[AlyonaSL]

Название: Повторение пройденного
Бета:  Хельга Винтер
Фандом:CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "переулок"
Объём: 3240 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Примечание: POV Грэг Сандерс
Саммари: "Сейчас я попрошу вас – каждого! – подумать и рассказать, как вы поддерживали ваше душевное спокойствие до сих пор. Вот вы, мистер, прошу!.."
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь.


ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО


Вот с самого начала чувствовал, что не стоит в это ввязываться. Хотя… можно подумать, меня кто-то спрашивал.
- Сандерс! Ты у нас один еще не был пока на психологических тренингах?..
Кэтрин Уиллоуз смотрит на меня с термоядерной смесью обвинения и заботы во взгляде. И как у нее это получается – никогда не мог понять.
- Ну да, не был, - рассеянно отвечаю я. Мне, если честно, не до тренингов. У меня на руках улики по двум делам, третье дело готовится к передаче в суд, а еще мне нужно позвонить Гилу и рассказать, что сообщили баллистики, и что к трасологам я заходил и у них пока нет новостей.
Но отвязаться от Кэтрин не так-то просто.
- Грэг, тебе тридцать пять, а ты до сих пор ведешь себя, как мальчишка. Все уже прошли, один ты…
Верно. Все прошли тот дурацкий обязательный тренинг, никто не смог отвертеться. Даже Гила заставили. Ох, мы потом с ним дома смеялись, как он «заболтал» девушку-ведущую своими логическими умозаключениями. Так, что она даже спросила: «Вы что, специально надо мной издеваетесь?!»
- А я и не думал, - рассказывал вечером Гил, когда мы с ним вдвоем сидели на кушетке в гостиной и собирались смотреть кино. – Просто она задавала вопросы и просила отклика аудитории, – ну, я и откликнулся…
Я веселился от души, представив, как Медведь может «откликнуться». Особенно когда от него ожидают «кратких и однозначных ответов». Он в принципе не умеет давать однозначные ответы, это я уже давно понял. Правда, когда он закончил свой рассказ об «издевательствах» над бедной ведущей, мы как-то случайно забыли про кино, возясь под одним пледом; а потом он уткнул меня носом в этот плед и начал сопеть в шею, а я хмыкнул и спросил, чего это он от меня такого хочет. Тут он и сказал мне… достаточно однозначно, чего. Меня это еще дополнительно возбудило, если честно. Ну и понеслось… А плед в химчистке потом так отстирали, что ничего и заметно не было.

А сейчас вроде как моя очередь на тренинге этом отмечаться. Тоже, что ли, выступить там со всякими «издевательствами»?
Нет. Это Гил так искренне умеет голову людям морочить, а я – не могу. Да и просто подумал – не отвяжутся ведь, пока я эти три часа не отсижу. Так отсидеть – и дело с концом?.. Вот и приперся. Народу собралось немало, половина знакомых, кто-то кричит через весь зал: «Привет, Сандерс», – а я рукой приветственный жест какой-то изображаю, но сам никак отключиться не могу. Все думаю про эти улики по делам, и про баллистиков, и про то, что я устал как собака и мне домой хочется. Если бы можно было – я бы эти три часа проспал бы прямо здесь, на стуле, а мне бы галочку поставили: тренинг пройден.
- Уважаемые коллеги, давайте начнем работу, - громко провозглашает ведущая. Небось та же самая девушка, которой Медведь голову морочил. Хотя мне все равно. Я даже особо не вникаю в происходящее. Хорошо еще, что Гилу я позвонил и сказал, что теперь после смены мне придется все это слушать. Гил ответил, что «департамент посте смерти Брауна как-то чересчур заботится о нашем психическом здоровье». Ага, безусловно. То просто какая-то дама-психолог прямо в лабораторию пришла, а теперь всех обязали выездной тренинг пройти. Вот уж времени и денег департаменту не жалко.
- Адекватность решений и выводов зависит от психологического равновесия личности, – вещает девушка с умным лицом. – При вашей работе, - обращается она к залу, делая широкий жест, и на задних рядах кто-то фыркает, - необходимо постоянно поддерживать психологическое равновесие, а также владеть специальными методами его восстановления в случае разного рода психотравм. Эти методы мы сегодня и будем осваивать на нашем тренинге. Сейчас я попрошу вас – каждого! – подумать и рассказать, как вы поддерживали ваше душевное спокойствие до сих пор. Вот вы, мистер, прошу!..
