[fanfic100]

Название: Радость.
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио, нжп
Рейтинг: R (за мат)
Тип: гет
Тема: Эмоции. Радость.
Объем: 2948 слов
Примечания: POV Горацио. Нью-Йорк, декабрь 1982 - 5 марта 1984 года. "Книжные дети"(13), продолжение фиков "Вор", "Вор-2", "Праздник", "Танец", "Тогда ты поймёшь"., "Чудо на рассвете".

Я даже не знаю, с какого дня стоит начать отсчёт этой истории.
С того дня, когда обнаружилось, что Джин устроила в моей комнате схрон для украденных ею в моменты обострения клептомании вещей? В тот день я первый раз увидел Лори, красивую и деловитую, с искренним сочувствием отнёсшуюся к предполагаемому преступнику. Ей фактически не пришлось работать, да и при всём своём желании я не смог бы заплатить ей хоть сколько-нибудь приличный гонорар, поскольку только что оплатил последний семестр в колледже, а всё, что мне удалось заработать сверх этой суммы, откладывалось на оплату обучения в полицейской академии. Но сводить красивую девушку в кафе в качестве гонорара – это было мне вполне по карману, и я старался, чтобы ей это понравилось. Возможно, я слегка перестарался… А может, Лори в любом случае решила бы, что я за ней ухаживаю. Кто знает – мы с ней никогда не поднимали этот вопрос.
Или всё началось с того мартовского вечера, когда Майк – как тут же выяснилось, уже бывший парень Лори – застукал нас возле её дома? Я до сих пор помню охватившее меня ощущение, будто я с ног до головы выпачкался в жирной вонючей грязи, причём уже давно, а заметил это только сейчас. А главное – у меня перед глазами стояла Люси, раскрасневшаяся, размахивающая руками, яростно перечисляющая мои прегрешения. Итог её слов был прост и понятен: я её недостоин и я её никогда не любил по-настоящему. Теперь я видел ситуацию с другой стороны. Но чувствовал себя не намного лучше.
Кто-то известный однажды сказал: «Мужчина наблюдает за женщиной, как химик за своей лабораторией. Он видит в ней непонятные ему процессы, которые сам же и запустил».
Признаться честно, я почти забыл про Лори за следующие несколько недель. Учёба и изнурительные тренировки занимали всё моё время – особенно я налегал на подтягивания и отжимания, выполняя каждый день тройной норматив, чтобы не провалить вступительный экзамен по физподготовке при любом самочувствии. Отсутствие девушки меня совершенно не тяготило – за четыре года, пока я считал себя обязанным быть верным Люси, я привык решать свои проблемы за десять минут в душе перед сном.
Но Лори появилась снова. Это был один из лучших дней рождения за последние годы.
Я честно старался избежать тех ошибок, о которых говорила Люси, старался быть более внимательным и уступчивым, хотя временами моя мужская гордость восставала против подобного, и в такие моменты я, вероятно, был излишне резок и категоричен.
День выпускного… Да, вряд ли я его забуду. Началось всё с неуместного представления меня какому-то крутому бизнесмену. Я разозлился: это уже не выбор носков в тон рубашке! Уж что-что, а дело своей жизни я выбрал уже давным-давно, и это не то, в чём я готов уступить. Мы серьёзно поругались, но уже полчаса спустя мне стало стыдно: она же старалась, как лучше, причём думала, что так будет лучше для меня. Просто надо будет еще разок объяснить ей, что я мечтаю об этой работе с …вот дай бог памяти, лет с восьми, кажется. И что выбор мой вполне сознательный и серьёзный, и мне действительно не нужно никакой иной судьбы. А пока я решил вновь вернуть «своей принцессе» хорошее расположение духа, и это удалось мне довольно быстро.
Джин я заметил совершенно случайно. Она вошла в зал и стояла у стены, не делая попыток подойти, но я почему-то сразу подумал, что она пришла сюда поговорить со мной. Ревность Лори меня позабавила, и я решил, что об этом нам тоже стоит поговорить. Я буду полицейским, буду работать с родственниками жертв, возможно, мне нужно будет обнять какую-нибудь женщину, чтобы успокоить, и сцены ревности при этом мне вовсе ни к чему.
