"Лучше стыдно, чем никогда" (с)
Название: Кусок жизни
Фандом:CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Порно, эротика - У стены"
Объём: 3966 слов
Тип: слэш
Рейтинг: light R
Примечание: POV Гил Гриссом
Саммари: "Он с такой решительностью усаживается поудобнее, положив на меня ноги под одеялом, что я теряюсь. Откуда это болезненное любопытство?"
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь и мистер Фриш.
читать дальше
КУСОК ЖИЗНИ
- Его звали Фриш, - говорю я осторожно. – Джошуа Фриш. Представляешь?
- Он случайно не родственник тому самому Фришу? – смеется Грэг. – Который в семьдесят третьем получил Нобелевскую за расшифровку танца пчел?
Я улыбаюсь: втайне я ждал именно такой реакции.
- Просто однофамилец. Но он частенько ехидничал, что именно поэтому я за ним… эммм… и таскаюсь, скажем так…
- Вот сволочь, - хмыкает Грэг. – Ну давай, еще рассказывай!
Он с такой решительностью усаживается поудобнее, положив на меня ноги под одеялом, что я теряюсь. Откуда это болезненное любопытство? Зачем ему столько знать про моего однокурсника Джошуа Фриша, который… который…
"Который научил тебя такому классному глубокому минету", - безжалостно уточнил Грэг, когда попросил меня рассказать "про того самого парня". Нет, иногда я одним-двумя словами вспоминал о нем: все-таки большой кусок моей жизни был этому отдан: целых три года. Воспоминания сейчас были для меня скорее болезненными, чем приятными. Но однажды мне совершенно закономерно взбрело в голову показать Грэгу свои умения в оральных ласках, и он пристал ко мне как липучка, когда очухался: расскажи да расскажи, кто это и когда тебя так научил.
Еле отвязался тогда, - кажется, только перейдя ко второму раунду секса и между поцелуями обещая "Потом, потом". А сам еще усмехался про себя: мол, так и думал, что он удивится. В его представлении я пока еще был пуритански настроенным ученым, близящимся к пожилому возрасту, и Грэг сам хотел меня поразить, когда взял в рот мой, скажем так, не самый маленький член до основания. Тогда я подумал, пока еще способен был думать, что сейчас тоже покажу ему, что умею.
Оказалось, что за долгое время перерыва – больше десяти лет! – квалификацию я не потерял. Помню, какие были у Грэга глаза, когда он пришел в себя и спросил:
- Медведь? ЫЫы… эээ.. это откуда ты так?
И тогда я ему впервые рассказал про Джошуа Фриша. Про парня, с которым мы вместе учились, и который все время подбивал меня на всякие эксперименты: сначала, разумеется, на вполне научные и пристойные. А потом как-то он прищурился и спросил, слабО ли мне научиться преодолевать рвотный рефлекс: нас тогда обоих интересовала тема "Насколько можно контролировать собственные рефлексы". Я, естественно, по молодости завелся и сказал, что наверное, не слабО, и недели за две научился. А потом он предложил проверить, и когда убедился с помощью демонстрации "на пальцах", то откровенно сказал: "Ух ты! Клево! Теперь тебе самое время научиться делать глубокий минет".
Я спросил – как это. А Джошуа посмотрел на меня и ответил: "Давай покажу".
Да, многое в моей жизни определяло то, что я тянулся ко всяким экспериментам. Этот кончился тем, что я влюбился в своего университетского друга. Три года мы прожили в одной комнате в кампусе, занимаясь всякими экспериментами, и я по своей наивности уже думал, куда мы после университета уедем работать вместе, - а потом он пришел и сказал: "Студенческие забавы кончились, Гил. Ты придешь на мою помолвку?.."
Я на помолвку не пошел. И даже перебрался в другой город, хотя в Лос-Анджелесе у меня уже была работа. Я постарался забыть эти три года своей жизни, извлечь из них максимум уроков – и забыть. Но так или иначе личность Джошуа всплывала в моих разговорах с Грэгом: тогда, когда мы были уже достаточно близкими, чтобы я при нем иногда хотя бы вспоминал о своем прошлом.
А сегодня на Грэга напало любопытство: сначала он пристал ко мне "Покажи свои студенческие фотографии", - как раз я при разборке шкафа случайно наткнулся на альбом. Мы вдвоем сидели на кровати – голова к голове – и рассматривали эти старые фото, уже выцветшие, и Грэг от души веселился над тем, что когда-то у меня были оранжевые вельветовые джинсы.
- А еще я слушал Пинк Флойд, - говорил я важно, а Грэг хихикал и прижимался ко мне бедром:
- Да я сразу понял, что мы с тобой родственные души!
Глаза у него призывно блестели: а перевернув очередную страницу, он посмотрел на меня:
- Слушай, Гил… это так классно, ты был такой потрясающий…. Если честно, вот прям щас тебя хочу.
Я попытался отшутиться – мол, с тех лет я существенно изменился, но Грэг взял мое лицо в ладони и сказал шепотом:
- Ни черта ты не изменился… Медвееееедь...
А еще через час, когда мы отдышались, Грэг решительно уселся в постели:
- Гил, ну так расскажи, кто тебя ТАК научил? Ты мне давно обещал, кстати!
Я раздосадованно крякнул: эх, не надо было сейчас, после фотографий, заниматься именно оральным сексом. Но разве это регламентируешь, особенно когда подкатывает вот так?
И в конце концов, если я собираюсь быть с Грэгом достаточно долго (а иначе бы он не лежал сейчас со мной в моей постели), то почему бы ему не знать о моем прошлом?
- Так вот, его звали Джошуа Фриш, и он занимался двукрылыми, - неторопливо продолжил я. – Мы дразнили его "Повелитель мух".
- Круто, - улыбнулся Грэг. – А какой он был… внешне?
Я опять замер, пытаясь понять, что же он хочет услышать.
- Он был вечно лохматый, - я усмехнулся, вспомнив. – Кудрявый и лохматый. Я тебе покажу фото, если хочешь. Все девочки на курсе дарили ему расчески, а он из них делал ловушки для мух.
- Покажи, - кивнул Грэг и вдруг выпутался из одеяла и полез из постели. – А пока есть предложение выпить кофе!
Он так резко меня оборвал, что я подумал – ему стало почему-то больно. Может быть, потому, что – я только сейчас вспомнил – все наши женщины в лаборатории тоже постоянно пытаются подарить Грэгу расческу?..
Не надо было мне этого рассказывать, в самом деле.
А через три дня я должен был ехать на конференцию, ради которой с трудом выбил у Экли два выходных. И мне пришла в голову идея – взять Грэга с собой.
