"Лучше стыдно, чем никогда" (с)
Название: Без особой причины
Бета: Хельга Винтер, Fausthaus
Фандом: CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "выстрел"
Объём: 3460 слов
Тип: слэш
Рейтинг: РG
Саммари: "Гил дошел до конца коридора и заглянул в дверной проем. На какую-то секунду в глазах потемнело. Нет, на долю секунды..."
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь.
читать дальше
БЕЗ ОСОБОЙ ПРИЧИНЫ
Джим Брасс вышел передохнуть на улицу, пока криминалисты работали. Как ни цинично звучит – обычный, рядовой вызов: молодую женщину кто-то застрелил в ее собственном доме. «То ли бывший муж, то ли маньяк какой», – говорили соседи. Джим пожимал плечами и думал, что это может быть запросто одно и то же лицо.
Ребята-полицейские быстро провели зачистку места преступления и уехали. Только одного оставили снаружи на всякий случай.
Вокруг была тишина, и даже не верилось, что не так давно здесь произошло убийство. Джим задумался о своем, и даже стал что-то напевать себе под нос… как вдруг со стороны дома четко прозвучали три выстрела.
Капитан Брасс очнулся и побежал в дом, ныряя под желтую полицейскую ленточку. Навстречу ему выбежал Уоррик Браун.
Лицо у Джима было белее бумаги:
- Кто стрелял?!
Если бы Уоррик не был темнокожим, было бы заметно, что и он тоже побледнел.
- Гриссом стрелял. На... на поражение.
- И что?! – выдохнул капитан.
- И всё, - развел руками Уоррик. – Звони в отдел внутренних расследований.
Двумя часами ранее
- Гил… а можно мне с вами?
- Понимаешь, Грэгго… я бы рад, но полагаю, это уже для тебя будет слишком. Ты с нами тут полторы смены отпахал, тяжело ведь с непривычки! Тебя и так гоняют как стажера все, кому не лень, да еще мы тебя потащим. Езжай домой. Мы с Уорриком последний вызов отработаем и я тоже приеду, поедим и выспимся, а завтра выходной… Бессмысленно тебе сейчас с нами тащиться. Обычный выезд, обычное огнестрельное, ничего такого, что можно было бы стажеру показать. Рутина сплошная. А ты уже засыпаешь на ходу, посмотри на себя!
- Гил… ну пожалуйста. Я с вами хочу. Ты же сам сказал, мне опыта надо набираться?
- Грэг, да что ты, в конце концов! Тебе двадцать девять через две недели, а ты как в детском саду! Опыт опытом, но ты уже никакой информации новой толком не воспримешь, да и реакция у тебя не самая лучшая сейчас. Толку от тебя на выезде будет ноль. А вот дома, если ты поесть сообразишь…
- Вот поесть я сейчас точно не соображу в таком состоянии. А так мы с тобой потом после выезда куда-нибудь в макдак зайдем или в пиццерию… Уоррика отправим и зайдем. А?..
- Да что тебе на этом выезде, медом, что ли, намазано?..
- Я не знаю, Медведь… но мне очень хочется с вами. Черт знает, почему. Вот без особой причины. В конце концов, чего я буду дома тупо дрыхнуть один, пока ты там где-то работаешь?..
- Даже так? Эх, поехали тогда. Только пожалуйста, ушастый, не забывай про осторожность. Я имею в виду - про всякую, и про нашу внутреннюю в том числе. Экли и так на нас косится… Хорошо, еще не знает никто, что мы с тобой вместе поселились. Хотя понимаю, на работу на разных машинах ездить - это испытание. Но… посмотрим, как там дальше повернется. А после выезда, пожалуй, и правда можно в макдак заскочить. Взять что-нибудь с собой и дома съесть, верно? Что ж, если ты с нами, давай тогда, чемоданчик свой бери и пойдем. Уоррик внизу уже скоро десять минут как ждет.
***
Они ехали вслед за машиной полиции по пустым окраинным улицам: Браун за рулем, Гил на переднем сиденье, а Грэг - на заднем. Уоррик еще поморщился и спросил у шефа, зачем тот потащил с собой стажера. Шеф пожал плечами: «Да пусть будет. Говорит – хочет опыта набираться…» «Тоже мне, институт благородных девиц», - проворчал Браун и полез за руль. По его мнению, Сандерс был тут явно лишним, но перечить Грису Уоррик не посмел. Кто его знает, с его педагогическими задачами, - зачем он разрешил Сандерсу с ними ехать? Может, хочет еще немного его натаскать. Хотя, положа руку на сердце, Грис и так с этим мальчишкой чересчур много возится. Ехидничают – мол, смену себе растит, но вообще-то даже для смены многовато.
Может, тосковать начал годам к пятидесяти, что не женился и сына не завел? Сандерс ему как раз по возрасту в сыновья годится. Пусть и с некоторой натяжкой, но все-таки.
Хотя, конечно, Грис - педагог тот еще: поблажки не даст никому, а любимчику, поди, тем более. Вон как парень носом клюет по дороге, – умотался сегодня за день, а шеф его еще на один вызов поволок! Удивительная эта наука – педагогика. Уоррику никогда ее не понять.
Когда криминалисты подъехали к дому жертвы и зашли за ограждение, коронер уже заканчивал с трупом. И как всегда, произнес привычную фразу:
- Вот, ребята, теперь она вся ваша.
- Спасибо большое, – саркастически произнес Уоррик. Шутка эта в зубах уже навязла: сейчас бы навернуть горяченького и в постель с живой женщиной, а не с мертвой тут возиться в шесть утра!
- Значит, так, - произнес Гриссом. – Я пойду осмотрю дом снаружи, – может, следы какие или прочие улики остались… если полицейские их не затоптали еще, конечно. А вы оба комнату пока обрабатывайте. Грэг, что Уоррик скажет – то и делай, понял? Слышишь меня?
- Да он спит на ходу, – буркнул Браун. – Вот на кой черт ты его с нами потащил?
