[metropolis_angels]

Название: Двадцать два с половиной

Бета:  Guardian_of_Hell_Gate

Фандом: РИ "Ангелы Больших Городов"

Герои: кот Элис, Рузвельт Майер, Стивен Килленсворт, Ив Ламбрешт.

Тема: запах от волос

Объём: 2 501 слово

Тип: черноватый юмор

Рейтинг: R

Саммари: Он и его кот. То, как видит жизнь самый заурядный десятикилограммовый кот.

Утро почти всегда начиналось одинаково: звонил старый будильник на тумбочке возле кровати хозяина, если тот пробуждался в спальне, а не в зале на разобранном диване. Элис предпочитал располагаться в изголовье, не смотря на то, что юноша, в доме которого он жил, спал спокойно, словно умирал на несколько часов, выдавая себя только ровным дыханием. Сонно щурясь, кот любил устраиваться на самой макушке хозяина, признаваясь себе только в эти тихие предрассветные часы, что действительно любит человека, который всё-таки умудрился приручить его. Поудобней вытянув лапы и возложив на них морду, Элис когтил по подушке, выжидая, когда зазвонит проклятый будильник, и мальчишка подорвётся, морщась от боли в плечах. Хозяин очень много работал, не жалея сил, это коту было понятно, а всё для того, чтобы купить любимцу вкусного корма и конечно же новую мышку-игрушку. Уставал очень, до синяков на шее и кровоподтёков на тонких запястьях с прожилками, и это Элис ценил сверх меры, по его собственным стандартам, разумеется.

"М..." - выдыхает мальчишка, поднимаясь на локте и открывая один глаз за другим. Сквозь останки сна под аккомпанемент будильника, извлекает из-под моих когтей кусок своего чёрного крашеного хвоста, который растёт у него на голове. Всё-то у этих людей через одно место. Зачем красить такой чудесный лохматый рыжий хвост в чёрный, да ещё и утюгом каждое утро туда-сюда жечь шерсть? Ибо дебил, конечно. Кто сказал, что кошки не различают цветов? Ну это обычные из семейства "кошачьих", а я, скромно так, Бог. Подушка ещё такая тёплая после его головы, чем только умудряется так нагреть за ночь, как будто мозги какие есть. Так, ну прекрати уже таращиться на будильник, я кушать хочу. Иди и насыпь своему маленькому котику еды, с горкой. И да, погладь по животику, погладь, кому говорят, погладь, то-то же...

Ума нет, считай калека. Чего скакать по комнате на одной нижней лапе, пытаясь впихнуть вторую в брючину? Вот же халат лежит. Эх, пока не покажешь, ничего дальше своего носа не видит.

-Мяу!

Что делаешь-то, умник, за что любимую кисочку чуть не спихнул на пол, дёрнув за халат, на котором я сидел?! Да, шерстью заляпал, а всё потому, что тепла и ласки не хватает. Хоть бы пошить засел, как любишь, так удобно на коленях греться и эти ... джин-сы, покрывать пушком, потираясь пузичком.

Ежедневный утренний моцион, сопровождаемый тихим голосом Рузвельта, который общается сам с собой, искренне полагая, что разговаривает с котом. Тихий скрип двери в ванную комнату, где с тихой печалью во взгляде рассматривает синяки на шее, оставленные шефом, после чего открывает одну за другой баночки и включает в розетку "утюжок". Крем после бритья с мягким цветочным ароматом, едкий лосьон для лица, чтобы вытравить рыжие веснушки, которые не любит с огромной силой, с щёк и тонких плеч; потом выглаживает окрашенные в чёрный медные волнистые волосы, распрямляя, сбрызнув лаком сверху, чтобы причёска сохранилась хотя бы до вечера. Из зеркала смотрит совсем мальчишка, сутулый ещё с детского приюта, с мудрыми золотыми глазами, в которых нет-нет, но мелькает что-то хищное, тут же прячась за вычерненными ресницами.

Чашка чёрного чая с ложкой липового тягучего мёда и полная мисочка сухого корма для единственной отрады в жизни - кота Элиса, который, хоть и делает вид, что "мурлычет за еду", но любит по-своему, как умеет.

-Чавк-чавк-ммммрх...

