книгой. Это вряд ли была научная литература или даже художественная. Выглядела потрёпанной до странного и вообще какой-то странной. Кожаная покорёженная обложка, грубые стяжки на корешке, неестественно толстые страницы.
- Что это? - поинтересовался Кид, и Хоукинс пожал равнодушно плечами.
- Ведьминская книга. Никогда не видел? - Кид помотал головой и прошёл внутрь, ближе к Базилю и его креслу, взглянул на листы и нахмурился.
- И язык необычный?
- Ну конечно, а иначе какой в ней смысл? Ведьмы на старости лет увлекаются созданием своего уникального языка, которые, как им кажется, превосходит по сложности все предыдущие, которые они читали... Этому шифру примерно сто пятьдесят лет, и его разгадал бы даже младенец... Хотя здесь описываются занятные ритуалы...
Юстасс сел на широкую кровать и устремил внимательный взгляд на Базиля. Тот явно не собирался двигаться, пока не закончит чтение. Впрочем, страницы довольно быстро пробегали под его пальцами, а сам он казался ещё красивее, чем обычно, в предверии чего-то интересного, захватывающего и, как казалось Киду, опасного.
- Странно, - наконец, выдал Хоукинс, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Киду. - Здесь говорится об Аргусе, но размер просто не оправдывает себя... Это же неудобно...
- Аргус? Великан?
- Фазан. Хотя я, признаться, удивлён, что ты и великана знаешь...
- Я вообще хорош в мифах... Я ведь уже рассказывал тебе о Вёльве? - Хоукинс ещё раз пробежался глазами по странице и закрыл книгу, отложил её на столик, усыпанный какими-то травами и застланный атласом.
- Рассказывал. И я просил тебя не называть меня так.
Оба они поднялись на ноги почти синхронно, обменялись нетерпеливыми взглядами и вышли из комнаты. На выходе из замка Хоукинс бросил что-то своему старшему помошнику и только после того, как тот кивнул, Базиль направился к приготовленной лодке. Оба они с Кидом устроились напротив и собрались отплывать.
- Только мы вдвоём? - отшутился Кид, намекая на интимные намерения.
- Только мы вдвоём, - подтвердил Базиль, интригуя возможностью эти намерения осуществить.
Вскоре старший помошник Хоукинса пришёл с длинным цветастым пером, напоминающим по окрасу то ли рыбью чешую, то ли кожу ящериц, протянул его Хоукинсу и так же поспешно ушёл. Базиль достал из холщовой сумки, заранее уложенной в лодку, какие-то железки, ткани, нитки, травы и принялся переплетать их между собой. Тем и занимался всю дорогу до острова, лишь изредка и односложно отвечая Киду на его вопросы. Киду отнюдь не было скучно. Он с лёгкой подачи своего дьявольского фрукта без труда управлял лодкой, наблюдал за изящными руками Базиля, не прикрытыми перчатками, и на его бесконечные перья, травы, цветы...
Остров и впрямь оказался небольшим: несколько холмиков, негустой лес и большая равнина, поросшая высокой травой.
- А ничего, - выдал свой вердикт Кид после того, как они причалили. - Даже романтично...
- Действительно? - Хоукинс почти усмехнулся, собрал всё, чем занимал себя во время плавания, в сумку и сумку закинул на плечо. - Прогуляемся по лесу? - Почти предложил Базиль.
- А у меня типа есть право выбора? - согласился без колебаний Кид.
И они пошли. С час бродили вдоль деревьев, высматривая Базилю какие-то его новые травы, собирая ветки для костра и беседуя коротко. А после разложили костёр в отдалении от леса, почти в середине самой равнины. По крайней мере, Хоукинс был уверен, что это место было серединой. Раскладывал, конечно, Кид, Базиль лишь изредка подкидывал порошки и тёртые травы меж веток или на землю вокруг. Он говорил: "Это важно. Место, что мы используем, должно принадлежать нам. Это похоже на ритуал освещения земли, только большинство ведьм отрицают религию..."
Как эти травы заставляют землю принадлежать им, Кид не спрашивал, думал только, что Хоукинс бы сказал что-нибудь об энергетике или атмосфере, о природе, или ещё каких-нибудь вещах, в которых Кид не смыслил ровным счётом ничего. Но когда солнце стало садиться, и подул ночной свежий воздух, Кида будто вырвало из одной реальности в другую. Он будто бы очнулся ото сна и оглянулся нервно по сторонам, тогда-то и понял: все эти травы творят с мозгом необъяснимые махинации, заставляя думать, видеть и чувствовать то, чего нет. Хоукинс и раньше демонстрировал силу таких галлюциногенов, но те были сильнее.
- Понял? - уточнил Хоукинс, заметив смятение Юстасса. - земля принимает иллюзии ещё легче, чем это сделал ты...
Кид нахмурился. Ему вовсе не нравилось быть обманутым каким-то нелепым слабым колдовством. Но он был вынужден признаться самому себе: это место, его темнеющее небо и шелестящий лес, мягкая трава высотой по колено, сейчас, когда он привык к этому, стали казаться ему родными. Будь то вина воспоминаний из детства, уюта самого места или галлюциногенов Хоукинса, факт был фактом.
