FFXII: фэндом в целом, 25/30

[Квисти]

Название: Утренний этюд
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Вэйн, Аль-Сид
Тема: IV.6 - тонкий
Объём: 562 слова
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13

Старый Аркадис окутал туман. В этот час, когда все местные жители еще мирно спали, белое марево размывало очертания города, превращая его в плохую фотокопию самого себя. Дома, мостики и переходы выплывали навстречу редкому прохожему, будто воздушные корабли из гряды облаков; впрочем, этот самый прохожий, судя по всему, прекрасно знал дорогу.
Он остановился у доходного дома почти на границе двух городов - старого и нового, взвесил на ладони старомодный медный ключ. Как будто еще не решил, открывать ли запертую им дверь. Пока дребезжащий лифт возносил его на седьмой этаж, прохожий зябко кутался в длинный плащ с высоким воротом, но никакой плащ не смог бы скрыть его военной выправки. Случайный наблюдатель наверняка бы решил, что это молодой дворянин спешит в предутренний час на свидание к девице сомнительной репутации. В каком-то смысле, усмехнулся прохожий, так оно и есть. Только все потенциальные наблюдатели не случайны. Он без колебаний отпер нужную дверь и шагнул внутрь.
В комнатах тонко, неуловимо пахло цветами - не духами, а именно цветами, живыми, недавно срезанными. Утренний гость повесил свой плащ в прихожей, и обернулся к хозяину апартаментов.
- Доброе утро, - вежливо поздоровался он, и молодой человек в роскошном шелковом халате, привалившийся к косяку, протяжно зевнул в ответ.
- Утро добрым не бывает. Обязательно нужно было приходить так рано?
- А ты как будто не ждал?
- А ты как будто ждал, что я не жду?
Воздух в маленькой прихожей, казалось, сгустился и стал плотнее от напряженных взглядов. Первым сдался юноша в халате - он отстранился, пропуская гостя в комнату.
- И что же Ваше Высочество хочет узнать на этот раз? - гостеприимный хозяин непринужденно опустился на раскиданные по полу подушки, оперся на локти, так, что полы халата разъехались, демонстрируя смуглую грудь. Его собеседник остановился на пороге, по привычке настороженно осматривая помещение. Цветы и правда стояли повсюду - в вазах, кувшинах, плавали в широких мисках и даже тазах. Такое ощущение, что кто-то совершил разбойный налет на всех цветочниц Аркадиса разом.
- Зависит от того, что хочет узнать Ваше Высочество, - наконец, ответил он, и небрежно опустился в старомодное кресло. Длинные темные волосы упали на лицо, скрывая выражение глаз, но голос его был спокоен и негромок. - Так больше не может продолжаться, Аль.
Названный Алем нервно фыркнул, вскочил, зашагал туда-сюда среди подушек и букетов, похожий в своем халате на невиданную тропическую птицу.
- Это ты сейчас вроде как сообщил мне новый и неизвестный факт, да? Merde, Вэйн, мы оба прекрасно все понимали... Еще когда только начинали эту игру.
Лепестки облетающих цветов кружились в воздухе вслед за его шагами. Вэйн молчал.
Утреннее солнце потихоньку растапливало ватное покрывало, окутавшее город, несмело заглядывало в окна, отбрасывая неровные блики на пол и стены комнаты.
- Не нужно было тебе приходить сегодня, - Аль-Сид остановился. Для профессионального притворщика его голос звучал достаточно искренне.
- И все же я пришел. Попрощаться, - аркадийский принц встал, так, что его глаза оказались на одном уровне с глазами собеседника. - Или ты не этого хочешь?..
- Ненавижу эту твою манеру решать за других, - наследник одного из великих домов Розаррии скривил губы, ухватил друга за отворот камзола, притянул к себе. - Только если - сказать до свидания.
Они целовались нежно и несмело, как будто впервые, и когда один из них толкнул другого на ворох подушек, с чьих-то губ сорвалось протяжное: "Да".
А спустя некоторое время в комнате воцарилась тишина, и только аркадийские цветы печально роняли свои лепестки на импровизированное ложе двух принцев.


Название: Милые бранятся...
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Баш, Бальфир и компания
Тема: V.2 - измена по пьяни
Объём: 616 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG-13

Первое, что почувствовал Баш - дикую боль в затылке. Казалось, в голове один за другим взрываются глоссерные двигатели.
"Что случилось? - подумал он. - На нас напали? Я ранен? Контужен?"
Увы, характерная сухость во рту и головокружение подсказали ему, что причина сих страданий куда прозаичнее.
Капитан фон Ронсенберг попробовал повернуться набок и хрипло застонал. Кажется, они вчера пили, и, судя по тяжести похмелья, пили много и всякого. Воспоминания об остатке вечера тонули в хмельном тумане.
Главная задача, - решил он, - не начать блевать до того, как он хотя бы выберется из постели. Было бы неплохо, конечно, заодно выяснить, чья это постель, но, пожалуй, в данный момент стоило сосредоточиться на самом важном.
Открыть глаза, принять более-менее вертикальное положение и, хватаясь за стеночки, добраться до ванной, было определенно сложнее, чем вырваться из окружения под Нальбиной, но капитан все же справился.
Струя восхитительно прохладной воды из-под крана - и Баш уже был почти готов ко встрече с суровой реальностью, которая не замедлила напомнить о своем существовании.
- Убирать за собой будешь сам, - презрительно бросил Бальфир, невесть откуда появившийся на пороге ванной. Его глаза были гневно сощурены - или просто лицо опухло после вчерашних возлияний? Баш смутно помнил, что пират не меньше его самого налегал на бужербианское специальное.
- С-скотина, - с отвращением добавил Бальфир, избавив капитана от тяжких раздумий. Баш прочистил горло; на губах все еще ощущался привкус желчи.
- Что-то случилось? - спросил он, лихорадочно размышляя, что же он мог натворить.
- Ты еще спрашиваешь? - Бальфир насмешливо поднял брови. - После вчерашнего любая порядочная девушка бы выгнала тебя взашей. Я хоть и не девушка, но, думаю, заслужил право это сказать. Вон из моей комнаты, Баш фон Ронсенберг - и из моей жизни. Только убрать за собой не забудь.
Он развернулся на каблуках и вышел вон, громко хлопнув дверью, оставив Баша сидеть на краешке медной ванны и недоумевать, что же именно, кроме грандиозной попойки, вчера произошло.

Фран при виде бравого капитана прижала уши, наморщила нос и демонстративно отвернулась, принцесса помахала ладонью перед лицом и, извинившись, отправилась за припасами, прихватив с собой Пенело, так что, как это ни печально, в качестве источника информации оставался один Ваан. Мальчишка сиял, как начищенный медный таз - еще бы, непьющая виера бдительно следила, чтобы человеческие детеныши не отравились алкоголем. Звонкий голос словно нарочно ввинчивался в уши, отдаваясь тяжелой пульсацией где-то в затылке. Одно хорошо - Ваана не пришлось ни о чем расспрашивать, ему самому не терпелось поделиться впечатлениями.
- Ну как, помирились с Бальфиром? - завопил он, едва заметив капитана, спускающегося в общий зал гостиницы.
Баш поморщился и осторожно ответил:
- Да мы разве ссорились?
- Еще как ссорились! - глаза у мальчишки горели. - Он даже одну бутылку в стенку запустил, звону было! В кают-компании до сих пор пятно на стене. И сказал, что не может находиться рядом с таким двуличным и бесчестным человеком. Правда, ушли вы все равно вместе.
Баш, округлив глаза, слушал эту тираду. Представить себе Бальфира, бьющего бутылки - особенно из-за него - и устраивающего сцены ревности было выше его сил. Даже если бы Баш спьяну выкинул какую-нибудь глупость - ну, поприставал к горничной в гостинице, или что-нибудь в этом роде, пират бы скорее стал изводить его насмешками. А может, предложил бы устроить менаж-а-труа, с него станется.
- Ба-аш, - Ваан подергал его за рукав. - Ну расскажи, где ты научился так лихо управлять кораблем?
- Где я - что?! - Баш почувствовал, как слабеют колени, и опустился на стул. "Лучше бы я переспал со всеми горничными в округе", - с мрачным отчаянием думал он, пока Ваан в красках описывал его вчерашний полет на "Штрале".
Потому что покушение на свою "птичку" Бальфир уж точно не забудет, и вымаливать прощение капитану фон Ронсенбергу предстоит о-очень долго и старательно.

@темы: .IV.6 Запах, .V.2 Штампы, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy XII: фэндом в целом (таб.30)

---

[AlyonaSL]

Название: Десять шагов навстречу: шаг девятый
Фандом:CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Ласки/Покусывать"
Объём: 1075 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Примечание: POV Гил Гриссом
Саммари: "Уму непостижимо: сколько-то лет назад я и знать не знал ничего про этот городок, про эту женщину и про ее сына. А теперь у меня там есть мое любимое кресло. С новыми подушками."
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь.

- Элвис! Элвис, взять! Фас! Что, съел? Ха-ха-ха!..
- Грэг, перестань дразнить животное, - строго произносит миссис Сандерс. – Тебе тридцать лет, а ты до сих пор как ребенок!
- Мам, не ворчи, - говорит "ребенок" и продолжает: - Элвис! Рррр! Ой, какой страшный зверь!..
- Он же тебя укусит, - сетует мама.
- Да ну, ерунда: разве он кусает? Так, покусывает!..
Новому члену маминой семьи, золотистому ретриверу Элвису, пошел третий месяц, и он пока больше похож на пузатый колобок, чем на собаку: но так или иначе он намерен сегодня показать этим незнакомым двуногим, какой он страшный зверь. Поэтому Элвис весело потявкивает и продолжает делать вид, что хочет укусить Грэга за палец, а Грэг продолжает ему этот палец совать в пасть и смеяться.
- Честное слово, как ребенок, – говорит миссис Астрид и, качая головой, уходит в кухню за чайником.
Но я успеваю заметить, что, несмотря на свой строгий голос, она улыбается.
У меня тоже нет никаких возражений по поводу того, что Грэг иногда ведет себя "как ребенок". Кстати, ему не тридцать, а тридцать два. Но это все-таки не очень удобно – поправлять чью-нибудь маму, и даже маму Грэга, когда она рассуждает о том, сколько лет ее чаду.
Я просто сижу и смотрю, как Грэг развлекается с Элвисом, и как щенок доволен, что ему дают в шутку погрызть палец, а потом чешут пузо. Собственно, когда мама в очередной раз сказала "Приезжайте на недельку", Грэг выдвинул главным аргументом:
- Поехали, Медведь? На собаку посмотрим...
Словно он в жизни ни разу не видел собак. Но этому щенку мы оба были в какой-то мере благодарны: с его появлением миссис Астрид гораздо реже стала звонить в Вегас и интересоваться нашим здоровьем, успехами в работе и так далее. Раньше Грэг, кладя трубку, шумно выдыхал и прожигал телефон весьма красноречивым взглядом. На что я неизменно отвечал:
- Да перестань, ушастый. Ей же там одной скучно.
Даже и не помню, кто из нас первый сказал: "Ей бы собаку, что ли". Тем более что мама сама все чаще заводила речь о том, что "Вот хорошо бы щеночка завести". Грэг еще уточнил у мамы: знает ли она, что щенки весьма обожают копаться в саду в свежепосаженных настурциях? Получил закономерный ответ "А это как воспитать" – и, положив трубку, сказал:
- В самом деле, Гил, давай ей щенка подарим? Вон у Джуди из лаборатории отпечатков скоро собака того, разродится. Джуди уже всех спрашивала, не нужно ли кому?
- Скажи лучше, что мама ответила по поводу настурций, - подстраховался я.
- Она ответила – как воспитать! Обалдеть можно.
- В этом есть логика, - я изо всех сил сохранял невозмутимость. – Вот ты же не копаешься?
Грэг смотрел на меня секунд десять. И только потом засмеялся.
А в этот раз мы приехали не только "собаку посмотреть". Еще и просто отдохнуть от всего: так получилось, что в отпуске мы оба не были два года: и когда решали – куда бы вырваться, почему-то даже не Грэг, а я вдруг сказал:
- Что, если в Сан-Габриэль? К маме?
Про себя я отметил, что в подобных фразах не впервые неосознанно пропускаю слово "твоей". И дело даже не в том, что моей мамы уже третий год как нет на свете. Просто сама миссис Астрид написала, что ждет нас на пасхальной неделе, что апельсиновые деревья цветут просто одуряюще, и что на мое любимое кресло она сшила новые подушки.
Уму непостижимо: сколько-то лет назад я и знать не знал ничего про этот городок, про эту женщину и про ее сына. А теперь у меня там есть мое любимое кресло. С новыми подушками. И сегодня вечером мы все вместе пьем чай на открытой веранде. А деревья цветут действительно так, словно в последний раз, и горы, у подножия которых раскинулся маленький Сан-Габриэль, словно подпитывают меня изнутри.
А еще мне так нравится смотреть, как Грэг дразнит Элвиса.
Это потом, когда мы устраиваемся на нашей с Грэгом кровати в его бывшей "детской", я все-таки говорю ему, чисто формально:
- Как думаешь, может быть, не стоит провоцировать пса кусаться? Он же вырастет, и...
- Да это же игра, Гил! И он это понимает. Именно поэтому не кусает, а покусывает.
- Ясно, - отвечаю я, поправляя подушку. – А ты чего улыбаешься?
- Да просто вспомнил.... ни с того ни с сего... как мне Брасс говорил, когда я только в лабу поступил работать.
- Серьезно?.. – я пытаюсь сообразить, как высказывания Брасса могут быть связаны с нашим Элвисом.
- Брасс когда меня только увидел, у него такое лицо сделалось... а вслух он сказал: "Вы, молодой человек, вообще в курсе, куда пришли работать? Это криминалистическая лаборатория, а не цирк! Ваше счастье, что я больше не начальник вашей смены: а вот нового начальника, Гриссома, я вам рекомендую поостеречься. Более чем уверен, что он не одобрит такого маскарада!"
- Так и сказал?..
- Вот тебе смешно! А мне многие потом говорили, и ребята-криминалисты, и техники: что это, мол, я, такой весь из себя, да меня босс увидит - сожрет к чертовой матери!..
- Прямо так уж и сожрет?
- Именно, - фыркает Грэг и прижимается ко мне плотнее. – Увидит, мол, и сразу сожрет, так чтобы я ему на глаза даже не показывался в таком виде!
- Знаешь, а в какой-то мере они были правы, - помолчав немного, говорю я. – Я ведь как тебя увидел...
А дальше я замолкаю, потому что у меня перехватывает горло. Мне до сих пор трудно говорить об этом вслух: о том, что я ощутил, когда впервые увидел Грэга. И встретился с ним глазами.
Это была вовсе не "любовь с первого взгляда", о которой так любят писать в дамских журналах (эти журналы у моей "матери в законе" валяются по всему дому, и, грешен, из любопытства пролистал парочку). Нет, это было что-то совсем другое. Какое-то... чувство единения, что ли. Хотя и оно пришло позже. В общем... что-то до сих пор мной не осознанное до конца: поэтому мне всё ещё трудно называть это словами.
- Что, сразу сожрать захотел? – хихикает Грэг.
- Именно, - улыбаюсь я. И слегка прикусываю его за торчащее ухо. Он понимает, что я не совсем об этом хотел сказать, и тоже улыбается:
- Медведь? Ты что, хочешь со мной, как Элвис, поиграть?
- Еще как хочу, – усмехаюсь я в ответ. – А ты потом мне почешешь пузо.
- Да я тебе его и так всегда почешу, только попроси!..
- И попрошу, - отвечаю я, откидывая одеяло. – Чеши на здоровье: всё, что хочешь!
И уже в процессе говорю, пока еще в состоянии произносить слова внятно и членораздельно:
– Все-таки мама права... ты до сих пор как ребенок. И ты знаешь, - пауза, вдох, долгий выдох, - оказывается, это заразно!

@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), #fandom: CSI, .I.3 Ласки

---

[Машенька и М]

Название: Хороня любовь, хороня ненависть
Фандом: Final Fantasy XII Ноа фон Ронсенберг
Герои: Ноа Габрант, первый сын Грамиса Солидора
Тема: могила
Объём: 830 слов
Тип: джен
Рейтинг: G


На кладбище стояла тишина удивительная.
Казалось, в Аркадисе вообще не умирают, вообще никого не хоронят.

Он не мог оторвать взгляд от свежей, недавно копаной земли.
Вот и все.
Она и так прожила дольше, чем все рассчитывали. Кто-то вчера сказал ему это. Он уже не помнил, кто.
Наверное, это было сказано в утешение.

Пакет с документами принес под вечер какой-то посыльный. Домой. Мать была еще жива.
И только ближе к утру, когда прошел первый шок, и он уже думал о похоронах, о поминальной службе, о десятке каких-то формальностей, которые предстояло исполнить, этот пакет попался ему на глаза.
Он машинально вскрыл конверт, начал просматривать документы – шаблонные формы донесений, заполненные незнакомым ему подчерком, ни подписи, ни печати, лишь сухие сведения об изучаемом объекте.

Баш фон Ронсенберг, уроженец республики Ландис, ныне находящейся под юрисдикцией Аркадийской Империи.
Прибыл на территорию королевства Далмаска в 687 году в возрасте 17 лет.
Был принят на службу в королевские войска…
В настоящий момент проживает…
Отзывы сослуживцев, соседей, описание привычек…

Если бы кто-то из его подчиненных так бездумно вскрыл бы неизвестно кем принесенный пакет, он сам подписал бы приказ о взыскании. Там могло быть все, что угодно. Ядовитый порошок, дурманящие средства, компрометирующие материалы…

По сравнению с этим любой яд казался просто даром богов.

Кто-то неплохо поработал. Покопался в истории его семьи, разыскал затерянный в военной неразберихе след, а потом долго, методично изучал жизнь беглеца из Ландиса.
Ради чего?

Ему было все равно.

