[plain flier]

Название: Шарады и признания
Фандом: Dr. Who
Герои: Седьмой Доктор, Бригадир
Тема: Гуакамоле
Объем: 676 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
От автора: 3-я часть задуманного миницикла "Короткие каникулы с Доктором", действие которого происходит после событий серии "Battlefield". 1 часть www.diary.ru/~fanfic100/p71966069.htm
2 часть www.diary.ru/~fanfic100/p72149323.htm

Доктор сам собрал необходимую посуду. Остальные помогли вынести ее во двор, к столам возле барбекю. Женщинам доверили резку овощей, и они занялись ей, продолжая болтать о чем-то своем, совершенно не обращая внимания на Доктора, который взял на себя самую важную, по его словам, обязанность - приготовление соуса и нанизывание овощей на шпажки. Дело, которое он никому не решился доверить, уверяя, что не в меньшей степени успех блюда зависит и от правильного чередования нанизанных кусочков.
Бригадир внимательно наблюдал за тем, как умело Доктор управляется с готовкой, и по мере того, как обещанный им сюрприз приобретал аппетитный вид, начал склоняться к мысли, что не прочь попробовать его.
- Выглядит очень привлекательно.
- О, вы находите?
- Да, вынужден признать, что, если вы преследовали намерение раздразнить меня и рассеять недоверие, то преуспели в этом.
Бригадир протянул руку в намерении взять одну из уже нанизанных шпажек, исключительно чтобы рассмотреть поближе, но был остановлен тяжелым взглядом Доктора.
- Своих компаньонов я обычно за самоуправство бью по рукам.
Бригадир посмотрел на руки и спрятал их за спину.
- Всему свое время. Терпение, Летбридж-Стюарт, терпение.
- Видит бог, я имею его в достатке.
- Еще бы. Поэтому и глаз не сводите.
- Меня всего лишь завораживает сам процесс. Или, вернее, то, что вы в его центре. Все крутится вокруг вас. Как всегда.
Доктор хмыкнул, помешал ложкой соус в кастрюльке и неожиданно спросил:
- Знаете главный секрет этого блюда?
- Нет, но не сомневаюсь, что сейчас вы мне его раскроете.
- У гуакамоле есть один основной вкус, и придающий ему особую пикантность. Плохо то, что его очень легко перебить вкусом других ингредиентов, но если он исчезнет, то непоправимый урон будет причинен всему блюду.
То, с какой многозначительной интонацией было произнесен этот секрет, навело Бригадира на мысль, что Доктор пытается то ли сказать ему нечто очень важное, то ли за его словами скрывается какая-нибудь гадость. Хотя в последнее верилось с трудом из-за улыбки, не сходившей с лица Доктора. К сожалению, главная проблема крылась в том, что улыбка этой последней версии Доктора была ненадежным ориентиром для понимания его намерений. Она с легкостью могла вести в заблуждение. Бригадир поймал себя на мысли, что готов сдаться, настолько он уже устал от шарад Доктора. Беда заключалась в том, что они не надоели самому Доктору. Нет, определенно у каждой из его инкарнаций были свои недостатки. Вот если бы было можно взять от каждой из них наиболее приятные черты и сложить вместе… Увы, это желание лежало в области несбыточных фантазий.
- Доктор, пожалуйста, не возвращайтесь к пройденному. Я надеялся, что мы все уже обговорили.
- Я? Даже и не думал, - отперся Доктор. - Но если у вас возникло такое впечатление, то к лучшему. Не придется и далее прибегать к иносказаниям.
- Вам еще самому не надоело?
- Позвольте вам кое-что объяснить, Бригадир. В вашем мире правят жадность и амбиции, отказаться от которых большинство ваших соплеменников порою не в состоянии, даже когда планы терпят поражение, неся гибель не только неповинным случайным свидетелям, но и самим виновникам катастрофы. На свете не так уж много людей, которых они не затронули. И поэтому грустно вдвойне, когда приходится терять их по какой-нибудь совершенно неоправданной причине.
- Но если все так плохо, то почему вы до сих пор с нами?
- У меня всегда была слабость к непростым решениям. Люблю идти сложным путем.
- Вот почему проблемы так вас любят. Они просто отвечают взаимностью.
- Я бы не хотел, чтобы они когда-нибудь ответили взаимностью тебе, Алистер.
Бригадир был тронут этим очевидным признанием того, как Доктор тревожится за него, но не показал ни того, что ценит эту заботу, ни того, что чувствует по отношению к Доктору то же самое.
Вместо этого он снова протянул руку и взял уже готовую порцию овощей на шпажке. На этот раз Доктор его не только не остановил, но вдобавок услужливо снабдил соусом.
- Это действительно вкусно, Доктор, так что я готов смириться с тем, что в процессе грибной охоты меня покусали средневековые комары.
- Я счастлив, что тебе понравилось, Алистер. Потому что на ужин я испробую совершенно другой рецепт.
- Столь же замысловатый?
- Замысловатее не бывает.
- Буду ждать с нетерпением.

@темы: Dr. Who: Доктор, Бригадир (таб.30), #fandom: Dr. Who, .IV.4 Еда

---

[plain flier]

Название: Fragaria moschata
Фандом: Dr. Who
Герои: Второй Доктор, Бригадир, Бентон, Зои
Тема: Клубника
Объем: 340 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Время действия: После событий серии "The Invasion". Бентон еще капрал.

Улучив момент, Бентон отозвал Зои в сторонку и вручил ей маленький пакетик.
Девушка приняла его с радостным предвкушением подарка, но, увидев содержимое, с недоумением посмотрела на капрала.
- Что это?
- Клубника, мисс, - слегка смущенно ответил тот.
- Клубника? - переспросила Зои, хлопая глазами. - Не может быть. Та самая? Fragaria moschata, многолетнее травянистое растение рода земляники семейства розоцветных? Съедобная ягода?
- Верно, мисс.
- Ой, никогда не думала, что не только увижу настоящую клубнику, но и смогу попробовать на вкус.
Зои поспешно взяла одну ягодку из пакетика, осмотрела со всех сторон и осторожно положила в рот.
- Какая сладкая. И вкусная. Спасибо, Бентон.
- Не за что, мисс, - заулыбался капрал.
Доктор и Бригадир, невольно ставшие свидетелями этой чудной во всех отношениях сцены, переглянулись.
- Эта малышка в блестящем цирковом трико, похоже, очаровала его, да, Доктор? Нельзя отрицать, что она определенно производит впечатление многими поистине уникальными способностями. Но не знать, что такое клубника? Где вы ее такую только откопали? В каменном веке?
- Смотря, что считать каменным веком, - очень тихо пробормотал Доктор, но Бригадир, не прислушиваясь к нему, тем временем продолжал говорить. Видимо, ответ не имел для него никакого значения.
- В прошлый раз ведь с вами была другая девушка. Как ее звали?
- Виктория.
- Точно, Виктория.
- Вот она была из прошлого, а Зои из будущего.
На мгновение повисла пауза, которую Бригадир выдержал, собираясь с мыслями и подавляя желание узнать больше от Доктора или девушки. Взяв себя в руки, он не без апломба спросил:
- Что это за будущее, в котором дети не знают, какая на вкус клубника?
Его вопрос прозвучал как обвинение, словно Доктор нес личную ответственность за столь вопиющее положение дел в будущем. Доктор открыл было рот, чтобы ответить, но передумал, улыбнулся и развел руками. Бригадир сурово покачал головой и отправился дальше по своим делам. Доктор с нежностью посмотрел ему вслед. Рассилон видит, он любил этого парня, но временами тот бывал невыносим. И Доктор чувствовал благодарность судьбе за то, что Бригадир был такой один-единственный. Второго Летбридж-Стюарта он бы ни за что не пережил.

(1) научное название клубники на латыни

@темы: Dr. Who: Доктор, Бригадир (таб.30), #fandom: Dr. Who, .IV.4 Еда

---

[-Шинигами-]

Название: "Хиромантия"
Фандом: Hellsing
Герои: Док/Виктория Серас, Уолтер
Тема: Категория I, Список 4, Тема 1: Ногти
Объём: 2362 слова
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: Миллениум такой Миллениум.
Предупреждения: много медицинской тематики, не сильно влияющей на смысл.

Читать дальше

- Процедура не самая приятная, вам придется потерпеть, - Виктория с детства ненавидела эту фразу – обычные слова всякий раз заставляли ее подбираться подобно зверьку перед лицом охотника с сетью в руках.
В понимании ребенка врачи всегда были воплощением Зла: вооруженные блестящими иголками, воняющими тряпочками и пробирками, закрывающие лица стерильными масками и отгораживающиеся сухими хлесткими словами. Особенно стоматологи.
С возрастом неприятные ощущения постепенно начали покидать: врачи оказывались в комнате вовсе не за тем, чтобы отрезать ей ногу и скормить каким-нибудь монстрикам в пробирке, а чтобы помочь. Но меньшими садистами их это не делало. В голове у Полицейской даже сложился годам к тринадцати стереотип: высоченный детина, явно из неудавшихся борцов, со страшными щипцами или скальпелем в руках. На ее пути именно такие обычно и попадались. В этот раз все было несколько иначе.
«Ты должна пройти все назначенные процедуры», - леди Хеллсинг говорить это было легко. Именно так, словно сообщая что-то малозначимое, не выпуская из зубов сигариллы и не отрывая взгляда от экрана ноутбука. Конечно, ведь английской аристократке врачи не то что больно боялись сделать, они не рисковали громко дышать в ее сторону. А что будут делать с рядовой сотрудницей, даже страшно подумать! Один список с громкими нечитаемыми названиями приводил в ужас: общий анализ на КТ, люмбальная пункция, магнитно-резонансная терапия… у Виктории появилась иррациональная уверенность: если прочитать все эти названия быстро, на одном дыхании, то можно вызвать Дьявола. Но выбора как такового у нее не было – она даже запротестовать права не имела. Да и какие возражения, если все, что у нее есть – казенное? Форма казенная, жилище казенное, даже собственная душа теперь взята в аренду у Господина. Призывать к человечности госпожи, помянувшей, что подобные исследования помогут ей же самой совершенствоваться, было делом бесполезным. Пришлось уныло плестись за казенным полотенцем, чтобы ложиться на казенный оцинкованный стол с желобами – вскрытие брюшной полости в списке тоже значилось под неброским сорок третьим номером.
Виктория вздрогнула, когда ее бедра коснулась холодная ватка. Даже холоднее, чем ее кожа.
- Вы знаете, у вас сильно заторможенные рефлекторные реакции, другой бы на вашем месте дернулся примерно на три секунды раньше, - заботливо, даже участливо произносит голос.
Странный такой. Немного бабий, срывающийся на взвизгивания. Как будто до конца не сформировавшийся. И почему-то ей последняя фраза показалась своеобразным комплиментом. Девушка скосила глаза так сильно, как позволяла поза, но все равно увидела только седую макушку с почти прозрачными, истончающимися к концам волосками.
Врач семейства Хеллсинг, последние десять лет работавший на леди Интегру и помогавший в самых странных экспериментах, громилой не был вовсе – стереотип не сработал. Когда он впервые вошел в огромную лабораторию, на обустройство которой леди Хеллсинг очень долго выбивала деньги из сэров-толстосумов, то напомнил Виктории богомола. Такой же высокий, перетекающий с места на места в плавных движениях, болезненно худой и ломкий. Разве что не зеленый, а белый – это пугало сильнее всего. Серас и раньше видела иллюстрации в энциклопедиях и справочниках, даже видела несколько передач National Geographic, но сталкиваться с настоящим альбиносом ей не доводилась.
- Добрый день, вы, видимо, Серас Виктория? – учтиво отрекомендовал себя страшный человек. Девушка, лишь на третью минуту разглядывания осознавшая, что ведет себя неприлично, активно закивала, не в силах оторвать взгляда от розовато-красных как будто воспаленных глаз. – Профессор Бартоломью Спенсер к вашим услугам, - улыбнулся доктор на легкий испуг в глазах незадачливой Полицейской. – Нам с вами предстоит две недели очень тесно сотрудничать, надеюсь, это будет обоюдно приятное для нас обоих время, - почти сразу же мужчина, опытным взглядом окинув комнату, направился к раковине, подцепив с треногой вешалки хрустящий от стерильности халат. Он всегда так двигался – быстро, опытно, порывисто и очень умело.
- Лидокаин будет рассасываться примерно десять минут, - Серас заставила себя расслабиться и выплюнуть кусок подушки.
Ей ведь не было больно, совсем. Было только страшно. Не столько из-за процедуры – уколов, поставленных профессионально, она даже не почувствовала – сколько из-за самого доктора.
– Потерпите немного, а потом закончим пункцию.
Доктор обошел кушетку, на которой вампирша пыталась улечься поудобнее – это потому что он всегда предпочитает оказываться к собеседнику лицом. Бедро медленно сковывало морозцем, а слух раздражало дерганое царапанье – почерк у мистера Спенсера отрывистый, скоростной и очень непонятный. Однажды Виктория исхитрилась заглянуть в его конспекты, но не поняла ровным счетом ничего. Медик поймал ее взгляд, устремленный на ненормально красные ногти, выделяющиеся на белой коже, и усмехнулся, откладывая планшетку в сторону.
Всякий раз, как ей выдавалась возможность рассмотреть его поближе, Серас удивлялась тому, насколько доктор красив и уродлив одновременно. На его коже была видна каждая вена и каждый сосуд, она такая тонкая, что почти светится. У него правильная форма лица, слегка острые и тонкие черты, как следы от надрезов его же скальпеля и нет вечных синяков под глазами. У него миндалевидные глаза пугающего оттенка и слишком юношеский, задорный хвостик белых прямых волос. Он походил на призрак прекрасного принца, заморенного голодом в одном из глубоких подвалов собственного замка. Иногда Виктории казалось, что из всех возможных профессионалов-молчунов, фанатиков своего дела, готовых держать язык за зубами, лишь бы иметь возможность дорваться до нового открытия, Бартоломью был выбран неслучайно. Уж очень у него колоритная внешность. Такая, что и Виктория, столкнувшись с ним на улице и заглянув случайно в глаза приятного, в общем-то, теплого цвета, сочла бы несчастного вампиром. У него даже зубы казались гораздо крупнее, чем у обычного человека. Хотя до нормальности медику было ох как далеко.
- Вы хотите что-то спросить, мисс Виктория? – в его голосе было много насмешки и любопытства.
Виктория за годы жизни в приюте научилась очень быстро втираться в доверие к людям и читать в них опорные черты. В докторе Спенсере было безмерно много спеси человека Знающего. В каждом его взгляде на собеседника читалось, что он думает о неуче, который не знает законов функционирования собственного тела.
- У вас очень нежные руки, - улыбнувшись, произнесла Серас.
Вранье враньем – никакие у него не нежные руки. Такие же сухие и профессиональные, как его речь, но не нежные. Но мужчины, особенно совсем взрослые, особенно учителя, на одного из которых был так похож Бартоломью своим поведением, очень любят лесть.
- Профессиональная черта, - скромно потупил Спенсер глаза, - даже у музыкантов руки не такие нежные и чуткие. Сами посудите, что сложнее? Лупить по клавишам рояля или держать в руке ланцетник? Где нужно больше такта?
- В медицине, - приветливо ответила Виктория.
Несмотря на такое заносчивое поведение, Бартоломью ей нравился. Не внешне и не как человек. Серас давно знала про себя, что она отнюдь не умна и звезд с неба не хватала – ну а кто бы еще пошел в полицейскую академию? Потому ее всегда так тянуло к умным собеседникам. Если не понять их, так хотя бы жадно впитать информацию.
- В правильном направлении мыслите, - горделиво проговорил мужчина, - руки – очень говорящая часть тела. Руки практически не могут врать. Неспроста древние так увлекались хиромантией, - с хитринкой пошевелил длинными тонкими пальцами Спенсер, - современная медицина иногда тоже занимается исключительно «хиромантией».
- Разве линии могут что-то рассказать? – подыграла Виктория, изобразив удивление и прекрасно догадываясь, какого именно ответа от нее ждут. Подобным людям надо просто дать договорить и вовремя вставить пару слов.
- Линии – нет, - Бартоломью выдержал паузу и протянул девушке руку, как-то глупо, почти кокетливо, словно для поцелуя, так что прямо перед глазами оказались прозрачные пластинки ногтей, будто прищемленных дверью, а оттого налитых кровью. – Ногти – да.
Пришел черед Виктории удивляться. На этот раз – неподдельно.
- Ногти?
- Я же говорю, мисс Виктория: руки – самая говорящая часть нашего тела. Но этот язык понимает только знающий, - доктор перехватил свою длиннопалую тонкую кисть, поглаживая костяшки пальцев, - врачи этот язык прекрасно знают. Допустим, у вас появились белые крапинки или точки на ногтях. Их никто с первого раза не замечает. Это ваше тело сигнализирует о том, что ему не хватает кальция. Следующий шаг – рассыпающиеся в крошку зубы. Если появляются продольные желобки, это значит, что у вас начинается ревматизм, а после вы и шага без трости сделать не сможете. Ногти могут рассказать о псориазе – если на них будут сильные вмятинки. А если ваши ногти вдруг приняли выпуклую форму, возможно, вам осталось жить полгода – у вас рак, возможно, на второй стадии. Дальше только бесконечная боль, невозможность нормально дышать и доживание на медикаментах, - закончил Бартоломью почти мечтательно.
И, вот странное дело, короткий не рассказ даже, а фрагмент из любительской статьи по медицине заставил Викторию нервно дернуться. И желание немедленно посмотреть на руки она задавила, не хотя оказываться перед профессором в совсем уж глупом положении. Похоже, от Бартоломью эта нервозность не укрылась: он мягко, даже отечески, рассмеялся, заставив Серас дернуться снова. В понимании девушки так смеяться могли только потомственные маньяки. Милейший профессор временами казался ей этаким аналогом Ганнибала Лектора.
- Мисс Виктория, вы знаете, когда меня впервые пригласили работать сюда, - задушевно начал врач, - меня заманили не зарплатой и не именем пациента – что мне какая-то молоденькая аристократка? Меня подразнили парой листиков с наблюдениями, оставшимися от моего предшественника – профессионального хирурга: как и я, он закончил Сорбонну. Знаете, кого он исследовал? – увидев в глазах Виктории догадку, мужчина сдержанно кивнул. – Верно, «эксперимент номер один» - он же ваш, я так понимаю, господин. Исследовали его давно, порядка сорока лет назад. И мне сказали, что однажды у меня появится возможность прикоснуться к великому. Я не спешил, десять лет лечил бронхиты и несварения нашей леди. И вот она, проникнувшись ко мне благодарностью, поделилась вами со мной, - ослепительно улыбнулись белые бескровные губы альбиноса на бледном лице, на которое почему-то даже тени не падали, - со дня последних исследований этой семьи прошло порядочно, медицина шагнула вперед, правда, к «эксперименту номер один» меня так и не подпустили – леди Хеллсинг не в меру жалостлива к своим слугам. Но это немного стороннее, - беспечно провозгласил эскулап, открытым жестом взяв Викторию, замершую в течение этого рассказа, за руку, - вернемся к нашим ногтям. Вы знаете, чем ваши будут отличаться от любых других? – доктор медленно потянул перчатку за указательный палец и продемонстрировал согнутые костяшки самой Виктории. – На них нет ни одной отметины, - с довольной усмешкой сообщил медик.
Виктория не раз прежде, даже здесь, в организации, красила ногти, клеила на них забавные аппликации-бабочки из собственной коллекции, просто так, забавы ради, но отчего-то упорно не замечала, что…
Пластинка, розоватая, нежная, вытянулась в полноценный коготь, которого она и не замечала под тканью перчатки. И идеально гладкая поверхность, в которой с новым острым зрением вполне можно было разглядеть даже собственное отражение. И это при полном отсутствии лака на ногтях.
- Вашему виду пока не дано название, - учтиво, как положено по этикету при встрече с дамой, доктор галантно коснулся костяшек ее пальцев губами, констатируя поцелуй, - но мне и еще одному мертвому хирургу ясно, что вы совершенно неуязвимы для человеческих болячек. У вас не будет болеть сердце, глаза и легкие, вы не состаритесь и не умрете, ваш костный мозг, который мы сегодня исследуем путем пункции, творит с вашим телом чудеса. У вас непомерно развиты реакции возбуждения и так же сильны реакции торможения. Вы не чувствуете боли, даже если вас оперировать без наркоза, а если и чувствуете, то лишь внушаете ее себе. Ваше тело – это фабрика бессмертия, которую моментально захочется прибрать к рукам нечистым на руку дельцам от мира бизнеса. Вы аномалия и уродство, воплощенное и очень привлекательное внешне. И в этом мы с вами похожи, - спокойно заключил альбинос, вставая и деловито подбирая иглу и шприц огромных размеров, - наверное, человечеству очень не повезло, что оно так ненавидело меня в детстве: теперь я не хочу делиться с ним одним секретом, который мог бы перевернуть всю их жизнь. Разве что использовать для себя: никогда терпеть не мог, знаете ли, белых пятен. Вот с одним из этих пятен мы и леди Хеллсинг сейчас разберемся, не сразу, правда, но у нас с вами еще будет возможность пообщаться очень близко, даже ближе, чем сейчас, - произнес мужчина так, что Виктории, все сильнее и сильнее сжимавшей подушку, показалась в его голосе кровожадность. – Я введу эту иглу на два сантиметра в вашу подвздошную кость, - неожиданно деловито произнес врач, - возможно, будет больно.
Когда холодная игла прошла сквозь кожу и медленно начала всверливаться в кость, Виктория ничего не почувствовала. Разве что… нечеловеческую злость. Вот только адресовалась она отнюдь не врачу-альбиносу, а одной смуглокожей аристократке.
И когда мужчина снимал тонкие резиновые перчатки и повторно мыл руки, как будто только что прикасался к чему-то очень грязному, Виктории показалось, что его ногти… тоже совершенно гладкие?
Нет, показалось.