Сам Хоукинс сидел по-турецки напротив Юстасса, облачённый в тёмный мешковатый плащ, какой обычно носили его пираты, и вплетал себе в волосы и на одежду те самые цветы, травы и перья, которые он сплетал по пути. Базиль выглядел непривычно и даже странно, но Кид ни за что не мог бы сказать, что не привлекательно. Напротив - с каждым новым пером, подчёркивающим какой-нибудь из восхитительных оттенков его волос, Хоукинс становился всё загадочнее и красивее. Последним штрихом стали самые большие перья. Целый пучок белых павлиньих разной длинны повис на ухе в виде серьги, и длиннейшее перо того самого фазана закрепилось где-то сзади. Прознай Кид раньше, что Хоукинс занимается чем-то подобным, долго бы смеялся, но сейчас, наблюдая это перед собой, во всей красе, только восхищался. Смотрел на Базиля преданным выжидающим взглядом. Базиль замер с длинными спичками в руках и смотрел на Кида, возможно, самым эмоциональным своим взглядом, выражающим за раз столько эмоций, что все их и не вычленить. Ожидание, серьёзность, чуткость и страсть.
- Не хочешь присоединиться? - предложил Хоукинс, и Кид пожал плечами.
- А что ты собираешься делать?
- Танцевать.
- Тогда несомненно, начинай.
- Ты начинай, пламенный мужчина.
Кид готов был поставить свою жизнь на кон - это был комплимент. Возможно, единственный. Возможно, самый искренний. Кид взял у Базиля из рук спички и, не думая, чиркнул ими, опустил горящую щепку к подготовленному заранее костру, никак не в силах насладиться этим осознанием: для Базиля он всё равно, что огонь. Базиль уже поднялся на ноги, смотря перед собой в ожидании. Стоило только огню коснуться нужной травы, он поднялся сразу на высоту роста Хоукинса, то есть, без малого два с лишним метра. Это впечатляло.
Все те галлюциногены, что были в проклятых сушеных травах, с силой ударили Киду в мозг, и он отключился на какие-то мгновения. Ещё секунду назад огонь плясал только в янтарных глазах Хоукинса, а вот уже он охватил траву вокруг костра, обходя область в метр-другой вокруг Кида, и пляшет вместе с Базилем. Тело Хоукинса демонстрирует все чудеса пластики, и пламя точно повторяет его движения: руки Базиля опускаются вниз, и огонь почти затухает, руки Базиля поднимаются вверх - и огонь вздымается вновь в высоту нескольких метров. Огонь без жалости, как и всегда, охватывает всё вокруг, цепляется уже почти в деревья, жжёт траву, покрывает бесчисленные перья на Базиле Хоукинсе, но только их, он даже не опаляет фокуснику волосы, а только пляшет вокруг, максимально близко. Извивается, повторяя изгибы Хоукинса в талии, почти закручивается смерчем, когда Базиль кружится, отдаваясь каким-то внутренним инстинктам, вырывающимся на свободу очень редко. Кид смотрит на Хоукинса в пределе своего восхищения, с благоговением, и понимает, что сейчас наблюдает нечто невероятное: невероятного Базиля, каким он не бывает почти никогда, невероятное послушание стихий, которое раньше Кид не встречал, невероятную связь человеческого и природного, что и именуется обычно, вероятно, магией. Кид поднимается на ноги и подходит к Хоукинсу. Это происходит почти бессознательно. Ноги сами несут Юстасса, повинуясь инстинкту, ведущему всегда к самому эпицентру опасности. Базиль раскидывает руки, будто для объятий, приветствуя Кида, и движется ему на встречу, бежит лёгкими касаниями пальцев по его плечам и шее, берёт в ладони его лицо, касается своими губами его губ. И Кид чувствует жар. Невероятный, жгучий, будто бы все его внутренности в одно мгновение обернулись магмой. Но при этом телом, кожей он не ощущал ничего такого - его огонь тоже не трогал, а обходил стороной. Кид хотел спросить что-то, но все мысли просто исчезли, оставив сознание наедине с волшебством, огнём и страстью.
Его руки сами потянулись к Базилю, к его восхитительным мягким волосам, притянули к себе, губы углубили поцелуй, внимая самым, без сомнения, потрясающим ощущениям, когда-либо ими испытываемым. Руки Базиля в ответ впились в волосы Кида, пламенного цвета, утащили в пламя, закруживая всё его тело в танце. Юстасс не сопротивлялся. Следовал по ведьминым ловушкам, одной за другой, с удовольствием поддаваясь каждому своему инстинкту, каждому своему желанию, исполняя все желания фокусника, который любезно согласился продемонстрировать ему своё волшебство.
Это было чистым и неприкрытым безумием, в котором пространство и время полностью перестали существовать. Только Юстасс. Только Базиль. Только Огонь. Только тягучее, приторное наслаждение, которым невозможно насытиться, которое не хочется отпускать. Только бесконечная ночь...

