[fanfic100]

Название: Со щитом или на щите
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио Кейн
Рейтинг: PG
Тип: джен
Тема: Детектив/преступление. Измена
Объем: 1776 слов
От автора: Упоминаются события серии 2-07 CSI:NY.

Человек шагнул из-под навеса к краю тротуара, но не свистнул, не поднял руки, подзывая такси. И желтая машина проехала мимо. За ней еще одна. Обрадовавшись такой рассеянности, дождевые капли принялись разрисовывать строгий пиджак веселым рисунком в крупный мокрый горох. Человек, казалось, этого даже не заметил. Стоял и смотрел в пустоту. Вот тряхнул головой, будто споря сам с собой, поставил руки на пояс, раздвигая полы пиджака, пальцы безотчетно забарабанили по удостоверению. Словно притянутое отблеском золотого значка на поясе, рядом затормозило такси. Человек встрепенулся, будто вспомнив о том, что собирался ехать, двинул бровями, иронизируя по поводу собственной рассеянности, и быстро нырнул в салон.
- Аэропорт, - коротко бросил он, и водитель так же коротко кивнул, запуская счетчик и ловко вклиниваясь в поток машин.
Пассажир откинулся на спинку сиденья, наблюдая за людьми на тротуарах и раздумывая о том, что улицы Нью-Йорка почему-то всегда казались ему сужающимися кверху колодцами, которые словно крышкой прихлопнуты сверху серым небом, то и дело щедро поливающим город и его обитателей холодным дождем. В Майами тоже было достаточно небоскребов, но такого ощущения почему-то не возникало, хотя и острова, и ведущие к ним мосты были чем-то схожи с нью-йоркскими.
«У меня в голове полно воспоминаний, и далеко не все приятные», - сказал он совсем недавно. Сейчас, разбуженные недавно закончившимся слушанием, его осаждали именно самые неприятные из воспоминаний, связанных с этим городом. Единственным, что скрашивало эту «бочку дегтя», было понимание, что все, наконец, завершилось. Незаконченных дел он не любил. И теперь ему хотелось скорее вернуться в солнечный, теплый город, ставший вторым домом, оставив все эти воспоминания здесь, под холодным дождем Нью-Йорка.
- Что-то ты не слишком рад завершению такого дела, Горацио, - голос водителя прозвучал негромко, но пассажир чуть приметно вздрогнул от неожиданности. – Я-то думал, в этот раз ты покидаешь этот город победителем.
Горацио прищурился, пытаясь рассмотреть лицо в зеркале заднего вида. Седые курчавые волосы, чернокожий, морщинистое лицо, темные глаза, крепкие руки, уверенно сжимающие руль.
- Не признал? – усмехнулся водитель, почесывая мочку уха. – Да и неудивительно. Много воды утекло.
- Как поживает Лоис, сэр? – хитро улыбнувшись, спросил Горацио.
- Весной родила девчушку, наконец, - машина стояла в очередной «пробке», так что водитель достал фотографию и протянул Горацио. Кажется, он совсем не удивился тому, что его все же узнали. – Теперь, надеюсь, успокоится.
Горацио с легкой улыбкой вгляделся в лица: счастливая мать с розовым свертком на руках, по-хозяйски обнимающий ее мужчина, шестеро сыновей вокруг.
- А как вы, сэр? – спросил он, возвращая фотографию.
- Кручу баранку, как видишь, - пожал плечами водитель. – Да и какой я тебе «сэр», уж больше десяти лет я тебе не лейтенант. Мистер Дорси, а то и просто Билл.
Горацио прикусил губу, глядя в окно. Больше десяти лет. Когда он видел лейтенанта Дорси в последний раз, у того только начинала пробиваться седина на висках.
- Так в чем дело? – переспросил Дорси. – «Убийца медсестер» за решеткой. Или нашему ученому опять недостаточно доказательств?
Горацио непроизвольно усмехнулся.
- Нет, - качнул головой он. – В этот раз доказательств достаточно.
- По твоему виду не скажешь, - внимательно взглянув на него в зеркало заднего вида, заметил Дорси. – Обычно такое выражение на твоей физиономии означало, что для тебя лично дело не закончено.
- Нет, - сказал Горацио. – Все закончено. Просто… Меня вызывали в суд, - дернув головой так, будто на шее был невидимый галстук, затянутый слишком туго, неожиданно признался Горацио. – По …личному делу.
- По тому самому? – быстрый кивок, закушенная губа. – И как все прошло? – поинтересовался Дорси.
Горацио вскинул брови, мотнул головой, тяжело вздохнул.
- Понятно, - усмехнулся водитель. – Этого и следовало ожидать.
Горацио, сощурясь, смотрел в окно. Капли, стекающие с внешней стороны стекла, казались отражением его внутреннего состояния. Горечь утраты, ярость и ненависть, боль и отчаяние, презрение и беспомощность – весь этот адский коктейль, раздиравший его душу семнадцать лет назад, теперь был надежно изолирован, и Горацио мог отстраненно наблюдать и оценивать свои чувства, как тогдашние, так и сегодняшние.
Обсуждать это дело с кем бы то ни было ему совершенно не хотелось. Ни тогда, ни теперь. Тогда, после смерти матери и ее убийцы – Горацио даже в мыслях не желал называть этого человека иначе – он даже хотел навсегда уехать из Нью-Йорка. Но уехал гораздо позже и совсем по другой причине. Воспоминания, несмотря на все усилия Горацио, замелькали в голове с той же скоростью, что и дома за окном выбравшейся из «пробки» машины.


