Бог не ошибся, создавая тебя. Ведь у него безупречный вкус.
Название: Вполне заживающие раны...
Фандом: One piece
Герои: Кид\Хоукинс, Киллер, Апу.
Тема: IV-6, запахи, ладан
Объём: 3410 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Саммари: О ранах, мазях и возбуждении.
Авторские примечания:
Ладан - ароматическая древесная смола. читать дальшеГлавным образом ладан применяется при каждении в богослужебных обрядах. Используется также в парфюмерии и ароматерапии (в основном в виде эфирного масла). Ранее ладан применялся в гомеопатии, медицине, при изготовлении некоторых пластырей, зубных паст, эликсиров, курительных свечей — монашенок, и так далее. В настоящее время в медицинских целях ладан не используется, хотя и ведутся некоторые исследования в данной области. Ладан входит в состав некоторых рецептов мазей от различного рода нагноений, используемых в народной медицине при мастите, фурункулах и даже некоторых опухолях. Обнаружено, что в дыме ладана содержится ацетат инценсола, обладающий антидепрессивным действием.
(с) Вики
Прочитать.В жизни любого воина есть раны, которым не зажить. Редко это раны физические, хотя, конечно, любой мужчина всегда будет помнить и гордиться своими шрамами. Чаще ломается что-то внутри - гордость или честь, или ещё какое-нибудь приятное и сильное чувство, которое способно воодушевлять воинов.
У Юстасса Кида было много душевных ран, которым не суждено зажить, но он никогда не обращал на них пристального внимания, просто продолжал идти по своей жизни вперёд с дырой в груди, и второй, и третьей, где-нибудь в других местах. Таков он сам, что пока может, будет идти, а не сможет, заставит других нести себя, но всё-таки достигнет цели. Это больно и трудно, но Юстасс привык быть сильным и упорным, каким жизнь научила быть. Намного больше неприятностей в быту принесла ему потеря руки. Он, конечно, быстро освоился со своим протезом, усовершенствовал его до оружия, научился использовать даже в самых обычных ситуация: он ел с ней, читал с ней, мылся с ней и даже трахался. И всё было хорошо.
Была всего одна действительно насущная проблема - гной. Регулярные промывания спиртом и всякими анестетиками не помогали - тот обрубок, что остался от руки, в месте стыка с железом, вечно гнил и вызывал у Кида невероятные боли. Он обычно корчил недовольную физиономию, сжимал сильно зубы и уходил куда-нибудь, где его никто не смог бы потревожить. И уже там снимал массивную искусственную конечность и поливал всё плечо спиртом, виски, ромом или чем угодно ещё спиртным, что нашёл поблизости. Лил до тех пор, пока алкоголь не заканчивался или, что случалось реже, пока боль немного не отпускала. И тогда он шёл к Киллеру, чтобы тот всё внимательно посмотрел, обработал, как следует, вколол обезболивающее. Киллер привык видеть Капитана таким - скрывающим свои слабости, - так что охотно помогал при необходимости и всё время, каждый раз, когда Кид приходил, настойчиво советовал ему обратиться к врачу. Не шарлатану с ближайшего острова, а к нормальному врачу. Но Кид упрям и никому не верит, дичится просить о помощи, так что всегда только огрызается на эти советы. А зря...
В последние недели боль усилилась, а припадки участились. И это не очень кстати, потому что команда и даже другие участники альянса начинают замечать, что с Кидом что-то не так. Это вызывает у них беспокойство и подозрительность, и в конце концов - настойчивое желание выяснить, что не так. У некоторых настолько настойчивое, что оно выливается в агрессию. Это, безусловно, злит Кида до чёртиков, и он реагирует выпадами ответной агрессии.
Так, они дерутся с Апу первый раз за два месяца мелких стычек всерьёз, потому что Апу подошёл слишком близко, был слишком проницателен в своих догадках, хотя, конечно, и не понял всей сути. Только отшутился о потерянной руке, как об увечии.
Кид взбесился не на шутку, когда Скрэчмен коснулся его драгоценной руки, того, что от неё осталось, и это вызвало подобие той самой боли, которую он так упорно пытается заглушить. В полминуты в комнате собрались все железки, которые только были в замке, и посыпались на Апу, в произвольном порядке. Апу уверенно отбивался, но пару раз его всё-таки нехило задело, и тогда он тоже решил драться всерьёз.
Большой зал, который используется в большинстве случаев для совещаний, больше похож на купол или ту сферу Трафальгара Ло, где всё кружится в хаотичном порядке. Команды посбегали, оставив наедине только Кида и Апу, чтобы те выпустили пар. Возможно, это было не самое верное решение, но подставляться под удар этим сумасшедшим - тоже не самое умное, что могут сделать парни.
Запасы сил у обоих не иссякают, потому что они привыкли сражаться долго и в полную силу, и ситуация становится всё опаснее, потому что в бою мужчины ещё больше распаляются, преобразовывают неприязнь, которая возникла у них с первой же их встречи едва не в ненависть. Кид собирает на здоровую руку много железа, как раньше, потому что железная, протезированная, уже ощутимо болит, завершает своё произведение мечами, как когтями, направляет в сторону Апу. Апу играет что-то на своём теле, что-то напевает себе под нос, чтобы не сбиться с ритма, пытается отразить атаку. А спасает ситуацию только Киллер, вовремя пришедший в большой зал. Он открывает резко дверь и входит внутрь, и на него тоже летят ножи, но он без труда их останавливает, твёрдыми шагами подходит к Киду и одёргивает его за больное плечо. Кида сразу ломает от боли и он со стоном опускается на колени. Скрэчмен не успевает понять, почему, но железки с грохотом падают на пол, и немного оглушают. Его музыка становится совершенно недейственной.
Киллер помогает Киду подняться и держит крепко за живую руку.
- Что вы устроили!? - возмущается он, но Апу только пожимает плечами, наблюдая внимательно за Кидом, который ещё мгновения назад казался во все оружия, а сейчас выглядит совсем беспомощным.