Нам с Джин пришлось выйти из зала – музыка была громкой, а говорила Джин тихо. А потом я по её просьбе пошёл с ней к декану Бернсу – просить за Джин, дать ей возможность учиться дальше. Она многословно извинялась, говорила, что её выпустили только три дня назад - за кражи на кампусе ей дали пять месяцев тюрьмы, - а иначе она конечно же не стала бы портить мне выпускной своим присутствием.
Переговоры с деканом немного затянулись, сперва он не хотел даже слушать меня, потом смягчился, и в результате мы договорились, что Джин сможет продолжить учёбу, если будет ежемесячно представлять отчёт о своих посещениях психоаналитика.
За дверью Джин, вне себя от счастья, бросилась мне шею, звонко чмокнула в щёку и горячо выдохнула: «Спасибо!».
Я улыбнулся ее искренней радости, а она вдруг смутилась, отступила на шаг и сказала, что ни в коем случае не хочет скомпрометировать меня перед моей невестой.
- Она красивая… - добавила Джин, потупившись.
- Дело не в этом, - качнул головой я и ласково погладил девушку большим пальцем по щеке.
- Знаю, я обманула твоё доверие, - прикрыв глаза и прижимаясь щекой к моей ладони, прошептала она.
Я закусил губу, заметив скатившуюся по её щеке слезинку. Маленькая запутавшаяся дурочка. Если б я был свободен… Но я не был свободен, меня ждала моя, чёрт побери, невеста. Да, наверное, пора привыкать к этому слову применительно к Лори.
Знал бы я в тот миг, чем занимается эта «невеста» в моё отсутствие!
Они напоминали грязных шавок, сношающихся во дворе. Нет, я тоже романтичная натура, но в мои понятия о романтике торопливая случка на скамейке в парке как-то не вписывалась. А потом я ощутил запах свежего перегара и понял, что исходит это зловоние от Лори. Майк нарочно задел меня плечом – его самодовольство не умещалось в аллее: поимев Лори, он, по его понятиям, поимел и меня, а теперь понял, что я не буду пытаться восстановить статус-кво при помощи кулаков. Лори смотрела больными глазами течной сучки, вновь вызвав у меня приступ гадливости по отношению к самому себе. Господи Боже, и я вот на этом собирался жениться?
Из кампуса я прямиком направился домой – хотелось вымыться и посидеть немного в тишине, подумать: что я делаю не так? Или я сам не такой? Или я выбираю себе не тех женщин? О последнем, кстати, неплохо было бы поговорить с мамой – она и насчёт Джин предупреждала, и Лори ей не особенно нравилась. Правда, про Лори она ничего не говорила конкретно, но я же вижу…
Но это удовольствие пришлось отложить. Наверное, я был слишком взволнован, чтобы контролировать голос, - а в результате к нам на кухню ввалился отец, с ходу начавший меня поучать. По его словам, стоило «выебать эту суку как следует, чтобы знала своё место». Я ответил, что мне противно. Отец назвал меня хлюпиком. Я сказал, что достаточно взрослый, чтобы самому разобраться, что мне делать. Глупо, да. Но события той ночи слегка выбили меня из колеи. Отец взбесился, ухватил меня за ухо, что-то лопнуло у меня в голове, и прежде чем я успел понять, что делаю, и остановиться, я заехал ему в челюсть.
Испуганный вскрик матери, ошалелое молчание отца, которое, вероятно, не продлилось бы долго… Но я выскочил за дверь раньше, чем он успел придти в себя от такой наглости.
Потом я думал. Думал, думал, думал… Сидя на нашем с Люси излюбленном месте в ожидании «рассветного чуда». Первый раз мы увидели это совершенно случайно, прогуляв до утра и нацеловавшись до одури, сидя на этом самом камне. Сейчас мне казалось странным, что я хотел привести сюда Лори.
