[fanfic100]

Название: Снег в Стокгольме
Фандом: Mando Diao, Sugarplum Fairy
Герои: Густав Норен/Виктор Норен/Бьорн Диксгард
Тема: II.6 дневные развлечения
Объём: 563 слов
Тип: флафф
Рейтинг: PG за намек на инцест

***

За окнами валит снег, в квартире стоит гулкая тишина. Ты вздыхаешь, давишь окурок в пепельнице и плетешься из кухни в гостиную. Там зачем-то поднимаешь, оставленный на полу журнал, и возвращаешься на кухню. Как-то так сложилось в одно – у тебя отпуск, Эмма уехала к родителям, Густав торчит в Бурленге, и в результате ты слоняешься в одиночестве по пустой квартире. Тишина и покой. Черт, это такая редкость для тебя, что ты не знаешь даже, что с ними делать. Пытаешься читать журнал - что-то там про будущую свадьбу принцессы и курс евро - но со вздохом откидываешь его и опять пялишься в окно. Какая скука.

Ты собираешься в очередной раз душераздирающе вздохнуть, когда раздается звонок в дверь. Ты несешься к двери, не заглядывая в глазок, распахиваешь ее. На пороге стоит улыбающийся Вик.
- Здарово, - гаркает он и хватает тебя за руку. – Пошли, ты должен нам с Гусом помочь!
- Что? – ты пытаешься понять, что он тут делает, когда должен быть дома с родителями, пытаешься понять, что он вообще от тебя хочет.
- Нам с Гусом кое-что выгрузить нужно из машины?
- Что выгрузить?
Вик закатывает глаза и неопределенно машет рукой.
- Поторопись, увидишь, - говорит загадочно. Ты пожимаешь плечами и быстро одеваешься. Да хоть любимый рояль нореновской бабушки выгружать и поднимать к тебе на этаж – все равно, лишь бы больше не сидеть одному в этой тишине.

Вслед за Виком ты вываливаешься из подъезда. Снег по-прежнему густо валит. Ты оглядываешься в поисках машины Норена и тут же получаешь снежком в плечо. Тебе хватает секунду, чтоб заметить довольно ржущего Гуса, наклоняющегося за очередной порцией снега, и Вика с воплем несущегося на тебя. Он со всего размаху врезается в тебя, пытаясь свалить в сугроб за твоей спиной, но ты сам делаешь подсечку, и в сугроб летит Вик, все так же вопя. Ты начинаешь закидывать его снегом, совершенно забыв про Гуса, и тут же расплачиваешься за это, получая очередь снежков в спину. Ты разворачиваешься.
- Двое на одного, значит?! - кричишь. И издав вопль, означающий боевую ярость, начинаешь обстреливать Гуса, попутно уворачиваясь от мелкого, который активно пытается затащить тебя в сугроб

Домой вы возвращаетесь, хохоча и оставляя за собой островки снега.
- Бляяя, - вопит Вик, - Да я чертов снеговик!
Он уже стянул куртку и сейчас выгребает из-под свитера снег. Ты, не проходя дальше прихожей, скидываешь ботинки, пальто. Футболка вся мокрая, и ты стягиваешь и ее, кидая все в одну кучу, и слушая довольные комментарии Густава о том, какой ты мазила.
- Эй, - перебиваешь его. – А мы же так ничего и не принесли? С чем вам помочь нужно было?
Вик прыскает, а Гус закатывает глаза, этим высказывая все свое мнение о твоей сообразительности.
- Не было ничего, Диксгард, - говорит, пытаясь отряхнуть джинсы.
- Мы просто хотели вытащить тебя на улицу и закопать в сугроб, - ржет Вик.
- Хер вам, - констатируешь довольно ты и кидаешь остатки снега, выуженные из ботинок, в Вика. Тот возмущенно орет и уворачивается.
- Придурки, - говоришь ласково, и тут же Гус обхватывает тебя сзади холодными ручищами. Ты пытаешься вырваться и ржешь, потому что совершенно нелепо барахтаешься в его объятиях.
- Ты холодный, Норен, - сообщаешь. - Черт, и у меня ведь даже согреться нечем, все вылакали в последний раз. Остался исключительно чай.
- Согреться? – выдыхает тебе Густав в ухо и сильнее стискивает. – Согреться мы всегда сумеем, да, мелкий? – он кусает тебя в шею, а Вик ухмыляется и, расстегивая джинсы, направляется в спальню.



Название: Гитара
Фандом: Sugarplum Fairy
Герои: Виктор Норен/Йонас Карлсон
Тема: IV.5 гитара
Объём: 422 слова
Тип: романс
Рейтинг: PG

***

***
У Йонаса есть гитара. Точнее у Йонаса много гитар. Еще точнее у него шесть электро-гитар и две гитары акустических. И Йонасу вовсе не кажется, что это много, ведь у каждого инструмента свой звук, свой характер. В каждую Йонас влюблялся с первого взгляда, с первого прикосновения и звука. Каждую любит, словно единственную.

