[улыбка 45 калибра]

Название: Единственная ночь
Бета: I want to Hims
Фандом: CSI: Miami
Герои: Эрик Делко, Келли Дюкейн
Тема: Одиночество
Объём: 5216 слов
Тип: гет
Рейтинг: R

Келли ушла в отпуск и не вернулась. Уехала. Уехала, не объяснив ничего, не сказав почему, зачем и куда.
Эрик вернулся на работу после недельного медицинского переосвидетельствования и увидел на рабочем месте Келли абсолютно не знакомую ему молодую женщину. Симпатичная голубоглазая брюнетка приветливо улыбнулась и представилась:
- Алиса Майер, я ваш новый эксперт-баллистик, - протянула изящную, с аккуратным маникюром руку.
- Эрик Делко, криминалист, - не понимая ничего, ответил Эрик, машинально пожимая теплую ладонь Алисы.
Эрик хотел пойти к Горацио, чтобы узнать, что произошло, но не успел - в баллистическую лабораторию вошел лейтенант. Улыбнулся одними глазами, привычно положил руки на пояс брюк и немного напряженным голосом спросил:
- Вы уже познакомились?
- Да, лейтенант Кейн, - легко и быстро ответила Алиса.
- Вот и хорошо, работайте, - Горацио развернулся, собираясь выйти из кабинета.
- Эйч! - окликнул его Эрик. - А что случилось? - немного замялся и, понизив голос, поинтересовался: - А где Келли?
- Уехала, - коротко и без каких либо эмоций ответил Горацио и ушел, не став ничего объяснять расстроенному Эрику в присутствии новенькой.
- Куда? - вопрос достался закрытой двери.
Но Эрик решил не сдаваться, быстрым шагом выскочил следом за Горацио в коридор, догнал его и, преградив дорогу, глядя в упор, спросил:
- Куда? Почему? - под укоризненным взглядом лейтенанта Эрик немного отступил назад, но с пути не сошел. - Куда? - сбавив тон, умоляюще повторил еще раз Эрик.
Горацио вздохнул. Тайны в отъезде Келли не было, но и кричать на весь белый свет, объясняя каждому встречному причину, по которой его лучший сотрудник, умница и очаровательная женщина, покинула лабораторию, не хотелось. Вот только Эрик был тем, кто имел право знать.
- Вышла замуж, - коротко, как отрезал, сказал лейтенант и, предупреждая следующий вопрос Эрика, уже успевшего открыть рот, пояснил, - Это ее личная жизнь, ее решение, и препятствовать ей мы не имеем права, - похлопал Эрика по плечу и более мягко проговорил, - Такова жизнь, привыкай.- Кейн обогнул впавшего в ступор Эрика и ушел по своим делам.
Светлая, с прозрачными стенами лаборатория, «аквариум», как иногда они шутили с Келли, называя место своей работы, вдруг погрузилась во мрак. Эрик, словно каменное изваяние, стоял посередине коридора, пытаясь переварить только что услышанные сногсшибательные новости. «Келли вышла замуж и уехала» - эти слова оказались убийственными, лишив Эрика способностей двигаться, мыслить и вообще что-либо делать. Это известие было невероятным, невозможным. Он никак не мог поверить, что сказанные Горацио слова – правда. И с сегодняшнего дня придется работать без Келли, с какой-то новенькой Алисой. Что больше никогда мисс Келли Дюкейн не пройдет по этим коридорам, не заглянет к нему в кабинет, не спросит: «Как дела?». Что он теперь не увидит ее улыбки, не услышит голоса. Не будет совместных выездов на место преступления, шутливых бесед, совместного кофепития в комнате отдыха. Не будет. Просто рядом с ним не будет Келли. Никогда. Она будет жить где-то в другом месте с мужем. А кто муж? Догадаться было не сложно. Эрик прикрыл глаза, так и не тронувшись с места. Воспоминания о последнем рабочем дне Келли были очень яркими. Ее откровенный поцелуй с Джейком в коридоре. Прощальная и немного виноватая улыбка, что подарила Келли Эрику, уезжая в лифте. Неужели она уже тогда знала, что это их последняя встреча? А отдых Келли и Джейка на Антигуа был свадебным путешествием. Вот он, счастливчик - Джейк Беркли.
Эрик в задумчивости стоял на прежнем месте, проходящие мимо задевали его, кто-то звал по имени, что-то спрашивал, но Эрик ничего не замечал, ничего не слышал, и огромная многолюдная лаборатория казалась ему пустой. А он чувствовал себя одиноким, брошенным на произвол судьбы, оставленным в этом хаосе лучшим другом, который бросил его, как ненужную вещь.