Розовая пелена спала с моих глаз этой ночью, и в черно-белом свете вдруг стали выпуклыми и очевидными многие детали, которые я старательно не замечал раньше. К моменту прихода Лори – я немного удивился, почему мама (а кроме неё было некому) сдала мое местонахождение девушке, к которой не питала симпатий, но тут же понял и испытал прилив гордости и любви к собственной матери: она оставила право выбора за мной – так вот, к тому моменту я был абсолютно спокоен. И убеждён, что с этой женщиной нам не по пути. Это я ей и изложил, стараясь не слишком язвить и не обвинять ни в чем, а просто перечислить причины, почему я уверен, что нам не стоит быть вместе.


Я забыл о ней. Нет, не то чтобы я забыл всё, что было, просто я вычеркнул Лори из своего будущего, оставив лишь в прошлом. Далось мне это легко, я даже не ожидал. Думаю, свою роль – и не последнюю – в этом сыграло то, что думать о чём-то постороннем и личном во время учёбы в полицейской академии мне было просто некогда. По новым правилам мы не жили в казармах, а приезжали на занятия каждый день из дома, за исключением каких-то ночных занятий или выездов на стрельбища или полигоны. После того случая – когда я ударил отца - я снял в городе квартиру. Крохотную, с ржавым душем, но мне она казалась раем. Конечно, я не стал бы драться с отцом каждый раз, когда он поднимет на меня руку, но и терпеть это с каждым днём становилось всё труднее. Если раньше, когда я был маленьким, бывали дни, когда отец был пьян, теперь, напротив, все реже случались дни, когда он был трезв. Эта квартира стала моим спасением, да и к академии она была ближе, чем наш дом.
Зима подходила к концу, заканчивался февраль, но наступления весны в воздухе совсем не ощущалось. Наоборот, начались сильные ветра и метели.
Мы с Отто приехали на вызов, возле подъезда заметили какую-то женщину, осторожно переступающую по обледенелой площадке прямо перед дверью подъезда. Я, не задумываясь, открыл и придержал дверь, протягивая женщине руку, и только потом взглянул ей в лицо. И застыл столбом. Лори тоже глядела на меня, почему-то с испугом, не решаясь коснуться протянутой руки. Я подхватил ее под локоть, помог преодолеть последние шаги до порога.
Отто, кинув на меня внимательный взгляд, прошёл наверх, а мы с Лори стояли и глядели друг на друга. Точнее, Лори смотрела на меня, а я – на её живот.
- И какой месяц? – судорожно сглотнув, спросил я наконец.
- Через три недели рожать, - опустив глаза, чуть слышно ответила Лори.
Я стянул фуражку, лохматя волосы на затылке. При поступлении в академию нас остригли под машинку, но в последние месяцы моя стрижка уже снова перестала напоминать уставную.
Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт!!! Это может быть мой ребёнок!
- Чёрт возьми, Лори, почему ты не сказала?! – в бешенстве стукнул кулаком в стену я. Нет, наивно, конечно же, было ожидать, что она вот так в один миг изменится и поймет, что я хочу сам принимать решения, мало-мальски всерьёз касающиеся моей жизни.
Лори съёжилась, покраснела.
- Но… Он может быть и не твой, Горацио, - так и не поднимая глаз, сказала она. – Ни один мужчина не захочет растить чужого ублюдка…
Она по-детски всхлипнула. Я чуть не сплюнул от злости.
- Догадываюсь, - кивнул я. – Это ты пообщалась со вторым «предполагаемым папашей». Ну, не реви, - смягчаясь, сказал я. – Просто постарайся усвоить: не нужно за меня решать, договорились? – она торопливо кивнула, как будто действительно поняла. Я взглянул наверх, понимая, что Отто ждёт. – Я зайду за тобой вечером, мы сходим куда-нибудь и поговорим, хорошо?
Едва дождавшись ещё одного кивка, я пулей взлетел наверх, придерживая рукой дубинку. Остаток дня я был, признаться, несколько рассеян, Отто время от времени ворчал, но расспросов, которых я втайне опасался, не последовало.