Нет, ты, хозяин, ни разу не стратег. Хоть бы бабу себе завёл, ну, чувиху, то есть с этими... с бюстом, во. Мне насыпал, а у самого в холодильнике пусто, как и всегда. Не жрёшь ничего, тощий, как та мышь, которая у тебя в морозильном ящике дуба дала. Да не опаздываешь ты, хватит коситься на часы, никто без тебя работать там не начнёт. Ты же не начальник какой, а секретарь. Ясное дело, пока не принесёшь своему шефу (этому-вонючему-мужику) кофий с круассанами, ни единая тушка и пальцем не шевельнёт. Хлопаешь варежкой? Не выспался? Ещё бы. Кто сидел полночи перед ящиком с движущимися картинками и в кнопки жмякал? А я, между прочим, и бочком и вторым, и на колени улёгся, звал спать - вот кто тебе, хозяин, злобный баклан?

Поставив чашку с недопитым сахарным сиропом, что Рузвельт называет чаем, он идёт обратно в спальню, чтобы привести себя в порядок. Должность, которую он занимает, важно именуется: "помощник главного редактора журнала мод Number One", однако в его обязанности входит потакать всяческим капризам шефа начиная от бесконечных чашек кофе и заканчивая сопровождением на различного рода презентации, да и не только. Прибыльно или престижно? Зарплаты хватает на оплату квартиры, мелкие приятные мелочи, учёбу, а так же хобби - моделирование одежды, но едва ли стоит тех унижений. Что до приятных бонусов, вроде признания уже в столь юном возрасте, а так же бесплатной самой модной и дорогой одежды, так они так же имеют место, вот только мало волнуют нелюдимого Рузвельта, который предпочитает любой светской тусовке ночь перед телевизором в вылинялых джинсах. Всё просто: у шефа есть на руках информация такая, что грозит помощнику годами тюремного заключения, а потому у него нет выбора. Во всяком случае пока.

Чёрный строгий костюм-тройка, белая рубашка и чёрный же узкий галстук, пальто, шляпа, туфли с длинными носами и ноутбук - Рузвельт не умеет им пользоваться, да и не очень-то понимает, как перед экраном компьютера можно сидеть дольше часа, но это всё подарки начальника. Только одна часть имиджа является собственно довнесённой изюминкой - запах иссиня-чёрных волос- тонкий аромат шиповника.

Да, я выхожу его провожать, с особым цинизмом вылизываясь после сытного завтрака, потому как не могу не поддразнить, что хозяин выходит на холод, а я остаюсь в тёплом доме. Понятия не имею, что уж там себе удумали те умники из совета, потому как все пять этажей вполне себе пригодны к жизни, и лично моё авторитетное мнение, что сносить не надо. Главное выждать те пять минут, которые обычно уходят у хозяина, чтобы поздороваться с теми жильцами, которые так же едут на работу в центр, а вот потом можно пролезать в окошко для почты и... Кто не протиснется? Это я-то не влезу? Я не толстый, я просто пухленький.

-Доброго утра, мистер Мейер, - Рузвельт замирает на лестнице, улыбаясь в ответ и кивая.

Он сам не понимает, почему до такой степени ненавидит соседа по этажу. Стивен Килленсворт младший священник, который каждое утро отправляется в приход на другом конце города, но не смотря на то, что при виде белого воротничка, одежда становится Рузвельту тесной, именного этого молодого человека с глазами цвета хмурого неба по осени, он не выносит.

-Доброго утра, святой отец, - отвечает юноша учтивым, но совершенно лишённым эмоций шёпотом.

Он атеист и никогда не перешагнёт порог церкви, считая себя слишком грязным, как и мысли свои об объятиях именно священника слишком уж непристойными. Отцу Стивену в Храме Его, по мнению Рузвельта, тоже не место. В серых глазах пастора нет светлого золотого сияния, ничего, кроме стали, вот только инквизиторов давно нет, а отец Килленсворт есть. Спускаясь по лестнице вниз, рыжик старается не сутулиться, не опускать плечо, хотя очень хочется из-за тяжёлой ноши, но в спину устремлён пронзительный серый взгляд и такая же острая улыбка.

"И за что ты так ненавидишь меня? Словно насквозь видишь меня? Быть может, ты мой Ангел-Хранитель?"

Рузвельт никогда не пропускает Стивена вперёд, но каждый раз, замирая на пороге, оборачивается через правое плечо, чтобы улыбнуться, придержать дверь свободной рукой. Крылья за спиной священника белее снега, огромные и сильные, способные поднять в воздух с единого взмаха. Просто хочется верить хотя бы иногда, толком не пробудившись, что Он действительно рядом с тобой и отправил Ангела, чтобы оберегал покой и сон.