- Келли, как ты могла так поступить? - еле слышно, себе под нос пробормотал Эрик. - Почему? Неужели я так плох, что не оказался достойным, чтобы ты со мной попрощалась? Не могла сказать, что уезжаешь, глядя в глаза. Неужели ты думала, что я брошусь тебя отговаривать и буду умолять не выходить замуж? Нет. Если ты счастлива, значит и мне должно быть хорошо.
Но было плохо, очень плохо, больно и тоскливо, одиноко и грустно, словно от его души оторвалась частичка, оставив глубокую саднящую рану. Эрик тряхнул головой, наконец смог двинуться с места и уйти на свое рабочее место.
С этого дня жизнь Эрика разделилась на две части. До и после. Светлую и темную. Непроходимое чувство одиночества преследовало его, не покидая ни на минуту. Эрик не мог и представить, насколько глубоко в его жизнь вторглась Келли. И самым невероятным было то, что он думал о ней не как о покинувшем его друге, а как о женщине, о любимой женщине. Он любит Келли. Любит. Как бы странно ни звучали эти слова, но такова правда. Чтобы понять – надо потерять.
Дни шли за днями, промелькнул месяц, другой, но для Эрика время словно остановилось. Приходя на работу, он по-прежнему искал среди сотрудников Келли. Надеялся увидеть ее аккуратную фигуру, светлые волосы, заглянуть в прозрачные зеленые глаза. И сколько раз замирало его сердце, когда в толпе на улице он видел мелькнувшие золотистые волосы, принадлежащие очередной случайной женщине невысокого роста, издалека так похожей на Келли!
Бессонные одинокие ночи, полные воспоминаний и несбывшихся надежд. Напрасные мечты о потерянном счастье. Сколько раз посреди вот такой темной тоскливой ночи Эрик приходил на пустынный пляж и в полном одиночестве бродил по влажному песку, заходя по колени в воду, думая о недоступной ему женщине, что сейчас где-то далеко, с ненавистным ему мужчиной лежит в постели, обнимает его, целует, дарит свою любовь. Келли, что столько лет была рядом, была его другом. Не раз выручала в критических ситуациях, подсказывала, а бывало, и покрывала его неблаговидные поступки, выслушивала его откровения, от которых теперь Эрику делалось стыдно. Направляла, помогала начать жизнь снова после ранения. Эрику казалось, что она будет всегда рядом, как нечто незыблемое, вечное, что не может никогда исчезнуть. Что наступит момент - и они поймут, что не могут жить друг без друга. Но любые, даже кажущиеся бесконечными отношения разрываются, приходя к завершению, принося боль и страдания. И как же это мучительно - потерять любовь, которая столько лет была рядом, а ты не замечал ее, размениваясь по мелочам! Страшно. Больно. Одиноко. Терять то, что было у тебя в руках, а ты не сумел это сберечь, сохранить, просто вовремя не заметил.

Странный приказ, пришедший «сверху», удивил всех, но больше всего озадачил Эрика. Ему предстояла командировка на другой конец континента, на Север, на тихоокеанское побережье в небольшой городок Астория. Где ему, Эрику Делко, пожелал исповедоваться беглый, умирающий от неизлечимой болезни преступник, попавший в руки местным копам.
Почти суточный перелет с тремя пересадками и часовой переезд на полицейском автомобиле привели Эрика в невменяемое состояние. Маленький прибрежный город встретил холодным осенним дождем и изредка срывающимися с неба мокрыми хлопьями снега. Погода была под стать настроению Эрика - мрачная, сырая и туманная. Небольшой отель на центральной улице, теплый номер и возможность наконец остаться в одиночестве, принять горячий душ и выпить крепкий кофе немного взбодрили Эрика. Но ночь, полная раздумий и мыслей о странной встрече с умирающим преступником, не способствовала поднятию настроения и не улучшила состояние Эрика, чувствующего себя разбитым и совершенно не отдохнувшим за эти несколько мучительных часов.
Утро, серое и слякотное, неприветливый коп за рулем присланной за Эриком машины ввергли его в уныние, и лишь желание поскорей разделаться с неприятной миссией душеприказчика давало Эрику возможность более-менее шевелиться. И было очень страшно и одновременно грустно встречаться с человеком, что пожелал исповедаться перед ним и открыть тайну, которую пытались много лет разгадать государственные службы. Человеком, почти трупом, что некогда был твоим учителем, наставником и другом и однажды штормовой зимней ночью исчез, не оставив никаких следов.