- Я всего лишь хотел, чтобы от меня не скрывали ничего важного, это не так уж много, как думаешь? - Апу поправляет одежду и разворачивается, чтобы уходить. Киллер фыркает ему вслед, за Кида, который едва не теряет сознание, но держится и даже не выдаёт боли, её источника или силы. Всё выглядит так, будто он просто устал.
- Мы не скрываем ничего такого, из-за чего стоило пытаться поубивать друг друга... Но позже поговорим об этом.
Апу только кивает в ответ, он внутренне соглашается с тем, что, возможно, был слишком настойчив. Раз уж они союзники, то не стоит растрачивать силы друг на друга, впустую. Он обдумывает новую информацию о Киде и думает, что на поле боя он очень пригодится, потому что такой - держится до последнего, как ни в чём не бывало, и ещё Апу гордится собой, потому что думает, что это он довёл Кида до такого состояния.
Кид думает, что оторвёт или голову, или яйца этому ублюдку, когда придёт в себя, и, опираясь на Киллера, тоже выходит из зала. Они идут в комнату, которую условно можно назвать медпунктом. Киллер с тех самых пор, как у Кида участились боли, принёс всё необходимое туда, и теперь во время каждого приступов Кид не ныкается по углам, и Киллер своевременно всё обрабатывает. И Кида вроде ломает от этого поменьше. Просто по времени.
Они проходят в комнату, и Кид сразу валится на кровать, узкую и жёсткую, похожую больше на кушетку, но всё же кровать. Киллер сразу идёт к столу и берёт шприц и анастетик. Рядом лежат таблетки, но они действуют намного медленней, а Юстасс успел натаскать тяжестей этой рукой, и значит, она мстит зверской болью. Кид старается одними силами фрукта отцепить протез, но что-то не поддаётся, так что он чувствует себя униженным и беспомощным, тянется пальцами к креплениям, но пальцы почему-то немеют и тоже не слушаются, мир кружится перед его глазами. И Кид думает, что это агония или самый страшный приход.
Киллер подходит к Киду и вкалывает обезболивающее ещё раньше, чем помогает снять протез, после чего тот с соответствующим грохотом падает на каменный пол, а Киллер с брезгливостью осматривает раны, которые не упорно не хотят заживать и гноятся только сильнее. Вата, спирт, Кида начинает потихоньку отпускать. Он хочет приподняться на локте, но Киллер удерживает.
- Я поговорю с Апу, а ты спи. Если не захочешь сам, я тебя вырублю. - Кид хочет что-то возразить, но Киллер непреклонен. - Тебе нужен отдых, ты понимаешь? Да, даже тебе. Так что лежи. Или мне всё же ударить тебя?
Юстасс только усмехается в ответ. Он помнит удары Киллера ещё со времени знакомства - уже тогда они были хороши, - а уж теперь, наверняка, лучше во много раз.
Киллер обрабатывает всё дважды, убеждается, что Кид не собирается делать ничего лишнего, и со спокойной душой и неспокойным настроением идёт улаживать все вопросы с Апу и Хоукинсом.
Кида полностью отпускает уже спустя через день. Ему не терпится надрать задницу Апу, но Киллер тактично намекает, что не стоило бы делать этого сейчас. Кид злится, но соглашается, потому что понимает, что Киллер прав. Киллер всегда прав.
Киллер даёт Киду наставления и говорит, чтобы тот не таскал тяжести ближайшие пару дней, по крайней мере, больной рукой. Кид снова соглашается. Он идёт в свою комнату с намерением хорошенько выпить и позлиться в одиночестве, чтобы после быть полным сил для пререканий с Апу. В комнате непривычно темно, слишком темно даже для Кида, и на его большой мягкой кровати сидит в изысканной позе не кто иной, как Базиль Хоукинс. Кид сначала не верит своим глазам и даже присматривается, но Базиль поднимает на него глаза и смотрит на протез внимательно и изучающе, так что Кид понимает, что он настоящий, и понимает, зачем он здесь.
- Киллер не наплёл вам, что ли, чего-нибудь дельного? - отшучивается Кид и проходит вглубь комнаты, берёт со стола бутылку виски, делает несколько глубоких глотков. Хоукинс кивает, не отрывая от Кида взгляда.
- Более, чем убедительно. Но я здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями...
- Тогда пришёл потрахаться? - Юстасс оскалился, хотя прекрасно знал, что ответ будет резко отрицательным. Базиль, кажется, пропустил колкость мимо.
- Мы союзники, - проговорил он вкрадчиво. - И это значит, что для нас выгодны силы друг друга, не так ли? - Кид не считал нужным отвечать на такие банальности, но Хоукинс и не ждал ответа. Он ждал, когда Кид начнёт воспринимать его всерьёз. И когда молчание, наконец, затянулось, Кид нахмурился. Базиль почти улыбнулся и продолжил свою речь. - Я пришёл, чтобы помочь.
- Мне не нужна помощь. Видишь, я в норме?
- А когда обезболивающее перестанет действовать? - Базиль был настойчив, и это раздражало Кида. Но ещё больше его раздражало то, что он прав. - Твоя рука... - продолжал меж тем Хоукинс. - Как давно она болит? Нет, как давно стали учащаться припадки боли?
- Не твоё дело, - фыркнул Кид и отпил ещё несколько глубоких глотков.
- Моё, - возразил Хоукинс. - Повторюсь, мы союзники. И значит, твоё физическое состояние отразиться и на мне. К тому же, я правда могу помочь. Не временно прекратить боль, а совсем. Улавливаешь?
Кид, конечно же, улавливал, но давняя привычка никому не доверять была сильнее него, и сильнее Базиля, и даже сильнее его возможной помощи.