- Я не сплю, - тряхнул головой Грэг. – Я работать приехал. Что делать, Рик, говори…
Они начали вдвоем потихонечку обрабатывать комнату, а Гриссом пошел на улицу. Полицейские осмотрели дом и уехали, остался только Джим Брасс и парнишка-сержант «на подхвате». И вроде тихо все, но как-то неспокойно на душе: бог знает, отчего. Гил нащупал в кармане пистолет: вот еще чертово нововведение, опять обязали криминалистов носить оружие. Хотя бы одну единицу на группу. Потому что, видите ли, «полиция не может охранять вас всё время работы, у них других дел в городе много, а вы зачем нормативы по стрельбе сдаете, могли бы и сами за себя постоять»… Гриссому эта логика была поперек горла, но пистолет они все-таки взял: один на всех. Уоррик предлагал: «Давай я возьму», - но Гриссом не разрешил. Конечно, криминалист Браун уже практически излечился от своей игровой зависимости и надежность свою как сотрудника доказал несколько раз; однако, как говорится, – доверяй, но проверяй.
Вокруг дома, как и следовало ожидать, работы никакой не осталось. Ох, полицейские мало того что перестали нести охрану на МП, так еще и все следы затоптали. Конфликт двух отделов одного департамента, чтоб их всех.
Надо пойти посмотреть, как там Грэг с Уорриком.
Гриссом вернулся обратно, открыл дверь… и насторожился. В доме слышался какой-то чужой голос, причем с угрожающими интонациями.
Господи, вот когда пригодился хороший слух! Какое счастье, что все-таки решился полгода назад на операцию… Но не до воспоминаний сейчас. Что, черт возьми, там происходит?
Гил достал пистолет и снял с предохранителя. Осторожно пошел в сторону комнаты с "глоком" наизготовку, настороженно прислушиваясь.
- Отойди, - раздавалось из-за приоткрытой двери. – Отойди к стене, черномазый, я сказал! Чемодан свой в сторону пихай ногой… Не нагибаться! Ногой, я сказал, или я щенка вашего пришибу!..
Что?!!
Гил дошел до конца коридора и заглянул в дверной проем. На какую-то секунду в глазах потемнело. Нет, на долю секунды.
Посреди комнаты стоял незнакомый мужчина и держал Грэга, крепко захватив его сзади рукой за шею. Второй рукой незнакомец приставил к виску стажера ствол пистолета.
Растерянный Уоррик застыл у стены, боясь сделать лишнее движение, - такой бешеной решительностью горели глаза незнакомца.
«Бывший муж. Или маньяк. Но какая сейчас к черту разница?..»
Незнакомец, волоча Сандерса за собой и прикрываясь им, как живым щитом, постепенно продвигался к выходу: как раз туда, где за дверью стоял Гриссом. Мужик просто не знал, что у Брауна нет пистолета.
А у Гила есть. В старом "глоке" всего три патрона, но скорее всего, этого хватит. Главное – не обнаружить себя раньше времени. Не дать руке дрогнуть, потому что можно попасть в Грэга. И не стрелять нельзя, даже если позволить незнакомцу уйти: он же уведет парня в заложники. Один бог знает, чем это кончится.
…Слава богу, Уоррик услыхал шаги в коридоре - и невольно дернулся. Незнакомец обернулся к нему вместе с Грэгом, оказавшись к двери спиной:
- Стоять, черномазый, или я стреляю…
«Нет, приятель, это я стреляю», - как-то отстраненно подумал Гриссом и нажал на курок. Потом еще раз. И еще.
После первого выстрела, задевшего руку маньяка по касательной, хватка разжалась, и Грэг буквально выпал из захвата, рухнув на пол. А потом тут же сгруппировался и откатился в сторону, прикрыв голову руками.
«Молодец, ушастый», - подумал Гриссом, делая еще два выстрела в незнакомца: чтоб наверняка.
Он даже не задавал себе потом вопроса, что с ним было. Почему он на эти короткие минуты – даже секунды! – потерял самоконтроль и позабыл о должностных инструкциях. Почему не вел себя как представитель департамента полиции Лас-Вегаса, облеченный правом носить оружие, а вместо этого фактически напал на человека в чужом доме.
Просто ответы он знал еще тогда: когда увидел, как еще несколько секунд – и незнакомец всадит Грэгу пулю в висок.
И значит, надо было стрелять первым.
***
Все последующие вопросы зададут ему через неделю в отделе внутренних расследований. Моложавый заносчивый следователь, потирая виски, станет буквально домогаться ответа:
- Ну почему, почему вы так себя вели? У вас причина какая-то была?..
- Нет, сэр. Можно в протоколе указать: без особой причины.
- Но этого не может быть! Вы опытный сотрудник, у вас стаж, у вас психологическая устойчивость и прекрасная профессиональная репутация… Что вас заставило? Нет, я не спорю, доказательства налицо – пострадавший в самом деле держал пистолет и угрожал сотруднику, но вы должны были действовать по закону и в рамках инструкции, и не должны были стрелять без предупреждения!..
- Не должен, - мрачно отвечал Гриссом, уставившись на что-то перед собой.
- Но тогда почему вы так сделали?!
- Вы же сами сказали: потому что он угрожал застрелить стажера Сандерса.
- И что?.. – искренне продолжал недоумевать следователь. А потом устало вытер лоб платком: - Вы простите меня, но я ничего не понимаю…
«Где тебе», - думал Гриссом, вслух не говоря ничего.
Формально выходило, что какая бы угроза жизни сотрудника ни была – должностную инструкцию нарушать нельзя. Даже если бы при первом предупреждении «положите оружие» этот маньяк не положил бы его ни черта, а выстрелил. А так бы, скорее всего, и произошло, потому что напряжен он был до предела, и любое неловкое движение или слово могло спровоцировать беду: причем такую, масштабы которой Гриссом просто не мог объяснить представителям внутреннего отдела.