***

На выходе из особняка Хеллсингов мужчина с усилием потянул за резиночку, державшую хвост. Неровно остриженные пряди косо упали на лицо, мгновенно составив его до того возраста, в котором главный эскулап Миллениума принял Вечность. Вздохнул, встряхнул волосами и ссутулился: за последние шесть часов он очень устал изображать манерного англичанина.
- Это был десятый раз, если я не ошибаюсь? – вампир посмотрел искоса на внезапно выросшего из-под земли дворецкого, в обрюзгшем лице которого с большим трудом угадывался тот мальчишка, с которым они когда-то заключили сделку в Варшаве.
- Десятый, у тебя прекрасная память, - Уолтера можно не стесняться: свои тайны батлер хранить умеет. Особенно если они замешаны на предательстве и жажде вечной молодости. – Материал восхитителен, я думаю, что смогу найти ему достойное применение. Отчет для «нанимательницы» я сфабрикую и вышлю по почте через два дня, - с усмешкой ответил Док сдержанно кивнувшему Кумм Доллензу.
Страсть к авантюрам была вовсе не в привычках «Бартоломью», но стоило ему только узнать от осведомителя, какая прекрасная возможность появилась у него, чтобы подобраться поближе к секретному оружию Хеллсингов, он не медлил ни секунды: это что-то более ценное, чем насморк у Железной леди. Приключившийся, кстати, единственный раз за десять лет: девчонку господь одарил поистине лошадиным здоровьем, возиться с ней пришлось только в день «найма». Подобную важную задачу – отслеживать состояние врага номер один, Док просто не мог перепоручить кому-то другому. Но ни никотин, ни постоянная нервотрепка ее состояние не подрывали вообще. Такая если и умрет, то лишь от упавшего на голову камня.
- Следующий мой визит через две недели, - надевая пальто, произнес Док задумчиво, - в Лондоне меня не будет, отбываю в Рио. Информируй нас обо всех сколько-нибудь важных происшествиях.
- Что-нибудь еще? – учтивым до тошноты голосом спросил дворецкий, явно по привычке.
- Следи за мисс Викторией, - усмехнулся и тонко подхихикнул Док, немедленно поморщившись на себя же, - мне кажется, на заданиях могут быть сюрпризы. И да, Уолтер, - уже на пороге, натягивая перчатки, научное светило воздело палец в наставительном жесте, - береги ее как зеницу ока, больше собственной начальницы. Эта девчонка будет нужна мне живой.
На секунду даже Уолтеру, давным-давно связавшемуся с этой гнилой конторой, стало не по себе от того предвкушения, которое прозвучало в голосе внешне совершенно безобидного внешне человека.

@темы: .I.4 Тело, #fandom: Hellsing, Hellsing: фэндом в целом (таб.50)

---

[Kami Shiroi]

№10

Название: Король умер, да здравствует Король!
Фандом: Сайнт Сэйя
Герои: Хьёга
Тема: Ты должен
Объем: 482 слова
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: Святая Война окончена, и победителям предстоит зализывать раны.
Примечание: постканон. События пятого муви не учитываются.

– Ты должен покинуть корабль, – сказала мама, внимательно и строго глядя в его испуганные глаза. – Маленький мой, Хьёга! – она порывисто обняла сына, поцеловала в золотую макушку, постаравшись навсегда запомнить это ощущение маленького тельца в руках.
До самого конца, пока можно было разглядеть корабль, пойманный свинцово-серыми волнами, мальчик смотрел вдаль. И его драгоценная мама точно также смотрела в след маленькой шлюпке.
– Ты должен стать Святым, Хьёга, – сказал ему старик Кидо. Он стоял на небольшом возвышении, тяжело опершись о трость, и сурово взирал поверх вихрастых голов сироток. В данный момент он обращался к Хьёге, никак, впрочем, не выделяя того из толпы. – Ты должен привезти доспехи Лебедя в Токио.
В синих глазах мальчика не было ничего, кроме равнодушия.
«Размечтался, старик».
– Ты должен выбросить это из головы! – Айзак говорил зло и резко, совершенно не жалея друга. Его глаза горели огнем праведного гнева, и холодный ветер зловеще трепал отросшие волосы. – Сила Святых не для того, чтобы выполнять какие-то личные прихоти! Она для того, чтобы защищать мир! Ты понимаешь это?
– Плевать я хотел на этот мир, – ответил Хьёга, и спустя мгновение его голова дернулась от крепкой затрещины, щедро отвешенной другом.
– Ты должен отступить, – голос Водолея холоден и размерен. Сейчас он невыносимо далек, чужой и незнакомый человек. Как будто прошедшие годы оказались сном. На глаза наворачиваются слезы, и Лебедь не может их сдержать.
– Я хочу идти вперед. Хочу дойти до самого конца.
– Ты не дойдешь. Не сможешь.
– Я смогу!
Будто издалека до него долетел другой голос:
– Хьёга!
Лебедь вздрогнул, отвлекшись от тяжелых дум, обернулся. Кидо Саори стояла позади него, уже сменив белое платье на простой и элегантный наряд бизнес-леди, и в глазах ее не было ни следа присутствия Афины.
– Саори-сан.
– Я должна тебе кое-что сказать, Хьёга, – говорит она, и ее голос звучит совершенно по-другому. – Так как Афина покинула меня, и дела Фонда ждут моего участия, я не могу больше оставаться в Святилище. Поэтому, ты должен позаботиться обо всем сам. – Она сделала несколько шагов вперед и протянула ему тяжелую золотую цепь, знак верховной власти. – Ты должен стать новым Первосвященником и восстановить мощь Святилища к следующей Святой Войне.
Хьёга усмехнулся, глядя, как цепь, словно маятник, качается из стороны в сторону. Прошло то время, когда, заслышав «ты должен», он огрызался.
– Почему я?
– Сам подумай, кто еще сможет с этим справиться? Сэйя? Шун? Икки? Ширью? Или есть кто-то, о ком я не подозреваю?
– Еще есть Чаша.
– Бывший спектр и вдруг в Папы? – Саори усмехнулась. – Возможно, Афина могла бы сделать нечто подобное, но у меня есть здравый смысл. В общем, как ни крути, ты – идеальный вариант. Принимай руководство, расчищай территорию. Надо полностью восстановить Дом Девы, Дом Рака нуждается в капремонте… – она замолчала, как будто только что поняла, что это не ее забота больше. – Ты и сам знаешь. Когда будет готов перечень, что нужно сделать, присылай – я организую рабочих и все прочее.
– Зачем?
Она улыбнулась, и в ее глазах на мгновение промелькнуло прежнее тоскливое выражение:
– От судьбы не убежишь. Как все твои предшественники, Первосвященник, ты должен.

@темы: Saint Seiya: фэндом в целом (таб.50), .II.3 Фэнтези, #fandom: Saint Seiya

---

[Сессемару]

Название: Облака
Фандом: Final Fantasy 12
Герои: Ффамран
Тема: Задумчивость
Объём: 148 слов
Тип: джен
Рейтинг: никакой
Саммари: Опять крыши Аркадиса ^_^

Кадет Ффамран Бананса лежал на крыше и задумчиво изучал проплывающие над Аркадисом облака. Самые глупые облака застревали в шпиле дворца, остальные неспешно перестраивались из воздушных кораблей в драконов и менее помпезные замки.
По хорошему, этому кадету стоило бы сдавать очередной экзамен, но Ффамран не зря считал, что ему улыбается Леди Удача: Судья Габрант, в отличие от курировавшего предыдущий курс Судьи Бергана, еще не развил нездоровой любви к физическим наказаниям. Так что самое страшное, что могло ожидать его в качестве расплаты за проступок - совестная выволочка. А к выволочкам Ффамран привык, тем более, что получалось у Габранта несравнимо хуже, чем у отца или одного из подвернувшихся солидорских принцев.
"Вот еще, - сладко потянулся парень, устраиваясь еще удобнее. - Буду совать свой нос куда хочу и когда хочу. Правила - для неудачников".
Облака над головой извивались императорским гербом. Ффамран Бананса неторопливо и с удовольствием продумывал план действий на остаток дня.

@темы: Final Fantasy XII: жители Аркадии (таб.30), .I.1 Эмоции, #fandom: Final Fantasy

---

[Сессемару]

Название: Не по уставу
Фандом: Final Fantasy 12
Герои: Бальфир, Вэйн, Габранторонсенберги
Тема: Нам нужна твоя помощь!
Объём: 359 слов
Тип: намеки на яой
Рейтинг: детский, если не обращать внимание на намеки на яой ^_^
Саммари: чем только аркадийцы ночами не занимаются...
Авторские примечания: Идея сеттинга (ау-постгейм) - К.Хелла и написано в чем-то по ее просьбе. Подразумевается, что все живы и счастливы

Просыпаться Бальфир не любил. Дело было не в том, что он считал себя совой или жаворонком - сам переход из сладкого сна в бодрствование не вызывал никаких положительных эмоций. Конечно, он в любой момент готов был признать, что просыпаться в протекшей палатке без обогрева у подножья священной горы было гораздо, гораздо менее приятно, чем проделывать то же самое, лениво потягиваясь в чужом тепле, вдыхая запах всех его любовников разом. Если, конечно, Его Императорское Величество не умудрялось вскочить по делам раньше, заодно отправив работать как минимум пятьдесят процентов близнецов.
Но это все ни в какое сравнение не шло с сомнительным удовольствием просыпаться от душераздирающего вопля.
Кричал Баш. Один раз.
«И почему,» - сквозь сон думал Бальфир, стараясь незаметно натянуть подушку на голову и не слушать как кто-то что-то настойчиво шепчет по-ландисски. – «Почему два этих здоровых лба, посреди этого здорового дворца, так и не в состоянии охранять здоровый императорский сон, за одно со всеми, кто спит под императорским боком?»
На другом конце кровати кто-то все активнее возился, но пират твердо решил, что раз уж на наемных убийц это с каждой секундой похоже все меньше, открывать глаза он не будет. Это решение поколебал только прохладный воздух на том месте, где вот секунду назад что был пресловутый императорский бок.
- Ну, и кому не спится в ночь глухую? - наконец проворчал он, вполне удачно изображая оскорбленную невинность и открывая глаза. Картина, явившаяся его взору, надо было признать, вполне окупала прерванную негу. Баша, яростно сверкавшего на брата глазами, за плечи держал Вэйн, сам Ноа же наклонился над кроватью, где лежал его брат с опасной бритвой в одной руке и помазком в другой. Похоже, двухнедельный спор об уставе и внешнем виде Судей Магистров наконец-то готов был разрешиться, особенно если Император не словами, так делами, дал понять, на чьей он стороне.
Пират уселся, скрестив ноги под собой, и уже было решил, для разнообразия, поддержать Баша, просто потому, что двое на одного – это не честно, но Вэйн перехватил его взгляд.
Император явно веселился – не плохое разнообразие, учитывая, как тяжело шло подписание мирного договора с Буджербой, - и грех было бы этому веселью помешать.
- Ну же, - многозначительно подмигнул старому приятелю Вэйн, - Нам нужна твоя помощь!

@темы: Final Fantasy XII: жители Аркадии (таб.30), #fandom: Final Fantasy, .II.3 Фэнтези

---

[plain flier]

Название: Как полезно быть ребенком
Фандом: Dr. Who
Герои: Третий Доктор, Бригадир, Бентон
Тема: Радость
Объем: 762 слова
Тип: джен
Рейтинг: G
Время действия: 9 сезон
Саммари: От печали до радости всего лишь дыханье, от печали до радости рукою подать (с)


Бригадир угрюмо разглядывал в бинокль многоэтажное серое здание, злясь то на себя, то на Доктора. На себя за то, что в очередной раз пошел на поводу у Доктора и согласился на эту в высшей степени сомнительную операцию, а на Доктора за то, что тот вот уже в течение целого часа не подавал о себе никаких вестей. Бригадиру ничего не оставалось, как только гадать, складывается ли у Доктора все согласно плану, или, как обычно, что-то пошло не так, и пора идти вытаскивать его из очередной передряги.
Но мало того, что ситуация была неясной, она еще была и абсурдной до крайности. Доктор не сказал ему, каким будет сигнал, который он подаст в подтверждение того, что они напали на правильный след, и люди, представляющие угрозу безопасности Земли, находятся именно здесь. Потому что сам точно не знал, какие возможности у него будут для этого. Лишь заверил, что сигнал будет очень простым и очевидным. И что, если Бригадир его вдруг не заметит или не поймет, то Бентон наверняка не пропустит.
Нужно признать, никто не умел так доставать его так, как Доктор, обладавший воистину недюжинным талантом в умении выводить его из себя, не уступающим по силе его таланту притягивать к себе неприятности.
- Но сэр! Доктор просил не начинать операцию, пока он не подаст сигнал, - осмелился возразить сержант Бентон.
- Прошло слишком много времени. Возможно, Доктора схватили.
Бригадир обернулся, чтобы отдать своим людям приказ начать штурм здания, когда Бентон остановил его,
- Смотрите, сэр. На три часа, в небе.
Летбридж-Стюарт взглянул в указанном направлении и увидел, как нечто белое быстро приближается к ним по воздуху. Поднеся бинокль к глазам, он узнал в летящем объекте бумажный самолетик! По неизбежно снижающейся траектории тот описал на подлете небольшую дугу и приземлился метрах в пятнадцати от них на траве.
- Это сигнал от Доктора, - уверенно заявил Бентон, внимательно осмотрев подобранный самолетик.
- Вот как? - с нескрываемым скепсисом протянул Бригадир. - И с чего вы это решили, позвольте узнать?
- Когда мы разрабатывали коды для самых разных непредвиденных ситуаций, Доктор показал мне как один из вариантов бумажный самолетик, и я запомнил, каким способом он его складывал. Этот самолетик сложили по той же схеме.
- Вы с Доктором разрабатывали коды? И не поставили меня об этом в известность?
- Простите, сэр, - Бентон от смущения не знал, куда девать руки, и мялся на одном месте, переступая с ноги на ногу в явном желании провалиться сквозь землю. – Я был уверен, что Доктор вам все рассказал.
Бригадир молча проглотил чувство огорчения, не желая заострять внимание на том, какое неприятное впечатление произвело на него как небрежное отношение Доктора, так и то, что он предпочел обсудить столь важный вопрос не с ним, а сержантом, после даже не потрудившись сообщить ему об этом.
- Ладно, неважно. Будем считать, что вы правы, Бентон.
И, отвернувшись от несчастного сержанта, Летбридж-Стюарт приказал начать атаку.
Когда операция благополучно завершилась, и Доктор воссоединился с теми, кто искренне беспокоился о нем, Бригадир не упустил возможности выпустить пар, не без иронии отозвавшись о легкомыслии, проявлявшемся на протяжении всего дела, начиная с того, что вместо продуманного плана получилась импровизация, и заканчивая неуместной ребяческой игрой в бумажные самолетики.
- Так вы полагаете, что умение складывать бумажный самолет – занятие несерьезное? – почему-то именно это замечание Бригадира вызвало у Доктора оживленный интерес.
- Детская забава, - фыркнул Летбридж-Стюарт.
- Зря вы недооцениваете его возможности. Не такая уж он безделица. У него масса достоинств. Во-первых, бумажный самолетик ни у кого не вызовет подозрений. Даже вы, Бригадир, посчитали его всего лишь детской забавой. Во-вторых, правильно сложенный и брошенный самолетик может долететь именно туда, куда вы желаете его отправить, и, при удачных обстоятельствах, на такое расстояние, на какое не всякий сигнал удастся передать. А самое главное – это простота его сборки и доступность материалов. Все что нужно – это листок бумаги! И, если уж говорить начистоту, Бригадир, то мне нравится быть ребенком.
Бригадир, сдавшись под напором аргументов, бессильно взмахнул рукой и, подозвав к себе Бентона, взялся воспитывать сержанта, нагружая его работой на неделю вперед. Бентон ел начальство глазами, периодически вставляя «есть, сэр» и «слушаюсь».
Было в ворчании Бригадира столь много знакомого и оттого почти родного, что Доктор с улыбкой наблюдал за ним и думал о том, какой чудесный день выдался сегодня. Большую часть времени он чувствовал себя птицей с обрезанными крыльями, когда-то давно познавшей радость полета в таких просторах, залетать в какие удается немногим. И тогда тоска захлестывала его, застилая взор и вызывая безудержное желание вырваться из той клетки, в которую его заточили.
Но иногда… иногда, ненадолго, в редкие мгновения, такие, как сейчас, ему удавалось забыться и почувствовать не гнев, не обиду, а тихую радость и спокойствие, словно, наконец, он отыскал давно потерянный дом.

