Мы играем по правилам. Кто-нибудь, зачитайте правила. (c)
Название: Одержимый
Фандом: Kuroshitsuji
Герои: Уильям Т. Спирс, Грелль Сатклифф
Тема: II - 8 Афродизиак
Объем: 5195 слов
Тип: слэш
Рейтинг: R
читать дальше Уильям Т. Спирс знал, что низшие демоны, вопреки пренебрежительному к ним отношению со стороны его коллег, могут быть очень опасными. Те, кому приносились человеческие жертвы, те, кто брал их без спроса, те, кто, не имея собственного тела и разума, легко и охотно вселялись в чужие, прорастая корнями, превращая человека в чудовище. Одержимость - состояние, о котором современные люди могут только догадываться, хоть и не знают, кого им за это благодарить. Но здесь, в старом храме, погрузившемся в песок почти до самых крыш, ток времени замедлялся. Древнее святилище, посвященное самым низким и порочным существам во Вселенной. Скоро здесь не останется ничего, что напоминало бы о культе фальшивого и жестокого бога, и служило бы орудием для порабощения людей. Нет-нет, никаких светлых идей и гуманных целей. Просто работа.
Да, Уильям Т. Спирс знал, что низшие демоны могут быть очень опасными - даже сейчас, спустя несколько тысяч лет с момента их заточения в тюрьме из рухнувшего храма. Но трудно придерживаться выверенной процедуры обыска помещения и изъятия артефактов, когда у тебя так ничтожно мало времени, и совсем нет рабочих рук. На такие задания, которые всегда оказывались сверхурочными, директор Спирс предпочитал выезжать сам. Допуск того уровня, который требовался для дезактивации руин храма, во всем Департаменте был только у него, а тащить за собой толпу помощников, от которых поначалу будет больше охов и ахов, чем помощи, он не хотел. Вопреки слухам и наговорам, Ти Спирс любил работу "в поле". Просто он любил выполнять ее в одиночку.
Старый храм, напоминавший невысокий и невзрачный холм снаружи, изнутри был гораздо интереснее. Стены и потолки, покрытые фресками, статуи из потемневшего металла, запечатлевшие жестоких и своенравных богов этого времени - богов, не имевших к реальной цели и основе существования храма никакого отношения, тяжелый каменный алтарь, покосившийся под углом, и открывающий темный провал в подвальное помещение храма. С сомнением попробовав носком натертого до блеска ботинка края ямы на прочность, Уильям все-таки спустился вниз. Не было ни времени, ни желания затевать возню с отрядом, который сможет разобрать здесь все по камушкам. Уже завтра сюда приедут представители местной строительной компании, осваивать территорию под будущую трассу, и в интересах всего Управления он должен сделать так, чтобы смертные нашли лишь непримечательный, давно развалившийся от старости остов языческого храма.
Подвальный зал - святая святых демонического храма, если упоминание этих эпитетов в одном предложении не считать кощунственным каламбуром, - в этом месте не сохранился, какой-то естественный катаклизм, землятресение или оползень, разрушило фундамент, от падения под землю здание сплющилось, как старая шляпа, но часть сокровищницы демонов все же осталась целой. Артефакты, потемневшие от времени свитки с кроваво-красными печатями, ритуальные кинжалы и непритязательные на вид сундучки. В каждом сундучке из дерева еще один, из металла, в металлическом - шкатулка в узорчатых переплетениях, украшенная драгоценными камнями, в шкатулке - футляр из золота с отвинчивающейся крышкой. И только после стольких слоев, разнородных и разноцветных, он сможет добраться до сердца дьявольского храма. В его руке лежит флакон из цветного стекла с золотой крышкой. Самое важное во всем путешествии - эти флаконы, которые необходимо уничтожить. Артефакты после гибели их хозяев умрут сами по себе, но Уильям предпочитал не рисковать, выжигая пространство хранилища полностью, оставив на месте памятника враждебного ему народа только декорации языческого храма.
Сжимая в руках очередной флакон, изъятый из сейфа-шкатулки, Уильям выпрямился, услышав подозрительный звук. Скорость реакции у него была отменная, но даже это не всегда спасало от неожиданностей. И тем более - от огромной трещины, зазмеившейся по поверхности алтаря. Спирс зашипел от боли в плече, когда обломки алтаря рухнули вниз, почти что похоронив его под своим каменным грузом. Почти. Когда минуту спустя он смог открыть глаза, его ладонь была пуста - флакон выскользнул из пальцев и наверняка разбился. Едкий, сладковатый дымок подтвердил его подозрения. Уильям рванулся вперед, пытаясь выбраться из завала, добраться до своих вещей, но каменная громада не хотела так просто отпускать своего пленника. Плечо в очередной раз обожгло болью, ткань пиджака с треском разорвалась, а он остался на месте, прижатый к земле, и снова вдохнул сладкий, дурманящий дым из разбитого флакона. В глазах появилась рябь. Он делал это уже в сотый раз, прошел пешком по самым крупным храмам, начиная с древнего Востока и заканчивая языческими святилищами Европы, и никогда на его памяти он не попадал в такую простую и фатальную ловушку.
Довольно трудно избежать нарушения процедуры осмотра и изъятия артефактов, когда ты работаешь в одиночку. Но Уильям не умел делить ответственность на двоих, на троих, на команду - и не хотел. Однажды он уже потерял своих коллег в переделке, произошедшей по вине старшего в отряде, потом едва не остался калекой, доверившись напарнику. Став начальником всего Департамента, он понял, что больше не должен ни на кого полагаться. Он больше не обязан никому доверять. Теперь это его личная ответственность, отныне и навсегда. И никто не упрекнет директора Ти Спирса в том, что он выполняет часть работы сверхурочно, занимаясь этим самостоятельно, без привлечения команды полевых агентов. В конце концов, знаний и профессионализма ему на это хватало.
И вот куда это его привело. Проклятый флакон. На какой слог не поставь ударение, все будет верно. Маленькая стеклянная колыбель для бестелесного демона, относящегося в их системе рангов к классу низших. А каким еще может быть демон, который беспомощно и безропотно обитает на дне стеклянного сосуда, и вынужден перебираться из одного смертного тела в другое, разделяя с этим телом всего его непрочность и слабость?
Красный флакон - демон-пустынник, полностью захватывающий сознание смертного, пробуждавший в нем самые темные, потаенные желания, заставляя стремиться к насилию и разрушению. Синий флакон - демон грез, захватывающий сознание во сне и навевающий страшные кошмары наяву. Черный флакон - демон сил, хитрый, коварный и осторожный, умеющий продлить свое существование в смертном теле на года, лишь изредка совершая страшные злодеяния и оставаясь при этом неуловимым. Белый флакон - демон-посланник, умеющий и любящий поговорить с толпой языком и губами "бесноватых", сеющий смуту и ужас, пожалуй, именно тот экземпляр, который и подарил известность бестелесным демонам. Именно их пытались изгонять воинственные священники всех религий. Пытались безуспешно - без специальных технологий, известных на данный момент только жнецам смерти, довольно трудно выманить демона из уже облюбованного им "укрытия" из плоти и крови. Но он не смертный, и ему достаточно вытащить из сумки вон тот странный крючок с ампулой у основания и полой иглой на конце, и использовать его сообразно инструкции. Вот только в инструкции не написано, что делать пострадавшему, чей комплект для дезактивации лежит у противоположной стены, а сам он придавлен к земле обломком каменного алтаря.
Встать, выпрямиться, в ушах стучит кровь, по плечу течет она же - теплая, мокрая, но эта рана быстро закроется, ткани быстро регенерируют, а вот избавиться от демона будет не так-то просто. Какой флакон? Неважно, сейчас он заставит себя подняться.
Уильям Т. Спирс всегда гордился своей способностью к самоконтролю. Вот и сейчас тело послушно выполнило его приказ на грани возможного. Прокалывая кожу тонкой иглой, он почувствовал уже знакомое жжение в кончиках пальцев, полуобморочную слабость в ногах и головокружение, достаточно сильное, чтобы заставить его опереться о стену храма и зашипеть от боли в плече. Вот и все. Хвала Смерти, он успел.
Прежде чем покинуть то, что всего несколько минут назад было храмом, Уильям поддел носком ботинка разбитое стекло флакончика. Красный. Ну конечно же, красный.
Спустя час после досадного происшествия в языческом храме Уильям Т. Спирс чувствовал себя все так же скверно. Его раздражало неприятное чувство стягивания кожи, вызванное ускоренной регенерацией, и необходимость сидеть на работе в разорванном и помятом пиджаке. На этом уже расползлось пятно крови, и он не собирался портить последний чистый пиджак в в рабочем шкафу до того, как рана полностью не затянется. А еще его преследовала мигрень какого-то странного свойства - в отличие от обычной головной боли, вечного спутника его усталости, эта отступала перед белыми листами бумаги, бесконечными строчками документов и разгрифленными схемами и графиками. Но стоило ему поддаться усталости и закрыть глаза, как возле виска вспыхивала искорка боли, быстро разрастающаяся в настоящий костер, а в темноте перед глазами начинали проноситься смутные картины, больше всего напоминавшие грозовое небо со рваными рядами туч.
