Бог не ошибся, создавая тебя. Ведь у него безупречный вкус.
Название: Утро
Фандом: One piece
Герои: Хоукинс/Кид, Киллер и Апу
Тема: I-2, поцелуй
Объём: 1738 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Саммари: Поцелуй длинною в дрочку
Авторские примечания: Этот фик не хотел дописываться целых полторы недели! Коварный... А всё потому, что Хоукинс такой прекрасный и точно ждал подходящего утра....
Связан косвенно и условно со "Страстью" и "Магией".
ПрочитатьОбычно Кид не склонен был сильно романтизировать, да и вообще был не особенно сентиментален, но в этот раз его просто пронесло...
С тех пор, как они с Базилем переспали, а он добивался этого довольно долго, Кида накрыло какой-то необъяснимой романтичностью. Сверх того, что он испытывал раньше. И сам себе он напоминал девчушку из книг, что когда-то читала его мать. Девчушка такая с веснушками и длинными тёмными косами, сельская девушка, что влюбилась в барина. В детстве эта история безумно забавляла Кида: он потешался над девочкой, ещё того больше смеялся над барином, потому что совсем не понимал, что в нём такого привлекательного. И мать в ответ говорила: "вырастешь и поймёшь", но куда там, думал Кид. Он же мужчина, на нём лежат дела большие, куда ему до влюблённостей и баринов. А тут представился такой Базиль! Статный и гордый, с волосами, что отливают золотом на солнце, в роскошных одеждах из мягких благородных тканей. Юстасс, конечно, понял всё. Вырос и понял. И совсем не был рад, когда его настигало осознание, за кружкой рома или под особенно укорительным взглядом Киллера, но обычно ему было не до этого дела. Он ведь простая деревенская девчушка с длинными тёмными косами - её роль в книге заключается в том, чтобы вздыхать по барину и хотеть от него детей.
Кид доставал Хоукинса не очень часто, но, в основном, потому, что Базиль этого не позволял. Просто исчезал из поля зрения и жизни, будто бы его даже нет рядом, а потом так же внезапно появлялся, когда нужно было обсудить что-нибудь важное. А когда Хоукинса не было рядом, Кид думал о нём и говорил без умолку, чем, конечно же, доставал и Киллера, и Апу - и все они дрались друг с другом. Повседневность Юстасса Кида была просто прекрасной, и ему почти никогда не было скучно, но иногда становилось необъяснимо тоскливо, если Базиля не было рядом. И тогда он собирался с духом и навещал Хоукинса в его покоях. Под покои Базилю было отведено целое крыло, по обоюдному соглашению. Базиль отшучивался, что ему нужно очень много места для его ритуалов, чтобы трупы складывать в одном из больших залов, но они не сильно воняли и тем не мешали спать и вообще... Или не отшучивался? С Базилем никогда не поймёшь, рассказывает он истину или выдуманную только что чушь...
Юстасс приходил не часто, потому что вечно его что-то отвлекало, или сам он останавливал себя: Базиль не любит, когда ему навязываются. Но временами просто не мог удержаться и всё же приходил, стучался, ждал разрешения, входил. Комнаты у Базиля все как одна: тёмные, ароматные, уютные и покрыты какими-то странными вещами от тканей и звериных шкур до перьев, свечей, трав и ещё всякой утвари, назначение которой Киду было неведомо. Но все покои были навалены до отвала и обжиты, будто бы Хоукинс пользуется ими всеми и одновременно. Впрочем, вполне возможно, что так и было. С Базилем никогда и ни в чём нельзя быть уверенным наверняка. Это Кид уловил и запомнил сразу. Это же и больше всего ему нравилось в Хоукинсе.
Базиль принимал Кида не то, чтобы тепло, но в своей мере достаточно дружелюбно. Не захлопывал дверь перед его носом, только пару раз в особых случаях, и даже не прогонял, кроме тоже особенных случаев, когда был занят чем-то своим, в усмерть важным, чего Киду опять-таки не дано было понять.