Его отстранили от работы на две недели – «до принятия окончательного решения». Но как ни странно, Гриссом был даже рад. Во-первых, ему не нужны были расспросы команды. Во-вторых, самому надо было прийти в себя и подумать - как теперь быть, что отвечать, какую выбрать стратегию, если опять вызовут. И в-третьих – не хотелось бросать Грэга одного. Ему ведь тоже дали несколько свободных дней, но в рамках «медицинского отпуска». И вот уже третий день Грэг ходил тенью по дому Гила и все повторял примерно одно и то же:
- Черт, Медведь… это всё из-за меня… Я усталый был, правда, и не слышал, как он ко мне подошел… Мне надо было его ногой в пах, потом вывернуться, еще что-то придумать, а я застыл и даже дышать боялся…
- Правильно боялся, – отвечал Гриссом спокойно. – Упаси тебя боже дергаться в таких ситуациях. Этот мужик втрое тяжелее был, даром что трус, - может, потому он и напал на тебя, а не на Уоррика: с Брауном-то сразу видно, что повозиться придется, а ты… мальчишка тощий…
- Я мальчишка? – обижался Грэг. – Мне скоро двадцать девять!
- Да знаю я, - Гриссом садился рядом, обнимал Грэга за плечи. – Просто я хочу, чтобы ты, исключительно между нами, знал главное: почему я это сделал. Знаешь, я даже не задавал себе вопроса, как теперь дальше буду жить. Потому что здесь было не до инструкций и законов... мне, по крайней мере. Так что можешь где-нибудь себе записать, что при всей своей молодости ты уже достиг одной победы. Ты заставил Гила Гриссома позабыть об инструкциях, правилах, и что самое главное – о его знаменитом хладнокровии!
Он помолчал и добавил тихо:
- А все потому, ушастый, что этот самый Гриссом тебя любит… Да уж, вот так банально. И он просто не мог представить, что вот сейчас, прямо у него на глазах, тебя не станет. Какая уж тут расчетливость, сам посуди… А работа – да и черт с ней, в конце концов. Ну, уволят: так мы придумаем что-нибудь. Правда?.. Вот и замечательно.
***
На следующий день неожиданно позвонила Кэтрин.
- Гил? Привет. Сандерс, надо полагать, у тебя?
- А что? – ответил Гриссом с плохо скрываемым вызовом.
- Да ничего, – так же отозвалась Уиллоуз. – Просто тебя сегодня к четырем во внутренний отдел вызывают.
Гриссом хотел было уточнить: «А при чем тут Сандерс?», - но спросил совершенно другое:
- Они же сказали, что оставят меня в покое до окончательного выяснения обстоятельств?
- Так они вроде как все окончательно и выяснили, - хмыкнула Кэтрин в трубку. – Этот следователь, что с тобой работал… В общем, они сегодня подняли в отделе персонала ваши с Сандерсом личные дела.
Пауза.
- Вот скажи, Гил, - сердито произнесла Уиллоуз, - почему вы оба такие законопослушные, когда не надо? За каким чертом ты ему велел адрес в личном деле поменять?..
- Потому что он переехал, - спокойно ответил Гриссом. – Это его обязанность.
- А если бы раньше кто-нибудь сравнил?
- А с чего? Просто так, без особой причины?
- Да уж, теперь-то причина есть, и какая! – ехидничала Кэтрин. – Теперь всем стало ясно, что он не просто твой стажер, а вы еще и живете вместе! Ты бы видел, что в лабе творится. В кадрах делают ставки: понизят тебя или вообще уволят. А Сандерсу вообще, говорят, уже белый билет выписали…
- Что? Ерунда какая, он-то тут при чем?
- В общем, Гил, - подытожила Уиллоуз, - приезжай к четырем и сам во всем разбирайся. За работу можешь не волноваться: смена пока на мне. А вот насчет тебя и Сандерса… - она весело хмыкнула, – можешь мне не верить, но почему-то я совершенно не удивлена!..
***
…На работе оказалось, что все начальство уже в курсе, и директор Кавалло в первую очередь. И что мне инкриминируют даже не столько превышение служебных полномочий и непредумышленное убийство - как-никак имело место нападение на сотрудника полиции, причем официально доказанное уликами, - сколько нарушение внутреннего кодекса лаборатории. Экли буквально потрясал у меня перед носом этим кодексом, особо упирая на двадцать седьмое правило. Знал бы он, что это правило мне уже скоро три года чуть ли не во сне снится иногда!.. Чаще, конечно, я вижу другие сны, более приятные: о нашей с Грэгом дальнейшей общей жизни. Но не рассказывать же мне об этом руководству?
Однако факт есть факт: причина моего из ряда вон выходящего поведения найдена. И причиной этой оказалось нарушение двадцать седьмого пункта лабораторного кодекса: о недопустимости личных связей с подчиненными.
Меня коробило, когда все то, что я чувствовал к Грэгу, называли казенной фразой «личная связь». Мне угрожали дисциплинарным взысканием, лишением должности и даже увольнением – я молчал и со всем соглашался. Потом началось давление на Грэга, и он принес заявление об уходе: потому что, как сказали ему, иначе уволят меня. А он знал, прекрасно знал, что такое для меня эта работа.
Просто он тогда еще точно не знал другого: что он сам для меня дороже всей этой работы, иначе бы я не стрелял. Я бы действовал по инструкции - и потерял его. Но вот этого я позволить не мог. И поэтому… ну да. «Без особой причины».
Две недели продолжалась наша травля, а потом вмешался директор. Он вызвал меня к себе в кабинет, велел сесть напротив и уставился мне в лицо своим цепким холодным взглядом.
Я молчал - ждал, что он скажет. Хотел уже спросить, когда мне самому приносить заявление об уходе.
Но вместо разговора о заявлении Кавалло вдруг произнес нечто совсем несусветное:
- Ну так что, Гил? Влюбился ты, значит, наконец. На старости лет, можно сказать!
Он не спрашивал - он констатировал факт. Но я не позволил себе даже молча кивнуть: уж не с директором лаборатории я был готов обсуждать такие вопросы. И подумал, что Кавалло, как ярый приверженец традиционной любви, сейчас скажет какую-нибудь обтекаемо-вежливую гадость. Или пошутит как-нибудь… на грани фола.