Прекрасно, прекрасно, мистер Ти Спирс. Кажется, у вас появилась зависимость от своей работы.
Потрогав плечо и убедившись, что синяк он в этой переделке заработал, да еще и какой, Спирс поморщился и вернулся к своим бумагам.
* * *
Еще через час Уильям проверил плечо и с большим неудовольствием заметил, что оно и не думает восстанавливаться. Рана затянулась, но края продолжали саднить и кровоточить, приводя в полную негодность и без того испорченный пиджак. Он выругался сквозь зубы, подавляя в себе желание сорвать проклятую тряпку, швырнуть ее в угол, избавиться от этой рухляди, сковывающей движения, да поскорее.
Желание, которого у него быть и вовсе не должно.
Уильям на секунду закрыл глаза - блаженная темнота, но грозовые облака на багровом небе стали еще отчетливее, еще ярче, висок пульсировал теперь не от боли, а от какого-то странного, неизвестного ему раньше чувства.
Пиджак он все-таки снял, поймав себя на мысли, что боль куда-то прошла, разом и вся - та, что в плече, и та, что в районе виска, он стал чувствовать себя гораздо лучше. Бодрее. Энергичнее. И это обрадовало бы директора Ти Спирса, если бы не одно малозначимое обстоятельство - довольно странно чувствовать себя настолько бодрым в конце десятичасового рабочего дня, скрашенного самостоятельным походом в храм и почти удавшейся инвазией демона. Он застыл там же, где и стоял, комкая в руках ткань порванного, окровавленного пиджака. Не может быть. Невероятно. Недопустимо. Он же все сделал правильно. Он же успел!
А если нет? - спросил вкрадчивый голос сомнения в его голове. По крайней мере, пока что это была его голова и его собственное сомнение. Пиджак - в корзину для мусора. Запасной - на плечи, чтобы не ходить по Управлению в заляпанной кровью рубашке, вызывая нездоровое любопытство у сотрудников. Отчеты и планы подождут его возвращения. Он был непозволительно глуп и беспечен сегодня, но он исправит ситуацию, самостоятельно решив проблему.
Красный флакон, повторил он себе, дрожащими и словно чужими пальцами нащупывая ключ от хранилища для устаревших данных в своем столе. Помни об этом. Красный.
Главная опасность низших демонов заключалась в том, что они просты. Как амебы с их немногочисленными потребностями. Как простуда, которая приходит, если промочить ноги. Как выстрел из дробовика. Имя две функции - поглощать и подчинять, они справлялись с этими функциями виртуозно. Можно отвести магию высших демонов, можно превзойти их в силе и ловкости, но нельзя не простудиться, когда стоишь по колени в ледяной воде, и сохранить грудную клетку целой, когда ее разрывает заряд мелкой дроби. Это невозможно. Как невозможно не стать жертвой уже проникшего под кожу низшего демона. Разница между смертными и бессмертными была лишь в том, что скоро организм бога смерти начнет свою беспощадную регенерацию, избавляясь от всего, что казалось ему опасным, лишним или несвойственным естественному порядку вещей. Двенадцать часов для того, чтобы вытравить из своего тела опасного паразита. Двенадцать часов - а сколько всего осталось? Кажется, девять. В лучшем случае - восемь. Но все равно слишком много.
Можно было сдаться на милость дежурных медиков, которые могли бы решить его проблему куда более действенным способом. Но Уильям Т. Спирс был не только уверенным и целеустремленным сотрудником. Он был еще и гордым. Если кто-нибудь узнает, что он был заражен низшим демоном, даже имя которого произносить противно... если только кто-то узнает... Есть разные способы покинуть пост директора Департамента. Позорная отставка не входила в список приемлемых для Уильяма Т. Спирса. Честно говоря, он предпочитал смерть такому завершению своей карьеры.
Он найдет себе место, из которого демон не сможет выбраться, чтобы не причинить вреда никому и ничему в Управлении. Пересидит положенный карантин. В отсутствие других развлечений демон наверняка займется саморазрушением тела, в которое он был заключен, как в тюрьму, тем более что тело жнеца - всегда ловушка без права выхода. Уильям предполагал, что сможет это пережить. И если да, то он никому и ничего не расскажет, а если нет... смерть, пожалуй, гораздо лучше позорного увольнения.
Железная дверь хранилища закрылась за ним ровно в тот момент, когда багрово-черная вспышка превратила все помещение в один бесконечный негатив. Темное и светлое смешались, спутались, переплелись. Большой, просторный зал, где всегда пыльно и пусто, стеллажи до самого потолка, несколько простых, устаревших столов для работы, несколько диванов у стен, ничего важного, что мог бы уничтожить демон, ничего по-настоящему важного и незаменимого. А главное, это одно из немногих мест в Управлении, куда вряд ли наведаются другие жнецы.
Приступ боли, тошноты и светобоязни накрыл его с головой, Уильям упал на колени, пытаясь сохранить последние капли рассудка. Ключ от хранилища все еще был зажат в руке, но встать на ноги Уильям не мог, от каждого движения его шатало, а при попытке подняться что-то словно начинало выворачиваться изнутри, внутренностями, мясом, кровью. Уже почти не боль, но омерзительное, непристойное, плотское... Уильям подавил рвотный спазм, тяжело вдыхая воздух. Ему будет еще хуже, когда демон наконец получит контроль над его телом. И поймет, как его провели. Он сделал последнее, что мог сделать в этом положении - пополз по паркету, с трудом передвигая непослушные ноги. Костяшки пальцев, крепко сжимающих ключ, побелели.
Демон пробудился всего за метр до оконной решетки. И тут же начал поединок за тело и разум, которые достались ему в этой лотерее. Уильям казался самому себе испорченной марионеткой, которую дергает туда-сюда из-за нитей, неровно и неравномерно заставляющих двигаться. Уступка демону - движение назад, приказ себе - движение вперед. Он с размахом ударил ключом по стеклу, и демон взвыл, догадавшись о том, что происходит. Рука стала непослушной, деревянной, пальцы начали разгибаться - еще секунда, и ключ упадет на пол. Уильям дернулся, еще сильнее впечатывая ладонь в осколки стекла. По руке потекла кровь, и минутная вспышка боли помогла ему вернуть контроль над собой - на такую же минуту, не больше. Ключ полетел вниз, невидимый и недоступный для демона, и с тихим звоном упал на камни под самым окном.
Теперь все. Теперь он мог сдаться. Его переполняла чужая ярость, неистовая, непреодолимая, пальцы неожиданно снова сжались вокруг стекла, острые края распороли ладонь. Расплата за непослушание или просто первый номер в сегодняшнем выступлении демона? Кровь текла по манжету рубашки, по стеклу, по подоконнику. Какие к дьяволу восемь часов, он и трех-то не продержится. Бесславная смерть, бесславный конец его карьеры. Уильям зажмурился - и с силой оторвал руку от стекла. Рано себя хоронить. Он будет драться за свою жизнь, если даже придется драться с самим собой.
Тварь внутри него выла, требуя свободы, требуя плоти, крови, всего, что составляло смысл жизни демона-пустынника, Уильям не чувствовал боли в раненой руке - эта боль куда-то ушла, ее заместили чувства, желания и страхи демона. Нельзя поддаваться, нельзя слиться с чудовищем в одно целое. Демон был примитивен и глуп, а Уильям Т. Спирс был умен и изобретателен, если тьма завладеет не только этим бесполезным телом, но и разумом, душой, сердцем, он найдет выход из собственной ловушки и проложит свой кровавый путь к свободе. В этом он не сомневался - как и в том, что может просто не дожить до того момента, когда они с демоном станут одним целым. Тварь, заключенная в две тюремных камеры сразу - бесполезное и опасное тело жнеца и в каменный мешок хранилища, утробно выла. Он снова превратился в марионетку, которую тварь с легкостью подняла и швырнула к ближайшей стене. Больно. Теперь снова больно, и это хороший знак.
Демон, который тут же снова рывком поднял тело с колен, был другого мнения по этому поводу.
* * *
Когда сложный замок на двери, ради которого Уильям едва не пожертвовал собственными пальцами, вдруг начал с лязгом раскрываться, и шестеренки завертелись-закрутились, словно исполняя какой-то причудливый танец. Дверь открывалась долго - несколько бесконечных секунд, значит, тот, кто пытался столкнуть ее с места, был не так уж силен - промелькнуло в его голове чужое наблюдение. Демон оценивал добычу. Уильям Т. Спирс мечтал умереть, не сходя с этого места.
Дверь открылась и с лязгом захлопнулась, едва не пришибив незадачливого жнеца, шестеренки снова пришли в движение. Демон замер, выжидающий, голодный, азартный. Он теперь видел добычу, и добыча ему нравилась. Алое пламя волос на сером фоне - словно кто-то провел окровавленной ладонью по стене. Простая метафора, как раз для адской твари. Тонкий силуэт, тающий в темноте, худые, тонкие запястья, куча папок, с которыми жнец, невнятно ругаясь, пытался справиться. Умереть на месте было не такой уж плохой идеей - жаль только, что невыполнимой. Кому же еще могло понадобиться это заброшенное всеми место, если только не его безответственному подчиненному, дотянувшему до последнего момента с рутинной работой, порученной ему в наказание две недели назад? Результаты Ти Спирс должен был увидеть уже сегодня утром, но это не помешало Греллю Сатклиффу доделывать свою работу этим вечером.