Название: Аномалия
Фандом: Dr. Who
Герои: Третий Доктор, Бригадир
Тема: Одиночество
Объем: 413 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Спойлеры: "The Three Doctors"
От автора: Болезненный опыт Бригадира от слишком близкого знакомства с ТАРДИС и черными дырами.

Когда Доктор заявил, что он не более чем временная аномалия, Бригадир почувствовал, как его мозги закипают. То, что до сих пор Летбридж-Стюарт оставался в здравой памяти и трезвом рассудке, было вовсе не заслугой Доктора, а скорее чудом, в возможность которого поневоле начнешь верить, навидавшись вдосталь всякой чертовщины. Внутренний голос упорно твердил, что надо срочно переключиться на что-нибудь другое, повседневное, будничное, самое скучное, и ни в коем случае не думать о том, что предстает взору. Но как тут переключишься, когда вокруг рыщут странные твари, и приходится делить компанию с Доктором, способным свести с ума даже Шервудский дуб одним своим видом.
Боже, как он это проделывает? В одну минуту у него одна внешность, в следующую – другая. И, точно этого мало, берет и предстает сразу в трех экземплярах безо всяких внятных на то объяснений. Пожалуйста, понимайте, как знаете! Ну нельзя же так издеваться над людьми! Как ему теперь объяснять в Женеве наличие двух Докторов вместо одного? И куда девать второго, если он останется на Земле? И, если придется выбирать, то какого из них оставить? От одних вопросов можно легко угодить в психушку. А на них еще придется давать ответы. Хоть какие-нибудь.
Форменный бардак, и все из-за этого чертовой будки. Без нее не обошлось. Так он и знал, что рано или поздно одержимость Доктора этим каверзным устройством, этой проклятущей машиной, им и икнется и аукнется. Его привязанность к ней была странной, если не сказать большего. Столько сил и средств вкладывал в нее Доктор, так трясся над ней, что следовало ожидать - добром дело не кончится. И вот – результат. Дождались. Надо было потерять ключ от нее, пока была такая возможность. Но поначалу он понадеялся на то, что она сломалась окончательно и бесповоротно, и Доктору ее уже никогда не удастся починить. А потом сожалеть и спохватываться было поздно.
И на кой черт она ему сдалось? Чем заворожила?
Или он потому так привязан к ней, что до сих чувствует себя чужим? Потому что ему одиноко среди них?
Вот только говорить о каком-либо одиночестве смешно, принимая во внимание тот факт, что он единственный, э-э, как бы человек, обладающий возможностью общаться с самим собой в прямом смысле слова, не оказавшись предварительно при этом в Бедламе. И не только разговаривать, но препираться, шутить и дискутировать! Так что, возможно, причина вовсе не в чувстве одиночества, а в чем-то более непостижимом и сверхъестественном, чего людям не дано познать. И Бригадиру отчасти было жаль, что он тоже никогда не сможет ни понять, ни разделить этого чувства. Но в глубине души он был рад, что оно ему недоступно.

@темы: Dr. Who: Доктор, Бригадир (таб.30), .I.1 Эмоции, #fandom: Dr. Who

---

[AlyonaSL]

Название: Есть что вспомнить
Фандом:CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Фразы - С ума сошел?"
Объём: 2400 слов
Тип: слэш
Рейтинг: light R?
Примечание: POV Грэг Сандерс
Саммари: "А я, хоть убейте, не мог себе представить, как это Грис будет сидеть в свой день рождения один, и ни одна собака не подарит ему ничего. Почему-то и в том и в другом я был чертовски уверен..."
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь.


ЕСТЬ ЧТО ВСПОМНИТЬ


- Доброе утро, - сказал я, повернувшись в постели. Гил тоже обернулся ко мне, усмехаясь:
- Если ты считаешь, что оно доброе!..
О-о-о, это мы уже проходили. Утро наше определенно доброе, почему бы и нет: нам не надо сегодня на работу, над нами не висит никаких срочных дел, и вообще дома мы сегодня одни, так что можем заняться всем, что в голову придет.
А Гил так шутит по одной простой причине: сегодня семнадцатое августа. У него день рождения. Как он любит ворчать иногда - мол, разве это праздник, что еще лишний год прожил, еще на год ближе к старости и прочее бла-бла-бла.
Но я знаю, что он только для виду ворчит. Он как-то мне сказал, что теперь у него совсем другая жизнь стала, и он чувствует себя гораздо моложе: плохо, мол, только то, что без меня он теперь вообще не сможет жить… Вообще-то Гилу не свойственны такие пышные фразы. Но сделаем скидку на то, что он мне это сразу после оргазма сказал. Когда отдышался.
- Значит, говоришь, доброе утро? – переспрашивает Гил, ворочаясь рядом и подпихивая меня в бок. – Интересно, ты готов предъявить мне какие-нибудь доказательства этого?
Легко!.. Я откидываю одеяло и являю миру самое определенное на данный момент доказательство.
- Ух ты, – искренне поражается Медведь. Похоже, он никак не в состоянии поверить в то, что я, мужик на двадцать лет его моложе, до сих пор вот так его хочу: кстати, не только по утрам.
- Ну что ж, - улыбается он довольно, трогая мое "доказательство" ладонью, - я сегодня именинник, поэтому работать тебе?..
А вот в это уже я никак поверить не могу до конца. В то, что он это всё серьезно – ну, с тем, что мне "работать". Хотя уже скоро десять лет будет тому, как мы с ним меняемся в постели, - с ума сойти можно, столько не живут!..
Он растягивается на кровати лицом вниз и смеется в подушку, а падаю на него сверху, прямо на спину, целую в спутанные волосы на затылке, в шутку кусаю за ухо – да, такое у нас не практикуется всерьез, но пошутить-то можно?.. Он ворчит: "Эй, только без зубов", а я отвечаю: "Не волнуйся, у меня на члене нет зубов", - и, черт, мы сдавленно хохочем уже оба, чувствуя, как перехватывает дыхание от растущего возбуждения. Кто бы знал, как это здорово – хохотать в постели: собственно, трахаться с серьезным лицом – это уж слуга покорный. Да у нас и не получится. Кисло-сосредоточенная физиономия нужна на совещаниях в департаменте, а не здесь.
- Подогни коленки, Гил, - говорю я шепотом, а он мне:
- Но ты же помнишь, кто здесь босс, несмотря ни на что?..
Господи, как я его люблю, я даже сказать это не могу словами.
Потом, после секса, Гил дремлет, а я никак не отключусь: мне сегодня прямо с утра лезут в голову всякие воспоминания. Но собственно, мы уже черт-те сколько времени вместе, - есть что вспомнить?..

Вот, например, как я на втором году работы поздравить его хотел. Подарок купить, что ты!.. Да уж, влюблен был по уши, до неприличия, до готовности к попранию субординации. Причем, как всё же потом выяснилось, – он видел, замечал, только у него никак в голове не укладывалось, что я искренне это всё и по-серьезному. А я, обормот двадцатишестилетний, тоже мучился сомнениями: может, мой босс полный гетеросексуал и готовится к семейной жизни с этой… как её… Сарой?..
В общем, не знаю уж, что на меня тогда нашло, но я пошел к Стоуксу и утащил его в дальний угол поговорить.
- Слушай, Ник, - а как ты думаешь, если я Грису на день рождения подарок куплю?
- С ума сошел? – высказался Стоукс с техасской прямотой. – Ты что, не в курсе, что Грис не любит свой день рождения и ненавидит именинные подарки?
- Нее... не в курсе, – ошарашено пробормотал я. А как мне быть в курсе, если первый день рождения босса я вообще прохлопал – не знал про это ничего, и сам едва больше года здесь работаю, и мне еще никто – в том числе и сам босс – не рассказывал о его особенностях восприятия дней рождения!
А еще мне тогда сложно было представить, как это - дни рожденья не любить. Тот еще был юный оболтус, ага.
- К тому же, – продолжал вещать Ник, - босс не любит подхалимов. Это я точно тебе скажу.
Ох, я взбесился тогда:
- Я не подхалим! Ты сам подхалим!
- Но ведь это не я собираюсь делать Грису отдельный подарок на день рождения, а?.. Хорошо: допустим, ты не подхалим. Тогда еще вариант: ты в него влюбился.
Эта гипотеза вызвала у меня еще более сильную бурю эмоций. Короткую такую, но емкую:
- Да пошел ты!..
- Ого, Грэгго, ты ругаться умеешь, - веселился Стоукс. – Но одно из двух. Либо ты подхалим, либо ты в босса втрескался. Третьего не дано!
Я что-то сказал тогда: кажется, неприличное. И пошел к Уиллоуз. Я думал – она умнее.
- Кэтрин, есть минутка?
- Конечно, - она посмотрела на меня удивленно, словно не могла представить, что мне что-то от нее сможет быть нужно.
Я посмущался немного и спросил про подарок. Мол, что лучше боссу купить на день рождения.
А она мне:
- С ума сошел?
- Да почему? – не сдержался я.
Кэтрин посмотрела на меня этак испытующе:
- Грэгго? Ты влюбился?
Я тогда был куда более вежливым мальчиком, но под влиянием эмоций забыл и про это:
- Да идите вы все! Что вы сразу: влюбился, влюбился! Я натурал! У меня девушка есть!
- Тогда почему тебе не сделать подарок своей девушке? – прищурилась Кэтрин.
- Потому что у нее не скоро день рождения, - вывернулся я. Конечно, никакой девушки у меня тогда не было. И был я по уши влюблен в своего босса. Но совершенно был не готов обсуждать эту тему с кем бы то ни было из команды: пожалуй, и с самим боссом тоже.
- Мой тебе совет, не надо никаких подарков,– увещевала меня тем временем Кэтрин. – Уж не знаю, чего ты хочешь добиться, но помяни мое слово, реакция будет полностью обратная!
Обращаться за советом к Уоррику – или, не дай бог, к Саре! – я не стал. Потому что, к гадалке не ходи, сказали бы мне то же самое:
- С ума сошел?..
А я, хоть убейте, не мог себе представить, как это Грис будет сидеть в свой день рождения один, и ни одна собака не подарит ему ничего. Почему-то и в том и в другом я был чертовски уверен, и даже наличие Сары меня не смущало. Потому что я видел, что это она за ним бегает, а не наоборот. Было бы наоборот – разве бы я дергался?
А так хоть какая-то надежда была!
В общем, поехал я тогда домой, загруженный сомнениями под завязку: до семнадцатого оставалось меньше недели, а ясности не было никакой. И тут, прямо около самого дома, мне на мобильник позвонил один старый приятель. Он теперь, видите ли, во Фриско обосновался: и решил мне звякнуть – как, мол, у меня дела! Мы с ним года три назад расстались с треском, а сейчас ему приспичило похвалиться тем, что у него новый бойфренд и хорошая работа.
Приятель работал в книжном магазине: точнее, в скупке. Я слушал его вполуха, одновременно пытаясь запарковаться, пока он не сказал:
- Прикинь, Сандерс, какие смешные люди бывают! Вчера одна старуха притащила на продажу хламьё аж прошлого века - воспоминания какого-то чокнутого французского любителя насекомых: слава богу, сокращенный перевод! Двинутая на всю голову, точно тебе говорю. Полдня мне голову морочила: ах, раритетная вещь, с автографом автора! Я говорю – да кому это надо хотя бы за десятку, а она своё. Ну, поставил я эту рухлядь на продажу за пятьсот баксов, ради смеха...
Я хотел крикнуть в трубку "Погоди", но от нежданной удачи у меня сдавило горло, и я прохрипел:
- Автор кто?..
- Хрен знает, - приятель пошуршал чем-то и буркнул: - О, нашел. Какой-то не то Фабор, не то Фабер… Жан-Анри, черт-те что!
- "Инстинкт и нравы насекомых"? Из Энтомологических воспоминаний?.. – выдохнул я, ошалев от счастья.
- Типа да, вроде…
- Никому не продавай! Я в аэропорт! Говори адрес, где магазин!
- К-куда? – пробормотал мой приятель. – Сандерс, алё! Ты с ума сошел?
А я уже его не слышал, я гнал на предельной скорости, и черт, мне так повезло, что остались места на ближайший рейс до Фриско, а совсем недавно на работе давали зарплату, и у меня были, были эти чертовы пятьсот баксов, я еще новые колонки хотел на них купить!
Да, я точно с ума сошел, мне это уже известно.
Надо же, надо же, как повезло. Жан-Анри Фабр, издание прошлого века, раритет! Только неделю назад Грис рассказывал Брассу, что ищет эту работу - хотя бы в сокращенном переводе! - вот уже второй год!..
И как я название запомнил, и автора тоже? Видно, уже тогда бессознательно собирался хоть какой-нибудь сделать Грису подарок. И да, разумеется, влюблен был по уши: но об этом, собственно, я уже говорил.
Вернулся я в Вегас неприлично сияющий, с надежно упакованным Фабром под мышкой: и тут меня накрыло – а как я подарок-то отдам? Вот что хотите со мной делайте, не намерен был я дарить это на глазах у всей команды. А других вариантов у меня вроде как и не было.
Хотя нет: были. Я знал, где Гриссом живет. И черт подери, - я был готов свалиться к нему домой без звонка, даже рискуя нарваться на Сару. Ну и черт с ней в конце концов: отдам Фабра и уйду. Не останусь, даже если чай пить позовут. И плевать, если и Гил тоже скажет, что я с ума сошел.
Весь роковой день я не находил себе места: хорошо еще, заданий на работе было немного. И Грис почему-то не заходил. Потом только Кэтрин сказала, что он сегодня до обеда занят: с ночи выезды, потом к шерифу, а потом сразу домой.
Вот интересно, зачем она мне это сообщила?
Я закончил смену, потом для чего-то поперся в макдак, что-то там жевал, уже не помню. Потом шлялся по парку, смотрел на парочки в уголках и бешено им завидовал. А потом, к обеду, плюнул и решил: будь что будет. Сел в машину и поехал к Грису. С Фабром в багажнике. И опомнился только, когда стоял перед его дверью и что есть силы давил на звонок. А "Воспоминания", кстати, так в багажнике и остались!
Грис не сразу открыл. Словно раздумывал: хочет он кого-то видеть или нет? Но когда дверь распахнулась и я увидел его лицо – то понял: вот меня он сегодня ждал меньше всего.
- Грэг? Ты… откуда? Ты… зачем?
Это было так не похоже на сурового мрачноватого босса, что я чуть не ляпнул: "Грис, ты с ума сошел?" Но я дар речи потерял, глядя, как он натурально смущается, увидев меня, и словно не знает, куда ему руки девать при этом.
Я вдохнул поглубже и сказал:
- С днем рождения, босс. Примите поздравления. И… еще я привез подарок. Только он у меня в багажнике, я сейчас…
- Да погоди, - я уже подорвался бежать к машине, но почувствовал, как Грис держит меня за локоть. – Погоди, Грэг… Ты вот что… заходи, пожалуйста. Кофе будешь? Я, правда, не умею его варить, но…
- Сейчас… подарок же, - все еще трепыхался я. – В багажнике…
И тут Грис сказал такую вещь, которую я всю жизнь буду помнить.
- Да ты сам как подарок, – прошептал он. Надеясь, наверное, что я не услышу.
Но я услышал, ага. И подумал сперва, что действительно с ума сошел.

Вот никто мне не поверит, но тогда у нас ничего такого не было. Мы просто взахлеб проговорили весь вечер и кусок ночи, он мне книги свои показывал, а потом мы пошли вдвоем с фонариком ко мне в машину: Гил увидел Фабра, ахнул, вроде даже покраснел слегка… а потом нахмурился и попытался сказать, что это слишком, что так нельзя! Но я ответил – что вполне можно, потому что у него день рождения, и это же Фабр, которого он два года ищет, причем даже с автографом!.. Тут Грис посмотрел на меня и выдал: "Ну что же, придется и мне тебе на день рождения что-то полезное купить: у тебя ведь в мае день рождения?"
Вот тогда я окончательно офигел: оттого, что он про это помнит.
А через два месяца авария эта была, когда я без приглашения в пустыню ночью помогать ему приперся: и потом все у нас по-настоящему закрутилось, так что на мой день рождения он мне уже с полным правом новые колонки подарил. Главное - мы же с ним вдвоем на них еще и его Бетховена слушали!
И только после аварии он мне рассказал – а точнее, после нашей первой ночи, с утра: "Помнишь, как ты ко мне с Фабром приперся? Я ведь и правда не знал, куда руки девать: так обнять тебя хотел. И не из-за Фабра, черт с ним совсем, а из-за того, что вот ты, сам, ко мне пришел, просто потому, что тебе так хотелось…" Ой, говорю, Гил, ты не представляешь, как мне тогда хотелось! Что же не обнял-то, а? А он мне честно так: "Боялся. Что не сдержусь и изнасилую…"
С ума ты сошел, говорю, да я бы сам тебе отдался прямо на пороге! Но ведь как чуяло сердце, что обоим еще немножечко подождать надо. Когда уже никаких сомнений и страхов не останется. И еще убедились оба, что помимо прочего нам поговорить уж точно есть о чем. Может, оттого и сорвало нас двоих наконец на аварии этой, что знали мы с ним: не на одну ночь это все и не просто так перепихнуться.
А как я ему взахлеб потом рассказывал, как во Фриско сорвался за подарком для него, и что сам тогда еще в самолете этого Фабра читал, и как мне интересно было! А он меня обнимал в постели, по ноге гладил и всё повторял шепотом: "С ума ты сошел, Грэгго, честное слово. И я с тобой за компанию".

Ффух, замечтался я совсем. Но так приятно, черт возьми, такое вот вспоминать! Особенно когда теперь все то, о чем тогда и мечтать не смел – вот оно, в реальности. И Гил вот-вот приоткроет глаза, погладит меня по плечу и спросит:
- Эй, мечтатель, как насчет того, чтоб отпраздновать еще раз? Теперь я тебе в какой-то мере должен, правда?
Он негромко смеется, обхватывает меня, прижимает к себе, - черт, столько лет прошло, а сердце опять колотится от счастья как сумасшедшее.
Я закидываю на него ногу, бодаю лбом в грудь и произношу хитрым таким тоном:
- И часа не прошло, Медведь, а ты опять! С ума сошел?
- Конечно, - серьезно говорил Гил, перекатывает меня на живот и ложится сверху. – Подогни коленки, Грэг?
И я задницей чувствую, что он не шутит. Что ему действительно опять хочется. И мне так радостно, что он так надолго от меня с ума сошел.
Вернее, оба мы сошли. Давным-давно. Так давно, что нам по этому поводу всегда есть что вспомнить.