Рука ведущей останавливается на смутно знакомом парне из дневной смены: вроде его зовут Генри, судя по бейджику на груди. А фамилия вылетела из головы. Я только помню, что он записной хохмач и чем-то напоминает меня лет десять назад.
- Для восстановления душевного равновесия я пью виски, играю в казино и избиваю свою девушку по выходным, - выпаливает этот самый Генри с интонацией отличника. Ведущая секунд пять смотрит на него, словно он сказал эту фразу на иностранном языке.
- В к-к-кааком смысле, простите?..
Народ вокруг еле сдерживает смех.
- А еще для поддержания равновесия я шучу и люблю приврать, - говорит парень обычным дружелюбным тоном.
- То есть вы на самом деле не пьете и не играете в казино? – уточняет ведущая, стараясь оставаться «невозмутимым специалистом».
- И у меня нет девушки, - радостно подхватывает Генри. – Кстати, вы не сходите со мной в кино после тренинга?!
Все уже хохочут в открытую, и я тоже.
Но тут ведущая вспоминает, что она все-таки специалист, и продолжает, забавно хмурясь:
- А вы, мистер… вы вроде более серьезный человек? Расскажите нам о ваших способах восстановления психологического равновесия?..
Дальше повисает пауза. Я верчу головой, пытаясь понять, к кому она обращается. А потом чувствую, как кто-то из соседей тыкает меня локтем в бок:
- Сандерс! Очнись! Тебя спрашивают!
- Меня? – я так искренне удивлен, что, наверное, со стороны выгляжу идиотом.
- Вас, - кивает ведущая.
С ума сойти. В жизни бы не подумал, что меня когда-нибудь можно обозвать «серьезным человеком». Приду домой сегодня, Гилу расскажу. Вот уж мы позабавимся.
Но сейчас, когда я поневоле встал и все на меня уставились, нужно ляпнуть хоть что-нибудь, чтобы от меня отстали.
- Я катаюсь на серфе, - это первым пришло мне в голову, хотя я безбожно вру: последний раз я это делал месяца четыре назад, когда нам с Гилом удалось вместе выкроить неделю в счет отпуска, и мы улетели к моей маме в Сан-Габриэль. А до этого раза я не стоял на серфе несколько лет, так что чуть не свалился с него с непривычки. Молодежь, наблюдавшая это зрелище с берега, наверное, очень веселилась.
- Полагаю, что вы делаете это нечасто, – ведущая проницательно смотрит на меня, и мне даже смешно оттого, что на лице у нее написано «я вижу вас насквозь». – В Вегасе, к сожалению, нет подходящего водоема, я права?
Кто-то сзади кричит: «Конечно», – и меня опять не оставляют в покое.
- А еще я катаюсь на американских горках, - продолжаю я, с улыбкой глядя прямо ей в глаза. Тут уж никто не сможет уличить меня в том, что я вру. А я вру, потому что от американских горок меня до сих пор тошнит, и я катаюсь на них с Медведем раз в год в его день рождения.
- Как это мило, - пожимает плечами ведущая. И переключается, слава богу, на девушку через ряд от меня: - А вы, мисс?..
Пока девушка что-то бормочет о вышивании крестиком и об уходе за соседскими котятами, я погружаюсь в свои мысли так глубоко, что уже не слышу всех остальных рассуждений. И прежде всего я думаю о том, что хоть режьте меня, я на этом тренинге ни за что не скажу, как на самом деле поступаю, когда у меня хреново на душе.
Я хожу в переулок.
В тот самый переулок, где когда-то жил мой босс, супервайзор ночной смены Гилберт Гриссом. Разумеется, в том доме давным-давно уже живут другие люди, но переулок остался, и моя любимая стена напротив – тоже.