Я не знаю, почему. Может быть, мне хотелось, чтобы он послушал, как я буду читать доклад. Я сам гордился этим докладом: более того, мы еще два дня назад вместе его обсуждали, и Грэг сказал: "Ты будешь здорово смотреться на трибуне с этим материалом, Гил". Может, поэтому я захотел, чтобы он своими глазами увидел меня на трибуне?
А может быть, я не хотел оказаться в двухместном номере с каким-нибудь пожилым занудным ученым: не люблю жить в номерах с чужими людьми, а наличие "коллеги и спутника", причем того же пола, избавит меня от неприятного соседства. Я дополнительно повеселился в глубине души на тему того, что мне уже докучают пожилые ученые, – а сам-то я кто? Но когда я изложил все это Грэгу, он захохотал:
- Нет уж, Гил, ты, конечно, ученый, но точно не пожилой! И я тебе это докажу, если ты не возражаешь!
Господи боже мой, да когда я возражал? Особенно когда никто не видит, каким образом он мне это доказывает?..
Так или иначе, но Грэг был не просто согласен ехать со мной на конференцию: он был страшно рад, и готов был сразу же бежать звонить Экли, чтобы взять несколько дней за свой счет.
Я сказал, что этот вопрос сам улажу, и что "стажерам полезно бывать на научных конференциях, даже если они химики, а конференции энтомологические".
- Ты будешь просто гигантом, если тебе удастся втолковать это Экли, - заявил Грэг. – Причем так, что он ничего не заподозрит!..
- Я и так гигант, - с усмешкой ответил я. – Ты разве не знал?..
Я обнимаю его, и он шепчет мне на ухо: "Ты еще какой гигант, Гил, ого-го", и я знаю, что это он говорит не только о моих размерах. Мы часто с ним шутили, что даже самый большой член сам по себе ничто, как вибратор без батареек, - если у любовника нет мозгов. "А у тебя мно-ого мозгов, Гил," – смеется Грэг. И недвусмысленно гладит меня между ног: так, что все мои мозги в ту самую область и перемещаются.
Первые два дня конференции проходят в рабочей суете: сперва перелет и размещение, потом изучение расписания, прослушивание докладов, а на следующий день мой доклад – и пусть бросит в меня камень тот, кто бы на моем месте не волновался! Да, я бог знает в какой раз выступаю перед публикой, перед коллегами-учеными, но только сегодня в зале сидит Грэг Сандерс и внимательно слушает, и даже пытается что-то записывать. Кто-то из соседей решил что-то уточнить у него по поводу доклада: и насколько я смог понять - Грэг не растерялся и ответил на вопрос. Еще бы, если перед этим он прослушал этот доклад раз десять минимум!..
Но все равно я переполнился гордостью за своего…. скажем пока, младшего коллегу. Хотя у меня для Грэга вот уже несколько месяцев копились другие, более интимные и доверительные обозначения. Если бы законодательство нам разрешало, я бы назвал его так официально и при людях, разумеется, вначале спросив согласия у него самого. Но что-то мне подсказывает, что он бы согласился.
Я встряхнул головой и не без труда поймал дальнейшую нить доклада. И даже разозлился на себя слегка: черт знает что, прямо как студент на защите курсовой работы!..
Все-таки удивительно, как меняет людей любовь.
К середине третьего дня мы оба были усталые, набитые под завязку разной информацией и ошалевшие от плотного рабочего графика. А ко всему прочему – мы чертовски в известном смысле друг по другу соскучились. Да, на этой конференции даже по вечерам у нас не было ни сил, ни возможностей заниматься сексом: кровати в номере были узкие и скрипучие, стены в номерах – тонкие, а самое страшное – что после целого дня лекций и семинаров мы доползали до постели – и падали двумя трупами, чтобы завтра снова воскреснуть в несусветную рань.
И вот в таком заторможенном состоянии, втайне радуясь, что осталось уже меньше суток до возвращения в Вегас, я услышал чей-то радостный голос:
- Гриссом! Это ты, что ли?
Я обернулся: передо мной стоял пожилой и практически лысый мужчина, который уже тряс меня за плечи: так, словно всегда имел на это право.
- Гил! Ты что, меня не узнаешь?
Я прищурился и прочел его бейджик.
"Профессор Джошуа Фриш, университет Северной Каролины", - гласила надпись.
Вот это да. Я в жизни не узнал бы в этом мужчине давнего своего приятеля: вечно лохматого Джошуа со знаменитой среди энтомологов фамилией Фриш. Настолько знаменитой, что надо мной все подтрунивали: мол, я только потому с ним и дружу, что - вдруг он родственник того самого Фриша, что получил Нобелевскую за пчел?
А он не был родственником, только однофамильцем: но страсть к экспериментам у него была, наверное, куда больше, чем у того Фриша. Правда, через три года Джошуа как-то внезапно женился, а все наши эксперименты легко и просто назвал "студенческими забавами".
Может, поэтому я сейчас его и не узнал. Его лицо стерлось в моей памяти, как пройденный, прожитый этап. И вот теперь этот человек, совершенно мне чужой, трясет меня за плечи, называет Гилом и, кажется, собирается обнять.
Я слегка отстранился и только хотел сказать "Подожди, Джош", как из какой-то аудитории вывернулся Грэг:
- Грис, ну ты где, я тебе тут методические материалы… ой, прошу прощения…
Он тоже застыл в недоумении, и так мы стояли почти минуту все трое, а потом я набрал в грудь воздуху и сказал:
- Грэг, познакомься: это мой бывший однокашник, профессор Фриш. Тот самый Джошуа Фриш, - я сделал паузу, значение которой поняли только мы с Грэгом, - однофамилец нобелевского лауреата.
Джошуа от этой фразы слегка расправил плечи, словно до сих пор гордился этим совпадением. "Разумеется, - злорадно подумал я. – Сам-то до сих пор небось до Нобелевской не дошел".
А вслух сказал почти безразлично:
- Джош, и ты познакомься. Это Грэг Сандерс, мой… стажер и младший коллега.
Надо было видеть тот взгляд, которым одарил Грэга Джошуа. А потом спросил с подтекстом:
- Вы тоже энтомолог, молодой человек?
- Я химик, – ответил Грэг честно. – Но мы вместе работаем в криминалистической лаборатории, и поэтому я полагаю, что обе эти науки именно в данном аспекте достаточно связаны для того, чтобы наше руководство и меня послало сюда в качестве слушателя, - он усмехнулся и, кажется, хотел показать Фришу язык.
- Хмм, - ответил Джошуа. – Ну что ж, увидимся вечером в баре?
Он удалялся по коридору, а мы с Грэгом стояли и смотрели друг на друга. Черт, как же я забыл, что сегодня вечером – прощальная вечеринка?