Ненависть поднялась в нем удушливой волной и захлестнула, полностью вымывая из души любые чувства, любые мысли.
Он жив.
Он живет, как будто ничего не было, как будто он такой же, как все.
Его уважают товарищи – ну надо же!
Его называют смелым, честным, надежным человеком…

Посмотрим, насколько хватит твоей смелости, когда ты увидишь меня. Посмотрим, чему ты научился, королевский гвардеец Баш фон Ронсенберг. Сколько ты продержишься, прежде чем я тебя убью.

Император был в Розарии с визитом. Больше никто не мог потребовать у него отчета.
Он сообщил заместителю, что уедет сразу после похорон – по личному делу. Оставил инструкции на период своего отсутствия. Он был уверен, что вернется достаточно быстро, что не оставит следов. Любой, кто увидит его там, все равно примет за Баша.
Ведь Баш никому, похоже, не рассказывал о своей семье. Никто не знает, что у королевского гвардейца фон Ронсенберга был брат-близнец.

Деньги, фальшивые документы, корабль, который никак не был связан с Аркадией, - все уже было готово. За одни сутки он успел сделать все, что нужно, и собирался уже лететь.
Но никак не мог уйти от могилы. Все стоял – час, второй, третий.
Хрустальная тишина висела над кладбищем. В высоком небе плыли белые клочья облаков.

Приближающиеся шаги он слышал, но ему было все равно.
- Ты все-таки искал его, - сказал знакомый голос, - Что ты задумал? Габрант!
Старший из сыновей Грамиса.
- Я не понимаю вас, мой принц
- Неужели?
И стопкой бумаг – в лицо. Тех самых, из его квартиры.
Листы разлетелись по земле.
Черная земля. Белая бумага. Неровные, летящие строчки донесений.
- Что ты задумал? Ты собрался туда? В Далмаску? Ты понимаешь, что спровоцируешь политический скандал? Аркадийский Судья-Магистр тайно проникает на территорию другого государства, убивает члена королевской гвардии!
- Вы плохого мнения обо мне, мой принц. Никто не узнает.
- А если? От случайностей не застрахован никто. Ты погубишь себя, скомпрометируешь отца – ради чего?!
Они были почти ровесниками, Габрант лишь на год был старше.
Он так и не отвел взгляд:
- Ронсенберги никак не связаны с Аркадией. Никаких причин для скандала не будет, я не допущу этого. Можешь быть уверен.
- Габрант… - сказал тот, - Ноа… Успокойся. Ты же не простишь себе потом.
Короткий злой смешок вырвался у того.
- Ноа, твоя мать…
- Ее нет.
- Она не хотела бы этого. Только не этого. Ради ее памяти, Ноа!
Бесстрастное лицо и будто стальной заслон в глазах. Да разве его остановишь! Если бы отец был в Аркадисе…
- Неужели ты готов убить – родного брата? Ведь вы росли вместе. Ведь ты искал его, не смирился с мыслью о его смерти, искал.
- Не искал.
- Что?..

Историю с пакетом принц все-таки выдавил из него – по капле.
Хлестнул по лицу, не стесняясь.
- Тебя хотят устранить, хотят подставить отца, а ты ведешься, будто подросток. Кто сказал, что в гвардии Далмаски вообще есть человек с таким именем?
Габрант молчал. След от пощечины покраснел мгновенно.
- Отцу нужно Девятое Бюро. Нужно под твоим началом. Проклятье! Ноа, я же знаю тебя! Ты можешь думать все, что угодно, но ты не сможешь убить его. Он все еще твой брат. Ты дойдешь до конца, но в последний момент у тебя дрогнет рука.

Он почти презирал себя. Все Солидоры умели давить на чувства, но с ним, похоже, легко справился бы даже младший – одиннадцатилетний Вэйн. Пара слов о долге и все.

Довольно скоро он выявил всех причастных к этому делу – и исполнителей, и заказчика. Попутно узнал, что сведения, присланные ему, были подлинными.
И долгими ночами, лежа без сна, пытался убедить себя, что это его не касается, что он ничего не чувствует.
Пытался убедить себя в том, что его брат три года как мертв.

Получалось плохо.

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy XII: Ноа фон Ронсенберг (таб.50)

---

[Сехмет]

Название: Красный цвет
Фандом: тетралогия о Ганнибале Лектере
Герои: Риба, отчасти Френсис/Риба
Тема: IV: 4: 10 - Мята
Объём: 100 слов
Тип: джен, немного гета
Рейтинг: G/PG
Авторские примечания: Предупреждения: сопли и штампы

В воображении Риба пытается восстановить «мир до слепоты», концентрируясь на цветах и оттенках.

Запах мяты, вкус мяты – это ее образ зеленого цвета, так же, как лимоны – желтого, крепкий, горький кофе – черного.
Красный цвет – кровь, запах крови, статьи о «Красном драконе», которые она не читала, но о которых слышала от других людей и по радио. Красный цвет для нее – табу, поэтому нельзя думать о красных розах, которые когда-то подарили ее матери к какому-то празднику или о красном велосипеде.

Риба не представляет себе Френсиса красным, несмотря на то, что однажды он прокусил ее губу до крови.
Она старается видеть его мятно-зеленым.

Название: Вкус карри
Фандом: тетралогия о Ганнибале Лектере
Герои: Арделия/Кларисса, Марго
Тема: IV: 4: 05 - Карри
Объём: 100 слов
Тип: фемслэш
Рейтинг: PG
Авторские примечания: Предупреждения: сопли, AU условно
Заказчик: Lecter jr

У песчаной бури запах карри, цвет карри, и Арделии кажется, что, если она откроет рот, то почувствует на языке вкус карри, она приоткрывает рот, как для поцелуя, чтобы проверить свое предположение, и просыпается.
Она готова расцарапать всю ложь, чтобы узнать, что случилось с Клариссой – но знает, что лишь сломает ногти.
Все поиски ничего не дали, все попытки оказались тщетными. Даже знающая правду Марго Верже, вызывающе спокойная, как укрытый тиной пруд, на дне которого покоятся старые кости, лишь солгала: «я знаю не больше, чем Вы».

У Арделии есть ожидание, память о неожиданном поцелуе с привкусом карри, пустая постель и мутные сны.

Название: Истина и трюизмы
Фандом: тетралогия о Ганнибале Лектере
Герои: Лектер, Пацци, Лаура
Тема: V: 3: 10 - Если не можете избавиться от фамильных скелетов, заставьте их танцевать. (Дж. Б. Шоу)
Объём: 100 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: Предупреждения: AU в мелочовке, ООС, скука, каноническая смерть персонажа
Заказчик: Лис

– У каждой судьбы – две стороны. Если взглянуть на любую сколько-нибудь примечательную личность, легко увидеть две грани – возьмите Александра Македонского, Юлия Цезаря, – Лектер кивает Лауре, та кивает в ответ, точно слышит в его словах какой-то скрытый смысл.– Язычники обожали Нерона, историки оценивают по-разному, а для верующих христиан он всегда будет предшественником Гитлера. Так и…
«Так и Вы, доктор Лектер, – думает Пацци. – По крайней мере, в Ваших собственных глазах».
– …Ваш предок, верно? Для кого-то – заговорщик, для кого-то – один из поднявших руку на настоящее чудовище.

* * *

Участь Ринальдо Пацци – также поднять руку на чудовище, но в его поражении никто не станет искать вторую сторону.

Название: Вечный покой
Фандом: тетралогия о Ганнибале Лектере
Герои: Лектер/Крендлер
Тема: V: 3: 05 - Мы - это наши привычки. (Аристотель)
Объём: 100 слов
Тип: преслэш
Рейтинг: G/PG
Авторские примечания: Предупреждения: возможно, ООС, AU по мелочи, канон
Заказчик: Лис

– Вы меня убьете? – собственный голос доносится до Крендлера с запозданием, как и треск разматываемой липкой ленты. Он понимает, что происходит, но тепло и ощущение уюта – сильнее беспокойства. – Убьете и…

Прикосновения Лектера кажутся ему удивительно нежными, страх и беспокойство исчезают, растворяясь, как сахар в горячем кофе. Кендлер не думает о возможных удачах и неудачах, извращениях и преступлениях, нет – ему кажется, что вся его жизнь была путем к этому свиданию.

– В конце концов, мы – это наши привычки, не так ли? – спрашивает Лектер. Он знает, что эйфория скоро закончится; происходящее забавляет его.
Кендлер не слышит и не видит его улыбки, но представляет ее.

@темы: .V.3 Цитаты, .IV.4 Еда, #fandom: Тетралогия о Ганнибале Лектере, Тетралогия о Ганнибале Лектере: фэндом в целом (таб.30)

---

[Машенька и М]

Название: ***
Фандом: Final Fantasy VII фандом в целом
Герои: авторский персонаж
Тема: посттравматический синдром
Объём: 190 слов
Тип: джен
Рейтинг: G



Он проснулся внезапно - словно кто-то толкнул его.
За окном слышен был шум двигателя, и прямоугольник желтого света проехался по потолку.
Он видел, слышал, но не понимал, что он видит. Переход от сна к яви был слишком резким, тело проснулось, но разум еще спал.
На улице кто-то разговаривал, и ему казалось, он слышит вутайскую речь. Медленно, стараясь не выдать себя движением, он ощупал пол возле кровати – меча не было.
Сердце пропустило удар.
Он помнил, у него гостит дочь и внуки. В доме женщина и двое маленьких детей, а вокруг ходят вутайцы, и он безоружен!
Крадучись, он подошел к окну. Выглянул как можно незаметнее. Было темно, тихо.
Тишина угнетала, казалась полной опасностей.
Сзади скрипнула дверь.
- Папа? Ты что не спишь?
Ему вдруг стало стыдно.
- Нет, ничего. Я тебя разбудил?
Она подошла, потерлась щекой о его щеку.
- Нет, не ты. Джай звонил. Он застрял с делами, приедет дня через два.
- Мог бы и помнить о том, что здесь уже ночь.
- Не ворчи. Спокойной ночи, пап.
Она ушла.
Он все так же смотрел в окно. Тихая улица. Где-то далеко залаяла собака.
Война в Вутае кончилась двадцать лет назад.

@темы: #fandom: Final Fantasy, .V.5 Душевные болезни, Final Fantasy VII: фэндом в целом (таб.50)

---

FFXII: фэндом в целом, 23/30

[Квисти]

Название: Слово за слово
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Реддас, Аль-Сид
Тема: IV.6 - сигареты
Объём: 249 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

дженовый драббл

- Ну так мы договорились? - Аль-Сид Маргрейс смотрит на собеседника поверх темных очков. В его глазах сытое, уверенное превосходство.
Реддас стискивает кулаки. Будь его воля - розаррийский ублюдок пошел бы на корм рыбам, но короля пиратов связывает опрометчиво данное обещание.
Аль-Сид достает длинный мундштук, закуривает, по кабинету Реддаса ползет струйка сладковатого дыма.
"В Департаменте за такое расстреливали", - невесело думает бывший Судья, а вслух произносит:
- Я отправлю их на Фарос... Скажу, что мои корабли не смогли добраться до маяка. Но тогда и вы сдержите свое слово.
- Обещаю, амиго, - отпрыск дома Маргрейсов демонстрирует безупречную улыбку. - Я лично прослежу, чтобы суверенитет Далмаски был восстановлен... Равно как и статус ее королевы.
Аль-Сид выделяет голосом слово "лично", и Реддас скрипит зубами. Розарриец заливается соловьем, но верить ему нельзя ни на йоту, такому только покажи палец - оттяпает всю руку и не подавится.
- Конечно... амиго, - пират отворачивается на секунду, чтобы не видеть этой сальной улыбочки. - Можно считать, что мы договорились. Передайте маркизу Ондору мой ответ.
От его слов тянет болотной жутью Набудиса, призрачными огнями, танцующими в развалинах. Какая, в конце концов, разница - одним предательством больше, так почему же так гадостно на душе?
Аль-Сид прощается, выдыхая в лицо собеседнику облачко дыма, Реддас старательно изображает вежливую улыбку, но руки не подает.
А когда за незваным гостем закрывается дверь, король пиратов думает что, пожалуй, лучше ему самому отправиться на Фарос вместе с мятежной принцессой и ее друзьями. Быть может, так он хоть немного сможет рассчитаться со своей совестью.


Название: Пятнадцать минут
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Баш, Бальфир
Тема: IV.6 - газ
Объём: 797 слов
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17

пвп, бессмысленне и беспощадне

Мир казался склеенным из размокших кусочков бумаги - нелепая мозаика, которая разъезжается под пальцами. Сначала он услышал чей-то негромкий свист. Потом - почувствовал, что его затылок покоится на каменном полу. И больше - ничего.
Подавив мгновенный, удушливый приступ паники, он попытался открыть глаза. Каменный потолок, отблески от факела... Они все еще в пещере. Свистуна видно не было, но он итак догадался - кто еще может беззаботно насвистывать мотивчик популярной любовной песенки, сидя посреди каменного лабиринта, битком набитого монстрами?
Баш попробовал прочистить горло, но с его губ сорвался только слабый стон.
- Ага, наша мертвая царевна проснулась, - Бальфир перестал свистеть. - Капитан, когда мы начнем смотреть под ноги? Попадая в ловушки, ты подаешь дурной пример юному поколению.
Бывший гвардеец и сам уже сообразил, что неприятное онемение во всем теле - результат действия случайно активированной им ловушки. Он даже ощущал кисловатый привкус паралитического газа на губах. Чувствительность потихоньку возвращалась, но пошевелиться он пока не мог.
- Фран отправилась за антидотом, но, я думаю, минут через пятнадцать эффект спадет сам, - Бальфир нарисовался в поле зрения: встал, сладко потянулся и невозмутимо уселся Башу прямо на живот.
Капитан сдавленно охнул, и пират жизнерадостно ухмыльнулся.
- Ага, кое-что мы уже чувствуем, отлично, - он наклонился вперед, пробежался пальцами по груди, шее, подбородку Баша, щелкнул его по носу. - Пожалуй, в этом что-то есть. Пятнадцать минут наедине, а, мой капитан? Пятнадцать минут без неловких объяснений, без напыщенных проповедей, и ты - полностью в моем распоряжении, молчаливый и беспомощный. Хочешь знать, как можно использовать это время?

Его руки уже шарят где-то под одеждой, Баш не чувствует прикосновений, но знает по памяти, на что похожи ласки пирата, и от этих воспоминаний его бросает в жар - или ему только кажется, ведь газ все еще действует.
- Очаровательные штучки эти древние ловушки, - мурлычет Бальфир. - Тело на самом деле все ощущает, просто не передает сигналы в мозг. А мы же не хотим, чтобы по истечении пятнадцати минут ты почувствовал только ломоту в костях?
Кажется, он прикусывает мочку уха любовника. Баш не очень хорошо разбирается в действии паралитического газа, но воображение охотно подкидывает ему самые непристойные картины.
- Ого, - смеется пират, смотрит куда-то за плечо, - я вижу, кое-кто уже впечатлен моими словами.
Он сползает ниже, целует онемевшие губы, кусает, мнет, и Башу хочется выгибаться ему навстречу, обхватить за плечи, перекатить, навалиться сверху, вжиматься во все эти острые углы и впадины, заполняя до конца, перехлестывая через край - а ведь он даже не чувствует возбуждения. Все его ощущения - это призрак, фантом, с тем же успехом Бальфир мог бы просто сидеть рядом и рассказывать все, что он с ним сейчас делает. Пират, будто подслушав его мысли, шепчет насмешливо:
- Уже готовы на все, мой капитан? Имейте же терпение, мы ведь только начали.
Кончики пальцев начинает чуть-чуть покалывать, и Баш почти рычит от бессилия, когда макушка Бальфира исчезает из поля зрения, как ни скашивай глаза.
Пятнадцать минут, о боги! И никакой возможности вскинуть бедра, трахая этот горячий, жадный рот - о, Баш слишком хорошо знает, на что способен его любовник. Он жмурится, а когда снова распахивает глаза, пират уже снова навис над ним, и одна нога Баша согнута в колене и прижата к груди, и их поза весьма недвусмысленна, и в глазах цвета карамели отражаются блики от факела.
- Какая досада, что вы ничего не чувствуете, мой капитан, - выдыхает Бальфир, облизывая губы, и капля пота катится по золотистому виску, и Баша захлестывает волна глупой паники - потому что здесь и сейчас происходит то, чего еще не было, и он не может даже представить, каково это. Пират движется медленно, почти лениво, глубокими, размеренными толчками, и Баш гадает, использовал ли он смазку, но потом по его телу будто пробегает электрический разряд, напрочь стирая все мысли, и - снова ничего.
Разочарованный стон капитана мешается с хриплым дыханием его любовника, но зато теперь к нему возвращается способность говорить.
- Ты решил вдобавок к ломоте в костях наградить меня болью в заднице? - сипло, запинаясь, произносит он, и Бальфир смеется, ускоряя темп.
- Тушé, мой дорогой капитан. Но... соблазн был... слишком... велик.
Его голос срывается, и Баш знает: он уже на пределе, он так хорошо знает, как выглядит Бальфир перед оргазмом, во время оргазма... Он еще ни разу не видел, как выглядит Бальфир, кончающий в него.
Эта мысль - словно спусковой крючок, все тело капитана выкручивает сладкая судорога, и он чувствует, чувствует все, каждый саднящий засос и влажную ладонь вокруг своего члена, резкий мускусный запах и тяжесть чужого тела, жесткость камня, на котором они лежат и дикое, непривычное ощущение, растягивающее изнутри, все одновременно, и тут Бальфир впивается зубами ему в плечо, подаваясь до упора вперед, и бумажная мозаика разлетается на кусочки.

- Знаешь, - лениво сказал пират, когда они уже сидели, привалившись к стене, и ждали Фран, - пожалуй, я возьму свои слова назад. Попадайся почаще в такие ловушки.