Я прихожу туда – и вспоминаю. Это, оказывается, так успокаивает, когда просто некому выговориться, и когда ты дома один, потому что Гил еще на работе или застрял в департаменте. Прислоняюсь спиной к стене… и словно смотрю со стороны на себя десять лет назад, когда я был молодым, безбашенным, отчаянным и по уши влюбленным. Вот здесь я стоял и пялился на его окна, - интересно, что я мечтал там увидеть? Ох, помню, как боялся – как бы он меня самого здесь не увидел, вот будет позору-то! А хотя – что такого? Я просто сюда постоять пришел. Я вот на дом смотрю, красивый дом, мне нравится: а то, что вы здесь живете, босс, я и не знал совсем… Ой, на чашечку кофе я бы с удовольствием зашел, хотите, я вам хороший кофе сварю, у меня вот и с собой как раз есть пакет... случайно!..
Самому сейчас… нет, даже не смешно, и уж подавно не стыдно, а чертовски почему-то приятно вспоминать, как я подпирал эту стену и упивался своими мечтами, а Медведь даже пару раз прошел мимо домой – один, господи, один!.. – и даже меня не заметил, но я хорошо прятался, это правда. И уже тогда я его в мыслях своих дурацких Медведем звал, надо же.
Ох, мечты-мечты. Все получилось совсем не так, как я представлял себе по глупости (в общем-то это правда, что влюбленные глупеют, это даже с точки зрения химии можно обосновать). Совсем по-другому всё получилось, куда лучше, чем я мечтал. Мне так приятно вспоминать физиономию свою офигевшую, когда я ехал за Гилом к нему домой после смены, потому что он сказал: «Надо поговорить». Я ехал и украдкой пялился на себя в зеркало заднего вида, и самому было смешно, какой я ошарашенный. Мне казалось, что у меня до сих пор след остался в самом уголке рта, - куда Гил в той пустыне, ночью, в темноте губами ткнулся.
У него лицо было тоже такое… столько лет прошло, а я затрудняюсь описать, честное слово.
Это потом уже я узнал, что он, оказывается, тоже маялся, переживал, размышлял, пытался логикой всё это перешибить, - когда я об этом думаю в том переулке, всегда тихо хихикаю: ну Медведь Медведем! Какая уж тут логика, когда не только крыша едет, а всё твое существо в трубочку сворачивается. Я-то сам хорошо помню, как оно: сначала – просто интерес, «ой, а кто это», потом - «ну и зануда», потом «а он смешной», а потом… потом он мне во сне приснился, и я тот сон тоже до сих пор помню. Как проснулся и подумал: ох и ничего ж себе?.. А сердце колотится, во рту пересохло, и руки дрожат. Хорош!..
На работу ещё опоздал. На двадцать минут. И как назло, его же и встретил в коридоре, когда к себе в лабу крался! Его, босса. Тогда я его только боссом про себя звал. Потом – Гриссомом, Грисом. И уже после всего – Гилом и Медведем.
Он нахмурился - и словно сам растерялся: «Сандерс? Почему так поздно?» А я возьми и брякни: «Проспал». Он посмотрел на меня - и вдруг спросил: «Что-то интересное снилось, да?» Я думал – он поддеть меня хочет, глаза поднял – а он улыбается. Легко так, незаметно, - но я-то за те полгода, что пялился на него в лабе, всю его мимику изучил. Про сон мой спрашивает и улыбается!.. Я чуть не ляпнул: «Мне снилось, босс, как мы с вами сексом занимались». Сейчас, когда вспоминаю все это – усмехаюсь про себя: жаль, что не ляпнул. Кто знает - может быть, мы бы с ним лишний год не потеряли. А так… покраснел я и буркнул: «Нет, не очень интересное». И взгляд отвожу, словно натворил чего.
Он опять улыбнулся – буквально одними глазами! – и мне: «Ну, иди, работай». А в голосе сожаление, не будь я Грэгори Сандерс! И пошел я к себе в лабу, а спиной чувствую – он мне вслед смотрит. И оглянуться мне боязно почему-то.
Вот так вот еще около года прошло, с ума сойти можно. Мы с ним весь этот год словно на его любимых американских горках ехали – ну, и приехали в итоге закономерно. Там, на аварии, когда меня зачем-то в пустыню ночью «помогать» понесло. Да кто я такой был, кому я там был нужен?.. Так смешно: когда мы с Гилом про это вспоминаем и я его опять об этом риторически спрашиваю, он на меня смотрит и всегда одно и то же отвечает: «Мне ты там был нужен. Вот до меня это окончательно и дошло, когда я тебя такого замерзшего там увидел!»
