[fanfic100]

Название: Рыба с картошкой
Фандом: "Инспектор Джордж Джентли"
Герои: Бакхус, Джентли, Кевин
Тема: V.1. - Хочешь картошки фри?
Объём: 1048 слов
Тип: джен
Рейтинг: РG
Авторские примечания: возможен некоторый слэшный UST. В фике цитируется текст из романа Уильяма Берроуза "Голый завтрак" в переводе Максима Немцова (потому что это единственный перевод, какой я смогла найти)

- Я тут шел из школы и решил к вам зайти, - радостно заявляет с порога Кевин. – Я вам не помешаю, сэр?
Перехватив насмешливый взгляд Джентли, Бакхус теряется и бормочет что-то о том, что к нему можно обращаться и по имени, и, нет, Кевин ему не мешает. Джентли хмыкает и углубляется в свои бумаги.
Кевин, просияв, застывает перед столом Бакхуса; в кабинете только два стула, и оба заняты, а присесть на стол он не решается.
- Понимаете, - сообщает он, - я думал о том, о чем мы недавно говорили, - Бакхус из всего разговора запомнил только последующие поиски в словаре значения слова «синкретический», и потому понятия не имеет, что может последовать за таким вступлением, но подозревает, что это должно быть что-то не менее заковыристое, - а потом я вспомнил, что об этом пишет Берроуз, - и он вытаскивает из кармана книжку в потрепанной, подклеенной бумагой обложке с черными закорючками по лиловому с белым фону и крупными желтыми буквами "ГОЛЫЙ ЗАВТРАК". - "Объект не должен осознавать, что плохое обращение с ним — намеренный штурм его личной целостности античеловеческим неприятелем", - зачитывает Кевин, удерживая готовую выпасть страницу. - "Его нужно заставить почувствовать, что он заслуживает любого обращения, которое получает, поскольку с ним что-то (никогда не уточняется, что именно) кошмарно не так. Нагая нужда маньяков контроля должна быть пристойным образом прикрыта произвольной и запутанной бюрократией, с тем, чтобы объект не смог вступить с неприятелем в непосредственный контакт".
Бакхус с тоской предвидит очередное рассуждение о репрессирующей роли полиции в современном обществе (Кевин как раз на днях выдал такое, а он запомнил). Джентли, конечно, только порадуется. Он оглядывается без особой надежды на избавление.
- Кевин, - неожиданно подает голос Джентли. - А ведь ты, наверное, только что из школы и хочешь есть.
Кевин умолкает, оторопело смотрит на инспектора и затем кивает.
- Джон, - говорит Джентли. – Своди его куда-нибудь, купи ему рыбы с картошкой.
- А...
- На полчаса или час вполне могу тебя отпустить. Заодно сам поешь. Все равно не освободимся до позднего вечера.

В забегаловке шумно, тесно от народа, из приемника доносится песенка, при звуках которой Кевин кривится и вполголоса выдает что-то нелестное о музыкальном вкусе как Би-Би-Си в целом, так и владельцев и даже посетителей заведения.
- Ведь есть же хорошая музыка, почему они слушают это дерьмо?
Бакхус неосмотрительно интересуется тем, что именно Кевин считает хорошей музыкой.
У Кевина загораются глаза.
- Боба Дилана! Вот кто поет на правильные темы.
- Кого?
Воображение Бакхуса мгновенно рисует ему образ лысеющего валлийца средних лет, который сидит, спрятавшись от дождя, в каком-нибудь сарае в окружении овец и поет, аккомпанируя себе… на том, на чем в Уэльсе принято играть, про социальную несправедливость и продажность полицейских.
Кевина толкает кто-то из проходящих мимо, он отводит в сторону руку с завернутой в газету картошкой и на пару мгновений другой рукой упирается в плечо Бакхусу, чтобы не потерять равновесие. Затем резко убирает ее.
- Дилан! – кричит он, пытаясь перекрыть шум, - Боб Дилан! Из Америки!
Бакхус воображает себе ковбоя, который сидит верхом на лошади посреди какой-нибудь деревни и поет все про ту же продажность полицейских.
По радио начинается новая песенка, судя по гримасе Кевина, не лучше предыдущей.
- Может, лучше уйдем отсюда? – кричит он. – Здесь невозможно разговаривать.