- Ладно, - говорит Хоукинс, - что ты хочешь взамен? Я понимаю, почему ты отказываешься, я бы тоже не принял от тебя помощи за просто так. Поэтому спрашиваю: чего ты хочешь? - Кид смотрит на Базиля в некоторой доле недоумения, но больше - настороженности. Тени мягко играют на его лице и светлых волосах, и он совершенно серьёзен, и силён. Вся его суть видится перед Кидом, как на ладони, - он понимает, что говорит с очень сильным человеком, с человеком, что не намного, но старше него самого, особенно загадочным, и тем, кто предлагает ему помощь.
- Почему я должен верить тебе? - бросает он наконец, и Хоукинс даже вздыхает тяжело, пожимает плечами, и это жест видится Киду особенным, потому что совершенно нехарактерен для Базиля.
- Ты не должен. И даже не можешь. Не верь мне. Мы в альянсе, и я хочу помочь, но если тебе это не нужно, я уйду сейчас, и помощи от меня ты правда никогда не дождёшься. Ты же понимаешь, что я очень консервативен?
- Ладно, - соглашается Кид. - Что ты хочешь?
- Уже так? - Базиль поднимается с кровати и быстрыми шагами подходит к Киду, достаёт у него из рук бутыль с виски и отпивает небольшой глоток. - Иди на кровать, - он говорит повелительным тоном, и Кида это задевает, но ещё это чем-то... привлекает. И Юстасс встаёт и идёт к кровати. - Ложись, - продолжает инструктировать Хоукинс. Кид выполняет. - Снимай свои железки.
- Нет, - говорит Кид.
- Снимай, - настаивает Хоукинс. - Мне нужно осмотреть твою руку.
- Киллер уже всё обработал...
- Заткнись и снимай свой протез. Не веди себя, как ребёнок перед прививкой.
Базиль серьёзен и раздражён. Кид чувствует это очень отчётливо, хочет протестовать, потому что всегда хочет, но подчиняется. Тянется пальцами к протезу и расстёгивает крепления одно за другим, смотрит Хоукинсу в глаза, и тот не отводит взгляда, зажигает свечу на прикроватной тумбе, очень яркую свечу. Базиль тянется своими тонкими пальцами в бархатных перчатках к протезу Кида и откладывает его в сторону, Киду в ноги, чтобы не мешал, садится на кровать, совсем рядом с Кидом и берёт в руки Кидов обрубок руки, наклоняет его к свету и рассматривает с видом высшей сосредоточенности.
- Киллер неплохо обработал его, - говорит он, и Кид невольно усмехается, - но просто продезинфицировать его недостаточно. Чтобы рана больше не гноилась, нужна мазь.
- Ты смеёшься? - не выдерживает Кид и нарушает запрет Базиля говорить. Базиль отпускает руку Кида и поднимается с его кровати, смотрит снова ему в глаза, очень проницательно.
- А похоже? Я вернусь через сорок минут. Тридцать из них мне понадобиться на то, чтобы приготовить мазь. Пожалуйста, оставайся здесь до тех пор, пока я не вернусь. И да, пока можешь выпить...
Хоукинс вышел, негромко хлопнув дверью, и Кид продолжал смотреть ему вслед ещё какое-то время. После того, как он ушёл, у Кида осталось такое странное чувство, совершенно невыносимое, пустоты и облегчённости. С одной стороны, он уже не чувствовал раздражения, с другой, был рад, что Хоукинс ушёл, но с третьей - думал только о нём. Не о своих ранах, не о гордости и не о боли, не о помощи и даже не о своих недавних опасениях. Просто перед его глазами стоял этот странный опасный блондин и интриговал.
Кид пил и думал неизменно о Базиле, вспоминал всё, что читал о нём в газетах, всё, что говорил ему Киллер. Он встал, чтобы убрать протез на прикроватную тумбу, зачем она там и стояла, взял ещё бутылку виски и сел обратно, облокотившись о спинку кровати.
Хоукинс вернулся ровно через сорок минут, с банкой мази в руках, ещё какими-то склянками и полотенцем. Волосы его были убраны и туго затянуты назад, чтобы не мешали, и широкий лоб оголён, отчего выделялись больше обычного знаки-капельки на нём. Киду стало страшно интересно узнать, что это за знаки такие, но он решил спросить позже, когда они познакомятся, возможно, ближе. Базиль сел так же, как и до этого, на самый край кровати, но достаточно близко к Киду, поставил все склянки на тумбу и снял бархатные перчатки, оголяя изумительной красоты руки. Бледная кожа ровного тона, изысканные формы ладоней и пальцев, стриженные безукоризненно ногти. Киду стало отчего-то неловко, но его быстро отвлекли мысли.
Хоукинс окунул свои красивые пальцы в мазь и приложил мягко к самому краю раны, чтобы избежать резкости. Кида пробило едва заметной дрожью.
- Она горячая, - проконстатировал он в своё оправдание и прислушался к ощущениям. Ощущения, впрочем, были невелики: жар затмевал все прочие осязательные чувства, так что Кид чувствовал только его, разливающегося от центра раны по всему телу и лёгкую боль. - И ещё она воняет церковью.
- Я удивлён, что ты знаешь, - признаётся Хоукинс и вытирает пальцы о мягкое махровое полотенце, - но так и есть. Большая составляющая мази - ладан. Смола, которую часто используют, как эфирное масло. В том числе, в церквях.
- И она должна мне помочь? - голос Кида сочится скептицизмом, но Базилю до этого нет никакого дела. Он открывает одну из склянок с полупрозрачной жидкостью и капает несколько капель в свечу, к уже растопленному воску. И по комнате распространяется быстро этот самый запах. Кида передёргивает.
- Она должна тебя успокоить. И если не поможет с рукой, то попробуем что-нибудь другое...
Кид не решается возразить, а Хоукинс больше даже не смотрит на него, только берёт все свои склянки, кроме баночки с мазью, перчатки и направляется к выходу.
- Прежде всего, откажись на время от руки. Мажь свои раны дважды в день, без пропусков, и через неделю посмотрим на результаты. Хорошо?
Кид не отвечает, а Базиль не ждёт ответа, просто уходит. Кид не злится, и на какие-то мгновения ему даже кажется, что этот запах, который он так не любит ещё с детства, действительно его успокаивает. Или всё дело в Базиле?
