[fanfic100]

Фандом: CSI LV
Название: Азбука Морзе
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Порно/эротика: Под лестницей"
Объём: 2000 слов
Тип: слэш
Рейтинг: R
Саммари: "Он говорил, что в восемь лет я сидел тут один и прятался от бабушки, а в пятнадцать уже могу приводить сюда друга, и пока мама не видит, заниматься тут с ним разными глупостями…"
Дисклеймер: всё чужое. Англоязычная азбука Морзе принадлежит Сэмюэлю Морзе, герои - CBS, моя только любовь и мама.


АЗБУКА МОРЗЕ


После чая, когда миссис Сандерс ушла работать в сад, Грэг потащил Гила по коридору за руку:
- А сейчас, Медведь, я покажу тебе свое любимое место уединения!
Гриссом что-то буркнул себе под нос на тему "туалет же в другой стороне", но Грэг не обратил внимания. Он просто подвел Гриссома к незаметной двери под лестницей, ведущей на второй этаж:
- Вот!
За дверью была маленькая каморка – или чуланчик? – где хранилась всякая бытовая утварь для дома: порошки, швабры, цветочные горшки…
- Это твое место уединения?
- Ага, - кивнул Грэг. – Я когда еще маленьким был, любил здесь прятаться. Особенно от бабушки. Вот вздумается ей в очередной раз напоить меня какой-нибудь лекарственной гадостью, а я не хочу… Так я всегда здесь от нее прятался, а ей даже в голову не приходило тут меня искать.
- Так ты что, так и торчал здесь весь день?
- Вот еще! Зачем? Мне дедушка Олаф помогал. Он как бы просто сидел на ступеньках лестницы, вроде отдыхает, - а когда бабуля успокоится и скажет "ну и черт с тобой" – это со мной, в смысле! – тихонько так стучал по ступенькам: "Бабушка ушла". И я выходил!
- Погоди, - нахмурился Гриссом. – Как стучал по ступенькам?
- Очень просто. Азбукой Морзе. Точка-тире-точка… Только не говори, что ты про это никогда не слышал!
- Почему же, слышал. Ты хочешь сказать, что знаешь эту азбуку?
- Конечно, - Грэг довольно улыбнулся. – Меня дедушка лет в шесть научил. Он сам это освоил, когда в армии служил; а потом и меня натаскал как следует. У нас с ним был такой секретный язык: мама всё пыталась тоже одолеть, но похоже, так и не смогла! – Он рассмеялся и подмигнул. – И первое, что я выучил – как звучит на азбуке Морзе мое собственное имя. Показать?
- Если помнишь, то покажи. Интересно.
- Конечно, помню! – Грэг с пулеметной скоростью застучал длинными пальцами по перилам: - Тире-тире-точка, точка-тире-точка, точка-тире-тире-точка!
- Буквами как-то удобнее, - Гриссом не мог перестать улыбаться, так забавно выглядел его взъерошенный и странно взволнованный партнер. - А моё?
- Твоё ещё проще, - Грэг словно ждал этого вопроса. И застучал так уверенно, будто давным-давно выучил это слово на всех языках мира. – Смотри: первая буква такая же, как у меня, ну это понятно – тире-тире-точка… Потом совсем легко: точка-точка-точка, тире-точка-точка. Всё!
- Вы с дедушкой Олафом просто гиганты, - серьезно произнес Гриссом. – Помнить все эти комбинации, да еще с такой скоростью!
- Я всегда говорил, у меня потрясающий дед, - Грэг между делом втащил Гила в каморку. – Кстати, ты знаешь, что он говорил уже потом, когда мне было лет пятнадцать, про это место уединения?
Голос Грэга звучал так хитро, что было сложно ожидать чего-то банального.
- И?..
- Он говорил, что в восемь лет я сидел тут один и прятался от бабушки, а в пятнадцать уже могу приводить сюда друга, и пока мама не видит, заниматься тут с ним разными глупостями…
В чулане было темно, но Гриссом мог поклясться, что Грэг даже не покраснел, ничуточки. Просто довольно так усмехнулся, и все.
- Ну иди сюда, Медведь, оцени степень уединения!..
Дверь захлопнулась. В каморке стало совсем темно.
- Погоди, ушастый: и что, дедушка так спокойно отнесся к этому… кхм… к тому, что это будет друг? Не подруга?
- Дедушка спокойно относился ко всему, - где-то рядом в темноте негромко рассмеялся Грэг. – Правда, он вряд ли полагал тогда, что этот друг будет вдвое меня старше, - но в конце концов, не в возрасте же дело? Мы с тобой это уже тыщу раз выясняли, правда ведь?
- Я стараюсь понять, что твоя мама добавила нам в чай, что тебя так разобрало, - Гриссом пытался сохранить серьезность, но уже понял, что у него вряд ли получится.
