[fanfic100]

Название: "Кто-то хуже, чем ты".
Фандом: Hellsing
Герои: Алукард, Пип Бернадотте. Намеки на Алукард/Интегра и Пип/Интегра.
Тема: Запахи - тонкий.
Объём: 1568 слов.
Тип: гет.
Рейтинг: PG-13
Саммари: мужская ревность. Оляля.
От автора: Этот фик - моя дань окончательно умершей и похороненной идее макси-фика. Я по ней скорблю. Прощай, Элизабет, ты была мне дорога.

Читать дальше

И если бы убить. И если бы взять за горло и сломать шею – на это одно движение и несколько секунд. И если бы сбивать кулаки о его лицо и по-человечески радоваться хлынувшей крови. И если бы можно было дать волю эмоциям. И если бы не тошнило так сильно от осознания предательства. И если бы не бесило так сильно, что…
- А какое ты вообще имеешь на нее право? - …простой смертный, а так прав. Так прав, что хочется забыть все аргументы и просто перегрызть ему горло.
Наемник спокоен и благостен. Он перекатывает по губам полученные поцелуи и вспоминает каждый из них – один за другим и пробует заново. Зачем бы ему злиться?
- А ты?
- Это она имеет на нас обоих права, - примиряющим тоном заявил Бернадотте.
Он жмурит единственный глаз и улыбается, а от этой улыбки становится так… солнечно красив. Алукарду эта красота кажется простой смазливостью, юношеской миловидностью, которая так раздражает опытных мужчин. И какого черта эти… бабы ведутся на ровные зубы и улыбку?
От него дурманяще, сладко и нестерпимо пахнет самой прекрасной из всех живших женщин. Запретным плодом, до которого он, Великий Вампир, которому в ноги готова пасть добрая половина Теневой Европы, не смел даже коснуться ласкающим взглядом. Десять лет, десять чертовых лет! А сколько работает в организации этот слюнтяй?!
- Думаешь, получил пару поцелуев, потискался под лестницей – и все? – холодно спрашивает Алукард. – И что дальше, человек?
Усмешка у Бернадотте хитрая. Он прожженный военный лис и даже в нечеловеке видит нетерпение – с таким не лезут торговаться, с таким не приходят бросить пару насмешливых слов и удалиться. О, немертвый… как это здорово звучит – ревнует. Это даже веселит. А Пипу нравится играть с огнем – иначе он с ума сошел бы очень быстро в сутолоке дней, обжигающих все жарче и жарче с каждым днем близостью смерти.
- Дальше, - прокатил Пип это слово. – Дальше – не знаю.
И вроде бы забавно – кто из них стоит в угрожающей позе? Кого тут положено бояться? Пип только посочувствовать может – это очень неприятно, когда сослуживец уводит у тебя бабу. За это оскорбленные за товарища друзья могут и темную устроить, и бабе доходчиво объяснить, кто у нее должен быть единственным и любимым. Ах, какая незадача, что у сноба-вампира, который на людей-то никогда не смотрел, отчего-то нет друзей.
Еще через секунду веселье с Пипа схлынуло, холодной волной пробежавшись по всем мышцам спины. Кожу захолодило от разъяренного дыхание на кончике носа – странно, он же вроде бы далеко? Алое мерцание глаз завораживало и подавляло не то что мысли и волю – само желание дышать. Смотреть в глаза вампира было ужасающе страшно и больно, легче было умереть от пулевого ранения. Внутренности обожгло огнем на вдохе, Бернадотте захрипел.
- Настоятельно рекомендую тебе… соблюдать правила субординации, - почти светским тоном произнес Алукард. Пальцы на шее наемника сжались так сильно, что в висках запульсировало. Однажды Пипа уже душили, но никогда он не был настолько беспомощен. Слова доносились глухо, всплывая перед глазами, как если бы Алукард чертил их на воздухе. – Леди Хеллсинг не шлюха из подворотни, к которой ты можешь зайти после задания. Она не вещь и не игрушка. Да что с тобой разговаривать, - досадливая гримаса исказила лицо носферату.
Он с силой впечатал наемника за горло в стену и отпустил, отойдя на два шага. В позе его и в нервном жесте, которым он провел по полям шляпы, явно читалось, что он досадует на свою несдержанность. Этот разговор должен был произойти не так. Он вообще не должен был произойти. Вампиру не должно быть дело до жизни хозяина. Какая разница, с кем она водит шашни? Какая разница, кто в перспективе может подарить… сделать ей ребенка? Какая разница, кого ей приятнее целовать… бред. Этого быть не может. Что, черт возьми, движет этой женщиной?! Не могла она засмотреться на… это.
- Какое тебе дело? – донесся хриплый голос наемника из-за спины.
- Тебе мало? Добавить? – сухо поинтересовался Алукард, оборачиваясь. И встретил веселый, шалый даже взгляд. Пугающая картина – проницательный, безжалостный взгляд единственного целого глаза.
- Так какое тебе дело? – наемник наклонил голову набок.
Интегра оставила на нем свой след. Запах, этот запах, который Алукард лишь иногда мог учуять из-за плотного облака сигаретного дыма и чистого твида. Запах женщины – у каждой дочери Евы он свой, неповторимый, но его ни с чем не спутать. И этот был божественен. И как же хотелось смыть его с этой довольной морды кровью.
- Какое тебе дело? – повторил Пип, не дождавшись ни ответа, ни снисходительного хмыканья. Алукард не мог ничего сказать, но и уйти, не дав ответа, тоже отчего-то не мог. – Она выбирает того, с кем ей хорошо.