Базиль всю неделю наблюдает за Кидом, с тем, чтобы тот выполнял его инструкции. В первую очередь, относительно протеза. И Кид, видя его взгляд, решает не перечить, не надевает протез все семь дней, не смотря на изумление Киллера и насмешки Апу. И в конце недели его усилия вознаграждаются: болью прошибает не так сильно, а раны начинают затягиваться. Кид даже начинает привыкать к запаху ладана, который так и остался где-то в воске его свечи, и потому разливается по его комнате ненавязчивым лёгким ароматом.
Хоукинс приходит вечером и, не здороваясь, сразу садится к Киду, осматривает рану и удовлетворённо хмыкает.
- Ещё недели две, и сможешь носить протез, - важно говорит он, переходя взглядом по шрамам Кида от предплечья к самым глазам. Кид всё ещё злится такому вольному и наглому обращению, но как-то застывает под взглядом.
- Что ж ты не сказал, что ты медик? - усмехается он.
- Я не медик. Тебе просто повезло, что эти знания есть в моей голове.
- О да, - говорит Кид, - мне очень повезло, что у меня есть ты...
Хоукинс не согласен с этим утверждением, и уж точно не согласен с тем, что они связаны чем-то иным, кроме альянса и этой неловкой ситуации, но Кид будто скрывает в этих словах что-то ещё, какой-то подтекст, и потому Базиль задумывается, прежде, чем возразить.
- Забудь, - тут же отзывается Кид и скалится по-своему, - я ни о чём, не принимай серьёзно...
- Ладно, - легко соглашается Хоукинс, - но ты если надумаешь чего серьёзного, лучше скажи мне заранее...
- Договорились, - обещает Кид, и ещё три недели они не разговаривают.
Только видятся на "совещаниях", которые собрания, чтобы просто поспорить, обмениваются взглядами, сталкиваясь в коридорах, даже здороваются без слов - кивками.
Припадки боли отступают от Кида, и Киллера это радует. Кид надевает свой протез без непривычного неприятного ощущения, будто он берёт на себя непосильную ношу, и почти счастлив. Он знает, кому обязан этим, и думает постоянно о том, как ему отблагодарить Хоукинса, а временами просто о Хоукинсе.
Он зажигает свою свечу на прикроватной тумбе, и та разливает противный церковный запах, ставший Киду почти родным, он не убирает с тумбы баночку с мазью, хотя та уже закончилась, и однажды Кид ловит себя на странных ассоциациях - с Базилем, - на странных мыслях и понимает, что уже пора бы...
Кид идёт в покои Хоукинса, где всё темно и ароматизированно. Хоукинс сидит на своей большой и мягкой кровати, раскладывает карты и сильно удивляется, видя Кида на своём пороге.
- Что-то случилось? - интересуется он, и Кид без прелюдий объявляет.
- Я хочу тебя.
- Очень мило, - отзывается Хоукинс и отводит взгляд от Кида, открывает несколько карт и вновь смотрит на Кида. - Не врёшь, значит?
- А зачем? Я обещал тебе сказать, если будет что-то серьёзное. Я говорю. Я хочу тебя.
- Это, по-твоему, серьёзно? - открыто усмехается Хоукинс. Кида это не задевает. Он проходит в комнату и подходит к кровати Базиля, не садится, но стоит достаточно близко.
- Я думаю о тебе. И это не случайность. Я почти привык к этому грёбаному запаху. И ты постоянно фигурируешь в моих фантазиях, в сексуальном контексте. Может, это не так серьёзно, как мои ранения, но так же может отразиться на тебе, так что...
- Так что почему бы не продемонстрировать мне, насколько ты серьёзный парень? - Хоукинс снова откровенно смеётся, но Кид не понимает, чем это вызвано. - Садись, - говорит Базиль, убирая свои карты. Кид удивляется, но садится. И Хоукинс снова смотрит проницательно ему в глаза, почти улыбается, Кид это чувствует. - Я люблю риск, - продолжает Хоукинс, - я ведь пират. И то, что ты боишься меня, так мне льстит... Но я не могу воспринимать тебя серьёзно. Потому что ты маленький избалованный ребёнок. Это только умиляет. Хочешь меня? - Действуй, попробуй меня трахнуть. Ты бы так сделал с любым, кого захотел, правда?
- Да, - соглашается Кид.
- Тогда что тебя держит?
Кид задумывается над этим вопросом всего на какие-то доли мгновений, пытается найти хоть один повод, хоть какую-нибудь причину или оправдание, но не находит, и усмехается. Он смотрит в лицо Хоукинса, взрослое и уверенное, в глаза, которые таят неисчислимое количество тайн, и посылает всю серьёзность к чертям. И все сомнения туда же. Раз Базиля тянет пошутить, почему бы ему не подыграть?
Хотя, конечно, ещё кто кому...
Кид клонится вперёд с улыбкой на губах и касается этой самой улыбкой губ Хоукинса, говорит прямо в них:
- Теперь будешь мне помогать во всём?
- Думай так, - Хоукинс целует Кида в ответ, и Киду это отдаётся какими-то невероятными ощущениями. - Это очень удобно...
Они оба замолкают и целуются серьёзно и по-взрослому, и оценивают опыт и потенциал друг друга. И Базиль оказывается лучше всяких ожиданий Кида, потому что перехватывает у него инициативу легко, так, что Кид даже не сразу это замечает, забывшись в приятных ощущениях. И руки, изумительные красивые руки уже бегут по телу Кида, заигрывающе, а пальцы Кида цепляются Хоукинсу в затылок, путают шёлковые мягкие волосы.
- Ну-ну, попробуй теперь меня трахнуть, - весело говорит Хоукинс, цепляясь в губы Кида поцелуями, и Кид осознаёт запоздало все подвохи, все уловки, на которые он легко повёлся. И он понимает, знает наверняка, что всё это, всё, связанное с Базилем Хоукинсом, принесёт много незаживающих ран.