Но директор откинулся на спинку кресла, еще раз посмотрел на меня, а потом вдруг сказал:
- Счастливые…
Я вздрогнул: от неожиданности и изумления. Может, я плохо расслышал?
- Счастливые, говорю, - повторил Кавалло, откровенно любуясь моим изумленным лицом. – Черти драные! Настоящие криминалисты, уважаю - столько лет прятаться! Я с парнишкой твоим разговаривал сегодня утром. Грэг его зовут, да? Говорю: ты же парень талантливый, умный, с такими перспективами, - ну зачем ты во все это дело полез? Зачем тебе это надо, карьеру отрабатывать? Подначиваю его, стало быть. А он исподлобья смотрит, только уши горят, - и молчит. Я опять: так зачем ты с начальником своим связался? Правду скажи – и отпущу, даже увольнять не буду! А он мне – «ни за чем, без особой причины…»
Диретор расхохотался, словно не замечая, как я весь обратился в слух. Господи, еще и Грэга таскали сюда и мучили дурацкими расспросами?
- Так вот, Гил, смотрю я на него и говорю: да скажи ты правду, ничего тебе не будет! А он мне: «Как я вам правду скажу, вы же хотите, чтобы я про карьеру сказал, а это неправда…» Ой, и где ты его взял, наивного такого! – Кавалло улыбнулся. – Зачем, говорю, мне про карьеру, ты самую настоящую правду скажи: люблю его, мол, и он меня любит, и всё тут… А он вспыхнул, на меня уставился и мне: «Откуда вы знаете?!» Эх! Ну как я объясню ему, цыпленку эдакому, что если уж Гилберт Гриссом собственной персоной ради него такой номер отмочил – значит, всё куда как серьезно... Я прав?
- Да, - еле слышно сказал я. Все равно терять мне было уже нечего.
- Ну вот! И причем самое смешное, что будь он девчонкой – тот же самый был бы геморрой. Потому что девчонка так же была бы твоя подчиненная, - директор переложил на столе какие-то бумаги и еще раз посмотрел на меня. – Ладно. Идите оба работайте, но только больше не убивайте никого… без инструкции, хехе!.. А я в департамент поеду. Расскажу им всё, что думаю про их двадцать седьмое правило, маму их двадцать раз!
- Сэр, - только и мог сказать я, не веря услышанному. – Сэр…
- Иди, - отмахнулся директор. – Не хватало мне еще из-за каких-то дурацких правил специалиста хорошего терять! Точнее, двух специалистов, - глянул он на меня и подмигнул. – Ты смотри, парня какого для лабы вырастил, а? Талант же, невооруженным глазом видно! Эх, был бы он девчонкой – я бы к вам на свадьбу как пить дать напросился бы. А так… эхх, всё у тебя, Гил, не как у людей!..
ЭПИЛОГ
Через два месяца
- Знаешь что? Давай еще по одной. Пиво - такая штука, его много не бывает. Особенно когда на душе хреново. В конце концов, мы свободные женщины, мы живем в Вегасе, так давай наконец будем всю ночь гулять и веселиться! И не нужны нам никакие мужики, мы сами себе королевы, - не будь я София Кертис! А, Сара? Сара, ты слышишь меня?
- Ой, прости. Задумалась.
- Думаешь ты слишком много, вот что я тебе скажу. И опять о нем, небось?
- София… знаешь, давай пиво пить. Не лезь ты ко мне в душу. Как ты там говорила – мы живем в Вегасе, и давай просто гулять всю ночь…
- Так я и говорю: давай гулять и о мужиках не думать. Особенно об этом твоем! Да уж, отжег он, конечно, вместе с Сандерсом. Сладкая парочка, тоже мне! Хотя, если честно, я что-то подобное подозревала!
- София… уймись, пожалуйста. Мне и так не по себе. И вообще…
- Сара, эй, что ты? Ну не плачь, не надо, не стоит он того. Ты молодая, красивая, да ты себе еще лучше найдешь!
- Ты сильно удивишься, если я тебе скажу, что мне не надо лучше?..
- Ну вот, опять ты ревешь: мы веселиться собрались, а ты ревешь! Сара, ну перестань, на нас уже весь ресторан пялится. Возьми вот салфетку, вытри нос. Это ж ужас какой-то - два месяца прошло, а ты все никак в себя не придешь. Столько событий было уже!
- Ага. Сандерс вон полевой тест сдал наконец: какое счастье.
- Хм! Да что мы, не знаем, за счет чего – вернее, кого! – он его сдал? Что его Гриссом в открытую на зачет натянул… ой, прости, пожалуйста. Не будем про них, ну их в баню! А Ник? Ник неделю назад в гробу этом дурацком чуть не помер, - ведь как ты волновалась? Я грешным делом подумала, что ты на него переключишься…
- София… Я же не машина. Выключателя у меня нет.
- Да и не надо! Ты пей, пей, сразу отпустит. Это хорошо, что мы с работы пораньше ушли. Я думала, Экли не разрешит: Ник в больнице, рук не хватает. Вон, Гриссом твой вместе с Сандерсом третью смену подряд пашут… тьфу, опять я про них! Просто притча во языцех какая-то.
- Да ничего. Я понимаю. Событие. Они опять вместе на вызов поехали, да?
- Ага. Кстати, смеяться будешь: там опять огнестрел! Их обоих эта тема теперь просто преследует!..
- Да? Я не задумывалась как-то… Там женщину снова застрелили?..
- Ой, это ж вообще бразильские страсти. Я слышала, когда с работы уходила, как Кэтрин с Брассом разговаривала: он прямо оттуда ей звонил. Там жена после родов крышей тронулась: пристрелила мужа, а потом сама застрелилась. Якобы без особой причины! Господи, сама же видишь: нужна она, такая семейная жизнь с мужиками этими? Давай еще по одной, и пошли все эти мужики к чертовой матери!..