- Хихихи… наверное, секретные рецепты моей бабушки?... Которая приберегала их для дедушки…
- Ты хочешь сказать, что я уже тоже гожусь в дедушки?..
- Обалдел, Медведь? Да тебе еще до этого… - ну и конечно, рука Грэга тут же скользнула Гриссому между ног, даже через брюки получив подтверждение, что тому до дедушки еще ой как далеко, судя по силе возникшей эрекции.
Нет, в этой каморке и правда было что-то такое… странное. Или в том чае, которого они оба напились за завтраком. Или во всей атмосфере этого дома - и вот этого самого "места уединения", где Грэг, оказывается, в пятнадцать лет мечтал со своим другом "заниматься глупостями".
Глупостями, понимаешь ли!
Но в самом деле, "умностями" заниматься тут было сложно: когда вокруг темно, и места совсем мало, и в поясницу тебе упирается то ли угол ящика с порошками, то ли старая швабра, - а Грэг смеется и дышит рядом, и что-то еще рассказывает о своих юношеских мечтах, и от этих рассказов хочется вообще выключить всю логику и как следует заняться с ним чем-нибудь этаким прямо здесь, пока его мама не видит.
- Вот только жаль, что для существенных глупостей здесь мало места, - замечает Гриссом на остатках разума.
- Интересно, Гил, что ты называешь существенными глупостями?..
От этого хрипловатого голоса по всему телу пробегает дрожь, и остатки разума временно говорят "Пока": осталось только сграбастать Грэга в охапку и прижать к себе, ощущая, что и он уже давно созрел для всяких "глупостей" в этом уединенном пространстве.
- Для существенных нам нужна хотя бы смазка, так? - сдавленным шепотом произносит Гриссом, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Черт, это и в самом деле как-то глупо: заниматься сексом здесь, в этой каморке, где темно, тесно и чертовски мешает одежда! Нет бы закрыться в комнате, забраться в кровать раздетыми, и там…
Но Сандерсу хочется именно тут. Ну что же. Почему бы и нет, в конце концов?..
Во всяком случае, сейчас уже они оба вряд ли дойдут до кровати.
- Дааа…. смазку я забыл... захватить… - шепчет Грэг вроде бы серьезно, а в голосе и сожаление, и жажда, и смех. - Тогда давай заниматься несущественными глупостями, - и практически сразу Гриссом чувствует его губы где-то за собственным ухом, потом на шее, потом на щеке, - это и так возбуждающе забавно, и немножко раздражает, словно он специально тянет!.. Но буквально через секунду после этой мысли на Гила обрушивается бешеный поцелуй – губы в губы, взасос, даже вдохнуть перед этим не получается, потому что это до чертиков внезапно, словно все прежние прикосновения были отвлекающими маневрами: для того, чтобы сейчас захотелось вцепиться в Грэга и не отпускать, и самому не дышать, и ему не давать вдохнуть, - пока не закружится голова и не подогнутся колени, и не почувствуешь, что сейчас оба просто рухнут куда-то вниз, в кучу старого хламья: слава богу, что на самом деле для этого здесь банально мало места.
Они делают вдох одновременно, запрокидывая голову, - и дышат тяжело и часто, словно за ними обоими кто-то гнался.
- Ну… ты даешь…. – выдыхает Гриссом, ощущая, как бешено частит пульс. В этом неровном ритме почему-то слышится что-то… недавно узнанное, но такое уже знакомое: тире-тире-точка, точка-тире-точка, точка-тире-тире-точка… "Первое, что я выучил – как звучит на азбуке Морзе мое собственное имя".
- Грэг, - вторит Гриссом шепотом этому ритму, - Грэг…
- Ммм?..
Они что есть сил прижимаются друг к другу в этой темноте, и пока еще непонятно, на какие "глупости" рассчитывают, - но все равно, проклятье, это так волнительно: здесь, вдвоем с Грэгом, в этом маленьком пространстве, которое помнит его детские мечты и страхи, его подростковые фантазии, а теперь – когда ему двадцать восемь – он наконец привел сюда… друга: такого, которому можно рассказать и про эту комнатку, и про азбуку Морзе, и про те "глупости", которыми он когда-то мечтал здесь заниматься.
- Ну что, - ушастый… - вдох, выдох, еще вдох, - рассказывай, чем мы сейчас займемся? Если что – я боюсь, не удержу тебя под коленки…
- А не надо, - слышится в ответ такой же прерывистый шепот. – Это мы еще успеем… опять же смазки нету… Давай рукой, ммм?