Подумаешь - невидаль какая. Ангелы. И Демоны туда же. Скорее уж "вау, люди" в этакой крылатой толпе. Они живут среди двуногой расы уже много веков, не особо мешая, но и не очень-то влияя на ход истории, сливаясь с толпой. Тот, что с белыми крыльями помогает в трудную минуту, а тот, что с чёрными, как и положено, подбивает пойти и спустить все деньги в игровых автоматах, например. По мне, так от всей этой братии больше вреда, чем пользы. Это с нами, с котами, всё предельно понятно: отпугиваем всяческих злых духов, лечим, если улечься на то место, где болит, не говоря уже о том, что двуногие всею душою своей млеют и трепещут в эстетическом экстазе, просто почёсывая за ушком.

Шаг, вдох, рывок и вот мой пушистый хвост пролез в это убогое окошко для почты. Хозяина не будет дома вплоть до самого вечера, а то и до ночи, следовательно, можно никуда не торопиться.

-Ой, кисонька! - слышу за спиной детский восторженный возглас и замираю, так и не поставив лапу на ступеньку.

Мать моя трёхцветная, кот я, кот, сколько можно повторять! Ой, только не за живот, я же покушал!

-Давай возьмём её к нам, - говорит маленькая двуногая, пытаясь удержать меня в руках.

-Нельзя, Даниэла. Посмотри, какая кошечка пушистая и упитанная. Поставь на место, вдруг хозяин сейчас выглянет, рассердится.

Эти две пришли к соседке, в гости. Эта женщина хорошая, не растит фиалки на окне и не орёт, как некоторые, когда я просто сижу рядом с горшком. Некоторые - это тот самый гадостный мужик в сутане и с белыми крыльями. Подумаешь, откусил листочек и хотел его прикопать, мол, так оно и было - кричал так, словно ему пятки жгут.

-Здравствуйте, хорошие мои, - а вот и соседка. - Даниэла, поставь котика на место.

-Котика? Но, дорогая, она же трёхцветная, - качает головой гостья.

-Нет, это всё же котик. Бедненький, живёт у мальчика из крайней квартиры. Сам он, сирота, худенький, как веточка, а котик вон с голоду пухнет, такой вот огромный, - она жалобно смотрит, сложив ладони на груди.

-Совсем один живёт? А сколько лет? - переспрашивает гостья, уже не пытаясь вырвать из рук у девочки меня.

-Маленький совсем, ну, может, лет двадцать. Учится, работает... до глубокой ночи иногда. Начальник у него хороший, видимо, тоже мир не без добрый людей. Доводит сиротку до самого дома, до квартиры провожает. Иногда до утра тут работают. А ещё у бедного мальчика что-то со спиной, уже вот третью кровать меняет...

Угу, вот так это теперь называется? Приходит этот мужик хозяина, всё в холодильнике сожрёт, потом запирается с ним в комнате и порой до утра кровать скрипит, работа, понимаешь, кипит. Хозяин потом в синяках. Мужик тоже мерзкий, однажды подошёл пиджак понюхать, так орал ещё громче чем тот, в сутане, обозвал линяющей кошкой.

Напомнил о своём наличии двум дамочкам, которые жалобно вздыхают по судьбе хозяина. Соседка хозяина приносит кусочек курицы, которую я, разумеется не оставляю без внимания. Громко мурлыкаю и чавкаю погромче, вдруг ещё дадут.

Проснулся я в полдень от стука по лестнице каблуков. Сам не помню, как уснул - вот только недавно ещё размышлял о странностях жизни, что вот, мол, хозяин у меня вырос в приюте, потом выиграл что-то и потому может позволить себе жить один... и хоть бы кого-нибудь заботила судьба нас, кошачьих. Меня человек, между прочим, на улице нашёл. Точнее, это я к нему пришёл. Почему - не знаю, наверное потому, что он вкусно пах едой, сигаретами и цветами. Так вот почему люди всех заботят, а до нас никому дела нет. Говорят, что есть некий Гринпис и ещё более страшная инстанция - некий Повелитель Зверей - василиск Войцех, но где они и где простые смертные?

Стряхнув со снежных крыльев большого размаха капли измороси, Ив медленно поднимался по лестнице вверх. Путь из Лондона был неблизок, но не для того, кто владеет телепортацией. Лос-Анджелес, Город Ангелов был вне его юрисдикции, но имело одно важное обстоятельство, в силу которого его появление здесь не вызвало бы никаких вопросов - подопечный, который проживал в этом доме. Ива не любили, но нельзя было не уважать заместителя Координатора, на плечах которого так же лежала ответственность за судьбы и жизни подрастающего поколения. Тех, кто выжил после волны убийств мятежником-Габриэлем, включая мать Рузвельта, осталось немного и потому о младших заботились в два раза трепетнее. Появление в доме ангела, одного из старшего поколения, ощутили все, даже разлепил веки кот подопечного Ива, пригревшийся в тусклых лучах октябрьского солнца.

