Бог не ошибся, создавая тебя. Ведь у него безупречный вкус.
Название: Тайны.
Фандом: One piece
Герои: Хоукинс/Кид
Тема: III-5, океан
Объём: 1023 слова
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Саммари: Много философии и признание в любви с:
Авторские примечания:Руки не могут лгать, писанный давно, но всё ещё актуальный. Снова плацебо и пост блю.
ЧитатьБазиль обычно разгадывал суть вещей сходу. Ему достаточно было только посмотреть на какой-то предмет, чтобы понять его абсолютно и тут же потерять интерес. Так случалось в большинстве случаев, но большинство - это только большинство. Чем больше посредственности, тем приятнее исключительность. В некотором Базиль видел так же что-то чёткое, что невозможно было не заметить такому чуткому человеку, как он, но он видел ещё и то, что это не всё. Предмет, явление, чувство, человек - они не ограничиваются этой яркой отличительной чертой. Некоторые вещи, которые наблюдал Хоукинс, были подобны океану. Всё ясно до поры до времени - прозрачная вода, населённая дюжиной хищников, что пожирают друг друга. Но чуть дальше - и уже ничего не видно. Только необъятная темнота, тайны, которые не дано разгадать, красота, которую не дано увидеть.
Базиль почти никогда не напрашивался, чтобы увидеть то, что скрыто, но если предоставлялась возможность, никогда не отказывался. Он говорил себе: это судьба. И это, наверное, действительно было так. Когда что-то ложится тебе в руки, ты должен ощупать его и изучить, и понять, познать абсолютно. Пусть не с первого взгляда, пусть не с первого касания. Когда завеса тайны уже приоткрыта, ты просто обязан разгадать всё и добраться до истины. До самого дна.
Кид считал Базиля тем, кто видит истину. Не какую-то там единичную, а абсолютную истину мира. Будто бы Хоукинс мог видеть пути самого мироздания. Хоукинс мог. Но не полностью. Самый глубокий из океанов, в которых он тонул.
Кид постоянно спрашивал его, когда они оставались наедине: "Эй, Базиль, что ты там видишь?" Базилю никогда не нужно было уточнение или подтверждение. Он всегда знал, о чём Кид его спрашивает. Его желания всегда были явными и пестрили перед глазами. Всё в Киде видно было так очевидно, как если бы душа его лежала у Хоукинса на ладони. А может, ещё понятнее. Но все эти желания всегда были сиюминутными и переменчивыми. Вся опасность Юстасса Кида и вся привлекательность для Хоукинса была в его переменчивости. Кид был просто воплощением шторма. А в беспокойном океане, как известно, многого не узнаешь - только нрав и опасность. Так и они очевидны до крайности: кто, знавший Юстасса Кида, не мог бы сказать о нём "взбалмошный и опасный"?
Кид приходил к Базилю и садился к нему на кровать, смотрел ему в глаза, заставляя отвлечься от карт, трогал руки, гладил пальцы. Он всегда был необычно податливым с Хоукинсом, с самого того момента, как почувствовал к нему уважение, с тех пор, как узнал малую степень опасности Базиля Хоукинса. Хоукинсу это нравилось, и он никогда этого не скрывал. А кому бы не понравился восхищённый трепет Юстасса Кида!
Хоукинс вёл подушечками пальцев по ладоням Юстасса, проходя по путям жилок и вен, прислушивался, хмыкал и смотрел бесконечно Киду в глаза. Это их особенное удовольствие. Кид ищет огонёк когда-то мелькнувшей опасности и баснословной силы, Хоукинс просто любуется дикими глазами, странно сочетаемыми с грубой кожей и безукоризненно спокойным сердцем. Хоукинс чувствует пульсацию под своими пальцами и угадывает желания. Проверенным способом. Ведь руки не могут лгать. Только не ему. Кид знает это, с готовностью подставляет ладонь и ждёт, когда его прихоть исполнят. В нём ещё живёт сердце юноши, и оно резко скачет от состояния взрослого ответственного человека к мальчику, который хочет, чтобы его баловали. Базиль уже давно перешёл этот порог, и потому в моменты, когда детская сущность захватывала Кида, разница в возрасте чувствовалась очень ярко. Ярче, чем вопросы, зреющие в голове Кида. Бесконечные вопросы, как бесконечные волны. Поднимутся на несколько метров над водой, разгонятся, достигнут пика и разобьются, не оставив от себя следа, перерождаясь в новые. Что ни говори, а в этом была своя привлекательность.
Юстасс смотрит на Базиля выжидающими глазами, лежит на боку и желает, желает, желает знать все ответы. Хоукинс сам не понимает до конца, почему почти каждый раз отвечает на них, но так и делает. Может, из природного любопытства, которое, как и Кидом, часто им движет и заставляет переступать черты тайн очень часто. Может, просто из желания узнать что-нибудь новое. Может, для того, чтобы Кид не лез с чем-нибудь другим, менее приятным. Причин уйма, но Базиль не думает о них, а только ловит вопросы.