Бета: Хельга Винтер, Fausthaus
Фандом: CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "выстрел"
Объём: 3460 слов
Тип: слэш
Рейтинг: РG
Саммари: "Гил дошел до конца коридора и заглянул в дверной проем. На какую-то секунду в глазах потемнело. Нет, на долю секунды..."
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь.
читать дальше
БЕЗ ОСОБОЙ ПРИЧИНЫ
Джим Брасс вышел передохнуть на улицу, пока криминалисты работали. Как ни цинично звучит – обычный, рядовой вызов: молодую женщину кто-то застрелил в ее собственном доме. «То ли бывший муж, то ли маньяк какой», – говорили соседи. Джим пожимал плечами и думал, что это может быть запросто одно и то же лицо.
Ребята-полицейские быстро провели зачистку места преступления и уехали. Только одного оставили снаружи на всякий случай.
Вокруг была тишина, и даже не верилось, что не так давно здесь произошло убийство. Джим задумался о своем, и даже стал что-то напевать себе под нос… как вдруг со стороны дома четко прозвучали три выстрела.
Капитан Брасс очнулся и побежал в дом, ныряя под желтую полицейскую ленточку. Навстречу ему выбежал Уоррик Браун.
Лицо у Джима было белее бумаги:
- Кто стрелял?!
Если бы Уоррик не был темнокожим, было бы заметно, что и он тоже побледнел.
- Гриссом стрелял. На... на поражение.
- И что?! – выдохнул капитан.
- И всё, - развел руками Уоррик. – Звони в отдел внутренних расследований.
Двумя часами ранее
- Гил… а можно мне с вами?
- Понимаешь, Грэгго… я бы рад, но полагаю, это уже для тебя будет слишком. Ты с нами тут полторы смены отпахал, тяжело ведь с непривычки! Тебя и так гоняют как стажера все, кому не лень, да еще мы тебя потащим. Езжай домой. Мы с Уорриком последний вызов отработаем и я тоже приеду, поедим и выспимся, а завтра выходной… Бессмысленно тебе сейчас с нами тащиться. Обычный выезд, обычное огнестрельное, ничего такого, что можно было бы стажеру показать. Рутина сплошная. А ты уже засыпаешь на ходу, посмотри на себя!
- Гил… ну пожалуйста. Я с вами хочу. Ты же сам сказал, мне опыта надо набираться?
- Грэг, да что ты, в конце концов! Тебе двадцать девять через две недели, а ты как в детском саду! Опыт опытом, но ты уже никакой информации новой толком не воспримешь, да и реакция у тебя не самая лучшая сейчас. Толку от тебя на выезде будет ноль. А вот дома, если ты поесть сообразишь…
- Вот поесть я сейчас точно не соображу в таком состоянии. А так мы с тобой потом после выезда куда-нибудь в макдак зайдем или в пиццерию… Уоррика отправим и зайдем. А?..
- Да что тебе на этом выезде, медом, что ли, намазано?..
- Я не знаю, Медведь… но мне очень хочется с вами. Черт знает, почему. Вот без особой причины. В конце концов, чего я буду дома тупо дрыхнуть один, пока ты там где-то работаешь?..
- Даже так? Эх, поехали тогда. Только пожалуйста, ушастый, не забывай про осторожность. Я имею в виду - про всякую, и про нашу внутреннюю в том числе. Экли и так на нас косится… Хорошо, еще не знает никто, что мы с тобой вместе поселились. Хотя понимаю, на работу на разных машинах ездить - это испытание. Но… посмотрим, как там дальше повернется. А после выезда, пожалуй, и правда можно в макдак заскочить. Взять что-нибудь с собой и дома съесть, верно? Что ж, если ты с нами, давай тогда, чемоданчик свой бери и пойдем. Уоррик внизу уже скоро десять минут как ждет.
***
Они ехали вслед за машиной полиции по пустым окраинным улицам: Браун за рулем, Гил на переднем сиденье, а Грэг - на заднем. Уоррик еще поморщился и спросил у шефа, зачем тот потащил с собой стажера. Шеф пожал плечами: «Да пусть будет. Говорит – хочет опыта набираться…» «Тоже мне, институт благородных девиц», - проворчал Браун и полез за руль. По его мнению, Сандерс был тут явно лишним, но перечить Грису Уоррик не посмел. Кто его знает, с его педагогическими задачами, - зачем он разрешил Сандерсу с ними ехать? Может, хочет еще немного его натаскать. Хотя, положа руку на сердце, Грис и так с этим мальчишкой чересчур много возится. Ехидничают – мол, смену себе растит, но вообще-то даже для смены многовато.
Может, тосковать начал годам к пятидесяти, что не женился и сына не завел? Сандерс ему как раз по возрасту в сыновья годится. Пусть и с некоторой натяжкой, но все-таки.
Хотя, конечно, Грис - педагог тот еще: поблажки не даст никому, а любимчику, поди, тем более. Вон как парень носом клюет по дороге, – умотался сегодня за день, а шеф его еще на один вызов поволок! Удивительная эта наука – педагогика. Уоррику никогда ее не понять.
Когда криминалисты подъехали к дому жертвы и зашли за ограждение, коронер уже заканчивал с трупом. И как всегда, произнес привычную фразу:
- Вот, ребята, теперь она вся ваша.
- Спасибо большое, – саркастически произнес Уоррик. Шутка эта в зубах уже навязла: сейчас бы навернуть горяченького и в постель с живой женщиной, а не с мертвой тут возиться в шесть утра!
- Значит, так, - произнес Гриссом. – Я пойду осмотрю дом снаружи, – может, следы какие или прочие улики остались… если полицейские их не затоптали еще, конечно. А вы оба комнату пока обрабатывайте. Грэг, что Уоррик скажет – то и делай, понял? Слышишь меня?
- Да он спит на ходу, – буркнул Браун. – Вот на кой черт ты его с нами потащил?
