[AlyonaSL]

Название: Повод для благодарности
Фандом:CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Всегда прощайте своих врагов - ничто не раздражает их сильнее. О.Уальд"
Объём: 3060 слов
Тип: слэш
Рейтинг: РG-13
Примечание: POV Гил Гриссом
Саммари: "Я восхищался им: его проницательностью, гибким умом, способностью к анализу. Но тогда слово, брошенное любимым учителем, прозвучало для меня как пощечина."
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь.


ПОВОД ДЛЯ БЛАГОДАРНОСТИ


Телефон на столе зазвонил так неожиданно, что я вздрогнул. Но чего, собственно, хорошего ждать от таких звонков?..
Я поднял трубку. Так и есть: Экли.
- Гриссом?..
Я подавил в себе желание ответить «Да, сэр». Хоть Экли и директор лаборатории, а все равно в моем исполнении эта фраза прозвучит как минимум издевательски.
- Конрад, - ответил я в трубку. В конце концов, я имею право на некоторое панибратство? Они всем департаментом уговорили меня стать заместителем директора лаборатории, вот пусть теперь и расхлебывают.
- Я так рад, что ты в хорошем настроении, - продолжал Экли по телефону. – Но у меня есть новость, которая, возможно, это настроение тебе подпортит.
Я терпеливо ждал, когда Конрад выскажется. Потому что давно отучился проявлять личный интерес к плохим новостям.
- В общем, Гил, в лабораторию направляют проверочную комиссию. Из-за смерти Брауна, и вообще…
Господи, это вполне в стиле нашего департамента. С похорон Уоррика уже полгода прошло, а они только подхватились.
- И угадай, кто возглавляет эту комиссию?..
Я опять выдержал паузу, предполагая вполне справедливо, что Экли мне и без моих вопросов всё расскажет.
- Филипп Джерард, - произнес Конрад чуть ли не торжествующе. Я еле удержался от того, чтобы воскликнуть: «Как, он еще жив?..»
- Помнишь такого? – поинтересовался Экли.
Еще бы мне не помнить. Филипп Джерард был моим учителем по криминалистике. Он привел меня в эту науку. Именно он, лощеный мужчина сорока лет с хвостиком, пришел когда-то в лос-анджелесский морг и долго разговаривал с патологоанатомами, а потом соизволил обратить внимание, что, оказывается, кроме патологоанатомов его слушает еще и мальчишка-коронер.
«Это и есть, что ли, тот самый ваш знаменитый Гриссом? – спросил тогда Джерард с любопытством в голосе. – Которому в двадцать два разрешили работать коронером? Ну, значит, такой умный…. А ну-ка, хммм… как тебя там? Гил? Ага, подойди сюда. Так что же, ты собираешься всю жизнь тут в морге торчать?»
О, конечно, я не собирался! Я смотрел на Джерарда блестящими от нежданного счастья глазами, а он, любуясь собой, продолжал:
«Если ты в таком возрасте достиг таких высот, хе-хе, – значит, у тебя мозги есть. Хочешь учиться дальше?»
Я хотел. Я страшно хотел! Я пошел за ним, как гамельнская крыса за мальчиком с дудочкой, и готов был смотреть ему в рот столько, сколько он прикажет, и даже больше.
Что бы ни говорили злые языки из тех времен, - я не любил его, как мужчину. Меня влекло к нему как к мэтру, как к первооткрывателю новых знаний, как к проводнику в увлекательный мир. Может, еще и поэтому я почти два года пытался убедить себя, что Грэг чувствует ко мне то же самое – только уважение к учителю, и я просто обманываю сам себя?
Эх, сколько времени мы потеряли впустую в том числе и из-за этого Джерарда!
Я усмехнулся и подумал, что здесь-то уж Джерард точно ни при чем. Я сам – любитель перестраховываться, и мало ли что в жизни бывает? Хорошо, убедился, и Грэг убедился тоже: и когда нас обоих прорвало, это было уже настолько истинно, что ни один из нас не сомневался. А что мы столько лет уже вместе – это, в общем-то, наша общая заслуга, и больше ничья.
Если уж так говорить, Филипп Джерард повлиял на мою жизнь еще изящнее.