- Может, не пойдем сегодня в бар? – предложил Грэг. – А то что-то этот твой Фриш… по-моему, мы ему не понравились.
- Это мягко говоря, - кивнул я.
Судя по всему, Джошуа был здесь все три дня конференции, слышал мой доклад, а сейчас зачем-то изображает случайную встречу. Да еще и на Грэга смотрит, как... я даже не знаю, на что ученый-биолог может смотреть с такой гримасой.
Когда я много лет назад сказал Фришу, что не приду на его помолвку, он обиделся. И заявил мне, что я "со своими чудачествами в мозгах" никогда не стану ни "настоящим мачо", ни крупным ученым. Может, его пророчество и сбылось: "настоящим мачо" в обывательском понимании я уж точно не стал, да и крупным ученым, наверное, тоже: во всяком случае, для Фриша то, что я работаю в криминалистике, прозвучало как то, что я неудачник.
Да еще и Грэг. Стажер, младший коллега. Джошуа наверняка еще помнит те наши эксперименты. И то мое беспомощное "А я думал, мы вместе…" – которое я, не сдержавшись, выдал ему в ответ на его разговоры о помолвке. Как он тогда хохотал мне в лицо: "Ну какое "вместе", Гил, ты подумай, о чем ты вообще? Мне семья нужна, дети, хорошая работа, а ты что? Нет, всеми этими экспериментами, если так уж хочешь, занимайся с кем-нибудь другим!.."
Он ведь тогда так ничего и не понял. Что не ради экспериментов я с ним таскался, а потому что… Эх, да что теперь говорить.
А теперь он эдак понимающе смотрит на Грэга Сандерса: и слегка кривится в ухмылке при словах "младший коллега".
Словно так и хочет спросить: "По экспериментам?"
- Гил, - негромко произнес Грэг рядом, - ты что? Ты расстроился? Пойдем в номер, выпьем кофе, отдохнем…
Я кивнул и последовал за ним, все еще погруженный в свои мысли. Нет уж, для Фриша Грэг – только мой младший коллега, и больше никто. Нечего моему бывшему другу лезть со своим научным любопытством туда, где ему давно уже нет места.
В бар мы все-таки пошли: Грэг сказал, что просто так сидеть в номере скучно, гулять по городу – поздно, а заниматься чем-нибудь еще – чревато. Мол, сейчас господа ученые выпьют, кто-нибудь в подпитии захочет с нами дружески побеседовать и будет ломиться в номер, а мы тут в неглиже как раз… Я подивился и порадовался такой рассудительности: хотя заметно было, что еще сутки – и мой "младший коллега" начнет дымиться: от того, что мы находимся столько дней в непосредственной близости друг от друга - и не можем позволить себе ничего больше пары легких поцелуев. Нет, более серьезные поцелуи мы тоже можем себе позволить, но это как правило приведет к дальнейшим ласкам, которые прервать будет уже труднее. Черт дери, если бы я знал, что здесь гостиница с такими хлипкими стенами и с таким количеством народу, - я бы Грэга с собой не взял!..
Хотя куда там. Взял бы. Во-первых, наука сама по себе ему интересна, смею надеяться; а во-вторых… мы бы еще хуже скучали. И лучше уж только поцелуи, чем вообще ничего.
Итак, в бар мы пошли и даже позволили себе выпить по коктейлю. Грэг долго рассказывал, что это "слабенькое пойло, ерунда, меня вот вообще не возьмет", и я поддался уговорам и тоже снял с подноса один бокал. Мне просто не хотелось привлекать к нам излишнее внимание: а так – все ходят с коктейлями, и мы тоже. И никого не волнует, что я, к примеру, буду тянуть этот коктейль весь вечер.
Однако уж не знаю, что Грэг называет слабеньким, - но у меня в голове слегка зашумело уже минут через двадцать. Я пошел в какой-то уединенный темный угол, Грэг за мной: и как назло, вдруг на меня снова налетел Фриш. Причем хорошо так пьяный.
- Г-гил, - орал он, еле ворочая языком, - т-ты, смот-трю, совсе-е-е-м не изменился! Где твой к-коллега, гы-гы? Да л-ладно глаза п-прятать: ты хочешь сказать, что ты с ним не спишь? Коне-е-е-чно! Только смотри, Гил, я п-подозреваю, что он тебя совсем не х-хочет! – Фриш икнул, провел рукой по лысой вспотевшей макушке и продолжил, не давая мне отойти в сторону:
- Моя с-супруга б-благоверная тоже меня не х-хотела! Представь – я через пять лет б-брака узнал, что она думала - я родственник того с-самого Фриша, а когда разочаровалась в моих ф-финансовых возможностях, начала п-погуливать! А к-когда я ее поймал, сказала, что я старый сморчок и давно потерял для нее п-привлекательность….
Я никак не мог отвязаться от его пьяных речей, – у меня самого реакции уже были притуплены из-за коктейля. Но при этом я помнил, что за моей спиной стоит Грэг – и тоже слушает весь этот пьянющий бред.
- Т-так что т-ты смотри, т-ты рискуешь больше меня, - у т-тебя коллега… ик… молодой такой, аж з-завидно… Вы же вм-месте работаете, д-да? Нууу, он на твоем члене к-карьеру делает, а ты и уши разв-весил, хахаха…. – Джошуа захохотал, икая, и я перепугался, как бы его не стошнило. Прямо на меня.
- А т-ты меня не узнал, д-да, п-понимаю, - Джошуа положил руки мне на плечи, и меня невольно передернуло. – П-помнишь, какие у м-меня были к-кудри? Эээээ….. Ничего не ост-талось…. супруга ск-казала - п-потому, что я импотент…
Я слушал и внутренне поражался: сколько же надо было выпить этому человеку, чтобы говорить мне, пусть и в этом пустом закутке, вслух такие вещи. Да во всем баре больше не должно было остаться ни капли спиртного.
- В об-бщем, ты см-мотри! Я т-тебя предуп-предил! – Джошуа погрозил мне пальцем. – Мы с тоб-бой оба уже старые см-морчки, и я бы с таким м-молодым в жизни бы не св-вязался! Ведь ты сам-то его не з-заводишь ни фига…
Тут я почувствовал, как меня взяли под руку и отвели в сторону. И услышал, как Грэг сказал:
- Пойдем отсюда, Гил. У меня уши вянут все это слушать, к тому же сейчас у меня есть идея получше…
Мой бывший друг от такой наглости застыл столбом, а Грэг… Я успел разглядеть, что у него в глазах прыгают очень подозрительные черти. Всего пару раз я видел его под легким воздействием спиртного: один раз на вечеринке в лаборатории и один раз у меня дома, когда мы достали из моего бара старую бутылку вина и выпили по чуть-чуть, - так вот, черти были сейчас примерно те же самые. Грэг ведь тоже не умел пить: от стакана вина у него могло снести башню, что для молодого человека вроде бы странно. Кстати, я еще не мог до конца понять, из-за чего у него сносит эту башню: из-за воздействия алкоголя или из-за какого-то внутреннего хулиганства, которое потом, если что, можно будет оправдать тем, что "я немножечко выпил, ты же понимаешь?.."