@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), #fandom: CSI, .V.1 Фразы

---

[Леммивинкс, Король Хомячков]

Название: Совершенство
Фандом: Hellsing: "Миллениум"
Герои: Тувалкаин Альхамбра
Тема: II-1, 03. Вампир
Объём: 327 слов
Тип: джен
Рейтинг: R

Он садится за стол, поправляет шляпу с безупречным изяществом, и карты начинают порхать. Невозможно уследить за тасуемой колодой, будто слившейся в трещащее размытое пятно между артистическими пальцами, затянутыми в белоснежные перчатки. Не жульничает ли он? Невозможно понять, да и не важно. Он слишком совершенен. Наслаждайтесь восхитительным зрелищем несравненной игры – оно стоит пары сотен проигранных реалов. Сам он явно наслаждается. Наслаждается всем, что делает. Это видно в самоуверенной улыбке, элегантной небрежности белоснежного костюма, безошибочности свистящих карт.
Вопреки легендам, его кожа не бледна, а смугла, подобно бронзе. Зато зубы ровные и блестящие, будто жемчужины. Он ходит, будто танцуя. Женщины не могут противостоять его очарованию. Загорелые, полные жизни, томные – его вкус тоже безупречен. Он идеальный любовник. Даже сами женщины не понимают, когда стоны удовольствия становятся стонами боли. Его жемчужные зубы впиваются в нежные шеи с возбуждённо бьющимися жилками. Он оставляет прекрасные обнажённые тела (загар сменился бледностью) на смятых простынях, не заботясь об их дальнейшей судьбе. Он слишком хорош, чтоб заниматься подобной грязной работой. Пусть они задумываются об этом.
Они слушают его очень внимательно. Он говорит о бессмертии – и они не сводят глаз с трещащей ленты карт в его руках. Он говорит о вечной жизни, и огонёк тонкой сигариллы под тонкими усиками становится центром мира. Они выполнят всё, что он им прикажет. Лишь немногим респектабельнее, чем генералиссимусы и вожди соседних стран, которые отдавали «Миллениуму» целые отряды повстанцев, чтоб сэкономить на патронах и могилах, они жертвовали своими согражданами и ради менее заманчивых посулов. О да, они были вполне готовы стать вампирами.
Он говорил им о вечной жизни и улыбался, сверкая белоснежными зубами. Он говорил о превосходстве и тасовал свои уникальные карты быстрее, чем человеческий
глаз может рассмотреть. Он говорил, что они станут вампирами – такими же как он, и они смотрели на него, не дыша, как женщины, которых он потом оставлял на смятых простынях, смотрели на его танцующую походку.
Он знал, что врёт. Они никогда не станут такими, как он. Никто не может быть таким же, как он. Потому что он – само совершенство.

Название: Затянувшееся ожидание
Фандом: Hellsing: "Миллениум"
Герои: Оригинальный персонаж, упоминается Майор
Тема: IV-5, 03. Радио
Объём: 907 слов
Тип: джен
Рейтинг: R
Предупреждение: Николаус фон Фалькенхорст - реальный участник Второй Мировой, однако я не имел ввиду конкретно его - просто выбрал подходящее имя.

Николаус фон Фалькенхорст, генерал-полковник вермахта, с трудом оправил плед на ногах и вздохнул. Ожидание затягивалось.
На самом деле ожидание затянулось на шестьдесят лет. О да, он помнил, как вместе с семьёй взволнованно слушал по радио речь вождя, почтительно глядя на его портрет – благородный, моложавый, сосредоточенный, воплощение всех надежд и амбиций великой Германии. Вождь говорил о семейных ценностях, и Николаус с нежностью смотрел на своих двух белокурых доченек и сына, на котором так ладно сидела форма гитлерюгенда; вождь говорил о растущей промышленности Рейха, лучшей в мире промышленности, и Николаус вспоминал новые модели танков, которые ему недавно показывали инженеры Круппа; вождь говорил о расширении жизненного пространства и воссоединении великого немецкого народа, и Николаус думал о секретном плане наступательной операции, в который он – большая честь! – был посвящён и принимал деятельное участие. А потом было великолепное наступление, и храбрые арийские солдаты, и грохот непобедимых германских пушек, а радио сообщало обо всём этом его семье в Берлин раньше, чем успевали дойти письма, которые генерал-полковник усердно писал, хоть за командованием порой не хватало времени и на сон…
Фалькенхорст зашёлся в приступе натужного сухого кашля. Когда его тело наконец перестало трястись, и он смог вздохнуть, трясущиеся пальцы сомкнулись на Рыцарском кресте. О да, вот оно, доказательство, что всё это ему не приснилось, это не старческий бред… Да, эта награда его по праву, он помнит, как вождь надел ему на шею чёрно-бело-красную ленту. Об этом тоже говорили по радио, и он едва успел ступить после этого на порог дома, как жена со слезами радости повисла на его шее. А малыш Йозеф вскинул правую руку с выправкой, достойной сына генерал-полковника. Да, тогда, в тот короткий отпуск, он и видел их в последний раз…
Рука бессильно скользнула по мундиру, по ряду крестов на нём и упала на клетчатый плед. Да, потом продолжилось наступление, и генерал фон Фалькенхорст был на переднем крае фронта. А потом он обнаружил, что о некоторых достижениях Рейха по радио не говорят. К нему пришёл он, невысокий, излишне пухлый человек с неприятной улыбкой. Форма СС сидела на нём ужасно, взгляд был хитрый и сальный, и Фалькенхорст с первого взгляда понял, что это не солдат. Но его полномочия впечатляли, поэтому с толстяком приходилось сотрудничать. Николаус поначалу старался удовлетворять его просьбы и держаться подальше от его дел, но он всё-таки слышал кое-что, и постепенно ему становилось интересно. Однажды этот майор СС пригласил его на небольшую демонстрацию. Несколько пленных евреев и русских выгнали на полигон и дали по ним залп из фаустпатронов. Когда Фалькенхорст увидел, как то, что от них осталось, продолжает дёргаться, пытается ползти и стонет, он понял, что теперь он в руках у этого пухленького человечка.
Генерал-полковник с сожалением посмотрел на высохшие, узловатые руки, пергаментную кожу, испещренную пигментными пятнами –их было так много, что мог рассмотреть даже он – и со вздохом взялся за колёса инвалидного кресла. У него был адъютант, но тот относился к своим обязанностям не слишком-то аккуратно, а Николаус лишь способствовал этому, предпочитая справляться самостоятельно. Он не доверял солдату, приставленному к нему этим жирным эсэсовцем. Он не доверял майору. И с чего Фалькенхорсту ему доверять?! Он обещал ему свой секрет бессмертия ещё давно… Ещё тогда… Но всегда говорил, что технология ещё не доработана… А потом по радио всё чаще передавали сигнал тревоги. Всё чаще приёмник вытрескивал названия потерянных городов, а не взятых. А майор говорил, как важно сейчас спасти наработки проекта, и строил дирижабли, отнимая броню для танков, и набивал их золотом… И однажды эти дирижабли поднялись в воздух, а за океаном, удаляясь с каждой секундой, оставались Марта, и Йозеф, и Анна, и Гретхен – в Берлине под бомбёжками русских.
Да, он многое отдал ради этого бессмертия. Но сейчас майор, всё такой же жирный, улыбчивый и румяный, жрёт сосиски, простые солдаты, умеющие только пить шнапс да бегать от коммунистических танков не меняются уже шестьдесят лет, а фон Фалькенхорст облысел, высох и ходит под себя. Чёртов ублюдок! И почему генерал-полковник так долго мирился с этим?! Сперва казалось, ждать и правда осталось недолго, едва восстановив на новом месте лаборатории трансформацию поставили на поток, все ждали скорого возвращения, блицкрига армии бессмертных, возвращающего Германию тем, кому она принадлежит по праву… Но годы шли. Организация редела. Командный состав потихоньку умирал, а оставались и получали бессмертие только те, кто проявлял верность майору. О да, он всем заправлял, хоть совсем и не был старшим по званию. Тряс каким-то последним приказом фюрера. Но чем больше лет проходило со смерти вождя и его империи, тем менее разумным казалось фон Фалькенхорсту слепо следовать этому приказу, если даже он и подлинный. Но с годами таял и авторитет его погон. Постепенно генералы превращались во что-то формальное, как свастики на боках дирижаблей. К несчастью, Николаус (как и его коллеги) понял это слишком поздно. Он предпочитал слушать старые записи речей фюрера, перебирать свои награды, кресты с листьями и без листьев, и думать, что всё правильно. Да, слушать радио-речи о великой Германии и не смотреть телевизор (пока он ещё мог что-то рассмотреть на экране), где говорят о Европе, наполовину принадлежащей коммунистам, о государстве евреев и о разрезанном Берлине…
Последние годы и слух всё больше подводил генерал-полковника, но всё-таки он услышал голос из динамиков, сообщающий, что дирижабль майора пребывает на базу. А также призывающий личный состав к полной боеготовности. Фалькенхорст завертел колёса инвалидной коляски быстро, как мог. Если уж этот жирный ублюдок запустил свой знаменитый «секретный приказ №666», который заменял ему звание и благородство все эти годы, то теперь-то ему придётся ответить… Генерал-полковнику было уже больше ста лет, но он не зря столько ждал. Сегодня он потребует своё. Сегодня он получит бессмертие!
Ожидание Николауса фон Фалькенхорста должно было скоро закончиться.

@темы: .IV.5 Звуки, .II.1 Ужасы, #fandom: Hellsing, Hellsing: Миллениум (таб.30)

---

[December Offspring]

Название: Перемены
Фандом: Хеллсинг
Герои: Интегра, Алукард.
Тема: I- 3 Прикасаться
Объём: 467 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Авторские примечания: Я бы на вашем месте умерла от скуки

Хозяйка вернулась из путешествия какой-то неправильной. Всё вроде было как обычно. В её поведении не замечалось ни нарочитости, ни преувеличений. Курила она как всегда много, пила в меру, не забывала ни о еде, ни о чае, но всё же, всё же… Мелочи, которые не заметит старый дворецкий. Ему важно чтобы госпожа была жива, здорова и по возможности спала побольше. Вампир же искал другое. Он следил за реакциями на слова, поступки, и видел эту неподдающуюся описанию расслабленность, почти апатичность. Это может быть свойственно лишь женщине к которой прикасались, по возможности много.
Кто прикасался к ней в Италии, пока Алукард не видел? И к кому прикасалась она? Это был кто-то особенный, иначе, откуда взяться этой редкой мечтательной улыбке на смуглом лице? Столько вопросов ещё никогда не водилось в мозгу старого вампира. В крайнем случае, обычно это были вопросы с ответами.
Кто мог бы? Кто?
- Интегра, - вздрагивает, но не прогоняет, а ведь раньше…
- Ты кажется забыл о субординации, - это бьет сильнее привычных криков. Ещё хуже, похоже, девочка окончательно поумнела.
- Не забыл, но мы же наедине, - вскидывает брови и смотрит на него скосив глаза, но не поворачивая головы:
- Тем более. Знаешь, - щелкает крышкой дорогой металлической зажигалки, - пора бы тебе привыкнуть, - если Алукард мог бы паниковать, он начал бы это делать именно сейчас.
- Да, госпожа, прошу меня простить, - и всё-таки чужое послушание сбивает её с толку. Как раз в короткий миг растерянности можно увидеть ту, прежнюю Интегру, к которой мог прикасаться только он. Конечно, в минуты её слабости.
- Что ты хотел? – а всё же это уже не то нарочитое спокойствие, которое она пыталась изображать прежде. Перед Алукардом настоящее равнодушие.
- Узнать как ты съездила.
- Надеюсь, ты не рассчитывал на просмотр фотографий?
- Не слишком. Но поездка была приятной? – зачем настаивать на своем, если и так всё ясно. Больше никаких слабостей в его присутствии. Интегра никогда не заснет в библиотеке, не встанет из постели больной, никогда не будет спотыкаться, чтобы опереться на его руку, никогда. И не улучить момента, не поймать мгновения, чтобы хотя бы прикоснуться.
- Да, съездила отлично, хорошо, что ты поинтересовался. Если это всё можешь быть свободен, - у вампира свело челюсти, как у человека залпом выпившего стакан ледяной воды, но внешне Алукард остался спокоен.
- Нет, я хотел ещё… - он сделал незаметное движение, такое, что она совсем не успела среагировать. Пальцы в белой перчатке, обхватили смуглое запястье и сжали сильно, почти больно. Интегра вздрогнула и сердито посмотрела на своего вампира.
- Прости, я просто хотел кое-что проверить, - Алукард постарался улыбнуться привычно, так чтобы хозяйка не заметила короткого мига его смятения. Но он действительно растерялся. Прикосновение не подействовало, последнее средство, прикосновение, не помогло. А ведь раньше… что толку вспоминать, что было раньше. Теперь его прикосновение не выводит Интегру из равновесия, место занял кто-то другой.

@темы: .I.3 Ласки, #fandom: Hellsing, Hellsing: Интегра (таб.30)

---

Сайлент Хилл 017/100

[Линн Бранст]

Название: Дневник Гарри Мейсона
Фандом: Сайлент Хилл: фандом в целом
Герои: Гарри
Тема: 1/6 Сломленный
Объём: 461 слов
Тип: джен
Рейтинг: R за тематику
Саммари: обращение к дочери через года
Авторские примечания: не мой мир и не претендую.

Эпилог.
(последняя страница заляпана кровью, но всё же читаема)
Прошло сколько уже семь? лет с последней записи? Да, семь. Я не собирался ничего сюда писать, но сейчас должен. Я должен попрощаться с тобой, Хизер. Я уже знаю: случилось самое страшное, они нашли нас. Да, наверное, самым разумным было бы бежать вместе, потом вернуться в город, убить всех… но, знаешь, Хизер, с того самого дня, как получил тебя, я сомневался, а не плод ли это всё это моего больного разума. Быть может мне самое место в психушке, и я лишь сбиваю тебя с толку глупыми рассказами о своих галлюцинациях?
Может быть и так, как бы ни хотелось мне это признавать. Но милая Хизер, я знаю лишь один способ проверить это. Галлюцинации и иллюзии не происходят на самом деле, и человек может пострадать, лишь навредив сам себе. И вот я решил, Хизер, сейчас я сяду в кресло, включу телевизор и позволю монстру убить меня. Так мы оба, и я, и ты узнаем, происходит ли всё по-настоящему, или только в моем воображении. Если второе, то меня упекут в психушку, а постараешься наладить свою жизнь. Ты теперь взрослая, и я больше не боюсь за тебя.
Ну а если первое, то ты точно будешь знать, что происходящее как бы страшно не выглядело, но происходит на самом деле. И если отворачиваться, и не сражаться, то просто умрешь и всё.
Итак, они пришли за тобой. Монстр не важен, он лишь орудие в руках безумной женщины. Клаудия. Так она назвалась. Её кожа настолько бела, что женщина напоминает фарфоровую статуэтку. Так и кажется, будто дотронешься до неё, а ощутишь пальцами не человеческую кожу, а обожженную глину. И она знает тебя. Знает, что ты - Хизер, но когда-то была Алессой. Она хочет подарить тебе Боль.
Я не должен позволять ей это, не должен позволять убить себя. Но я так устал, Хизер, так устал бояться, что всего лишь сошел с ума. Но я и тебе не должен позволять сомневаться. А ты ведь начала меняться, точнее не так, в тебе последнее время появилось какое-то внутреннее напряжение, ты словно бы знала, что они идут за тобой. Я знаю, ещё немного и память бы вернулась к тебе. А я не хочу этого, я не хочу видеть, как моя милая Хизер превращается в Алессу. Но это должно будет произойти, так или иначе. Или ты не сможешь выжить. Прости меня дорогая, но я так устал, я уже больше не могу… К тому же, я должен точно знать, что это происходит на самом деле, а это единственный способ доказать всё самому себе. Да и тебе тоже… всем…
Итак, по телевизору идет какой-то фильм, фарфоровая статуэтка за окном подняла руку, натравливая на меня зверя, а я на всякий случай должен попрощаться с тобой. Помни, Хизер, я всегда любил те___________________________________
(ручка соскользнула, оставляя длинный прочерк, больше на странице ничего не было)

@темы: .I.6. Ангст, #fandom: Silent Hill, Silent Hill: фэндом в целом (таб.100)

---

[Безымянный клон Джанго Фетта]

Название: Без названия
Фандом: Star Wars
Герои: Люсьен Дрей
Тема: «Сражаясь с чудовищами, берегись, как бы не стать одним из них». Ф. Ницше
Объём: 116 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

Люсьену не снятся кошмары, и видений у него не бывает. Люсьен не сходит с ума. Люсьен не сомневается. Он один из тех, кто готов искоренить зло, откуда бы оно ни явилось.
Когда начинают исполняться чужие пророчества, Люсьен твёрдо знает, кто во всём виноват.
Тёмная Сторона многолика, лишь с твёрдостью и решимостью можно победить её. Люсьен не провидец, но знаки понятны даже ему. С каждым днём картина вырисовывается чётче, с каждым шагом тот, кому предназначено стать угрозой всему миру, приближается к своей судьбе. Люсьен способен отринуть эмоции. Он хорошо помнит, в чём истинное предназначение джедаев – его предназначение. Он готов его выполнить. Дух его твёрд, и цель ясна.
Для спасения Галактики осталось убить ещё всего лишь одного ребёнка.


Название: Без названия
Фандом: Star Wars
Герои: Аттон Рэнд, Микал
Тема: Страсть/аффект
Объём: 222 слова
Тип: джен
Рейтинг: R

Когда с шипением скрещиваются световые клинки, Аттон чувствует себя больным и безумным. Ему хочется кричать от ненависти, но он только смеётся. У проклятого блондинчика в глазах замешательство, которое затем сменяется твёрдой решимостью, но не страхом – нет, страха нет. И это приводит в бешенство.
«Мне нравится убивать джедаев, ты, маленький смазливый ублюдок! Я заставлю тебя вопить от боли…»
Ревность – это яд, это кислота, вытравляющая отметины на сердце. Это горючая смесь, которая вспыхивает застилающим зрение пожаром. Ярость – это то, что действует против джедаев лучше всего. Она оглушает их, ослепляет, она придаёт тебе сил и делает абсолютно свободным…
- Аттон! Ты во власти Тёмной Стороны! – кричит Микал. Аттон смеётся:
- И что с того, красавчик?
Клинки сталкиваются с гудением и треском. Светловолосый джедай, этот её любимчик, правильный до тошноты, отступает шаг за шагом, не выдерживая напора. Что-то внутри ликует, что-то тёмное, жаркое, разрушающее…
«Я уничтожу тебя, щенок! Она тебе не достанется! Только не тебе, жалкая пародия на джедая…»
- Аттон, остано… - Микал недоговаривает. Световой меч шипит, пронзая плоть насквозь. Что-то падает на пол с металлическим звоном.
- А… - выдавливает Микал, а потом несколько секунд беззвучно шевелит губами. Прежде чем упасть. Аттон задыхается. У него кружится голова.
«И что теперь, глупец? Она возненавидит тебя!»
Это только его собственный внутренний голос. Но насмехается он в точности как ситхова старая ведьма.
И вот теперь Аттон кричит.