А утром Кид приходит в сознание от ослепительного света, смотрит в пронзительно голубое небо и понимает, что не может и пошевелиться. Так не было никогда, ни после боёв, ни после секса, ни после травм. Совершенная пустота внутри, совершенно тяжёлое тело снаружи. Кид не мог понять, нравится ему это или нет, самый он счастливый или самый несчастный человек на свете, но в том, что это абсолют, он не сомневался.
Базиль лежал рядом, в обгоревших перьях и саже, в поту и усталости. Его глаза были открыты, и Кид видел в них эту самую пустоту, какую чувствовал он сам. В этот момент он понял, как Хоукинсу удаётся всегда сохранять беспристрастность. Просто всё меркнет на фоне вчерашних ощущений. Эти движения и эти видения, и это пожирающее всего тебя тепло, это невыносимое желание близости, эта преданность тому, кто рядом, эти оргазмы...
- Ты хотел избавиться от меня? - прохрипел Кид. Голос исчерпал себя ночью, сегодня остаётся довольствоваться только его слабыми остатками.
- Хотел, - так же прохрипел Хоукинс, - но потом передумал. Ты казался таким привлекательным, именно тем, кто нужен...
- Я видел тебя Богом, - признаётся в ответ Кид: откровенность за откровенность. - Пламенное Божество. Я только и думаю сейчас: где ты был, способный останавливать огонь, в моём далёком детстве?..
- Полагаю, уже плавал в море. Но тогда я ещё не умел. Я ничего не умел.
Они замолчали надолго и всё пытались собраться с мыслями, пошевелиться, но тщетно. Ветер приносил остатки жжёной травы и свежий аромат моря. Всё казалось просто очень реалистичным сном.
- Магия, как сон, - проговорил Кид. - Мне понравилось твоё волшебство.
Он уже мог шевелить руками и ногами, чувствовал, как силы возвращаются к нему, чувствовал, что может по-прежнему управлять металлом. Всё становилось на свои места. Хоукинс вертел в пальцах перо то ли коричневого, то ли серого цвета. Оно почему-то не было обгоревшим, как все остальные. Вероятно, это и занимало внимание Базиля. Он вытянул руку с пером и пытался высмотреть что-то в нём и просветах сквозь него неба.
- Знаешь, что журавли используют танцы для ухаживаний? - произнёс, наконец, Хоукинс, и Кид пожал плечами.
- Первый раз слышу.
- Суть этой ночи была в том, чтобы отдаться полностью себе. Я редко могу это себе позволить. Но было приятно. Я знал, что ты будешь хорош.
- Ну да... - Кид нисколько не сомневался в себе.
- Чушь вот ведь в чём... Все перья, кроме этого, сгорели...
- И что это значит?
- Значит, что это самое важное... В книге говорилось, что чувства, которые останутся после ритуала, и будут вести вперёд. Я думал, это будут павлиньи перья. Как всегда.
- Что не так-то?
- Ты. Чувства, связанные с тобой, остались. А я правда надеялся закончить всё сегодня...
- Закончить... А думаешь, получится?.. Знаешь, не парься так. Тебе кажется только пока мы тут. Эта земля ведь наша. Твоя магия выступила за нас. И вся вчерашняя ночь правда была так похожа на любовь. Но стоит вернуться к командам, к повседневности, к Апу, мать его... Всё встанет на свои места. Земля будет ничейной, магия - только твоей, а страсть снова станет просто страстью. Просто нам нужно сменить обстановку...
Хоукинс открыто усмехнулся. Его забавляли редкие проблески здравого смысла в Киде. И точно будут забавлять ещё долго. Потому что закончить не получится ещё долго. Он чувствовал это очень отчётливо. Вероятность в сто процентов.