Фандом: One piece
Герои: Кид\Хоукинс, Киллер, Апу.
Тема: IV-6, запахи, ладан
Объём: 3410 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Саммари: О ранах, мазях и возбуждении.
Авторские примечания:
Ладан - ароматическая древесная смола. читать дальшеГлавным образом ладан применяется при каждении в богослужебных обрядах. Используется также в парфюмерии и ароматерапии (в основном в виде эфирного масла). Ранее ладан применялся в гомеопатии, медицине, при изготовлении некоторых пластырей, зубных паст, эликсиров, курительных свечей — монашенок, и так далее. В настоящее время в медицинских целях ладан не используется, хотя и ведутся некоторые исследования в данной области. Ладан входит в состав некоторых рецептов мазей от различного рода нагноений, используемых в народной медицине при мастите, фурункулах и даже некоторых опухолях. Обнаружено, что в дыме ладана содержится ацетат инценсола, обладающий антидепрессивным действием.
(с) Вики
Прочитать.В жизни любого воина есть раны, которым не зажить. Редко это раны физические, хотя, конечно, любой мужчина всегда будет помнить и гордиться своими шрамами. Чаще ломается что-то внутри - гордость или честь, или ещё какое-нибудь приятное и сильное чувство, которое способно воодушевлять воинов.
У Юстасса Кида было много душевных ран, которым не суждено зажить, но он никогда не обращал на них пристального внимания, просто продолжал идти по своей жизни вперёд с дырой в груди, и второй, и третьей, где-нибудь в других местах. Таков он сам, что пока может, будет идти, а не сможет, заставит других нести себя, но всё-таки достигнет цели. Это больно и трудно, но Юстасс привык быть сильным и упорным, каким жизнь научила быть. Намного больше неприятностей в быту принесла ему потеря руки. Он, конечно, быстро освоился со своим протезом, усовершенствовал его до оружия, научился использовать даже в самых обычных ситуация: он ел с ней, читал с ней, мылся с ней и даже трахался. И всё было хорошо.
Была всего одна действительно насущная проблема - гной. Регулярные промывания спиртом и всякими анестетиками не помогали - тот обрубок, что остался от руки, в месте стыка с железом, вечно гнил и вызывал у Кида невероятные боли. Он обычно корчил недовольную физиономию, сжимал сильно зубы и уходил куда-нибудь, где его никто не смог бы потревожить. И уже там снимал массивную искусственную конечность и поливал всё плечо спиртом, виски, ромом или чем угодно ещё спиртным, что нашёл поблизости. Лил до тех пор, пока алкоголь не заканчивался или, что случалось реже, пока боль немного не отпускала. И тогда он шёл к Киллеру, чтобы тот всё внимательно посмотрел, обработал, как следует, вколол обезболивающее. Киллер привык видеть Капитана таким - скрывающим свои слабости, - так что охотно помогал при необходимости и всё время, каждый раз, когда Кид приходил, настойчиво советовал ему обратиться к врачу. Не шарлатану с ближайшего острова, а к нормальному врачу. Но Кид упрям и никому не верит, дичится просить о помощи, так что всегда только огрызается на эти советы. А зря...
В последние недели боль усилилась, а припадки участились. И это не очень кстати, потому что команда и даже другие участники альянса начинают замечать, что с Кидом что-то не так. Это вызывает у них беспокойство и подозрительность, и в конце концов - настойчивое желание выяснить, что не так. У некоторых настолько настойчивое, что оно выливается в агрессию. Это, безусловно, злит Кида до чёртиков, и он реагирует выпадами ответной агрессии.
Так, они дерутся с Апу первый раз за два месяца мелких стычек всерьёз, потому что Апу подошёл слишком близко, был слишком проницателен в своих догадках, хотя, конечно, и не понял всей сути. Только отшутился о потерянной руке, как об увечии.
Кид взбесился не на шутку, когда Скрэчмен коснулся его драгоценной руки, того, что от неё осталось, и это вызвало подобие той самой боли, которую он так упорно пытается заглушить. В полминуты в комнате собрались все железки, которые только были в замке, и посыпались на Апу, в произвольном порядке. Апу уверенно отбивался, но пару раз его всё-таки нехило задело, и тогда он тоже решил драться всерьёз.
Большой зал, который используется в большинстве случаев для совещаний, больше похож на купол или ту сферу Трафальгара Ло, где всё кружится в хаотичном порядке. Команды посбегали, оставив наедине только Кида и Апу, чтобы те выпустили пар. Возможно, это было не самое верное решение, но подставляться под удар этим сумасшедшим - тоже не самое умное, что могут сделать парни.
Запасы сил у обоих не иссякают, потому что они привыкли сражаться долго и в полную силу, и ситуация становится всё опаснее, потому что в бою мужчины ещё больше распаляются, преобразовывают неприязнь, которая возникла у них с первой же их встречи едва не в ненависть. Кид собирает на здоровую руку много железа, как раньше, потому что железная, протезированная, уже ощутимо болит, завершает своё произведение мечами, как когтями, направляет в сторону Апу. Апу играет что-то на своём теле, что-то напевает себе под нос, чтобы не сбиться с ритма, пытается отразить атаку. А спасает ситуацию только Киллер, вовремя пришедший в большой зал. Он открывает резко дверь и входит внутрь, и на него тоже летят ножи, но он без труда их останавливает, твёрдыми шагами подходит к Киду и одёргивает его за больное плечо. Кида сразу ломает от боли и он со стоном опускается на колени. Скрэчмен не успевает понять, почему, но железки с грохотом падают на пол, и немного оглушают. Его музыка становится совершенно недейственной.
Киллер помогает Киду подняться и держит крепко за живую руку.
- Что вы устроили!? - возмущается он, но Апу только пожимает плечами, наблюдая внимательно за Кидом, который ещё мгновения назад казался во все оружия, а сейчас выглядит совсем беспомощным.