Да уж, у меня очень удивленные были глаза, когда он меня за плечи обнял и в уголок губ – ртом… Согреть хотел, говорит. Это уже потом он мне рассказывал, когда мы после смены той сумасшедшей все-таки к нему приехали – поговорить, ага. Знаем мы такие разговоры, как же!.. Я когда ехал – меня всего трясло. Помню, еще себя всю дорогу уговаривал: мол, не надейся напрасно, дурень, может, он тебя и вправду поговорить тащит, вот сейчас приедете – и скажет он тебе, что ошибка это была, что он раскаивается и просит прощения, что на самом деле он ничего такого не хотел… А ты улыбнешься, скажешь: «Всё о’кей, босс», – а потом выйдешь из его дома и утопишься в озере Мид. Вместе со своей дурацкой эрекцией, которая тебе, остолопу наивному, сейчас рулить мешает.
Так здорово об этом теперь вспоминать, стоя в переулке у той самой знакомой стены. И смотреть на ту самую дверь, куда мы с Гилом тогда вошли вместе, – и как я всё старался от него отвернуться, чтобы он не заметил, что я сейчас из штанов выпрыгну! И как он дверь квартиры открывал, и ключом в замок попал только раза с третьего. Я потом, уже утром, спросил – чего это он так, а он мне: «Наверное, кровь от мозга отлила в другое место, вот и координация нарушилась…»
Вот такой он, что поделаешь: никогда не может по-человечески сказать, непременно наукообразно.
И вот стою я в прихожей, вокруг темно, а он сзади ко мне подходит – я шаги слышу, и думаю – ну, начинай уже своё «…пойдем выпьем по чашечке кофе, Грэг, а вообще я тебе сказать хотел, что это все ошибка и так далее»… И вдруг чувствую – он мне руку на плечо кладет и к себе разворачивает лицом, а я к нему прижимаюсь совершенно безо всякого умысла – и тут меня шарахает ощущением, что у него тоже, как и у меня, стоит вовсю. Хм, ну да, он же говорил – кровь от мозгов отлила!. А дальше я с трудом соображаю, что он меня целует – не как в пустыне, а по-настоящему, и что я ему отвечаю, а коленки у меня подгибаются, и господи, каким я кажусь себе наивным со всеми своими позапрошлогодними мечтами о случайной встрече у двери его дома!..
Неслучайная у нас сегодня встреча. Мы ее заслужили, черт подери.
Я его тогда первый раз Гилом назвал, не выдержал. Когда кончал уже, в спальне, на самом выдохе. Назвал, и сам с утра не вспомнил – глаза продрал и опять: «Доброе утро, босс!» Ох, мы потом и хохотали с ним. Но шутки шутками, а я ведь только через месяц перестал его в постели Гриссомом называть. Боссом уже потом иногда называл: для прикола.
А дальше столько всего у нас было – можно сутки в переулке том простоять, вспоминая. И как я второй раз сюда пришел, уже в законные наши выходные, и как мы с Гилом эти выходные провели. А потом еще выходные, и еще, и еще… такое чувство было, словно кожей срастаемся: причем даже не в постели дело, хотя конечно, отрывались мы за упущенные два года – дай боже. Но и кроме секса – столько тем для разговоров было, что могли весь вечер проговорить, и это само по себе было так здорово, и я видел, что Медведю это тоже нравится. Я так любил слушать, как он рассказывает – для меня одного рассказывает, что самое потрясающее, - и при этом ладонь кладет мне на пальцы, или волосы мои перебирает, или просто гладит легонько по руке. Словно ему во время разговора просто приятно чувствовать, что я рядом, и что ему это всё до сих пор не снится. Я ведь его прекрасно понимал: мне тоже все время нужно было во время наших бесед его хотя бы за руку держать. Чтобы точно знать, что мне самому это всё не кажется.
А еще я вспоминаю, как он меня сюда после взрыва из больницы привез насовсем. На всю жизнь врезалось, как вылезаем мы из машины – и вот этот переулок передо мной, и дверь эта, и дом, куда я только по выходным приходил… а Гил меня за плечи придерживает и шепотом так: «Пойдем. Пойдем домой, ушастый…» А я чувствую, как он рядом дышит, и хочется повиснуть на нем и замереть, и переулок этот перед глазами, - сколько я мечтал насовсем сюда перебраться, и вот, пожалуйста!..