Но есть одна гитара, особенная. Старая, акустическая гитара с хиповской наклейкой на корпусе и потрепанным трехцветным ремнем, который Йонас отказывается менять. Его первая гитара. Самая первая гитара, которую Йонасу вручил его отец, когда мальчишке было 7 лет. Он тогда с ума сходил по Битлам и доставал родителей громким звуком из колонок. Мать ворчала, устраивала комендантские часы, а отец лишь усмехался и трепал его по кудрям. И однажды вечером пришел в его спальню с невесть откуда взявшейся гитарой - уже тогда она была солидно потрепана временем. Сел рядом с сыном на кровать и сыграл ему «HeyJude». Йонас удивленно слушал – он и представления не имел, что его отец способен на такое - и почти не дышал, завороженный такими близкими и живыми звуками. Звуками, которые помнит по сей день.

И все знакомые Йонаса уже знают, что эту гитару лучше не трогать. Что от добродушного Карлсона можно схлопотать, если, не дай бог, взять старушку в руки. Все это знают и не провоцируют. Все, кроме Вика.

Йонас застает Норена в гостиной. Он сидит на диване, поджав одну ногу, и задумчиво курит, пристроив гитару на бедро. Ту самую гитару! Он затягивается, перебирает струны, зажав сигарету между пальцами, и напевая под нос – Карлсон слышит что-то про смерть и рок-н-ролл - прислушивается. «Такой истинный рокер за работой» раздраженно думает Йонни. Драные джинсы, гитара, вредная привычка – все, как и положено, все от чего и писают кипятком малолетние восторженные девицы. Вот только у Йонни появляется дикое желание надавать этому, прости господи, рокеру по шее. И только он собирается озвучить это желание, как Вик раздраженно стонет, ерошит волосы, отчего они превращаются в сущее гнездо, и закатывает глаза к потолку, словно надеясь там прочесть нужное для рифмы слово. И при этом у него такой дурацкий вид – приоткрытый рот, явственная работа мысли на физиономии, что Йонни не выдерживает и фыркает. Вик смешно скашивает на него глаза:
-Что? – спрашивает, приподнимая брови. И раздражение улетучивается, исчезает куда-то, уступив место совершенно ненужной нежности. И Йонасу уже не хочется ни выговоров, ни нагоняев, хочется просто подойти и поцеловать Вика в этот приоткрытый рот.
- Что? – повторяет вопрос Вик и дергает головой, пытаясь откинуть челку с глаз. А Йонни подходит к нему и, отведя волосы со лба, целует. Чувствует, как губы Вика норовят расплыться в улыбке и думает, что все как всегда. Этому засранцу все всегда прощается, а все потому, что Йонас любит его как последний дурак.



Название: Жара и вино
Фандом: Sugarplum Fairy
Герои: Виктор Норен/Карл Норен
Тема: IV.5 голос
Объём: 937 слов
Тип: ангст, инцест
Рейтинг: PG

***

Солнце лупит в глаза, стоит только выйти из-под навеса. Ты щуришься и прикрываешь их рукой. Жара стоит такая, что хочется упасть, где стоишь и не двигаться, не шевелиться, лишь медленно таять под испанским солнцем. Чем собственно сейчас все и заняты. Точнее Кристиан, Дэйв и Йонас сейчас валяются в доме, спасаясь от жары под благословенным прохладным воздухом, нагоняемым стареньким вентилятором. Ты же стоишь на самом пекле и высматриваешь Виктора. Его нигде нет, но, кажется, ты знаешь, где он может быть.

Солнечный свет отражается от белой плитки бассейна, становясь еще ослепительней. Ты закрываешь глаза, но свет обжигает их даже сквозь веки, и ты ругаешь себя за то, что в очередной раз забыл солнечные очки. Ты открываешь глаза и видишь Вика на дне бассейна. Воды в этой посудине опять нет – как предусмотрительно в такую-то жару – и он сидит на дне в пластиковом садовом кресле, вытянув ноги и откинув голову на спинку. На носу солнечные очки, в ушах наушники. Загорает, слушает музыку и, наверное, единственный из вас ловит кайф от этого адова пекла. Ты, игнорируя ступени, спрыгиваешь в бассейн, медленно плетешься к нему, чувствуя себя затерянным путником в пустыне, и размышляя о том, что музыка и очки - это хорошо. Вик тебя не видит и не слышит, а значит, не сможет сбежать. Черт, ты морщишься и даже притормаживаешь, докатились : твой брат от тебя бегает, да что там, твой брат тебя старательно игнорирует. И вся беда в том, что не это самое страшное.