Опять пожаловал Этот пасти своего недомерка в сутане. Этого отличу из многих - сладкий одеколон с оттенком ладана, редкая вонища, скажу я вам, каблуки (мания величия - да), и крылья эти огромные. Мерзкий тип, уж я-то чувствую, просто соткан из яркого света и лицемерия. Припёрся и ждёт своего крылатого, а сам типа к моему хозяину, да.

Вот и недомерок в сутане, радуется, скачет через три ступеньки, разве что сейчас на шею не кинется, дрыгая крыльями. Здороваются, едва не кланяясь.

-Не стоило преодолевать столь долгий путь, мистер Ламбрешт, - тихо говорит ушастое недоразумение.

Пахнет дождём и воском, вот ведь мерзость какая.

-Пустяки, Стивен, - отвечает Этот с мерзостно-всепрощающей улыбкой. - Мне нужно было по делам сюда, решил проведать тебя. Всё ли в порядке, друг мой?

Конечно же, всё отлично, это и дураку понятно. Вот только тихо так, словно должна грянуть гроза. Замерзабрь на дворе, а тепло так, словно в конце лета, даже вон фиалки придурка в сутане колосятся так, словно путёвые агрокультуры.

Собственных учеников Ив знал в лицо и по имени, а так же каждый нюанс их жизни прошлой. Перемены были совсем не за горами и, как казалось ему, только к лучшему. Совсем скоро должна прокатиться по грешной земле волна, которая поднимет пласт событий, пробудив к жизни Избранных, которым предстоит переписать историю. Ни Ангелы, ни Демоны не имели права вмешиваться в ход истории, но Ив собирался это правило нарушить, вложив силу в руки тем, кто может повлиять.

-Я бы хотел тебя попросить последить... за одним человеком, - пристально посмотрел на своего воспитанника старший Ангел.

-За Рузвельтом Мейером?

-Нет, я скажу за кем.

-А если окажется так, что они оба станут... избранными?

-Даже если и так, у Рузвельта слишком мало шансов, - голос Ива звучит с лёгким оттенком грусти, как у Судьи, зачитывающего смертельный приговор.

Что ты сказал? А ну-ка повтори, хмырище? Поднявшись на все четыре лапы и сладко потянувшись, я готов к возмездию. Цени, хозяин, как я за тебя, затебее не бывает просто. Нарочно стуча, разрываю землю с края горшка, путаясь когтями в корнях, прощай маникюр, который об кресло натачиваю, а потом поднимаю лапу...

-Моя герань! - истошно вопит ушастый в сутане, мчась мне наперерез.

Ха-ха, попробуй догони, двуногий. Спрыгнув с подоконника обманным манёвром, словно нацеливаюсь грязными лапами на сутану, несусь к двери нашей квартиры, проскакивая мимо вычищенных сапог Этого, а ушастый бежит следом. Рывок, ныряю в окошко для почты, но застревает хвост. Это кто тут толстый? Я? Хвост у меня красивый и пушистый я, что бы понимали.

-О... это не кот, а исчадие ада! Каков он, таков и хозяин! - ух, как бесится, белобрысый.

-Стивен, ну что Вы, право слово, - утешает его тихо Этот, так же приближаясь к двери. - Всё это творения Его и твари Божьи.

-Нет, это воплощение греха Чревоугодие, мистер Ламбрешт, - недовольно шипит подлиза, топчась возле двери. - Как и хозяин его - Прелюбодеяния.

-Будет Вам. Он просто был голодным, - продолжает увещевать Этот.

Некоторое время кот ещё оставался возле двери, прислушиваясь к бесплатному концерту по заявкам в коридоре, но потом, тщательно покогтив коврик у порога, вальяжно направился вглубь квартиры. Здесь Элиса любят, всенепременно возвращаясь каждый вечер, даже если дрожат руки, и ключ из пальцев падает раз за разом на пол. Вылинялые тёмные джинсы на кресле и футболка так же ожидают возвращения Рузвельта, в то место, где не нужно носить глянец. Прошествовав через комнату, минуя разложенный диван, уже третий по счёту в этой квартире, Элис укладывается рядом с одеждой хозяина, вдыхая такой родной аромат шиповника. Запах рыжих волос, который не может убить ни укладка, ни дорогой шампунь.

@темы: .IV.6 Запах, РИ "Ангелы больших городов": фэндом в целом (таб.100), #fandom: Ролёвки