В этот раз Кид застал Хоукинса за чтением. Увесистая книга в сильных руках смотрелась равно странно и гармонично. Как если бы Хоукинс варьировал меж двумя мирами - привычным Киду и всем другим, военным, морским, диким, каким все его знали, и каким-то другим, магическим и непостижимым, загадочным, мистическим. Ещё мгновение назад Базиль познавал ведьмовские тайны, а вот он уже кивает Киду на соседнее кресло приглашающе, в виде очень гостеприимного соперника. Кид садится и смотрит Хоукинсу ровно в глаза, и внутри у него что-то жжётся радостью, а внизу живота заворачивает нарастающим желанием. Одного взгляда жестоких равнодушных глаз вполне для этого достаточно. Базиль откладывает книгу на столик рядом и складывает руки на коленях.
- Я внимательно слушаю тебя. Что-то срочное, Юстасс?
Юстасс рассеянно мотает головой и подпирает щёку кулаком, оперевшись о подлокотник кресла.
- Я просто подумал, давай займёмся сексом? - Кид часто говорил именно так в последнее время. Это казалось ему особенно эстетически приятным. Не обычное "трахнемся", а такое более мягкое "займёмся сексом". Когда его накроет прочнее, он будет звать это любовью. Тогда Базиля передёрнет, и он пошлёт Кида к чертям, разорвав с ним всякие отношения, кроме деловых. А пока только смотрит скептически, оценивающе, делает вид, что размышляет.
- Нет, не сегодня.
- Почему?
- Видишь ли, секс отнимает очень много энергии, а у меня не столько её, чтобы тратиться. Не сегодня.
- Разве я не сдерживаю себя уже полторы недели? - Кид подсчитывает дни в своей голове, боясь, что ошибся, и Хоукинс теперь будет поправлять. Он очень щепетилен. Хоукинс только равнодушно объясняет.
- Кид, думаешь, мне больше нечем заняться?
- А чем?
- Встречать морозное утро...
Юстасс сдерживает свои эмоции, но всё равно злится, и это ощутимо, сводит брови.
- Ты же несерьёзно? - выдаёт он, наконец.
- Я ко всему отношусь серьёзно, - злится Базиль в ответ. - Потому что или серьёзно, или никак. В сексе то же: или мы выкладываемся на полную, доставляя друг другу удовольствие, или даже не прикасаемся. Это же логично...
- Да плевал я на логику! - почти взрывается Кид, но вовремя останавливается, поднимает ладонь в извинительном жесте, мол, не злись сильно. Базиль принимает и кивает.
- А зря.
Он думает несколько секунд, а после приподнимает уголки губ, изображая почти полноценную улыбку.
- Но я могу предложить тебе поцелуй.
- Ладненько, - тут же кивает Кид. Грех отказываться. Кид помнит ещё с того раза, когда они впервые поцеловались по пьяни и на спор, (мерзавец Апу иногда бывает чертовски полезен!) Базиль целуется просто отменно.
Хоукинс поднимается со своего кресла и разминает шею, подходит к Киду и ставит руки на подлокотники, склоняется над ним медленно, касается сначала легко, будто на пробу, его губ своими. Целует рубиновую улыбку, обводя её только губами, захватывая по очереди верхнюю губу и следом нижнюю. Всё это очень нежно, и Кида тянет всё-таки заняться с Хоукинсом сексом, таким же мягким, как этот поцелуй, но делать что-то против его воли себе дороже. Это Кид тоже уяснил почти сразу.
Базиль переносит руки с подлокотников на лицо Кида, скользя по мягкому ворсу шубы, сжимая широкие плечи, останавливаясь под скулами. Кид углубляет поцелуй, и Хоукинс ведёт голову в бок, подстраиваясь, усаживается Киду на колени, на самый край, но ему достаточно. Кид просто млеет, потому что всё это отдаёт явным сексуальным контекстом, наводит на позу, которая любима им в сексе больше всего, и Киду сносит крышу. Юстасс не следит за собой и укрывает Базилю спину искусственной рукой, сжимает большими железными пальцами плечи, жмёт ближе к себе, но Хоукинс не поддаётся. Сидит так же на самом краешке колен, изогнувшись в пояснице, приставляет пальцы к артериям на шее, внимая их частой пульсации. Кид распознаёт угрозу сразу, инстинктивно, и так же быстро реагирует, ослабляя хватку объятий, но взамен прикусывая Базилю губы. Хоукинс удовлетворённо выдыхает, обжигая резким дыханием кожу Кида, спускается только кончиками пальцев по коже, путается в изломах шрамов, следует по груди к животу и ещё ниже. Кид хочет, было, уточнить, но вспоминает, что в его распоряжении всего один поцелуй, и ничего не говорит. Молча целует Базиля, расслабляется в кресле и внимает его касаниям.