Ты решительно подходишь к креслу и встаешь рядом, загораживая солнце. Ждешь, когда Вик тебя заметит, разглядываешь его. За неделю вашего пребывания в Испании твой брат успел загореть до цвета шоколада, и даже пара вихров на макушке приобрели рыжеватый оттенок. Всего неделя, и он совершенно не похож на того бледного, сутулого мальчишку, каким ты привык его видеть. И если бы все перемены ограничились только внешним, думаешь ты. И пытаешься понять, сожалеешь ли?

Вик же наконец ,понимает, что солнце не печет, как прежде, и поднимает голову. Несколько секунд смотрит на тебя, затем откидывает ее обратно. Вот ведь гаденыш. Ты слегка пинаешь его в ногу, и когда он опять поднимает голову, жестом показываешь, чтоб он вытащил наушники из ушей. Ты думаешь, что брат в очередной раз тебя проигнорирует, но он, к твоему удивлению, послушно выдергивает наушники и смотрит на тебя сквозь очки.
- Мне нужно поговорить с тобой, - сообщаешь ты.
Вик хмурится и смотрит в сторону, а потом пытается вернуть чертовы наушники на место, в очередной раз отгородиться от тебя, но ты торопливо повторяешь:
- Вик, мне нужно с тобой поговорить. Перестань меня игнорировать. Ты ведь все равно не сможешь игнорировать меня вечно!
- Не смогу? - Вик приподнимает брови. – Почему?
Ты фыркаешь.
- Потому что мы в одной группе. И потому что мы братья, черт возьми!!
- Вот именно, Карл, мы братья! – Вик, наконец, смотрит на тебя, а его голос странно звенит.
Он смотрит на тебя, но за темными стеклами ты совершенно не видишь его глаз. Ты не понимаешь, о чем он думает сейчас, что чувствует, а именно сейчас это так важно для тебя. Ты сглатываешь, переступаешь с ноги на ногу. Решимость поговорить куда-то исчезает, оставляя слабость в коленках и мерзкое щекочущее чувство в животе. От чертовой жары кружится голова и подташнивает. А может дело вовсе не в жаре. Вик все так же смотрит на тебя, если еще не закрыл глаза там за этими дурацкими стеклами, и ты словно с обрыва шагаешь.
- Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, - выдавливаешь. – Сними очки, пожалуйста.
Вик опять отворачивается от тебя и фыркает.
- Было бы о чем говорить, - бормочет.
И ты не выдерживаешь.
- Ты снимешь очки, чтоб тебя? – и, не дожидаясь ответа, ты протягиваешь руку и срываешь с него эти стекляшки. Вик ошарашено хлопает ресницами, словно не может поверить, а ты не упускаешь возможности высказаться.
- А ты считаешь, нам не о чем говорить? Ты считаешь, ничего не произошло пять дней назад? Вообще ничего? Мы не целовались и не… - ты запинаешься и злишься на себя за то, что не можешь произнести все до конца. Все, что тогда было. Все, что проговаривал про себя сотни раз и даже, черт возьми, перед зеркалом. Все, что сказать так важно, но ты не можешь. Лишь предательски краснеешь и машешь рукой. Вик же ржет.
- Трахались, - тянет. Блять, выговаривает даже с кайфом, так тебе кажется. А твои щеки обдает кипятком, и это уж точно не из-за жары. – Калле, мы с тобой трахались, об этом ты хочешь поговорить? – спрашивает он. И ты обеспокоенно оглядываешься, не услышал ли кто? Но никого нет. Да и кто выйдет на улицу в такое пекло? Только вы с Виком два больных идиота. Два совершенно больных.
- Не беспокойся, никого нет, - тянет опять Вик. - Никто ничего не слышит, Калле, никто ничего не узнает. Да и я, честно говоря, ничего не помню. Алкоголь, знаешь ли, странно действует на мою память. Что-то было?
Он, сощурившись, смотрит на тебя, а ты растерянно кусаешь губы. Все не так, черт возьми. Все совершенно не так, хочется сказать тебе, но Вик вздыхает и устало трет глаза.
- Забудь и ты, Карл, - вговорит. И голос его на этот раз сух и бесцветен, словно эта чертова плитка бассейна. – Забудь. Эта треклятая жара и вино кого угодно доведут до безумств. Жара и вино.
- Жара и вино, - повторяешь ты. И сам не узнаешь свой голос, настолько он не соответствует тому, что внутри - ровный спокойный, настолько не твой. – Да, жара и вино. Это я и хотел услышать, ага…
Вик растягивает губы в улыбке.
- Вот и прекрасно, - говорит бодро. – Не вернешь ли мне очки и не отойдешь ли в сторонку? Я тут загораю.