[fanfic100]

Название: Воспоминание
Фандом: Хеллсинг
Герои: Хейнкель/Максвелл, упоминание Интегры
Тема: IV - 2 Бумага
Объём: 952 слова
Тип: гет
Рейтинг: PG-13
Авторские примечания: автор потерял мысль где-то на середине

Всё чаще Хейнкель ощущала беспокойство, перед тем как войти в кабинет шефа. Особенно, когда он вызывал её одну, без напарницы. Она знала, почему и зачем он это делает, знала уже очень долгое время, но нервничать стала только недавно. Наверное, именно из-за того, что эта история слишком затянулась.
Началось всё как первая влюбленность, это было чувство, не советующееся с разумом, они поддались первым порывам страсти и, хотя происходившее между ними на узкой кровати, действо мало походило на настоящий секс, для них это было чем-то особенным. Но Хейнкель не понимала, как так получилось, что воспоминания не остались в прошлом и их отношения продолжились. Первое время ещё было интересно, однако постепенно встречи с Максвеллом стали однообразными и безвкусными, словно старая жвачка, которую не решаешься выплюнуть, потому что она последняя в пачке. Однако начинать разговор, который станет первым шагом к разрыву, Хейнкель не хотела. Потому что Максвелл мог, она хорошо его знала, неосторожно произнести «я тебя люблю», чем заставил бы её… соврать или сказать правду. Ни один из вариантов не казался ей приемлемым. Оставалось только ждать, когда шефу самому надоест. Не могло же это продолжаться вечно.
Прежде чем постучать Хейнкель всегда прикладывала ухо к двери, чтобы услышать как шеф шуршит возясь с документами и периодически что-то пишет. Эти звуки всегда её успокаивали. Собравшись с духом, девушка постучалась, шуршание бумаги прекратилось и из-за двери раздалось его как всегда чуть раздраженное: войдите. Он не любил, когда она стучалась. Наверное, ему хотелось, чтобы Хейнкель вела себя нагло, врывалась в кабинет, когда ей вздумается, и садилась к нему на стол, прямо на самые нужные документы. Но она продолжала соблюдать приличия и вела себя осторожно. Всё же он улыбнулся, когда посетительница вошла. Каждый раз при виде этого Хейнкель мельком отмечала, что, возможно, не хочет прекращать их отношения. Улыбался Максвелл красиво, не так как своим подчиненным или соперникам, это была особенная, теплая улыбка специально для неё - Хейнкель Вольф. А ведь в мире было так мало чего-то существующего специально для неё, что любая потеря становилась существенной. И поэтому девушка всегда тоже улыбалась и шла навстречу мужчине, чувствуя, как её тело идеально вкладывается в его большие руки с длинными пальцами.
И ласки, в воспоминаниях кажущиеся такими привычными, всё ещё вызывали приятную дрожь, кожа покрывалась испариной и между ног разгоралось нетерпение. Монашка с удовольствием выгнулась, послушная руке, поглаживающей спину. Максвелл прижал бедра Хейнкель к столу и чуть отстранился, чтобы посмотреть на её раскрасневшееся лицо с закрытыми в ожидании очередного поцелуя глазами. Это выражение нравилось ему больше всего. Девушка в этот момент без всякой надобности водила рукой по столу заваленному документами. Вдруг её пальцы наткнулись на что-то инородное, не похожее на теплую шероховатую поверхность бумаги, это было что-то твердое и гладкое.
- Что это? – спросила Хейнкель, глядя на фотографию.
- А это так, - Энрико, занятый расстегиванием пуговиц рубашки, даже не посмотрел на то, что ему показывали. На фото стандартного размера была крупным планом запечатлена девушка лет восемнадцати-девятнадцати, её пронзительно голубые глаза смотрели куда-то в сторону от камеры, а светлые волосы в момент съемки, наверное, трепетали от ветра и поэтому частично закрывали объектив и с первого взгляда казались дефектом пленки.
- Кто это? – настаивала Хейнкель.
- Да, что там такое? – Максвелл резким движением забрал фотокарточку у девушки из рук, - Ах, это, Интегра Хеллсинг.
- Хеллсинг? Это протестантская организация по уничтожению нечисти?
- Да, наши коллеги, - Энрико хмыкнул, скривив губы в ироничной усмешке.
- Ммм, - Хейнкель внимательнее всмотрелась в фото, пытаясь уловить какую-то мысль, вернее воспоминание. Она точно знала, что уже где-то видела эти глаза и надменно-упрямое выражение лица.
- С чего это ты так заинтересовалась? – голос Энрико звучал немного ревниво. Снова отобрав фотографию у Хейнкель, он бросил её на стол.
- Хотелось бы знать зачем тебе понадобилось фото главы Хеллсинга, - больше подыгрывая ему, чем действительно ревнуя, ответила девушка.
- Противника нужно знать в лицо, - сказал Максвелл и добавил просящее:
- Давай больше не будем об этом.
Но Хейнкель продолжала попытки вспомнить, где же она могла видеть Интегру раньше, эта мысль не отпускала её всё время пока она лежала на столе и тепло шелестящей бумаги, которое она чувствовала под обнаженной спиной, нарушалось только в одном месте – там куда упала маленькая глянцевая фотография.
- Что с тобой сегодня? – Максвелл присовокупил к вопросу крепкий поцелуй, от которого у Хейнкель обычно кружилась голова, а сегодня только усилилось желание пойти поразмышлять в одиночестве.
- Ничего, - ответила она, рассеянно потянувшись за сигаретами, - устала, наверное. Я пойду.
- Нет, останься, - мужчина ухватил её за руку.
- Не могу, - девушка покачала головой, - в другой раз, - поцеловав Максвелла на прощанье, она вышла в коридор. Где-то здесь должна была быть дверь, ведущая в небольшой дворик с красивыми клумбами, хотя осенью цветов на них уже почти не осталось. Оказавшись на улице, Хейнкель, наконец, закурила присев на невысокую ограду. Глава враждебной организации почему-то никак не выходила у девушки из головы. Хейнкель даже начало казаться, будто она прямо сейчас видит перед собой её пронзительно голубые глаза, похожие на подсвеченное изнутри стекло. Свечение становилось ярче, пожирая все остальные цвета кроме белого, пока голубое стекло не разбилось, и вспышка не озарила хранилище с воспоминаниями до самого дна. Выронив окурок, Хейнкель смотрела в одну точку, так же как давным-давно в детстве. Она вспомнила летний день, и короткий поход, который им устроил Андерсон, и игру в прятки и девочку, непонятно откуда взявшуюся на поляне. Теперь Хейнкель удивлялась, как могла забыть такое. Ведь та девчонка поразила её своей красотой, как других детей поражают золотые статуи или большие соборы. Будучи маленькой Хейнкель думала, что никогда не забудет этой красоты. И вот, надо же, забыла, а вспомнила с таким трудом.
Девушка улыбнулась. Сам факт встречи с ещё маленькой Хеллсинг, протестанткой и еретичкой, казался ей забавным. А фатальной и роковой эту встречу, она назовет потом. В следующий раз.