- Я не сплю, - тряхнул головой Грэг. – Я работать приехал. Что делать, Рик, говори…
Они начали вдвоем потихонечку обрабатывать комнату, а Гриссом пошел на улицу. Полицейские осмотрели дом и уехали, остался только Джим Брасс и парнишка-сержант «на подхвате». И вроде тихо все, но как-то неспокойно на душе: бог знает, отчего. Гил нащупал в кармане пистолет: вот еще чертово нововведение, опять обязали криминалистов носить оружие. Хотя бы одну единицу на группу. Потому что, видите ли, «полиция не может охранять вас всё время работы, у них других дел в городе много, а вы зачем нормативы по стрельбе сдаете, могли бы и сами за себя постоять»… Гриссому эта логика была поперек горла, но пистолет они все-таки взял: один на всех. Уоррик предлагал: «Давай я возьму», - но Гриссом не разрешил. Конечно, криминалист Браун уже практически излечился от своей игровой зависимости и надежность свою как сотрудника доказал несколько раз; однако, как говорится, – доверяй, но проверяй.
Вокруг дома, как и следовало ожидать, работы никакой не осталось. Ох, полицейские мало того что перестали нести охрану на МП, так еще и все следы затоптали. Конфликт двух отделов одного департамента, чтоб их всех.
Надо пойти посмотреть, как там Грэг с Уорриком.
Гриссом вернулся обратно, открыл дверь… и насторожился. В доме слышался какой-то чужой голос, причем с угрожающими интонациями.
Господи, вот когда пригодился хороший слух! Какое счастье, что все-таки решился полгода назад на операцию… Но не до воспоминаний сейчас. Что, черт возьми, там происходит?
Гил достал пистолет и снял с предохранителя. Осторожно пошел в сторону комнаты с "глоком" наизготовку, настороженно прислушиваясь.
- Отойди, - раздавалось из-за приоткрытой двери. – Отойди к стене, черномазый, я сказал! Чемодан свой в сторону пихай ногой… Не нагибаться! Ногой, я сказал, или я щенка вашего пришибу!..
Что?!!
Гил дошел до конца коридора и заглянул в дверной проем. На какую-то секунду в глазах потемнело. Нет, на долю секунды.
Посреди комнаты стоял незнакомый мужчина и держал Грэга, крепко захватив его сзади рукой за шею. Второй рукой незнакомец приставил к виску стажера ствол пистолета.
Растерянный Уоррик застыл у стены, боясь сделать лишнее движение, - такой бешеной решительностью горели глаза незнакомца.
«Бывший муж. Или маньяк. Но какая сейчас к черту разница?..»
Незнакомец, волоча Сандерса за собой и прикрываясь им, как живым щитом, постепенно продвигался к выходу: как раз туда, где за дверью стоял Гриссом. Мужик просто не знал, что у Брауна нет пистолета.
А у Гила есть. В старом "глоке" всего три патрона, но скорее всего, этого хватит. Главное – не обнаружить себя раньше времени. Не дать руке дрогнуть, потому что можно попасть в Грэга. И не стрелять нельзя, даже если позволить незнакомцу уйти: он же уведет парня в заложники. Один бог знает, чем это кончится.
…Слава богу, Уоррик услыхал шаги в коридоре - и невольно дернулся. Незнакомец обернулся к нему вместе с Грэгом, оказавшись к двери спиной:
- Стоять, черномазый, или я стреляю…
«Нет, приятель, это я стреляю», - как-то отстраненно подумал Гриссом и нажал на курок. Потом еще раз. И еще.
После первого выстрела, задевшего руку маньяка по касательной, хватка разжалась, и Грэг буквально выпал из захвата, рухнув на пол. А потом тут же сгруппировался и откатился в сторону, прикрыв голову руками.
«Молодец, ушастый», - подумал Гриссом, делая еще два выстрела в незнакомца: чтоб наверняка.
Он даже не задавал себе потом вопроса, что с ним было. Почему он на эти короткие минуты – даже секунды! – потерял самоконтроль и позабыл о должностных инструкциях. Почему не вел себя как представитель департамента полиции Лас-Вегаса, облеченный правом носить оружие, а вместо этого фактически напал на человека в чужом доме.
Просто ответы он знал еще тогда: когда увидел, как еще несколько секунд – и незнакомец всадит Грэгу пулю в висок.
И значит, надо было стрелять первым.
***
Все последующие вопросы зададут ему через неделю в отделе внутренних расследований. Моложавый заносчивый следователь, потирая виски, станет буквально домогаться ответа:
- Ну почему, почему вы так себя вели? У вас причина какая-то была?..
- Нет, сэр. Можно в протоколе указать: без особой причины.
- Но этого не может быть! Вы опытный сотрудник, у вас стаж, у вас психологическая устойчивость и прекрасная профессиональная репутация… Что вас заставило? Нет, я не спорю, доказательства налицо – пострадавший в самом деле держал пистолет и угрожал сотруднику, но вы должны были действовать по закону и в рамках инструкции, и не должны были стрелять без предупреждения!..
- Не должен, - мрачно отвечал Гриссом, уставившись на что-то перед собой.
- Но тогда почему вы так сделали?!
- Вы же сами сказали: потому что он угрожал застрелить стажера Сандерса.
- И что?.. – искренне продолжал недоумевать следователь. А потом устало вытер лоб платком: - Вы простите меня, но я ничего не понимаю…
«Где тебе», - думал Гриссом, вслух не говоря ничего.
Формально выходило, что какая бы угроза жизни сотрудника ни была – должностную инструкцию нарушать нельзя. Даже если бы при первом предупреждении «положите оружие» этот маньяк не положил бы его ни черта, а выстрелил. А так бы, скорее всего, и произошло, потому что напряжен он был до предела, и любое неловкое движение или слово могло спровоцировать беду: причем такую, масштабы которой Гриссом просто не мог объяснить представителям внутреннего отдела.
