26/100, CSI:Miami, фандом в целом

[fanfic100]

Название: Просто ужин
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио/Марисоль
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Тема: Хёрт/комфорт. Обними меня
Объем: 1148 слов
Примечания: Майами, 2006 год, Missing scene между 4-12 и 4-13.


Тропические грозы налетают в мгновение ока. Только что светило солнце, безмятежно благоухали цветы, лёгкий ветерок пошевеливал листья – и вот уже за окном свирепствует настоящая буря. Порывистый ветер, солёно пахнущий океаном, безжалостно треплет листья пальм и гнёт чуть ли не до земли деревья потоньше, дождь стучит по стёклам и крышам, собирается в мутные потоки, несущие вместе с пылью и сломанными ветками сорванные цветы. Гром сливается в сплошное ворчание и кажется, что он не следует за вспыхивающими тут и там молниями, а не успевает предупредить об их грядущем появлении прежде, чем небо разрывает очередной пронзительной вспышкой.
Горацио смотрел в окно и думал о том, что болезнь ворвалась в жизнь Марисоль Делко вот такой же безжалостной стихией. Всё изменила, перечеркнула все планы, запугала грозной перспективой смерти до такой степени, что уже сложно поверить, что всего год назад жизнь была вполне прекрасна и безоблачна.
Кстати о планах… Если он собирается выполнить обещание, ему пора ехать. Половина восьмого.
Горацио снова взглянул в окно и малодушно подумал, не может ли гроза стать оправданием… Впрочем, даже думать об этом было противно. И вообще, к чему всё это смятение, вся многозначительность? Ясно же сказано: это просто ужин.
Он решительно поднялся и пошёл к лифту. Перед глазами помимо воли один за другим вставали эпизоды недавнего разговора. Уже садясь в машину, Горацио отчётливо вспомнил искреннюю улыбку Марисоль и её слова: «Отлично, тогда я жду вас!»
Он взглянул на своё отражение в зеркале заднего вида и с сарказмом подумал, что много о себе возомнил. Не иначе как седина в бороду – бес в ребро. С чего он взял, что это приглашение является чем-то большим, нежели кажется? Улыбки? Взгляды? Искренняя радость, когда он согласился? Так последнее как раз больше свидетельствует в пользу версии о «просто ужине». Он был внимателен к девушке, даже совершил маленькое чудо в её представлении – ведь Марисоль кажется, что это именно он вытащил её из неприятностей. А она так давно живёт словно в заключении, выполняя предписания врачей, постоянно под контролем брата… Нечего выдумывать себе лишнее, девушка просто хочет немного развеяться, вспомнить о том, что такое обычная жизнь. А если снова почудится что-то особенное – просто взгляни на себя в зеркало…
Марисоль открыла дверь, едва он занёс руку, чтобы постучать.
- Гроза… - как извинение за свой вид, произнёс Горацио. Он прошёл всего несколько шагов от машины до двери дома, но ботинки и пиджак успели промокнуть, а волосы – растрепаться.
- Я уже боялась, что вы не приедете, - Марисоль сияла так, словно к ней на ужин явился молодой голливудский красавец в ослепительно белом фраке, а не усталый немолодой лейтенант криминалистической лаборатории. – Проходите сюда, я на всякий случай приготовила кое-что из вещей Эрика…
Через пятнадцать минут они уже сидели в гостиной за накрытым столом. Сухие носки, чистая сухая футболка и простая тёмная рубашка с коротким рукавом сотворили маленькое чудо – вернули Горацио ощущение комфорта и душевного покоя, мимоходом убрав излишек официальности из его облика. Теперь он мог воздать должное действительно отлично приготовленному жаркому, ласково улыбаться, слушая оживлённый щебет Марисоль и изредка вставляя несколько фраз, и любоваться, любоваться, любоваться… Кружевной тенью от ресниц, ложащейся на лицо, когда Марисоль опускала глаза, задумавшись о чём-то. Ровными белыми зубами, открытыми лёгкой мимолётной улыбкой. Вьющимися локонами волос, выбившимися из причёски и ласкающими шею.