Название: Вторая попытка
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Ашелия и ее друзья
Тема: IV.6 - это дело скверно пахнет
Объём: 311 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

дженовый драббл

Канализация Рабанастра - не самое приятное место для проведения досуга; и все же покой местных обитателей нет-нет да нарушает какой-нибудь неожиданный посетитель. На сей раз их двое, и они явно точно знают, куда идут.
- Воздушные пираты без неба, - говорит один, брезгливо отряхивая манжеты рубашки.
Его спутница только фыркает в ответ - все ее внимание сосредоточено на неясных тенях, скользящих в зловонном мраке.
- Зато впереди - королевская сокровищница, - не унимается пират, беззаботно шагающий по скользкому парапету.
Он толкает потайную дверь, и они оказываются в коридоре поуже и посуше.
- Ну, я же говорил!
- Не знаю, - девушка сдувает с глаз светлую челку. - От всего этого гм... Попахивает.
- Ты хочешь сказать, воняет, как от шкуры бангаа в брачный период? Что ты хочешь, это канализация, не курорт, - молодой человек некоторое время возится с замком, потом издает победный вопль. - Смотри! Путь открыт!
По подземелью дворца они пробираются быстро и тихо, по широкой дуге обходя задремывающих стражников. Лестница, коридор, еще одна потайная дверь - и они у цели.
- Упс, похоже мы опоздали, - говорит пират, сообразивший, что в сокровищнице они не одни.
Немая сцена длится недолго - девушка в светлом платье, застывшая у подножия статуи улыбающейся богини, скрещивает руки на груди и холодно вопрошает:
- И как это понимать?
- Эээ, мы, пожалуй, заглянем в другой раз, - пират пятится к двери, но его спутница преграждает ему путь.
- Нет уж, вляпался - теперь расхлебывай, - саркастически говорит она, и добавляет: - Привет, Эш.
- Ваан, Пенело, - хозяйка дворца царственно кивает, потом все-таки не выдерживает и хихикает. - Пожалуй, мне стоит сменить замки на дверях, раз уж среди моих друзей такое количество пиратов.
Пенело смеется вместе с ней, звонко и с облегчением: она благодарна королеве за то, что та разрядила атмосферу, потому что сама танцовщица боялась услышать совсем другую фразу.
"Пожалуй, мне стоит сменить друзей".

@темы: .IV.6 Запах, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy XII: фэндом в целом (таб.30)

---

итерация 1

[леди Лилит де Лайл Кристи]

Название: Чудовище.
Фандом: Katekyoshi Hitman Reborn
Автор: Лихослава (леди Лилит де Лайл Кристи)
Бета: Dusha
Герои: Савада Тцунаеши, Гокудера Хаято
Тема: V.3. Цитаты."Сражаясь с чудовищами, берегись, как бы не стать одним из них" Ф. Ницше
Объём: 953 слова
Тип: пре-слеш.
Рейтинг: PG
Саммари: нравственные терзания мафиози

Внушительный письменный стол был погребён под грудой бумаг. Отчёты, сметы, сводки: всё это неровными стопками громоздилось по краям. Мраморный пресс-папье в форме свивающегося кольцами дракона, придавивший собой годовой баланс вкупе с простой оборотной ведомостью, пристроился на самом верху правой кипы бумаг, как апофеоз всего этого безобразия. Но, зато в центре стола одиноко лежал лист бумаги. Всего лишь один, но именно он вызывал у сидящего за столом молодого мужчины целую бурю эмоций. Куда уж там по жизни не сходящемуся балансу!
Савада Тцунаеши устало откинулся на спинку массивного кожаного кресла. В последние годы его всё чаще называли "Дон Вонгола", из-за чего у него создавалось впечатление, что обращаются к кому-то другому. Ему казалось, что он тонет — в этом помпезном кабинете, положенном ему как боссу сильнейшей в Альянсе Семьи, в бесконечных договорах и отчетах, но особенно в трясине безысходного отчаяния и апатии, охватывающих его при взгляде на проклятый лист бумаги.
Тцуна задыхался. Он расстегнул пиджак и ослабил норовивший придушить его галстук. Не помогло. Окно и так было широко распахнуто, но проникавший через него ветер норовил смахнуть со стола бумаги, а не подарить Саваде глоток свежего воздуха, так необходимого ему. Да и откуда прохладному ветерку здесь взяться жаркой и душной сицилийской ночью?
Этой ночью Савада ненавидел всё, что его окружало: эту пропитанную зноем страну, запах лимонов и олив, доносившийся из садов, и этот кабинет — тяжёлые шторы, дорогие обои, шкафы, набитые трудами по экономике, юриспруденции и семейными архивами, хрустальную люстру под потолком, собственное кресло и старинный массивный стол. Как же он ненавидел этот стол! Но особенно люто он ненавидел листок бумаги, не первый час, лежащий перед ним. А ещё — самого себя. Потому, что знал, что подпишет. Куда он денется? Возьмёт в руки проклятую ручку Parker с золотым пером — и поставит свою подпись, быстро и чётко, как привык. От этого на душе было мерзостно и муторно. Будет он терзаться, или нет — ничего, в сущности, не изменится. Ему хотелось смахнуть всё со стола, швырнуть несчастное пресс-папье в хрупкие стеклянные дверцы шкафа, разбить всё вдребезги, дать выход своему отчаянию. Но такое поведение слишком походило на Занзаса.
Высеченная из камня мифическая рептилия злобно посмеивалась над Тцуной. Или это ему только казалось? Чудовище, выдуманное людьми. А сам-то он, чем лучше? То же чудовище, сотворённое людьми, каким и он был прежде, или другими чудовищами в человеческом обличье?
Он слишком рано подошёл к краю, за которым можно увидеть смерть, слишком просто и легко сошёлся с ней на "ты". Смерть — леди гордая: она не терпит неуступчивых кавалеров и требует расплаты чужой кровью и жизнями. Заплатил? Можешь флиртовать с этой холодной красоткой дальше, но тебе никогда не удастся разжалобить её. Ты ещё жив, а другие мертвы. Справедлив ли такой обмен? Каждый решал это для себя, основываясь на своих жизненных принципах. "Сражаясь с чудовищами, берегись, как бы не стать одним из них". Неужели он забыл эту простую истину? Неужели уже поздно всё изменить?
Савада знал, что подпишет эту бумагу — и, тем самым, подпишет сам себе безоговорочный приговор — "Чудовище". Сжимая голову между ладонями и зарываясь пальцами в непослушные каштановые волосы, молодой босс Вонголы издал глухой стон и уже готов был биться лбом о крышку стола. "Чудовище" — шептали пересохшие губы. Терзания Тцуны прервал осторожный, почти робкий стук в дверь и несмелое вопрошание: "Вы ещё не спите, Джудайме?"
Хаято. Саваде сразу стало как-то спокойнее от осознания, что его личный Ураган рядом.
— Нет ещё. Заходи! — Ответ получился коротким, рубленым, но на большее он был не способен.
Гокудера зашел, аккуратно закрывая за собой отделанную красным деревом дверь, подошел ближе, но остановился точно на середине узорчатого ковра, прямо напротив стола, будто не решаясь подойти ближе. Он казался взволнованным и растерянным.
— Может, вам чем-нибудь помочь, Джудайме? Уже так поздно, возможно, я могу что-нибудь для вас сделать? — В его голосе — почти отчаяние. Подрывник был напуган таким поведением Босса — тот провёл в кабинете весь день, никого не впуская, и, кажется, был намерен и ночь провести за работой. Ему позволили войти, это уже достижение… но, видимо, Босс просто устал.
Тцуна долго не отвечал, он даже не смотрел в сторону Гокудеры, от чего у того создалось впечатление, что Джудайме уже забыл о его присутствии.
— Скажи, Хаято… — наконец, произнес Десятый Вонгола. — Я … Чудовище?
Вопрос показался ураганнику абсурдным, нелепым, и, от того ещё более страшным. Блондин замер, шокировано распахнув серо-зелёные глаза и хватая ртом воздух.
— Джудайме! — Вырвалось у него, — Да разве… Да как же! Кто вообще посмел такое подумать! Я его… прям счас! Динамитом!
Бессвязный поток речи Гокудеры прерывался смехом - хриплым, надтреснутым, почти безумным смехом Савады.
— Я сказал! Меня ты тоже? Динамитом? — произнес босс, всё ещё срываясь на смех.
Гокудера как подкошенный упал на колени, желая извиниться, но не мог подобрать правильных слов.
— Чудовище. — Повторял Савада, медленно, как будто пробуя слово на вкус. — Сейчас я подпишу приказ о "зачистке" в одном из районов. Тотальной зачистке… со всеми вытекающими последствиями. И по тротуарам потекут реки крови. По моему приказу. И я подпишу. Потому что так надо. Для Семьи. Но моё решение понесет за собой десятки трупов. Разве я не чудовище после этого? Ответь честно!
— Вы не чудовище! — искренне ответил Хаято, не отрывая преданного взгляда от лица своего Босса. — Это те ублюдки, режущие без зазрения совести "мирное население" и насилующие женщин — они чудовища. Они, а не вы, Джудайме! Чудовища, ещё и потому, что заставили вас страдать! Чудовища лишь те, кто наслаждаются чужой смертью и болью.
Гокудера тяжело дышал и размышлял, стоит ли добавить что-то ещё. А Тцуна… размашисто поставил подпись на многострадальной бумаге и, устало прикрыв лицо руками, тяжело вздохнул.
— А принеси-ка мне кофе, Хаято… — проговорил он, растирая ноющие виски. — Хотя нет, постой.
Остановившийся на полдороги к двери Ураган так и замер лицом к двери. А Савада тяжело поднялся из-за стола, неспешно подошел к своему хранителю и обнял того за плечи, утыкаясь носом в пропахшие крепким табаком пепельные пряди.
— Спасибо. Что бы я без тебя делал? Наверное, просто сошёл бы с ума.

@темы: .V.3 Цитаты, #fandom: Katekyo Hitman Reborn, Katekyoshi Hitman Reborn: Савада Тцунаеши, Гокудера Хаято (таб.30)

---

[улыбка 45 калибра]

Название: Чужая женщина
Бета: I want to Hims
Фандом: CSI Майами
Герои: Келли Дюкейн/Эрик Делко
Тема: романтика/ поцелуй
Объём: 6197 слов
Тип: гет
Рейтинг: PG-13
Авторские примечания: сезон 6 эпизод 16. Пропущенные сцены.

Нет, наверно, на земле человека, который не задавал бы себе хоть раз один очень интересный вопрос. Почему? Почему отдельные события и факты из твоей земной жизни стираются из памяти, ускользают как вода, стекающая между пальцами, и ты можешь вспомнить лишь ощущение тепла или холода, но не в состоянии воссоздать в мыслях последовательность действий, разговоров, все остается где-то далеко в ином мире и отделено от настоящего непреодолимой гранью? А что-то, причем не самое приятное, а даже, наоборот, ранящее, крепко-накрепко застревает в памяти, лишь отступив на время, прячется в глубинах сознания. И достаточно слова, улыбки, взгляда, чтобы вернуться в прошлое, пережить и прочувствовать заново далеко не самые приятные моменты своей жизни. Вспомнить ошибки, которые невозможно исправить.

По спине словно пробежала шустрая компания муравьев, оставив неприятный холодок, и Эрик невольно передернул плечами, получив удивленный взгляд Келли. Чуть улыбнулся и, мотнув головой, сказал:
- Песок, щекотно.
Они с Келли сидели рядом на белом сухом песке, отдыхая после утренней пробежки по пляжу. Пустынный и тихий в этот ранний час, он был удивительно красив. Океан слегка штормил, и высокие, с пенными гребнями волны накатывали на прибрежную полосу, еще по ночному тяжело и сонно, затем с шумом уносясь обратно на глубину. Мир только-только начал пробуждаться ото сна. Огромный багряный солнечный диск поднимался на востоке, окрашивая воду в пурпурный цвет. Келли и Эрик в полном молчании наблюдали за величественным восходом солнца. Им вдвоем было хорошо и спокойно. Они пришли на пляж очень рано, надеясь на утреннюю прохладу и возможность побыть в одиночестве. Прекрасно понимая, что наступающий день обещает быть длинным и по-летнему жарким.
Келли чуть наклонилась, прижалась плечом к Эрику и тихонько вздохнула:
- Как красиво!
Он улыбнулся, обнял Келли, притягивая к себе поближе, поцеловал и потерся щекой о волосы, влажные и соленые от морских брызг. Они устроились слишком близко от воды, и отдельные ее капли долетали до них, оставляя мокрые пятнышки на одежде, попадали на лицо, но озорство океана было привычно и приятно. Ни Келли, ни Эрик не обращали внимания на такие мелочи.
Келли, расслабленно-довольная, негромко рассмеялась и посмотрела Эрику в лицо, их взгляды встретились. Как тогда, тем вечером. На Эрика вдруг неожиданно нахлынули воспоминания, возвращая его в недавнее прошлое. Длинный мучительный день. Поступки и слова. Он сам, Келли и Джейк. С малейшими подробностями, подобно кадрам старого кинофильма, перед его глазами промелькнули события тех суток. Словно желая защититься от внезапной боли, в каком-то отчаянном порыве Эрик крепко прижал к себе Келли. Отвел от ее лица упавшую прядь волос и, чуть нахмурившись, смотрел на пухлые губы, на аккуратный нос с пикантной горбинкой, слипшиеся ресницы – видимо, капелька океанской воды попала Келли на глаза. И, поймав удивленный взгляд, нежно поцеловал, словно давая ответ на свое немного странное поведение. Ощутив губами и языком теплую, чуть солоноватую влажность ее рта, Эрик почувствовал, как Келли всем телом подалась к нему, со стоном закидывая руки ему за голову. Этот долгий и восхитительный поцелуй напомнил Эрику давний, что до сих пор он считал украденным, но который был таким же сладким и нежным.
Келли, опомнившись, со смущенной улыбкой высвободилась из объятий Эрика и легко вскочила на ноги. На пляже стали появляться первые посетители - неугомонные серферы и прогуливающиеся до наступления настоящей жары пожилые пары.
- Скоро будет жарко, - расстегнула молнию на куртке, - ты еще побежишь со мной? - она чувствовала себя неловко. Поймав заинтересованный взгляд проходившего мимо благообразного пенсионера, Келли ощутила, как у нее краснеют уши. Она, словно озорная школьница, хотела поддразнить дедулю, но вовремя опомнилась, сообразив, что такое бесшабашное поведение больше подходит ребенку, а не взрослой женщине. Даже если она абсолютно счастлива.
Эрик отрицательно помотал головой, он и так считал, что совершает подвиг, вставая в такую рань и бегая с Келли, но это стало их утренним ритуалом, небольшой уступкой с его стороны, он знал, что Келли нравится, когда он рядом с ней на пляже. И однажды, поддавшись на ее просьбу, присоединился к ней, а затем постепенно втянулся, но по-прежнему частенько отлынивал от второго круга. А сейчас тем более бежать не хотелось. Стало тяжело на душе, и снова всплыл из небытия давнишний больной вопрос. Была ли у него возможность поступить по-другому?
- Я полежу, вздремну чуток, - ему удалось весело рассмеяться, несмотря на накатившие, выворачивающие душу воспоминания, и с делано довольным видом он развалился на песке во весь рост. Прищурившись, смотрел на переступающую с ноги на ногу Келли, готовую сорваться с места.
- Ты лентяй и лежебока, - она сняла кофточку и бросила ее в Эрика, будучи уверенной, что он ее поймает, помахала рукой и, перепрыгнув через ноги Эрика, побежала по твердой, накатанной волнами полосе прибоя. Тонуть в сыпучем, уже нагревшемся песке и зачерпывать его кроссовками не хотелось.
Эрик несколько секунд смотрел на удаляющуюся Келли, а затем перевел взгляд на океан, уставившись в безбрежную даль, невесело хмыкнул, понимая, что там, среди бушующих волн, ответа на его вопросы как не было, так и никогда не будет. В сотый или тысячный раз пытался проиграть заново случившееся той злополучной весной. Они никогда, ни разу не обсуждали с Келли происшедшее, по молчаливому обоюдному согласию решив, что не стоит заострять внимание на маленьком недоразумении, которое могло изменить всю их жизнь, с легкостью перечеркнуть будущее. Ведь ничего особенного не случилось, всего лишь один поцелуй.
*****
…Эрик наверно в сотый раз проверил пистолет, удостоверяясь, снят он с предохранителя или нет, почесал нос, поскреб затылок, сцепил и расцепил пальцы, сунул руки в карманы, высвободил, скрестил их на груди и поймал ехидный, с долей заинтересованности взгляд Райана. Ну и черт с ним, пусть думает, что хочет. Нахмурился. Сжал пальцы в кулаки и положил на стол. Терпение и выдержка - не те черты характера, которыми может похвастаться Эрик. А сейчас, в ожидании, он словно пружина, сжатая до предела и удерживаемая слабыми дрожащими пальцами, чуть тронь - и сорвется с места в любую секунду, по первому зову, первому звуку. Чертовски хочется выматериться, вскочить на ноги и орать. Ждать уже становится невыносимо. Фишки, сложенные стопочками, карты, брошенные веером, мозолят глаза. Красное сукно ломберного стола кажется пропитанным кровью, Эрик даже чувствует ее запах. Приторный, солоноватый. Глубоко вздыхает и замирает на мгновение. Но сидеть спокойно нет сил. Стул под ним словно раскаленный и утыканный сотнями иголок, они впиваются Эрику в тело, лишая покоя. По спине между лопаток стекает мерзкая капелька холодного пота. Страх, противный и липкий, закрадывается в сердце. Низ живота свело, приходиться сжать зубы и вцепиться пальцами в край стола, чтобы не сорваться с места. Указанное время давно истекло, они опаздывают. Это очень не нравится Эрику. Неужели… Нет, об этом лучше не думать, иначе он сойдет с ума от страха и беспокойства. Не за себя, за нее. За Келли. Где она, что с ней? Келли, в которую он влюблен столько лет, сколько помнит себя, ее и CSI.
Черт! Не время думать о любви. Момент совсем не подходящий, а ему в такие напряженные минуты лезут в голову волнующие воспоминания. Их первая встреча в подземном гараже. Молоденькая блондиночка, отвергшая его ухаживания. Смешливая, с яркой улыбкой на лице, с широко распахнутыми светлыми глазами, в глубине которых Эрик вдруг заметил страх и неуверенность. Он тогда отмел эти ощущения, посчитав, что ему мерещится. И лишь через несколько лет узнал, что, оказывается, был прав, с первой встречи сумев заглянуть в душу Келли и прочитав ее тайны.
У «малышки Келли» первый рабочий день на новом месте. И, как всегда, представители сильной половины человечества, вели себя по-хамски, всячески стараясь унизить и оскорбить девушку. Крутые и высокомерные копы, считающие, что женщине не место в полиции, выказывали свое презрение, держали себя как настоящие снобы. И без того с трудом пускающие на свою территорию новеньких, они держались на расстоянии. А если этот новенький - женщина, молоденькая и симпатичная, то издевок и приколов ей, как принято, достанется вдвойне. В те первые дни и недели вновь прибывший криминалист-баллистик, мужественно сражаясь за свое место, ловко прятала терзающие ее неуверенность и страх за милую улыбку. Много ей пришлось потрудиться, прежде чем она доказала делом, что и женщина ничуть не хуже мужчин разбирается в полицейском деле, оружии, а некоторых даже превосходит в остроте ума и талантах. И цвет волос не имеет никакого значения.