- Я всего лишь хотел, чтобы от меня не скрывали ничего важного, это не так уж много, как думаешь? - Апу поправляет одежду и разворачивается, чтобы уходить. Киллер фыркает ему вслед, за Кида, который едва не теряет сознание, но держится и даже не выдаёт боли, её источника или силы. Всё выглядит так, будто он просто устал.
- Мы не скрываем ничего такого, из-за чего стоило пытаться поубивать друг друга... Но позже поговорим об этом.
Апу только кивает в ответ, он внутренне соглашается с тем, что, возможно, был слишком настойчив. Раз уж они союзники, то не стоит растрачивать силы друг на друга, впустую. Он обдумывает новую информацию о Киде и думает, что на поле боя он очень пригодится, потому что такой - держится до последнего, как ни в чём не бывало, и ещё Апу гордится собой, потому что думает, что это он довёл Кида до такого состояния.
Кид думает, что оторвёт или голову, или яйца этому ублюдку, когда придёт в себя, и, опираясь на Киллера, тоже выходит из зала. Они идут в комнату, которую условно можно назвать медпунктом. Киллер с тех самых пор, как у Кида участились боли, принёс всё необходимое туда, и теперь во время каждого приступов Кид не ныкается по углам, и Киллер своевременно всё обрабатывает. И Кида вроде ломает от этого поменьше. Просто по времени.
Они проходят в комнату, и Кид сразу валится на кровать, узкую и жёсткую, похожую больше на кушетку, но всё же кровать. Киллер сразу идёт к столу и берёт шприц и анастетик. Рядом лежат таблетки, но они действуют намного медленней, а Юстасс успел натаскать тяжестей этой рукой, и значит, она мстит зверской болью. Кид старается одними силами фрукта отцепить протез, но что-то не поддаётся, так что он чувствует себя униженным и беспомощным, тянется пальцами к креплениям, но пальцы почему-то немеют и тоже не слушаются, мир кружится перед его глазами. И Кид думает, что это агония или самый страшный приход.
Киллер подходит к Киду и вкалывает обезболивающее ещё раньше, чем помогает снять протез, после чего тот с соответствующим грохотом падает на каменный пол, а Киллер с брезгливостью осматривает раны, которые не упорно не хотят заживать и гноятся только сильнее. Вата, спирт, Кида начинает потихоньку отпускать. Он хочет приподняться на локте, но Киллер удерживает.
- Я поговорю с Апу, а ты спи. Если не захочешь сам, я тебя вырублю. - Кид хочет что-то возразить, но Киллер непреклонен. - Тебе нужен отдых, ты понимаешь? Да, даже тебе. Так что лежи. Или мне всё же ударить тебя?
Юстасс только усмехается в ответ. Он помнит удары Киллера ещё со времени знакомства - уже тогда они были хороши, - а уж теперь, наверняка, лучше во много раз.
Киллер обрабатывает всё дважды, убеждается, что Кид не собирается делать ничего лишнего, и со спокойной душой и неспокойным настроением идёт улаживать все вопросы с Апу и Хоукинсом.
Кида полностью отпускает уже спустя через день. Ему не терпится надрать задницу Апу, но Киллер тактично намекает, что не стоило бы делать этого сейчас. Кид злится, но соглашается, потому что понимает, что Киллер прав. Киллер всегда прав.
Киллер даёт Киду наставления и говорит, чтобы тот не таскал тяжести ближайшие пару дней, по крайней мере, больной рукой. Кид снова соглашается. Он идёт в свою комнату с намерением хорошенько выпить и позлиться в одиночестве, чтобы после быть полным сил для пререканий с Апу. В комнате непривычно темно, слишком темно даже для Кида, и на его большой мягкой кровати сидит в изысканной позе не кто иной, как Базиль Хоукинс. Кид сначала не верит своим глазам и даже присматривается, но Базиль поднимает на него глаза и смотрит на протез внимательно и изучающе, так что Кид понимает, что он настоящий, и понимает, зачем он здесь.
- Киллер не наплёл вам, что ли, чего-нибудь дельного? - отшучивается Кид и проходит вглубь комнаты, берёт со стола бутылку виски, делает несколько глубоких глотков. Хоукинс кивает, не отрывая от Кида взгляда.
- Более, чем убедительно. Но я здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями...
- Тогда пришёл потрахаться? - Юстасс оскалился, хотя прекрасно знал, что ответ будет резко отрицательным. Базиль, кажется, пропустил колкость мимо.
- Мы союзники, - проговорил он вкрадчиво. - И это значит, что для нас выгодны силы друг друга, не так ли? - Кид не считал нужным отвечать на такие банальности, но Хоукинс и не ждал ответа. Он ждал, когда Кид начнёт воспринимать его всерьёз. И когда молчание, наконец, затянулось, Кид нахмурился. Базиль почти улыбнулся и продолжил свою речь. - Я пришёл, чтобы помочь.
- Мне не нужна помощь. Видишь, я в норме?
- А когда обезболивающее перестанет действовать? - Базиль был настойчив, и это раздражало Кида. Но ещё больше его раздражало то, что он прав. - Твоя рука... - продолжал меж тем Хоукинс. - Как давно она болит? Нет, как давно стали учащаться припадки боли?
- Не твоё дело, - фыркнул Кид и отпил ещё несколько глубоких глотков.
- Моё, - возразил Хоукинс. - Повторюсь, мы союзники. И значит, твоё физическое состояние отразиться и на мне. К тому же, я правда могу помочь. Не временно прекратить боль, а совсем. Улавливаешь?
Кид, конечно же, улавливал, но давняя привычка никому не доверять была сильнее него, и сильнее Базиля, и даже сильнее его возможной помощи.
- Ладно, - говорит Хоукинс, - что ты хочешь взамен? Я понимаю, почему ты отказываешься, я бы тоже не принял от тебя помощи за просто так. Поэтому спрашиваю: чего ты хочешь? - Кид смотрит на Базиля в некоторой доле недоумения, но больше - настороженности. Тени мягко играют на его лице и светлых волосах, и он совершенно серьёзен, и силён. Вся его суть видится перед Кидом, как на ладони, - он понимает, что говорит с очень сильным человеком, с человеком, что не намного, но старше него самого, особенно загадочным, и тем, кто предлагает ему помощь.