В хранилище для списанных архивных документов.
Эта минута могла бы длиться вечность, и все равно она истекла. Грелль обернулся. Папки в тяжелых кожаных переплетах посыпались на пол.
- Уи-и-ильям? - прошептал жнец с ужасом в голосе и в глазах.
Да уж, сейчас он явно представляет собой занимательную картину: стоит на коленях посреди хранилища, на руках и на лице пятна крови, взгляд безумен, и глаза наверняка уже заволокла чернота. На это только и расчет: Грелль все поймет, когда увидит его глаза. Глаза демона. Поэтому он, не мигая, смотрит на Сатклиффа. При всех его недостатках, Сатклифф определенно не был дураком.
- Беги, - прошептал Спирс одними губами, пытаясь подавить рычание, поднимающее из самого горла, - закрой дверь на ключ. Беги. Никого не зови...
Грелль Сатклифф не был дураком. Он был просто законченным идиотом.
С каким-то патетическим выкриком, больше похожим на всхлип или писк, он закрыл дверь на ключ... за собой, но по эту сторону, в буквальном смысле слова оставаясь в одной клетке с демоном. Кажется, он сказал что-то вроде "Не могу же я бросить тебя одного, ты себя покалечишь". Насчет этого Уильям был не уверен: его сознание словно затягивало грозовыми облаками, и там, где темные пятна рвались на небе, не оставалось ни памяти, ни контроля, ни ясности мыслей.
Сначала Ти Спирс застонал от бессильной ярости, стараясь не смотреть на подчиненного. На так трижды глупо подставившегося подчиненного. Потом стон перерос в рычание - это демон, до сих пор просто разглядывавший Грелля, захотел познакомиться с ним поближе.
Сатклифф был недостаточно сильным для жнеца его ранга, но очень быстрым и ловким. Он оставил демона ни с чем, рванувшись в сторону, сделал хитрый обманный заход, в последний момент сменив направление движения, а потом в одну секунду оказался возле разбитого окна. На стекле по-прежнему оставались кровавые потеки. Сатклифф не колебался. Второй экземпляр ключа полетел в окно, составив команду ключу Ти Спирса. Но Сатклифф старался напрасно - с нарастающим отчаянием Уильям понимал, что демон не пытается остановить Грелля всерьез. Он играет с младшим жнецом, понимая, насколько сильнее и опытнее тело, которое ему досталось, он играет и любуется своей жертвой, его больше не тянет выйти в коридор на поиски свежей добычи. Он уже нашел добычу прямо здесь. Демону очень нравился Грелль Сатклифф. Тело, которое он захватил, было с ним полностью солидарно.
* * *
Если бы Уильям мог, он бы закричал от отчаяния. Все было... неправильно, не так, как должно было быть. Не так. Сколько бы он не запрещал себе думать о Грелле Сатклиффе, он все равно продолжал мечтать о нем. О тонком, хрупком теле, почти невесомом в сильных руках Ти Спирса, как он смог убедиться, вытаскивая Сатклиффа из очередной переделки. О зеленых глазах, огромных и бесхитростных, в которых отражаются все мысли, желания и страхи, меняясь каждую секунду. Об этих губах, нежно-розовых, как у девушки, и таких развратных на вид, особенно когда Сатклифф облизывает их, вызывающе глядя на своего начальника. О, Грелль Сатклифф умел быть восхитительно непристойным, когда этого хотел. В остальное же время, не притворяясь и не играя, он был просто красивым и нежным, и при этом таким желанным, что у Спирса просто дух захватывало, когда он видел своего подчиненного без образа и привычной маски. Он хотел его - это совершенное тело, нежное, почти девичье лицо, непокорные алые волосы, он хотел Грелля Сатклиффа всего, целиком и полностью, телом и душой.
А сейчас все, о чем он так долго мечтал, демон уничтожит одним махом, стирая границы между их телами, принося боль и отчаяние. И Уильям понимал, что это его руки вслепую скользят по коже Грелля, который вздрагивает от каждого мощного толчка в его теле, сжимают так сильно, что под ногтями выступает кровь, это его губы с обманчивой, игривой нежностью целуют алеющие следы от укусов на груди и на шее. Без одежды, без макияжа и даже без своих дурацких очков Грелль выглядит юным и беззащитным. Игрушка, которую демон сломает с такой легкостью, с таким наслаждением. И это наслаждение делится пополам, и Уильям и сам толкается сейчас в горячее, тесное, очень тесное, но такое покорное тело жнеца, пытаясь заполнить его собой целиком, без остатка.
Все должно было быть не так.
Глаза Грелля, плотно закрытые, неожиданно распахнулись. Зеленые и черные. Взгляд, полный ненависти и отчаяния, направлен в непроницаемую тьму преисподней.
- Не... ты, - прошептал он, тихо, но яростно, - не хочу тебя! Хочу его!
Или это удивление, или это странная, плотская власть, которую получил над ними безумный красноволосый жнец, впустив демона в свое тело, как в идеальную ловушку, но демон подчинился приказу. Глаза Уильяма начали светлеть - он знал это наверняка, он видел, как багровое марево перед ним развеивается.
- Не отдавай меня ему. Не отдавай. Я только твой... только для тебя, - шептал Грелль, и тут было, от чего впасть в безумие, даже без демона, который теперь жадно дышал и стонал где-то в глубине его подсознания.
Уильям своими и только своими руками провел по телу Грелля, лаская, нежно обводя все контуры, поцеловал эти опухшие, искусанные в кровь губы - так осторожно и невесомо, будто целовал не кожу, а воздух возле нее, но Грелль все равно еле слышно застонал, не отводя глаз - боялся, как и Уильям, что короткий момент пробуждения от кошмара закончится, если их глаза потеряют друг друга.
А потом это случилось - их накрыло с головой, окунуло в сладкое марево почти-беспамятства. Экстаз. Наслаждение длиною в вечность. Уильям подавил смешок, адресованный второй половине своего раздвоенного сознания, и в тон ему Сатклифф, приподнимая бедра, громко фыркнул, искривив красивые, припухшие от яростных поцелуев демона губы.
- Ну как он там, жив еще? Небось и представить себе такого не мог.
Красивая картина - Сатклифф, который лежит под ним, на спине, широко раздвинув ноги. Красивая картина - если бы не багровые пятна, которые разъедают ее, как ржавчина разъедает железо.
- Берегись, - простонал, прорычал Уильям, чувствуя, как демон возвращается, темной волной проходя по его сознанию.
- Ну уж нет. Я не побегу. Да и бесполезно все это, - красивые губы. Будут еще красивее, если подкрасить их кровью.
Нет, держать себя в руках. До боли стиснуть кулаки, оставляя следы от ногтей на ладонях. Ты не причинишь ему вреда. Рычание - не снаружи, а внутри. Ты не причинишь ему вреда, повторил Уильям. Не в этом теле. Можешь сломать это тело, но оно тебя не послушает. Кого угодно - только не его. Можешь уничтожить кого-нибудь другого.
Меня, например. Почему бы и нет?
Это моя вина. Во всем этом лишь моя вина. Мое одиночество. Моя гордыня. Моя вина.
Он скорее видит, чем чувствует, как Грелль приподнимается, осторожно слизывая языком кровь из его прокушенной губы.
- Не надо, - прошептал Грелль, надеясь найти настоящего Уильяма. - Не делай. Этого. - А потом уже громче, настойчивее, пытаясь достучаться до разума, затянутого тьмой, как черной вуалью: - Смотри на меня. Смотри только на меня. Я с тобой.
Ты смешон, жнец, предназначенный мне в жертву.
- Не смешнее тебя. Сколько тебе осталось? Знаешь, ты же все равно сдохнешь. Уже скоро. С каждой минутой твое время ис-те-ка-ет.
Я мог бы сомкнуть пальцы на твоем горле и видеть, как по капле утекает в небытие твоя жалкая жизнь.
- А, выходит, это тебя задевает?
Удар. Голова Грелля метнулась в сторону - и кулак тут же сжался, раня до крови уже поцарапанную кожу. Новые алые отметины на манжетах, когда-то безупречно чистых и отглаженных.
- Бей еще. Уильям, отпусти его. Пускай!
Он согласен на все, лишь бы защитить тебя, беспомощное существо.
- Я знаю. Он мой. Ты. Оставишь. Его. В покое.
Ты смешон, жнец.
- А ты повторяешься, демон.
Руки - тонкие, белые, с узкими запястьями - смыкаются на шее Уильяма, притягивая его к себе, ближе, еще ближе.
- Смотри только на меня. На меня, Уильям. Я люблю тебя.