Эрик никогда и никому, даже себе, не признавался, что на его желание работать в CSI повлияла та короткая встреча, по крайней мере, именно после нее Эрик принял окончательное решение, что хочет заняться криминалистикой. Хочет оказаться рядом с хохотушкой-блондинкой и доказать что он умеет не только неудачно кадрить девушек, а еще отлично разбирается в автомобилях, неплохо в химии и с легкостью покоряет океанские глубины.
Хмыкнув, Эрик вынырнул из своих мечтаний и посмотрел на замерших в ожидании Райана и Фрэнка. Где-то в отдалении гулко бухнули ворота. Все трое настороженно замерли, прислушиваясь. Сквозь толстые стены с трудом можно было расслышать приближающие шаги - по цементному полу стук тонких каблуков. Копы переглянулись и приготовились, почти одновременно сняв с предохранителя оружие. Несколько несильных ударов в дверь - и знакомый голос потребовал:
- Откройте, полиция Майами!
Дверь распахнулась, и в помещение вошли долгожданные гости. Эрик не мог отвести взгляда от Келли. Как всегда, восхищенный женщиной своей мечты. Даже с поднятыми вверх руками, под прицелом пистолета, она не выглядела униженной и раздавленной. Лишь судорожно сглотнула, оставаясь внешне спокойной после того, как узнала своих коллег, изображающих игроков в покер. Глаза переполнены праведным гневом, чуть подрагивают крылья аккуратного носа, плотно сжаты побелевшие губы. Эрик видит, как вздымается ее грудь, взгляд перебегает с одного на другого. Она готова к борьбе, так просто не уступит, не сдастся. Почему-то вдруг приходит в голову очень яркое сравнение: гордая дикая кошка, неприступная пантера, хищная и прекрасная, готовая биться за свою жизнь до последней капли крови.

Обмен с лейтенантом парой фраз, понятных только им двоим, и Келли в короткой схватке обезоруживает своего конвоира. Несколько секунд, несколько четких выверенных движений – и незадачливый похититель и невезучий игрок скручен и скован наручниками.
С Келли происходит разительная перемена - на глазах у Эрика рассерженная хищница на мгновение, на одно-единственное мгновение, превращается в испуганного и обиженного котенка. За эти короткие секунды Эрик видит, как опустились плечи у Келли, и она даже стала казаться меньше ростом. Чуть наклонилась вперед, безропотно отдала Райану пистолет, разжав ослабевшие пальцы. Прикрыла руками лицо и уткнулась лбом в грудь Эрику, готовая расплакаться от облегчения. Но не в правилах этой хрупкой женщины показывать прилюдно свою слабость, тем более в присутствии коллег и копов. Гордо выпрямилась, откидывая с лица волосы, даже попробовала улыбнуться, но улыбка получилась ненатуральной, слишком радостной.
Эрик обнял Келли за плечи, чувствуя, как она вздрогнула, словно его касание обожгло ее. Несмотря на то, что все благополучно завершилось, она напряжена, как натянутая струна. Эрику кажется, что прикосновения мужских рук Келли противны, и она с трудом сдерживается, чтобы не скинуть его ладони, освободиться от неприятного контакта, а терпит его, не желая обидеть. Предчувствия Эрика обманывают редко, поэтому, не желая доставлять Келли лишнего беспокойства, он отпускает ее и отступает назад, давая ей свободу. Келли оборачивается и с благодарностью смотрит на него, затем на лице появляется извиняющая улыбка:
- Эрик, со мной все в порядке. Абсолютно.
Но он не верит Келли, тем более случайно замечает, как она немного сморщилась, поправляя свою кофточку. В глубине души закипает гнев, Эрик уверен, что как бы Келли ни старалась выглядеть спокойной и уверенной, ей плохо и больно, кто-то из похитителей мог избить ее или даже попытаться завладеть ее телом. И этим истязателем, скорее всего, был этот урод, которого только что увели с собой полицейские. Мимо внимания Эрика не прошло и то, каким наглым и оценивающим взглядом он окинул Келли, уходя прочь. Эрик сердито фыркает. Пробовать-то пробовал, но у него ничего не получилось - Келли не из тех, кто сдается без борьбы.
Пронзительное чувство нежности и восхищения чуть не толкнуло его вперед, он с трудом сдержал свой отчаянный порыв. Эрик желал сгрести Келли в охапку, прижать к себе, целовать, чувствовать, как в его руках расслабляется ее тело, а из глаз исчезают боль и страх, которые Келли так тщательно стремится скрыть. Как ему хочется, чтобы все кто находится рядом, провались сквозь землю или на худой конец ослепли, оглохли, обездвижили и оставили их с Келли наедине. А еще лучше оказаться с ней где-нибудь далеко-далеко на необитаемом острове или в Антарктиде на одинокой полярной станции, неважно где, главное - вместе.
Эрик не заметил, как они с Келли оказались на улице одни, она с улыбкой на губах убеждала его, что с ней все в порядке, но ее глаза говорили совершенно другое. Ее взгляд был как-то туманен и пуст, словно Келли не испытывает никаких чувств, словно ее душа омертвела, не желая реагировать на боль и страх. Эрик не мог оставить ее одну, разрешить сесть за руль: несмотря на ее выдержку и внутреннюю силу, в любой момент она могла сорваться и потерять самообладание и контроль над своими действиями. Она же не механическая игрушка, а просто женщина, только что выпутавшаяся из неслабой передряги. Он будет чувствовать себя спокойным только тогда, когда увидит ее дома и удостоверится, что его помощь и поддержка больше ей не нужна. А сейчас Келли нуждается в нем, иначе бы она так легко не согласилась на его охрану и не воспользовалась им как личным шофером.

Какой-то идиот выскочил им наперерез, Эрик резко жмет на тормоз, «Хаммер» дергается, ремень безопасности впивается Келли в живот. Все происходит неожиданно и быстро. Келли не успевает вовремя среагировать, спрятать пронзившую ее боль, и с губ срывается протяжный стон, на глаза набегают слезы. Она тяжело дышит, чувствуя, как тело покрывается холодным липким потом, к горлу подступает тошнота. Ноги озлобившегося на нее похитителя оставили весьма болезненные ушибы. Ноют ребра, внутри все дрожит, по мышцам пробегают пульсирующие болезненные огоньки.
Вместо того, чтобы ехать дальше, Эрик сворачивает на обочину и останавливается. Он молчит, просто смотрит на Келли настороженным, слегка обвиняющим взглядом. Ему очень ее жаль, но он не может не злиться на глупый обман, попытку скрыть от него свое состояние.
Келли осторожно, стараясь не двигаться всем телом, все еще не отойдя от приступа боли, поворачивает голову в сторону Эрика и сталкивается с его недоумевающим взглядом, она пытается оправдаться, но он опережает ее. Горячие пальцы сжимают заледеневшую ладонь Келли. Злость с него моментально слетает, стоит лишь почувствовать, как дрожит женская рука, теперь он полон сочувствия, сожаления и нежности.
- Келл, они тебя били? - Эрик осматривает с ног до головы почти успокоившуюся Келли, в нем снова начинает закипать гнев. - Келли, они тебя били? – голос срывается, в нем звучит ярость.
Бесполезно что-то отрицать, все написано на ее побледневшем лице, и Келли не остается ничего другого, как признаться.
- Да, - подтверждает она и сразу же кладет руку на плечо Эрику и успокаивающе поглаживает, - Эрик, уймись. Ничего сверхъестественного, это произошло один раз. Ушиб, да, очень болезненный, но ничего более, - Келли машинально трогает больное место, морщится, пытается улыбнуться, - пара компрессов - и я буду в полном порядке.
- Угу, - недовольно буркнул Эрик, - будешь, у тебя всегда и во всем полный порядок, - почему-то возникает желание отругать ее и как провинившегося ребенка запереть дома под замок. Навсегда
- Не ворчи. Я справлюсь, - Келли показывает рукой на дорогу, - поехали, мы мешаем движению.
Эрик мысленно выругался. Она снова думает о ком-то. Подумаешь, объедут. Ничего не случится.
- Эрик, пожалуйста, - снова просит Келли и, откинувшись на спинку сиденья, закрывает глаза, перестав строить из себя героиню, поясняет, - мне хочется поскорее оказаться дома.
Нахмурившись, но так не высказав своего возмущения и недовольства поведением Келли, озабоченный ее здоровьем, Эрик очень осторожно и так плавно, насколько позволяет тяжелый внедорожник, трогается с места.

Машина останавливается около дома Келли. Эрик, воспользовавшись служебным положением, беззастенчиво припарковывается в неположенном месте. Быстро выпрыгивает на землю и обегает «Хаммер» спереди. Стремясь помочь Келли, распахивает пассажирскую дверцу и протягивает руки, помогая Келли выбраться наружу. Вернее, он очень аккуратно, опасаясь причинить боль, подхватывает на руки и вынимает ее из салона. Успевает сделать несколько шагов по дороге к подъезду, только тихая, но настойчивая просьба: «Эрик, не надо, я в состоянии передвигаться самостоятельно» - заставляет его опомниться и поставить Келли на ноги.
- Прости, - извиняюще бормочет он себе под нос, понимая, что позволил себе лишку. Чтобы скрыть волнение, сует руки в карманы и молча шагает следом за Келли. Мысленно настучав себя по рукам, ругается про себя: «Болван, что ты творишь? Загребущие ручонки оторвать надо, ишь, разошелся. Размечтался. Прогонит и правильно сделает. Ты этого хочешь? Головой думать надо, головой».
Не обмолвившись ни единым словом, они добрались до квартиры Келли. У Эрика все замерло внутри от ожидания. Вот сейчас Келли улыбнется дежурной улыбкой, скажет спасибо и захлопнет у него перед носом дверь. «Нет, Келл, не поступай так, умоляю». Она по-прежнему молча достает из сумочки ключ и хочет открыть дверь. Но у нее ничего не получается. Она до конца не осознавала, насколько ей плохо и тяжело, пока не оказалась перед собственной дверью. Пластиковая карточка-ключ выскользнула из неловких пальцев и приземлилась на пол под ноги Эрику.
- Келл, ты в порядке? - Эрик подался вперед, рывком вытаскивая руки из карманов, готовый в любой момент подхватить Келли на руки.
- Не совсем, - признается Келли, привалившись боком к стене. У нее дрожали не только руки, но и ноги. Эрик пытается ее обнять, но она протестующе выставляет вперед ладони. Стоя на пороге собственного дома, она мысленно прокручивает события последних суток, и до ее сознания окончательно доходит то, через что ей пришлось пройти и какая она везучая, раз осталась жива и практически здорова. Умная, храбрая, не поддавшаяся панике, с помощью подручных средств сумевшая провести химические анализы, оставить следы своего пребывания и тем самым проторить дорогу на свободу. Она могла погибнуть в любой момент, допусти малейшую ошибку. И ей просто посчастливилось с похитителями, будь они чуть умнее, чуть внимательней, чуть жестче - не стояла бы она сейчас рядом с Эриком на лестничной площадке своего дома, а лежала на столе у Алекс. В морге.
Она чувствовала себя полностью опустошенной и разбитой. Вся энергия, жизненные силы, уверенность в своих поступках, которые были присущи Келли как дыхание, вдруг оставили ее, но она так долго вырабатывала в себе эти черты характера, оттачивая их до совершенства, что и сейчас не была готова, не имела права уступить слабости. Сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, а ногти впились в ладони, Келли проглотила горький комок в горле и даже попыталась улыбнуться, посмотрела на Эрика, внимательно наблюдавшего за ней.
- Спасибо, я справлюсь сама, - часто-часто заморгала, борясь со слезами.
- Келли, - Эрик взял ее руки в свои и сжал их, когда Келли попробовала вырваться. - Келли, - в его голосе прозвучали непривычные нотки, заставившие ее поднять на него взгляд, - некоторые люди считают, что они должны быть сильными всегда, но это не так. Позволь мне помочь тебе. Просто побыть рядом.
- Я не знаю, - Келли действительно не знала, она привыкла решать свои проблемы сама, без посторонней помощи. Не важно, кто ее предлагает. Она высвободила свои руки и прижала их к груди, - Эрик у меня там пусто, и я не знаю и боюсь того, что может случиться, когда я отойду. Когда смогу чувствовать. Страшусь всего этого, и мне никто не будет нужен, когда…
- Нет, Келли, ты ошибаешься, - он каким-то особенным жестом протянул к ней руку, обнимая за плечи и привлекая к себе. – Попробуй просто быть собой, доверься своим ощущениям, - Эрик вздохнул, - и не прячься от меня, закрываясь в свою раковину. Попробуй.
Дыхание Келли участилось, она ничего не могла поделать с этим. Что-то внутри готово было лопнуть, сорваться с места, прорвать ставшую слишком тонкой хрупкую скорлупу сознания. Ноги были ватными и тяжелыми, как гири.
- Хорошо, - она позволила себе опереться на Эрика, и они вошли в квартиру, закрывая за собой дверь, отгораживаясь от внешнего мира.