У Хоукинса очень умелые руки, он всегда хвастается этим невзначай, и всегда применяет на ура, когда оказывается в подходящей ситуации. Под его пальцами ткани скользят, как вода вдоль камней, - легко и мягко, так естественно, будто так и надо, будто так велело само мироздание. А после, так же, как вода, подушечки ласкают обнажённую кожу, обводя её теплом и удовольствием. И это особенное возбуждение, с Хоукинсом всегда так, оно как будто выше всего, что было до этого. Базиль - божество, что делится частичкой своего божественного света. Кид никогда не смотрит на его пальцы, когда Базиль его касается, и потому смело воображает себе, будто бы те пальцы светятся; светится его кожа под прикосновениями, светится кровь, находящаяся так близко, светятся все внутренности. Светятся и горят. Это возбуждение, которое приносит Базиль, оно особенное, может, магическое или волшебное. И оно размеренное и непостижимое, как сам океан. Впрочем, это не единственное их сходство.
Хоукинс ведёт пальцами вдоль кожи, захватывая её и направляя, выпускает кожу из хватки, просто оглаживая особенно чувственные места, надавливает с нежностью в точки удовольствия, зная наверняка, как будет приятнее и почему, зная всё до малейшего жеста. Он ловко водит рукой в быстром темпе, ускоряя его по мере того, как Кид стонет ему в губы, и замедляя, когда просто захочет, не прерывая поцелуя, не позволяя достигнуть высшей точки удовольствия. Базиль любил проводить такие тренировки на выносливость. Киду они нравились до одури.
Кида накрыло с головой от самого момента, как губы его соприкоснулись с губами Базиля, и до тех пор, пока не проходит посторгазм. Тело вздрагивает несильно, повинуясь какому-то внутреннему рефлексу, пачкает Хоукинсу руку и опускается в блаженной разморённости. Кид сидит так ещё несколько секунд, пока Базиль целует ему губы на прощание, раскрасневшиеся щёки, покрытый мелкими бусинками пота лоб...
Базиль поднимается на ноги и вытирает руки, после лицо от яркой помады, затем садится обратно в своё кресло и берёт в руки книгу, открывает на случайной странице и вчитывается так внимательно, что его уже ничто не может отвлечь. Он снова переносится в свой колдовской мир, который много интереснее повседневного, из которого его теперь не выловить. Кид знает это заранее, уже прошедший все стадии увлечённости фокусника, подбирает брюки, обвязывается крепче поясом и уходит, даже не прощаясь. Хоукинс всё равно не заметит.
Хоукинс приходит в себя только в половину пятого утра, как по часам, и тут же озирается по сторонам, смотрит в окно, не пропустил ли. За окном ещё темно и по-ночному холодно, но за горами виднеется свет, который вскоре покроет всё небо. Базиль встаёт, берёт какие-то травы и блокнот, выходит на балкон и стоит там ещё сорок минут, пока рассвет полностью не заполнит небосвод красками. Утренними мягкими красками, яркими и нежными одновременно. Солнце уже властвует над миром, но ещё не греет, и потому Хоукинса пробивает лёгкой дрожью, но он только улыбается легко в ответ. Он предсказывал, что именно таким и будет это утро. Он ждал его уже несколько дней.
А Кид у себя в покоях не замечает даже и рассвета. Он думает о своих любовниках, вспоминает всех и каждого, достоинства и недостатки, особенности, секс... Он ведёт рукой по своему члену уже довольно давно, тщетно пытаясь повторить движения Базиля и, конечно, не добиваясь успеха. Он помнит их очень отчётливо, все ощущения ещё в его теле, все краски стоят перед его глазами, но воссоздать их самому ему не под силу.