- Почему я должен верить тебе? - бросает он наконец, и Хоукинс даже вздыхает тяжело, пожимает плечами, и это жест видится Киду особенным, потому что совершенно нехарактерен для Базиля.
- Ты не должен. И даже не можешь. Не верь мне. Мы в альянсе, и я хочу помочь, но если тебе это не нужно, я уйду сейчас, и помощи от меня ты правда никогда не дождёшься. Ты же понимаешь, что я очень консервативен?
- Ладно, - соглашается Кид. - Что ты хочешь?
- Уже так? - Базиль поднимается с кровати и быстрыми шагами подходит к Киду, достаёт у него из рук бутыль с виски и отпивает небольшой глоток. - Иди на кровать, - он говорит повелительным тоном, и Кида это задевает, но ещё это чем-то... привлекает. И Юстасс встаёт и идёт к кровати. - Ложись, - продолжает инструктировать Хоукинс. Кид выполняет. - Снимай свои железки.
- Нет, - говорит Кид.
- Снимай, - настаивает Хоукинс. - Мне нужно осмотреть твою руку.
- Киллер уже всё обработал...
- Заткнись и снимай свой протез. Не веди себя, как ребёнок перед прививкой.
Базиль серьёзен и раздражён. Кид чувствует это очень отчётливо, хочет протестовать, потому что всегда хочет, но подчиняется. Тянется пальцами к протезу и расстёгивает крепления одно за другим, смотрит Хоукинсу в глаза, и тот не отводит взгляда, зажигает свечу на прикроватной тумбе, очень яркую свечу. Базиль тянется своими тонкими пальцами в бархатных перчатках к протезу Кида и откладывает его в сторону, Киду в ноги, чтобы не мешал, садится на кровать, совсем рядом с Кидом и берёт в руки Кидов обрубок руки, наклоняет его к свету и рассматривает с видом высшей сосредоточенности.
- Киллер неплохо обработал его, - говорит он, и Кид невольно усмехается, - но просто продезинфицировать его недостаточно. Чтобы рана больше не гноилась, нужна мазь.
- Ты смеёшься? - не выдерживает Кид и нарушает запрет Базиля говорить. Базиль отпускает руку Кида и поднимается с его кровати, смотрит снова ему в глаза, очень проницательно.
- А похоже? Я вернусь через сорок минут. Тридцать из них мне понадобиться на то, чтобы приготовить мазь. Пожалуйста, оставайся здесь до тех пор, пока я не вернусь. И да, пока можешь выпить...
Хоукинс вышел, негромко хлопнув дверью, и Кид продолжал смотреть ему вслед ещё какое-то время. После того, как он ушёл, у Кида осталось такое странное чувство, совершенно невыносимое, пустоты и облегчённости. С одной стороны, он уже не чувствовал раздражения, с другой, был рад, что Хоукинс ушёл, но с третьей - думал только о нём. Не о своих ранах, не о гордости и не о боли, не о помощи и даже не о своих недавних опасениях. Просто перед его глазами стоял этот странный опасный блондин и интриговал.
Кид пил и думал неизменно о Базиле, вспоминал всё, что читал о нём в газетах, всё, что говорил ему Киллер. Он встал, чтобы убрать протез на прикроватную тумбу, зачем она там и стояла, взял ещё бутылку виски и сел обратно, облокотившись о спинку кровати.
Хоукинс вернулся ровно через сорок минут, с банкой мази в руках, ещё какими-то склянками и полотенцем. Волосы его были убраны и туго затянуты назад, чтобы не мешали, и широкий лоб оголён, отчего выделялись больше обычного знаки-капельки на нём. Киду стало страшно интересно узнать, что это за знаки такие, но он решил спросить позже, когда они познакомятся, возможно, ближе. Базиль сел так же, как и до этого, на самый край кровати, но достаточно близко к Киду, поставил все склянки на тумбу и снял бархатные перчатки, оголяя изумительной красоты руки. Бледная кожа ровного тона, изысканные формы ладоней и пальцев, стриженные безукоризненно ногти. Киду стало отчего-то неловко, но его быстро отвлекли мысли.
Хоукинс окунул свои красивые пальцы в мазь и приложил мягко к самому краю раны, чтобы избежать резкости. Кида пробило едва заметной дрожью.
- Она горячая, - проконстатировал он в своё оправдание и прислушался к ощущениям. Ощущения, впрочем, были невелики: жар затмевал все прочие осязательные чувства, так что Кид чувствовал только его, разливающегося от центра раны по всему телу и лёгкую боль. - И ещё она воняет церковью.
- Я удивлён, что ты знаешь, - признаётся Хоукинс и вытирает пальцы о мягкое махровое полотенце, - но так и есть. Большая составляющая мази - ладан. Смола, которую часто используют, как эфирное масло. В том числе, в церквях.
- И она должна мне помочь? - голос Кида сочится скептицизмом, но Базилю до этого нет никакого дела. Он открывает одну из склянок с полупрозрачной жидкостью и капает несколько капель в свечу, к уже растопленному воску. И по комнате распространяется быстро этот самый запах. Кида передёргивает.
- Она должна тебя успокоить. И если не поможет с рукой, то попробуем что-нибудь другое...
Кид не решается возразить, а Хоукинс больше даже не смотрит на него, только берёт все свои склянки, кроме баночки с мазью, перчатки и направляется к выходу.
- Прежде всего, откажись на время от руки. Мажь свои раны дважды в день, без пропусков, и через неделю посмотрим на результаты. Хорошо?
Кид не отвечает, а Базиль не ждёт ответа, просто уходит. Кид не злится, и на какие-то мгновения ему даже кажется, что этот запах, который он так не любит ещё с детства, действительно его успокаивает. Или всё дело в Базиле?