- Покажи, - голос Эрика звучит странно. Это не было приказом, но и на просьбу не походило, - покажи, - повторил он таким тоном, словно от того, посмотрит он или нет, зависела вся его следующая жизнь.
Келли сразу догадалась, в чем дело, и не стала противиться. У нее не было сил, просто повиновалась желанию Эрика. Молча повернулась к нему лицом, закрыла глаза. И словно в каком-то полусне прикусила нижнюю губу, подцепив пальцами низ кофточки, осторожно задрала ее почти до груди. Настолько высоко, что можно было рассмотреть кромку черного кружевного лифчика. Но Эрика в данный момент не интересовало женское белье, он присел на корточки и пристально смотрел на расплывающийся по ребрам, боку и животу огромный багровый кровоподтек. Заметно припухший и наверняка очень болезненный. Выражение лица Эрика менялось, как картинки в калейдоскопе: удивление, боль, отчаяние, жалость и под конец гнев. Как улыбка делала его необычайно привлекательным, так гнев искажал до неузнаваемости. Келли видела, как шевелятся губы Эрика, то, что он бормочет, было слишком тихим, и она не смогла расслышать, но, судя по зверскому выражению лица, слова были ужасными. И мысли тоже. Если бы в этот момент ему попался в руки тот, кто посмел избить Келли, оставив эти ужасные следы, кто покушался на беззащитную женщину, ему бы пришлось тяжело. Руки у Эрика чесались, ему хотелось сделать две вещи - набить морду до посинения гаденышу, дотронувшемуся до Келли, а еще больше - прижаться губами к больному месту любимой женщины, ласкать, целовать до тех пор, пока не рассосется этот безобразный синяк и не утихнет боль.
В какой-то момент, словно очнувшись от забытья, Келли поняла, что в их положении произошли перемены. Эрик опустился перед ней на колени и, кончиками пальцев касаясь поврежденного места, исследует ее живот. Делает он это с невероятной нежностью и осторожностью. Его лицо разгладилось, и гневное выражение сменилось благоговением, словно перед ним была не она, а что-то хрупкое, бесценное для него. Эрик немного подался вперед, и Келли показалось - еще чуть-чуть, и он поцелует ее в обнаженный живот.
- Эрик, - но слова застряли в пересохшем горле. И чтобы прекратить этот недопустимый тактильный контакт, отшатнулась назад. Келли испугалась своих ощущений. Несмотря на то, что бок ныл по-прежнему, ей было очень приятно. Пальцы Эрика оказались нежны и ласковы.
Вздрогнув, Эрик отдергивает руки от тела Келли и поспешно вскакивает на ноги. Ему так много хочется сказать ей, но он молчит, понимая несвоевременность своих желаний, отводит взгляд, зная, что она без особого труда прочитает по глазам все его мысли и чувства. Кое-как справившись с волнением, но, так и не осмелившись посмотреть ей в лицо, сует руки в карманы и, кашлянув, чтобы прочистить перехватившее горло, говорит:
- Выглядит страшно, но ребра не сломаны.
- Я же говорила тебе, пара компрессов - и все будет в норме, а ты… - Келли замечает, что у нее дрожит голос, и замолкает, резко оборвав фразу.
- Келл, может все же к врачу? - Эрик вопросительно смотрит на нее. - На всякий случай.
В ответ Келли отрицательно качает головой и скидывает с ног туфли.
- В душ, - она брезгливо поводит плечами, - горячий душ это самое лучшее лекарство, хочу смыть с себя все воспоминания, запахи, прикосновения…
- А я? - робким настороженным тоном спрашивает Эрик. - Мне можно остаться? - и с надеждой в голосе: - Ты наверно хочешь есть, я мог бы что-нибудь приготовить.
Келли улыбается искренне, по-доброму. Эрик такой милый, заботливый и - она невольно сознает - близкий. Ей приятно его общество и совсем не хочется выпроваживать его вон.
- Нет, - увидев, как обиженно вытягивается его лицо – он решил, что его выгоняют – Келли негромко смеется, - нет, я не хочу есть, - она кривит губы, - меня все еще слегка подташнивает.
- Значит…
Но она не дает ему договорить.
- Сок. Я бы выпила чего-нибудь кисленького, освежающего.
Слова Келли звучат как самая прекрасная музыка. Она не выгоняет его. Она просит приготовить ей сок, и он может побыть с ней еще некоторое время.
- Апельсиновый, две трети сока, одна - воды, три чайных ложки сахара и капелька мятного масла, - как на экзамене отвечает Эрик.
Теперь удивляется Келли. Эрик угадал ее желание или же так хорошо знает ее вкусы? Скорее всего, второе. Вроде мелочь, а очень приятно, на глаза наворачиваются слезы, но Келли справляется со слабостью.
- Я быстро.
- Не торопись, у меня уйма времени, - Эрик доволен. - К твоему возвращению все будет готово.
- Надеюсь.
Они улыбаются друг другу и расходятся в разные стороны. Боковым зрением Эрик видит, как Келли подбирает с пола мужские спортивные брюки, снимает со спинки кресла рубашку, с дивана - футболку и уносит вещи с собой в ванную. Она делает это так, словно желает убрать следы присутствия другого мужчины. От этого Эрику делается не по себе, он ощущает себя вторгнувшимся на чужую территорию и его присутствие в этой уютной квартире, скорее всего, лишнее. Может все же правильней будет уйти? Позвонить «ему»? Рядом с Келли по идее должен быть «он». Эрик фыркает. Ничего подобного. Машет головой, отметая справедливые мысли. Что же «его» до сих пор нет здесь? Наверняка весь департамент гудит и все знают - Келли на свободе. И уже прошло немало времени, а «он» даже не позвонил и не поинтересовался, как она, что с ней, не требуется ли ей его помощь. И Эрик принимает единственно правильное, с его точки зрения, решение. Сейчас он для Келли нужнее. И все.
Приготовление сока не занимает много времени, и Эрик, воспользовавшись моментом, пока Келли в душе, понимая, что ведет себя неэтично, осматривается в квартире. Последний раз он был здесь еще до ранения, больше года назад. А ведь были счастливые дни, когда они... Нет, вспоминать не хочется, слишком болезненно, да и ни к чему, прошлого не вернешь. Эрик возвращается из кухни в гостиную, проходя через неширокий холл, обращает внимание на мужскую куртку на вешалке, ботинки, небрежно лежащие под маленьким столиком около зеркала. Он прекрасно знает мужчину, что отобрал у него Келли. Хотя почему отобрал? Она никогда не принадлежала ему, а свободная женщина вольна выбирать себе друга и любовника. Чтобы не подвергать себя искушению, не обнаглеть окончательно и не заглянуть в спальню, Эрик садится на диван и, держа в ладонях стакан ледяного сока, ждет Келли. Вспоминая счастливые и не очень моменты из их жизни, их дружбы.
Классическая дружба между мужчиной и женщиной. Келли понравилась Эрику сразу, но она дала ему понять очень мягко, ненавязчиво, что ему ничего «не светит», он очень симпатичный, добрый милый, но не в ее вкусе. Так случилось, что он заинтересовался Келли не только как женщиной, но и как личностью, ему нравилось в ней абсолютно все, он получал удовольствие от общения с ней, постепенно связь между ними стала очень крепкой, завязалась самая настоящая дружба, та самая - «друг всегда поможет». Эрик сумел убедить себя, что блондинки, тем более «мелкие» - не его тип женщины, запрятав так глубоко внутрь себя зародившуюся любовь, что даже поверил в это сам, меняя своих партнерш, как перчатки. Все изменилось, когда он вышел из больницы с осколком пули в голове. Привычный мир рухнул, перевернувшись, как Эрик ни старался поддерживать прежние отношения, но с каждым днем запутывался все больше и больше. Честно глядя Келли в глаза, утверждал: «Да, мы друзья», а хотел совершенно иного - любви. И понимал, что Келли, если и не уверена, то догадывается о его чувствах.
- Эрик…
Весь в своих мечтах, он не заметил, как Келли вошла в комнату, и тихий оклик заставил его подскочить на диване, чуть не расплескав сок, который был в его руках.
- Уфф, Келл, - он оглянулся на нее и расплылся в улыбке, - вот твой сок, все как заказывали.
- Спасибо, - Келли глянула на него и пригубила напиток.
- Стараемся, - он развел руками и, не отводя взгляда, смотрел, как Келли маленькими глотками пьет оранжевую ароматную жидкость. Говорят, если двое выпьют из одного стакана, то смогут читать мысли друг друга. Один-единственный глоток сделал Эрик на пробу, но они и до этого могли понимать друг друга без слов.
После душа Келли явно стала чувствовать себя лучше. На щеках появился легкий румянец, в глазах изредка проскакивали едва заметные смешливые искорки. Темно-синий спортивный костюм удивительно шел ей, подчеркивая аккуратную фигуру, влажные волосы она заплела в косу и, сидя на подлокотнике кресла, выглядела неотразимо привлекательной.
Допив сок, поставила бокал на журнальный столик и, чуть склонив голову, слизнула с губ последние капельки.
- Очень вкусно, - поблагодарила она Эрика и замолчала.
В гостиной слегка стемнело, приближался вечер.
- Келл, с тобой все в порядке, - неожиданно для самого себя ляпнул Эрик, он был не в состоянии отвести от нее глаз, его влекло к ней с невероятной силой. Как ему хотелось ее поцеловать! И стало ясно, что визит слишком затянулся, пора уходить. Тем более ему вдруг показалось, что взгляд Келли поощряет его. Забыть обо всех приличиях, прижаться к ней. Келли стояла совсем рядом, и так легко можно было уступить желанию. Эрик вздрогнул, почувствовав, как жаждет ее прикосновений, представил, как руки тянутся к ее телу, как их губы соприкасаются, они оба тонут в глубоком страстном поцелуе.
- Наверно, да, - неуверенно ответила Келли, не совсем понимая, что имеет в виду.
Напряжение между ними стремительно нарастало.
- Самое лучшее для тебя - отправиться в постель. Выспаться, чтобы завтра чувствовать себя …
- Да, так будет…
Они обменивались незаконченными фразами, потеряв возможность говорить осмысленные вещи.
- Тогда я пойду. Спокойной ночи, - но вместо того, чтобы развернуться и выйти из гостиной, Эрик сделал шаг вперед, он только хотел по-дружески поцеловать Келли в щечку, но что-то случилось, он «сломался», инстинктивно потянувшись к ней. С его губ слетело тихое: «Келли». И каким-то невероятным образом она оказалась в его объятиях. Эрик наклонился и поцеловал ее в губы, они все еще сохраняли вкус и запах апельсина, мягкие, прохладные, они манили к себе как запретный плод.
Келли не верилось, что Эрик может быть таким нежным, обезоруживающе нежным. Но факт оставался фактом. Прикосновение его горячих губ было легким, дыхание теплым. Ей давно не было так хорошо. В объятиях крепких и нежных. Так хотелось посильнее прижаться к этому большому мускулистому телу. Его сила внушала уверенность, и Келли рядом с ним почувствовала себя защищенной и спокойной. Куда-то на задний план ушли события минувшего дня, позабылись все беды и боль. А губы, ласкающие ее рот, были великолепны: чуть шершавые, они, беспрестанно двигаясь, шептали нежные слова успокоения.
Его язык коснулся уголков ее рта, пробежался по контуру губ сверху и снизу, а затем легко раздвинул их и проник внутрь. От этого поцелуя горел не только рот - расплавлялось все ее тело. Ее груди ощутили слабое покалывание, душа погрузилась в теплый океан, где чувственные волны накатывали одна за другой. Келли притянула к себе Эрика, закинув руки ему на шею, и страстно ответила на его поцелуй, сомкнув горячие губы вокруг его ненасытного языка. Казалось, она вот-вот взорвется от наслаждения, ей до боли хотелось оставаться в этих объятиях.
Эрик почти лишился воли, и если бы не стон, сорвавшийся с губ Келли, немного отрезвивший его, то неизвестно как далеко они смогли бы зайти. Нет, он не имел права, он не должен поддаваться желанию, воспользовавшись временным помутнением сознания Келли. Осторожно, опасаясь ее оскорбить своим поведением, пересилил себя, оторвался от ее рта и расцепил руки, обнимавшие его за голову. Бережно взял за плечи и посадил на диван, она противилась, не желая выпускать Эрика из объятий. Он чувствовал ее желание, ее возбуждение, но отчетливо представлял себе, что все это лишь временная слабость, и как бы ни желал, он не может воспользоваться ее состоянием. Наклонился, закрыв глаза, поцеловал в висок дрожащую Келли, провел лицом по волосам, запоминая запах и отступил назад. Нельзя переступать черту, опрометчивый шаг сегодня, сейчас принесет разочарования завтра и с легкостью может разрушить их отношения.
Келли влюблена, но не в него. У нее есть другой мужчина, и она с ним счастлива. И Эрику надо понять, что Келли - чужая женщина, недоступная для него. Просто он оказался рядом с ней в трудную минуту, просто позволил себе немного лишнего, потеряв самообладание. Он мог бы подхватить ее на руки и отнести в спальню, любить ее и подарить все то, что только может, унести ее на вершину блаженства. Но что потом? Она придет в себя, и положение окажется двусмысленным. Эрику плевать на ее любовника, но он не желает, чтобы страдала Келли, поняв, что изменила Джейку, поведясь на ласки Эрика. Поэтому ему пора уходить. Его время истекло. Он чувствовал себя подлецом, глядя на Келли, лежащую на диване. Она закрыла лицо руками, сжавшись в комочек, похожая на испуганного и обиженного маленького зверька.
- Келл…
- Уходи, прошу тебя, уходи, - хриплым прерывающимся голосом попросила она, не открывая лица.
- Прости, - что он мог еще сказать? Ничего.
Выскочив из квартиры, сбежал вниз по лестнице и уже в вестибюле остановился, доставая телефон. Нашел в записной книжке номер и быстро набрал несколько цифр. В трубке прозвучало короткое:
- Да.
Не желая объясняться и вдаваться в подробности, Эрик не слишком ласково буркнул:
- Джейк, Келли дома. Где тебя носит?
В ответ прозвучало недовольное хмыканье, и Эрик почувствовал, как зачесались кулаки, как ему хочется врезать по ехидной физиономии.
- Я рад, - наконец соизволил ответить Джейк.
- Ты ей нужен.
Не желая больше ничего говорить, сжал в руке мобильник, борясь с искушением швырнуть его об стену. Но вместо этого убрал в карман и вышел на улицу. В ночь. Постыдно сбежал, оставив Келли в расстроенных чувствах, надеясь на другого, рассчитывая, что придет Джейк и сделает все, что необходимо: успокоит, приласкает, покажет свою любовь. Загладит неровности, оставленные им. Болван и трус, неспособный держать себя в руках. Не хотел, а обидел.

Если бы он знал, что единственным действием Беркли была коротенькое сообщение, полученное Келли на мобильный: «Я рад, что все закончилось благополучно». Что к унижениям и боли, полученной Келли от похитителей, к несвоевременным мучительным ласкам Эрика добавились тоска и недоумение. Неизвестность. В тот момент, когда Эрик звонил Джейку, тот уже был далеко. Работа, его стремление к приключениям и авантюризм взяли верх над любовью к женщине. А была ли она, любовь, если он смог оставить ее, не объяснившись, исчезнуть в неизвестном направлении и не подавать о себе никаких известий в течение длительного времени?
Об отъезде Беркли Эрик узнал совершенно случайно, месяц спустя после драматических событий. Когда в споре по какому-то делу Келли, слегка раскипятившись, случайно проговорилась, доказывая свою правоту, приведя в пример Джейка.

Если бы Эрик знал, что так случится, то ни за что не оставил бы Келли одну. Маловероятно, что они оказались бы в постели, это было бы слишком. Он не позволил бы себе утешать Келли таким способом, не осмелился. Разве секс самое главное, что может связать мужчину и женщину? Несомненно, да. Но не в той ситуации, в которой они оказались. Секс мог на короткий срок дать ему власть над Келли. А что потом? Что дальше? И, в конце концов, всему есть свое время; один неверный шаг, лишнее слово - и можно закрыть двери перед будущим. Его попросту не будет. Но взять в ладони дрожащую женскую руку, обнять, подарить свое тепло, успокоить и охранять беспокойный сон. Разве этого мало для начала? Можно просто быть рядом, поддержать и успокоить, не требуя ничего взамен.
*****
Холодные капельки воды попали на нос, подбородок, губы… Эрик сморщился и открыл один глаз. Рядом стояла Келли, заслоняя собой вставшее солнце, на миг Эрику показалось, что над ее головой сияет золотой нимб.
- Хватит дрыхнуть, ленивец, - она еще раз махнула рукой, и на Эрика упали несколько соленых брызг.
- Ну, Келл, не надо, - он сел и потер ладонями виски, стараясь отогнать воспоминания.
Келли, изящно подогнув ноги, приземлилась рядом и провела рукой по его макушке, стряхивая прилипший песок.
- Ты что такой грустный, недовольный?
- Да нет, я нормальный, - он смотрел на Келли, разгоряченную после бега, вспотевшую, с капельками испарины на шее, со слипшимися концами волос, совсем не похожую на строгую сотрудницу CSI. Такую он любил сильнее всего, ее близость была приятна и волнительна. - Келл, - он положил ладонь ей на талию, предварительно немного задрав прилипшую к телу майку, - иди ко мне.
- Эрик, ты с ума сошел, кругом же люди, - но, поймав его взгляд, послушно переместилась и, встав на колени, дотронулась кончиками пальцев его лица, - Эрик, что ты делаешь? - в ее голосе звучала обреченность.
Эрик был единственным мужчиной, кто мог так смотреть на нее, чей взгляд проникал под кожу, вызывал нервную дрожь и поднимал бурю чувств, заставляя бунтовать гормоны. Келли любила этот взгляд, но и боялась, боялась оказаться беспомощной под его воздействием, боялась его силы, но всегда или почти всегда подчинялась его власти.
Ладони Эрика заскользили по влажной коже спины Келли, и он осторожно привлек ее к себе, уперся лбом о ее лоб и пробормотал очень тихо, вложив в слова всю страсть, боль и отчаяние, переполнявшие его.
- Я люблю тебя. Прости, если сможешь, - его губы касались лица Келли, дыхание жгло, и она вдруг под жарким солнцем задрожала, как в ознобе.
- Эрик, Эрик, что случилось? За что прощать? Не молчи, объясни, прошу, - взяв его лицо в ладони, она пыталась заглянуть ему в глаза, но он сидел, зажмурившись, - Эрик…
- Когда ты убегала от меня, - он прижал ее к себе, целуя в уголок губ, - мне вдруг показалось, что это навсегда, насовсем…, мне показалось, что я тебя теряю, оставив одну, как… - он прервался, не закончив фразу, не желая втягивать Келли в свои воспоминания, - наверно, потому, что я так редко стал говорить тебе о любви.
- Какой же ты глупый, такой большой, сильный, а ведешь себя словно маленький, - Келли тихонько рассмеялась, но быстро став серьезной, поцеловала его в губы долгим нежным поцелуем. - Эрик, - прошептала она ему в рот, продолжая ласкать и целовать его.
Что она могла сказать или объяснить? Ей хотелось пообещать, что они никогда не расстанутся и проведут положенные им годы вместе. Но жизнь - хитрая штука, загадывать или обещать что-то очень опасно. Поэтому Келли, чуть отстранившись от Эрика, провела пальцами по его шее, по обнаженной груди и сказала:
- Ты всегда рядом со мной, даже если мы далеко друг от друга. Я люблю тебя и постоянно думаю о тебе.
- Хорошо, - Эрик встал на ноги помог подняться Келли, стремясь поскорее закончить разговор, улыбнулся и, протянув руку, весело предложил, - ну, наперегонки до машины? – и, не оглядываясь, побежал в сторону шоссе.
Келли, сузив глаза, несколько секунд смотрела ему вслед. Сжала губы и покачала головой. Она слишком хорошо знала Эрика, чтобы повестись на его слова. Вероятно, часть сказанного им - правда, но что-то он не договаривал, что-то мучило его, но он не решался поговорить об этом с ней.

@темы: #fandom: CSI, .I.2 Романтика, CSI Miami: Эрик Делко, Келли Дюкейн (таб.30)

---

[Сехмет]

Название: Пять игр, которые Питер Страм выиграл и одна, которую проиграл
Фандом: Пила (Saw)
Герои: Крамер, Страм, при желании можно увидеть упоминания Страм/ОМП
Тема: III: 5: 07 - Пещера
Объём: 1412 слов
Тип: джен, преслэш
Рейтинг: PG
Авторские примечания: Предупреждения: кромешные AU и ООС, UST, отсутствие обоснуя, плохой стиль, смерти персонажей, преимущественно канонические

Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько.
(Евангелие от Матфея – глава 26, стихи 69-75)


I.

Когда агент Питер Страм приходит в сознание, первое, что он чувствует – боль: голова ноет после дозы транквилизатора, колени и спина саднят, точно его тащили волоком, а в запястья впились кандалы. Открыв глаза, он видит перед собой подвал, темный и сырой, как пещера, а, затем, замечает чуть в отдалении – «у другой стены», думает он – какое-то движение.
– Кто здесь? – спрашивает он, слыша спокойствие в собственном голосе.
– Кто ты такой? – доносится с другого конца подвала, и, точно в ответ на эти слова, загорается свет – не слишком яркий, но Страм все равно щурится, и не сразу узнает человека, прикованного напротив.
Ему требуется почти минута, чтобы понять – человек, вокруг шеи которого обвита поблескивающая цепь, и руки которого скованы наручниками – это Дуглас Батлер. Дуглас Уольдо Батрел, также известный, как Овчарка, лет десять назад был уличным бандитом, и Страм отправил его за решетку, вместе со всей бандой – но это случилось уже после того, как Батлер вышиб мозги напарнику Страма.
Батлер на свободе уже три года. Страм пытается не помнить об этом, не думать об этом.
– Что за черт? – спрашивает Батлер. Его цепь тянется куда-то вверх и теряется в системе блоков под потолком – и туда же тянутся цепи от оков на руках Страма.
Тот знает, что происходит, и догадывается о том, кто за этим стоит: Пила, загадочный и неуловимый убийца, жестокий и высокомерный. Страм изучал его психологический портрет, составленный экспертами, сотни раз.
Откуда-то с потолка доносится голос – тот же, что звучит на всех магнитофонных записях и видеокассетах дела Пилы, тот, который Страм слышал десятки раз.
– Здравствуйте, агент Страм, – произносит голос, – я внимательно наблюдал за Вашими попытками меня поймать, и, как видите, преуспел куда больше, нежели Вы. Мне удалось Вас поймать, хоть это было и непросто – и теперь я хочу сыграть с Вами в одну игру. Это помещение начнет заполняться ядовитым газом через десять минут, но у Вас есть возможность выбраться отсюда. Ключ от Ваших оков лежит на полу, прямо перед Вами – но если Вы подойдете к нему, чтобы поднять, цепь натянется и сломает шею мистеру Батлеру. Вы убьете того, кто убил Вашего напарника.
На несколько секунд голос замолкает, и Страм успевает сделать два глубоких вдоха, прежде, чем слышит:
– Я должен также сообщить Вам, что произошедшее здесь, если Вы уйдете, будет оставаться тайной так долго, как этого Вы сами захотите. Время пошло.
Шипение некачественной кассеты затихает вместе с голосом, и, тогда, Батлер начинает кричать – без слов или Страму кажется, что без слов. Цепи гремя. Времени на выбор мало.
Эту игру Страм выигрывает.