Он оказался гомофобом. Прожженным, истинным, до мозга костей. И однажды, заметив в очередной раз, как я на него смотрю, подошел и бросил вполголоса:
- Что ты так на меня пялишься? Ты что, гомик?
А я на него не пялился. Я восхищался им: его проницательностью, гибким умом, способностью к анализу. Но тогда слово, брошенное любимым учителем, прозвучало для меня как пощечина.
Потому что в то время у меня был друг. Очень близкий друг. Мы еще в университете учились вместе.
Всё кончилось в один не такой уж прекрасный день, когда мой друг решил навестить меня на новой работе. Мы стояли в холле внизу, а мимо черти пронесли Джерарда.
Потом он вызвал меня к себе в кабинет и сказал:
- Убирайся вон. По-тихому. Я больше не буду с тобой работать.
Я еще осмелился спросить, почему. Хотя знал: Джерард увидел, как мы с моим другом стояли в холле, и он держал меня за руку. И говорил, что чертовски соскучился, что мы давно не встречались, что он не может так долго, не хочет и не будет, - и видимо, лица в этот момент у нас были соответствующие. Криминалисту-профессионалу такая картина скажет многое.
А сейчас этот профессионал сидел с брезгливо перекошенной физиономией и смотрел на меня, как на пустое место. Бесполезно было ему доказывать, что я не такой, каким он меня видит, несмотря на весь его профессионализм. Что мне в человеке важна душевная близость, а потом уже его пол, и что будь мой друг женщиной, было бы практически то же самое… Филипп Джерард этого не понял бы, к сожалению. Да, я мог закатить скандал и отстоять свое место, но во-первых, мне не хотелось огласки, и Джерард это знал. А во-вторых - и я тоже знал, что больше не смогу работать с этим человеком. Не потому, что он меня выгнал и обозвал. А потому, что настоящий ученый, по моему скромному мнению, должен быть существенно толерантнее к таким личным вещам.
Я перевелся в Вегас. Во-первых, потому, что у тамошней лаборатории, как говорили, были хорошие перспективы. Во-вторых – потому, что Вегас был городом, в котором всем на всех наплевать. И в-третьих – я часто ездил туда подзаработать на турнирах по покеру, так почему бы мне там не жить, и зарабатывать на этих турнирах почаще?..
Вот с такими меркантильными мыслями я перебрался в Город Греха. Мне было двадцать пять.
Кстати, с тем моим близким другом мы после этого так постепенно и расстались. Видимо, не настолько он был мне близким, как я тогда мог полагать.
А почти через двадцать лет Филипп Джерард возник в моей жизни снова. Он явился «приглашенным специалистом» проверять работу моей лаборатории во время одного громкого дела, когда подозреваемым проходила очередная «звезда экрана». Почему-то некоторые звезды думают, что им всё позволено. Даже убивать.
Звезда наняла дорогого адвоката. Я и сейчас помню, как ее звали: Марджери Вэскотт. Она и мой бывший учитель образовали великолепный тандем, призванный дискредитировать работу всей нашей лаборатории. Здесь, как на войне, в ход шли любые средства: и то, что Сара когда-то вытерла мел с моей щеки, и игровая зависимость Уоррика, и переаттестация Кэтрин… И больше всего - моя надвигающаяся глухота. Меня на судебном заседании спасло только то, что я умел читать по губам.
А еще – то, что при всей своей проницательной учености Джерард не догадался про Грэга.
Я не виделся с Филиппом двадцать лет, но его гомофобия с возрастом наверняка лишь усилилась. И ему, видимо, хорошо заплатили за то, чтобы он нашел, к чему придраться, - а тут такой подарок: супервайзор смены находится в личных отношениях с ДНК-техником, обрабатывающим улики для процесса. А почему бы этому технику не подтасовать результаты ради удовольствия супервайзора и по его личной просьбе?..
Джерард бы не постеснялся, я знаю. Если уж даже Сару с его подачи спрашивали, на что она готова, чтобы мне угодить! А тут бы заказ смешался с личными проблемами самого Джерарда, и было бы в сто раз хуже.
Но он не догадался. Никто еще тогда не знал, кроме Брасса, а он, разумеется, молчал. И мы с Грэгом… мы тоже были осторожны. Грэг сразу понял, чем пахнет дело: и мало того, что начал ходить в лаборатории «по всей форме» - застегнутый халат, бахилы, шапочка, респиратор, - но еще и вид напускал на себя вполне официальный, когда ему доводилось беседовать со мной на людях.