А сейчас явно будет что потом оправдывать. Потому что теперь уже Грэг взял меня за плечи и прижал спиной к стене бара. А потом сказал:
- Ты как хочешь, Гил, а я больше не могу. У меня на тебя стоит как палка третий день, и зря мы вообще пошли в этот бар: могли бы выпить в номере и потом полезть в крова-а-атку…
Я с некоторым священным ужасом ощутил, что Грэг, продолжая прижимать меня за плечо к стене одной рукой, второй вытаскивает мою рубашку из брюк и забирается под нее ладонью. Как его пальцы бесцеремонно пробираются к моим соскам, а губы касаются шеи, уха, а потом захватывают рот, не давая возразить ни слова.
Грэг закидывает ногу мне на бедро и шепчет, отрываясь от поцелуя:
- А ну-ка, подхвати меня…
Я соображаю, что вряд ли сейчас смогу это сделать, координация как минимум не та, - но он продолжает ерзать бедром по моей ноге, отчего я, черт побери все на свете, чувствую свою реакцию, которую скрыть уже невозможно. А еще чувствую, что и у него тоже реакция, и еще какая, - а также краем глаза успеваю заметить, что Джошуа Фриш смотрит на нас, открыв рот, и кажется, постепенно трезвеет.
- На твоем члене карьеру делаю, значит… - произносит Грэг довольно громким шепотом. – Да на такой член когда сядешь – вся карьера из головы нафиг вылетит…
Мое сознание постепенно раздваивается: одна его часть требует срочно отпихнуть Грэга и строго сказать "да что ты делаешь, мальчишка, здесь же публичное место", а вторая подначивает меня ответить на эти бешеные ласки, причем именно на глазах моего бывшего друга, который только что назвал меня старым сморчком, предрек мне судьбу импотента и сказал, что мой младший коллега совсем меня не хочет и только использует в личных целях. "Вот тебе, Фриш, – ликовала эта часть. – Можешь полюбоваться, пока разрешаю!"
Безусловно, можно было бы сказать, что Грэг хорошо притворяется, но надо было отдать ему должное: ТАК притворяться невозможно. Да и, судя по обстоятельствам, в силу которых мы не занимались сексом три дня, притворяться здесь нам обоим было тяжело.
Я почувствовал, что еще немного – и он заведет меня так, что я в самом деле сейчас стащу с него штаны, самого прижму спиной к стене, подниму под бедра и трахну, – прямо на глазах у изумленного Джошуа Фриша. Причем, похоже, Грэг был совсем не против, хотя вроде бы недавно его смущало даже то, что к нам теоретически могут вломиться в номер!
Видать, коктейль и правда был забористый. К тому же я не совсем был уверен, что Грэг ограничился только одним.
А он и правда заводился все серьезнее, и, похоже, начал делать попытки на самом деле выскользнуть из штанов, не переставая при этом то шептать "Черт, Медведь, я тебя хочу, просто не могу как", то нападать на меня с поцелуями. А когда он попытался расстегнуть мне ремень и одновременно плюхнуться на колени - моя первая часть сознания на какую-то секунду победила.
- Стоп, Грэг, здесь посторонние, – сказал я, отводя его руку от своего паха. – Если уж тебе так приспичило, пойдем в номер?
- Ммм... пойдем, - не сразу включился Грэг. А когда понял, что ему предлагают – потащил меня за руку в коридор мимо ошалевшего Фриша, словно его там и не было. Только в последний момент Грэг обернулся – глаза блестят, губы припухшие, на лице возбужденный румянец, - и сказал:
- Еще увидимся, мистер Фриш! Кстати, вам идет лысина: с кудрями у вас был более дурацкий вид!..
И мы пошли в номер, оставив моего бывшего друга молча хлопать глазами от удивления. Но мне, собственно, было уже не до него. И, полагаю, Грэгу тем более.
Чуть позже, когда мы с Грэгом, что называется, протрезвели, – во всех отношениях, - оба согласились с тем, что это было откровенное ребячество, причем чреватое последствиями.
- Но мне все равно понравилось, какие у него были глаза, - честно признался я, помолчав. – И как ты его уел про лысину.
- Да ты не представляешь, как меня это все достало. То, что я на твоем члене карьеру делаю!..
Я наклонился к нему и прошептал:
- А я тогда что делаю на твоем?..
Хохотали мы минут пять, и это был, что называется, полный и окончательный катарсис.
Я тогда еще не знал, что Джошуа Фриша весьма озадачила эта сцена, которая в общем и правда была мало похожа на пустую демонстрацию. Что его задело высказывание Грэга про лысину. И что он серьезно мне позавидовал, - потому что ему, даже пьяному, было понятно, что Грэгу не столько приспичило, сколько он пытался таким образом меня защитить, - а его, Джошуа, супруга ни за что бы так не сделала никогда. И что черт знает, может быть, тогда, перед помолвкой, надо было решать, руководствуясь не традициями, а теми самыми "студенческими забавами", от которых, что греха таить, Джошуа тогда банально сбежал, испугавшись, что его все это затягивает?..
Разумеется, все эти его мысли передались мне не по воздуху. Через шесть лет он найдет меня в сети и напишет мне письмо по электронной почте. И спросит, как у меня сейчас отношения "с тем бешеным, лохматым".
Я честно ответил ему, что "с бешеным лохматым" у меня отношения прекрасные. Правда, он уже не такой бешеный и не такой лохматый, зато получил третий уровень и прогрессирует дальше. Что две недели назад, спасибо законодательству штата, наши отношения стали официальными. И что мы оба приносим свои извинения уважаемому мистеру Фришу за то, что позволили себе в пылу возбуждения проехаться по его лысине.
На словах "в пылу возбуждения" Грэг настаивал особо. Я строго поглядел на него, оторвавшись от клавиатуры, и сказал:
- Ты хочешь, чтобы бедный Джош еще больше на нас обиделся?
И глядя, как Грэг смеется, добавил:
- Нет, все-таки ты бываешь таким же бешеным, как раньше. Иногда!
Но мы оба понимали, что всего этого мистеру Фришу писать не будем. Ибо такое способно совсем его подкосить, а в его почтенном возрасте это не полезно для здоровья.