Тук-тук, - отдаётся размеренный стук сердца, - тук-тук.
- Так чего ты хочешь? - говорит Хоукинс, и Кид усмехается.
- Разве ты не знаешь сам? - Базиль по-своему до неприличия спокоен, поправляет волосы, сползающие на лицо, ведёт от ладоней по пальцам, проникает меж ними, ощупывает костяшки.
- Я вижу только твои намерения. И ты, конечно, хочешь поговорить, но о чём? Сегодня твои биоритмы, как в дни очень удачного секса, - ты доволен безмерно и зациклен на себе больше, чем нужно. Но я также знаю, что ты не трахался последние пару дней точно. Тогда что? Тебя интересует что-то о тебе же?
- Не устаю поражаться тебе... Давай, расскажи мне что-нибудь обо мне? Что-нибудь приятное...
Кид заливается смехом, наслаждается собой. Хоукинс смотрит на него скептически и тоже наслаждается. Едва ли встретишь ведь человека, столь же зацикленного на себе, как и ты сам...
- Я вовсе не хочу угождать твоему эго, - пожимает Хоукинс плечами и вновь поправляет волосы. Кид смотрит на него заворожённо. Он страсть как любит волосы Базиля.
- Ну тогда скажи мне, что сам думаешь обо мне? Что чувствуешь?
Вопрос без подвоха. Подтекст мог бы быть в другой момент, а сейчас это просто откровение в ответ на откровение. Кид предлагает, и Хоукинс это понимает, раскрыть какую-нибудь вопиющую и интересную тайну о себе. Он готов вытащить что-то из самой глубины своей души, обнажить, поделиться и больше не забирать. Ведь откровения так и даются людям - без возврата. Это как сделка с морским дьяволом. Вопрос в том, пересилит любопытство или нет. Но терять особенно нечего, и Базиль, как никто, умеет облачать слова в красивые фразы, умеет преподнести. А ощущения внутри у Хоукинса болезненные и тянущие, приятные и давящие. Сомнения всегда такие. Это правда как ринуться в солёную воду с головой. И вот она уже окутывает тело приятным покровом, обнимает, ласкает, закрывает ото всяких земных радостей и горестей. И вот ты уже теряешь силы собственные, силы фрукта, немного достоинства, много возможностей...
- Оу, - говорит Хоукинс и улыбается самыми уголками губ. Он просто не может удержаться. Вода на редкость приятна, и он уже изучил все светлые воды, всех поверхностных хищников. Он уже здесь, а значит, терять нечего. Он говорит. - Я тону...
Фандом: One piece
Герои: Хоукинс/Кид
Тема: III-5, океан
Объём: 1023 слова
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Саммари: Много философии и признание в любви с:
Авторские примечания:Руки не могут лгать, писанный давно, но всё ещё актуальный. Снова плацебо и пост блю.
It’s in the water, baby, it’s between you and me
(с)
(с)
ЧитатьБазиль обычно разгадывал суть вещей сходу. Ему достаточно было только посмотреть на какой-то предмет, чтобы понять его абсолютно и тут же потерять интерес. Так случалось в большинстве случаев, но большинство - это только большинство. Чем больше посредственности, тем приятнее исключительность. В некотором Базиль видел так же что-то чёткое, что невозможно было не заметить такому чуткому человеку, как он, но он видел ещё и то, что это не всё. Предмет, явление, чувство, человек - они не ограничиваются этой яркой отличительной чертой. Некоторые вещи, которые наблюдал Хоукинс, были подобны океану. Всё ясно до поры до времени - прозрачная вода, населённая дюжиной хищников, что пожирают друг друга. Но чуть дальше - и уже ничего не видно. Только необъятная темнота, тайны, которые не дано разгадать, красота, которую не дано увидеть.
Базиль почти никогда не напрашивался, чтобы увидеть то, что скрыто, но если предоставлялась возможность, никогда не отказывался. Он говорил себе: это судьба. И это, наверное, действительно было так. Когда что-то ложится тебе в руки, ты должен ощупать его и изучить, и понять, познать абсолютно. Пусть не с первого взгляда, пусть не с первого касания. Когда завеса тайны уже приоткрыта, ты просто обязан разгадать всё и добраться до истины. До самого дна.
Кид считал Базиля тем, кто видит истину. Не какую-то там единичную, а абсолютную истину мира. Будто бы Хоукинс мог видеть пути самого мироздания. Хоукинс мог. Но не полностью. Самый глубокий из океанов, в которых он тонул.
Кид постоянно спрашивал его, когда они оставались наедине: "Эй, Базиль, что ты там видишь?" Базилю никогда не нужно было уточнение или подтверждение. Он всегда знал, о чём Кид его спрашивает. Его желания всегда были явными и пестрили перед глазами. Всё в Киде видно было так очевидно, как если бы душа его лежала у Хоукинса на ладони. А может, ещё понятнее. Но все эти желания всегда были сиюминутными и переменчивыми. Вся опасность Юстасса Кида и вся привлекательность для Хоукинса была в его переменчивости. Кид был просто воплощением шторма. А в беспокойном океане, как известно, многого не узнаешь - только нрав и опасность. Так и они очевидны до крайности: кто, знавший Юстасса Кида, не мог бы сказать о нём "взбалмошный и опасный"?