II.

Видов серийных и массовых убийц – не меньше, чем пород собак: кто-то работает один, кому-то нужны сообщники, кто-то наслаждается мучениями жертвы, а кого-то волнует лишь сама возможность убийства.
Джон Крамер скорее террорист, чем типичный серийный убийца – удовольствие, связанное с насилием для него ничтожно в сравнении с тем, какой ужас вызывают его преступления у тех, кто узнает о них из газет и телерепортажей. Убийство для него – не суд и не месть и даже не игра, а что-то вроде выкрика, который кидает рокер в толпу фанатов.
С такой энергией, харизмой и верой в свои силы, Крамер действительно мог бы стать рок-звездой. Как и Чарльз Мэнсон.
Страм думает, что у него не было выбора: его отпечатки пальцев оставлены на блокноте, лежащем в комнате, где проходила игра Марка Родригеза-Уилсона, сгоревшего заживо из-за своей слишком пламенной любви ко лжи. Крамер предупредил Страма об этом, и тот забрал улику, но, после этого, он уже не может играть честно, потому, что знает, чем это кончится. Даже если он убьет Крамера, его ученик просто повторит уже сделанное однажды, и этим все и закончится: полиция и ФБР будут рады разорвать на части любого, кто может оказаться Пилой.
Поэтому, когда Крамер говорит: «ты можешь остаться или пойти за мной», Страму кажется, что с мира слезла внешняя оболочка, и он оказался на тонком мосте через бездну. Ему кажется, что выхода нет – хотя, позже, будет казаться, что выход был, равно как была и возможность его найти.
Так или иначе, выбор – идти по этому мосту дальше или прыгнуть вниз, отказавшись от борьбы, это тоже игра, и Страм ее выигрывает.


III.

Иногда Страму кажется, что он солгал самому себе: он не был вынужден пойти за Крамером, он сделал это потому, что захотел.
Истинной причиной ему кажется согласие с тем, что Крамер проповедует, жившее в нем уже много лет – он устал от условности справедливости, и от людей, свято верящих в то, что их жизнь стоит того, чтобы каждый вечер напиваться и бить жену до полусмерти, воровать, чтобы купить очередную дозу или вставать на край крыши, чтобы кричать оттуда: «я спрыгну!», пока внизу не соберется толпа. Истинной причиной ему кажется подвал, сырой, как пещера, и мертвый Батлер – убийство без убийства, месть без мести, то, чего он когда-то хотел, то, чего он никогда бы не сделал.
Дело не в желании отомстить, не в законе «око за око» – нет, смерть напарника осталась в прошлом, в другой жизни, в той, после которой Страм и ушел в ФБР, чтобы преуспеть больше, чем в полиции. Дело не в тех, кого он спас и кого потерял, а в том, что ему предстоит запомнить, понять, выучить, как школьный урок.
Мало кто умеет держать людей при себе так, как это делает Джон Крамер: его бывшая жена, Янг и Страм, другой ученик и все те, кто пойдет за ним после, а это может быть каждый выживший – все, к кому он прикасается, остаются возле него, как планеты, удерживаемые притяжением звезды, всегда на своих орбитах, поворот вокруг оси, поворот вокруг солнца. Эта привязанность – как сделка с Дьяволом, как вера в Бога или любовь: ты не можешь отказаться, хочешь того или нет. Семья Чарльза Мэнсона была готова ради него на все, но эта тупая покорность не имеет ничего общего с тем, что связывает Крамера и его последователей, вынужденных или добровольных.
Страм – не источник информации о потенциальных жертвах и Крамер не допускает его до работы с механизмами; он – наблюдатель, чаще молчаливый, чем говорящий, он – физическая сила и ощущение неотвратимости собственного однажды совершенного выбора. Полицейские на цепях, полицейские в цепях, ловушки и головоломки: кто-то останется без напарника, без друга, без того, кого ценил, точно собственную жизнь – как когда-то Страм.
Он знает, что у Крамера есть ученик, и это – не Аманда Янг, а мужчина, достаточно сильный, чтобы без труда подвешивать к потолку человеческие тела. Страм и тот, кого он не знает, никогда не видели друг друга, и оба догадываются, чем это кончится: схваткой, когда, Крамер натравит их друг на друга, чтобы сравнить.
Признать, что он – второй вариант, нужный на тот случай, если основной план провалится, если главный ученик не сможет оправдать ожиданий – тоже часть игры, и Страм проходит этот этап, не остановившись ни на секунду, блестяще – как и предыдущие.


IV.

Крамер говорит, что Страм должен оставить их, отказаться от того, от чего отказаться не может, и снова стать одним из простых преследователей.
Тот знает, что не может уйти, но уходит: это подготовка первой игры для второго, настоящего ученика, и это – игра сама по себе, которую Страм выигрывает: он должен был поверить тому, кому верить нельзя и отречься от веры в него. В этот раз он выиграл, не зная, что играет.


V.

Стеклянный куб – простая и быстрая игра: действуй быстро и резко, или страх тебя прикончит. Как в том подвале – только времени меньше, и боль – не чужая, а собственная.
Страм помнил, что ему, несмотря на отречение, придется, как и другим ученикам Крамера, пройти через настоящую игру, оказаться в ловушке и выбираться – ценой увечий, страха, боли. Но он не знал, что время его игры настанет уже после того, как Крамер умрет.
Он не думает об этом, глядя на темноту перед собой, искаженную водой и неровным толстым стеклом, увеличивающем все, как лупа. Он снова выиграл.


VI.

Вторая и последняя ловушка, которую Крамер приготовил для Страма – стеклянный гроб, от которого уходят вверх две изогнутые трубы, такие же, как от стеклянного куба. Шутка или нет, правда или ложь, правда или вызов – детская игра.
Крамер предлагает выбрать: снова вера или снова неверие, и этот выбор куда сложнее, чем «умри или убей». Знакомо искаженный голос не говорит об этом прямо – в случае выигрыша кассета не сможет стать уликой, как, возможно, и в случае проигрыша, Страм понимает это, слышит, но знает цену каждому слову. «Позор тебе» – «позор мне». То, что кажется возможностью забыть отречение, может оказаться капканом, но может и стать началом нового пути. Своя смерть или чужие смерти – правильный выбор невозможен, как и во всех играх Крамера.
Взвесив все, что было, чего не было, и что могло бы случиться, Страм выбирает ложь, выбирает вызов, ставит на решку. Он совершает ошибку. Стены сдвигаются, ломая кости, а после – давя уже мертвое мясо, выжимая по капле всю кровь, и это – довольно быстрая смерть, но, как и любая другая, она кажется умирающему бесконечно долгой.
Игра окончена.

Fin.

@темы: .III.5 География, #fandom: Saw, Saw: Джон Крамер (таб.30)

---

9/100, CSI:Miami, фандом в целом

[Tinka1976]

Название: Плед
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио/Кристина
Рейтинг: R (из-за тематики)
Тип: гет
Тема: Хёрт/комфорт. Плед
Объем: 1157 слов
Примечания: Майами, 2040 год. POV Горацио. Десфик, смерть персонажа.

Майами, 2040 год

Вниз я спускался медленно, аккуратно переставляя ноги со ступеньки на ступеньку. Попрощаться с домом, в котором прожил почти полжизни, падением с лестницы мне совсем не улыбалось, а ноги в последнее время подводили все чаще.
В гостиной было почти темно – солнце еще только показалось над океаном. Бессонница, черт ее дери. А так хотелось напоследок выспаться в собственной кровати! Не тут-то было.
Что ж, у меня есть несколько часов, сыновья приедут не раньше восьми. При мысли о сыновьях возникает привычное уже недоверчивое изумление: боже мой, Кайлу в следующем году будет пятьдесят! Джошу было тридцать в прошлом…
Уверен, они удивились, когда я решился на переезд в дом престарелых. Всегда был против, и мальчики это знали. Я надеялся и умереть в своем доме, да вот не вышло. Хотя, кто вообще мог подумать, что при своей работе я доживу до таких лет? И кто же мог знать, что Кристина уйдет раньше меня? Она ведь на десять лет моложе. Была. За восемь лет я так и не привык. Наверное, ее душа осталась здесь, со мной, поэтому и не покидает меня все эти годы ощущение, что она рядом, просто… В другой комнате. Нет, с ума я не сошел, я точно знаю, что ее здесь нет, помню, когда годовщина ее смерти, но ощущение ее присутствия всегда согревало мне душу в этом доме.
На мгновение останавливаюсь у подножия лестницы и гляжу наверх с мыслью о том, что не прошелся по второму этажу напоследок, не заглянул в детскую, а подниматься обратно слишком уж тяжело… Качнув головой, направляюсь туда, куда собирался. Хочу провести свои последние часы в этом доме именно здесь, вот на этом краю дивана. Она всегда сидела здесь. Иногда, в трудные моменты нашей жизни Кристина просила меня посидеть с ней, и мы устраивались в обнимку, читая друг другу вслух. А так, обычно, я устраивался в кресле, а она – в уголке дивана, так что света торшера вполне хватало нам обоим, как и пледа, чтобы укрыть ноги – на двоих.
Я улыбаюсь воспоминанию, поглаживая пальцами тонкую ткань пледа, по-прежнему висящего на подлокотнике дивана. Тонким он был не всегда, просто он слишком старый. Кажется, это одна из самых первых покупок в наш общий дом, сделанных Кристиной сразу после свадьбы. Сине-зеленый клетчатый плед, «цветов клана моего деда», - улыбаясь, пояснила она. Как она умудрялась постоянно мерзнуть в жарком климате Майами, было для меня загадкой все эти годы. Зато теперь я с удовольствием стягиваю плед с подлокотника и укрываюсь. Почему мне каждый раз кажется, что тепло не окутывает снаружи, проникая до самого сердца, а наоборот, приходит изнутри и согревает невероятно приятным ощущением неодиночества?..
Именно это ощущение я чуть не утратил, спустившись в гостиную однажды ранним утром восемь лет назад. Кристина спала, откинувшись на спинку дивана, закутавшись в плед и выпустив из рук книгу. Я некоторое время постоял в дверях, любуясь спящей женой, а потом… Не знаю, что меня насторожило, но гостиную я пересек уже на подгибающихся ногах. Взял ее за руку – холодная – и опустился прямо на пол рядом с диваном, утыкаясь лицом в ее колени, укрытые этим самым пледом. Как она могла меня бросить? Неужели это из-за того, что меня мучила бессонница и я, промаявшись несколько часов, так и не смог уснуть? Может, если бы мне это удалось, я ушел бы вместе с ней, тихо и безмятежно, во сне?
Снова уснуть я смог только через день, вернувшись с похорон. Лег на диван, завернулся в этот самый плед с головой, вдыхая еще не выветрившийся запах, - и уснул. Мне приснилась Кристина. Она села рядом, молча, улыбаясь уголками губ, расчесывая невесомыми пальчиками редкие седые волосы на моей голове. И я снова почувствовал, что я не один. Я понял ее и без слов – она хотела, чтобы я продолжал жить.
Прошел день, и месяц, и год. Я смотрел, как растут сыновья Кайла. Чуть не расплакался на свадьбе старшего. Баюкал на руках темноволосую и кареглазую Карину – маленькую копию Кристины. Джошуа крепко обнял меня тогда на прощание, сказал, что безумно рад тому, что я снова улыбаюсь, и пообещал привозить свою дочь почаще. Пару лет назад они с Кайлом уговорили меня тряхнуть стариной и поехать с ними на рыбалку. Это было веселое приключение, но мне не слишком понравилось, как сыновьям приходится разрываться, чтобы уследить за сорванцами Кайла и не оставить без присмотра меня, и последующие предложения я отклонял, ссылаясь на здоровье.
Как ни странно, моя жизнь не так сильно опустела без Кристины, как мне это представлялось. Сыновья и внуки, бывшие коллеги, тоже вышедшие на пенсию или продолжающие работать… Мне было чем заняться, я вполне еще мог сам справляться со своими делами, а по дому мальчики наняли мне помощницу. И все-таки, когда меня одолевала бессонница, я спускался сюда, ложился, укрывшись стареньким клетчатым пледом, и закрывал глаза с надеждой… На что? Наверное, на встречу. Я, хоть и католик, едва ли попаду в рай, а Кристина не слишком-то верила в Бога, и все же…
Надеюсь, это все же случится раньше, чем я забуду, на встречу с кем надеялся. Ах, да, я же еще не говорил… Я из-за этого и решился на переезд в дом престарелых. К сожалению, вскоре за мной понадобится постоянный присмотр. Неделю назад я зачем-то пошел в супермаркет …и забыл, зачем. Хуже того, я стоял у магазина, раз за разом читал вывеску – и не мог вспомнить, кто я, сколько мне лет, где я живу и что делаю здесь. Провал оказался кратковременным, но, вернувшись домой, я плакал как ребенок, снова уткнувшись в этот самый плед, пока не уснул, а проснувшись, впервые нарушил данное жене слово и взмолился о смерти. Я слишком боялся однажды забыть ее, боялся взглянуть растерянным, неузнающим взглядом в глаза сыновьям…
Наверное, я задремал, раз мне показалось, что кто-то легчайшим, неуловимым касанием пальцев пробежался по моим волосам, так, как обычно это делала Кристина. Я отчего-то задохнулся на миг до черноты перед глазами, словно опасаясь неминуемого разочарования, и потихоньку открыл глаза, разрывая дремоту.
- Ты вернулась? – с бешено бьющимся сердцем выдохнул я. Тонкие прохладные пальчики успокаивающе гладили меня по лицу. – Не бросай меня больше, - прерывающимся голосом попросил я.
- Не выдумывай, - слегка нахмурилась она. Улыбнулась, наклоняя голову к плечу. – Я всегда была с тобой.
- Я знаю, - внезапно совершенно успокоившись, кивнул я.
Мои губы сами собой сложились в давно позабытую хитрую усмешку, глядя на стремительно разглаживающиеся морщинки и темнеющие волосы Кристины. Я провел рукой по своим волосам, ощущая под рукой теперь уже непривычную густоту.
Наш дом, похоже, решил подарить мне на прощание самый сладкий из всех возможных снов. Раньше мне никогда не удавалось во сне поговорить с женой и уж тем более вернуться в молодость.
- Чем займемся? – спросил я, чувствуя в теле приятную истому.
Кристина тихонько рассмеялась и медленно склонилась ко мне, осторожно коснулась губами губ – и я растворился в таких знакомых, но слегка позабытых ощущениях, едва успев приглашающе откинуть в сторону старенький плед, под которым, как нам было прекрасно известно, вполне хватало места для нас двоих.

***

- Надеюсь, он уже с мамой, - тихо, чуть ломающимся голосом, сказал Джошуа, осторожно поднимая свесившуюся руку отца и укрывая ее пледом.
- Я в этом не сомневаюсь, - крепко сжав его плечо, подтвердил Кайл.

@темы: #fandom: CSI, .I.5 Хёрт/комфорт, CSI Miami: фэндом в целом (таб.100)

---

[Машенька и М]

Название: ***
Фандом: Final Fantasy XII Ноа фон Ронсенберг
Герои: Ноа Габрант
Тема: переулок
Объём: 339 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: начало жизни в Аркадии



Музыка и возгласы танцующих остались позади. В переулке было тихо.
Он сел на ступени какого-то дома и прикрыл глаза.

Неожиданный выходной свалился на него, словно удар моргенштерном. Какой-то аркадийский праздник. Занятия в Академии отменили, библиотеки были закрыты.
Он бы с радостью провел день вместе с матерью, но та прогнала его гулять: это же карнавал, такого ты в жизни не видел, иди, потанцуй, развейся.
Развейся.
За прошедшие два месяца он так и не привык к этому городу, к его размерам, многолюдности, хитросплетениям улиц. Да что там город…

Война, смерть отца, бегство Баша – все это было еще здесь, совсем рядом.

Все это время он прятался в бытовые заботы, убивался за учебниками, лишь бы только не думать, не вспоминать. Вот только – не помогало.
Слыша аркадийский выговор, он до сих пор непроизвольно напрягался: опасность, враги. Ему до сих пор чудилось, что вот он повернется – и Баш будет стоять там. Или отец. Все, что у него было в жизни, все, что он знал и любил, исчезло без следа. Вокруг был иной мир.
Осталась только мать, и все, что он делал теперь, он делал ради нее.

Девичий смех, звонкие голоса.
Он поднял голову. Две девчонки приближались к нему. Совсем молоденькие, может, на пару лет младше его самого.
- Нет, - услышал он шепот, - Нет, давай ты.
Одна толкнула другую в его сторону. Девочка почти подбежала к нему, нагнулась и прижалась губами к его губам.
Глаза у нее были темные.
А губы мягкие, и руки – теплые, и пахло от нее чем-то сладким и немножко потом.
Девчонка отскочила, залилась смехом, и они с подружкой бросились прочь.

Он смотрел вокруг так, будто его разбудили от крепкого сна.
Переулок был тот же. Ничего не изменилось вокруг, он все так же был в Аркадисе, в маленькой квартирке ждала его больная мать, и больше не было у него никого на всем белом свете.