- Думаешь, это навсегда? – спросил Алукард. – Думаешь отхватить место в фамильной истории Хеллсингов? Думаешь, что она на этом остановится и выскочит за тебя, охотничек за приданым? – Пип усмехнулся – интересная идея, странно, что она его не навестила. Хотя нет, не странно – ему было немного не до махинаторских мыслей. – Бредово, ты не ее пошиба. Всегда найдется кто-то, кто будет лучше тебя.
- И кто-то, кто будет хуже, чем ты? – осклабился Пип почти скабрезно, заставив неожиданно Алукарда замолчать. – Недостижимый девичий идеал. Только в рамку бы тебя и на полку – а какая еще польза?
- Заткнись, - холодно прервал Алукард.
- Мой тебе совет, - нарочито медленно встал Пип, - чем разводить тоску зеленую, попытался бы сделать хоть что-то. Или ты, - выделил он, - ждешь, что она сама начнет карабкаться на твою вершину? – вампир только крылом носа дернул от скользнувшей в голосе наемника пошлятины. – А зачем принцессе еще один принц? У нее их вокруг и так хоть вместо шашлыка жрать можно. Она не этого хочет.
- Какой знаток, - холодно откликнулся Алукард. – Вне всякого сомнения, ты прекрасно изучил ее.
- И какую позу она предпочитает, - утрированно серьезно произнес Пип.
- Врешь, - хладнокровно произнес носферату. – У вас не зашло дальше валяний на одной кровати. А стоило тебе попытаться влезть к ней под пиджак, у нее начиналась истерика. Потом она долго курила.
- Слышен голос опыта? – надо признать, последнее замечание слегка задело его за живое. Но лишь слегка.
- Я просто знаю ее. Лучше тебя. Много лучше, - отрезал Алукард.
- О, - вскинул Пип брови, - и именно поэтому у нас дальше руки под пиджаком ничего не заходило, верно?
Алукард смерил наемника тяжелым взглядом. Пустым и невыразительным, как взгляд глазниц черепа всадника на бледном коне. Совершенно неожиданно Пип осознал, что даже Печати, о которых он мельком слышал от Интегры, его не спасут, если вампир вдруг решит, что соперник слишком далеко зашел. От этой мысли пересохло в горле и захотелось закурить – немедленно. Или просто развернуться и сбежать, суетливо извинившись. И он бы, наверное, так и сделал. Но как идиот остался упрямо стоять, потому что речь шла не о ком-то, а об Интегре.
- Ей нужен не принц, - размеренно произнес носферату, - но и пастушок ей не нужен. Ей наплевать на светские разговоры и комплименты, но в разговорах об овечках она сойдет с ума от скуки. Держись от нее подальше, наемник. Уходи к своей подружке в подвал и ищи утешения у нее на широкой груди, а об Интегре и думать забудь.
- Я не пастушок, - спокойно ответил Пип, - мы оба военные люди. Я прекрасно могу ее понять. Как и то, что она не из тех, кто готов обжиматься с бледными как… колонна, - нашелся он, не пожелав произносить это шипящее слово вслух, - мужчинами.
- Что ты можешь знать о том, что ей нужно? – угрожающе прорычал Алукард. – Что ты вообще о ней можешь знать?!
- Все то, что мне говорят ее руки.
- Они врут.
- Губы тоже?
- Женщинам вообще свойственно лгать.
- Тогда то удовольствие, с которым она греется со мной под одеялом, - носферату внезапно замолк и метнул на Бернадотте взгляд, полный убийственной злобы. Он не прикончил соперника лишь потому, что это означало бы абсолютный проигрыш.
- Ты не единственный, о кого можно погреться.
- Я единственный, кто не испугался этого сделать, - передернул наемник плечами. – И я уверен, что для нее это значит… много.
- Ты пожалеешь о том, что не убрался подобру-поздорову, - наклонился Алукард к самому лицу наемника.
Запах Интегры тревожил его разум. Хотелось оттолкнуть этого рыжего недотепу и броситься наверх, в кабинет, в спальню, в ванную – какая разница, где она сейчас?! Но нельзя. Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Как глупо, что и Зевс не может валяться в навозе на глазах всего Олимпа, как может простое животное.
- Готов поспорить на свою шляпу, - прищурился Пип, - что ты будешь грызть свою от досады.
- Ты споришь на нее? – спросил вампир с деланным удивлением. Пип же был не настолько безумен, чтобы хотя бы кивнуть.
- Выражение такое, если ты запамятовал. При твоем возрасте вообще-то явление частое. Нет, я говорю, что она не будет смотреть в твою сторону, пока рядом есть я. Потому что ты слишком, - протянул он последнее слово так, что оно нервной дрожью отдалось в нервах. – Идеален.
- Это мы еще посмотрим, пастушок.
- Я готов дать тебе фору, - насмешливо откликнулся Пип. – Это тебе не поможет, если ты за десять лет… - Бернадотте осекся, когда понял, что говорит в пустоту.
Наемник неопределенно хмыкнул в воздух, а затем стянул шарф. Перебрал потрепанную ткань в пальцах, вдруг вскинул ее к лицу и медленно, до ломоты в легких, вдохнул, задержав дыхание на секунду. Какие-то духи, буквально капля. Сигарный дух. И еще что-то, тонкое и неуловимое, от которого по животу к паху пробегала болезненная выкручивающая все клетки удовольствием дрожь. Боже, если ты есть. Какая женщина.
Наемник неопределенно улыбнулся темноте и испытал острейшее желание показать ей средний палец.
Эта женщина стоила того, чтобы за нее бороться. Пусть бы даже и с вампиром.