[fanfic100]

Название: Белая пушистая кошка
Бета: I want to Hims
Фандом: CSI Майами
Герои: Эрик Делко, Келли Дюкейн
Тема: застенчивость
Объём: 960 слова
Тип: гет
Рейтинг: R

"Многое меняется с течением времени: характер, поведение, привычки, желания и так до бесконечности. Одни изменения хороши, другие - не очень, от третьих хочется избавиться, а от четвертых ты приходишь в восторг.
Сложно сказать, как Эрик относился к тем изменениям, что произошли в поведении его любимой женщины за этот год. Их было слишком много. Может, она и не менялась, а просто стала сама собой, перестав надевать привычную защитную маску деловой, строгой и недоступной женщины, в одночасье сорвав с себя ледяное покрывало.
Но одна черта, очень милая и приводившая Эрика в неподдельный восторг, не поддавалась исправлению достаточно долго: пришлось приложить немало усилий, чтобы Келли избавилась от застенчивости. Той самой, когда женщина, обнажившись даже перед любимым мужчиной, невольно прикрывает свою наготу, краснеет и опускает глаза. Дрожит и застывает, словно ледяная статуя, от, как ей кажется, излишне откровенных взглядов и прикосновений.
Боже, как Келли была хороша: с пылающими ушками, щеками, похожими на наливные яблочки, нервно прикушенной нижней губой и дерзким вызывающим взглядом, идущим вразрез с ее остальным поведением! Она смотрела прямо в глаза Эрика, словно говорила: «Ну что, не ожидал от меня такого, думал, я скромница?». А ему хотелось обнять ее и расцеловать в обе щечки, чувствуя, как дрожит ее тело под его руками, понимая, что ей безумно хочется убежать, завернуться с головой в широкую простыню и спрятаться в темный уголок, а она, переборов свою природную застенчивость, стоит перед ним во всей своей первозданной красоте. Он любил ее именной такой, нежной и скромной, и хотел, чтобы только в его руках она познала истинное наслаждение, чтобы под его поцелуями растаяла ее скованность, чтобы это божественное и безумно желанное тело перестало сопротивляться, расслабилось и полностью принадлежало ему. Чтобы он мог любоваться каждой черточкой, складочкой, чтобы все ее нежные выпуклости – небольшая округлая грудь с маленькими темно-розовыми сосочками и упругая попка - были его личной собственностью. Чтобы бедра с прозрачной, словно бумага, кожей раздвигались ему навстречу, полностью открывая доступ к самому сладкому. Чтобы тело, покрытое испариной от сжигающей страсти, выгибалось и извивалось в его руках, чтобы слышать негромкие стоны и требовательные крики, слетающие с искусанных и распухших от поцелуев губ.
Сколько пришлось приложить усилий, ласки, любви, сколько потребовалось терпения, чтобы Келли раскрылась перед ним полностью, доверилась и отдалась его власти. Весь опыт, умение обращаться с женщинами, все навыки и способности, приобретенные ранее, потеряли свой смысл. Келли была другой, не принадлежащей ко многим, она была единственной и неповторимой, и все, что он хотел получить от нее, требовало другого подхода, других действий, других способностей. Она была не очередной, а любимой женщиной, поэтому Эрику самому пришлось постигать теорию и практику обольщения с самых азов. Нет, его многолетний опыт пригодился, но это больше было похоже на то, как, умея пить, мы залпом выпиваем стакан воды, не ощущая ее вкуса, и абсолютно по-другому, сначала просто пробуя на крепость, смакуя, осторожно, медленно глотая то длинными, то короткими глотками, пьем дорогое и неповторимое по своему букету и аромату вино.
Так и Эрик, не торопясь, особенно не настаивая и не требуя все и сразу, постигал Келли, потихоньку приручая и приучая ее к себе. Нежные поцелуи, прикосновения, первые осторожные ласки. Полумрак спальни, традиционный, без каких-либо изысков, секс - аккуратно, ненавязчиво и без напора. Так, как она хотела, так, как ей тогда нравилось.
Медленно, понемногу, но застенчивость Келли таяла, словно тает первый снег, выпавший на все еще зеленую траву под лучами уже неяркого осеннего солнца. Шаг за шагом, постепенно Келли доверяла ему все больше и больше. Чем свободней и раскованней она становилась, тем разнообразней и оригинальней становились их любовные игры, тем изысканней и неординарней становились позиции, тем больше вольностей позволял себе Эрик в исследовании самых сокровенных и тайных местечек вожделенного тела.
Келли и сама не подозревала, сколько страсти, огня таится в глубине ее души. Горячая южная кровь была словно временно заморожена воспитанием, запретами, а в руках опытного любовника вскипела и забурлила по венам с невероятной силой и жаром. Испепеляя ее саму жаждой, голодом, мучительным желанием любить, отдаваться и брать взамен, не стесняясь и не скрывая своих потребностей.
Эрик стоял в дверях спальни и, прислонившись к косяку, сложив руки на груди, чтобы ненароком не пустить их в ход, наблюдал за Келли, лежащей на разобранной постели. Она, полностью обнаженная, расслабленная после дневной ванны, нежилась в лучах яркого летнего солнышка, падающих через широко раскрытое окно. Прохладный ветер, несущий влажные и соленые запахи океана, еле заметно шевелил пушистые волосы, рассыпанные на подушке. Заметив Эрика, Келли улыбнулась, приветливо помахала ему рукой, не изменяя своей позы сытой и довольной кошечки, устроившейся на мягкой подстилке.
От прежней застенчивости и стыдливости не осталось и следа. Теперь Келли, наоборот, нравилось дразнить Эрика своей призывной откровенностью. Она, хитро улыбаясь, облизнула розовым острым язычком припухшие от недавних утех губы и плавно, совершенно беззастенчиво, раздвинула бедра, несколько раз соединяя и разводя колени и, положив на них ладони, замерла, словно перламутровая раковина, раскрывшая створки, показывая свою жемчужину. Видя обалдевший и восторженный взгляд Эрика, рассмеялась и перевернулась на живот, демонстрируя загорелую упругую попку. Не выдержав испытаний, Эрик прошел в спальню и сел на кровать рядом с Келли, его ласки были почти невесомы, он касался самыми кончиками пальцев мягкой бархатистой кожи, наклонившись, вдыхал аромат цветочного бальзама, смешанного с запахом тела его возлюбленной. Под нежными прикосновениями голая кожа покрылась мелкими мурашками, а Келли издавала негромкие звуки, похожие на мурлыканье. Вдруг она резко повернулась к Эрику лицом и села, обнимая его за плечи, прижимаясь к нему, и без малейшей тени смущения потребовала:
- Ну, что ты медлишь, такой непонятливый, я уже по тебе соскучилась, - потерлась носом о колючую щеку и, негромко вздохнув, прошептала, - я хочу тебя немедленно, здесь и сейчас.
Ну разве можно отказать в такой беззастенчивой просьбе женщине, от которой у тебя сносит крышу?
- О боже, Келли, ты сводишь меня с ума, - единственное, что мог сказать Эрик, срывая с себя одежду и прижимая к себе мягкое и податливое, принадлежащее ему от макушки до пяток женское, безумно желанное и любимое, тело.