Девчонки исчезли за поворотом. Он засмеялся. Вот же дурехи.
С каким-то забавным удивлением он обнаружил, что все еще живой. Не по необходимости, не чтоб заботиться о матери, а сам по себе.

И, наверное, нужно как-то жить дальше.

@темы: .III.3 Места, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy XII: Ноа фон Ронсенберг (таб.50)

---

7/30

[heavenly psycho]

Название: Everyday
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Ксеркс Брейк, Лиам Лунеттес
Тема: Счастье
Объём: 130 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Авторские примечания: POV Лиама

Знать, что ты в порядке.
Слышать твой мягкий смех с неизменной хитринкой.
Старательно ворчать на тебя за очередное перекладывание бумажной работы на мои плечи.
Привычно таскать для тебя конфеты в карманах.
Пугаться от твоих внезапных появлений из шкафов, тумбочек, сундуков, из-под стола, из-за занавесок – нужное подчеркнуть.
Прятать за возмущением удовольствие от того, как ты называешь меня лучшим другом в присутствии посторонних.
Нервно вздрагивать каждый раз, когда твой голос опускается до вкрадчивого шёпота.
Ловить на себе лукавый, чуть насмешливый взгляд.
Тихонько заглядывать в твою комнату перед сном.
Легко касаться губами бесцветных прядок.
Быть неспособным сдерживаться от заманчивой возможности украсть ещё одно невинное, но безумно приятное прикосновение – чуть сладковатых губ спящего тебя.
Слышать в ответ различимый не по звуку, но перемене дыхания смешок.
И улыбаться тебе в ответ.
Это ли не счастье?

Название: Притяжение
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Ксеркс Брейк, Лиам Лунеттес
Тема: Печаль
Объём: 141 слово
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: время действия – возвращение Брейка из Бездны; POV Лиама

Она не просто чувствуется. Она медленно и тягостно проникает в саму душу, вязкой чёрной кровью растекается по венам, сжимает сердце в воображаемые тиски так, что становится практически невозможно дышать. Эта печаль, что сопровождает человека, ещё вчера, в его собственном восприятии, носившего имя Кевин Регнард. Это отчаяние, что передаётся всякому впечатлительному существу, к несчастью оказавшемуся в одном помещении с тем, кто теперь зовётся Ксерксом Брейком.
Лиам не исключение. Быть может, всё дело в том, что сам он – ещё ребёнок. А дети, как известно, куда более восприимчивы к атмосфере, чем взрослые. А быть может потому, что сила, с которой юного Лунеттеса тянет к странному гостю госпожи Шелли, ничуть не слабее той самой угнетающе-печальной атмосферы.
Ему хочется сделать что-нибудь. Лиам робок и сдержан, но ему очень хочется сделать что-нибудь, чтобы дышать рядом с ним было легко и радостно.
И, кажется, он уже знает, что.

Название: Как важно быть серьёзным
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Ксеркс Брейк, Лиам Лунеттес, Гилберт Найтрей
Тема: Радость
Объём: 116 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: время действия – пару лет с момента появления Гилберта в «Пандоре».

- Это просто восторг! – заботливо протирая очки мягким платочком, сиял Лиам. – Это самый лучший день в моей жизни!
Ещё юный Гилберт Найтрей вопросительно смотрел на того, готовый, впрочем, разделить со старшим товарищем по организации любую радость.
- Ох, Гилберт, вы просто не представляете! Со мной такое было пока всего лишь один раз в жизни! Я просто счастливее всех на свете сегодня! – прижав к себе верный ежедневник, Лунеттес продолжал восхищаться чем-то, Гилу пока не ведомым.
- Что же произошло, Лиам-сан? – мальчик чуть разрумянился от предвкушения хорошей новости.
- О, вы не поверите! Это просто невероятно! Ах... Ксеркс... он… он!..
- Брейк?..
- О, да! Он второй раз в жизни за время нашего знакомства сделал свою работу сам!

Название: Неудавшаяся месть
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Ксеркс Брейк, Лиам Лунеттес, Шерил Рейнсворт
Тема: Жажда мести
Объём: 125 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

Сегодня наступит час расплаты. Сегодня он наконец отомстит этому глупому, бесцеремонному, нахальному клоуну за все годы издевательств, насмешек, мучений и прочих гадких поступков в его сторону.
Ещё немного, и наступит момент Х. Ооо, мы с радостью посмотрим на выражение лица этого псевдо друга. Этого негодяя. Этого балбеса. Лентяя. Безответственной морды.
Пусть он теперь испугается. Пусть он теперь заикается полдня. Пусть ему потом годами кошмары снятся!
Вот сейчас он войдёт… А мы как…
- Ах, Лиам! – когда секундная слепота от встречи с внезапным солнечным светом пройдёт, Лунеттес увидит удивлённое лицо герцогини. – Милый мой мальчик, зачем ты забрался в тумбочку?
- Охохо, не застрял? – и снова сладкоежке-бездельнику весело где-то там, в сторонке. – Не застрял, о мой двухметровый широкоплечий друг?
- Чёрт бы тебя, Ксеркс!.. Простите, госпожа!.. Застрял!

Название: Человек идёт по улице
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Ксеркс Брейк, Лиам Лунеттес. Сугубо образно
Тема: Одиночество
Объём: 270 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: AU, POV Брейка

Человек идёт по улице. Ничего особенного.
Уже порядком поздно, но спешить домой ему не к чему – там его никто не ждёт.
Вероятнее, скоро будет дождь – это чувствуется в воздухе, хоть небо и без того темно – не разглядишь, есть ли тучи. Фонари отчего-то едва мерцают, быть может, в предвкушении предстоящей бури. Да и ветер постепенно становится холодней, и этот безразличный ко всему человек всё же поднимает воротник плаща.
Человек идёт по улице. Медленно, словно на ощупь. Неторопливо и почти осторожно, будто сумрак надвигающейся ночи в совокупности с ленью фонарей лишили его возможности видеть мостовую.
Это так жестоко. Это невероятно жестоко – продолжать жить тогда, когда жить уже не для кого. Жить тогда, когда ты намеревался покинуть этот мир раньше всех. Жить тогда, когда сил больше нет.
Человек идёт по улице, пытаясь понять для себя, в чём же его основная слабость. В том, что он устал существовать, или же в том, что боится умирать «своими силами»? Его душа похожа, вероятно, на кусок старой тряпки – местами разодранной, истончавшей, выцветшей и вот-вот готовой рассыпаться в прах. И всё же эта душа трепещет в почти неосознанном желании найти, за что зацепиться. Найти повод жить со смыслом. Пусть крохотным, пусть слабым, но смыслом.
«Судьба жестока, - думает человек. – Она ни за что не отберёт жизнь у того, кто её не ценит».
Быть может, считает он, тогда нужно начать её ценить.
Человек идёт по улице. В этом правда нет ничего особенного. Всем нам доводилось. Ну и кто сказал тогда, что за следующим поворотом он не столкнётся нос к носу с каким-нибудь другим полуночником, так же неторопливо возвращающимся в дом, в котором его никто не ждёт?
Вероятность всегда есть.

Название: Что любит Ксеркс Брейк?
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Ксеркс Брейк, Лиам Лунеттес (упоминание)
Тема: Сигареты
Объём: 284 слова
Тип: джен
Рейтинг: G

Ксеркс Брейк любит не так много вещей в жизни, как показалось бы постороннему, если бы тот исходил из жизнерадостной легкомысленности образа Шляпника.
Ксеркс Брейк любит семейство Рейнсворт, компенсирующее ему все драгоценные потери прошлого – возможность быть преданным слугой, полезным помощником, любящим старшим братом.
Ксеркс Брейк любит сладкое – потому что оно поднимает ему настроение, постоянно нуждающееся в приятном допинге. Потому что сладости перебивают этот неизменно тошнотворный привкус крови во рту.
Ксеркс Брейк, как всякий приличный Шляпник, любит пить чай. Потому что есть пирожные всухомятку банально вредно! Потому что горячий напиток хоть как-то согревает вечно замёрзшее тело изнутри.
Ксеркс Брейк любит действовать – потому что жажда деятельности продлевает ему жизнь. И именно поэтому ему по душе эта шумная компания разновозрастных детей, что бы он там ни говорил.
Ксеркс Брейк любит выводить людей из себя. Потому что это невероятно забавно – видеть результаты своих действий. Потому что ненависть и раздражение – тоже отношение. А отношение окружающих к личности, каким бы оно ни было, укрепляет право на существование этой личности в мире.
Ксеркс Брейк любит мир, приперченный запахом сигаретного дыма. Потому что эта горечь приятнее кровавого металла на языке. Потому что она не позволяет сладости стать приторно-ненавистной. Потому что в серой дымке, как бы это парадоксально ни звучало, мир виден куда чётче и честнее. И лишь необходимость продлить свой срок удерживает Брейка от того, чтобы не стать таким же дымолюбом, как глупенький Гилберт Найтрей. Зато рядом с последним никто не мешает Ксерксу украдкой пропитываться пьянящей серостью от кончиков волос до самой души, что кажется ему самому такой же дымчато-болезненной и горькой.
А ещё – Ксеркс Брейк любит верного слугу герцога Бармы Лиама Лунеттеса. Почему? Потому что наедине с ним можно не лгать о том, что он-де, Ксеркс Брейк, что-то там в принципе любит.

Название: Олицетворение жизни
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Ксеркс Брейк, Лиам Лунеттес
Тема: Тонкий
Объём: 153 слова
Тип: пожалуй, слэш
Рейтинг: G
Авторские примечания: POV Лиама

Он весь такой. Начиная с мнимой хрупкости тела, неуловимости настроения, хитрой мягкости голоса и гибкости поведения – и заканчивая собственным запахом. Лиам никак не может понять, что же это такое. Иной раз ему мерещатся цветочные нотки душистого табака или жасмина. В другой – весенний ветер с запахом тающего снега. Иногда – влажно-туманная дымка раннего летнего утра, когда мир ещё едва просыпается, оставляя свои ночные видения за пределами досягаемости солнечных лучей.
Удивительно, отчего этот призрак, чей силуэт, кажется, сам вот-вот растает с приходом рассвета, ассоциируется у Лиама с такими нежнейшими олицетворениями жизни.
Многоликий аромат преследует Лунеттеса повсюду, путаясь в прядках светлых волос Шляпника, в его многослойной одежде, скользя неосязаемым ветерком по его длинным пальцам и бледной шее, прячась в простынях и одеялах…
Он весь такой. Он пахнет живительной силой дождя после долгой жары. Солнечными лучами после страшной бури.
Не лучшее ли это доказательство того, что Ксеркс Брейк должен жить дальше, вне зависимости от болезней и собственных целей?

@темы: .I.1 Эмоции, .IV.6 Запах, #fandom: Pandora Hearts, Pandora Hearts: Ксеркс Брейк, Лиам Лунеттес (таб.30)

---

[Сехмет]

Название: Рыцарь
Фандом: тетралогия о Ганнибале Лектере
Герои: Марго, косвенно Мэйсон
Тема: II: 3: 05 - Квест
Объём: 100 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Авторские примечания:Предупреждения: ООС, пафос
Заказчик: Лис

Марго хорошо помнит свое детство: увлечение рыцарскими историями, сагами о странствиях и поисках, и твердую уверенность в том, что она тоже может быть рыцарем.
Иногда ей кажется, что именно это и помогло ей выжить, не развалиться на части, она думает, что не сошла с ума.

Думая о шелесте страниц и витиеватых фразах, Марго понимает, что не помнит, когда на самом деле начала ненавидеть брата. Иногда она представляет, что уже тогда, когда начала брать его книги, или раньше.
От этого ей становится легче.

Марго кажется, что вся ее жизнь – это путь цели, к Граалю, путь, который она, однажды, завершит, добившись своего.

Название: Любопытство
Фандом: тетралогия о Ганнибале Лектере
Герои: Долархайд, Лектер
Тема: II: 3: 10 - Герой
Объём: 100 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: Предупреждения: AU, вероятно ООС, намек на грядущую смерть персонажа
Заказчик: afina doran

Доктор Генри Крейвен приходит к Френсису Долархайду за три дня до казни.
– Я пишу книгу об убийцах, – говорит он.

Долархайд не сразу узнает его, но, потом, понимает, почему черты лица этого человека с пышными усами и седой шевелюрой, кажутся ему знакомыми.
Человек, когда-то бывший для него героем, пришел к своему бывшему обожателю, точно обычный преступник, вернувшийся на место преступления.

– Вы испытываете тягу к убийству?
– Нет.

Какую-то секунду Долархайд думаете, что может сейчас закричать: «этот человек – Ганнибал Лектер!», но потом понимает, что не хочет этого.
– Спасибо, мистер Долархайд, – говорит Лектер-Крейвен, прежде, чем уйти.
– Прощайте, – отвечает Долархайд, глядя на его улыбку.

@темы: .II.3 Фэнтези, #fandom: Тетралогия о Ганнибале Лектере, Тетралогия о Ганнибале Лектере: фэндом в целом (таб.30)

---

[Лопоуша]

Название: А теперь о погоде
Фандом: Petshop of Horrors
Герои: Леон, граф Ди за кадром
Тема: Снег
Объём: 105 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: Леон слушает прогноз погоды... Ну, и взгляд за окно подтверждает то, что говорят в телевизоре.


- Нет, - бормотал себе под нос Леон Оркотт, нервно откупоривая банку с пивом, - нет, я все понимаю, к концу двадцатого века климат сошел с ума и так далее… И не может владелец занюханного магазинчика влиять на погоду, пусть даже он китаец. Глюкам бой, не терять сцепления с реальностью! Да уж, не ляпнуть бы чего по этому поводу на работе – а то, по-моему, Джилл и так уже на меня косится. И все-таки, ну вот кто мне объяснит, почему в нашем прекрасном городе, впервые с 1962 года, повалил снег – именно в тот день, когда в зоомагазинчик графа Ди привезли партию пингвинов?!

@темы: .III.4 Погода, #fandom: Petshop of Horrors, Petshop of Horrors: фэндом в целом (таб.30)

---

FFXII: фэндом в целом, 20/30

[Квисти]

Название: Победитель драконов
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Баш, Бальфир, Ваан
Тема: I.5 - рана
Объём: 322 слова
Тип: джен
Рейтинг: G

если прищуриться и наклонить голову набок, можно увидеть преслэш

- Да ерунда, просто царапина, - сквозь зубы прошипел Ваан.
- Конечно, конечно, - с издевкой протянул пират, прижимая к "просто царапине" мгновенно пропитавшийся кровью кусок полотна.
Башу на какое-то мгновение невыносимо захотелось оказаться как можно дальше от раскаленного песка, от трупа зубастой твари, от запаха паленого мяса и от безрассудных юнцов, которые бросаются на метку с одним коротким кинжалом. "Почему я? - ожесточенно думал он, роясь в сумках в поисках целебного зелья. - Фран или Пенело справились бы гораздо лучше - да им с их белой магией вообще не потребовались бы эликсиры".
Впрочем, сумбурные мысли не могли перечеркнуть одно - это его вина. Он недоследил, пропустил глупый бросок мальчишки. Снова - в который раз - не смог уберечь того, кто находился под его защитой. Если бы не меткий выстрел Бальфира...
Крышка флакона звякнула под пальцами, и капитан фон Ронсенберг запретил себе думать о всяких "если". Не хватало еще пролить драгоценную жидкость.
Пират кивнул, приподнимая тряпицу, и Баш щедро плеснул зелье на кровоточащую рану. Ваан со свистом втянул воздух, и Бальфир, посмеиваясь, сказал:
- Терпите, юноша. Зато останется симпатичный шрам - будет, чем похвастаться подружкам.
Баш оторвал изрядный кусок бинта, и, дождавшись нового кивка пирата, принялся бинтовать ногу мальчишки. Их пальцы встретились, - раз, другой, пока Баш не догадался поднять взгляд. Бальфир смотрел прямо на него, но обратился все же к Ваану.
- Этот инцидент научит тебя лучше рассчитывать свои силы, - непривычно серьезно сказал пират, - не стоит лезть на рожон, если некому прикрыть тебе спину. И не стоит питать иллюзий, что твою спину всегда будет кому прикрыть.
Его перепачканная кровью рука все еще лежала поверх ладони Баша, когда тот сдавленно кивнул, отвечая на незаданный вопрос.
Что бы ни случилось в дальнейшем, здесь и сейчас они могли рассчитывать только друг на друга, и бывший гвардеец сжал пальцы пирата, будто скрепляя обещание.
- Ладно, - Ваан трепыхнулся между ними. - Я понял. Но теперь-то вместо Грозы Крыс я смогу называться Победителем Драконов?