Горацио умудрился пропустить момент, когда Марисоль замолчала. Просто обнаружил, что они сидят молча и смотрят друг на друга. Его улыбка медленно угасла – события принимали именно тот оборот, которого он втайне опасался. В принципе, когда женщина приглашает мужчину на ужин с намерением отблагодарить его за что-то, оба участника действа понимают, к чему идёт дело. В данном случае Горацио считал такой поворот неприемлемым, и действительно не только потому, что Марисоль была сестрой его подчинённого. Но все остальные возражения почему-то не переводились на язык слов, разве что неловким «кто она, а кто – я». И сейчас снова при каждом взгляде на юное свежее личико Марисоль Горацио особенно остро чувствовал все свои морщины и седину. Что он может дать этой чудесной девушке, которой так приятно любоваться старому усталому криминалисту?
- Что ж… - поднимаясь и отводя взгляд, сказал Горацио. – Вероятно, мне пора идти. Гроза кончилась…
Лицо Марисоль разом потухло, будто внутри неё задуло порывом холодного ветра весь вечер ярко и ровно горевшую свечу. Горацио ощутил себя последним подонком и мерзавцем, остановился на полпути к двери, совершенно не представляя, как поступить.
Марисоль медленно, неуверенно приблизилась, постояла рядом. Горацио не двигался с места и опасался поднять глаза, потому что не знал, что отразится в них. Марисоль осторожно качнулась вперёд, переступила на месте и прижалась к нему, настороженная, готовая отпрянуть при первом намёке на недовольство.
Горацио совершенно растерялся. Марисоль ему очень нравилась, и он прекрасно понимал: стоит сейчас сделать какое-то движение навстречу, вот хотя бы обнять прильнувшую к нему девушку – и остановиться будет невероятно сложно, если возможно вообще. И как потом они будут объясняться с Эриком?
Пока это крутилось в его голове – Горацио сам не вполне понял, как это произошло – он сделал прямо противоположное тому, о чём думал: не только обнял Марисоль, но и погладил по напряжённой спине. Она с таким облегчением выдохнула, прижимаясь чуть плотнее и тоже осторожно поглаживая Горацио по спине, что все только что казавшиеся неоспоримыми доводы вылетели из его головы, оставив лишь лёгкое недоумение: как он мог быть таким эгоистом, чтобы думать о себе и Эрике, а не о том, что сейчас необходимо Марисоль?
Ответ на вопрос, что он может дать ей, сложился сам собой, оформившись сразу в действие. Горацио был нетороплив и очень нежен. Он не пытался раздеть Марисоль или следовать привычному для себя канону интимной связи с женщиной. Просто ласкал её тело, наслаждаясь каждым движением, невольной дрожью, сорвавшимся с её губ вздохом. Готовый остановиться в любой момент, готовый идти дальше, если потребуется.
Марисоль заглянула ему в глаза и робко коснулась губами губ. Горацио ответил мягким уверенным поцелуем, поцеловал шею в вырезе блузки, тонкие пальчики, цепляющиеся за его плечо.
Внезапно Марисоль отстранилась, и он прикрыл глаза, унимая сердцебиение. Он ещё не чувствовал полноценного возбуждения, поскольку сдерживал себя, не зная, насколько далеко она готова зайти, но всё-таки ощутил острый укол разочарования. А Марисоль неуверенно и в то же время с какой-то отчаянной решимостью во взгляде потянула его за собой.
Сомнения с новой силой поднялись в душе Горацио. Объяснение с Эриком его больше не тревожило. Когда он был внутренне уверен в собственной правоте, объяснения его не страшили. А в том, что он способен подарить Марисоль столь желанное после долгих месяцев страха и боли наслаждение, Горацио был совершенно уверен. Как и в том, что в этом плане именно он – действительно удачный выбор, поскольку он ни за что не воспользовался бы минутной слабостью Марисоль, если бы она передумала. Смущали же его мысли о продолжении. С одной стороны, продолжение казалось немыслимым, такие отношения не могли иметь будущего. С другой стороны, интуиция твердила прямо противоположное, даже осмеливалась намекать на некое призрачное счастье…
«Будь, что будет», - решил Горацио, делая шаг вперёд. Закончится ли всё этой единственной ночью или обернётся внезапным, уже нежданным и оттого особенно греющим душу счастьем – неважно. Он примет то, что уготовано судьбой, будь это наказание или подарок. Так будет правильно.