Фандом:CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Порно, эротика - У стены"
Объём: 3966 слов
Тип: слэш
Рейтинг: light R
Примечание: POV Гил Гриссом
Саммари: "Он с такой решительностью усаживается поудобнее, положив на меня ноги под одеялом, что я теряюсь. Откуда это болезненное любопытство?"
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь и мистер Фриш.
читать дальше
КУСОК ЖИЗНИ
- Его звали Фриш, - говорю я осторожно. – Джошуа Фриш. Представляешь?
- Он случайно не родственник тому самому Фришу? – смеется Грэг. – Который в семьдесят третьем получил Нобелевскую за расшифровку танца пчел?
Я улыбаюсь: втайне я ждал именно такой реакции.
- Просто однофамилец. Но он частенько ехидничал, что именно поэтому я за ним… эммм… и таскаюсь, скажем так…
- Вот сволочь, - хмыкает Грэг. – Ну давай, еще рассказывай!
Он с такой решительностью усаживается поудобнее, положив на меня ноги под одеялом, что я теряюсь. Откуда это болезненное любопытство? Зачем ему столько знать про моего однокурсника Джошуа Фриша, который… который…
"Который научил тебя такому классному глубокому минету", - безжалостно уточнил Грэг, когда попросил меня рассказать "про того самого парня". Нет, иногда я одним-двумя словами вспоминал о нем: все-таки большой кусок моей жизни был этому отдан: целых три года. Воспоминания сейчас были для меня скорее болезненными, чем приятными. Но однажды мне совершенно закономерно взбрело в голову показать Грэгу свои умения в оральных ласках, и он пристал ко мне как липучка, когда очухался: расскажи да расскажи, кто это и когда тебя так научил.
Еле отвязался тогда, - кажется, только перейдя ко второму раунду секса и между поцелуями обещая "Потом, потом". А сам еще усмехался про себя: мол, так и думал, что он удивится. В его представлении я пока еще был пуритански настроенным ученым, близящимся к пожилому возрасту, и Грэг сам хотел меня поразить, когда взял в рот мой, скажем так, не самый маленький член до основания. Тогда я подумал, пока еще способен был думать, что сейчас тоже покажу ему, что умею.
Оказалось, что за долгое время перерыва – больше десяти лет! – квалификацию я не потерял. Помню, какие были у Грэга глаза, когда он пришел в себя и спросил:
- Медведь? ЫЫы… эээ.. это откуда ты так?
И тогда я ему впервые рассказал про Джошуа Фриша. Про парня, с которым мы вместе учились, и который все время подбивал меня на всякие эксперименты: сначала, разумеется, на вполне научные и пристойные. А потом как-то он прищурился и спросил, слабО ли мне научиться преодолевать рвотный рефлекс: нас тогда обоих интересовала тема "Насколько можно контролировать собственные рефлексы". Я, естественно, по молодости завелся и сказал, что наверное, не слабО, и недели за две научился. А потом он предложил проверить, и когда убедился с помощью демонстрации "на пальцах", то откровенно сказал: "Ух ты! Клево! Теперь тебе самое время научиться делать глубокий минет".
Я спросил – как это. А Джошуа посмотрел на меня и ответил: "Давай покажу".
Да, многое в моей жизни определяло то, что я тянулся ко всяким экспериментам. Этот кончился тем, что я влюбился в своего университетского друга. Три года мы прожили в одной комнате в кампусе, занимаясь всякими экспериментами, и я по своей наивности уже думал, куда мы после университета уедем работать вместе, - а потом он пришел и сказал: "Студенческие забавы кончились, Гил. Ты придешь на мою помолвку?.."
Я на помолвку не пошел. И даже перебрался в другой город, хотя в Лос-Анджелесе у меня уже была работа. Я постарался забыть эти три года своей жизни, извлечь из них максимум уроков – и забыть. Но так или иначе личность Джошуа всплывала в моих разговорах с Грэгом: тогда, когда мы были уже достаточно близкими, чтобы я при нем иногда хотя бы вспоминал о своем прошлом.
А сегодня на Грэга напало любопытство: сначала он пристал ко мне "Покажи свои студенческие фотографии", - как раз я при разборке шкафа случайно наткнулся на альбом. Мы вдвоем сидели на кровати – голова к голове – и рассматривали эти старые фото, уже выцветшие, и Грэг от души веселился над тем, что когда-то у меня были оранжевые вельветовые джинсы.
- А еще я слушал Пинк Флойд, - говорил я важно, а Грэг хихикал и прижимался ко мне бедром:
- Да я сразу понял, что мы с тобой родственные души!
Глаза у него призывно блестели: а перевернув очередную страницу, он посмотрел на меня:
- Слушай, Гил… это так классно, ты был такой потрясающий…. Если честно, вот прям щас тебя хочу.
Я попытался отшутиться – мол, с тех лет я существенно изменился, но Грэг взял мое лицо в ладони и сказал шепотом:
- Ни черта ты не изменился… Медвееееедь...
А еще через час, когда мы отдышались, Грэг решительно уселся в постели:
- Гил, ну так расскажи, кто тебя ТАК научил? Ты мне давно обещал, кстати!
Я раздосадованно крякнул: эх, не надо было сейчас, после фотографий, заниматься именно оральным сексом. Но разве это регламентируешь, особенно когда подкатывает вот так?
И в конце концов, если я собираюсь быть с Грэгом достаточно долго (а иначе бы он не лежал сейчас со мной в моей постели), то почему бы ему не знать о моем прошлом?
- Так вот, его звали Джошуа Фриш, и он занимался двукрылыми, - неторопливо продолжил я. – Мы дразнили его "Повелитель мух".
- Круто, - улыбнулся Грэг. – А какой он был… внешне?
Я опять замер, пытаясь понять, что же он хочет услышать.
- Он был вечно лохматый, - я усмехнулся, вспомнив. – Кудрявый и лохматый. Я тебе покажу фото, если хочешь. Все девочки на курсе дарили ему расчески, а он из них делал ловушки для мух.
- Покажи, - кивнул Грэг и вдруг выпутался из одеяла и полез из постели. – А пока есть предложение выпить кофе!
Он так резко меня оборвал, что я подумал – ему стало почему-то больно. Может быть, потому, что – я только сейчас вспомнил – все наши женщины в лаборатории тоже постоянно пытаются подарить Грэгу расческу?..
Не надо было мне этого рассказывать, в самом деле.
А через три дня я должен был ехать на конференцию, ради которой с трудом выбил у Экли два выходных. И мне пришла в голову идея – взять Грэга с собой.