@темы: .II.4 Детектив/преступление, .V.3 Цитаты, #fandom: Star Wars, Star Wars: фэндом в целом (таб.30)

---

[Сехмет]

Название: Человек в маске
Фандом: Пси-фактор
Герои: Фрэнк/Питер
Тема: II: 1: 06 - Маска
Объём: 100 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Авторские примечания: Предупреждения: видимо, ООС

– Пит, иди сюда, – говорит Фрэнк, не тем голосом и не тем тоном, к которым привык Питер

Он встречал множество загадочных существ, скрывавших свою подлинную сущность под личинами: кровопийц, выглядевших аристократами, жестоких пожирателей человеческой плоти, похожих на прекрасных женщин, или людей, мудрых, но несчастных, похожих на отвратительных чудовищ.
Когда Питер целуется с Фрэнком, он не может не думать о монстрах, скрывающих облик – ведь Фрэнк добр и даже нежен, но его лицо – всегда маска, порой – строгая и официальная, порой – нежная, и Питер не хочет знать, что прячется под ними.

Может быть, под масками Элсингера таится нечто ужасное.
Может быть, там ничего нет.

Название: Воздух и земля
Фандом: Пси-фактор
Герои: Энтон/Кэтрин
Тема: IV: 1: 08 - Белый
Объём: 100 слов
Тип: гет
Рейтинг: G/PG
Авторские примечания: Предупреждения: вероятно, ООС
драббл входит в цикл "четыре стихии"

Кэтрин, похожая, в своей белой ночной рубашке, на открыточного ангела, стоит у распахнутого окна, зима глядит ей в лицо. Кэтрин замерла, как промерзшая земля под простыней снега, а Энтон смотрит на ее покрывшиеся мелкими мурашками, веснушчатые, бледные плечи, и чувствует себя легким, точно сотканным из воздуха.
Он уже смирился с тем, что Кэтрин – не его Кэтрин, что под ее кожей таится нечто, мало похожее на человеческую плоть и человеческую душу. Скучая по прежней жене, он знает, что не сможет отказаться от тени прежнего счастья, зная, что никогда не вернет себе всего потерянного.

– Еще рано, – говорит Энтон, – закрой окно и ложись.

Название: Новая вера
Фандом: Пси-фактор
Герои: Клэр/Мия, Мэтт/Клэр
Тема: V: 4: 07 - Язычество
Объём: 100 слов
Тип: фемслэш, гет
Рейтинг: PG-13
Авторские примечания: Предупреждения: ООС, мелодрама

Руки Мии обхватывают ее плечи, ногти впиваются в кожу до крови, и Клэр вдруг вспоминает, что не трахалась с женщинами уже лет шесть, не меньше. И совсем не трахалась с тех пор, как Мэтт исчез.
– Да, да, Господи, да, – шепчет Мия.
Клэр целует ее – просто чтобы та замолчала, хоть на пару секунд, и Мия выгибается всем телом.
Снова пропихивая пальцы ей между ног, закрыв глаза, Клэр все равно видит Мэтта, и задается вопросом – зачем вообще ей нужно то, что сейчас происходит?

Мия остается на ночь. Клэр до самого рассвета снятся разбитые идолы древнего Рима, христианские проповедники, боги, от которых отреклись.


Название: Про людей и монстров
Фандом: Пси-фактор
Герои: Элсингер, Хендрикс
Тема: V: 4: 02 - Кальвинизм
Объём: 100 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: Предупреждения: вероятно, ООС, постканон

При встрече они до сих пор улыбаются и учтиво кивают – но доверять друг другу давно перестали, и их беззвучная подозрительность вот-вот перерастет в холодную войну.

Элсингер не помнит точно, появился в Хендриксе этот холодный консерватизм, похожий на манеру кальвинистскую манеру толковать Библию, исходя только из самой Библии, до или после Арки, но знает точно, что человек, вернувшийся из иного мира, может таить в себе нечто страшное, равно как и тот, в чью плоть облекался демон.
Хендрикс же чувствует всю чудовищность той легкости, с которой Элсингер убил председателя и позволил убить Теслера.

Любой в Департаменте скажет: оба они давно стали чудовищами.

@темы: .II.1 Ужасы, .IV.1 Цвета, #fandom: PSI Factor, PSI Factor: фэндом в целом (таб.30), .V.4 Религия/мистицизм

---

Блич. Ренджи. 1/50

[city_ninja]

Название: Вне зоны доступа. Сбой сети.
Автор: city_ninja
Фандом: Bleach
Герои: Ренджи/Бьякуя
Тема: 1.6.1 Сломленный
Объем: 2800 слов
Тип: слэш
Рейтинг: R (за нецензуру)
Жанр: Angst
Дисклеймер: все дядьки Кубо…
Размещение: под моим авторством
Предупреждение: возможный ООС, мат.

Дрожащие пальцы давят на кнопки с такой силой, что трещит пластик.
«… И чтоб ты, блядь, сдох еще не раз! Ебаная сволочь отмороженная! Как же я тебя ненави…» - курсор замирает на последнем слоге и быстро ползет вверх, стирая длинный ряд непечатных кандзи.
Ренджи невидяще смотрит в пустое поле нового сообщения, тяжело выдохнув, закрывает телефон и откладывает его в сторону. Откидывается на подушку, подложив под голову руки, но видимого спокойствия хватает едва ли на пару минут. Клокочущая внутри Абараи ярость затмевает мысли, мешает нормально воспринимать окружающее и адекватно реагировать.
Он расхаживает по комнате взад-вперед и что-то тихо рычит себе под нос. Плюхается на стул у письменного стола, бездумно листает тетради Куросаки, перекладывает их с места на место. Ренджи чувствует себя кипящим котлом, готовым в любой момент взорваться, если немедленно не выпустит пар. И ладонь сама собой снова тянется к потертому корпусу мобильника. Уже по привычке.
Набить что-нибудь про «унылое говно» так и подмывает, но адресат тонкой иронии все равно не оценит, следовательно…
- «Нафиг выеживаться?» - резонно думает Ренджи.
«Знаешь, если у тебя такая паршивая жизнь, иди и убейся. Достал. Только от меня цуифуку не жди» - щелкает клавишами он.
Чешет в затылке. Злобно скалится, прикусив губу, и мстительно перепечатывает:
«Вообще да, сеппуку ведь тоже вариант. Избавь нас обоих от лишних мучений. На роль кайсяку, так и быть, согласен». И ядовито-желтый подмигивающий смайл в конце.
#Отправить?#
Острая боль слева под пятым ребром мгновенно стирает с губ ядовитую усмешку.
- «Ками упаси!» - бледнея, думает Ренджи.
Потому что Их Светлость могут ненароком и послушаться…
#Нет#
- «А не пойти ли мне засунуть голову в морозилку на кухне?» - устало думает Ренджи.
Потому что остыть ему определенно не повредит.
Снизу слышится неразборчивый бубнеж телевизора, раздраженное бурчание Ичиго и жизнерадостный треп Ишшина, периодически прерываемый глухими звуками ударов. В такие моменты Абараи завидует Куросаки, тому, как рыжий лихо решает большинство своих проблем с помощью кулаков. У Ренджи подобное не прокатывает.
«Прирежешь ли ты меня, если однажды мои слова достаточно заденут твою драгоценную гордость? Или я скорее найду в себе силы поставить, наконец, точку?»
Капля холодного пота чертит прозрачную линию по скуле лейтенанта и падает на дисплей, искажая знаки кана. Даже мимолетная мысль о смерти от руки капитана приводит Абараи в вящий ужас. Вот только пугает его вовсе не собственная печальная и безвременная кончина, а то, каким неподъемным грузом она ляжет на совесть самого дорогого ему человека. Ренджи искренне гордится и одновременно до боли в сжатых кулаках презирает себя за такую собачью верность.
Во второй исход он не верит в принципе. Потому что слишком предан и да, черт возьми, до сих пор слишком влюблен. Между ними вообще целое множество всевозможных «слишком». Почти болезнь… Бьякуя словно врос ему под кожу, причем так глубоко, что уже перестал ощущаться каким-то другим, отдельным существом, а стал неотъемлемой частью самого Абараи. И потерять его теперь все равно, что отрубить себе руку.
О том, что «рука» по данному поводу может быть кардинально иного мнения, Ренджи старается лишний раз не задумываться.
«Я так и не научился жить с тобой, но жить без тебя тоже уже разучился. Это нечестно».
И приписка как в плохой мелодраме:
«Столько времени прошло… но стали ли мы ближе хоть на сантиметр?»
Абараи разглядывает висящую на конце плетеного шнурка улыбающуюся вишенку и думает, что он окончательно и бесповоротно спятил.
А телефон вдруг взрывается последним синглом его любимой рок-группы, и белое окошко СМС сменяется прикрепленной к контакту картинкой. Ренджи медлит несколько секунд и ставит мобильник ребром на толстый учебник. Ложится щекой на прохладную поверхность столешницы и пристально всматривается в снятую втихаря фотографию спящего Бьякуи. Слушает бухающие в динамиках басы и не может заставить себя ответить. Сболтнуть лишнее сгоряча он уже не боится – ярость ушла, оставив после себя лишь неясный осадок глухой тоски. Наверное, он просто не знает, о чем сейчас говорить.
На середине припева мелодия обрывается. Ренджи машинально сщелкивает непринятый вызов и со смешанным чувством смотрит на экран.
#1 новое голосовое сообщение#
- Скажи хоть что-нибудь, - сдавленно шепчет он сквозь зубы, поднося трубку с уху.
А там ровно минута гробовой тишины от сигнала до сигнала. Даже дыхания не слышно.
Злорадное удовлетворение вспыхивает на миг в кривой ухмылке и тут же гаснет, растворяясь в холодном океане звенящей пустоты.
«Я никогда не думал, что будет легко. Но последнее время меня все чаще посещает мысль, что наши отношения нужны мне одному».
И на то, что звучит сие обвинение как истерика сопливой девочки-подростка Абараи совершенно плевать. Он ведь живой человек… пусть и умерший пару веков назад.
Просто притворяться или делать что-то в полсилы его совсем не научили. Смейся, когда смешно, грусти, когда грустно… И тряпкой лейтенант шестого отряда бывает исключительно с большой буквы «Т». Строго наедине с собой, разумеется, и не чаще, чем раз в несколько десятилетий, но…
- «Энергетические бури что ли сегодня?» - отрешенно размышляет вконец расклеившийся Ренджи, припечатывая концовку попафоснее:
«Неужели я лишь гонюсь за несбыточной мечтой…»
#Отправить?#
- «Пиздец…» - давится смешком он, перечитывая нелепую тираду.
#Удалить#
- А послания в виде сердечек до нас уже просто не доходят, - тоненько подпевает радио, убирающая соседнюю комнату, Юзу, - предложения в виде колечек в телефонной сети ничего не стоят.
И Ренджи не выдерживает. Сгибается пополам и хохочет как сумасшедший, всхлипывая и стуча кулаком по столу. А бедная сестренка Куросаки, видимо, принимает все на свой счет. Замолкает, поджав губы, делает музыку тише и отворачивается. С удвоенной силой надраивает дверцу шкафа, пытаясь спрятать под короткой стрижкой багровые уши. Абараи от стыда слегка отпускает.
«Возможно, все это действительно с самого начала было ошибкой» - стирая выступившую от смеха слезинку, пишет он и удивляется собственному спокойствию, - «или у меня оказалось меньше сил, чем я отрезал…»
Тройка западает, и автоматический подбор путает иероглифы, смазывая смысл фразы. Ренджи удаляет сообщение целиком, меняя на короткое:
«Я устал. Дальше так продолжаться не может».
#Сохранить в черновики#
Просто для истории, чтобы ужаснуться потом, какой размазней он был. Скрытого философского подтекста в этой фигне и близко нет.
- «Свернуть что ли кому-нибудь шею?» - меланхолично думает Абараи. – «Или Рукии позвонить?»
Номер подруги он набирает по памяти.
- Да? – после полуминутного ожидания откликается та.
- Привет, - выходит неуверенно, - занята?
- Алло? – переспрашивает девушка, – Кто там? Алло?
Ее голос смешивается с гулом толпы и ревом проезжающих мимо автомобилей.
- Привет, это я, хотел узнать…
- Ничего не слышно, говорите громче. Алло?
- Да я это, черт, Ренджи! – орет. - Друг твой лучший, помнишь еще?
- Забудешь тебя, - фыркает Рукия во внезапно наступившей тишине, - а вопить, кстати, вовсе не обязательно, на меня продавцы косятся.
- Да я не… - начинает было Абараи и досадливо замолкает: спорить с Кучики-младшей – затея изначально гнилая. Лучше сразу к делу. – Хочешь, за тебя вечером попатрулирую?
Пауза. Длинная, секунд пятнадцать.
- И с чего бы вдруг такая невиданная щедрость, позвольте полюбопытствовать, господин лейтенант?
И он уже от души жалеет, что затеял дурацкий разговор.
- А разве нужен повод? - смеется нарочито беззаботно, игнорируя колкость.
- С братом опять поругались, - не вопрос, констатация факта, - Ренджи, он…
Абараи болезненно кривится и шлепает себя свободной ладонью по лицу - эту практически рентгеновскую проницательность подруги он всегда терпеть не мог.
- Не надо, - устало.
- Но ведь…
- Да нахуй, Рукия! – срывается он. - Плевать ему, вот и вся история. И вообще, знаешь, зря я позвонил… извини. Давай, счастливо.
- Погоди, Ренджи… Ренджи!
- Пока, Рукия.
#Вызов разъединен#
Хлопок крышки. Похоже, избавится от чувства вины Абараи сегодня грозит в последнюю очередь. Он теребит в пальцах выбившуюся из хвоста красную прядь и думает, что, наверное, где-то глубоко внутри него что-то безнадежно испорчено.
«Моя душа гниет».
- У… Это уже серьезно, - тянет из-за его плеча невесть откуда взявшийся Куросаки.
- Какого, мать твою, хрена? – взвивается Ренджи, пряча мобильник. – Это личное.
- Уже нет, с тех пор как ты ко мне ангстить притащился, - справедливо парирует Ичиго, - меносы драные… да твои сопли уже скоро с потолка в гостиной свисать начнут!
- Пошел ты, - по инерции огрызается Абараи.
- Я звоню Рукии, - тоном доктора сообщает Куросаки, роясь в карманах джинсов, потому что подсознательно ощущает - одним битьем морды здесь явно не обойтись.
А Ренджи внезапно охватывает удивительное яркое предчувствие, что подруга вот именно в этот самый момент перезванивает ему. Видимо, хочет в очередной раз просветить на предмет его (эка невидаль!) клинического кретинизма. Старая песня. Он накапывает в записной книжке нужный номер и набирает стоящего в шаге от него Ичиго, чисто из вредности. И на счастье Абараи, и к справедливому негодованию остальных двоих, звонки не проходят.
- Бред какой-то … - закатывает глаза, Куросаки, выходя из комнаты.
Ренджи лишь неопределенно пожимает плечами. В сущности, он согласен – происходящее уже давно перешло всякие границы разумного.
Он безнадежно пытается понять, с чего же все началось. Вспомнить момент, когда его, казалось бы, нерушимые представления о мире осыпались прахом сквозь пальцы. Вычислить отправной пункт сумасшествия.
«Как так получилось, что я привык сочинять тебе разную дрянь и удалять, не отправляя?»
Профессиональный просчет Котетсу-фукутайчо. Экспериментальный метод психологической терапии мало того, что не сработавший на Абараи, так еще и усугубивший проблему. Причины и следствия. Элементарная математика: двойка вместо нуля. Вместо минус одного косяка – новая строка в и без того не коротком списке его плохих привычек.
«Вернусь завтра с утра. Купил тебя таяки».
Ни капли лжи и ни капли правды… Ничего не значащие дежурные фразы. СМС от пустого гигая.
- «Ну и хер с ним», - раздраженно думает Ренджи.
Потому что у Бьякуи едва ли возникнет желание разбираться в его словах.
«И так, для справки – меня от себя тошнит».
А вот это честно. Хоть и абсолютно бессмысленно: текст в итоге приходится стереть полностью. Так Абараи не унизится ни перед кем вообще, и тем более - не перед капитаном.
Временами Ренджи кажется, что он на игле. Потому что зависимость – уже давно наиболее подходящее описание его ощущений.
«Несмотря ни на что, я все равно тебя люблю…»
Старый мобильник пикирует в стену, рассыпаясь на части. Крышка, аккумулятор, осколки панели летят по полу в разные стороны, закатываются под кровать.
Семейство Куросаки на шум не реагирует.
У Ичиго через несколько минут звонит телефон, но разговора толком не слышно.
Абараи роняет тяжелую голову на скрещенные предплечья и устало закрывает глаза. Он представляет себя древней статуей, столетиями разваливающейся по куску где-нибудь на краю безлюдного обрыва. Соленые морские брызги, приносимые ветром, постепенно разъедают каменную поверхность, прорастает сквозь трещины в основании сорная трава…
Дверь распахивается с оглушительным грохотом, прогоняя наваждение, и на пороге возникает Рукия. Цепляется за косяк, пытаясь отдышаться, и с размаху запускает в Ренджи собственным мобильником.
Абараи мысленно благодарит отточенную на тренировках реакцию и недоуменно косится на металлический корпус, обклеенный зайцами Чаппи, потом на разъяренную подругу.
- Задрал, - шипит она и, резко развернувшись, исчезает в коридоре.
Ренджи обреченно щелкает крышкой, выполняя молчаливый приказ, и нажимает шестерку в быстром наборе.
#Вызов Брат#
Но до зубовного скрежета раздражающее формально-бесцветное «Да?» скребет по нервам, не давая ответить.
Абараи прикусывает щеку изнутри и нащупывает кнопку отбоя.