Какая глупость. Кто это сказал - он или демон? Неважно. Кто-то из них.
- Я люблю тебя, - упрямо повторил Грелль. - Люблю. Я умру ради тебя. Если это позволит тебе дожить до рассвета.
Наверное, в этой фразе было столько простой, несокрушимой логики, что Уильям Т. Спирс неожиданно для себя поверил. Так приходят к решению сложной задачи, когда лампа уже не собирает ночных мотыльков, а соревнуется с лучами солнца, пробившимися сквозь шторы, когда все аргументы и способы испробованы и отброшены. Неожиданно. Как озарение. Как первый по-настоящему яркий луч, упавший на исписанную твердым, прямым почерком тетрадь. Когда все вдруг становится таким четким, таким ясным, таким... реальным?
Смотри на меня. Я люблю тебя. Я умру ради тебя.
Кто вообще всерьез может сказать такую чушь? Кто всерьез может это сделать?
Никто. Кроме, пожалуй, одного-единственного жнеца во всем управлении. Какая ирония - этот жнец лежит сейчас под тобой, Уильям. Рискнешь проверить, говорит ли он тебе правду? Рискнешь проверить, сделает ли он то, что обещал?
По подбородку Грелля стекала тоненькая струйка крови, и Уильям, плохо понимая, что он делает, наклонился, чтобы вытереть ее пальцами.
- Диспетчер Сатклифф, надеюсь, вы не ждете от меня ответной глупости?
- Нет. Но вы могли бы скрасить свой досуг моим обществом. Видите ли, я снова хочу вас, директор Спирс.
Зеленый лед в глазах, которые смотрят на него, не тает. Но и не сменяется чернотой. Ни на минуту. Ни на секунду.
Тебе стоило бы зарабатывать на жизнь изгнанием демонов, Сатклифф.
Впрочем, эта реплика совершенно некстати, когда его губы пытаются найти губы Грелля, когда их руки сплетаются, когда их тела начинают двигаться навстречу друг другу. Она остается несказанной, достается демону на закуску, они с Греллем так поглощены друг другом, что в его сознании нет уголков, которые были бы безопасными. Сколько времени уже прошло? Плевать.
* * *
Он приходит в себя, когда утро начинает закрашивать бледно-голубым цветом небо за решеткой. Солнца еще нет, но оно уже угадывается в яркой линии на горизонте. Рассвет. Он смог это сделать. Он пережил эту ночь. Воспоминание о прошедшей ночи приходит к нему вместе с тупой, ноющей болью в боку и тяжестью, сдавливающей виски. Ну конечно же, спал на холодном, жестком полу, да и то - пару часов от силы. Но порез на руке уже превратился в тонкую розовую линию, и плечо наконец перестало саднить. Уильям резко обернулся - и увидел Грелля Сатклиффа, свернувшегося клубком на полу, в паре шагов от своего начальника. Ну что ж, и этот жив. А может быть, даже здоров.
- Уи-и-и-илли? - Грелль начал протирать глаза, словно внимание Уильяма разбудило его, - это ты? как ты? что?..
- Все в порядке.
- Ох! Уилли, ну ты и напугал меня вчера! Согласись, я правильно сделал, что остался! Неизвестно, что бы ты мог натворить, если бы меня не было рядом!
О нет. Красноволосое недоразумение не только прекрасно помнило события прошлой ночи, но и успело сделать свои выводы. Скоро Сатклифф поинтересуется, где это его начальник так успешно "подцепил" демона, и ведь Уильям не знал, что ему ответить. Если он признается, что и сам нарушает правила безопасности ради своего увлечения, граничащего с работой, потеряет все рычаги воздействия на Сатклиффа. А вот Сатклифф, напротив, их приобретет.
- ...теперь-то ты должен признать, что мои методы решения вопросов тоже весьма действенны! Да, экспромты не всегда срабатывают, но есть ситуации, которые в штатном режиме никак не уладить! И тогда только особый подход гениального Грелля Сатклиффа может спасти положение. И начальство. Ну что ты на меня так смотришь, Уилли?
- Так вот какой у вас способ решения проблем, Сатклифф. Вы признаетесь в любви оппоненту, и он от страха падает замертво? Что, с вашим Себас-тяном это не сработало?
И тут произошло то, чего Уильям Т. Спирс ни разу за всю свою карьеру не видел: Сатклифф потупился, Сатклифф заткнулся, Сатклифф... покраснел.
Смерть милосердная, да он же смущен! Увидеть смущенного красного жнеца еще удивительнее, чем живьем познакомиться с низшим демоном. По крайней мере, относительно демона Уильям знал, где его можно найти.
- Что с вами, Сатклифф?
- Уилли, как это не по-джентльменски с твоей стороны, - обиженно сказал Сатклифф, - напоминать леди о признании, сделанном под воздействием такого момента.
- Вы не леди... что?! Сатклифф, бросьте свои пошлые шуточки. Вы же это не всерьез.
- Разумеется, нет! - поспешно, пожалуй, даже слишком поспешно отозвался его подчиненный. - И в мыслях не было! Просто обманул демона, вот и все!
Уильям замолчал, повернулся к окну, растирая затекшую шею.
- Тяжело же вам пришлось, наверное.
- А?
- Обмануть демона, который умеет читать мысли, очень непросто.
- А... - Сатклифф замолчал и побледнел, он казался сейчас таким тихим, сосредоточенным, словно из него выпустили по капле всю наглость, - я сказал... глу-у-у-у-упость! И я прошу прощения за это! Ну ладно, Уилли, все живы, все здоровы, я ничего не расскажу о демоне, ты - о моем дурацком признании, а сейчас нам нужно идти... рабочий день уже начался...
- Ради Смерти, не будьте идиотом, Сатклифф. Я взял больничный на этот день, а что касается вас, то вы можете не являться на работу сегодня. Я вам разрешаю. Дайте руку.
- Зачем?! - всполошился Сатклифф.
- За тем, что я хочу удостовериться, что с вами действительно все в порядке. Вы примете душ, позавтракаете и ляжете спать. Да не дергайтесь вы так, Сатклифф. Я не собираюсь на вас набрасываться.
- Ну да, вы снова прежний мистер Спирс...
Ему это только послышалось, или в голосе красного жнеца мелькнуло сожаление?
- Не требуйте от меня ответных... глупостей, Сатклифф. Но мы можем поужинать вместе, если все эти бредовые идеи относительно любви ко мне не выветрятся из вашей пустой головы после того, как вы как следует выспитесь.
- Какие еще идеи? - Сатклифф в образе невинной овечки был просто очарователен.
- Я обманул вас, Сатклифф. Демоны не умеют читать мысли.
* * *
- Не жалеешь о своем свободном времени? Видишь ли, это работа всегда будет сверхурочной.
- Нет, что ты, Уилли! Это же так интересно!
Уильям вздохнул. Ночной кошмар любого руководителя, худший жнец во всем управлении все-таки нашел работу себе по вкусу. Жизнь себе по вкусу. Любовника себе по вкусу. Тем ужаснее осознавать, что Уильяма устраивали все эти перемены. Грелль Сатклифф, как выяснилось, мог быть прекрасным сотрудником, если работа всерьез его увлекала. Мог быть прекрасным собеседником, если не пытался выделываться в своей особой, сатклиффовской манере. Мог быть прекрасным любовником, если... если любил. А в том, что Грелль Сатклифф любил его, Уильям почему-то не сомневался.
Работать с напарником было гораздо удобнее, чем без него. Опять же, этого требовала инструкция по безопасности, а Уильям был известным почитателем инструкций и правил. А вот куда они возвращались после того, как очередное демонское капище было обезврежено - не касалось ни управления, ни их начальства, ни даже самой Смерти.
Какая нелепость. Ему понадобилась помощь демона для того, чтобы осознать, что он так неистово хочет Грелля Сатклиффа. Ему понадобилась помощь демона для того, чтобы узнать, как сильно Грелль Сатклифф его любит.
Если вдуматься, то маленький алый флакончик был просто афродизиаком.
Уильям передает Греллю очередной пакет с опечатанными флаконами всех цветов и форм, ставит на него штамп "Проверено, безопасно для хранения". Только у него есть полный набор печатей и штампов для такого случая - в конце концов, он директор чертова Департамента по чрезвычайным ситуациям. И кстати, он не обязан ни на кого полагаться, не обязан никому доверять. Тем приятнее осознавать, что красноволосая бестия, которая красуется в лучах закатного солнца - его собственный, осознанный выбор. Это вопрос доверия. Что ж - он знает, что он целиком и полностью доверяет Греллю Сатклиффу. Любовь? Кого волнует это нелепое слово? Это просто... как первый яркий луч, упавший на исписанную тетрадь в час рассвета. Не любовь. Ни в коем случае нет. Просто их жизнь - она ведь только начинается.