@темы: .III.5 География, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)

---

[Fausthaus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Fausthaus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

10/100

[Горбач]

Название: Массаж
Фандом: One piece
Герои: Хоукинс/Кид, Кид/Ло(упоминается) Киллер и Апу
Тема: I-2, массаж
Объём: 861 слово
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Саммари: Это любовь.
Авторские примечания: Посвящаю это Коле.

Прочитать

Хоукинс был потрясающе разносторонней личностью. Разносторонне одарённой, разумеется. Кид подметил это сразу, но всё равно не уставал удивляться: каждый раз, когда он обнаруживал в Базиле что-то новое, невероятное, по его мнению, этакую приятную неожиданность, он испытывал потоки восторга и восхищения перед этим человеком. Однажды, например, Кид был поражён тем, насколько Хоукинс владеет тонким искусством понимания. Конечно, это были всего лишь элементарные навыки наблюдательности и психологии, но вкупе с талантом чтения значения карт, это производило должный эффект. Вчетвером с другими участниками альянса они играли в карты. Сначала Хоукинс долго противился, потому что играть картами – явно не его стиль: он уважал их, был благодарен им за помощь в разгадывании загадок судьбы и чтил их собственную волю, которая до игры казалась всем прочим игрокам мнимой. Базиль настаивал, что у карт есть своя воля, и что они лягут так, как им захочется, а не так, как пожелают того игроки, но, конечно, это было слишком смелое заявление, чтобы поверить ему, не проверив игрой. При учёте наспех рассказанных правил и того, что Хоукинс играл впервые, он взял все козыри себе и вышел безоговорочным победителем. Конечно, территория карт – его территория, но это всё равно было впечатляющим. С тех пор все трое других игроков зареклись играть с Хоукинсом в карточные игры ещё хоть раз. В самом начале знакомства Базиль поразил Кида своими знаниями в области медицины и психологии. После связи Кида с Трафальгаром, который в этом деле собаку съел и не уставал напоминать о том, какой он гуру в этой области, Юстасс сам неосознанно стал сечь что-то этом и мог понять примерно, какого уровня знания того или иного человека. Хоукинс поражал, потому как в видении Кида был всего на ступень-другую ниже Ло, а это даже слишком много, учитывая, что Трафальгар специализируется на этом, ставит себя очень высоко по факту, да и зовётся Хирургом Смерти. Но, в общем, все эти абстрактные восхищения не стояли и рядом с теми чувствами, которые Кид испытывал, когда открывал какую-нибудь особенно интересную сексуальную сторону Базиля Хоукинса. Особенной страстью в этой области у Кида был массаж.
Однажды Базиль сам попросил его, Кида, сделать ему массаж. Опрометчиво и не очень результативно, если задуматься: одна рука, и та грубая и слишком жёсткая, не предназначенная для подобных ласк. Юстасс был уверен, что справился с исполнением просьбы чуть более, чем плохо, но гладкая спина Базиля стоила того, чтобы её касаться, пусть даже так. Да и Хоукинс пообещал ответную услугу. Отсюда-то всё и началось. В первый раз Кид просто ошалел от этих прикосновений: они были одновременно ощутимыми, потому что руки у Базиля были твёрдые и сильные, но при этом совсем невесомыми. С собственным желанием и без оного Кид моментально расслаблялся под этими пальцами, успокаивался и почти что таял. Хоукинс не ленился пользоваться этим против Кида, когда нужно было его успокоить, но это было достаточно приятно физически, чтобы стерпеть внутренний дискомфорт.