Я грешным делом иногда думал в те дни, что когда всё закончится, хорошо бы стянуть с него этот респиратор и поцеловать, - настолько он был отчужденно-серьезен. Но в то же время я был ему жутко благодарен, что мы с ним выдержали этот спектакль и Джерард ничего не пронюхал.
И то дело закончилось нашей победой.
Джерард все спрашивал у меня тогда, как я ощущаю себя в должности супервайзора смены, и не женился ли я за эти годы? Я отвечал, что чувствую в общем неплохо, спасибо, привык. А насчет жены – нет, не женился. Возможно, моей женой так и будет наука.
Он тогда не ответил ничего. Только бросил мне, когда уже окончательно уезжал:
- Я все-таки подозреваю, Гил, что ты гомик. Я помню, как ты на меня смотрел. Но, как говорится, пока не пойман…
С тем мой бывший учитель и уехал.
А сейчас – господи, сколько ему сейчас? Он меня старше лет на семнадцать, - значит, если мне недавно стукнуло пятьдесят три, то ему, соответственно, семьдесят? Бодрый старичок, ничего не скажешь. И карьеру сделал неплохую: раньше приезжал просто как эксперт, а теперь как глава комиссии от департамента.
Ну ничего. У меня сейчас тоже совсем другое положение здесь, - не то, что раньше. А скоро это положение будет еще крепче. Правильно говорил Брасс в прошлом году: «И на вашей улице когда-нибудь будет праздник, всё к тому идет».
- Грис?.. Алло!..
Я очнулся: надо же, задумался и забыл, что у меня Экли на проводе.
- Ты там заснул, что ли? – вопрошал Конрад сердито. – Я хотел тебе сказать, что комиссия во главе с Джерардом прибудет сегодня в три часа дня! Подготовьтесь там…
- Будет сделано, - улыбнулся я и повесил трубку. Ну что же, доктор Джерард, настало время повстречаться в третий раз.

Самое смешное, что я пропустил тот момент, когда Джерард появился в лаборатории. У меня в кабинете была масса народу, я куда-то звонил и раздавал какие-то указания, принимал сообщения и просматривал отчеты, – и чувствовал себя не слишком уютно, как всегда, когда приходилось заниматься несколькими делами одновременно.
И тут я услышал:
- Гриссом?..
У Джерарда совсем не изменился голос. Я ощутил себя снова двадцатипятилетним парнем, который стоит у стола своего учителя, а учитель говорит ему: «Убирайся отсюда, я больше не буду с тобой работать».
Я поднял глаза от стола, заваленного бумагами: передо мной стоял высокий худощавый старик. Белые, совершенно белые волосы и не по-старчески цепкий, злой взгляд.
- Доктор Гриссом, я бы хотел взглянуть на ваши последние отчеты…
- Разумеется, доктор Джерард, - улыбнулся я. – Присаживайтесь за мой стол, так вам будет удобнее.
Он удивился, но виду не показал. Уселся в мое кресло, взял в руки самую верхнюю из пододвинутых мной папок. И углубился в чтение.
Я устроился за столом сбоку: что-то правил в текущих графиках, принимал звонки, - в общем, продолжал свою обыденную работу, словно Джерарда здесь и не было. Он хотел смутить меня, поставить на место, - но ему не удалось. Слишком давно я работаю здесь. Слишком сильно мое ощущение, что здесь я как дома. Джерард ведь не знает, чего мне стоило принять решение стать заместителем директора: я никогда не любил бумажной, административной работы! А все-таки стал. Потому что не мог отдать лабораторию в чужие руки.
И потому здесь – моя территория. Причем куда больше моя, чем тогда, когда Джерард прибыл сюда в первый раз, семь лет назад. А кроме того, со мной самим произошли некоторые перемены: и мне теперь нечего бояться вообще. Жаль, что проверка не пришла в октябре: тогда бы я порадовал Джерарда на этот счет совсем официальными документами.
Но самое забавное еще было впереди. Время близилось к четырем, и я предвкушал, как сейчас удивлю своего бывшего мэтра, который когда-то выгнал меня с работы за то, что я держал своего друга за руку.