Шкаф был открыт и пуст, после тел на полу остались лишь пятна крови и непременный набор: ремень, трубка телефона. Мерзавец Резден был последователен и педантичен. Горацио вновь сжал челюсти, вспоминая недавнюю встречу, закончившуюся не в его пользу. И вот – новое убийство и еще один запертый в шкафу ребенок, как визитная карточка. Вот только, намеренно или случайно, в этот раз убийство выглядит как вызов лично ему, детективу Кейну. Хотя вряд ли Рездену были известны подробности, которые Горацио и сам узнал лишь несколько часов назад. Но теперь, протягивая руку зареванной восьмилетней девочке, детектив испытывал острейшее чувство вины. Можно подумать, он сам, лично, был виноват в том, что семья Дженнифер Уилсон не была обычной счастливой семьей. На самом деле любовником матери Дженнифер был напарник Горацио, молодой красивый афроамериканец, которого именно по этой причине сейчас не было здесь, на месте преступления. О том, что у Джимми есть любовница, Горацио узнал несколько месяцев назад совершенно случайно. Поймал напарника на мелкой лжи, забеспокоился, но тот не стал скрытничать и рассказал все начистоту. Успокоить-то успокоил, но понимания не встретил. Горацио не смог скрыть осуждения. Джимми лишь фыркнул, мол, заведешь свою семью – тогда и поговорим. С того дня Горацио реже стал бывать у них дома – видеть жену напарника Тришу и их сыновей было невыносимо. Видеть, как Джимми улыбается им, целует, обнимает – и понимать, что он им лжет. И раз в неделю, а то и чаще, так же улыбается, обнимает, целует и ложится в постель совсем с другой женщиной.
Теперь Горацио видел и обратную сторону. Оказывается, любовница Джимми тоже была замужней женщиной. И это ее окровавленное тело вынесли недавно отсюда. Это ее дочь смотрела на Горацио заплаканными глазами из темноты шкафа. А теперь он стоит посреди комнаты, и постепенно начинает осознавать, чем обернулась для них всех эта измена. Нет, конечно, он уверен, что это убийство – дело рук Рездена. Но не имеет права просто вычеркнуть какие-то обстоятельства из дела. Любовник – первый кандидат в подозреваемые. Огласки не избежать.