Я потом целый вечер по квартире его ходил как сомнамбула: и каждые полчаса в шкаф заглядывал. Убеждался, что полочка с моей собственной одеждой в его шкафу мне тоже не приснилась.
Как мы от коллег наших прятались, тоже весело вспоминать. Как Медведь теории разные строил – что нужно делать, чтобы никто ничего не заметил. А потом мы в спальне с ним хихикали: что будет, если нас поймают. Он хоть и хмурился притворно: «Грэг, с этим не шутят», – а все равно улыбался. Я ведь ему все-таки рассказал, что мне снилось, когда я на работу проспал. Медведь выслушал меня этак внимательно, а потом схватил в охапку и давай выспрашивать во всех подробностях. Ну, я ему и рассказал, и показал, - в общем, мы уже оба на работу проспали.
И как раскололи нас, тоже смешно сейчас в переулке том вспоминать: хотя мне казалось, что мир рухнул. Но мир в лице Гила оказался куда устойчивее, чем я о нем думал. Оказывается, я еще многого о нем не знал, несмотря на то, что уже сколько лет вместе были! Да и разве можно о нем узнать всё? Целую жизнь с ним проживи – не узнаешь, вот такой он загадочный. Но зато так приятно снова и снова его изучать.
А раскололи нас потому, что я адрес в своем личном деле поменял. Честно написал, что тоже здесь вот живу: в этом самом переулке, за этими вот окнами, и вот эту дверь каждый день своим собственным ключом открываю. Пока никому до этого дела не было – никто и не соображал, что у нас с Гилом один и тот же адрес: а тут личные дела подняли – и нате вам, открытие!..
Ох, как Экли бушевал! Я частенько стою в переулке и хохочу, настолько это сейчас забавным кажется. И как Гил ему ответил, и как потом над бедным Конрадом вся смена хохотала.
Много всего было, действительно воспоминаний надолго хватит. Так что с «методами восстановления душевного равновесия» у меня всё хорошо, только девочке-ведущей знать об этом не обязательно.
А самое теплое воспоминание – как мы переезжали отсюда. Потому что у нас появился новый дом: не просто свой, а по-настоящему общий. Здесь, в переулке, стояла машина – здоровенный Юкон, и мы с Гилом грузили в него коробки, связки книг и террариумы с насекомыми. А потом я торжественно вынес ёмкость с тарантулом и устроился на переднем сиденье.
Да скажи мне кто лет десять-пятнадцать назад, что я буду ехать с тарантулом в обнимку и при этом чувствовать себя самым счастливым человеком на свете, – я бы такого шутника просто послал подальше, и все. А ведь надо же, именно так всё и оказалось.
Недавно я опять в тот переулок пришел - ох, смена была дурацкая, и Медведь, как назло, был в командировке, - и подумал, разглядывая его прежние окна, что до сих пор чувствую себя по уши влюбленным. В него влюбленным. Несмотря на то, что сам уже, в общем-то, не такой молодой, не отчаянный и не безбашенный. И любовь эта стала немного другой – не взрывной и мечтательной, а прочной и зрелой, но тем не менее в ней осталось то чувство единения и близости, которое как возникло той нашей первой ночью, - так и не уходит все эти годы. И кажется, только крепче становится.

Тут я очнулся и посмотрел на часы: слава богу, скоро конец этому дурацкому тренингу. И какое счастье, что ко мне больше с вопросами не приставали. Ведущая с кем-то шумно спорит, вокруг размахивают руками, подают какие-то реплики, хохочут… а я словно и не слышу ничего. Просто думаю, как сейчас поеду домой, – а Гил уже наверняка тоже дома, - и скажу ему в очередной раз, что я чертовски по нему соскучился. И расскажу, как. Во всех подробностях. И покажу тоже.
А завтра у нас выходной. Можно наконец выспаться, если никто не позвонит. Можно сделать большой классный завтрак, и потом чуть ли не до вечера проваляться в постели, занимаясь вперемешку то сексом, то разговорами о всяких разных вещах. А к вечеру мы, может быть, вместе прогуляемся в тот переулок. Я просто не сомневаюсь, что Медведю понравится мой способ «восстановления душевного равновесия».

@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), #fandom: CSI, .III.3 Места