Его отстранили от работы на две недели – «до принятия окончательного решения». Но как ни странно, Гриссом был даже рад. Во-первых, ему не нужны были расспросы команды. Во-вторых, самому надо было прийти в себя и подумать - как теперь быть, что отвечать, какую выбрать стратегию, если опять вызовут. И в-третьих – не хотелось бросать Грэга одного. Ему ведь тоже дали несколько свободных дней, но в рамках «медицинского отпуска». И вот уже третий день Грэг ходил тенью по дому Гила и все повторял примерно одно и то же:
- Черт, Медведь… это всё из-за меня… Я усталый был, правда, и не слышал, как он ко мне подошел… Мне надо было его ногой в пах, потом вывернуться, еще что-то придумать, а я застыл и даже дышать боялся…
- Правильно боялся, – отвечал Гриссом спокойно. – Упаси тебя боже дергаться в таких ситуациях. Этот мужик втрое тяжелее был, даром что трус, - может, потому он и напал на тебя, а не на Уоррика: с Брауном-то сразу видно, что повозиться придется, а ты… мальчишка тощий…
- Я мальчишка? – обижался Грэг. – Мне скоро двадцать девять!
- Да знаю я, - Гриссом садился рядом, обнимал Грэга за плечи. – Просто я хочу, чтобы ты, исключительно между нами, знал главное: почему я это сделал. Знаешь, я даже не задавал себе вопроса, как теперь дальше буду жить. Потому что здесь было не до инструкций и законов... мне, по крайней мере. Так что можешь где-нибудь себе записать, что при всей своей молодости ты уже достиг одной победы. Ты заставил Гила Гриссома позабыть об инструкциях, правилах, и что самое главное – о его знаменитом хладнокровии!
Он помолчал и добавил тихо:
- А все потому, ушастый, что этот самый Гриссом тебя любит… Да уж, вот так банально. И он просто не мог представить, что вот сейчас, прямо у него на глазах, тебя не станет. Какая уж тут расчетливость, сам посуди… А работа – да и черт с ней, в конце концов. Ну, уволят: так мы придумаем что-нибудь. Правда?.. Вот и замечательно.
***
На следующий день неожиданно позвонила Кэтрин.
- Гил? Привет. Сандерс, надо полагать, у тебя?
- А что? – ответил Гриссом с плохо скрываемым вызовом.
- Да ничего, – так же отозвалась Уиллоуз. – Просто тебя сегодня к четырем во внутренний отдел вызывают.
Гриссом хотел было уточнить: «А при чем тут Сандерс?», - но спросил совершенно другое:
- Они же сказали, что оставят меня в покое до окончательного выяснения обстоятельств?
- Так они вроде как все окончательно и выяснили, - хмыкнула Кэтрин в трубку. – Этот следователь, что с тобой работал… В общем, они сегодня подняли в отделе персонала ваши с Сандерсом личные дела.
Пауза.
- Вот скажи, Гил, - сердито произнесла Уиллоуз, - почему вы оба такие законопослушные, когда не надо? За каким чертом ты ему велел адрес в личном деле поменять?..
- Потому что он переехал, - спокойно ответил Гриссом. – Это его обязанность.
- А если бы раньше кто-нибудь сравнил?
- А с чего? Просто так, без особой причины?
- Да уж, теперь-то причина есть, и какая! – ехидничала Кэтрин. – Теперь всем стало ясно, что он не просто твой стажер, а вы еще и живете вместе! Ты бы видел, что в лабе творится. В кадрах делают ставки: понизят тебя или вообще уволят. А Сандерсу вообще, говорят, уже белый билет выписали…
- Что? Ерунда какая, он-то тут при чем?
- В общем, Гил, - подытожила Уиллоуз, - приезжай к четырем и сам во всем разбирайся. За работу можешь не волноваться: смена пока на мне. А вот насчет тебя и Сандерса… - она весело хмыкнула, – можешь мне не верить, но почему-то я совершенно не удивлена!..
***
…На работе оказалось, что все начальство уже в курсе, и директор Кавалло в первую очередь. И что мне инкриминируют даже не столько превышение служебных полномочий и непредумышленное убийство - как-никак имело место нападение на сотрудника полиции, причем официально доказанное уликами, - сколько нарушение внутреннего кодекса лаборатории. Экли буквально потрясал у меня перед носом этим кодексом, особо упирая на двадцать седьмое правило. Знал бы он, что это правило мне уже скоро три года чуть ли не во сне снится иногда!.. Чаще, конечно, я вижу другие сны, более приятные: о нашей с Грэгом дальнейшей общей жизни. Но не рассказывать же мне об этом руководству?
Однако факт есть факт: причина моего из ряда вон выходящего поведения найдена. И причиной этой оказалось нарушение двадцать седьмого пункта лабораторного кодекса: о недопустимости личных связей с подчиненными.
Меня коробило, когда все то, что я чувствовал к Грэгу, называли казенной фразой «личная связь». Мне угрожали дисциплинарным взысканием, лишением должности и даже увольнением – я молчал и со всем соглашался. Потом началось давление на Грэга, и он принес заявление об уходе: потому что, как сказали ему, иначе уволят меня. А он знал, прекрасно знал, что такое для меня эта работа.
Просто он тогда еще точно не знал другого: что он сам для меня дороже всей этой работы, иначе бы я не стрелял. Я бы действовал по инструкции - и потерял его. Но вот этого я позволить не мог. И поэтому… ну да. «Без особой причины».
Две недели продолжалась наша травля, а потом вмешался директор. Он вызвал меня к себе в кабинет, велел сесть напротив и уставился мне в лицо своим цепким холодным взглядом.
Я молчал - ждал, что он скажет. Хотел уже спросить, когда мне самому приносить заявление об уходе.
Но вместо разговора о заявлении Кавалло вдруг произнес нечто совсем несусветное:
- Ну так что, Гил? Влюбился ты, значит, наконец. На старости лет, можно сказать!
Он не спрашивал - он констатировал факт. Но я не позволил себе даже молча кивнуть: уж не с директором лаборатории я был готов обсуждать такие вопросы. И подумал, что Кавалло, как ярый приверженец традиционной любви, сейчас скажет какую-нибудь обтекаемо-вежливую гадость. Или пошутит как-нибудь… на грани фола.