Но если бы Эрик знал, какую еще встречу приготовила ему судьба, то наверно молился бы всем существующим богам. Вот только о чем? Чтобы эта встреча произошла или, наоборот, не случилась?
В местном полицейском управлении его встретил шериф, седовласый уверенный в себе мужчина. Он оказался весьма разговорчивым и доброжелательным, предложил выпить кофе и побеседовать «за жизнь», пока не подойдет его помощник, что будет сопровождать Эрика во время его пребывания в городе. Кофе был горячим и крепким, шериф - прекрасным собеседником. Полчаса пролетели незаметно, когда открылась дверь, и на пороге появилась женщина. Эрик мельком глянул на нее и отвел взгляд. Обыкновенная - невысокого роста, в темных джинсах, мешковатом пушистом свитере цвета спелой вишни, светлые волосы собраны на затылке в тяжелый узел. И вдруг его словно прострелило, он повернулся - и глаза столкнулись с удивленным и испуганным взглядом светлых глаз. В приемной шерифа было темновато: тусклая лампочка, засиженная мухами, серый свет за окном не давали возможности как следует рассмотреть пришедшую женщину, но Эрик уже понял, кто перед ним. Это встреча была просто невероятна. Он приподнялся со стула, но, онемев от неожиданности, не смог произнести ни слова. Шериф его опередил:
- Вот, прошу познакомиться - мой помощник, она будет сопровождать тебя и оказывать всяческую помощь, - подойдя к женщине, игриво приобнял ее за плечи и подвел к Эрику, - Келли, прошу не обижать.
Эрик потряс головой, пытаясь отогнать видение, но теперь Келли стояла рядом с ним и улыбалась одними губами, едва заметно качая головой, ее глаза умоляли, просили, чтобы Эрик ничем не показал, что они знакомы.
- Очень приятно, - прохрипел Эрик, голос пропал напрочь, сердце почему-то решило остановиться и билось медленно и неровно. А желание сделать эти два шага, отделяющие его от Келли, и обнять ее пришлось загнать как можно глубже. С трудом сглотнув, Эрик пожал руку, вернее, еле коснулся дрожащей ладони Келли.
И лишь через несколько минут, когда они сели в машину, чтобы ехать в больницу для проведения допроса, Эрик обрел дар речи:
- Келли, ты как здесь оказалась? - он посмотрел на Келли, сидящую за рулем, и получил в ответ холодный взгляд зеленых глаз.
Машина медленно поехала под проливным дождем, дворники с трудом справлялись с набегающей водой, а между Келли и Эриком словно выросла холодная непреодолимая преграда.
- Эрик, - спокойно и рассудительно заговорила Келли, не поворачиваясь к собеседнику, пристально глядя вперед, - не задавай никаких вопросов. Ответов на них ты все равно не получишь, - повернув голову, она сердито глянула на Эрика, - я здесь живу, теперь здесь мой дом. И меня к этому никто не принуждал.
- А где твой муж? - неожиданно вырвалось у него.
Келли резко газанула, машину крутануло на мокром асфальте, но быстро справившись с собой и машиной, Келли ответила:
- Это не твое дело. Давай сделаем так - никаких личных разговоров, только дело, из-за которого ты так некстати появился здесь.
- Хорошо, - без особого воодушевления согласился Эрик, но зная характер Келли, он понимал, что если она приняла решение, то это непоколебимо. И ничто и никто не заставит ее его поменять.
Для него было достаточно - в этом он пытался убедить себя - что она рядом и, возможно, проведет с ним несколько дней в этом забытом богом и людьми городке на берегу океана, холодного и неприветливого, как и погода за окном полицейской машины.

Четыре дня, что Эрик прожил в Астории, несмотря на мучительные разговоры с еле живым преступником, показались для Эрика раем. Келли немного оттаяла, и ее поведение перестало быть таким отчужденным, как в первый день. Действительно, никаких личных разговоров, но темы, что они выбирали для беседы, так или иначе имели отношения к их жизни. Келли расспрашивала Эрика о Майами, с грустью говорила, что скучает о жарком солнце и теплом океане. Рассказывала о городе, людях, что ее окружают, о работе, интересовалась, как идут дела в лаборатории, что произошло нового за время ее отсутствия. Они смеялись, вспоминая отдельные случаи из их совместной работы. Эрик рассказал о новенькой, что пришла на место Келли, о новом оборудовании, установленном в баллистической лаборатории, и о многом другом, но только не о себе, не о своих чувствах. Эта тема была под запретом.
