[fanfic100]

Название: «Tristia»
Фандом: Lost
Герои: Элоиза Хокинг, Дениэл Фарадей
Тема: I.6. Сожаления
Объём: 617 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG

_________

Улицы Лондона окутывал туман, в его рваных предрассветных клочьях прорывались ввысь готические башенки; упираясь в тёмное полотно с бледной крошкой созвездий, они точно прогибались под тяжестью сводов. Стрелки указывали на тот самый час, когда, крадясь по переулкам и огибая тусклые конусы болезненно-жёлтого света фонарей, ночные кошмары заглядывали в окна, шептались в комнатах, нависая над мирно спящими в тёплых кроватях.

Тиканье старинных часов в гостиной, солёный привкус крови, распахнутые настежь окна спальни.

Элли не могла заснуть: прислонившись к стене, зябко, точно замерзая, скрестила руки на груди, но не закрывала окна. Бом-бом. Ещё один час прошёл, разлившись сердитым ворчливым звуком. Она прикусила губу.

…

В провалах памяти обитают мысли. Провалами крыш чернеет ночь. Последние свечи перед рассветом – огни потухающего города, точки свечей в церкви. Лампа за ширмой в кабинете. Отблески в танце воздуха - неверный, перебивающийся ритм дыхания. Сдавленный смех - эхо прожитого, ею пережитого; и молитва - нерешительные слова той, которая никогда ничего не просила.

И сразу вся жизнь - картинками. Из настоящего в прошлое одной крепко сшитой нитью.

Тень, мечущаяся по платформе, прикованная к статной фигуре. Ничего не изменит нас, ничего не поможет. Однажды выбор был сделан, как приговор, как голову с плеч – легла на нас тень точки, обычной, чернильной. Тучей над горбами зонтов. Никак не разразится дождём, грозой, лондонской осенью. Сыростью, влагой и ароматом духов. Последними воспоминаниями в жёлтых фотокарточках. В огонь, пусть горят. Не жаль. Шаги по платформе, последний поезд уже ушёл, а там, за милями параллельных железных балок, вершителей судеб-разводных стрелок, там – Ла-Манш.

Закуем воспоминания в календарные скобы, вобьём временные колья, чтобы когда-нибудь, ковыряясь в собственной никчемности мыслями и вилкой в свежем бифштексе, сказать «Это было давно, ** лет назад…». Аххх… Вздохи, полные меланхолии лица.

Она смотрит в зеркало: по коже разбежались сеточкой морщины. Последний поезд ушёл, а она и не заметила, как подкралась старость.

…

Элоиз задувает свечи.

...

Его стеклянные глаза продолжали упрямо смотреть на небо, сквозь переплавленную кривую решётку листьев, смотреть на небо, в котором, - он готов был повторять это снова и снова, - никого не было. Но полураскрытые губы не шевелились, лицо застыло в фарфоровой маске. Закройте, закройте ему глаза.

…

Элли не любила кукол, они слишком пристально наблюдали немигающим взглядом.

Коробки, всех их складывала в коробки. Она до сих помнит, как блестели на обуглившихся, искажённых (кода-то приторно-слащавых) личиках стекляшки глаз, когда она обходила пепелище - всё, что осталось от её дома. А они всё равно выбрались из картонных тюрем, вылезли на свет, чтобы претить взгляд своими смеющимися пухлыми губами, покрытыми вздутыми волдырями пластмассы. Вот они, Элли. "Ничего не осталось, а мы,- забытые тобой, - вот".

Первый и последний раз захотелось закричать, заплакать, убежать. И пересилить себя единожды оказалось достаточно. Одно тяжёлое душевное усилие, методично повторяемое затем на протяжении всей жизни.

…

Не пробежит нетерпеливый стук пальцев о столешницу сигналом «SOS» - азбукой Морзе обречённых чувств. На это и не стоит надеяться, пока крутиться на языке миллион раз мысленно адресованная ему фраза «Ненавижу». Завтра отплытие, завтра она попрощается с сырым, холодным, вытравленным дождём Лондоном на долгие двадцать три года. Теперь ещё одно усилие, чтобы заставить себя заснуть.

...

Элли выключает свет.

...

Ей снятся сны про лазурный берег, где у самой кромки прибоя особняком стоит безразличное к ударам волн старое пианино. И по клавишам быстро бегут тонкие пальчики, за которыми, благодаря скрытой глазу, таинственной магии молоточков под крышкой, разливается мелодия «Фантазии до-диез минор» Шопена. Любимое сочинение матери, окутанное загадочными, полупризрачными воспоминаниями: гостиная, освещаемая светом камина, вытянутая прямая тень аристократически правильной осанки, послевкусие чая с молоком и мягкое «ль» в собственном имени, произнесённом этой женщиной…

Шаги её лёгкие, несмотря на песок под ногами. Она подходит к мальчишке, сидящему за инструментом.

-Как тебя зовут?

-Дэни. А тебя?

Она задумывается на минуту, перед тем как сказать строгое «Элоиза».

-Элли. Меня зовут Элли.

…
The End.
…