Фандом: One piece
Герои: Хоукинс/Кид, Киллер и Апу
Тема: I-2, поцелуй
Объём: 1738 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Саммари: Поцелуй длинною в дрочку
Авторские примечания: Этот фик не хотел дописываться целых полторы недели! Коварный... А всё потому, что Хоукинс такой прекрасный и точно ждал подходящего утра....
Связан косвенно и условно со "Страстью" и "Магией".
ПрочитатьОбычно Кид не склонен был сильно романтизировать, да и вообще был не особенно сентиментален, но в этот раз его просто пронесло...
С тех пор, как они с Базилем переспали, а он добивался этого довольно долго, Кида накрыло какой-то необъяснимой романтичностью. Сверх того, что он испытывал раньше. И сам себе он напоминал девчушку из книг, что когда-то читала его мать. Девчушка такая с веснушками и длинными тёмными косами, сельская девушка, что влюбилась в барина. В детстве эта история безумно забавляла Кида: он потешался над девочкой, ещё того больше смеялся над барином, потому что совсем не понимал, что в нём такого привлекательного. И мать в ответ говорила: "вырастешь и поймёшь", но куда там, думал Кид. Он же мужчина, на нём лежат дела большие, куда ему до влюблённостей и баринов. А тут представился такой Базиль! Статный и гордый, с волосами, что отливают золотом на солнце, в роскошных одеждах из мягких благородных тканей. Юстасс, конечно, понял всё. Вырос и понял. И совсем не был рад, когда его настигало осознание, за кружкой рома или под особенно укорительным взглядом Киллера, но обычно ему было не до этого дела. Он ведь простая деревенская девчушка с длинными тёмными косами - её роль в книге заключается в том, чтобы вздыхать по барину и хотеть от него детей.
Кид доставал Хоукинса не очень часто, но, в основном, потому, что Базиль этого не позволял. Просто исчезал из поля зрения и жизни, будто бы его даже нет рядом, а потом так же внезапно появлялся, когда нужно было обсудить что-нибудь важное. А когда Хоукинса не было рядом, Кид думал о нём и говорил без умолку, чем, конечно же, доставал и Киллера, и Апу - и все они дрались друг с другом. Повседневность Юстасса Кида была просто прекрасной, и ему почти никогда не было скучно, но иногда становилось необъяснимо тоскливо, если Базиля не было рядом. И тогда он собирался с духом и навещал Хоукинса в его покоях. Под покои Базилю было отведено целое крыло, по обоюдному соглашению. Базиль отшучивался, что ему нужно очень много места для его ритуалов, чтобы трупы складывать в одном из больших залов, но они не сильно воняли и тем не мешали спать и вообще... Или не отшучивался? С Базилем никогда не поймёшь, рассказывает он истину или выдуманную только что чушь...
Юстасс приходил не часто, потому что вечно его что-то отвлекало, или сам он останавливал себя: Базиль не любит, когда ему навязываются. Но временами просто не мог удержаться и всё же приходил, стучался, ждал разрешения, входил. Комнаты у Базиля все как одна: тёмные, ароматные, уютные и покрыты какими-то странными вещами от тканей и звериных шкур до перьев, свечей, трав и ещё всякой утвари, назначение которой Киду было неведомо. Но все покои были навалены до отвала и обжиты, будто бы Хоукинс пользуется ими всеми и одновременно. Впрочем, вполне возможно, что так и было. С Базилем никогда и ни в чём нельзя быть уверенным наверняка. Это Кид уловил и запомнил сразу. Это же и больше всего ему нравилось в Хоукинсе.
Базиль принимал Кида не то, чтобы тепло, но в своей мере достаточно дружелюбно. Не захлопывал дверь перед его носом, только пару раз в особых случаях, и даже не прогонял, кроме тоже особенных случаев, когда был занят чем-то своим, в усмерть важным, чего Киду опять-таки не дано было понять.