Я не знаю, почему. Может быть, мне хотелось, чтобы он послушал, как я буду читать доклад. Я сам гордился этим докладом: более того, мы еще два дня назад вместе его обсуждали, и Грэг сказал: "Ты будешь здорово смотреться на трибуне с этим материалом, Гил". Может, поэтому я захотел, чтобы он своими глазами увидел меня на трибуне?
А может быть, я не хотел оказаться в двухместном номере с каким-нибудь пожилым занудным ученым: не люблю жить в номерах с чужими людьми, а наличие "коллеги и спутника", причем того же пола, избавит меня от неприятного соседства. Я дополнительно повеселился в глубине души на тему того, что мне уже докучают пожилые ученые, – а сам-то я кто? Но когда я изложил все это Грэгу, он захохотал:
- Нет уж, Гил, ты, конечно, ученый, но точно не пожилой! И я тебе это докажу, если ты не возражаешь!
Господи боже мой, да когда я возражал? Особенно когда никто не видит, каким образом он мне это доказывает?..
Так или иначе, но Грэг был не просто согласен ехать со мной на конференцию: он был страшно рад, и готов был сразу же бежать звонить Экли, чтобы взять несколько дней за свой счет.
Я сказал, что этот вопрос сам улажу, и что "стажерам полезно бывать на научных конференциях, даже если они химики, а конференции энтомологические".
- Ты будешь просто гигантом, если тебе удастся втолковать это Экли, - заявил Грэг. – Причем так, что он ничего не заподозрит!..
- Я и так гигант, - с усмешкой ответил я. – Ты разве не знал?..
Я обнимаю его, и он шепчет мне на ухо: "Ты еще какой гигант, Гил, ого-го", и я знаю, что это он говорит не только о моих размерах. Мы часто с ним шутили, что даже самый большой член сам по себе ничто, как вибратор без батареек, - если у любовника нет мозгов. "А у тебя мно-ого мозгов, Гил," – смеется Грэг. И недвусмысленно гладит меня между ног: так, что все мои мозги в ту самую область и перемещаются.
Первые два дня конференции проходят в рабочей суете: сперва перелет и размещение, потом изучение расписания, прослушивание докладов, а на следующий день мой доклад – и пусть бросит в меня камень тот, кто бы на моем месте не волновался! Да, я бог знает в какой раз выступаю перед публикой, перед коллегами-учеными, но только сегодня в зале сидит Грэг Сандерс и внимательно слушает, и даже пытается что-то записывать. Кто-то из соседей решил что-то уточнить у него по поводу доклада: и насколько я смог понять - Грэг не растерялся и ответил на вопрос. Еще бы, если перед этим он прослушал этот доклад раз десять минимум!..
Но все равно я переполнился гордостью за своего…. скажем пока, младшего коллегу. Хотя у меня для Грэга вот уже несколько месяцев копились другие, более интимные и доверительные обозначения. Если бы законодательство нам разрешало, я бы назвал его так официально и при людях, разумеется, вначале спросив согласия у него самого. Но что-то мне подсказывает, что он бы согласился.
Я встряхнул головой и не без труда поймал дальнейшую нить доклада. И даже разозлился на себя слегка: черт знает что, прямо как студент на защите курсовой работы!..
Все-таки удивительно, как меняет людей любовь.
К середине третьего дня мы оба были усталые, набитые под завязку разной информацией и ошалевшие от плотного рабочего графика. А ко всему прочему – мы чертовски в известном смысле друг по другу соскучились. Да, на этой конференции даже по вечерам у нас не было ни сил, ни возможностей заниматься сексом: кровати в номере были узкие и скрипучие, стены в номерах – тонкие, а самое страшное – что после целого дня лекций и семинаров мы доползали до постели – и падали двумя трупами, чтобы завтра снова воскреснуть в несусветную рань.
И вот в таком заторможенном состоянии, втайне радуясь, что осталось уже меньше суток до возвращения в Вегас, я услышал чей-то радостный голос:
- Гриссом! Это ты, что ли?
Я обернулся: передо мной стоял пожилой и практически лысый мужчина, который уже тряс меня за плечи: так, словно всегда имел на это право.
- Гил! Ты что, меня не узнаешь?
Я прищурился и прочел его бейджик.
"Профессор Джошуа Фриш, университет Северной Каролины", - гласила надпись.
Вот это да. Я в жизни не узнал бы в этом мужчине давнего своего приятеля: вечно лохматого Джошуа со знаменитой среди энтомологов фамилией Фриш. Настолько знаменитой, что надо мной все подтрунивали: мол, я только потому с ним и дружу, что - вдруг он родственник того самого Фриша, что получил Нобелевскую за пчел?
А он не был родственником, только однофамильцем: но страсть к экспериментам у него была, наверное, куда больше, чем у того Фриша. Правда, через три года Джошуа как-то внезапно женился, а все наши эксперименты легко и просто назвал "студенческими забавами".
Может, поэтому я сейчас его и не узнал. Его лицо стерлось в моей памяти, как пройденный, прожитый этап. И вот теперь этот человек, совершенно мне чужой, трясет меня за плечи, называет Гилом и, кажется, собирается обнять.
Я слегка отстранился и только хотел сказать "Подожди, Джош", как из какой-то аудитории вывернулся Грэг:
- Грис, ну ты где, я тебе тут методические материалы… ой, прошу прощения…
Он тоже застыл в недоумении, и так мы стояли почти минуту все трое, а потом я набрал в грудь воздуху и сказал:
- Грэг, познакомься: это мой бывший однокашник, профессор Фриш. Тот самый Джошуа Фриш, - я сделал паузу, значение которой поняли только мы с Грэгом, - однофамилец нобелевского лауреата.
Джошуа от этой фразы слегка расправил плечи, словно до сих пор гордился этим совпадением. "Разумеется, - злорадно подумал я. – Сам-то до сих пор небось до Нобелевской не дошел".
А вслух сказал почти безразлично:
- Джош, и ты познакомься. Это Грэг Сандерс, мой… стажер и младший коллега.
Надо было видеть тот взгляд, которым одарил Грэга Джошуа. А потом спросил с подтекстом:
- Вы тоже энтомолог, молодой человек?
- Я химик, – ответил Грэг честно. – Но мы вместе работаем в криминалистической лаборатории, и поэтому я полагаю, что обе эти науки именно в данном аспекте достаточно связаны для того, чтобы наше руководство и меня послало сюда в качестве слушателя, - он усмехнулся и, кажется, хотел показать Фришу язык.
- Хмм, - ответил Джошуа. – Ну что ж, увидимся вечером в баре?
Он удалялся по коридору, а мы с Грэгом стояли и смотрели друг на друга. Черт, как же я забыл, что сегодня вечером – прощальная вечеринка?
