[fanfic100]

Название: Вкус одиночества.
Фандом: Торчвуд
Герои: Джек Харкнесс
Тема: I.1 - Одиночество.
Объём: 290 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Авторские примечания: конец XIX - начало XX вв.

- Эй, мистер… Я могла бы скрасить вам вечер… За стаканчик чего-нибудь.
Слова прорезаются сквозь мерный гул паба и замирают где-то за его спиной, так что Джек не сразу понимает, что они обращены именно к нему. Молодая женщина со слишком рано постаревшим лицом, с резкими складками у носа и испещренной морщинами шеей, садится рядом, практичным жестом прихватив юбки у бедра.
- Нет, спасибо,- ответ выходит из него с небольшой задержкой, потому что выпитое уже захватило власть над его языком, но еще не избавило от воспоминаний. Впрочем, это никогда не помогает, никогда…
Ответ выходит из него с небольшой задержкой, позволяющей незнакомке продолжить торг и соблазняюще оголить щиколотки, затянутые в короткие черные сапожки, и мясистые голени в грубых чулках.
- Соглашайтесь, мистер… Я стою этих денег, вы так не думаете?- кокетливо полуулыбнувшись.
Джек не смотрит на нее и ничего не отвечает. Гул заведения вновь подступает ближе, окружает его невидимым и несуществующим барьером, неприступным, если представить себе, что он неприступен. Виски слишком быстро подходит к концу. Он заказывает двойной. В какой-то момент девушка испаряется – момент, отмеченный лишь шорохом платья. Он заказывает еще. Виски жжет язык, горло – Джек облизывает губы, едва прикусывает раздраженную кожу. Онемение медленно охватывает все его тело. Душа тоже немеет, боль затихает, превращаясь лишь в эхо себя. Только мысли, мысли мечутся, наскакивая друг на друга, перерождаясь, ругаясь, вспыхивая, замирая – мечутся где-то за глазами.
Он умер. Его сын умер три дня назад. Его сын… Его последнее что-то, делавшее его человеком, делавшее его настоящим.
Его сын умер. Три дня назад.
Джек жив. Он всегда жив. Он будет жить, жить, жить, пока этому чертовому времени не наступит конец.
Стакан лопнул в руке. Отчего-то вид собственной окровавленной ладони отнял последние силы злиться и, наконец, прогнал все мысли.
Серое одиночество. И время со вкусом прокисшего молока.