В этот раз Кид застал Хоукинса за чтением. Увесистая книга в сильных руках смотрелась равно странно и гармонично. Как если бы Хоукинс варьировал меж двумя мирами - привычным Киду и всем другим, военным, морским, диким, каким все его знали, и каким-то другим, магическим и непостижимым, загадочным, мистическим. Ещё мгновение назад Базиль познавал ведьмовские тайны, а вот он уже кивает Киду на соседнее кресло приглашающе, в виде очень гостеприимного соперника. Кид садится и смотрит Хоукинсу ровно в глаза, и внутри у него что-то жжётся радостью, а внизу живота заворачивает нарастающим желанием. Одного взгляда жестоких равнодушных глаз вполне для этого достаточно. Базиль откладывает книгу на столик рядом и складывает руки на коленях.
- Я внимательно слушаю тебя. Что-то срочное, Юстасс?
Юстасс рассеянно мотает головой и подпирает щёку кулаком, оперевшись о подлокотник кресла.
- Я просто подумал, давай займёмся сексом? - Кид часто говорил именно так в последнее время. Это казалось ему особенно эстетически приятным. Не обычное "трахнемся", а такое более мягкое "займёмся сексом". Когда его накроет прочнее, он будет звать это любовью. Тогда Базиля передёрнет, и он пошлёт Кида к чертям, разорвав с ним всякие отношения, кроме деловых. А пока только смотрит скептически, оценивающе, делает вид, что размышляет.
- Нет, не сегодня.
- Почему?
- Видишь ли, секс отнимает очень много энергии, а у меня не столько её, чтобы тратиться. Не сегодня.
- Разве я не сдерживаю себя уже полторы недели? - Кид подсчитывает дни в своей голове, боясь, что ошибся, и Хоукинс теперь будет поправлять. Он очень щепетилен. Хоукинс только равнодушно объясняет.
- Кид, думаешь, мне больше нечем заняться?
- А чем?
- Встречать морозное утро...
Юстасс сдерживает свои эмоции, но всё равно злится, и это ощутимо, сводит брови.
- Ты же несерьёзно? - выдаёт он, наконец.
- Я ко всему отношусь серьёзно, - злится Базиль в ответ. - Потому что или серьёзно, или никак. В сексе то же: или мы выкладываемся на полную, доставляя друг другу удовольствие, или даже не прикасаемся. Это же логично...
- Да плевал я на логику! - почти взрывается Кид, но вовремя останавливается, поднимает ладонь в извинительном жесте, мол, не злись сильно. Базиль принимает и кивает.
- А зря.
Он думает несколько секунд, а после приподнимает уголки губ, изображая почти полноценную улыбку.
- Но я могу предложить тебе поцелуй.
- Ладненько, - тут же кивает Кид. Грех отказываться. Кид помнит ещё с того раза, когда они впервые поцеловались по пьяни и на спор, (мерзавец Апу иногда бывает чертовски полезен!) Базиль целуется просто отменно.
Хоукинс поднимается со своего кресла и разминает шею, подходит к Киду и ставит руки на подлокотники, склоняется над ним медленно, касается сначала легко, будто на пробу, его губ своими. Целует рубиновую улыбку, обводя её только губами, захватывая по очереди верхнюю губу и следом нижнюю. Всё это очень нежно, и Кида тянет всё-таки заняться с Хоукинсом сексом, таким же мягким, как этот поцелуй, но делать что-то против его воли себе дороже. Это Кид тоже уяснил почти сразу.
Базиль переносит руки с подлокотников на лицо Кида, скользя по мягкому ворсу шубы, сжимая широкие плечи, останавливаясь под скулами. Кид углубляет поцелуй, и Хоукинс ведёт голову в бок, подстраиваясь, усаживается Киду на колени, на самый край, но ему достаточно. Кид просто млеет, потому что всё это отдаёт явным сексуальным контекстом, наводит на позу, которая любима им в сексе больше всего, и Киду сносит крышу. Юстасс не следит за собой и укрывает Базилю спину искусственной рукой, сжимает большими железными пальцами плечи, жмёт ближе к себе, но Хоукинс не поддаётся. Сидит так же на самом краешке колен, изогнувшись в пояснице, приставляет пальцы к артериям на шее, внимая их частой пульсации. Кид распознаёт угрозу сразу, инстинктивно, и так же быстро реагирует, ослабляя хватку объятий, но взамен прикусывая Базилю губы. Хоукинс удовлетворённо выдыхает, обжигая резким дыханием кожу Кида, спускается только кончиками пальцев по коже, путается в изломах шрамов, следует по груди к животу и ещё ниже. Кид хочет, было, уточнить, но вспоминает, что в его распоряжении всего один поцелуй, и ничего не говорит. Молча целует Базиля, расслабляется в кресле и внимает его касаниям.