Даже погода сменила гнев на милость, дождь перестал, ветер разогнал тучи, и выглянуло нежаркое, но ласковое осеннее солнце. Все свободное время Келли и Эрик проводили вместе, теперь они даже ездили к океану и просто вдвоем молчали, стоя на высоких скалах, глядя, как темные волны с шумом врезаются в прибрежные валуны и с шипением поглощаются галькой. Этот океан совсем не был похож на тот, к которому привык Эрик, да и все здесь было по-другому, намного прозаичней, грубей и печальней. Эрик, исподволь наблюдая за Келли, часто ловил ее грустный взгляд, несмотря на улыбку, не сходящую с ее нежных губ. Не была она похожа на счастливую замужнюю женщину, да и мужа ее не было поблизости. Кто потерпит, что его жена засиживается на работе до поздней ночи, попивая кофе и болтая с посторонним мужчиной?
Вот и наступил последний день командировки Эрика, а за ним - вечер. И скоро придет ночь. Завтра рано утром его отвезут на аэродром, и они снова расстанутся с Келли, теперь уже навсегда. Было больно и грустно. Эрик долго в полном одиночестве бродил по городу, спать он все равно не мог, мысли о Келли не давали покоя.
Ноги сами привели его к зданию полиции, среди темных окон одно светилось теплым зовущим светом, и Эрик просто так, не думая о том, что это кто-то из полицейских или даже сам шериф доделывает какие-то важные дела, дернул входную дверь. Она оказалась открытой. Осторожно, стараясь не производить шума, он прошел по коридору к кабинету, в котором горел свет, приоткрыл дверь и замер: за столом, погруженная в работу, перебирая какие-то бумаги, сидела Келли.
- Келл, - негромко окликнул Эрик задумавшуюся о чем-то Келли.
Она оторвала взгляд от документов, посмотрела на него и улыбнулась, нежно и ласково, так как она это делала в прошлой жизни. Кивнула головой, приглашая зайти. Эрик прикрыл за собой дверь и подошел к Келли так близко, насколько позволили ему выдвинутые из письменного стола ящики. Келли, словно опасаясь его, встала и отошла к окну, сложив руки на груди, не произнеся ни слова, немного настороженно смотрела на Эрика. В небольшом помещении вдруг стало очень жарко. Молчание выглядело неловким и напряженным. Чтобы хоть как-то избавиться от странного ощущения, Келли отвернулась к окну и уставилась в темноту, пытаясь там найти ответы на мучающие ее вопросы. Она не услышала, как Эрик подошел к ней, а лишь почувствовала его за своей спиной. Он стоял рядом, почти касаясь ее. Повернуться к нему лицом Келли не рискнула, а лишь спросила, медленно растягивая слова:
- Что случилось, мы же с тобой попрощались днем?
Ответа она не получила, лишь теплые ладони легли ей на плечи.
Прикосновения Эрика не стало неожиданным, Келли была внутренне готова, что он обнимет ее, и ждала этого. Обернулась и коснулась пальцами его щеки, моментально отдернув их, словно обожглась. Они стояли почти вплотную друг к другу, Эрик бережно обнимал Келли и смотрел на нее, не отрываясь. Нет, он не мог уехать вот так, он должен сделать что-то очень важное, он должен ее поцеловать. Обязательно. Иначе просто сойдет с ума, мечтая и выдумывая, какие ее губы на вкус. Келли закрыла глаза, соглашаясь с ним, она так и не разучилась понимать Эрика без слов, словно читала его мысли.
Эрик наклонился и коснулся губами рта Келли, ожидая, что она его оттолкнет, скажет что-то резкое или попросту выгонит из кабинета. Но она не шелохнулась, не попыталась отстраниться, только ее губы легонько дрогнули в ответ на нежный невесомый поцелуй. Губы у Келли были сухими и горячими, Эрик на мгновение замер, а затем осторожно дотронулся кончиком языка, обводя их по конуру, впитывая в себя таинственный возбуждающий вкус.
Келли закинула руки Эрику на плечи, скрестив их у него на спине, прижимаясь всем телом. Она уже не сдерживала себя, отвечая на его поцелуй, нежный и глубокий, затягивающий, как черный омут, ее губы жадно раскрылись навстречу, языки встретились в медленном завораживающем танце. Подавляемое желание возобладало над разумом, поцелуй становился все более крепким, всепоглощающим. Они целовались взахлеб, не отрываясь, пока хватало воздуха, до жжения в груди, до головокружения. Страстный, исступленный, первый, сладкий и горький, как яд, поцелуй заставил их потеряться в этом огромном и неблагосклонном к ним мире.