Вечером я заехал за Лори, как и обещал. До кафе мы добирались практически в полном молчании. Несколько элементарных фраз не в счёт. Я никак не мог осмыслить этот простой факт: возможно, через три недели я стану отцом. Сказать, что я совсем не так себе это представлял – всё равно что ничего не сказать.
- Так почему ты не пришла ко мне, Лори? – сделав заказ, решил начать разговор я. – Ты боялась моего отказа или согласия?
- А ты согласишься на мне жениться? – недоверчиво уточнила Лори.
- Этого я не говорил, - усмехнулся я. Она сразу поникла. – Но я не считаю, что ребёнок должен расплачиваться за твои ошибки. У него будет отец.
- А если он не твой? – снова краснея до ушей, прошептала Лори.
- Ну… - я двинул бровями, пытаясь честно ответить на этот вопрос хотя бы самому себе.
В голове что-то теснилось о том, что это «ребёнок любимой женщины», и мне должно быть без разницы, чей он. Беда в том, что Лори не была моей любимой женщиной. По крайней мере, уже не была. И я должен был признать, что мне было не всё равно, чей это ребёнок. Совсем не всё равно. Что-то ещё всплывало про благородство и про то, что я обязан-таки теперь на ней жениться.
- Надо подумать, - честно признался я. – Поешь, - предложил я, когда официант поставил перед нами тарелки с заказом. – Ты как вообще себя чувствуешь?
- Нормально, - пожала плечами Лори, вяло ковыряя вилкой в тарелке. – Самое тяжёлое уже позади, теперь уже всё скоро закончится.
- Ты так это говоришь, будто ты не родишь, а помрёшь, - усмехнулся я. – Жизнь не кончится через три недели, Лори.
- Тебе-то легко говорить! - огрызнулась она, бросая вилку на тарелку. – Извини, - добавила она после паузы. – Знаешь, я не понимаю, зачем ты меня сюда позвал.
- Если не собираюсь жениться? – закончил я за неё фразу.
- Ты невыносимый, - страдальчески произнесла она, ставя локти на стол и устало опираясь на руки лбом.
- Потому что не собираюсь позволить вертеть собой так, как тебе захочется?
- Прекрати! – стукнула кулачком по столу Лори. – Ты позвал меня сюда, чтобы издеваться? Спасибо, я сыта!
- Подожди, - успокаивающе сказал я вскочившей девушке. – Не кричи. Сядь. Я не издеваюсь. Я просто пока не знаю, что делать.
На самом деле, решение уже крутилось в голове, но оно казалось мне каким-то подловатым: подождать три недели до родов и посмотреть на ребёнка. У Лори светлые волосы, я рыжий, Майк – темноволосый. Ответ должен быть очевиден. И от этого ответа будет зависеть, приму ли я какое-то участие в их дальнейшей судьбе или нет.
Лори сидела поникшая и безучастная, теребя салфетку. Чёрт, как же всё сложно!..
- Возьми, - я протянул ей заготовленный загодя листок. – Это телефон станции и мой пейджер. Мне нужно время, чтобы подумать. Если что-то случится – позвони, хорошо?
Лори взяла листок и устало кивнула.
- Не хочешь ничего съесть?
- Пожалуйста, отвези меня домой, - попросила она.
Мне было её ужасно жаль, но… Даже если это мой ребёнок, что это меняет для нас с ней? Она теперь хочет замуж за кого угодно, даже за полицейского? За неполные два месяца работы патрульным я насмотрелся на таких супругов, как сегодняшняя пара. Он её – кулаком, она его - сковородкой, соседи вызывают полицию. Вот и вся любовь.


Звонок раздался 5 марта. Я как раз закончил смену, когда диспетчер позвала меня к телефону. У Лори отошли воды, она едет в больницу.
Вся ночь прошла в томительном ожидании, лишь утром меня провели в палату и вложили в руки крохотное хрупкое существо.
- Райан, - измученно и счастливо улыбаясь, выдохнула Лори.