Фандом: Kuroshitsuji
Герои: Уильям Т. Спирс, Грелль Сатклифф
Тема: II - 8 Афродизиак
Объем: 5195 слов
Тип: слэш
Рейтинг: R
читать дальше Уильям Т. Спирс знал, что низшие демоны, вопреки пренебрежительному к ним отношению со стороны его коллег, могут быть очень опасными. Те, кому приносились человеческие жертвы, те, кто брал их без спроса, те, кто, не имея собственного тела и разума, легко и охотно вселялись в чужие, прорастая корнями, превращая человека в чудовище. Одержимость - состояние, о котором современные люди могут только догадываться, хоть и не знают, кого им за это благодарить. Но здесь, в старом храме, погрузившемся в песок почти до самых крыш, ток времени замедлялся. Древнее святилище, посвященное самым низким и порочным существам во Вселенной. Скоро здесь не останется ничего, что напоминало бы о культе фальшивого и жестокого бога, и служило бы орудием для порабощения людей. Нет-нет, никаких светлых идей и гуманных целей. Просто работа.
Да, Уильям Т. Спирс знал, что низшие демоны могут быть очень опасными - даже сейчас, спустя несколько тысяч лет с момента их заточения в тюрьме из рухнувшего храма. Но трудно придерживаться выверенной процедуры обыска помещения и изъятия артефактов, когда у тебя так ничтожно мало времени, и совсем нет рабочих рук. На такие задания, которые всегда оказывались сверхурочными, директор Спирс предпочитал выезжать сам. Допуск того уровня, который требовался для дезактивации руин храма, во всем Департаменте был только у него, а тащить за собой толпу помощников, от которых поначалу будет больше охов и ахов, чем помощи, он не хотел. Вопреки слухам и наговорам, Ти Спирс любил работу "в поле". Просто он любил выполнять ее в одиночку.
Старый храм, напоминавший невысокий и невзрачный холм снаружи, изнутри был гораздо интереснее. Стены и потолки, покрытые фресками, статуи из потемневшего металла, запечатлевшие жестоких и своенравных богов этого времени - богов, не имевших к реальной цели и основе существования храма никакого отношения, тяжелый каменный алтарь, покосившийся под углом, и открывающий темный провал в подвальное помещение храма. С сомнением попробовав носком натертого до блеска ботинка края ямы на прочность, Уильям все-таки спустился вниз. Не было ни времени, ни желания затевать возню с отрядом, который сможет разобрать здесь все по камушкам. Уже завтра сюда приедут представители местной строительной компании, осваивать территорию под будущую трассу, и в интересах всего Управления он должен сделать так, чтобы смертные нашли лишь непримечательный, давно развалившийся от старости остов языческого храма.
Подвальный зал - святая святых демонического храма, если упоминание этих эпитетов в одном предложении не считать кощунственным каламбуром, - в этом месте не сохранился, какой-то естественный катаклизм, землятресение или оползень, разрушило фундамент, от падения под землю здание сплющилось, как старая шляпа, но часть сокровищницы демонов все же осталась целой. Артефакты, потемневшие от времени свитки с кроваво-красными печатями, ритуальные кинжалы и непритязательные на вид сундучки. В каждом сундучке из дерева еще один, из металла, в металлическом - шкатулка в узорчатых переплетениях, украшенная драгоценными камнями, в шкатулке - футляр из золота с отвинчивающейся крышкой. И только после стольких слоев, разнородных и разноцветных, он сможет добраться до сердца дьявольского храма. В его руке лежит флакон из цветного стекла с золотой крышкой. Самое важное во всем путешествии - эти флаконы, которые необходимо уничтожить. Артефакты после гибели их хозяев умрут сами по себе, но Уильям предпочитал не рисковать, выжигая пространство хранилища полностью, оставив на месте памятника враждебного ему народа только декорации языческого храма.
Сжимая в руках очередной флакон, изъятый из сейфа-шкатулки, Уильям выпрямился, услышав подозрительный звук. Скорость реакции у него была отменная, но даже это не всегда спасало от неожиданностей. И тем более - от огромной трещины, зазмеившейся по поверхности алтаря. Спирс зашипел от боли в плече, когда обломки алтаря рухнули вниз, почти что похоронив его под своим каменным грузом. Почти. Когда минуту спустя он смог открыть глаза, его ладонь была пуста - флакон выскользнул из пальцев и наверняка разбился. Едкий, сладковатый дымок подтвердил его подозрения. Уильям рванулся вперед, пытаясь выбраться из завала, добраться до своих вещей, но каменная громада не хотела так просто отпускать своего пленника. Плечо в очередной раз обожгло болью, ткань пиджака с треском разорвалась, а он остался на месте, прижатый к земле, и снова вдохнул сладкий, дурманящий дым из разбитого флакона. В глазах появилась рябь. Он делал это уже в сотый раз, прошел пешком по самым крупным храмам, начиная с древнего Востока и заканчивая языческими святилищами Европы, и никогда на его памяти он не попадал в такую простую и фатальную ловушку.
Довольно трудно избежать нарушения процедуры осмотра и изъятия артефактов, когда ты работаешь в одиночку. Но Уильям не умел делить ответственность на двоих, на троих, на команду - и не хотел. Однажды он уже потерял своих коллег в переделке, произошедшей по вине старшего в отряде, потом едва не остался калекой, доверившись напарнику. Став начальником всего Департамента, он понял, что больше не должен ни на кого полагаться. Он больше не обязан никому доверять. Теперь это его личная ответственность, отныне и навсегда. И никто не упрекнет директора Ти Спирса в том, что он выполняет часть работы сверхурочно, занимаясь этим самостоятельно, без привлечения команды полевых агентов. В конце концов, знаний и профессионализма ему на это хватало.
И вот куда это его привело. Проклятый флакон. На какой слог не поставь ударение, все будет верно. Маленькая стеклянная колыбель для бестелесного демона, относящегося в их системе рангов к классу низших. А каким еще может быть демон, который беспомощно и безропотно обитает на дне стеклянного сосуда, и вынужден перебираться из одного смертного тела в другое, разделяя с этим телом всего его непрочность и слабость?
Красный флакон - демон-пустынник, полностью захватывающий сознание смертного, пробуждавший в нем самые темные, потаенные желания, заставляя стремиться к насилию и разрушению. Синий флакон - демон грез, захватывающий сознание во сне и навевающий страшные кошмары наяву. Черный флакон - демон сил, хитрый, коварный и осторожный, умеющий продлить свое существование в смертном теле на года, лишь изредка совершая страшные злодеяния и оставаясь при этом неуловимым. Белый флакон - демон-посланник, умеющий и любящий поговорить с толпой языком и губами "бесноватых", сеющий смуту и ужас, пожалуй, именно тот экземпляр, который и подарил известность бестелесным демонам. Именно их пытались изгонять воинственные священники всех религий. Пытались безуспешно - без специальных технологий, известных на данный момент только жнецам смерти, довольно трудно выманить демона из уже облюбованного им "укрытия" из плоти и крови. Но он не смертный, и ему достаточно вытащить из сумки вон тот странный крючок с ампулой у основания и полой иглой на конце, и использовать его сообразно инструкции. Вот только в инструкции не написано, что делать пострадавшему, чей комплект для дезактивации лежит у противоположной стены, а сам он придавлен к земле обломком каменного алтаря.
Встать, выпрямиться, в ушах стучит кровь, по плечу течет она же - теплая, мокрая, но эта рана быстро закроется, ткани быстро регенерируют, а вот избавиться от демона будет не так-то просто. Какой флакон? Неважно, сейчас он заставит себя подняться.
Уильям Т. Спирс всегда гордился своей способностью к самоконтролю. Вот и сейчас тело послушно выполнило его приказ на грани возможного. Прокалывая кожу тонкой иглой, он почувствовал уже знакомое жжение в кончиках пальцев, полуобморочную слабость в ногах и головокружение, достаточно сильное, чтобы заставить его опереться о стену храма и зашипеть от боли в плече. Вот и все. Хвала Смерти, он успел.
Прежде чем покинуть то, что всего несколько минут назад было храмом, Уильям поддел носком ботинка разбитое стекло флакончика. Красный. Ну конечно же, красный.
Спустя час после досадного происшествия в языческом храме Уильям Т. Спирс чувствовал себя все так же скверно. Его раздражало неприятное чувство стягивания кожи, вызванное ускоренной регенерацией, и необходимость сидеть на работе в разорванном и помятом пиджаке. На этом уже расползлось пятно крови, и он не собирался портить последний чистый пиджак в в рабочем шкафу до того, как рана полностью не затянется. А еще его преследовала мигрень какого-то странного свойства - в отличие от обычной головной боли, вечного спутника его усталости, эта отступала перед белыми листами бумаги, бесконечными строчками документов и разгрифленными схемами и графиками. Но стоило ему поддаться усталости и закрыть глаза, как возле виска вспыхивала искорка боли, быстро разрастающаяся в настоящий костер, а в темноте перед глазами начинали проноситься смутные картины, больше всего напоминавшие грозовое небо со рваными рядами туч.
Прекрасно, прекрасно, мистер Ти Спирс. Кажется, у вас появилась зависимость от своей работы.
Потрогав плечо и убедившись, что синяк он в этой переделке заработал, да еще и какой, Спирс поморщился и вернулся к своим бумагам.