Руки Эрика нашли кромку свитера Келли, и она послушно подняла руки, давая ему возможность раздеть ее. Мягкое тепло, исходящее от обнаженной до талии Келли, лишало воли, порождая желание любить, овладеть, почувствовать, как подчиняется тебе, как тает в твоих руках это нежное и чувственное тело. Эрик аккуратно вынул шпильки из прически Келли, и золотой водопад волос рассыпался по голым плечам, он гладил, перебирал шелковистые пряди, зарывался в них лицом, вдыхая знакомый до боли, но почти позабытый аромат ее духов.
Целуясь и обнимаясь, они не произнесли не одного слова, все было понятно и так. Взгляды, жесты, прикосновения сменились вздохами и легкими стонами. Маленький диванчик в углу кабинета стал ложем любви. Узкий и неудобный, он показался Келли и Эрику самым роскошным, они настолько было поглощены друг другом, что ни место, ни время не имели значения. Они любили, они отдавали друг другу самое лучшее, самое сокровенное, не думая ни о чем, кроме страсти, в одночасье поглотившей их. Эта ночь показалась им короткой, как миг, и бесконечной, словно вечность; но у всего бывает финал - подошли к концу и эти сказочные часы.
Измученные и удовлетворенные, они лежали, прижавшись друг к другу, нежно ласкаясь, не в состоянии расстаться. Но время безумств заканчивалось, унося с собой восторги и откровения любви. Келли первая опомнилась и оттолкнула от себя Эрика. Сжавшись в комочек, она села в уголке дивана, обхватив себя руками и пытаясь прикрыться поднятым с пола свитером.
- Эрик, я прошу, уходи, уходи, оставь меня, - Келли, уткнувшись подбородком в колени, просила его срывающимся голосом.
- Но что случилось, почему? - Эрик не мог найти причину, по которой так резко изменилось поведение Келли, он протянул руки, пытаясь приласкать ее.
- Нет, - вскрикнула она, вжимаясь в спинку дивана, - нет, не трогай, уходи. Быстрее.
- Келли… - Эрик замолчал, увидев ее испуганные, полные слез глаза, - я сделал что-то не так?
- Да, да, да! - почти кричала Келли. - Мы оба, оба не должны были, неправильно! Убирайся вон, уходи, - она наклонила голову, обхватив ее руками, голос звучал глухо и прерывисто, - уходи, пожалуйста.
Эрик попытался ее обнять, но Келли с силой оттолкнула его и уже зло, справившись со слезами и отчаяньем, сказала:
- Одевайся и уходи. Забудь, все что случилось, - ее глаза стали холодными и равнодушными, перед Эриком сидела та Келли, что он увидел в первый день своего приезда. – Уходи, - она отвернулась от Эрика, пытаясь закутаться в свой пушистый цвета запекшейся крови свитер. - Я хочу остаться одна.
Что ему оставалось делать - спорить, пытаться как-то изменить ситуацию, драться? Но Келли была настроена агрессивно и явно не желала его больше видеть. Кое-как одевшись, не застегивая куртку, вышел в коридор, оглянулся - Келли, не переменив положения, сидела в углу дивана. Подавил желание подойти к ней. Постоял несколько мгновений и, прикрывая дверь, пробормотал:
- До свидания, Келл.
- Прощай, - резко ответила она ему, вскинув голову, - прощай.
Коридор от кабинета, где они провели ночь любви, до двери на улицу казался необычно длинным. Эрик шел медленно, надеясь, что Келли изменит решение и окликнет его, позовет, став снова прежней - милой и ласковой. Но ничего не произошло. Эрик на секунду прикрыл глаза и толкнул входную дверь, автоматически сделал несколько шагов и замер. Белое безмолвие. На улице шел снег, белый и пушистый, уже покрыв толстым слоем землю, крыши домов, стоящие на стоянке машины. Было удивительно тихо и холодно. Искристые снежинки падали Эрику на голову, на лицо, медленно таяли и стекали по щекам, по подбородку. Эрик смахивал капли с горящего лица, и ему было сложно понять, что это - растаявший снег или слезы вновь обретенного одиночества?
Снег хрустел под ногами, на девственно белом снежном покрывале оставались четкие следы. Но с неба сыпались просто огромные хлопья, и спустя несколько минут после ухода Эрика небольшая площадь перед полицейским участком снова была чиста и непорочна.