Я старательно улыбнулся в ответ, глядя на тёмный пушок на голове ребенка. Я пытался найти в себе хоть каплю той радости, которую должен был испытывать. Это же новорождённый ребёнок, такое маленькое и в то же время самое огромное чудо во Вселенной. Его родила женщина, к которой я некогда был неравнодушен, я мог бы порадоваться за неё. Этот маленький человечек будет расти и познавать мир, и я могу быть ему отцом, пусть не биологически, но я могу растить этого ребёнка, помогать ему в этом познании, радоваться его успехам…
«Моральный урод», - поставил себе неутешительный диагноз я. Ничегошеньки я не чувствовал, баюкая на руках это хрупкое чудо. Ну, то есть, я чувствовал нежность к этим крохотным невесомым пальчикам, какое-то благоговение перед чистотой и невинностью, даже желание оберегать, - но никак не трепетный восторг, о котором столько читал.
Мне стало страшно: если я уже сейчас не чувствую того, что положено, по отношению к этому ребенку, то как я смогу любить его в будущем, какой из меня тогда отец? Мне вспомнились слова моего отца, случайно услышавшего отрывок нашего с мамой разговора – да, я маменькин сынок, стоит лишь возникнуть в моей жизни какому-то затруднению, я бегу к ней… кстати, очень странно, почему же это не работает с другими женщинами? - так вот, это был один из тех редких дней, когда отец не был пьян, поэтому скандала не случилось, и он лишь проворчал: «Вперёд, рыцарь сопливый, усынови чужого ублюдка, я подожду дня, когда ты придёшь советоваться уже ко мне, потому что захочешь прибить его…»
Неужели это правда, неужели однажды я захочу поднять руку на ребенка, которого назову собственным сыном? Я взглянул на темноволосую голову малыша - и меня вдруг прошиб неприятный озноб. Нет… Нет-нет-нет! Я просто похож на маму, а Рэй – на папу. У мамы тоже рыжие волосы, просто более тёмные, медного оттенка. И глаза у нас с ней одинаковые… Но это ведь ничего не говорит о том, кто мой отец, так ведь?
От этих мыслей меня отвлек взволнованный вздох за спиной. Я обернулся, неосознанно прикрывая ребёнка рукой.
- Мальчик или девочка? – хрипло спросил Майк.
- Как ты узнал? – удивился я. – Как ты узнал, что она родит сегодня?
- Да сам не знаю, - пожал плечами Майк. – Что-то… Неспокойно мне было. Ну я и позвонил её матери. Чем чёрт не шутит, вдруг и правда… Ну, вдруг мой?..
- Твой, - уверенно сказал я. – Твой сын. Его зовут Райан.
Я осторожно передал ребёнка в руки Майка …и оторопел. Чёрт, чёрт, чёрт… Вот его лицо выражало сейчас именно такую всеобъемлющую - взахлёб, до слёз – радость, которую надеялся испытать я сам. Он что-то неразборчиво говорил ребёнку, улыбался, баюкал его, осторожно целовал…
Я оглянулся на Лори – она спала. Но я помнил, что на её лице был тот же восторженный экстаз. Наверное, это всё-таки важно – ребёнок должен быть свой, родной.
- А что ты здесь делаешь? – внезапно отвлёкшись от ребёнка и сузив глаза, враждебно и подозрительно спросил Майк. В его тоне была неприкрытая угроза: я лез на его территорию, к его женщине и его сыну.
- Ну, - я привычным жестом поставил руки на пояс, лизнул губы. – Похоже, больше мне здесь делать нечего. Ты ведь остаёшься?
Майк кивнул, вздохнул и снова влепился восторженным взглядом в лицо ребёнка.
- Что ж… - мне хотелось сказать ему что-нибудь грозное, по поводу того, что я с ним сделаю, если он обидит их. Как-то мне с трудом верилось в это мгновенное перерождение его чувств. Но я сдержался. Теперь это чужая семья. – Тогда я пойду. Будьте счастливы. И, - я осторожно, но с абсолютно искренним чувством хлопнул Майка по плечу, - поздравляю с рождением сына. Я очень рад за вас.