Базиль всю неделю наблюдает за Кидом, с тем, чтобы тот выполнял его инструкции. В первую очередь, относительно протеза. И Кид, видя его взгляд, решает не перечить, не надевает протез все семь дней, не смотря на изумление Киллера и насмешки Апу. И в конце недели его усилия вознаграждаются: болью прошибает не так сильно, а раны начинают затягиваться. Кид даже начинает привыкать к запаху ладана, который так и остался где-то в воске его свечи, и потому разливается по его комнате ненавязчивым лёгким ароматом.
Хоукинс приходит вечером и, не здороваясь, сразу садится к Киду, осматривает рану и удовлетворённо хмыкает.
- Ещё недели две, и сможешь носить протез, - важно говорит он, переходя взглядом по шрамам Кида от предплечья к самым глазам. Кид всё ещё злится такому вольному и наглому обращению, но как-то застывает под взглядом.
- Что ж ты не сказал, что ты медик? - усмехается он.
- Я не медик. Тебе просто повезло, что эти знания есть в моей голове.
- О да, - говорит Кид, - мне очень повезло, что у меня есть ты...
Хоукинс не согласен с этим утверждением, и уж точно не согласен с тем, что они связаны чем-то иным, кроме альянса и этой неловкой ситуации, но Кид будто скрывает в этих словах что-то ещё, какой-то подтекст, и потому Базиль задумывается, прежде, чем возразить.
- Забудь, - тут же отзывается Кид и скалится по-своему, - я ни о чём, не принимай серьёзно...
- Ладно, - легко соглашается Хоукинс, - но ты если надумаешь чего серьёзного, лучше скажи мне заранее...
- Договорились, - обещает Кид, и ещё три недели они не разговаривают.
Только видятся на "совещаниях", которые собрания, чтобы просто поспорить, обмениваются взглядами, сталкиваясь в коридорах, даже здороваются без слов - кивками.
Припадки боли отступают от Кида, и Киллера это радует. Кид надевает свой протез без непривычного неприятного ощущения, будто он берёт на себя непосильную ношу, и почти счастлив. Он знает, кому обязан этим, и думает постоянно о том, как ему отблагодарить Хоукинса, а временами просто о Хоукинсе.
Он зажигает свою свечу на прикроватной тумбе, и та разливает противный церковный запах, ставший Киду почти родным, он не убирает с тумбы баночку с мазью, хотя та уже закончилась, и однажды Кид ловит себя на странных ассоциациях - с Базилем, - на странных мыслях и понимает, что уже пора бы...
Кид идёт в покои Хоукинса, где всё темно и ароматизированно. Хоукинс сидит на своей большой и мягкой кровати, раскладывает карты и сильно удивляется, видя Кида на своём пороге.
- Что-то случилось? - интересуется он, и Кид без прелюдий объявляет.
- Я хочу тебя.
- Очень мило, - отзывается Хоукинс и отводит взгляд от Кида, открывает несколько карт и вновь смотрит на Кида. - Не врёшь, значит?
- А зачем? Я обещал тебе сказать, если будет что-то серьёзное. Я говорю. Я хочу тебя.
- Это, по-твоему, серьёзно? - открыто усмехается Хоукинс. Кида это не задевает. Он проходит в комнату и подходит к кровати Базиля, не садится, но стоит достаточно близко.
- Я думаю о тебе. И это не случайность. Я почти привык к этому грёбаному запаху. И ты постоянно фигурируешь в моих фантазиях, в сексуальном контексте. Может, это не так серьёзно, как мои ранения, но так же может отразиться на тебе, так что...
- Так что почему бы не продемонстрировать мне, насколько ты серьёзный парень? - Хоукинс снова откровенно смеётся, но Кид не понимает, чем это вызвано. - Садись, - говорит Базиль, убирая свои карты. Кид удивляется, но садится. И Хоукинс снова смотрит проницательно ему в глаза, почти улыбается, Кид это чувствует. - Я люблю риск, - продолжает Хоукинс, - я ведь пират. И то, что ты боишься меня, так мне льстит... Но я не могу воспринимать тебя серьёзно. Потому что ты маленький избалованный ребёнок. Это только умиляет. Хочешь меня? - Действуй, попробуй меня трахнуть. Ты бы так сделал с любым, кого захотел, правда?
- Да, - соглашается Кид.
- Тогда что тебя держит?
Кид задумывается над этим вопросом всего на какие-то доли мгновений, пытается найти хоть один повод, хоть какую-нибудь причину или оправдание, но не находит, и усмехается. Он смотрит в лицо Хоукинса, взрослое и уверенное, в глаза, которые таят неисчислимое количество тайн, и посылает всю серьёзность к чертям. И все сомнения туда же. Раз Базиля тянет пошутить, почему бы ему не подыграть?
Хотя, конечно, ещё кто кому...
Кид клонится вперёд с улыбкой на губах и касается этой самой улыбкой губ Хоукинса, говорит прямо в них:
- Теперь будешь мне помогать во всём?
- Думай так, - Хоукинс целует Кида в ответ, и Киду это отдаётся какими-то невероятными ощущениями. - Это очень удобно...
Они оба замолкают и целуются серьёзно и по-взрослому, и оценивают опыт и потенциал друг друга. И Базиль оказывается лучше всяких ожиданий Кида, потому что перехватывает у него инициативу легко, так, что Кид даже не сразу это замечает, забывшись в приятных ощущениях. И руки, изумительные красивые руки уже бегут по телу Кида, заигрывающе, а пальцы Кида цепляются Хоукинсу в затылок, путают шёлковые мягкие волосы.
- Ну-ну, попробуй теперь меня трахнуть, - весело говорит Хоукинс, цепляясь в губы Кида поцелуями, и Кид осознаёт запоздало все подвохи, все уловки, на которые он легко повёлся. И он понимает, знает наверняка, что всё это, всё, связанное с Базилем Хоукинсом, принесёт много незаживающих ран.
@темы: .IV.6 Запах, #fandom: One piece, One piece: Сверхновые (табл.100)