- Нет, Эйч, не делай этого!
Горацио обернулся, высоко подняв брови, и в недоумении уставился на напарника.
- Не делать чего? – уточнил он, надеясь, что понял все неверно.
- Эйч, послушай, - горячо заговорил Джимми, подходя вплотную и переходя на шепот, хотя никого кроме них в раздевалке не было. – Об этом знаем только ты и я. Я устранюсь от дела под каким-нибудь предлогом. Я не буду расследовать его, клянусь! Только не говори никому. Ради Триши, ради моих пацанов!
- Джимми, ты понимаешь, о чем просишь? – помолчав, очень тихо спросил Горацио, ставя домиком брови и внимательно вглядываясь в темные глаза напарника.
- О, да! – саркастично воздевая глаза и руки к небу, воскликнул тот. – Солгать! Это же немыслимое преступление для праведника Кейна!
Горацио молчал, покусывая губу.
- Эйч, ну я же не улики против Рездена тебя прошу подделать, - вновь перешел на просительный тон Джимми. – Я просто прошу не давать показаний против своего напарника. Ты знаешь, что я не совершал убийства. Мы оба знаем, кто это сделал. Эта измена ничего не меняет в данном случае. Зато она изменит все для нас, для меня, для Триши, для пацанов. Этот поганец Резден хочет разрушить всю мою жизнь! Эйч!
Горацио смотрел немного в сторону, крепко сжимая челюсти, так, что выступили желваки. Руки на поясе, спина напряжена, подбородок чуть задран, верхняя губы слегка вздернута, придавая лицу презрительное выражение. Глаза смотрели холодно и остро. Что-то ломалось внутри. Убеждения? Дружба? Остатки уважения? Горацио много чего мог бы сейчас сказать. Что по его глубокому убеждению от ложных показаний до подделки улик тропинка коротка. Что свою жизнь Джимми разрушил вполне самостоятельно. Что, даже если Горацио не даст показаний сейчас, правда все равно всплывет. Всегда всплывает.
- Хорошо, - просто сказал он. – Я не дам против тебя показаний.


- А что с тем делом, - неожиданно вклинился в его мысли Дорси, - из-за которого ты уехал? Я слышал, Резден все еще на свободе.
Горацио огляделся, возвращаясь в день сегодняшний. Машина снова стояла в «пробке».
- Пока да, - коротко ответил он.
- О, узнаю Горацио Кейна, - рассмеялся бывший лейтенант. Закашлялся, вытер лицо и шею платком, отдышался. В машине было нежарко, но тучный старик основательно вспотел. – Это верно, - серьезно добавил он. – Главное, не изменять себе, ты всегда это знал. Со щитом или на щите…


- Что значит «ты уезжаешь»? – глаза Джимми, казалось, выскочат из орбит.
- Не уезжаю, а улетаю, - Горацио стряхнул его руки с лацканов своего пиджака, подхватил сумку. – Самолет через три часа. Что тебя не устраивает?
- Ты собираешься меня бросить со всем этим?!
- Я передал все материалы дела лейтенанту. Вместе с заявлением. О Дженнифер я позабочусь, - Горацио говорил сухо, отрывисто.
- Дженнифер? – мотнул головой Джимми. – Это еще кто?
- Думаю, это для тебя неважно, - поиграв желваками, ответил Горацио. В его взгляде сквозило уже нескрываемое презрение. – Ты хотел, чтобы я не давал против тебя показаний. Так и будет. Я перевожусь в Майами. Попробую начать все с начала. В отряде саперов требуется человек, разбирающийся в химии.
- Но… - Джимми замотал головой. – Эйч, ты не можешь так поступить. Бросить дело… Бросить меня… Вот уж не думал, что ты способен на измену. Так не пойдет…
- Об этом тебе следовало подумать раньше, - тихо и очень отчетливо сказал Горацио, впервые за весь разговор взглянув в глаза бывшему напарнику.
И тот вдруг осекся и отступил в сторону, пропуская его.


Машина затормозила возле аэропорта, и Дорси, кряхтя, вылез, как будто собирался доставать багаж для пассажира.
- Чтобы в этот раз все было совсем не как тогда, - с усмешкой пояснил он. – В тот-то раз никто тебя не провожал.
Горацио кивнул. Да, по ощущениям этот раз был совсем не похож на тот. Сейчас… Сейчас он чувствовал себя почти победителем. Он сдержал слово. И невероятно тяжелое слушание неожиданно тоже пошло на пользу, позволяя поставить точку под давным-давно написанным, но до сих пор не перевернутым листом жизни. Теперь и с этим можно было распрощаться. И идти дальше. Уолтер Резден все так же разгуливал на свободе, пользуясь злопамятностью недобросовестного судьи, и насмехался над системой правосудия, заодно развязав личную вендетту против Кейна.
- И это дело тоже когда-то будет завершено, - будто прочитав его мысли, вдруг сказал Дорси. – Поверь старику. Я уважал в тебе это качество еще тогда, когда ты пришел в отдел совсем зеленым юнцом. И, признаться, никак не ожидал, что ты сумеешь не растерять его при нашей жизни и работе. Немногим это удается. Но такие люди никогда не проигрывают. Те, кто живет, не изменяя себе, всегда оказываются победителями. Со щитом или на щите, Горацио.
- Спасибо, сэр, - неожиданно дрогнувшим голосом сказал Кейн, пожимая протянутую руку.