Грэг забыл уточнить, кто – кому, но Гилу это сейчас неважно. Он точно уже знает, чего ему самому хочется. Не физической разрядки, нет, - она ему будет даже дискомфортна здесь, в темном маленьком помещении, где помимо удовольствия запросто можно еще и перепачкаться, а потом в таком виде выйти наружу. Чего ему хочется – так это довести до оргазма своего мальчишку. Тот уже хорошо завелся от своих подростковых воспоминаний: Гриссом может биться об заклад, что Грэг здесь не только мечтал, а еще и помогал себе рукой в одиночестве, но сейчас не в этом дело, это уже неважно. Куда важнее то, что теперь они здесь вдвоем, и Грэг дышит часто и тяжело, и вроде как, судя по звукам и возне, начинает сам расстегивать свои джинсы, черт бы их подрал со всеми их ремнями и кнопками… Гил опять не успевает вдохнуть, когда ему в ладонь тычется напряженный член, а возле уха ощущается горячий выдох:
- Ну давай… Медведь… А?
- Иди сюда, - теперь осталось только обхватить его свободной рукой за спину, притянуть к себе, почувствовать, как возбужденно напряглось его тело, - а второй ладонью пару раз вниз-вверх по стволу, а потом Грэг уже сам начнет двигать бедрами, смешно толкаясь в ладонь, словно торопится куда-то, и губы у него закушены, - самое время прошептать ему на ухо "Расслабься, что ты так зажался", и провести по губам языком, словно стараясь, чтобы на них не осталось следа от зубов. И дальше просто ощущать его движения в ладони, и прижимать его к себе все крепче, чувствуя, что его сердце тоже выстукивает какую-то рваную бешеную морзянку. Так хочется думать, что сам слышишь в ней тоже что-то знакомое: тире-тире-точка, точка-точка-точка, тире-точка-точка…
- Гил, - повторяет Грэг еле слышно, словно помогая Гриссому, чтобы тот не запутался в этих сигналах. – Гил, Гил…
- Давай-давай, мальчик, давай, ушастый, давай…
Наконец он прижимается совсем тесно, подаваясь вперед, член вздрагивает в ладони, и – выброс, мощный, до вскрика, до громкого протяжного стона, слышного даже через поцелуй. Сперма попадает на руку, на джинсы и кажется, частично на пол. Интересно, здесь есть тряпка?
Потому что глупости глупостями, а оставлять такие следы негоже. Придет мама за шваброй – неудобно будет.
- Черт, - бормочет Грэг, пытаясь устоять на ногах. – Черт, Гил… ну у тебя и ладошки…
Вот как тут удержаться, как не прошептать: "Понравилось?" Особенно если самому было чертовски приятно это чувствовать и наблюдать, - настолько приятно, словно сам вместе с ним кончил.
- Просто супер, - смеется Грэг уже более осмысленно. – Вообще меня любая часть твоего тела заводит по-страшному, ты знаешь? Особенно мозг! Посмотри, у тебя носовой платок есть в кармане?
Платок, слава богу, находится. Грэг пытается привести себя в порядок на ощупь, хихикая, что "в кои-то веки у тебя, Медведь, нет с собой фонарика". А потом вдруг останавливается и расстроенно произносит:
- Погоди… а ты? Ты как же?
- А я до постели подожду, - улыбается Гриссом. – Давай пойдем сейчас в нашу комнату, пока мама в саду?
- Давай, - смеется Грэг и целует Гила в уголок рта: уж куда придется в этой темноте! – Пойдем в комнату, ага… продолжим наши глупости…
- Так что, ты реализовал свои детские мечты? Не будешь теперь краснеть перед дедушкой?
- Я тебя люблю, Гил, - звучит в ответ вроде бы совсем бессмысленно. Однако сейчас это именно то, что Гриссом хотел услышать, но возможно, даже сам себе в этом не признавался.
- Аналогично, - отвечает он вполголоса, втайне ругая себя, что произнести это умное слово ему сейчас почему-то легче, чем банальное "люблю". Такие банальности он предпочитает сообщать действиями, к сожалению. Хорошо, что Грэг это понимает.
Но вот сказать "Я тебя хочу" сейчас ничего не мешает почему-то. Что Гриссом и делает: шепчет это Грэгу прямо на ухо, отчего тот снова возбужденно вздрагивает:
- Уммм, Медведь… вот что ты делаешь, я же только что!... Пойдем, пойдем скорей в комнату, и там ты меня съешь… Только интересно, мама еще в саду или нет?

Миссис Сандерс, которая как раз за какой-то хозяйственной утварью пришла в дом, качает головой по ту сторону двери: надо будет потом сказать сыну как-нибудь поаккуратней, что в этой каморке неприлично тонкие стены, и оттуда прекрасно слышно даже шепот: тем более такой возбужденно-громкий! Она еще пару секунд раздумывает – не постучать ли сверху, как дедушка, азбукой Морзе: "Мама еще в саду"? Но во-первых, она плохо помнит, как это передать, а во-вторых, ей упорно кажется, что они оба там вряд ли сейчас смогут это расслышать. И поэтому - от греха подальше! - лучше просто тихо вернуться обратно в сад.