18/100

[fanfic100]

Название: Магия.
Фандом: One piece
Герои: Хоукинс/Кид
Тема: II-3, волшебство/магия
Объём: 901 слово
Тип: слэш
Рейтинг: R, за намёки
Саммари: О том, что Базиль Хоукинс нифига не мальчик-одуванчик.
Авторские примечания: Намёки на всякое неприятное, что вряд ли воспримется людьми со слабой или нестабильной психикой.

Прочитать

Кид приходит к Хоукинсу в ночь полной луны. Хоукинс, конечно, не спит. Он говорил, это время лучшее для жестоких экспериментов. Киду любопытно, и он не может отказать себе в любопытстве.
Он заходит в покои Базиля и идёт не в спальню, а сразу в большой зал, который Хоукинс говорил, что будет использовать для таких своих дел. Двери зала приоткрыты, оттуда несёт разлагающейся мертвечиной. Кид приятно удивлён тем, что Базиль ему не врал об этом - волшебник действительно складывает в зале трупы. Судя по запаху, уже давно. Погода последние пару недель холодная, так что тела подгнивать должны были долго.
Кид заходит в зал, не стучась, - с чего бы? - это его замок. Базиль стоит почти посередине, с каким-то мелким и длинным ножом в руке. В его руке он смотрится скорее как большая-большая игла. Хоукинс полуобнажён, и его руки по локоть в крови, чуть измазаны, и именно измазаны, плечи, живот; капли крови спутали роскошные белые волосы. Хоукинс смотрит на Кида сначала какими-то бешеными глазами, будто только искорками зрачков, но быстро успокаивается, зыркает привычными глазами - янтарными и безразличными.
- Что ты делаешь здесь? - говорит он, похоже на напев, очень плавно и очень тянуче. Киду это нравится, и он усмехается, облокачивается о стену лопатками, смотря Хоукинсу ровно в глаза.
- Гуляю по замку... - Голос Кида острый, ядовитый и какой-то тоже дикий, под стать недавнему взгляду Базиля. - Дай, думаю, взгляну на колдовство... А тут простое убийство...
- В убийстве нет ничего предосудительного, - Базиль распрямляется, как по стойке, сводит вместе лопатки, будто ждёт, что из его спины вырастут крылья, а высовываются только несколько соломинок, обугленных и разбухших от крови. И так же быстро исчезают в коже фокусника. Киду всё это кажется безумно занимательным, и он спрашивает.
- Не то, чтобы я не согласен, но всё-таки, почему ты так решил?
- А почему люди считают обычно иначе? Все беды из детства, как известно... И меня так воспитали, что смерть вполне естественна и приемлима. Тот, кто вершит смерть, не грешник, а властитель. Вот и всё.
У Кида внутри что-то перевернулось, сплясало чечётку и встало обратно, бешено колотясь в груди, содрогая сердце и лёгкие. Киду даже перехватило дыхание, насколько ответ был прекрасен и вписывался в его собственную эстетику. Он не решался это выразить, но Хоукинсу было всё видно и так. Он смотрел на Кида проницательно, окидывая взглядом всё его тело, и двинулся ему навстречу, медленными и мягкими шагами. Будто невесомый, будто бы шёл по воздуху. Кида дёрнуло приятной волной предвкушения.
- Что с тобой не так, Юстасс Кид?
- Капитан... - Кид говорил едва дыша - Базиль был совсем рядом, и Кид видел, как его грудь медленно вздымается под глубокими вдохами и опадает под выдохами; как по широким плечам струятся волосы в крови и падают за спину и на эту самую грудь.
Базиль казался Киду настолько неземным и восхитительно красивым, что никаких бы слов ему самому не хватило, чтобы описать. А Базиль меж тем отвечал, приблизившись вплотную и ведя самым остриём ножа Киду по животу, оставляя новую кровь, густую, вязкую и, в сущности, дикую, но наглядно - просто красную жидкость.
- Хочешь мне живот вспороть? - Усмехается Кид. Ему ничего не стоит превратить нож в шарик металлолома, и он демонстрирует это, концентрируя силу, направляя её синхронно движениям Хоукинса. Нож осядает, будто плавится, и не хочет больше впиваться в кожу.
- Юстасс Кид. Имя, данное тебе при рождении. Это "капитан" - всего лишь присказка для людей, которым охота всех штамповать по титулам. И я не стану тебя так называть. Никогда.
Базиль опускается на колени, так же плавно и мягко, как двигался до этого, и Кид видит это как в замедленной съёмке. Его голову кружит чем-то тоже приятным, вроде очень крепкого эля или башнесносного возбуждения. Он сам понимает, что это второе, когда чувствует Хоукинса. Не какой-то отдельной частью своего тела, а всем сразу, каждой клеткой, каждым уголком подсознания. Хоукинс ведёт языком вдоль пореза и втягивает кровь, как вампир свою пищу, жадно и вульгарно, не желая оставить и капли. Он кусает жёсткую кожу в самых болезненных местах, целует после линии крепких мышц. У Кида кожа, и значит, всё тело очень саднит, но это приятно, как лучший минет в его жизни и следом - лучший секс. К его крови примешивается будто что-то такое, чужеродное, и очень сильное, очень опасное, но пока не жалит, а просто изучает. Это создаёт иллюзию власти, иллюзию важности и дурмана. Базиль резко останавливается и поднимается на ноги, рассеянно облизываясь.
- Я не хотел вспороть твоё брюхо... Я хотел вытащить твоё естество. И попробовать его на вкус.
В обычное время Кид бы сказал, точно сказал, что Хоукинс чокнутый. Но сейчас он наблюдал, что он не только чокнутый, но ещё и сногсшибательно прекрасный. Весь из себя роскошный, каждой клеткой, потому что Кид ощущал этой ещё каждой своей клеточкой - боль, и власть, и опасность, пьянящую, нешуточную опасность.
- И как оно? - говорит Кид. - Как, думаешь, будет моё естество?
- Слишком много похоти... И я не питаюсь таким, так что просто проваливай. И больше никогда не тревожь меня, пока я занят.
Глаза снова горят жёлтыми искрами, и они совсем рядом, губы сжаты плотно, и все в нём, в Юстассе: части его забрались в складку над верхней губой, частичка запачкала кончик носа, что-то опало на подбородок. Кид не признается, что всё это его страшно заводит, но это и не нужно - оба они знают правду. Правда режет под рёбрами, вопит, изображая инстинкт самосохранения. И Кид отвешивает улыбочку мерзкую и быстро уходит - хватит ему на сегодня магии.