Келли, погасив свет, долго стояла у окна, глядя в темноту - под желтым пятном фонаря на ее глазах снег засыпал следы Эрика, ушедшего в никуда. Как Келли ни крепилась, как ни пыталась себя уговорить, что они должны расстаться снова, что случившееся между ними ночью - всего лишь ошибка, а с ее стороны - всего лишь жажда изголодавшегося по любви тела и ничего больше, она не смогла удержать слез, когда следы на снегу - последнее, что связывало ее и Эрика в этой жизни - исчезли, заметенные белыми холодными хлопьями снега. Слезы, не останавливаясь, катились из глаз, Келли замерзла и стала лихорадочно, словно куда-то торопилась, одеваться, словно обезумев, выскочила на порог и, утонув по колено в снегу, остановилась. Было больно и страшно осознавать, что ничего не вернуть, она сама, сама приняла это решение и должна жить здесь, в одиночестве, и ждать пропадающего неизвестно где мужа. Она сама вышла замуж, приняв кратковременное помутнение сознания за возродившуюся любовь, что в итоге оказалась давно и безвозвратно похоронена. Что было у Келли сейчас? Маленький городок, скучная работа, одиночество и короткий миг счастья сегодняшней ночью. Счастье, от которого она снова отказалась, решив быть верной женой, убивая в себе нежную и трепетную любовь к другому мужчине.
- Эрик, прости, но все слишком сложно, - прошептала Келли, глядя в заснеженное никуда, - я не могу, прости.

Возвращение домой было радостным и печальным одновременно. Из-за плохой погоды обратная дорога у Эрика заняла почти трое суток. Долгие безрадостные часы он провел на заснеженном Портлендском аэродроме, вспоминая ночь, проведенную с Келли. Бесконечный перелет через континент, и вот она - родная Флорида.
Майами был как всегда солнечным и шумным. Яркое солнце, пальмы, приветливо машущие своими лапами, звучащая из окон отелей веселая музыка, толпы праздно гуляющего народа – все как всегда. Только несмотря на всю эту кутерьму, Эрика не покидало ощущение одиночества, что стало еще острее после встречи с Келли. Он уже жалел, что ушел, послушав ее, не вернулся, но было поздно. Она осталась там, далеко на Севере в маленьком городке, что стал ей домом, а он вернулся сюда в город, где они были, если не вместе, то хотя бы рядом в прошлой, такой счастливой жизни.

Кто сказал, что время лечит? Просто боль притупляется, тоска становится привычной, а одиночество - формой жизни. Короткие новости издалека, редкие и смутные, не приносящие ни радости, ни облегчения, а лишь тревожащие душу своей неопределенностью. И однажды приходит решение, которое становится истиной. Приближалось рождество, и Эрик решился: он поедет к Келли и, несмотря ни что, уговорит, заставит ее вернуться. Билеты куплены, выходные положены по закону, осталось только собрать вещи. Но как всегда что-то происходит, что-то меняет планы, а порой и переиначивает жизнь.
23 декабря - последний рабочий день Эрика перед рождественскими праздниками. Время - вечер, осталось доделать совсем немного - и он свободен, завтра утром сядет на самолет, а вечером, если все сложится удачно, увидит Келли. Настроение было приподнятым в ожидании приключения. А как еще можно назвать задуманную Эриком авантюру? В лаборатории тишина, лишь едва слышно жужжат приборы, и изредка включается принтер, выдавая очередной лист с распечаткой данных. Легкий стук в дверь, и голос дежурного:
- Криминалист Делко, к Вам пришел посетитель.
Эрик поднял голову и глянул на молодого человека, стоящего в дверях:
- Кто там?- отрываться от дела не хотелось, иначе придется задерживаться после работы.
- Сказал, что очень важно, - пояснил дежурный.
- Хорошо, иду, где он?
- Его разрешили провести в комнату отдыха, кажется, он здесь когда-то работал.
- Спасибо, - Эрик улыбнулся, - можешь идти, дальше я сам разберусь.
Комната отдыха совсем рядом, и Эрик немного притормозил, прежде чем войти в нее. Остановился в коридоре, мысленно перебирая тех, кто раньше работал в лаборатории, и кого он мог бы знать, но на память не пришло ни одно имя. Прошел последние несколько шагов и открыл дверь. К Эрику спиной стоял мужчина, худощавый, с волосами собранными в хвостик, одетый в потертые джинсы и кожаную куртку.
- Извините, - начал Эрик, человек обернулся. В первые мгновения он показался незнакомым Эрику, лицо заросшее недельной щетиной, было отталкивающим, и только взглянув в глаза незнакомца, Эрик узнал своего гостя. - Джейк?! Джейк Беркли?!
Мужчины стояли молча, глядя друг на друга неприветливо, и эта игра в гляделки могла продолжаться бесконечно, если бы тишину не нарушил негромкий плач ребенка. Эрик и Джейк одновременно повернулись на звук - на диване стояла люлька от коляски, еле заметно покачиваясь, ребенок, находящийся в ней, проснулся и начал шевелиться.
