[fanfic100]

Фандом: Slayers
Герои: Гаури, Лина
Тема: Счастье
Объем: 194 слова
Тип: джен
Рейтинг: G
Примечание: время действия – после второго сезона.

Лина умеет радоваться простым вещам – яркому солнцу, чистому небу над головой, ветру, несущему запахи весны. Ну а заставленный всяческой вкуснятиной стол и вовсе приводит её в состояние невыразимого восторга.
Впрочем, здесь Гаури с нею солидарен. Целиком и полностью. Добрая дорога, озарённая солнцем и ведущая куда-то, где ещё не были, уютные залы трактиров и снова дорога – это хорошо, и сложно придумать что-то, на что это всё можно поменять. Конечно, если постараться, то можно, но… стоит ли? Жизнь порой бывает коварной, и возможно, не стоит предъявлять ей завышенные требовании, чтобы не разозлить. Они живы, они вместе, где-то там, на других дорогах – друзья, с которыми можно встретиться в любой момент, только бы пути совпали… Много ли надо человеку для счастья?
Не очень, воистину, не очень. Гаури счастлив большую часть своего времени и не привык этого скрывать, а Лина… Лина куда более скрытна, чем хочет казаться, чем позволяет самой себе думать. И зачем-то не позволяет себе показывать ничего, кроме моментов яркой радости мгновения.
Но бывает всё же, что чувства оказываются сильнее её самой. И тогда глаза вспыльчивой волшебницы, награждённой народной молвой отнюдь не милыми прозвищами, светятся настоящим, незамутнённым счастьем.
И Гаури готов на всё или почти на всё, чтобы эти моменты случались почаще.


Фандом: Slayers
Герои: Фелиция, Миранда
Тема: Ночной кошмар
Объем: 552 слова
Тип: джен с примесью ангста
Рейтинг: РG за страсти-мордасти
Саммари: что тебе снится, перерождённая?
Примечание: время действия – далёкое будущее мира, герои перерождёны.

Пронизывающий ветер треплет волосы, снег лезет в глаза, и ничего не видно уже на расстоянии вытянутой руки.
Холодно. Холодно не телу – душе. Сердце смёрзлось в один плотный комок изорванной кристаллами льда плоти и болит при каждом тяжком, натужном биении.
Страшно. Страшно от того, что ждёт впереди – и идти вперёд не хочется, но что-то в глубине говорит, что назад дороги нет, и останавливаться нельзя, и всё, что можно сделать – это двигаться дальше.
По горячему от крови снегу.
Кровь повсюду – алыми-алыми пятнами проступает она сквозь белый-белый снег, укрывающий тела убитых, и нет дороги по чистому снегу, минуя красное.
Ветер завывает, стонет, поёт свою извечную погребальную песнь – и только скрип цепей, свисающих с могильных знаков, отвечает ему.
А потом вдруг – резко – всё стихает, и в обрушившейся тишине раздаётся горький, безнадёжный детский плач. Малыш плачет так, словно уже ни на что не надеется и не ждёт, что кто-нибудь придёт развеять его отчаяние, и заледеневшее сердце убыстряет темп.
Оно, сердце, знает, оно в отличие от головы ничего не забыло, оно всё-всё помнит – и лёд, сковавший его, начинает таять от пробудившегося жара. Каким бы ни был твой страх, всегда есть тот, кому ещё страшнее. Сколь бы ни было сильно одиночество – найдётся тот, кто ещё более одинок. И твоя боль обращается в ничто, когда приходит решение развеять боль чужую. Этот потерявший всё и вся малыш – твоё спасение и спасение мира, надо лишь протянуть руку и утереть его слёзы – и тогда всё станет хорошо.
И становится плевать на страхи, на преграды – они не существуют, пока есть вера в то, что ты в силах помочь. Ноги сами несут вперёд, и поднявшийся вновь ветер, раскачивающий цепи, уже не в силах заглушить плач малыша…
Он стихает сам. Резко, как будто выключается звук.
Мгновением позже стихает ветер, скрип цепей ещё продолжается пару мгновений, но потом стихает и он, и в наступившей тишине Последним Гонгом раздаётся жуткий, нечеловеческий хохот Безумный, наполненный неимоверной ненавистью ко всему сущему, он заполняет всё пространство вокруг, забивается в уши, в ноздри, ввинчивается в мозг, и собственный крик сам собой рвётся из горла, когда в плечи впиваются чьи-то когти.

- …да проснись же ты наконец!
В уши ворвался живой голос, за плечи трясли тёплые, мягкие руки. Фелиция открыла глаза и тут же зажмурила их – расширенным со сна зрачкам даже самый тусклый режим светодиодной лампы был чрезмерным, но всё же успела рассмотреть рассерженное лицо в обрамлении салатовых волос.
- Ми… Миранда, - прошептала она, усилием воли заставляя расслабиться сведённые судорогой мышцы.
- Она самая, - недовольным тоном подтвердила соседка по комнате общежития. – Захотелось вдруг поинтересоваться – тебе всегда кошмары снятся или это был эксклюзивный показ в честь заселения в общежитие?
- Н-не знаю, - выдохнула Фелиция, слушая грохот пульса в висках и бешеный стук своего сердца о рёбра. Дыхание уже начало выравниваться, но нервное заикание уходить не торопилось. – Наверное, всё же нет. Такого ужаса я не припомню… И надеюсь, что это не повторится.
- Я тоже на это надеюсь, - кивнула Миранда, возвращаясь на свою кровать. – Перспектива расталкивать тебя каждую ночь меня не прельщает. Спокойных тебе снов или вообще никаких.
И погасила лампу.
А Фелиция закрыла глаза и свернулась клубочком, накрывшись одеялом с головой. Она не ощущала прежде такого ужаса, как сегодня… Но хохот этот приходил к ней не в первый раз и не во второй, и девушке не хотелось думать над тем, что будет, когда он разорвёт её сны в следующий раз.