Ровно без четверти четыре дверь моего кабинета приоткрылась:
- Гил? Ты занят? А то я уже закончил, и…
- Нет-нет, Грэг, заходи, – ответил я как можно беспечнее. Мне очень хотелось засмеяться в голос: да, годы совместной жизни с Грэгом научили меня и такому. Я с трудом сдержал смех: но Джерард все-таки услышал что-то незнакомое в моем тоне и оторвался от кипы отчетов.
Грэг влетел в кабинет, увидел Джерарда и притормозил:
- Простите…
- Заходи-заходи, – продолжал я, недвусмысленно улыбаясь. – Доктор Джерард работает с нашими документами, а мы не будем ему мешать и, как всегда, в четыре пойдем обедать… Кстати, разрешите представить: доктор Филипп Джерард, глава проверочной комиссии из департамента, мой бывший учитель – Грэг Сандерс, криминалист третьего уровня, мой… партнер.
Я закончил фразу и сделал шаг в сторону, чтобы наблюдать за реакцией Джерарда.
Тот мотнул головой, словно отгоняя сон:
- Криминалист? Третьего уровня? Я вас помню, молодой человек, - вы же здесь в лаборатории были техником?
- Да, – в свою очередь улыбнулся Грэг. – В две тысячи втором - был! А потом стал стажером, ну и постепенно прошел все три уровня. Третий совсем недавно получил, вы наверняка увидите материалы при проверке.
- Это уж непременно, - проскрипел Джерард, словно только что переварив всё мною сказанное о Грэге. – Изучу чрезвычайно внимательно… Гил, я не ослышался? Ты сказал, что это твой партнер? В каком, прости меня, смысле?
- И в том, в каком ты подумал, тоже, – озорно ответил я. - И даже в семейном: прости, я не остался верным одной только науке.
Грэг глянул на меня и тихонько фыркнул.
- В вашем штате официально это не разрешено, - возразил Джерард.
- Немножко подождать осталось, полтора месяца всего, - не выдержал Грэг. Казалось, он сейчас покажет Джерарду язык. – Приезжайте в октябре, будут официальные бумаги. С первого октября этого года в штате Невада официально признаются гражданские партнерства…
- Кстати, Филипп, - добавил я с совершенно серьезным лицом, - хочешь, мы тебя пригласим на церемонию?..
- Нет, спасибо, - не сдержался мой бывший учитель. И добавил чрезвычайно ехидно: - Ну хорошо, даже учитывая то, что до официального признания этих безобразий еще полтора месяца, - что вы мне расскажете про двадцать седьмое правило? О недопустимости отношений с подчиненными?..
- На каждое правило бывают исключения, доктор Джерард. Вы не знали? – я посмотрел на него абсолютно спокойно. – Уж простите, я ни за что не поверю, что вам в департаменте не рассказали об этом случае.
- Рассказали, - холодно кивнул Филипп. – Но я и в мыслях не имел, что это ты!..
Будь мне двадцать пять, я бы от такого взгляда застыл на месте надолго. Но сейчас мне было почти на тридцать лет больше, и за моей спиной стоял Грэг: уже не какой-то там техник, а настоящий криминалист третьего уровня. И наши отношения были подтверждены не столько официальной бумажкой штата Невада, ждать которую надо было еще полтора месяца, сколько прожитым вместе временем, поделенными на двоих испытаниями, а также детской патронажной службой.
О да, в целом это была чересчур пафосная мысль: но я не смог удержаться от улыбки, представив, что было бы с доктором Джерардом, изложи я ему еще и последнее обстоятельство.
- Так что, уважаемый доктор, мы не будем вам мешать работать, и с вашего позволения, пойдем пообедаем…
Я ждал хотя бы кивка: но Джерард молчал и не двигался. Мы с Грэгом уже практически вышли в коридор, когда мой бывший учитель произнес мне в спину:
- И все-таки, Гил, - ты гомик. Я всегда это знал.
- Я вот одного не пойму, Филипп, - я вернулся в кабинет вместе с Грэгом, отчего Джерард дополнительно дернулся, как и оттого, что я в кои-то веки назвал его по имени, - тебе-то зачем знать обо мне такие вещи? Я ни за что не поверю, что ты когда-то проявлял ко мне интерес такого рода!