У Хоукинса очень умелые руки, он всегда хвастается этим невзначай, и всегда применяет на ура, когда оказывается в подходящей ситуации. Под его пальцами ткани скользят, как вода вдоль камней, - легко и мягко, так естественно, будто так и надо, будто так велело само мироздание. А после, так же, как вода, подушечки ласкают обнажённую кожу, обводя её теплом и удовольствием. И это особенное возбуждение, с Хоукинсом всегда так, оно как будто выше всего, что было до этого. Базиль - божество, что делится частичкой своего божественного света. Кид никогда не смотрит на его пальцы, когда Базиль его касается, и потому смело воображает себе, будто бы те пальцы светятся; светится его кожа под прикосновениями, светится кровь, находящаяся так близко, светятся все внутренности. Светятся и горят. Это возбуждение, которое приносит Базиль, оно особенное, может, магическое или волшебное. И оно размеренное и непостижимое, как сам океан. Впрочем, это не единственное их сходство.
Хоукинс ведёт пальцами вдоль кожи, захватывая её и направляя, выпускает кожу из хватки, просто оглаживая особенно чувственные места, надавливает с нежностью в точки удовольствия, зная наверняка, как будет приятнее и почему, зная всё до малейшего жеста. Он ловко водит рукой в быстром темпе, ускоряя его по мере того, как Кид стонет ему в губы, и замедляя, когда просто захочет, не прерывая поцелуя, не позволяя достигнуть высшей точки удовольствия. Базиль любил проводить такие тренировки на выносливость. Киду они нравились до одури.
Кида накрыло с головой от самого момента, как губы его соприкоснулись с губами Базиля, и до тех пор, пока не проходит посторгазм. Тело вздрагивает несильно, повинуясь какому-то внутреннему рефлексу, пачкает Хоукинсу руку и опускается в блаженной разморённости. Кид сидит так ещё несколько секунд, пока Базиль целует ему губы на прощание, раскрасневшиеся щёки, покрытый мелкими бусинками пота лоб...
Базиль поднимается на ноги и вытирает руки, после лицо от яркой помады, затем садится обратно в своё кресло и берёт в руки книгу, открывает на случайной странице и вчитывается так внимательно, что его уже ничто не может отвлечь. Он снова переносится в свой колдовской мир, который много интереснее повседневного, из которого его теперь не выловить. Кид знает это заранее, уже прошедший все стадии увлечённости фокусника, подбирает брюки, обвязывается крепче поясом и уходит, даже не прощаясь. Хоукинс всё равно не заметит.
Хоукинс приходит в себя только в половину пятого утра, как по часам, и тут же озирается по сторонам, смотрит в окно, не пропустил ли. За окном ещё темно и по-ночному холодно, но за горами виднеется свет, который вскоре покроет всё небо. Базиль встаёт, берёт какие-то травы и блокнот, выходит на балкон и стоит там ещё сорок минут, пока рассвет полностью не заполнит небосвод красками. Утренними мягкими красками, яркими и нежными одновременно. Солнце уже властвует над миром, но ещё не греет, и потому Хоукинса пробивает лёгкой дрожью, но он только улыбается легко в ответ. Он предсказывал, что именно таким и будет это утро. Он ждал его уже несколько дней.
А Кид у себя в покоях не замечает даже и рассвета. Он думает о своих любовниках, вспоминает всех и каждого, достоинства и недостатки, особенности, секс... Он ведёт рукой по своему члену уже довольно давно, тщетно пытаясь повторить движения Базиля и, конечно, не добиваясь успеха. Он помнит их очень отчётливо, все ощущения ещё в его теле, все краски стоят перед его глазами, но воссоздать их самому ему не под силу.
@темы: .I.2 Романтика, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)