Кид приходил к Базилю и садился к нему на кровать, смотрел ему в глаза, заставляя отвлечься от карт, трогал руки, гладил пальцы. Он всегда был необычно податливым с Хоукинсом, с самого того момента, как почувствовал к нему уважение, с тех пор, как узнал малую степень опасности Базиля Хоукинса. Хоукинсу это нравилось, и он никогда этого не скрывал. А кому бы не понравился восхищённый трепет Юстасса Кида!
Хоукинс вёл подушечками пальцев по ладоням Юстасса, проходя по путям жилок и вен, прислушивался, хмыкал и смотрел бесконечно Киду в глаза. Это их особенное удовольствие. Кид ищет огонёк когда-то мелькнувшей опасности и баснословной силы, Хоукинс просто любуется дикими глазами, странно сочетаемыми с грубой кожей и безукоризненно спокойным сердцем. Хоукинс чувствует пульсацию под своими пальцами и угадывает желания. Проверенным способом. Ведь руки не могут лгать. Только не ему. Кид знает это, с готовностью подставляет ладонь и ждёт, когда его прихоть исполнят. В нём ещё живёт сердце юноши, и оно резко скачет от состояния взрослого ответственного человека к мальчику, который хочет, чтобы его баловали. Базиль уже давно перешёл этот порог, и потому в моменты, когда детская сущность захватывала Кида, разница в возрасте чувствовалась очень ярко. Ярче, чем вопросы, зреющие в голове Кида. Бесконечные вопросы, как бесконечные волны. Поднимутся на несколько метров над водой, разгонятся, достигнут пика и разобьются, не оставив от себя следа, перерождаясь в новые. Что ни говори, а в этом была своя привлекательность.
Юстасс смотрит на Базиля выжидающими глазами, лежит на боку и желает, желает, желает знать все ответы. Хоукинс сам не понимает до конца, почему почти каждый раз отвечает на них, но так и делает. Может, из природного любопытства, которое, как и Кидом, часто им движет и заставляет переступать черты тайн очень часто. Может, просто из желания узнать что-нибудь новое. Может, для того, чтобы Кид не лез с чем-нибудь другим, менее приятным. Причин уйма, но Базиль не думает о них, а только ловит вопросы.
Тук-тук, - отдаётся размеренный стук сердца, - тук-тук.
- Так чего ты хочешь? - говорит Хоукинс, и Кид усмехается.
- Разве ты не знаешь сам? - Базиль по-своему до неприличия спокоен, поправляет волосы, сползающие на лицо, ведёт от ладоней по пальцам, проникает меж ними, ощупывает костяшки.
- Я вижу только твои намерения. И ты, конечно, хочешь поговорить, но о чём? Сегодня твои биоритмы, как в дни очень удачного секса, - ты доволен безмерно и зациклен на себе больше, чем нужно. Но я также знаю, что ты не трахался последние пару дней точно. Тогда что? Тебя интересует что-то о тебе же?
- Не устаю поражаться тебе... Давай, расскажи мне что-нибудь обо мне? Что-нибудь приятное...
Кид заливается смехом, наслаждается собой. Хоукинс смотрит на него скептически и тоже наслаждается. Едва ли встретишь ведь человека, столь же зацикленного на себе, как и ты сам...
- Я вовсе не хочу угождать твоему эго, - пожимает Хоукинс плечами и вновь поправляет волосы. Кид смотрит на него заворожённо. Он страсть как любит волосы Базиля.
- Ну тогда скажи мне, что сам думаешь обо мне? Что чувствуешь?
Вопрос без подвоха. Подтекст мог бы быть в другой момент, а сейчас это просто откровение в ответ на откровение. Кид предлагает, и Хоукинс это понимает, раскрыть какую-нибудь вопиющую и интересную тайну о себе. Он готов вытащить что-то из самой глубины своей души, обнажить, поделиться и больше не забирать. Ведь откровения так и даются людям - без возврата. Это как сделка с морским дьяволом. Вопрос в том, пересилит любопытство или нет. Но терять особенно нечего, и Базиль, как никто, умеет облачать слова в красивые фразы, умеет преподнести. А ощущения внутри у Хоукинса болезненные и тянущие, приятные и давящие. Сомнения всегда такие. Это правда как ринуться в солёную воду с головой. И вот она уже окутывает тело приятным покровом, обнимает, ласкает, закрывает ото всяких земных радостей и горестей. И вот ты уже теряешь силы собственные, силы фрукта, немного достоинства, много возможностей...
- Оу, - говорит Хоукинс и улыбается самыми уголками губ. Он просто не может удержаться. Вода на редкость приятна, и он уже изучил все светлые воды, всех поверхностных хищников. Он уже здесь, а значит, терять нечего. Он говорит. - Я тону...
@темы: .III.5 География, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)