На дорожках то там, то сям остались не успевшие растаять грязные островки льда, дует влажный теплый ветер, который временами разгоняет облака настолько, что в прорехи между ними просвечивает бледное весеннее небо, и морщит воду на реке.
Кевин потуже затягивает на шее шарф и продолжает болтать, в промежутках между фразами отправляя в рот куски картошки:
- Боб Дилан вообще ни на кого похож, я никогда раньше ничего подобного не слышал. Когда он поет, кажется, что это такой древний старик, которому лет сто, а на самом деле он, наверное, даже моложе вас, сержант. И он поет обо всем – о бедности, о голоде, о несправедливости, о войнах… Он родом откуда-то с севера Америки, из шахтерского городка, - Кевин мечтательно добавляет: - Вроде нашего, наверное. О шахтерах он тоже поет.
Бакхус искоса смотрит на Кевина и молчит.
Навстречу им высыпает стайка школьниц — по-видимому, одноклассниц Кевина. Завидев их с Бакхусом, девочки резко притихают и уже отойдя на некоторое расстояние разражаются смехом.
Кевин, немедленно забыв о Дилане, бормочет что-то презрительное в их адрес и с явным удовольствием сообщает:
- Со мной, наверное, каждый день кто-нибудь пытается заговорить о вас.
Бакхус даже не знает, что на такое можно ответить, и поэтому не отвечает ничего.
- Спрашивают, как близко я с вами знаком, и... и еще много всякого разного.
- И что ты говоришь? - спрашивает Бакхус.
- Когда как, - говорит Кевин, и слегка краснеет. - Некоторые вопросы бывают такими идиотскими, что я на них и не отвечаю.
- Например? - спрашивает Бакхус, с досадой чувствуя, что тоже сейчас зальется краской. Было бы от чего.
- Я... я их не запоминаю, - в замешательстве еле слышно произносит Кевин.
Бакхус смотрит на часы и думает, что скоро уже пора возвращаться на работу и хорошо, что Джентли обычно не интересуется этими разговорами с Кевином.
- Сержант Бакхус, - помолчав, спрашивает Кевин, - а почему вы решили пойти в полицию?
Еще не так давно он не спрашивал бы, а достаточно уверенно высказал бы предположение, что и Бакхус один из — как же он выразился на днях? — один из тех полицейских, которые не в состоянии проявить себя никаким другим образом и поэтому самоутверждаются за счет рядовых граждан.
- Так сложилось, - говорит Бакхус.
- А все-таки почему? - настаивает Кевин.
- Работа как работа, - пожимает плечами Бакхус. - Мне было больше нечем заняться.
- Вам нужно было содержать семью, да?
О жене-то он откуда знает?
- Нет, - говорит Бакхус. – Я женился уже когда был сержантом.
Кевин огорченно умолкает, поняв, что больше на этот раз ничего не добьется.

- О чем говорили? – спрашивает Джентли.
Бакхус пожимает плечами, разматывает шарф и, отвернувшись, расстегивает пальто.
- Как всегда, разве что мне на этот раз не придется заглядывать в словарь. Похоже, даже Кевин понимает, что говорить с человеком посреди рабочего дня о… о том, о чем он так любит поговорить, жестоко.
- А вы уже успели подружиться, - замечает Джентли. Бакхус резко оборачивается, но не замечает на лице начальника и тени улыбки.
Он присаживается на край стола и потирает переносицу.
- Разумеется, нет. Просто нет никакого смысла его огорчать.
- Ну конечно, - серьезно произносит Джентли, и Бакхус не может понять, соглашается он или смеется.