***
Отчеты не пишутся. Бьякуя в сотый раз всматривается в поданный на проверку документ, но не может разобрать ни единого кандзи. Длинные ряды иероглифов плывут перед глазами, сливаясь в сплошной витиеватый узор. Кучики бессознательно водит по ним кончиками пальцев и думает о татуировках Ренджи. Чувство вины, не находя выхода, колючим ежом ворочается внутри.
Бьякуя выуживает из-под стопки бумаг телефон и решительно набирает номер.
Невыносимо длинные гудки в итоге сменяет сигнал автоответчика:
- «Ушел пинать врагов банкаем. Оставьте сообщение, вернусь - перезвоню», - бодро сообщает он хриплым голосом Абараи.
Пииип…
Бьякуя с усилием сглатывает подкативший к горлу ком и уже открывает рот, но внезапно забывает все тщательно подобранные слова. Внятные аргументы, теряя смысл, застревают где-то на полпути. Бледные губы едва заметно шевелятся и беззвучно смыкаются вновь. В растерянном молчании истекает минута.
Кучики убирает мобильный и встает из-за стола. Пару раз проходится по комнате взад-вперед, но в голове не проясняются. Он машинально поправляет и без того идеально сидящий кенсейкан и выходит в коридор. Время обеда, и офис отряда совсем пустой. Только дежурный Рикичи, прикрыв глаза, сидит за столом в приемной и, прижимая к ушам огромные, не иначе контрабандные наушники, тихо бормочет что-то себе под нос.
Бьякуя прогоняет рефлекторно всплывшие в памяти статьи устава и хмурится лишь по привычке. Воспитывать нерадивых подчиненных у него в данный момент нет абсолютно никакого желания.
- И опять, как ударом по мыслям, голос в трубке мне скажет вновь, - глупо улыбаясь, чуть громче напевает Рикичи, - не доходят электронные письма, умирает СМС-ная любовь.
Кучики мутит. Он невидяще смотрит на поминальные подношения рядом с портретами недавно погибших офицеров у небольшого алтаря в углу. Душно курящиеся благовония, заполняют комнату приторным запахом смерти, забивают легкие, путают разум. Бьякуя судорожно дергает шелковую ткань на шее, ослабляя гинпаку, и быстро возвращается в кабинет.
Нажимает повторный набор.
#Сеть занята#
Кучики стискивает зубы и отходит к окну. Тонкие пальцы впиваются в подоконник до побелевших костяшек. В тусклом стекле отражается кривая усмешка, не достойная аристократа. Он прекрасно понимает, насколько не прав, но совершенно ничего не может с этим поделать. Слишком много лет он методично переучивал себя, добровольно запираясь в клетку клановых правил и традиций, общественных устоев и табу. Возводил нерушимые стены одну за другой и прятался за ними от реальной жизни. И от природы непокорный, бунтующий нрав в итоге подчинился, не изменился, отнюдь, лишь скрылся за показным спокойствием и безразличием.
Но время шло, и вопреки известному мнению, совсем не лечило. И маска отрешенности незаметно стала для Бьякуи настоящим лицом. Вернее, почти стала - не хватило самую малость.
Из офиса главнокомандующего вдруг пришел приказ о назначении нового лейтенанта…
Телефон в кармане звонит, и Кучики невольно вздрагивает. Разочарованный вздох удержать не удается - мелодия принадлежит вовсе не тому единственному человеку, которого Бьякуя хотел бы сейчас услышать.
- Рукия, - сдержанно отвечает он.
- Брат, - нарочито вежливо отзывает та, - что-то случилось?
Молчание затягивается ровно на одну секунду дольше, чем следует.
- Нет, с чего ты взяла?
- А…да так, - со странной интонацией говорит Рукия, - прости, что отвлекла, - и вешает трубку.
О том, что она прочла в его словах между строк, Кучики думать не хочется. Он на мгновение прижимается лбом к холодному стеклу и вспоминает день, когда Ренджи первый раз появился в отряде. Солнце тогда светило так ярко, что слезились глаза.
Бьякуя снова набирает нужную комбинацию цифр и вслушивается в завывание гудков.
#Линия перегружена#
За окном поздняя осень. Свинцовые тучи низко нависают над крышами казарм, рождая в висках мигрень, промозглый ветер гоняет по тренировочной площадке стылую пыль-поземку.
У Кучики в форменных полуперчатках мерзнут пальцы. Он отходит к маленькому столику в углу и медленно, по всем правилам заваривает чай. Ладони двигаются четко, без единого лишнего движения, но в голове у Бьякуи царит хаос. Загнанные на самый дальний край сознания эмоции, просачиваются сквозь треснувшие ментальные щиты и жгут изнутри.
Потому что учиться чувствовать заново гораздо больнее, чем заставить себя перестать.
«Ренджи, перезвони» - печатает Кучики не меньше двух минут.
На коротенькую приписку уходит еще десять.
«Пожалуйста».
Потому что для наследника великого рода проще вырезать всю Эспада целиком, чем просто извиниться.
#Отправить#
Синие точки ожидания бегают по экрану гораздо дольше обычного.
#Не доставлено#
Бьякуя щелкает повтор.
#Не доставлено#
…
#Не доставлено#
Журнал исходящих забит одним и тем же номером.
- «Вызываемый вами абонент временно недоступен, пожалуйста, позвоните позднее. The number you have dialed…» - и по сводящему с ума кругу.
Бьякуя слушает механический треск технического сообщения и смотрит на нетронутую остывшую чашку. Безупречно прозрачная янтарная жидкость вместо сомнительного мутноватого «чая» в исполнении Абараи почему-то остро пахнет полынью.
Кучики нехотя находит в записной книжке телефон Куросаки. Другого выхода нет - раз Рукия звонила и задавала странные вопросы, значит она не с Ренджи.
- Бьякуя? – удивленно откликается через полминуты Ичиго.
Кучики чуть поджимает губы. Все же полностью игнорировать эту вечную фамильярность несносного риока он так и не научился.
- Ренджи у тебя? – выдавливает сухо.
- Да, наверху сидит, - хмуро цедит Куросаки.
Плохо.
- У него что-то с телефоном? – осторожно формулирует Бьякуя.
Пауза.
- Да. Хм, уронил… наверное, - мнется Ичиго.
- Ясно, - в голосе ни тени выражения, хотя сердце колотится в груди, грозясь переломать все ребра.
- Могу позвать, - сообразив, предлагает Куросаки.
- Благодарю, не стоит.
- Слушай, Бьякуя…
- Прошу прощение за беспокойство, - холодно отрезает он, отключаясь.
Дальнейший разговор не имеет ни малейшего смысла. Ситуация и так ясна до предела.
Кучики снова садится за стол, упрямо достает кисть и макает в тушь. Берет первый попавшийся лист, начинает проверять. Минут через пятнадцать переворачивает, и бумага, наконец, принимает читабельный вид. Расчетная ведомость. Естественно как назло заполненная Ренджи. Бьякуя смотрит на огромную жирную кляксу, расплывающуюся по неровным столбцам размашистых кандзи, и откладывает документы в сторону.
Пытаться работать в таком состоянии – только портить отчеты.
Мысли мечутся в тошнотворном тупике между раскаянием и невозможностью заставить себя хоть что-то исправить. Пустующая подставка для меча рядом с Сенбондзакурой режет глаза. Безукоризненно выписанные иероглифы на шелковых полотнах по стенам кажутся издевкой. «Честь», «Благородство», «Преданность», «Воля»…
На второй звонок от приемной сестры Кучики реагирует не сразу.
- Да? – получается, наверно, даже равнодушнее обычного.
Но Рукия не отвечает.
Осознание накатывает ослепительно яркой вспышкой. Бьякуя, вскакивает со стула и сорвано выдыхает, до треска сжимая в ладони мобильный:
- Ренджи, я… мне действительно очень жаль…

Мини ликбез:

Мини ликбез:
Сеппуку - ритуальное самоубийство путём вспарывания живота, принятое среди самурайского сословия средневековой Японии.
Цуифуку - (“самоубииство вслед”), сеппуку вслед за смертью господина.
Каисяку – помощник лица, совершающего сеппуку, который из гуманных соображений отрубал голову несчастному сразу же после того, как тот вонзал короткий меч себе в живот.
Про все это можно почитать тут
И про странную СМС Ренджи. Там речь идет о чем-то вроде нашего Т9. Кнопки японского телефона (наряду с латинскими буквами, как и у нас) несут на себе знаки кана (японского слогового алфавита). Их определенные последовательности при печати СМС автоматическим подбором меняются на иероглифы. Стоит пропустить слог, и подобранное слово будет иметь совсем другое значение. У Ренджи западает тройка. Она отвечает за слоги «са», «ши» (ненавижу Поливанова), «су», «се» «со». Таким образом он, скажем, собирался написатьきする => 期する[кисуру] (ожидать, надеяться, рассчитывать), а вместо этого получил без «су» きる => 切る [киру] (резать, пилить).
Песня, которую слушают Юзу и Рикичи - Массква "СМС-ная любовь", ее, хм... местный аналог

@темы: .I.6. Ангст, #fandom: Bleach, Bleach: Абараи Ренджи (таб.50)

---

[Tykki]

Название: Перемены-2
Фандом: DC Comics
Герои: Бэтмен/Джокер, Найтвинг
Тема: Ночной кошмар
Объём: 976 слов.
Тип: слэш (ну... типа....)
Рейтинг: PG.
Саммари: От такого поворота личной жизни Бэтса у Дика волосы дыбом, что неудивительно.
Авторские примечания: Продолжение "Перемен". Всё ещё пост-канон относительно нынешнего канона.
Жёлтый плащ входил в обмундирование первых двух Робинов (и третьего поначалу тоже, но он это потом изменил).


- Скажи мне, что мне это просто снится. - Дик с силой сжимает голову, словно надеясь так прогнать головную боль. - Скажи мне, что это просто такой кошмар. Скажи мне хоть что-нибудь, Брюс. Только не молчи.
Бэтмен поворачивается на кресле, ненадолго отвлекаясь от мониторов. Кресло протестующе скрипит: в отсутствие хозяина за состоянием пещеры и всего, что в ней находилось, особенно не следили.
- Это реальность.
Дик издаёт глухой стон и подавляет порыв побиться головой о стену.
Брюс смотрит на него снизу вверх (Дик сидит на лестнице, поднимающейся ко входу в особняк) и понимает, что ему очень странно видеть в пещере двух человек, одетых в бэт-костюм. Кажется, раньше они никогда не появлялись в нём одновременно.
- Брюс, ты знаешь, - говорит Дик, отнимая руки от головы. – Я готов принять твои решения больше, чем кто-то другой. Когда другие спрашивают и возмущаются, я чаще всего просто киваю, и это не комплимент мне, но это факт: я тебе доверяю. Но есть же предел!..
- Что ты хочешь от меня услышать? – Бэтмен откидывает капюшон, но лицо под ним бесстрастно. Все маски он снимать не стал. - Объяснения?
- Сам не знаю, - пожимает плечами Найтвинг (не Найтвинг, не Найтвинг, он уже не Найтвинг…). – Как насчёт того, как ты обо всём этом собираешься рассказывать Барбаре?
Хороший ход: Брюса явно пронимает, и он резко отворачивается на кресле обратно к мониторам.
- Я подумаю об этом, когда её встречу, - отвечает он (как его теперь называть? Бэтмен-старший? Бэтмен-первый?).
- Это не в твоём духе, - тут же подмечает Дик (Робин? Найтвинг? Бэтмен-младший?). – Ты всегда всё планируешь заранее.
- Дик. – Брюс, вздохнув, поворачивается обратно, на сей раз полный решимости взгляд не отводить. – Между тем, что было в моём духе, и тем, что есть сейчас, лежит что-то около семидесяти жизней. Это даёт право измениться, согласись?
- Настолько ли? – с сомнением переспрашивает Дик. – Измениться настолько, чтобы, придя в жизнь семьдесят первую, объявить частью её не кого-нибудь там, а Джокера?
Губы Брюса трогает улыбка:
- Вот это эвфемизм… А я-то думал, это только старшему поколению свойственно так уклончиво говорить об увлечениях младшего.
- Могу назвать его твоим «хорошим другом», если тебе так привычнее, - тут же язвит младшее поколение.
- Первые десять жизней после Омега-меры я назвал его, как ты: ночным кошмаром, - хмыкает Бэтмен. – Но потом…
Его лицо становится очень серьёзным, и Дик вдруг чувствует горький привкус во рту: он знает это выражение, знает, что оно означает: «Сейчас я тебе скажу что-то очень важное (настолько честно, насколько умею), и ты будешь обязан это принять, хочешь сам того или нет».
Бэтмен-младший готов уже что-то сказать, чтобы прервать наставника, но, как назло, ни одной светлой мысли на ум не приходит. Поэтому Брюс успевает продолжить:
- Потом, когда пошла тридцатая жизнь, а он оставался единственным неизменным спутником в этом путешествии… я стал больше доверять его словам о том, что действительно – куда я, туда и он. А позже я вообще стал больше ему доверять. И это – его изменило.
Ровно на этих словах и наступает предел терпению Дика.
- Знаешь, Брюс, - быстро говорит он, вскакивая на ноги. – Я, в общем, понял, куда ты клонишь, но прости, если в этот раз я всё-таки не готов просто кивнуть. Давай-ка пока разойдёмся, и я всё обдумаю, а потом с тобой свяжусь, окей?
Собственно, ответа он ждать не собирается. Как не собирается, устремившись вверх по лестнице, оборачиваться и проверять, видно ли по лицу Брюса, что этот поступок его задел. Дик просто летит вперёд, чувствуя, что длинный плащ сейчас ему удушающе неудобен, и мечтает только о том, как переоденется в цивил и покинет поместье Уэйнов.
В конце концов, он ведь даже не здесь теперь живёт. И штаб-квартира у него – в пент-хаусе, а не в пещере.
Интересно, что теперь будет? Два Бэтмена на один Готэм? Или у Брюса есть более творческое решение наготове? Если он думает, что всё ещё может просто щёлкнуть пальцами, чтобы всё стало так, как он хочет…
Додумать эту мысль Дик не успевает – потому что, дойдя до ворот, видит, кто ждёт его за ними. И не обойти никак: Джокер вольготно облокотился на кабриолет, на котором примчался сюда Найт… Бэтмен. Один из.
«Он знает, кто я? – панически соображает Дик. – Не может быть! Брюс же не мог нас вот так вот просто всех сдать…»
- Йо, Джуниор, - махнув рукой, ухмыляется Джокер. – Ну, как прошли прыжки над пропастью между поколениями?
«Он обращается ко мне как к Дику Грейсону, только и всего, он же должен знать, кто наследник у Уэйнов… Как должен повести себя Дик Грейсон?».
- Нечего на меня бровями играть, - морщится Джокер. – Я спрашиваю, тебя в костюмчик Найтвинга обратно запихнули? Или разрешили ещё на крыльях полетать?
«Брюс, я тебя убью…».
- Какие вы все в вашей семейке разговорчивые, - жалуется Джокер. – Компанейские ребята, как один. Ладно, хочешь молчать – молчи. Спрошу сам у твоего папочки, что он для тебя решил.
- Брюс за меня не решает, - цедит наконец сквозь зубы Дик. – Я взял этот плащ сам. И сниму его только тогда, когда посчитаю нужным.
- Ах, ну да, ну да, - кивает Джокер. – Прости, что спросил, не сделав скидку на твою ранимую психику. Но, поздравляю, ты всё-таки сумел ответить на заданный вопрос, это большой шаг к прогрессу!
Он отлепляется от машины и шествует в сторону ворот. Поравнявшись с Диком, останавливается и испытующе на него смотрит.
- Что тебе ещё от меня надо? – бурчит тот, пытаясь не встречаться с клоуном взглядом.
- Не льсти себе, - хмыкает Джокер. – Сам по себе ты мне никогда не был интересен. Просто я всё присматривался: мерещится мне сейчас жёлтенький плащик у тебя на плечах, или нет. Вижу – не мерещится.
На второй секунде Дик понимает, что слова эти – полная ерунда.
К сожалению, на первой секунде он успевает рефлекторно хватануть воздух за плечами.
Джокер хохочет, запрокинув голову и не скрывая удовольствия от удавшейся проделки. Дик сам не знает, почему до сих пор его не ударил.
Однако же – он проходит мимо и садится в машину.
А Джокер, насвистывая, входит в поместье Уэйнов.

P.S. если вдруг кто сомневается – нет, Брюс не сдавал имена и явки, просто Джей перестал делать вид, что не в курсе.

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: DC Comics, DC Comics (комиксы): фэндом в целом (таб.100)

---

[Saint-Olga]

Название: Джек и Янто: четыре тройничка, которых не было
Фандом: Doctor Who/Torchwood
Герои: Джек, Янто, Лиза, Харт, Гвен, Доктор
Тема: I.1 - 04. Жажда мести
Объём: 213 + 116 + 125 + 94 - 548 слов
Тип: гет/слэш
Рейтинг: NC-17
Саммари: Четыре драббла, четыре ситуации, которые при определенных обстоятельствах, возможно, могли бы сложиться. Фактически PWP.
Авторские примечания: Герои из таблицы - в драббле 4. Тема из таблицы - в драббле 2. Так получилось
Кинки: двойное проникновение, связывание


1.

Джек приезжает в Торчвуд-Лондон на мероприятие, которое Ивонн Хартманн называет "совещанием", а он - пустой тратой времени. Его присутствие куплено удвоенной суммой на финансирование Кардиффского отделения. Первую половину совещания он отпускает двусмысленные шутки по поводу любой прозвучавшей фразы - о, как он любит английский язык за обилие сексуальных значений! Потом Ивонн, не выдержав, запрещает ему говорить, и оставшееся время он фантазирует о том, какой может быть в постели Железная Леди Торчвуда.
Вечером, выходя из Башни, он натыкается в холле на припозднившуюся парочку, судя по бейджам - младших сотрудников, которые собираются в паб. Девушка стаскивает с парня пиджак и галстук; он расстегивает мятую белоснежную рубашку, под которой обнаруживается футболка со смешной и неприличной надписью. Они оба красивы, полны жизни и счастливы.
- Привет, - говорит Джек, и они оборачиваются навстречу его ослепительной улыбке. - Я капитан Джек Харкнесс.

* * *

Лиза целуется так жадно, что прокусывает ему губу, и жарко танцует на нем, извиваясь всем телом и стискивая его бедрами. Янто, который сначала отдергивал руку, когда его пальцы задевали пальцы Джека на кружке с пивом, теперь оглаживает его грудь, бешено толкаясь внутрь и ругаясь по-валлийски. Джек запрокидывает голову ему на плечо и смеется, на короткий миг оргазма забывая о том, что есть смерть и бессмертие.

* * *

Конец у этой истории печальный.


2.

- Я ему не доверяю, - говорит Янто. Джеку нечего на это возразить.
Поэтому Харт распят на кровати, кожаные кандалы обвивают запястья и щиколотки, и на руках у него плотные перчатки, которые Янто обычно носит зимой. В ответ на вопросительный взгляд Джека Янто прокомментировал: "Я видел, как ты выбираешься из наручников».
Теперь Янто упирается ладонью Харту в грудь, насаживаясь на член Джека. Они трахаются прямо над ним, так что он видит каждое движение, чувствует каждый толчок - его голодный взгляд обжигает Янто сильнее, чем кусачие поцелуи Джека. Янто кончает под этим взглядом, и руки в перчатках сжимаются в кулаки.
Джек помогает ему опуститься на постель рядом и слизывает его сперму с груди Харта. Харт начинает смеяться.


3.