У Эрика бешено заколотилось сердце в ожидании неприятностей. Зачем пришел к нему Джейк, да еще с новорожденным?
- Это кто? - осторожно, с трудом переведя дыхание, спросил Эрик.
- Твоя дочь, - коротко и безжалостно ответил ему Джейк, скривив лицо.
Эрик уставился на бывшего детектива, ничего не понимая. «Какая дочь, откуда?» - мысли метались, как мыши, пойманные в клетку. Эрика бросило в жар, затем в холод, и он спросил, проглотив комок, застрявший в горле:
- Моя дочь? – в голове звенело, ужас, леденящий ужас сковал душу, Эрик начал понимать, что могло произойти.
- Твоя, твоя, на рождество ей исполнится четыре месяца, - Джейк подошел к люльке, заглянул внутрь, повернувшись к Эрику, небрежно бросил, - уснула, Келли - очень спокойный ребенок.
- Келли? - шепотом переспросил Эрик.
- Именно Келли, тебе же нужна была Келли, получай, наследил - теперь воспитывай, мне чужой ребенок не нужен.
- А где Келли, твоя жена, что с ней? - Эрик прикрыл глаза, приказывая себе быть мужественным. Каким бы гадом ни был Джейк, но он бы не отнял ребенка у матери, значит, оставалось одно - Келли больше нет.
Поведение Беркли резко сменилось, он сел на диван рядом с девочкой и обхватил голову руками, тяжело вздохнул и уже без всякого сарказма и издевательства, с плохо прикрытой болью в голосе заговорил:
- В августе была ужасная погода, беспрерывно лили дожди, размыв все дороги. Отвезти Келли в Портленд не было возможности, вертолет был заказан, но роды начались раньше срока, местные врачи не справились. Учитывая, что беременность у Келли протекала очень тяжело, с осложнениями, ей вообще запрещали рожать, но она пошла наперекор всем и оставила ребенка, не стала избавляться от него, потому что знала, что отец его ты, - Джейк смотрел на Эрика, равнодушно, без ненависти. – Келли так плохо себя чувствовала во время беременности, что не могла даже никуда уехать, но она так хотела этого ребенка, что была готова на все. - Беркли замолчал.
- А ты, ты куда смотрел? - в Эрике закипала злость и ненависть. - Ты не смог ее уговорить, муж называется.
- Эрик, не кричи, разбудишь ребенка, - Джейк нахмурился и уже более иронично продолжил, - когда я узнал, что моя жена залетела, тем более, не от меня, было уже поздно что-то предпринимать, и тем более, Эрик, ты же знаешь Келли, она решений не меняет.
- А почему ты решил, что ребенок мой? - задавая этот вопрос, Эрик просто старался как-то отвлечься от ноющей боли, все еще до конца не поверив и не осознав, что Келли больше нет. Он вряд ли смог бы сказать - умерла, слишком невероятно, неправильно и ранящее, звучало это слово.
- Келли мне все рассказала, когда я приехал, она хотела вернуться в Майами, но в ее состоянии этот переезд был невозможен.
- Но почему она молчала, почему ничего не сообщила мне? - Эрик подошел к люльке и хотел посмотреть на ребенка, но не смог - страшное, злое чувство пронзило его с ног до головы, ведь именно из-за него нет больше Келли, если бы не этот младенец…
Джейк встал, похлопал Эрика по плечу и уже твердо и уверенно произнес:
- Так что принимай своего отпрыска, с моей работой, да еще и чужой ребенок, мне ни к чему. Все необходимые документы в сумке в пакете. Думаю, формальности, связанные с оформлением прав на девчонку, ты пройдешь без труда, - Джейк развернулся и пошел к выходу, - да, там среди бумаг - письмо, что написала тебе Келли, извини, но я его прочитал, – дверь захлопнулась, и Эрик остался один на один с девочкой.
В комнате отдыха стояла звенящая тишина, давящая на уши и вызывающая желание заорать, как можно громче, завопить, но Эрик проговорил еле слышно, одними губами:
- Нет, это не правда, нет.
Но перед ним стояла люлька, а в ней лежал маленький ребенок, невинное существо, его дочь, вернее их с Келли дочь, но как заставить себя полюбить ее, совсем еще кроху, что невольно стала убийцей своей матери? Эрик, словно в тумане, шаткой походкой обошел комнату, не решаясь посмотреть на ребенка. А тот, словно почувствовал, недобрую энергию, исходящую от Эрика, начал попискивать в коляске.