Но директор откинулся на спинку кресла, еще раз посмотрел на меня, а потом вдруг сказал:
- Счастливые…
Я вздрогнул: от неожиданности и изумления. Может, я плохо расслышал?
- Счастливые, говорю, - повторил Кавалло, откровенно любуясь моим изумленным лицом. – Черти драные! Настоящие криминалисты, уважаю - столько лет прятаться! Я с парнишкой твоим разговаривал сегодня утром. Грэг его зовут, да? Говорю: ты же парень талантливый, умный, с такими перспективами, - ну зачем ты во все это дело полез? Зачем тебе это надо, карьеру отрабатывать? Подначиваю его, стало быть. А он исподлобья смотрит, только уши горят, - и молчит. Я опять: так зачем ты с начальником своим связался? Правду скажи – и отпущу, даже увольнять не буду! А он мне – «ни за чем, без особой причины…»
Диретор расхохотался, словно не замечая, как я весь обратился в слух. Господи, еще и Грэга таскали сюда и мучили дурацкими расспросами?
- Так вот, Гил, смотрю я на него и говорю: да скажи ты правду, ничего тебе не будет! А он мне: «Как я вам правду скажу, вы же хотите, чтобы я про карьеру сказал, а это неправда…» Ой, и где ты его взял, наивного такого! – Кавалло улыбнулся. – Зачем, говорю, мне про карьеру, ты самую настоящую правду скажи: люблю его, мол, и он меня любит, и всё тут… А он вспыхнул, на меня уставился и мне: «Откуда вы знаете?!» Эх! Ну как я объясню ему, цыпленку эдакому, что если уж Гилберт Гриссом собственной персоной ради него такой номер отмочил – значит, всё куда как серьезно... Я прав?
- Да, - еле слышно сказал я. Все равно терять мне было уже нечего.
- Ну вот! И причем самое смешное, что будь он девчонкой – тот же самый был бы геморрой. Потому что девчонка так же была бы твоя подчиненная, - директор переложил на столе какие-то бумаги и еще раз посмотрел на меня. – Ладно. Идите оба работайте, но только больше не убивайте никого… без инструкции, хехе!.. А я в департамент поеду. Расскажу им всё, что думаю про их двадцать седьмое правило, маму их двадцать раз!
- Сэр, - только и мог сказать я, не веря услышанному. – Сэр…
- Иди, - отмахнулся директор. – Не хватало мне еще из-за каких-то дурацких правил специалиста хорошего терять! Точнее, двух специалистов, - глянул он на меня и подмигнул. – Ты смотри, парня какого для лабы вырастил, а? Талант же, невооруженным глазом видно! Эх, был бы он девчонкой – я бы к вам на свадьбу как пить дать напросился бы. А так… эхх, всё у тебя, Гил, не как у людей!..
ЭПИЛОГ
Через два месяца
- Знаешь что? Давай еще по одной. Пиво - такая штука, его много не бывает. Особенно когда на душе хреново. В конце концов, мы свободные женщины, мы живем в Вегасе, так давай наконец будем всю ночь гулять и веселиться! И не нужны нам никакие мужики, мы сами себе королевы, - не будь я София Кертис! А, Сара? Сара, ты слышишь меня?
- Ой, прости. Задумалась.
- Думаешь ты слишком много, вот что я тебе скажу. И опять о нем, небось?
- София… знаешь, давай пиво пить. Не лезь ты ко мне в душу. Как ты там говорила – мы живем в Вегасе, и давай просто гулять всю ночь…
- Так я и говорю: давай гулять и о мужиках не думать. Особенно об этом твоем! Да уж, отжег он, конечно, вместе с Сандерсом. Сладкая парочка, тоже мне! Хотя, если честно, я что-то подобное подозревала!
- София… уймись, пожалуйста. Мне и так не по себе. И вообще…
- Сара, эй, что ты? Ну не плачь, не надо, не стоит он того. Ты молодая, красивая, да ты себе еще лучше найдешь!
- Ты сильно удивишься, если я тебе скажу, что мне не надо лучше?..
- Ну вот, опять ты ревешь: мы веселиться собрались, а ты ревешь! Сара, ну перестань, на нас уже весь ресторан пялится. Возьми вот салфетку, вытри нос. Это ж ужас какой-то - два месяца прошло, а ты все никак в себя не придешь. Столько событий было уже!
- Ага. Сандерс вон полевой тест сдал наконец: какое счастье.
- Хм! Да что мы, не знаем, за счет чего – вернее, кого! – он его сдал? Что его Гриссом в открытую на зачет натянул… ой, прости, пожалуйста. Не будем про них, ну их в баню! А Ник? Ник неделю назад в гробу этом дурацком чуть не помер, - ведь как ты волновалась? Я грешным делом подумала, что ты на него переключишься…
- София… Я же не машина. Выключателя у меня нет.
- Да и не надо! Ты пей, пей, сразу отпустит. Это хорошо, что мы с работы пораньше ушли. Я думала, Экли не разрешит: Ник в больнице, рук не хватает. Вон, Гриссом твой вместе с Сандерсом третью смену подряд пашут… тьфу, опять я про них! Просто притча во языцех какая-то.
- Да ничего. Я понимаю. Событие. Они опять вместе на вызов поехали, да?
- Ага. Кстати, смеяться будешь: там опять огнестрел! Их обоих эта тема теперь просто преследует!..
- Да? Я не задумывалась как-то… Там женщину снова застрелили?..
- Ой, это ж вообще бразильские страсти. Я слышала, когда с работы уходила, как Кэтрин с Брассом разговаривала: он прямо оттуда ей звонил. Там жена после родов крышей тронулась: пристрелила мужа, а потом сама застрелилась. Якобы без особой причины! Господи, сама же видишь: нужна она, такая семейная жизнь с мужиками этими? Давай еще по одной, и пошли все эти мужики к чертовой матери!..
@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), #fandom: CSI, .IV.5 Звуки
-
-
12.06.2009 в 22:36-
-
12.06.2009 в 22:38