Гвен вталкивает пальцы Джеку в рот и чувствует, как его язык обегает полоску обручального кольца. Янто целует ее в щеку, по-братски, и это так нелепо, потому что его рука приминает темные курчавые завитки у нее внизу живота, его член ходит у нее внутри, в одном ритме с членом Джека, они трутся через тонкую стенку плоти, и Гвен хрипло стонет от этого ощущения.
Она обводит мокрыми пальцами сосок Джека, пока тот жарко впивается губами в ее рот. Потом Джек и Янто целуются у нее над плечом, и она смотрит - так близко! - и гладит по волосам обоих. "Мои мальчики" - мелькает мысль и растворяется в потоке ощущений.
Опасности больше нет, и Джек вернулся, и они еще живы. Неважно, о чем они не станут вспоминать завтра.

4.

Джек мечется по подушкам и стискивает простыни в кулаках. Голова Янто ритмично двигается вверх-вниз, растянутые вокруг члена темно-розовые губы влажно блестят. Его руки скользят по коже, не переставая искать знакомые места: здесь погладить, здесь ущипнуть, здесь царапнуть... Джек шепчет его имя, и Янто протяжно стонет, не выпуская член изо рта. Хотя к нему никто не прикасается, но тело пронизано наслаждением - от горячей тяжести на языке, от вкуса, от запаха, от звуков, которые издает Джек. Ощущения невыносимы. Он готов длить их часами.
Доктор сидит рядом на кровати рядом и смотрит, смотрит, смотрит.
Пытается понять.

@темы: Dr. Who-niverse: Доктор, Джек Харкнесс (таб.30), .I.1 Эмоции, #fandom: Dr. Who, #fandom: Torchwood

---

[Mikhael Stokes]

Название: "Завеса тайны приоткрылась"
Фандом: CSI: LV
Герои: Ник Стоукс, Сара Сайдл
Тема: "Если не можете избавиться от семейных скелетов, заставьте их танцевать" Дж.Б.Шоу.
Объём: 2049 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Дисклаймер: все герои не мои

Вдали мерцали неоновые огни вывесок казино, по шоссе мчались в разные концы автомобили – жизнь в Лас-Вегасе не прекращалась даже ночью. Но в одной отдельно взятой квартире время, казалось, замерло, остановилось.
В комнате было темно и тихо. И ни один звук не нарушал этой задумчивой тишины. Ник Стоукс сидел на подоконнике, поджав ноги и обхватив колени руками. Взгляд его был устремлен на шпиль «Иглы», а мысли пребывали явно не в этом мире.
- И долго ты собираешься вот так сидеть? На окне прохладно, можно и почки застудить, - незнакомый мужской голос вывел Ника из задумья. От неожиданности он чуть было не рухнул на пол. Вжавшись в холодное стекло, Стоукс стал озираться по сторонам в поисках неожиданного ночного гостя. Тот, видимо, читал его мысли:
- Вообще-то я тут, братишка, - незнакомец сидел на диване.
- А кто это - я? - дрожащим голосом спросил Ник, прокручивая в голове возможные пути бегства к тумбочке в прихожей, где под телефонным справочником хранился пистолет.
- Как ты быстро все забываешь.
- А что я должен помнить?
- Аляску, домик и Фрэнка, - гость встал и подошел к окну. В свете уличного фонаря криминалисту удалось наконец рассмотреть его – высокий, мускулистый и покрытый смоляно-черной шерстью, улыбка-оскал и уши торчком. Все как при первой встрече.
- Ник? Ты?
- Да неужто узнал, - и оборотень сгреб несчастного перепуганного парня в охапку.
- Ты меня задушишь. Снова, - просипел Ник. - И это мой любимый свитер, не порви его.
- Прости, брат. Я постоянно забываю, что ты человек, и что у меня когти, - волк взглянул на свои внушительные орудия охоты.
- Да ничего страшного, - Стоукс стал вертеться вокруг себя в попытке взглянуть на свой свитер сзади. - Какими судьбами, Ник?
- Стивен.
Криминалист удивленно взглянул на друга.
- Меня зовут Стивен. Точнее звали, в прошлой жизни, - в голосе вервульфа послышались нотки грусти и тоски. Нику стало ясно, что лучше не пытаться залезть в эту область воспоминаний. Каждый имеет право на свои скелеты в шкафу. Уж Ник Стоукс знал об этом не понаслышке.- А я тут бутылочку Шато Манто урожая шестьдесят пятого года захватил.
Ник только вздохнул и пошел на кухню за бокалами. Когда он вернулся, то уже Стив сидел на окне, постукивая когтями по подоконнику. Откупорив бутылку и разлив рубиновое вино по бокалам, парень протянул один другу. Тот очень осторожно взял его в мохнатую лапу и вдохнул аромат вина.
- Ты ведь так и не последовал моему совету, - сказал оборотень, отпивая искрящийся темно-красный напиток.
- Если ты о Саре, то ты ошибаешься, - парировал Ник. - Мы уже живем вместе.
- И все? Ты считаешь, что это предел? - волк уставился на него широко раскрытыми желтыми глазами. - Неужели ты наивно полагаешь, что для любой девушки начать жить с парнем, который ей нравится, - это предел мечтаний? Сара отнюдь не простая девушка. Она стремится к стабильности, причем во всем. И сейчас ты для нее являешься гарантом этой стабильности.
- Звучит как-то чересчур цинично, - Стоукс скривился: слова его альтер-эго полоснули по сердцу острым ножом.
Стивен заметил это:
- Прости, братишка, я не хотел давить на больное. Но это действительно так – у Сары Сайдл практически во всех поступках присутствует некая доля цинизма и расчета. После всего она привыкла все держать под строжайшим контролем. Но могу тебя обнадежить, приятель, - вервульф отпил еще глоток. - С появлением тебя в ее жизни она стала меняться. Причем в лучшую сторону. К тебе она впервые испытала настоящие чувства.
- А как же ее чувства к боссу?
- Ой, я тебя умоляю! - Стивен махнул лапой. - Она просто нашла в нем то, чего ей не хватало в детстве – отца. Это была не любовь, а попытка возместить недостаток отцовской любви. Вот и все.
- И что же мне делать?
- Сделать еще один полушаг. И тогда ваш союз станет нерушимым. Во веки веков, - волк торжественно поднял бокал. - До дна, Никки.
- До дна! - Ник осушил бокал следом за другом.
Почти до самого утра Ник и Стивен вели задушевные беседы. Однако все это время Ник боялся, что как только взойдет солнце, его собеседник исчезнет, растает, как туман в первых лучах дневного светила. Но даже когда часы в гостиной показали без четверти пять утра, и небо над городом начало окрашиваться в цвета дня, мохнатый гость никуда не делся. Парня это очень обрадовало.
- Я вот чему удивляюсь, - оборотень стал чесать за ухом. - Ты ни разу не пытался за все это время узнать у меня, откуда я, кто я, как я вообще появился здесь, а главное, что с тобой случилось в том доме на Аляске.
- Если бы ты хотел мне об этом рассказать, то сделал бы это с самого начала.
- Странный ты, Стоукс, ей-Богу!
- Почему?
- На твоем месте любой другой человек задал бы эти вопросы еще там, в избушке.
- Любой другой человек на моем месте не стал бы с тобой даже разговаривать. Единственное, что ты услышал бы, так это вопли ужаса, - Ник рассмеялся.
- А чего ты тогда не вопишь?
- Не знаю, но мне с тобой хорошо. К тому же ты не пытаешься меня убить, - парень пожал плечами.
- А вдруг это у меня такой охотничий прием? - Стив растянулся на полу и сладко потянулся. - Может почешешь, а?
Ник хмыкнул и, устроившись поудобнее на полу рядом с волком и подперев голову, запустил пальцы в густую шерсть на брюхе зверя. Тот лишь гортанно зарычал от удовольствия. И снова потекло неспешно время в беседах о будущем. Правда, в этот раз больше говорил Стивен. Точнее, учил Ника тому, как правильно сделать Саре предложение. Стоукс лишь внимательно слушал, кивал головой и изредка задавал уточняющие вопросы...
- ...А потом ты должен заключить ее в объятия, включить двенадцатый вальс Шопена. И музыка поможет вам двоим слиться в танце.
- Знаешь, есть одна загвоздка, - Ник почему-то вдруг стал пунцовым.
- Вот только не говори, что ты не умеешь танцевать вальс!
- Так точно, сэр.
- О, Фрейя! О, Морриган! Кого вы мне дали в подопечные?! - Стив стал биться головой об пол.
Ник пытался успокоить друга. Тщетно. Амплитуда ударов с каждым разом увеличивалась, впрочем, как и угроза разбудить соседей снизу. Неожиданно в комнате сначала стало невыносимо светло от яркого света, а потом тоска накрыла парня бетонной плитой, заставив его дыхание замереть, а сердце биться с удвоенной силой.
В центре комнаты прямо из воздуха возникли две женские фигуры. Обе незнакомки были одеты в накидки с капюшонами, скрывавшими их лица.
- Я – Фрейя, богиня любви и жизни! - томным голосом юной девушки проговорила та, которая была в изумрудной накидке, и сняла капюшон. Перед взором Ника и Стива предстала прекрасная молодая девушка. Огненно-рыжие волосы обрамляли ее лицо, спадая на хрупкие плечи мягкими волнами. Кожа ее была белоснежной, как первый снег, а глаза были такого же изумрудного цвета, как и ее накидка. В них искрился задор и веселье.
- Я – Морриган, богиня смерти! Иронично, правда? - усмехнулась вторая богиня и тоже откинула капюшон. Ее лицо, казалось, было высечено из мрамора рукой великого мастера – все линии были безупречны. Но, видимо, автор забыл вложить в свое творение самое главное – душу. От нее веяло холодом, как от куска безжизненного камня. Волосы цвета воронова крыла струились вниз, в карих глазах читалось презрение ко всему сущему. Небрежно сбросив накидку прямо на пол, Морриган села на диван, вольготно закинув ногу на ногу. Фрейя последовала за ней. Сев рядом, она ткнула несносную богиню локтем в бок, но та как будто ничего не почувствовала.
- Так в чем, собственно говоря, проблема? - казалось, что Морриган наскучило все и сразу. Она стала накручивать на палец кончик локона, показывая всем своим видом, что это занятие ей больше по душе, чем решение проблем какого-то рядового оборотня.
- Понимаете, госпожа, он не умеет танцевать вальс, - извиняющимся тоном почти прошептал Стивен, при этом не отрывая глаз от пола.
- Это все? - богиня смерти вперила в него свой ледяной взгляд.
- Ради всех богов Азгаарда, Морриган! Это действительно проблема! - Фрейя даже подскочила с дивана.
- Во-первых, я не принадлежу к пантеону Азгаарда, во-вторых, это никакая не проблема. Я могу его научить, - с этими словами Морриган встала и направилась к Нику, который только и делал, что переводил взгляд с одной богини на другую, боясь произнести при этом хоть слово. - Смотрите и учитесь. - Она щелкнула пальцами, и комнату наполнили звуки того самого двенадцатого вальса Шопена.
Богиня смерти положила обе руки на плечи парня, не забыв при этом пристроить его руки у себя на талии:
- Ты слишком скован, красавчик. Девушку это будет напрягать. Ты должен ее вести в танце, а не она тебя на себе.
От прикосновения тонких пальцев богини по коже Ника стал медленно расползаться холод. Когда он достиг сердца, то ему стало трудно дышать, перед глазами поплыли разноцветные круги. Последнее, что он увидел, были перепуганные желтые глаза Стива.
Сара, злая на весь свет из-за того, что ее рейс из Торонто задержали на целых два часа, тащила чемодан, громыхая им на весь дом. Это была ее своеобразная месть неизвестно кому.
Лишь перед самой дверью квартиры она немного успокоилась. Конечно, ведь за дверью ее ждал любимый человек.
Но какое же жестокое разочарование постигло Сару – над ее парнем, лежащим на диване, склонилась какая-то рыжая в белом полупрозрачном платье, вторая особа женского пола, облаченная в алое шелковое платье, подчеркивающее все достоинства фигуры, расположилась на подоконнике и вальяжно болтала в воздухе ногами. Но тот, кого девушка увидела у дивана, поверг ее в шок – огромный черный волк с желтыми глазами тряс Ника за плечи мохнатыми лапами. Но даже присутствие невесть откуда взявшейся зверюги в доме не вызвало у девушки бури гнева и возмущения – она и так была раздражена до предела:
- Что здесь, черт побери, происходит?! - Сара со злостью швырнула чемодан на пол.
- Ой, прямо картина Бугеро «Орест, преследуемый фуриями», - незнакомка в алом платье захлопала в ладоши.
- Морриган, как тебе не стыдно! Ты чуть было не убила его! - рявкнула на нее рыжая. От этих слов теперь уже у Сары перед глазами все поплыло. Стивен едва успел подхватить ее...
- Так вы просто решили поиграть с нами? - Сара подлила вина в бокал.
- А чем еще нам, бессмертным богам, заниматься в Небытие? Когда эпоха сменяет эпоху, когда приходит наше время уходить, мы очень жалеем о том, что нам приходится оставлять свое любимое занятие – игры с людьми, - Морриган вздохнула.
- Но мы нашли лазейку в ваш мир и изредка совершаем вылазки, дабы хоть как-то разнообразить наше скучное существование. Но мы не всегда просто играем ради удовольствия. В этот раз все намного серьезнее, - Фрейя обняла богиню смерти за плечи. - Вы стали нам как родные. Даже для Морриган. Поэтому-то мы и наблюдали за вами и вашими судьбами, которые сплелись в клубок. А Стива мы послали для того, чтобы подтолкнуть Ника к тому, что предначертано ему судьбой.
- Это к чему же, интересно? – немедленно отреагировала Сара.
- Он был послан научить меня танцевать вальс, - Ник засмущался. Он понял, что более подходящего момента может больше не представиться.
- Да, прости Господи, это безусловно великое упущение для парня – не уметь танцевать вальс, - усмехнулась Сара.
- Вот именно за этим мы сюда и пришли – исправить это! - Фрейя щелкнула пальцами, и снова комнату наполнили волшебные звуки музыки Шопена.
Ник и Сара танцевали, забыв обо всем на свете - о своих гостях из призрачного мира, об усталости от пережитых событий прошедшей ночи и наступившего дня, безусловно, взволновавших их обоих. Они просто отдались во власть чарующего ритма вальса, в котором они были только вдвоём. Это поистине было волшебство, ведь музыка лилась из ниоткуда, она была везде, заполняя собой каждый свободный кусочек пространства. Кстати, у Ника отлично получалось вести в танце – оказавшиеся смертельно опасными уроки богини не прошли даром.
Фрейя и Морриган о чем-то негромко шептались у окна, а Стивен, растянувшись на диване, качал головой в такт мелодии.
Когда вальс достиг своего апофеоза, Ник тихо-тихо шепнул Саре на ухо:
- Ты выйдешь за меня замуж?
- Конечно, выйду, - так же тихо ответила ему девушка.
Но всему приходит конец. Когда мелодия закончилась, Фрейя с грустью произнесла:
- Пришла пора прощаться, друзья.
- Да, пора. Нас уже, наверное, обыскались в Небытие, - добавила Морриган.
- Неужели вы не можете остаться еще? - одновременно спросили Ник и Сара.
- Увы, но нет.
- К тому же вы все равно забудете о том, что мы были здесь. Прошлое должно оставаться в прошлом, - богиня смерти взмахнула рукой.
Ник Стоукс и Сара Сайдл стояли посреди комнаты, освещаемые лучами заходящего солнца.
- Когда ты успела вернуться?
- Только что.
- Ты ведь ответила «да»?
- Конечно.
Фрейя-богиня любви, Морриган – богиня смерти и волк-оборотень Стивен с умилением наблюдали за происходящим сквозь Завесу, разделявшую мир смертных и Небытие.
- А ты избирательно стерла их воспоминания.
- Хоть я и богиня смерти, но у меня тоже есть чувства, - казалось, что на глазах ее блеснула слеза. - Но если кто-нибудь из вас посмеет рассказать об этом, на того непременно обрушится мой гнев, - клятвенно пообещала она.
Фрейя и Стив лишь переглянулись и тихо засмеялись. Ведь теперь они узнали главную тайну богини Смерти – даже ей ничто человеческое не чуждо.

@темы: .V.3 Цитаты, #fandom: CSI, CSI: Ник Стоукс, Сара Сайдл (таб.30)

---

[Saint-Olga]

Название: Соглашение
Фандом: Doctor Who/Torchwood
Герои: Девятый Доктор, Джек
Тема: I.1 - 06. Сострадание
Объём: 313 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Саммари: Джек чувствует себя виноватым и по этому поводу делает Доктору предложение.
Авторские примечания: События происходят после книги The Deviant Strain. Для нечитавших поясню, что в книге Джек нечаянно поспособствовал созданию проблемы, которую Доктору пришлось решать. В процессе пострадали люди.
Кинк: Д/с

Джек стоит у консоли, обхватив себя руками за плечи - то ли чтобы ничего не тронуть даже случайно, то ли чтобы согреться, то ли просто так. Заметив Доктора, он словно невзначай отступает на шаг подальше.
- Роза спит, - говорит он, блестя слишком широкой улыбкой.
- А ты нет, - пожимает плечами Доктор, скользит взглядом по мониторам и лезет под консоль за инструментами.
- А я - нет, - отзывается Джек.
Наступает молчание, в котором зреет необходимость в словах.
- Больше внутри, - говорит Джек с горчащей усмешкой. - Ненамного.
- Ты еще не все помещения видел, - возражает Доктор.
- Я про себя.
- Я тоже. - Доктор закручивает пальцами разболтавшийся. Косится на Джека. Тот смотрит на него недоверчиво. - Ты же не бросил девочку.
- Если бы я не принял сигнал…
- …была бы другая вероятность, - резко перебивает его Доктор. - Ты не знаешь.
- Зато ты знаешь.
- Не все.
В заново наступившей тишине гулко шумят моторы. Доктор клацает инструментами, перекладывая их с места на место.
- Вина - штука исключительно бесполезная, - замечает он наконец.
- Знаешь, как от нее избавиться? - хмыкает Джек.
Доктор не отвечает.
- Когда-то я слышал, - задумчиво и тихо говорит Джек, как будто в пустоту, - что от вины помогает наказание.
- Может быть, - неискренне фыркает Доктор, отворачиваясь.
- Доктор, - говорит Джек ему в спину. - За девятьсот лет… танцев ты никогда не танцевал такой, в котором… один ведет… а другой следует?
Доктор выпрямляется. Неспешно оборачивается.
Джек стоит на коленях и, поймав его взгляд, демонстративно опускает глаза.
Отложив разводной ключ, Доктор скрещивает руки на груди. Он презирает иерархию, терпеть не может, когда ему отдают честь, и сто лет как не играл в эту игру. Но…
…в конце концов, он всегда заботится о своих спутниках.
- Руки за спину, - говорит он.
Джек подчиняется, и с лица его наконец сходит напряжение.

@темы: Dr. Who-niverse: Доктор, Джек Харкнесс (таб.30), .I.1 Эмоции, #fandom: Dr. Who

---

[Saint-Olga]

Название: Повседневная коммуникация
Фандом: Doctor Who/Torchwood
Герои: Доктор, Джек Харкнесс, Янто Джонс
Тема: I.1 - 07 Застенчивость
Объём: 615 слов
Тип: джен
Рейтинг: R
Саммари: Сколько миров - столько культур.
Авторские примечания: Написано по заявке Веркошак «Джек/Янто, кофе».