- Может, не пойдем сегодня в бар? – предложил Грэг. – А то что-то этот твой Фриш… по-моему, мы ему не понравились.
- Это мягко говоря, - кивнул я.
Судя по всему, Джошуа был здесь все три дня конференции, слышал мой доклад, а сейчас зачем-то изображает случайную встречу. Да еще и на Грэга смотрит, как... я даже не знаю, на что ученый-биолог может смотреть с такой гримасой.
Когда я много лет назад сказал Фришу, что не приду на его помолвку, он обиделся. И заявил мне, что я "со своими чудачествами в мозгах" никогда не стану ни "настоящим мачо", ни крупным ученым. Может, его пророчество и сбылось: "настоящим мачо" в обывательском понимании я уж точно не стал, да и крупным ученым, наверное, тоже: во всяком случае, для Фриша то, что я работаю в криминалистике, прозвучало как то, что я неудачник.
Да еще и Грэг. Стажер, младший коллега. Джошуа наверняка еще помнит те наши эксперименты. И то мое беспомощное "А я думал, мы вместе…" – которое я, не сдержавшись, выдал ему в ответ на его разговоры о помолвке. Как он тогда хохотал мне в лицо: "Ну какое "вместе", Гил, ты подумай, о чем ты вообще? Мне семья нужна, дети, хорошая работа, а ты что? Нет, всеми этими экспериментами, если так уж хочешь, занимайся с кем-нибудь другим!.."
Он ведь тогда так ничего и не понял. Что не ради экспериментов я с ним таскался, а потому что… Эх, да что теперь говорить.
А теперь он эдак понимающе смотрит на Грэга Сандерса: и слегка кривится в ухмылке при словах "младший коллега".
Словно так и хочет спросить: "По экспериментам?"
- Гил, - негромко произнес Грэг рядом, - ты что? Ты расстроился? Пойдем в номер, выпьем кофе, отдохнем…
Я кивнул и последовал за ним, все еще погруженный в свои мысли. Нет уж, для Фриша Грэг – только мой младший коллега, и больше никто. Нечего моему бывшему другу лезть со своим научным любопытством туда, где ему давно уже нет места.
В бар мы все-таки пошли: Грэг сказал, что просто так сидеть в номере скучно, гулять по городу – поздно, а заниматься чем-нибудь еще – чревато. Мол, сейчас господа ученые выпьют, кто-нибудь в подпитии захочет с нами дружески побеседовать и будет ломиться в номер, а мы тут в неглиже как раз… Я подивился и порадовался такой рассудительности: хотя заметно было, что еще сутки – и мой "младший коллега" начнет дымиться: от того, что мы находимся столько дней в непосредственной близости друг от друга - и не можем позволить себе ничего больше пары легких поцелуев. Нет, более серьезные поцелуи мы тоже можем себе позволить, но это как правило приведет к дальнейшим ласкам, которые прервать будет уже труднее. Черт дери, если бы я знал, что здесь гостиница с такими хлипкими стенами и с таким количеством народу, - я бы Грэга с собой не взял!..
Хотя куда там. Взял бы. Во-первых, наука сама по себе ему интересна, смею надеяться; а во-вторых… мы бы еще хуже скучали. И лучше уж только поцелуи, чем вообще ничего.
Итак, в бар мы пошли и даже позволили себе выпить по коктейлю. Грэг долго рассказывал, что это "слабенькое пойло, ерунда, меня вот вообще не возьмет", и я поддался уговорам и тоже снял с подноса один бокал. Мне просто не хотелось привлекать к нам излишнее внимание: а так – все ходят с коктейлями, и мы тоже. И никого не волнует, что я, к примеру, буду тянуть этот коктейль весь вечер.
Однако уж не знаю, что Грэг называет слабеньким, - но у меня в голове слегка зашумело уже минут через двадцать. Я пошел в какой-то уединенный темный угол, Грэг за мной: и как назло, вдруг на меня снова налетел Фриш. Причем хорошо так пьяный.
- Г-гил, - орал он, еле ворочая языком, - т-ты, смот-трю, совсе-е-е-м не изменился! Где твой к-коллега, гы-гы? Да л-ладно глаза п-прятать: ты хочешь сказать, что ты с ним не спишь? Коне-е-е-чно! Только смотри, Гил, я п-подозреваю, что он тебя совсем не х-хочет! – Фриш икнул, провел рукой по лысой вспотевшей макушке и продолжил, не давая мне отойти в сторону:
- Моя с-супруга б-благоверная тоже меня не х-хотела! Представь – я через пять лет б-брака узнал, что она думала - я родственник того с-самого Фриша, а когда разочаровалась в моих ф-финансовых возможностях, начала п-погуливать! А к-когда я ее поймал, сказала, что я старый сморчок и давно потерял для нее п-привлекательность….
Я никак не мог отвязаться от его пьяных речей, – у меня самого реакции уже были притуплены из-за коктейля. Но при этом я помнил, что за моей спиной стоит Грэг – и тоже слушает весь этот пьянющий бред.
- Т-так что т-ты смотри, т-ты рискуешь больше меня, - у т-тебя коллега… ик… молодой такой, аж з-завидно… Вы же вм-месте работаете, д-да? Нууу, он на твоем члене к-карьеру делает, а ты и уши разв-весил, хахаха…. – Джошуа захохотал, икая, и я перепугался, как бы его не стошнило. Прямо на меня.
- А т-ты меня не узнал, д-да, п-понимаю, - Джошуа положил руки мне на плечи, и меня невольно передернуло. – П-помнишь, какие у м-меня были к-кудри? Эээээ….. Ничего не ост-талось…. супруга ск-казала - п-потому, что я импотент…
Я слушал и внутренне поражался: сколько же надо было выпить этому человеку, чтобы говорить мне, пусть и в этом пустом закутке, вслух такие вещи. Да во всем баре больше не должно было остаться ни капли спиртного.
- В об-бщем, ты см-мотри! Я т-тебя предуп-предил! – Джошуа погрозил мне пальцем. – Мы с тоб-бой оба уже старые см-морчки, и я бы с таким м-молодым в жизни бы не св-вязался! Ведь ты сам-то его не з-заводишь ни фига…
Тут я почувствовал, как меня взяли под руку и отвели в сторону. И услышал, как Грэг сказал:
- Пойдем отсюда, Гил. У меня уши вянут все это слушать, к тому же сейчас у меня есть идея получше…
Мой бывший друг от такой наглости застыл столбом, а Грэг… Я успел разглядеть, что у него в глазах прыгают очень подозрительные черти. Всего пару раз я видел его под легким воздействием спиртного: один раз на вечеринке в лаборатории и один раз у меня дома, когда мы достали из моего бара старую бутылку вина и выпили по чуть-чуть, - так вот, черти были сейчас примерно те же самые. Грэг ведь тоже не умел пить: от стакана вина у него могло снести башню, что для молодого человека вроде бы странно. Кстати, я еще не мог до конца понять, из-за чего у него сносит эту башню: из-за воздействия алкоголя или из-за какого-то внутреннего хулиганства, которое потом, если что, можно будет оправдать тем, что "я немножечко выпил, ты же понимаешь?.."