- Господи, ну что же мне делать, что? - Эрик метнулся к дивану, опустился на колени и заглянул в коляску. Девочка проснулась, она шевелилась, протягивая ему руки и улыбаясь беззубым ртом, глаза - узкие щелочки, маленький носик, пухленькие губки - очаровательный ребенок. Чепчик съехал на бок, и из-под него выглядывали черные кудряшки. Эрик коснулся рукой маленького кулачка, и сразу цепкие пальчики удивительно сильно для такой малышки ухватили Эрика за палец. Девочка пискнула и широко раскрыла глаза, они оказались огромные и прозрачно-зеленые, на долю секунду Эрику показалось, что на него посмотрела Келли.
- Келли, тебя ведь тоже так зовут, - прерывающимся шепотом обратился Эрик к ребенку.
Девочка улыбнулась, но затем сморщилась и зашлась в громком плаче - такого Эрик не ожидал, он растерянно смотрел на орущего ребенка, не зная, как поступить.
- Что с тобой, господи? - повторял Эрик, пытаясь достать ребенка из коляски. Стоило только маленькой Келли оказаться на руках, рев прекратился, она только вертела головой, чмокая крохотными губками. - Ты наверно есть хочешь, - догадался Эрик и только теперь обратил внимание на большую дорожную сумку, стоящую на полу рядом с диваном. Держать ребенка на руках и расстегивать молнию на сумке было невероятно неудобно, но, справившись с этим трудным делом, Эрик был вознагражден, найдя все необходимое для кормления ребенка, одежду и бумажный конверт с документами.
Вспомнив, как сестра кормила из бутылочки своего сына, Эрик каким-то чудом сумел приготовить молочную смесь для малышки, и когда через полчаса, уставший и взмокший, словно пробежал марафон, он держал на руках сытую и довольную девчушку и думал о непривычной и трудной роли отца, которую ему теперь предстояло исполнять. Тепло маленького тельца, прижатого к груди, запах совершенно непривычный, но приятный, волновали душу, и вдруг Эрика затопила такая волна нежности и чего-то еще, непривычного, неиспытанного им никогда. Осторожно, чтобы не разбудить, Эрик прикоснулся губами к теплому лбу и положив малышку в коляску, снова опустился рядом с ней на колени, пристально рассматривая круглое розовое личико. Нежность к ребенку перемешалась с болью, тупой ноющей болью утраты, невосполнимой потери. Осознание того, что Келли больше нет, совсем, и он никогда не увидит ее, не услышит голоса, не прикоснется к ее мягким волосам, и этот ребенок - все, что осталось он нее, ледяной хваткой сжало сердце. Эрик вдохнул и не мог выдохнуть, в глазах потемнело, и он словно раненый зверь вцепился зубами в бортик коляски, подавляя рвущийся из груди вопль отчаяния.


P. S. Письмо Келли
Эрик, мы все совершаем ошибки, и иногда они оказываются неисправимыми. Я ошиблась, жестоко ошиблась. И теперь наказана за свою гордость, глупость и страх. Ты привык меня видеть сильной и независимой, такой «железной» Келли, но я всего лишь женщина, слабая и порой беззащитная. Приняв вспышку страсти за истинную любовь, я бросила все, решив, что с милым рай в шалаше. Но горячечный туман быстро прошел, позволив мне рассмотреть истинное лицо моего «горячо любимого» мужа. Но моя гордость и самолюбие не позволили мне признаться, что я совершила глупость…
И та наша с тобой единственная ночь доказала, что лишь потеряв, можно понять истинную ценность потери. А теперь, когда я жду ребенка, нашего с тобой ребенка, я счастлива, несмотря ни на что, несмотря на одиночество и невозможность увидеть тебя. Стыд и раскаяние, что я так грубо поступила с тобой в ту ночь, не дают мне обратиться к тебе, и я боюсь, я не знаю, вдруг ты уже давно позабыл меня и вспоминаешь нашу встречу как очередное свое приключение.
Эрик, мое состояние врачи считают очень сложным, они запрещали мне рожать этого ребенка. Поэтому я обращаюсь к тебе с просьбой: если со мной что-то случится (боже, как я боюсь, очень боюсь предстоящих родов, но все равно не жалею о том, что решилась на этот отчаянный поступок), не бросай нашу дочь или сына. Прошу, умоляю тебя, вырасти его, воспитай хорошим и добрым человеком. Я знаю, из тебя получится прекрасный отец.

Прости и прощай. Келли.

@темы: .I.1 Эмоции, #fandom: CSI, CSI Miami: Эрик Делко, Келли Дюкейн (таб.30)