* * *
Еще через час Уильям проверил плечо и с большим неудовольствием заметил, что оно и не думает восстанавливаться. Рана затянулась, но края продолжали саднить и кровоточить, приводя в полную негодность и без того испорченный пиджак. Он выругался сквозь зубы, подавляя в себе желание сорвать проклятую тряпку, швырнуть ее в угол, избавиться от этой рухляди, сковывающей движения, да поскорее.
Желание, которого у него быть и вовсе не должно.
Уильям на секунду закрыл глаза - блаженная темнота, но грозовые облака на багровом небе стали еще отчетливее, еще ярче, висок пульсировал теперь не от боли, а от какого-то странного, неизвестного ему раньше чувства.
Пиджак он все-таки снял, поймав себя на мысли, что боль куда-то прошла, разом и вся - та, что в плече, и та, что в районе виска, он стал чувствовать себя гораздо лучше. Бодрее. Энергичнее. И это обрадовало бы директора Ти Спирса, если бы не одно малозначимое обстоятельство - довольно странно чувствовать себя настолько бодрым в конце десятичасового рабочего дня, скрашенного самостоятельным походом в храм и почти удавшейся инвазией демона. Он застыл там же, где и стоял, комкая в руках ткань порванного, окровавленного пиджака. Не может быть. Невероятно. Недопустимо. Он же все сделал правильно. Он же успел!
А если нет? - спросил вкрадчивый голос сомнения в его голове. По крайней мере, пока что это была его голова и его собственное сомнение. Пиджак - в корзину для мусора. Запасной - на плечи, чтобы не ходить по Управлению в заляпанной кровью рубашке, вызывая нездоровое любопытство у сотрудников. Отчеты и планы подождут его возвращения. Он был непозволительно глуп и беспечен сегодня, но он исправит ситуацию, самостоятельно решив проблему.
Красный флакон, повторил он себе, дрожащими и словно чужими пальцами нащупывая ключ от хранилища для устаревших данных в своем столе. Помни об этом. Красный.
Главная опасность низших демонов заключалась в том, что они просты. Как амебы с их немногочисленными потребностями. Как простуда, которая приходит, если промочить ноги. Как выстрел из дробовика. Имя две функции - поглощать и подчинять, они справлялись с этими функциями виртуозно. Можно отвести магию высших демонов, можно превзойти их в силе и ловкости, но нельзя не простудиться, когда стоишь по колени в ледяной воде, и сохранить грудную клетку целой, когда ее разрывает заряд мелкой дроби. Это невозможно. Как невозможно не стать жертвой уже проникшего под кожу низшего демона. Разница между смертными и бессмертными была лишь в том, что скоро организм бога смерти начнет свою беспощадную регенерацию, избавляясь от всего, что казалось ему опасным, лишним или несвойственным естественному порядку вещей. Двенадцать часов для того, чтобы вытравить из своего тела опасного паразита. Двенадцать часов - а сколько всего осталось? Кажется, девять. В лучшем случае - восемь. Но все равно слишком много.
Можно было сдаться на милость дежурных медиков, которые могли бы решить его проблему куда более действенным способом. Но Уильям Т. Спирс был не только уверенным и целеустремленным сотрудником. Он был еще и гордым. Если кто-нибудь узнает, что он был заражен низшим демоном, даже имя которого произносить противно... если только кто-то узнает... Есть разные способы покинуть пост директора Департамента. Позорная отставка не входила в список приемлемых для Уильяма Т. Спирса. Честно говоря, он предпочитал смерть такому завершению своей карьеры.
Он найдет себе место, из которого демон не сможет выбраться, чтобы не причинить вреда никому и ничему в Управлении. Пересидит положенный карантин. В отсутствие других развлечений демон наверняка займется саморазрушением тела, в которое он был заключен, как в тюрьму, тем более что тело жнеца - всегда ловушка без права выхода. Уильям предполагал, что сможет это пережить. И если да, то он никому и ничего не расскажет, а если нет... смерть, пожалуй, гораздо лучше позорного увольнения.
Железная дверь хранилища закрылась за ним ровно в тот момент, когда багрово-черная вспышка превратила все помещение в один бесконечный негатив. Темное и светлое смешались, спутались, переплелись. Большой, просторный зал, где всегда пыльно и пусто, стеллажи до самого потолка, несколько простых, устаревших столов для работы, несколько диванов у стен, ничего важного, что мог бы уничтожить демон, ничего по-настоящему важного и незаменимого. А главное, это одно из немногих мест в Управлении, куда вряд ли наведаются другие жнецы.
Приступ боли, тошноты и светобоязни накрыл его с головой, Уильям упал на колени, пытаясь сохранить последние капли рассудка. Ключ от хранилища все еще был зажат в руке, но встать на ноги Уильям не мог, от каждого движения его шатало, а при попытке подняться что-то словно начинало выворачиваться изнутри, внутренностями, мясом, кровью. Уже почти не боль, но омерзительное, непристойное, плотское... Уильям подавил рвотный спазм, тяжело вдыхая воздух. Ему будет еще хуже, когда демон наконец получит контроль над его телом. И поймет, как его провели. Он сделал последнее, что мог сделать в этом положении - пополз по паркету, с трудом передвигая непослушные ноги. Костяшки пальцев, крепко сжимающих ключ, побелели.
Демон пробудился всего за метр до оконной решетки. И тут же начал поединок за тело и разум, которые достались ему в этой лотерее. Уильям казался самому себе испорченной марионеткой, которую дергает туда-сюда из-за нитей, неровно и неравномерно заставляющих двигаться. Уступка демону - движение назад, приказ себе - движение вперед. Он с размахом ударил ключом по стеклу, и демон взвыл, догадавшись о том, что происходит. Рука стала непослушной, деревянной, пальцы начали разгибаться - еще секунда, и ключ упадет на пол. Уильям дернулся, еще сильнее впечатывая ладонь в осколки стекла. По руке потекла кровь, и минутная вспышка боли помогла ему вернуть контроль над собой - на такую же минуту, не больше. Ключ полетел вниз, невидимый и недоступный для демона, и с тихим звоном упал на камни под самым окном.
Теперь все. Теперь он мог сдаться. Его переполняла чужая ярость, неистовая, непреодолимая, пальцы неожиданно снова сжались вокруг стекла, острые края распороли ладонь. Расплата за непослушание или просто первый номер в сегодняшнем выступлении демона? Кровь текла по манжету рубашки, по стеклу, по подоконнику. Какие к дьяволу восемь часов, он и трех-то не продержится. Бесславная смерть, бесславный конец его карьеры. Уильям зажмурился - и с силой оторвал руку от стекла. Рано себя хоронить. Он будет драться за свою жизнь, если даже придется драться с самим собой.
Тварь внутри него выла, требуя свободы, требуя плоти, крови, всего, что составляло смысл жизни демона-пустынника, Уильям не чувствовал боли в раненой руке - эта боль куда-то ушла, ее заместили чувства, желания и страхи демона. Нельзя поддаваться, нельзя слиться с чудовищем в одно целое. Демон был примитивен и глуп, а Уильям Т. Спирс был умен и изобретателен, если тьма завладеет не только этим бесполезным телом, но и разумом, душой, сердцем, он найдет выход из собственной ловушки и проложит свой кровавый путь к свободе. В этом он не сомневался - как и в том, что может просто не дожить до того момента, когда они с демоном станут одним целым. Тварь, заключенная в две тюремных камеры сразу - бесполезное и опасное тело жнеца и в каменный мешок хранилища, утробно выла. Он снова превратился в марионетку, которую тварь с легкостью подняла и швырнула к ближайшей стене. Больно. Теперь снова больно, и это хороший знак.
Демон, который тут же снова рывком поднял тело с колен, был другого мнения по этому поводу.
* * *
Когда сложный замок на двери, ради которого Уильям едва не пожертвовал собственными пальцами, вдруг начал с лязгом раскрываться, и шестеренки завертелись-закрутились, словно исполняя какой-то причудливый танец. Дверь открывалась долго - несколько бесконечных секунд, значит, тот, кто пытался столкнуть ее с места, был не так уж силен - промелькнуло в его голове чужое наблюдение. Демон оценивал добычу. Уильям Т. Спирс мечтал умереть, не сходя с этого места.
Дверь открылась и с лязгом захлопнулась, едва не пришибив незадачливого жнеца, шестеренки снова пришли в движение. Демон замер, выжидающий, голодный, азартный. Он теперь видел добычу, и добыча ему нравилась. Алое пламя волос на сером фоне - словно кто-то провел окровавленной ладонью по стене. Простая метафора, как раз для адской твари. Тонкий силуэт, тающий в темноте, худые, тонкие запястья, куча папок, с которыми жнец, невнятно ругаясь, пытался справиться. Умереть на месте было не такой уж плохой идеей - жаль только, что невыполнимой. Кому же еще могло понадобиться это заброшенное всеми место, если только не его безответственному подчиненному, дотянувшему до последнего момента с рутинной работой, порученной ему в наказание две недели назад? Результаты Ти Спирс должен был увидеть уже сегодня утром, но это не помешало Греллю Сатклиффу доделывать свою работу этим вечером.