Особенно излюбленным временем для такого массажа у Хоукинса было время посторгазма, когда тело Юстасса уже сбросило всё сексуальное напряжение и стало расслабляться, но дыхание ещё до конца не выровнялось, и где-то внутри у него ещё теплится невыпущенная страсть. И это было так же шикарно и так же заводило, как минеты Трафальгара. А минеты Трафальгара были почти самым роскошным явлением в сексуальной и не только жизни Кида.
Базиль целовал Кида в висок и говорил на ухо, чтобы тот перевернулся на живот, чтобы освободить спину. Киду это по-своему не нравилось, потому что железная рука порядком мешала ворочаться, но Кид не отпускал её от себя почти никогда, так что был сам виноват и не жаловался. Рыкнув глухо, он неуклюже, подобно медведю, переворачивался, ложился на живот и утыкался лицом в подушку. Хоукинс пропускал свои пальцы в его волосы и оглаживал кожу головы, переворачивал лицо Кида вбок. После доставал заранее припасённое масло, разливающее приятный природный аромат каких-то трав или хвои, смачивал им руки и опускал их Киду на плечи. Его ладони были мягкими-мягкими и оглаживали приятно сначала плечи, после лопатки и бока, ягодицы; пальцы скользили к копчику и оттуда вдоль позвоночника, до самой шеи, и там её разминали. Все остатки сексуального возбуждения уходили с этими прикосновениями, и постепенно Киду становилось невероятно спокойно, он погружался в сладостною безмятежность, как в приятных снах, только это было наяву. Он не знал точно, зачем Хоукинс делает это с ним, но был ему невероятно благодарен. Каждый раз, подходя к логическому завершению своего безмятежного удовольствия, получая новые и новые порции эстетического оргазма, внимая невероятным прикосновениям волшебных рук Базиля Хоукинса, Кид почти таял, почти кончал на месте и иногда хотел спросить, но смог только однажды. Он скорее не спросил словами, а промычал что-то невнятное, уперевшись в кровать лицом, но Базиль понимал его очень хорошо и только усмехнулся в ответ: «Видеть тебя таким беззащитным – невероятное удовольствие…»
Про себя Кид посмеялся и подумал, что всё это на самом деле, чтобы расслабиться, забыть обо всех мерзостях, что были раньше, и предположениях того, что случиться дальше, чтобы не думать ни о чём, потому что даже во время секса этого не удавалось: интуитивно думаешь о движениях и комфорте, своём и партнёра. Во время же этих изумительных сеансов массажа Юстасс будто бы погружался в космос, его вечно загруженный разум просто отключался.
Да, Кид был очень благодарен Хоукинсу за эти моменты и хотел достойно отплатить ему: найти что-нибудь столь же приятное и потрясающее для сложной и талантливой личности Базиля Хоукинса.

@темы: .I.2 Романтика, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)