А сейчас явно будет что потом оправдывать. Потому что теперь уже Грэг взял меня за плечи и прижал спиной к стене бара. А потом сказал:
- Ты как хочешь, Гил, а я больше не могу. У меня на тебя стоит как палка третий день, и зря мы вообще пошли в этот бар: могли бы выпить в номере и потом полезть в крова-а-атку…
Я с некоторым священным ужасом ощутил, что Грэг, продолжая прижимать меня за плечо к стене одной рукой, второй вытаскивает мою рубашку из брюк и забирается под нее ладонью. Как его пальцы бесцеремонно пробираются к моим соскам, а губы касаются шеи, уха, а потом захватывают рот, не давая возразить ни слова.
Грэг закидывает ногу мне на бедро и шепчет, отрываясь от поцелуя:
- А ну-ка, подхвати меня…
Я соображаю, что вряд ли сейчас смогу это сделать, координация как минимум не та, - но он продолжает ерзать бедром по моей ноге, отчего я, черт побери все на свете, чувствую свою реакцию, которую скрыть уже невозможно. А еще чувствую, что и у него тоже реакция, и еще какая, - а также краем глаза успеваю заметить, что Джошуа Фриш смотрит на нас, открыв рот, и кажется, постепенно трезвеет.
- На твоем члене карьеру делаю, значит… - произносит Грэг довольно громким шепотом. – Да на такой член когда сядешь – вся карьера из головы нафиг вылетит…
Мое сознание постепенно раздваивается: одна его часть требует срочно отпихнуть Грэга и строго сказать "да что ты делаешь, мальчишка, здесь же публичное место", а вторая подначивает меня ответить на эти бешеные ласки, причем именно на глазах моего бывшего друга, который только что назвал меня старым сморчком, предрек мне судьбу импотента и сказал, что мой младший коллега совсем меня не хочет и только использует в личных целях. "Вот тебе, Фриш, – ликовала эта часть. – Можешь полюбоваться, пока разрешаю!"
Безусловно, можно было бы сказать, что Грэг хорошо притворяется, но надо было отдать ему должное: ТАК притворяться невозможно. Да и, судя по обстоятельствам, в силу которых мы не занимались сексом три дня, притворяться здесь нам обоим было тяжело.
Я почувствовал, что еще немного – и он заведет меня так, что я в самом деле сейчас стащу с него штаны, самого прижму спиной к стене, подниму под бедра и трахну, – прямо на глазах у изумленного Джошуа Фриша. Причем, похоже, Грэг был совсем не против, хотя вроде бы недавно его смущало даже то, что к нам теоретически могут вломиться в номер!
Видать, коктейль и правда был забористый. К тому же я не совсем был уверен, что Грэг ограничился только одним.
А он и правда заводился все серьезнее, и, похоже, начал делать попытки на самом деле выскользнуть из штанов, не переставая при этом то шептать "Черт, Медведь, я тебя хочу, просто не могу как", то нападать на меня с поцелуями. А когда он попытался расстегнуть мне ремень и одновременно плюхнуться на колени - моя первая часть сознания на какую-то секунду победила.
- Стоп, Грэг, здесь посторонние, – сказал я, отводя его руку от своего паха. – Если уж тебе так приспичило, пойдем в номер?
- Ммм... пойдем, - не сразу включился Грэг. А когда понял, что ему предлагают – потащил меня за руку в коридор мимо ошалевшего Фриша, словно его там и не было. Только в последний момент Грэг обернулся – глаза блестят, губы припухшие, на лице возбужденный румянец, - и сказал:
- Еще увидимся, мистер Фриш! Кстати, вам идет лысина: с кудрями у вас был более дурацкий вид!..
И мы пошли в номер, оставив моего бывшего друга молча хлопать глазами от удивления. Но мне, собственно, было уже не до него. И, полагаю, Грэгу тем более.
Чуть позже, когда мы с Грэгом, что называется, протрезвели, – во всех отношениях, - оба согласились с тем, что это было откровенное ребячество, причем чреватое последствиями.
- Но мне все равно понравилось, какие у него были глаза, - честно признался я, помолчав. – И как ты его уел про лысину.
- Да ты не представляешь, как меня это все достало. То, что я на твоем члене карьеру делаю!..
Я наклонился к нему и прошептал:
- А я тогда что делаю на твоем?..
Хохотали мы минут пять, и это был, что называется, полный и окончательный катарсис.
Я тогда еще не знал, что Джошуа Фриша весьма озадачила эта сцена, которая в общем и правда была мало похожа на пустую демонстрацию. Что его задело высказывание Грэга про лысину. И что он серьезно мне позавидовал, - потому что ему, даже пьяному, было понятно, что Грэгу не столько приспичило, сколько он пытался таким образом меня защитить, - а его, Джошуа, супруга ни за что бы так не сделала никогда. И что черт знает, может быть, тогда, перед помолвкой, надо было решать, руководствуясь не традициями, а теми самыми "студенческими забавами", от которых, что греха таить, Джошуа тогда банально сбежал, испугавшись, что его все это затягивает?..
Разумеется, все эти его мысли передались мне не по воздуху. Через шесть лет он найдет меня в сети и напишет мне письмо по электронной почте. И спросит, как у меня сейчас отношения "с тем бешеным, лохматым".
Я честно ответил ему, что "с бешеным лохматым" у меня отношения прекрасные. Правда, он уже не такой бешеный и не такой лохматый, зато получил третий уровень и прогрессирует дальше. Что две недели назад, спасибо законодательству штата, наши отношения стали официальными. И что мы оба приносим свои извинения уважаемому мистеру Фришу за то, что позволили себе в пылу возбуждения проехаться по его лысине.
На словах "в пылу возбуждения" Грэг настаивал особо. Я строго поглядел на него, оторвавшись от клавиатуры, и сказал:
- Ты хочешь, чтобы бедный Джош еще больше на нас обиделся?
И глядя, как Грэг смеется, добавил:
- Нет, все-таки ты бываешь таким же бешеным, как раньше. Иногда!
Но мы оба понимали, что всего этого мистеру Фришу писать не будем. Ибо такое способно совсем его подкосить, а в его почтенном возрасте это не полезно для здоровья.
@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), #fandom: CSI, .II.6 Порно/эротика
Глум, слэш.