В хранилище для списанных архивных документов.
Эта минута могла бы длиться вечность, и все равно она истекла. Грелль обернулся. Папки в тяжелых кожаных переплетах посыпались на пол.
- Уи-и-ильям? - прошептал жнец с ужасом в голосе и в глазах.
Да уж, сейчас он явно представляет собой занимательную картину: стоит на коленях посреди хранилища, на руках и на лице пятна крови, взгляд безумен, и глаза наверняка уже заволокла чернота. На это только и расчет: Грелль все поймет, когда увидит его глаза. Глаза демона. Поэтому он, не мигая, смотрит на Сатклиффа. При всех его недостатках, Сатклифф определенно не был дураком.
- Беги, - прошептал Спирс одними губами, пытаясь подавить рычание, поднимающее из самого горла, - закрой дверь на ключ. Беги. Никого не зови...
Грелль Сатклифф не был дураком. Он был просто законченным идиотом.
С каким-то патетическим выкриком, больше похожим на всхлип или писк, он закрыл дверь на ключ... за собой, но по эту сторону, в буквальном смысле слова оставаясь в одной клетке с демоном. Кажется, он сказал что-то вроде "Не могу же я бросить тебя одного, ты себя покалечишь". Насчет этого Уильям был не уверен: его сознание словно затягивало грозовыми облаками, и там, где темные пятна рвались на небе, не оставалось ни памяти, ни контроля, ни ясности мыслей.
Сначала Ти Спирс застонал от бессильной ярости, стараясь не смотреть на подчиненного. На так трижды глупо подставившегося подчиненного. Потом стон перерос в рычание - это демон, до сих пор просто разглядывавший Грелля, захотел познакомиться с ним поближе.
Сатклифф был недостаточно сильным для жнеца его ранга, но очень быстрым и ловким. Он оставил демона ни с чем, рванувшись в сторону, сделал хитрый обманный заход, в последний момент сменив направление движения, а потом в одну секунду оказался возле разбитого окна. На стекле по-прежнему оставались кровавые потеки. Сатклифф не колебался. Второй экземпляр ключа полетел в окно, составив команду ключу Ти Спирса. Но Сатклифф старался напрасно - с нарастающим отчаянием Уильям понимал, что демон не пытается остановить Грелля всерьез. Он играет с младшим жнецом, понимая, насколько сильнее и опытнее тело, которое ему досталось, он играет и любуется своей жертвой, его больше не тянет выйти в коридор на поиски свежей добычи. Он уже нашел добычу прямо здесь. Демону очень нравился Грелль Сатклифф. Тело, которое он захватил, было с ним полностью солидарно.
* * *
Если бы Уильям мог, он бы закричал от отчаяния. Все было... неправильно, не так, как должно было быть. Не так. Сколько бы он не запрещал себе думать о Грелле Сатклиффе, он все равно продолжал мечтать о нем. О тонком, хрупком теле, почти невесомом в сильных руках Ти Спирса, как он смог убедиться, вытаскивая Сатклиффа из очередной переделки. О зеленых глазах, огромных и бесхитростных, в которых отражаются все мысли, желания и страхи, меняясь каждую секунду. Об этих губах, нежно-розовых, как у девушки, и таких развратных на вид, особенно когда Сатклифф облизывает их, вызывающе глядя на своего начальника. О, Грелль Сатклифф умел быть восхитительно непристойным, когда этого хотел. В остальное же время, не притворяясь и не играя, он был просто красивым и нежным, и при этом таким желанным, что у Спирса просто дух захватывало, когда он видел своего подчиненного без образа и привычной маски. Он хотел его - это совершенное тело, нежное, почти девичье лицо, непокорные алые волосы, он хотел Грелля Сатклиффа всего, целиком и полностью, телом и душой.
А сейчас все, о чем он так долго мечтал, демон уничтожит одним махом, стирая границы между их телами, принося боль и отчаяние. И Уильям понимал, что это его руки вслепую скользят по коже Грелля, который вздрагивает от каждого мощного толчка в его теле, сжимают так сильно, что под ногтями выступает кровь, это его губы с обманчивой, игривой нежностью целуют алеющие следы от укусов на груди и на шее. Без одежды, без макияжа и даже без своих дурацких очков Грелль выглядит юным и беззащитным. Игрушка, которую демон сломает с такой легкостью, с таким наслаждением. И это наслаждение делится пополам, и Уильям и сам толкается сейчас в горячее, тесное, очень тесное, но такое покорное тело жнеца, пытаясь заполнить его собой целиком, без остатка.
Все должно было быть не так.
Глаза Грелля, плотно закрытые, неожиданно распахнулись. Зеленые и черные. Взгляд, полный ненависти и отчаяния, направлен в непроницаемую тьму преисподней.
- Не... ты, - прошептал он, тихо, но яростно, - не хочу тебя! Хочу его!
Или это удивление, или это странная, плотская власть, которую получил над ними безумный красноволосый жнец, впустив демона в свое тело, как в идеальную ловушку, но демон подчинился приказу. Глаза Уильяма начали светлеть - он знал это наверняка, он видел, как багровое марево перед ним развеивается.
- Не отдавай меня ему. Не отдавай. Я только твой... только для тебя, - шептал Грелль, и тут было, от чего впасть в безумие, даже без демона, который теперь жадно дышал и стонал где-то в глубине его подсознания.
Уильям своими и только своими руками провел по телу Грелля, лаская, нежно обводя все контуры, поцеловал эти опухшие, искусанные в кровь губы - так осторожно и невесомо, будто целовал не кожу, а воздух возле нее, но Грелль все равно еле слышно застонал, не отводя глаз - боялся, как и Уильям, что короткий момент пробуждения от кошмара закончится, если их глаза потеряют друг друга.
А потом это случилось - их накрыло с головой, окунуло в сладкое марево почти-беспамятства. Экстаз. Наслаждение длиною в вечность. Уильям подавил смешок, адресованный второй половине своего раздвоенного сознания, и в тон ему Сатклифф, приподнимая бедра, громко фыркнул, искривив красивые, припухшие от яростных поцелуев демона губы.
- Ну как он там, жив еще? Небось и представить себе такого не мог.
Красивая картина - Сатклифф, который лежит под ним, на спине, широко раздвинув ноги. Красивая картина - если бы не багровые пятна, которые разъедают ее, как ржавчина разъедает железо.
- Берегись, - простонал, прорычал Уильям, чувствуя, как демон возвращается, темной волной проходя по его сознанию.
- Ну уж нет. Я не побегу. Да и бесполезно все это, - красивые губы. Будут еще красивее, если подкрасить их кровью.
Нет, держать себя в руках. До боли стиснуть кулаки, оставляя следы от ногтей на ладонях. Ты не причинишь ему вреда. Рычание - не снаружи, а внутри. Ты не причинишь ему вреда, повторил Уильям. Не в этом теле. Можешь сломать это тело, но оно тебя не послушает. Кого угодно - только не его. Можешь уничтожить кого-нибудь другого.
Меня, например. Почему бы и нет?
Это моя вина. Во всем этом лишь моя вина. Мое одиночество. Моя гордыня. Моя вина.
Он скорее видит, чем чувствует, как Грелль приподнимается, осторожно слизывая языком кровь из его прокушенной губы.
- Не надо, - прошептал Грелль, надеясь найти настоящего Уильяма. - Не делай. Этого. - А потом уже громче, настойчивее, пытаясь достучаться до разума, затянутого тьмой, как черной вуалью: - Смотри на меня. Смотри только на меня. Я с тобой.
Ты смешон, жнец, предназначенный мне в жертву.
- Не смешнее тебя. Сколько тебе осталось? Знаешь, ты же все равно сдохнешь. Уже скоро. С каждой минутой твое время ис-те-ка-ет.
Я мог бы сомкнуть пальцы на твоем горле и видеть, как по капле утекает в небытие твоя жалкая жизнь.
- А, выходит, это тебя задевает?
Удар. Голова Грелля метнулась в сторону - и кулак тут же сжался, раня до крови уже поцарапанную кожу. Новые алые отметины на манжетах, когда-то безупречно чистых и отглаженных.
- Бей еще. Уильям, отпусти его. Пускай!
Он согласен на все, лишь бы защитить тебя, беспомощное существо.
- Я знаю. Он мой. Ты. Оставишь. Его. В покое.
Ты смешон, жнец.
- А ты повторяешься, демон.
Руки - тонкие, белые, с узкими запястьями - смыкаются на шее Уильяма, притягивая его к себе, ближе, еще ближе.
- Смотри только на меня. На меня, Уильям. Я люблю тебя.
Какая глупость. Кто это сказал - он или демон? Неважно. Кто-то из них.
- Я люблю тебя, - упрямо повторил Грелль. - Люблю. Я умру ради тебя. Если это позволит тебе дожить до рассвета.