…- Где мы? - спрашивает Янто, садясь за столик так, словно его не держат ноги.
- В ресторане, - пожимает плечами Доктор, и радостно запускает пальцы в разноцветное голографическое меню. - Коктейль из бананов и арагуа!
Джек с невыносимой ухмылкой наблюдает за тем, как Янто пытается собраться и не выглядеть рыбой на берегу, но получается не очень. И неудивительно.
Их соседи справа чинно потягивают вязкий ядовито-желтый напиток из высоких бокалов и мало чем отличаются от обычных посетителей земного ресторана, не считая оранжевой кожи и полного отсутствия одежды. Их соседи справа - гуманоидных очертаний существо без лица и с бледно-голубой шерстью и синий инсектоид - увлеченно поглаживают друг друга по разным частям тела; инсектоид при этом прищелкивает жвалами. Через два столика от них еще одна гуманоидная особь, полосатая и скорее женского пола, изгибается в объятиях щупалец гигантского ярко-розового кальмара с миниатюрным аппаратом искусственного дыхания вокруг жабр. Щупальца забираются во все доступные отверстия, которых оказывается несколько больше, чем у человека. Чуть дальше чем-то подобным занимается группа из то ли трех, то ли пяти особей разных видов - сосчитать не удается из-за неожиданного количества голов и конечностей.
Янто не привыкать осваиваться в новых незнакомых обстоятельствах. Янто не привыкать выглядеть как ни в чем не бывало даже в самых неожиданных условиях. Но то, что кальмар и его партнерша вызывают у него вполне определенный интерес, несколько выводит его из равновесия.
- Сорок четвертое столетие, Великая и Изобильная Империя Человечества, - провозглашает Джек, когда Янто удается оторвать взгляд от окружающих его зрелищ и сосредоточиться на нем. - На большинстве планет тактильное и сексуальное взаимодействие считается нормальной формой повседневной коммуникации.
Возле столика материализуется - в буквальном смысле слова - официант. Он выглядит как земной человек. Совершенно голый и близкий к совершенству.
- Коктейль из бананов и арагуа и две чашки кофе, - говорит Джек, гладит его по бедру и подмигивает. Официант подмигивает в ответ и растворяется в воздухе. Под тяжелым взглядом Янто Джек ежится, но улыбаться не перестает. Его импровизированную лекцию подхватывает Доктор:
- В некоторых мирах секс стали использовать вроде своего рода эсперанто. Очень помогает на первых этапах сближения между незнакомыми раньше видами, пока ищутся общие языковые формы...
- Помню, помню, переговоры на Шестой Веге… - мечтательно зажмурившись, протягивает Джек. Янто думает, что на местном языке его мнение точно выразил бы хороший сочный шлепок по бессмертно прекрасной заднице Джека. Но он ограничивается тем, что приподнимает бровь.
- Джек, я буду очень признателен, если в разговоре со мной ты ограничишься вербальными формами коммуникации, - мягко предупреждает он. Джек делает вид, что расстроился.
К полосатой особи и кальмару присоединяется разумное дерево. Инсектоид издает пронзительный вибрирующий звук, переходящий в громкое мурлыканье.
Официант материализуется снова, на этот раз с заказанными напитками. Янто подозрительно смотрит на темно-зеленую жидкость в чашке, которая отчетливо пахнет кофе. Хорошим кофе. Вежливо улыбнувшись, он похлопывает официанта по бедру:
- Благодарю вас.
Официант улыбается ему так, что Джеку впору брать у него уроки, и снова исчезает.
Выражение лица Джека бесценно. Янто невозмутимо подносит к губам чашку и делает глоток: местный кофе по вкусу похож на латте с добавлением кока-колы.
Откуда-то раздаются звуки выстрелов. Доктор вскидывается, как собака, почуявшая след, и одним прыжком перескакивает через столик. Янто оказывается на ногах раньше, чем успевает понять, что происходит, кроме очередного спасения мира.
- Джек, счет! - бросает он через плечо, устремляясь за Доктором. Недопитый кофе остается на столе.

Микроэпилог

На обратном пути к Тардис - мимо все того же ресторана - Янто неожиданно останавливается и сует в руки Доктору свой аккуратно свернутый пиджак, с которого рассчитывал еще отстирать инопланетную слизь.
- Идите вперед, Доктор, - говорит он. - Мы с Джеком догоним.
- А... - открывает рот Доктор. Джек приподнимает бровь. Янто слегка вздергивает подбородок.
- Нам с Джеком, - говорит он строго, - нужно поговорить.

@темы: Dr. Who-niverse: Доктор, Джек Харкнесс (таб.30), .I.1 Эмоции, #fandom: Dr. Who, #fandom: Torchwood

---

[AlyonaSL]

Фандом: CSI LV
Название: Азбука Морзе
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Порно/эротика: Под лестницей"
Объём: 2000 слов
Тип: слэш
Рейтинг: R
Саммари: "Он говорил, что в восемь лет я сидел тут один и прятался от бабушки, а в пятнадцать уже могу приводить сюда друга, и пока мама не видит, заниматься тут с ним разными глупостями…"
Дисклеймер: всё чужое. Англоязычная азбука Морзе принадлежит Сэмюэлю Морзе, герои - CBS, моя только любовь и мама.


АЗБУКА МОРЗЕ


После чая, когда миссис Сандерс ушла работать в сад, Грэг потащил Гила по коридору за руку:
- А сейчас, Медведь, я покажу тебе свое любимое место уединения!
Гриссом что-то буркнул себе под нос на тему "туалет же в другой стороне", но Грэг не обратил внимания. Он просто подвел Гриссома к незаметной двери под лестницей, ведущей на второй этаж:
- Вот!
За дверью была маленькая каморка – или чуланчик? – где хранилась всякая бытовая утварь для дома: порошки, швабры, цветочные горшки…
- Это твое место уединения?
- Ага, - кивнул Грэг. – Я когда еще маленьким был, любил здесь прятаться. Особенно от бабушки. Вот вздумается ей в очередной раз напоить меня какой-нибудь лекарственной гадостью, а я не хочу… Так я всегда здесь от нее прятался, а ей даже в голову не приходило тут меня искать.
- Так ты что, так и торчал здесь весь день?
- Вот еще! Зачем? Мне дедушка Олаф помогал. Он как бы просто сидел на ступеньках лестницы, вроде отдыхает, - а когда бабуля успокоится и скажет "ну и черт с тобой" – это со мной, в смысле! – тихонько так стучал по ступенькам: "Бабушка ушла". И я выходил!
- Погоди, - нахмурился Гриссом. – Как стучал по ступенькам?
- Очень просто. Азбукой Морзе. Точка-тире-точка… Только не говори, что ты про это никогда не слышал!
- Почему же, слышал. Ты хочешь сказать, что знаешь эту азбуку?
- Конечно, - Грэг довольно улыбнулся. – Меня дедушка лет в шесть научил. Он сам это освоил, когда в армии служил; а потом и меня натаскал как следует. У нас с ним был такой секретный язык: мама всё пыталась тоже одолеть, но похоже, так и не смогла! – Он рассмеялся и подмигнул. – И первое, что я выучил – как звучит на азбуке Морзе мое собственное имя. Показать?
- Если помнишь, то покажи. Интересно.
- Конечно, помню! – Грэг с пулеметной скоростью застучал длинными пальцами по перилам: - Тире-тире-точка, точка-тире-точка, точка-тире-тире-точка!
- Буквами как-то удобнее, - Гриссом не мог перестать улыбаться, так забавно выглядел его взъерошенный и странно взволнованный партнер. - А моё?
- Твоё ещё проще, - Грэг словно ждал этого вопроса. И застучал так уверенно, будто давным-давно выучил это слово на всех языках мира. – Смотри: первая буква такая же, как у меня, ну это понятно – тире-тире-точка… Потом совсем легко: точка-точка-точка, тире-точка-точка. Всё!
- Вы с дедушкой Олафом просто гиганты, - серьезно произнес Гриссом. – Помнить все эти комбинации, да еще с такой скоростью!
- Я всегда говорил, у меня потрясающий дед, - Грэг между делом втащил Гила в каморку. – Кстати, ты знаешь, что он говорил уже потом, когда мне было лет пятнадцать, про это место уединения?
Голос Грэга звучал так хитро, что было сложно ожидать чего-то банального.
- И?..
- Он говорил, что в восемь лет я сидел тут один и прятался от бабушки, а в пятнадцать уже могу приводить сюда друга, и пока мама не видит, заниматься тут с ним разными глупостями…
В чулане было темно, но Гриссом мог поклясться, что Грэг даже не покраснел, ничуточки. Просто довольно так усмехнулся, и все.
- Ну иди сюда, Медведь, оцени степень уединения!..
Дверь захлопнулась. В каморке стало совсем темно.
- Погоди, ушастый: и что, дедушка так спокойно отнесся к этому… кхм… к тому, что это будет друг? Не подруга?
- Дедушка спокойно относился ко всему, - где-то рядом в темноте негромко рассмеялся Грэг. – Правда, он вряд ли полагал тогда, что этот друг будет вдвое меня старше, - но в конце концов, не в возрасте же дело? Мы с тобой это уже тыщу раз выясняли, правда ведь?
- Я стараюсь понять, что твоя мама добавила нам в чай, что тебя так разобрало, - Гриссом пытался сохранить серьезность, но уже понял, что у него вряд ли получится.
- Хихихи… наверное, секретные рецепты моей бабушки?... Которая приберегала их для дедушки…
- Ты хочешь сказать, что я уже тоже гожусь в дедушки?..
- Обалдел, Медведь? Да тебе еще до этого… - ну и конечно, рука Грэга тут же скользнула Гриссому между ног, даже через брюки получив подтверждение, что тому до дедушки еще ой как далеко, судя по силе возникшей эрекции.
Нет, в этой каморке и правда было что-то такое… странное. Или в том чае, которого они оба напились за завтраком. Или во всей атмосфере этого дома - и вот этого самого "места уединения", где Грэг, оказывается, в пятнадцать лет мечтал со своим другом "заниматься глупостями".
Глупостями, понимаешь ли!
Но в самом деле, "умностями" заниматься тут было сложно: когда вокруг темно, и места совсем мало, и в поясницу тебе упирается то ли угол ящика с порошками, то ли старая швабра, - а Грэг смеется и дышит рядом, и что-то еще рассказывает о своих юношеских мечтах, и от этих рассказов хочется вообще выключить всю логику и как следует заняться с ним чем-нибудь этаким прямо здесь, пока его мама не видит.
- Вот только жаль, что для существенных глупостей здесь мало места, - замечает Гриссом на остатках разума.
- Интересно, Гил, что ты называешь существенными глупостями?..
От этого хрипловатого голоса по всему телу пробегает дрожь, и остатки разума временно говорят "Пока": осталось только сграбастать Грэга в охапку и прижать к себе, ощущая, что и он уже давно созрел для всяких "глупостей" в этом уединенном пространстве.
- Для существенных нам нужна хотя бы смазка, так? - сдавленным шепотом произносит Гриссом, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Черт, это и в самом деле как-то глупо: заниматься сексом здесь, в этой каморке, где темно, тесно и чертовски мешает одежда! Нет бы закрыться в комнате, забраться в кровать раздетыми, и там…
Но Сандерсу хочется именно тут. Ну что же. Почему бы и нет, в конце концов?..
Во всяком случае, сейчас уже они оба вряд ли дойдут до кровати.
- Дааа…. смазку я забыл... захватить… - шепчет Грэг вроде бы серьезно, а в голосе и сожаление, и жажда, и смех. - Тогда давай заниматься несущественными глупостями, - и практически сразу Гриссом чувствует его губы где-то за собственным ухом, потом на шее, потом на щеке, - это и так возбуждающе забавно, и немножко раздражает, словно он специально тянет!.. Но буквально через секунду после этой мысли на Гила обрушивается бешеный поцелуй – губы в губы, взасос, даже вдохнуть перед этим не получается, потому что это до чертиков внезапно, словно все прежние прикосновения были отвлекающими маневрами: для того, чтобы сейчас захотелось вцепиться в Грэга и не отпускать, и самому не дышать, и ему не давать вдохнуть, - пока не закружится голова и не подогнутся колени, и не почувствуешь, что сейчас оба просто рухнут куда-то вниз, в кучу старого хламья: слава богу, что на самом деле для этого здесь банально мало места.
Они делают вдох одновременно, запрокидывая голову, - и дышат тяжело и часто, словно за ними обоими кто-то гнался.
- Ну… ты даешь…. – выдыхает Гриссом, ощущая, как бешено частит пульс. В этом неровном ритме почему-то слышится что-то… недавно узнанное, но такое уже знакомое: тире-тире-точка, точка-тире-точка, точка-тире-тире-точка… "Первое, что я выучил – как звучит на азбуке Морзе мое собственное имя".
- Грэг, - вторит Гриссом шепотом этому ритму, - Грэг…
- Ммм?..
Они что есть сил прижимаются друг к другу в этой темноте, и пока еще непонятно, на какие "глупости" рассчитывают, - но все равно, проклятье, это так волнительно: здесь, вдвоем с Грэгом, в этом маленьком пространстве, которое помнит его детские мечты и страхи, его подростковые фантазии, а теперь – когда ему двадцать восемь – он наконец привел сюда… друга: такого, которому можно рассказать и про эту комнатку, и про азбуку Морзе, и про те "глупости", которыми он когда-то мечтал здесь заниматься.
- Ну что, - ушастый… - вдох, выдох, еще вдох, - рассказывай, чем мы сейчас займемся? Если что – я боюсь, не удержу тебя под коленки…
- А не надо, - слышится в ответ такой же прерывистый шепот. – Это мы еще успеем… опять же смазки нету… Давай рукой, ммм?
Грэг забыл уточнить, кто – кому, но Гилу это сейчас неважно. Он точно уже знает, чего ему самому хочется. Не физической разрядки, нет, - она ему будет даже дискомфортна здесь, в темном маленьком помещении, где помимо удовольствия запросто можно еще и перепачкаться, а потом в таком виде выйти наружу. Чего ему хочется – так это довести до оргазма своего мальчишку. Тот уже хорошо завелся от своих подростковых воспоминаний: Гриссом может биться об заклад, что Грэг здесь не только мечтал, а еще и помогал себе рукой в одиночестве, но сейчас не в этом дело, это уже неважно. Куда важнее то, что теперь они здесь вдвоем, и Грэг дышит часто и тяжело, и вроде как, судя по звукам и возне, начинает сам расстегивать свои джинсы, черт бы их подрал со всеми их ремнями и кнопками… Гил опять не успевает вдохнуть, когда ему в ладонь тычется напряженный член, а возле уха ощущается горячий выдох:
- Ну давай… Медведь… А?
- Иди сюда, - теперь осталось только обхватить его свободной рукой за спину, притянуть к себе, почувствовать, как возбужденно напряглось его тело, - а второй ладонью пару раз вниз-вверх по стволу, а потом Грэг уже сам начнет двигать бедрами, смешно толкаясь в ладонь, словно торопится куда-то, и губы у него закушены, - самое время прошептать ему на ухо "Расслабься, что ты так зажался", и провести по губам языком, словно стараясь, чтобы на них не осталось следа от зубов. И дальше просто ощущать его движения в ладони, и прижимать его к себе все крепче, чувствуя, что его сердце тоже выстукивает какую-то рваную бешеную морзянку. Так хочется думать, что сам слышишь в ней тоже что-то знакомое: тире-тире-точка, точка-точка-точка, тире-точка-точка…
- Гил, - повторяет Грэг еле слышно, словно помогая Гриссому, чтобы тот не запутался в этих сигналах. – Гил, Гил…
- Давай-давай, мальчик, давай, ушастый, давай…
Наконец он прижимается совсем тесно, подаваясь вперед, член вздрагивает в ладони, и – выброс, мощный, до вскрика, до громкого протяжного стона, слышного даже через поцелуй. Сперма попадает на руку, на джинсы и кажется, частично на пол. Интересно, здесь есть тряпка?
Потому что глупости глупостями, а оставлять такие следы негоже. Придет мама за шваброй – неудобно будет.
- Черт, - бормочет Грэг, пытаясь устоять на ногах. – Черт, Гил… ну у тебя и ладошки…
Вот как тут удержаться, как не прошептать: "Понравилось?" Особенно если самому было чертовски приятно это чувствовать и наблюдать, - настолько приятно, словно сам вместе с ним кончил.
- Просто супер, - смеется Грэг уже более осмысленно. – Вообще меня любая часть твоего тела заводит по-страшному, ты знаешь? Особенно мозг! Посмотри, у тебя носовой платок есть в кармане?
Платок, слава богу, находится. Грэг пытается привести себя в порядок на ощупь, хихикая, что "в кои-то веки у тебя, Медведь, нет с собой фонарика". А потом вдруг останавливается и расстроенно произносит:
- Погоди… а ты? Ты как же?
- А я до постели подожду, - улыбается Гриссом. – Давай пойдем сейчас в нашу комнату, пока мама в саду?
- Давай, - смеется Грэг и целует Гила в уголок рта: уж куда придется в этой темноте! – Пойдем в комнату, ага… продолжим наши глупости…
- Так что, ты реализовал свои детские мечты? Не будешь теперь краснеть перед дедушкой?
- Я тебя люблю, Гил, - звучит в ответ вроде бы совсем бессмысленно. Однако сейчас это именно то, что Гриссом хотел услышать, но возможно, даже сам себе в этом не признавался.
- Аналогично, - отвечает он вполголоса, втайне ругая себя, что произнести это умное слово ему сейчас почему-то легче, чем банальное "люблю". Такие банальности он предпочитает сообщать действиями, к сожалению. Хорошо, что Грэг это понимает.
Но вот сказать "Я тебя хочу" сейчас ничего не мешает почему-то. Что Гриссом и делает: шепчет это Грэгу прямо на ухо, отчего тот снова возбужденно вздрагивает:
- Уммм, Медведь… вот что ты делаешь, я же только что!... Пойдем, пойдем скорей в комнату, и там ты меня съешь… Только интересно, мама еще в саду или нет?

Миссис Сандерс, которая как раз за какой-то хозяйственной утварью пришла в дом, качает головой по ту сторону двери: надо будет потом сказать сыну как-нибудь поаккуратней, что в этой каморке неприлично тонкие стены, и оттуда прекрасно слышно даже шепот: тем более такой возбужденно-громкий! Она еще пару секунд раздумывает – не постучать ли сверху, как дедушка, азбукой Морзе: "Мама еще в саду"? Но во-первых, она плохо помнит, как это передать, а во-вторых, ей упорно кажется, что они оба там вряд ли сейчас смогут это расслышать. И поэтому - от греха подальше! - лучше просто тихо вернуться обратно в сад.

@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), #fandom: CSI, .II.6 Порно/эротика