Джерард покраснел: казалось, его сейчас хватит удар. А я продолжил:
- И самое главное – я давно хотел тебе сказать спасибо: за то, что ты меня тогда выгнал. Я уехал в Вегас, и жизнь моя сложилась куда лучше, чем я тогда себе мог представить. И если бы не ты…
Джерард взял с моего стола чистый лист бумаги и смял его в кулаке. Было видно, что он хочет сказать мне много нелицеприятных вещей, но меня это уже не трогало. Да, я всё ещё помнил, как хлестал он меня тогда словами. Как я стоял навытяжку у его стола, а он восседал передо мной, лощеный, важный, и говорил мне такие гадости, которые я до сих пор не могу забыть. После этого я долго, очень долго никого к себе не подпускал.
Да, в тот день он сделал мне слишком больно. Но получается, - для моего же блага? Для того, чтобы я уехал из Лос-Анджелеса в Вегас, и чтобы потом, через много лет, встретился там с Грэгом Сандерсом. Чтобы мы потом оба шли друг к другу – постепенно, словно боясь обжечься, преодолевая всякие преграды и скрываясь от разных недоброжелателей, - и чтобы сейчас, как бы в качестве апофеоза, я смог при бывшем своем учителе открыто взять Грэга за руку, словно возвращаясь в те давние времена, а самого учителя искренне поблагодарить.
- Жаль, я тогда, в две тысячи втором, не оформил свои подозрения документально, - прошипел Джерард, глядя на нас обоих. – Я полагал, что мне хватит твоей глухоты! К тому же не был стопроцентно уверен, черт меня подери… Но я догадывался!..
- Значит, Филипп, ты талантливый криминалист, - я опустил голову в шутливо-почтительном поклоне. – И ты научил меня всему, что я умею сам и теперь умеет Грэг, - значит, он тоже может считать тебя своим учителем?..
Джерард взял со стола еще один лист, который постигла судьба первого. А мы с Грэгом после вежливо-формального прощания вышли из кабинета.
- Зря ты так, Гил, - сказал Грэг, когда мы уже довольно далеко прошли по коридору. – Он же проверяющий. Он же, если разозлится, может сколько угодно накопать…
- Не сможет, - ответил я. – Да и не будет, скорее всего. Но даже если будет – не сможет. У нас в последнее время все в порядке, это я тебе точно скажу. И даже твой третий уровень…
- Мой третий уровень я честно сдал, да и документы подписывал не ты!
- О чем и речь, - кивнул я и позволил себе похулиганить: притянул Грэга за руку к себе поближе и обнял за плечи. – Не к чему будет ему придраться, понимаешь?
- А я его сразу узнал, - поделился Грэг. – Как только увидел. Я его помнил все эти годы, и сейчас от неожиданности чуть в рожу ему не вцепился!..
- А смысл? Да и тебе-то за что на него так злиться?
- Да я на него еще тогда зуб отрастил! Знаешь, как было тяжело смотреть, как он по тебе проезжается, да еще стремится побольнее сделать?..
- Знаю, - я плотнее обхватил его плечи. – Знаю, Грэг. Я даже больше тебе скажу: до вот этого самого момента, который ты сейчас наблюдал, я считал этого человека своим личным врагом. А сейчас я посмотрел на него – и понял, что слишком много ему будет чести. И потом, как сказал Оскар Уальд, - всегда прощайте своих врагов… - я сделал паузу и закончил: - ...ничто не раздражает их сильнее. Что ты и видел сейчас в полном объеме!..
- Кстати, если бы процитировать эту фразу про врагов твоему Джерарду, - глубокомысленно заметил Грэг, - его бы дополнительно взбесило, что сказал это Оскар Уальд! Он ведь, по мнению Джерарда, тоже был гомик?..
- Подозреваю, что мнение Джерарда Уальда уже не волнует, - усмехнулся я. – А самому Джерарду мы ведь и правда можем сказать спасибо. За то, что встретились. Видишь, и от таких людей нередко бывает польза!
- Я тебя люблю, Гил, - сказал Грэг мне на ухо.
И мы пошли обедать.

@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), .V.3 Цитаты, #fandom: CSI