Наверное, в этой фразе было столько простой, несокрушимой логики, что Уильям Т. Спирс неожиданно для себя поверил. Так приходят к решению сложной задачи, когда лампа уже не собирает ночных мотыльков, а соревнуется с лучами солнца, пробившимися сквозь шторы, когда все аргументы и способы испробованы и отброшены. Неожиданно. Как озарение. Как первый по-настоящему яркий луч, упавший на исписанную твердым, прямым почерком тетрадь. Когда все вдруг становится таким четким, таким ясным, таким... реальным?
Смотри на меня. Я люблю тебя. Я умру ради тебя.
Кто вообще всерьез может сказать такую чушь? Кто всерьез может это сделать?
Никто. Кроме, пожалуй, одного-единственного жнеца во всем управлении. Какая ирония - этот жнец лежит сейчас под тобой, Уильям. Рискнешь проверить, говорит ли он тебе правду? Рискнешь проверить, сделает ли он то, что обещал?
По подбородку Грелля стекала тоненькая струйка крови, и Уильям, плохо понимая, что он делает, наклонился, чтобы вытереть ее пальцами.
- Диспетчер Сатклифф, надеюсь, вы не ждете от меня ответной глупости?
- Нет. Но вы могли бы скрасить свой досуг моим обществом. Видите ли, я снова хочу вас, директор Спирс.
Зеленый лед в глазах, которые смотрят на него, не тает. Но и не сменяется чернотой. Ни на минуту. Ни на секунду.
Тебе стоило бы зарабатывать на жизнь изгнанием демонов, Сатклифф.
Впрочем, эта реплика совершенно некстати, когда его губы пытаются найти губы Грелля, когда их руки сплетаются, когда их тела начинают двигаться навстречу друг другу. Она остается несказанной, достается демону на закуску, они с Греллем так поглощены друг другом, что в его сознании нет уголков, которые были бы безопасными. Сколько времени уже прошло? Плевать.
* * *
Он приходит в себя, когда утро начинает закрашивать бледно-голубым цветом небо за решеткой. Солнца еще нет, но оно уже угадывается в яркой линии на горизонте. Рассвет. Он смог это сделать. Он пережил эту ночь. Воспоминание о прошедшей ночи приходит к нему вместе с тупой, ноющей болью в боку и тяжестью, сдавливающей виски. Ну конечно же, спал на холодном, жестком полу, да и то - пару часов от силы. Но порез на руке уже превратился в тонкую розовую линию, и плечо наконец перестало саднить. Уильям резко обернулся - и увидел Грелля Сатклиффа, свернувшегося клубком на полу, в паре шагов от своего начальника. Ну что ж, и этот жив. А может быть, даже здоров.
- Уи-и-и-илли? - Грелль начал протирать глаза, словно внимание Уильяма разбудило его, - это ты? как ты? что?..
- Все в порядке.
- Ох! Уилли, ну ты и напугал меня вчера! Согласись, я правильно сделал, что остался! Неизвестно, что бы ты мог натворить, если бы меня не было рядом!
О нет. Красноволосое недоразумение не только прекрасно помнило события прошлой ночи, но и успело сделать свои выводы. Скоро Сатклифф поинтересуется, где это его начальник так успешно "подцепил" демона, и ведь Уильям не знал, что ему ответить. Если он признается, что и сам нарушает правила безопасности ради своего увлечения, граничащего с работой, потеряет все рычаги воздействия на Сатклиффа. А вот Сатклифф, напротив, их приобретет.
- ...теперь-то ты должен признать, что мои методы решения вопросов тоже весьма действенны! Да, экспромты не всегда срабатывают, но есть ситуации, которые в штатном режиме никак не уладить! И тогда только особый подход гениального Грелля Сатклиффа может спасти положение. И начальство. Ну что ты на меня так смотришь, Уилли?
- Так вот какой у вас способ решения проблем, Сатклифф. Вы признаетесь в любви оппоненту, и он от страха падает замертво? Что, с вашим Себас-тяном это не сработало?
И тут произошло то, чего Уильям Т. Спирс ни разу за всю свою карьеру не видел: Сатклифф потупился, Сатклифф заткнулся, Сатклифф... покраснел.
Смерть милосердная, да он же смущен! Увидеть смущенного красного жнеца еще удивительнее, чем живьем познакомиться с низшим демоном. По крайней мере, относительно демона Уильям знал, где его можно найти.
- Что с вами, Сатклифф?
- Уилли, как это не по-джентльменски с твоей стороны, - обиженно сказал Сатклифф, - напоминать леди о признании, сделанном под воздействием такого момента.
- Вы не леди... что?! Сатклифф, бросьте свои пошлые шуточки. Вы же это не всерьез.
- Разумеется, нет! - поспешно, пожалуй, даже слишком поспешно отозвался его подчиненный. - И в мыслях не было! Просто обманул демона, вот и все!
Уильям замолчал, повернулся к окну, растирая затекшую шею.
- Тяжело же вам пришлось, наверное.
- А?
- Обмануть демона, который умеет читать мысли, очень непросто.
- А... - Сатклифф замолчал и побледнел, он казался сейчас таким тихим, сосредоточенным, словно из него выпустили по капле всю наглость, - я сказал... глу-у-у-у-упость! И я прошу прощения за это! Ну ладно, Уилли, все живы, все здоровы, я ничего не расскажу о демоне, ты - о моем дурацком признании, а сейчас нам нужно идти... рабочий день уже начался...
- Ради Смерти, не будьте идиотом, Сатклифф. Я взял больничный на этот день, а что касается вас, то вы можете не являться на работу сегодня. Я вам разрешаю. Дайте руку.
- Зачем?! - всполошился Сатклифф.
- За тем, что я хочу удостовериться, что с вами действительно все в порядке. Вы примете душ, позавтракаете и ляжете спать. Да не дергайтесь вы так, Сатклифф. Я не собираюсь на вас набрасываться.
- Ну да, вы снова прежний мистер Спирс...
Ему это только послышалось, или в голосе красного жнеца мелькнуло сожаление?
- Не требуйте от меня ответных... глупостей, Сатклифф. Но мы можем поужинать вместе, если все эти бредовые идеи относительно любви ко мне не выветрятся из вашей пустой головы после того, как вы как следует выспитесь.
- Какие еще идеи? - Сатклифф в образе невинной овечки был просто очарователен.
- Я обманул вас, Сатклифф. Демоны не умеют читать мысли.
* * *
- Не жалеешь о своем свободном времени? Видишь ли, это работа всегда будет сверхурочной.
- Нет, что ты, Уилли! Это же так интересно!
Уильям вздохнул. Ночной кошмар любого руководителя, худший жнец во всем управлении все-таки нашел работу себе по вкусу. Жизнь себе по вкусу. Любовника себе по вкусу. Тем ужаснее осознавать, что Уильяма устраивали все эти перемены. Грелль Сатклифф, как выяснилось, мог быть прекрасным сотрудником, если работа всерьез его увлекала. Мог быть прекрасным собеседником, если не пытался выделываться в своей особой, сатклиффовской манере. Мог быть прекрасным любовником, если... если любил. А в том, что Грелль Сатклифф любил его, Уильям почему-то не сомневался.
Работать с напарником было гораздо удобнее, чем без него. Опять же, этого требовала инструкция по безопасности, а Уильям был известным почитателем инструкций и правил. А вот куда они возвращались после того, как очередное демонское капище было обезврежено - не касалось ни управления, ни их начальства, ни даже самой Смерти.
Какая нелепость. Ему понадобилась помощь демона для того, чтобы осознать, что он так неистово хочет Грелля Сатклиффа. Ему понадобилась помощь демона для того, чтобы узнать, как сильно Грелль Сатклифф его любит.
Если вдуматься, то маленький алый флакончик был просто афродизиаком.
Уильям передает Греллю очередной пакет с опечатанными флаконами всех цветов и форм, ставит на него штамп "Проверено, безопасно для хранения". Только у него есть полный набор печатей и штампов для такого случая - в конце концов, он директор чертова Департамента по чрезвычайным ситуациям. И кстати, он не обязан ни на кого полагаться, не обязан никому доверять. Тем приятнее осознавать, что красноволосая бестия, которая красуется в лучах закатного солнца - его собственный, осознанный выбор. Это вопрос доверия. Что ж - он знает, что он целиком и полностью доверяет Греллю Сатклиффу. Любовь? Кого волнует это нелепое слово? Это просто... как первый яркий луч, упавший на исписанную тетрадь в час рассвета. Не любовь. Ни в коем случае нет. Просто их жизнь - она ведь только начинается.
@темы: Kuroshitsuji: Уильям Т. Спирс, Грелль Сатклифф (таб.30)
-
-
11.08.2009 в 15:09-
-
11.08.2009 в 15:11Большое спасибо! Я не рассчитывала получить отзыв здесь, да еще и такой приятный
-
-
11.08.2009 в 15:16а я не ожидала, что мне понравится фанфик по незнакомому фандому) так что это вам спасибо)
-
-
11.08.2009 в 15:17-
-
11.08.2009 в 17:06-
-
12.08.2009 в 09:07Спасибо
-
-
21.08.2009 в 03:39И, опять таки, демон в качестве афродизиака - это было круто.
Мне, кстати, всё больше нравится Спирс.