Название: Один шаг от и до
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Император, Судьи-Магистры
Тема: I.5 - помоги мне
Объём: 502 слова
Тип: слэш
Рейтинг: R

Дрейс тоже фапает на это

Нерис Дрейс перебирает листы - бережно, как будто боится, что бумага рассыплется в ее пальцах. Обычные суховатые строки донесений расплываются перед глазами, но это ничего, это она просто устала. Это пройдет.
Ей не хочется верить в то, что она только что прочла.
Судья-Магистр Габрант с самого начала их знакомства был для нее маленькой тайной, ее рыцарем в сияющем доспехе. Потерявший все, но не сломленный, гордый сын маленького горного княжества, добившийся небывало почетного звания, которое не каждому аркадийцу-то удается заслужить. Золотоволосый варвар с телом юного бога, красивый особенной, дикой красотой. О таком, как он, она мечтала в Академии, а теперь, познакомившись с ним поближе, почувствовала, как наивные юношеские мечты сменяются искренним уважением и восхищением.
Габрант был честен и непоколебимо верен своим принципам - это-то и влекло ее больше всего. Казалось, в его душе, сокрытый от посторонних глаз, есть стальной стержень, не позволяющий ему сойти с единожды избранной дороги.
И вот на стол к ней случайно попадают листы, содержимое которых способно уничтожить светлый образ ее идеального рыцаря.
Она знает, какие слухи ходят про Вэйна Солидора, и все равно, даже если это приказ самого Императора...
Габрант шпионящий, Габрант, пишущий доносы - нет, немыслимо. Он бы не стал заниматься таким бесчестным ремеслом.
Но донесения написаны его ровным, аккуратным почерком, и под каждым стоит оттиск его личной магистерской печати.
Она порывисто вскакивает, листы разлетаются со стола, как стая испуганных птиц. Решено, она спросит его сама, и сейчас же. Пускай час неурочный, но он должен ей помочь, должен разрешить ее сомнения.
- Прошу тебя, - шепчет она, быстро переступая босыми ногами во тьме коридора - апартаменты Судей-Магистров находятся в одном крыле Департамента. - Помоги мне, Ноа.
Его имя - тоже маленький секрет, она узнала его случайно, и теперь хранит надежно запечатанным в собственном сердце. Имя-стон, имя-вздох, оно срывается с ее губ, когда она без стука распахивает дверь в его комнату - и застывает на пороге. Ей кажется, что она сейчас со стеклянным звоном расколется на тысячу осколков.
- Судья-Магистр Дрейс, - невозмутимо говорит Вэйн Солидор, и не думая прерывать своего занятия. - Закройте рот и дверь. С другой стороны.
"Ненавижу, ненавижу, ненавижу!" - думает Нерис Дрейс, пока бежит по коридору к своим покоям, прижимая ладони к раскрасневшимся щекам - но даже сейчас она с ужасом понимает, что это ложь.
Потому что этой ночью, и последующей она будет метаться на непорочно-белых простынях, не в силах заснуть, и перед ее глазами снова и снова будет вставать мельком увиденная в полутьме спальни картина - смуглое поджарое тело принца, вжимающее ее рыцаря в кровать, влажная от пота кожа, темные пряди змеятся по плечам, и запах, все пропитывающий запах смазки, спермы и секса.
Нескольких прикосновений к себе ей будет хватать, чтобы кончить, вспоминая об этом - и закусывать уголок подушки, и смаргивать слезы, злясь на себя за постыдную слабость.
И потом, корчась на каменном полу беспомощной, изломанной куклой, она снова попросит: "Помоги мне", и на сей раз он выполнит ее просьбу, - самый честный Судья, рыцарь в сверкающих доспехах, императорская подстилка, Ноа Габрант сделает так, как она скажет.
Пускай даже не ради нее.


Название: Рыцарь принцессы
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Ашелия, Восслер
Тема: I.5 - обними меня
Объём: 724 слова
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: АУ относительно "канонической" манги

Эш все еще чумазая расхристанная паршивка

Принцессы не плачут.
Этот урок Ашелия усвоила давно, и все равно ей хотелось реветь, размазывая слезы по грязной мордашке.
Но принцессы не плачут, особенно если им уже целых двенадцать лет.
Она сумрачно шмыгнула носом и решительно толкнула дверь в казарму. Единственный человек, способный ей помочь, звался Баш фон Ронсенберг, но, как назло, найти капитана королевской гвардии оказалось не так-то просто. Здесь, за пределами дворцовых коридоров, был совершенно другой мир, полный чужих запахов и звуков, опасный и дикий. Подумать только, какой-то солдафон уже велел ей убираться с дороги, назвав к тому же "замарашкой". Это ее-то, Звезду Пустыни, Цветок Далмаски, дочь и единственную наследницу короля Раминаса!
Но людям вокруг было наплевать, кем она родилась - они слишком громко разговаривали, слишком громко смеялись и не обращали никакого внимания на одинокую маленькую фигурку на пороге.
Ашелия на мгновение застыла перед двумя рядами длинных столов, высматривая знакомую пшеничную шевелюру, потом прошмыгнула внутрь, стараясь не путаться у солдат под ногами. Она была преисполнена решимости найти своего единственного друга.

Восслер вернулся с патрулирования, и мечтал только о миске горячей луковой похлебки, когда в столовой его окликнул звонкий голосок:
- Эй, ты! Азелас! Подойди!
Он раздраженно развернулся, но грубый ответ так и замер у него на языке. На него, нахмурившись, смотрела сама принцесса Ашелия, в невозможно извазюканном белом платьице, невесть как оказавшаяся здесь, среди простой солдатни. Борясь с желанием схватить паршивку за ухо и оттащить в угол для воспитательной беседы, Восслер бросил последний тоскливый взгляд на похлебку и послушно направился к Их Высочеству.
Высочество смерило лейтенанта гневным взглядом и немедля потребовало ответа.
- Где капитан фон Ронсенберг? - ну почему же у нее такой пронзительный голос? На них уже начали оглядываться.
- Принцесса, давайте выйдем, мы привлекаем слишком много внимания, - процедил Азелас, молясь всем известным богам, чтобы дурная девка не начала спорить.
- Ты прав, - серьезно кивнула она и наморщила чумазый нос. - Я здесь ин-ког-ни-то, - Эш с видимым удовольствием выговорила сложное слово.
Восслер рассеянно кивнул и потащился во двор. Ему показалось, что вслед уже несутся смешки.
- Итак, я жду, - девочка уперла руки в боки и топнула ногой. - Где Баш?
- Ваше Высочество, капитан фон Ронсенберг на задании, - суховато ответил Азелас. - А где ваша охрана? Ну там я не знаю, мамки, няньки? Как вы оказались тут в таком эээ... неподобающем виде?
- Какие еще мамки? - Эш презрительно фыркнула и сощурилась. - Значит, капитана нет. Ну ладно, ты тоже подходишь.
- Для чего это еще? - честно говоря, ему совсем не хотелось знать, в каком таком смысле эта пигалица сочла его подходящим. Но все равно ведь придется вести ее обратно во дворец.
- Проявить дружеское участие, - отчеканила она и вытерла нос тыльной стороной ладони, добавив еще одну грязную полосу на физиономии. Потом насупилась:
- Ну, что стоишь столбом? Спроси меня, что случилось?
- Что случилось, Ваше Высочество? - послушно повторил Восслер.
- Принц Раслер случился, - выпалила она так, будто заранее отрепетировала ответ. - Он сказал, что не женится на мне, потому что я похожа на уличного мальчишку, а не на леди Дэллу, в которую он влюблен.
"Не то, чтобы с этим можно было поспорить", - подумал лейтенант. Названная леди гостила при дворе в составе делегации из Набрадии, и все поголовно гвардейцы делали стойку на ее выдающиеся... достоинства.
Принцесса выжидательно смотрела на собеседника, и Восслер растерялся. Он и так-то не очень ладил с детьми, а уж как общаться с королевскими отпрысками, чье слово может означать жизнь или смерть для такого простого вояки, как он...
- Ваше Высочество?..
- Ох, ну и глупый же ты, Азелас, - Ашелия вздохнула. - Обними меня. Ну?
Восслер опустился на колени, молясь, чтобы никакому хохмачу не приспичило пройти мимо, и осторожно обхватил своими лапищами худенькие плечи девочки, которая доверчиво опустила пепельноволосую голову ему на плечо.
Он подумал, что от него пахнет потом, и луком, и он три дня не брился, а она пусть чумазая, но все же принцесса, и еще - что для него присяга Далмаске отныне будет равна присяге Ашелии, и что ради этой смешной одинокой девчонки, нахохлившейся как воробушек в его объятьях, он с легкостью пожертвует всем, что имеет, и даже большим. И что он, кажется, понял, почему капитан фон Ронсенберг так привязался к Эш.
Принцесса не плакала, она просто посопела ему в плечо и отстранилась.
- Ну все, - царственным тоном сказала она. - Я пошла. Передавай привет Башу.
Потом подумала и добавила:
- Спасибо.


Название: Волчата
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Ронсенберги
Тема: I.5 - плед
Объём: 347 слов
Тип: гет
Рейтинг: PG-13

суровые горцы носят юбки, не нося под ними трусов

Когда господарь фон Ронсенберг привозит из-за гор худенькую девушку с волосами черными, как ночь, его советники только пожимают плечами - очередная причуда всесильного наместника, не более.
Когда аркадийская аристократка в простом льняном платье раздает детям сладости на деревенском празднике, советники смеются - народ все равно не примет чужестранку в качестве владетельницы провинции.
А господарю Йохану наплевать, он увозит ее на целый день в горы, кормит спелой земляникой, целует перепачканные ягодным соком губы. Они со смехом валятся в траву и считают облака, и бродят по тропинкам, ладонь в ладони, выстраивая свой маленький хрупкий мирок на двоих. Он укутывает ее плечи фамильным клетчатым пледом и застегивает тяжелую серебряную фибулу, а она с любопытством разглядывает герб, на котором матерый волк сцепился с волкодавом.
Когда леди Габрант на изломе лета становится госпожой фон Ронсенберг, советникам остается только кусать губы в бессильной ярости. "Аркадис может стать реальной угрозой", - говорят они. "Провинции нужен политический союз", - говорят они.
А господарь Йохан смеется и опрокидывает чарку за здоровье своей невесты, и пылают праздничные костры во дворе, унося все дурные предчувствия вместе со снопом искр в полуночные небеса.
Когда в лютую январскую стужу супруга наместника разрешается от бремени, советники злорадствуют: рождение близнецов в Ландисе - дурная примета. Лучше бы ни мать, ни младенцы не выжили - даже преданные фон Ронсенбергу люди поговаривают о сглазе; горцы - народ суеверный.
А господарь Йохан целует жену в бледный, покрытый испариной лоб и с веселым изумлением рассматривает два пищащих комочка со светлым пухом на макушках. Здоровые, крепенькие мальчуганы. А глаза у обоих серые, материны.
Наместник выносит сыновей на балкон, показать солдатам, и по двору замка прокатывается восторженный рев. Близнецы, как и их мать, завоевывают сердца жителей провинции с первого взгляда, несмотря на все приметы.
И все же, она просит отлить им другие фибулы. Волк и волкодав слишком похожи, она ощущает смутное предчувствие беды, глядя на этот герб. Поэтому традиционные горские пледы юные фон Ронсенберги закалывают серебряными аркадийскими птицами – смешение крови, примет и культур, дети двух разных народов, похожие и непохожие друг на друга одновременно.
Только вот все равно даже замковая прислуга называет их вовсе не соколиками, а волчатами.

@темы: .I.5 Хёрт/комфорт, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy XII: фэндом в целом (таб.30)

---

[Машенька и М]

Название: Танго втроем
Фандом: Final Fantasy XII Ноа фон Ронсенберг
Герои: Судья Габрант, Грамис Солидор, Вэйн Солидор
Тема: танец
Объём: 730 слов
Тип: как бы слэш))
Рейтинг: G
Авторские примечания: изрядный бред, сорри



Взгляд Грамиса – на него, сквозь него.

Судьи – третья сила в Империи, после Императорского Дома и Сената. Не всем Судьям Император доверяет, но этот – вне подозрений.

Нелегко быть отцом гордых, сильных, властных сыновей.
Нелегко быть одновременно садовником и деревом, чьи ветви подрезаешь.
Ради того, чтобы жил и становился сильнее ствол, ненужные ветви следует отсекать. Когда-то ради стабильности государства он обрек своих старших сыновей на смерть, а среднего – на братоубийство. Но тогда он был моложе, тверже духом, меньше слушал свое сердце. Теперь же он – пусть не так уж и стар, но болен и опустошен своей болезнью.
Его положение шатко, он еще Император, но уже одной ногой в могиле. Он еще жив, но при нем в открытую обсуждают, кто займет его место на троне Аркадии.

И когда верный ему Судья-Магистр входит в кабинет, Грамис говорит лишь:
- Сними шлем, Габрант.
И думает, не произносит: «я хочу видеть твои глаза».


-----
Взгляд темных глаз Вэйна – мимолетный – кажется удивительно домашним.

Дом там, где сердце.
Нелепая присказка, но...
Он так и не научился называть своим домом Аркадис. Принадлежал Империи, отдавал ей свой ум, свое время, готов быть убивать и умереть за нее, но…
Здесь у него не было дома. Была служебная квартира, где он появлялся не слишком часто, а дома не было.
Дом остался в Ландисе. В прошлом.
Или – уже нет?

Вэйн говорит. Он слушает. Он знает, принцу сейчас нужен слушатель.
Между ними – почти десять лет разницы.

Сын Императора – сильный, жесткий, язвительно-умный – похож на темное пламя.
Его боятся. Он - сила, что выросла за спиной отца. Он - копия Грамиса в молодости, но вместе с тем он решительней, его ум более изощрен. С его восходом на политическом небосклоне людская молва все чаще и чаще стала вспоминать герб Солидоров. Назвать змеем Грамиса не поворачивался язык, но так легко было звать Вэйна – змеенышем.

Он так похож на отца.
И вместе с тем он совсем иной. Остается лишь удивляться, как орел смог породить – дракона.

И словно в сказках, этому дракону опасно смотреть в глаза. Посмотрев однажды, больше не сможешь отвести взгляд


-----
Вэйн раздражен, ему нужно выговориться. Постучать об кого-то мячиком своих мыслей.
У Вэйна есть и более доверенные люди, чем Габрант. Глава Девятого Бюро не входит в число людей принца, он – человек Императора.
Пес Императора.
Так Габранта называют, бывает, и в глаза. А тот лишь кривит бледные губы.
Он действительно по-собачьи верен. Ради Грамиса он сделает все, что угодно.
И где-то в глубине души Вэйн ждет того момента, когда Габрант придет за его головой. Отец не допустит, чтобы и младший сын стал братоубийцей, нет. После тех роковых событий они оба, и отец, и брат, берегут Ларсу от политической грязи, что обычно сопровождает жизнь любого принца. Грамис, наверняка, уже отдал ландисийцу приказ: в случае необходимости убить Вэйна.
Или, возможно, это был не приказ. Просьба. Последнее желание умирающего.
Пожертвовать всем, положением, свободой, жизнью, но уберечь младшего принца.

Габрант действительно способен на это.
Он из тех, кто всегда готов пожертвовать собой.

Вопрос лишь в том, готов ли он жертвовать теми, кого любит.


-----
Другой на его месте давно научился бы пользоваться своим положением. Грамис не переоценивает себя. Он стар, он устал, дети отдалились от него. Ради толики душевного тепла он на многое готов закрыть глаза.
Но, кажется, будто Габрант ничего в жизни не делает ради выгоды.
Он умеет любить, умеет ненавидеть, но не умеет продаваться.

Нет, ландисиец вовсе не так прост, как считают многие. Он занимает свой пост отнюдь не за красивые глаза. Он настоящий пес, въедливый, упорный, жестокий.
Мстительный.
Верный.

Последний, кто остался верен умирающему Императору.
Или – уже нет?

Светлые волосы, светлые глаза.
Невыразительное лицо.
Он красив, но неяркая красота эта не бросается в глаза. К ней надо приглядеться, привыкнуть.
Но, раз приглядевшись, уже невозможно забыть.

- Сделай это ради меня, - говорит Грамис, - Я не вынесу еще одной войны между моими детьми.

Сделай это ради меня.
Убей моего сына.
Габрант лишь наклоняет голову. Он не может отказать. Не имеет права отказать.

А Грамис смотрит на него и понимает, что остался один.


----
Империя в трауре и ожидании коронации нового Императора.
А сын всю ночь сидит подле тела мертвого отца.

Шаги человека в доспехах Судьи не спутать ни с чем. Он подходит и опускается на одно колено, склоняя светловолосую голову.
Вэйн вцепляется пальцами в его волосы – больно, зло. Молчит.

Обоим кажется, что все уже кончено.

----
Проходит время, и Ларса Солидор, наивный, верящий в добро мальчишка, в открытую выступает против брата.

И последнее желание покойного заставляет Габранта обнажить клинки.

@темы: #fandom: Final Fantasy, .I.2 Романтика, Final Fantasy XII: Ноа фон Ронсенберг (таб.50)

---

[AlyonaSL]

Название: Десять шагов навстречу: шаг восьмой
Фандом:CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Ласки/Кусаться"
Объём: 833 слова
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Примечание: POV Гил Гриссом
Саммари: "Просто довольно трудно представить, чтобы в каком-то кафе на территории Соединенных Штатов мог оказаться единственный, последний гамбургер. Даже ночью. Тем более в Вегасе..."
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь.

ДЕСЯТЬ ШАГОВ НАВСТРЕЧУ

Шаг восьмой, 2008 год

Конечно, я люблю свою работу. Но в такие смены, как сегодня, сам начинаю в этом сомневаться. Девять трупов, четыре дела, трое подозреваемых и один гамбургер на двоих.
И еще Сара: которую я, уж не помню в каком помрачении ума, попросил принести нам с Грэгом пару "Биг Тейсти" из ближайшего кафе. Мы оба просто не могли головы поднять от бумаг и анализов, а у Сары как раз был перерыв.
Она то ли улыбнулась, то ли скривилась недовольно, но просьбу выполнила. Может, вспомнила, как несколько лет назад я ей принес вегетарианский гамбургер, и посчитала себя обязанной?
Через полчаса она явилась ко мне в кабинет, где мы как раз горячо обсуждали очередную гипотезу, и положила передо мной сдачу и "Биг тейсти". Один.
- Мне жаль, но в том кафе он был последний.
Да уж. То ли Сара действительно не умеет мыслить логически, то ли даже не пытается притворяться и делать хорошую мину при плохой игре. Просто довольно трудно представить, чтобы в каком-то кафе на территории Соединенных Штатов мог оказаться единственный, последний гамбургер. Даже ночью. Тем более в Вегасе.
Но у меня уже не было ни времени, ни сил на озвучивание этих выводов. Я раскрыл упаковку, посмотрел на одинокий "Биг Тейсти", взял его и протянул Грэгу:
- Кусай.
Он благодарно улыбнулся и откусил. А после, прямо с набитым ртом, продолжил наши прения:
- И все-таки, если след от пули был на стене вот тут, то стреляла не жена, а мамаша!..
Я тоже откусил от гамбургера и потянул схему к себе:
- Полагаешь? Но если это мамаша, то...
Хлопнула дверь кабинета. Наверное, Сара ушла. А мы продолжали спорить, пока я не почувствовал, что в ответ на очередное "Кусай" Грэг нечаянно зубами прихватил мои пальцы.
"Биг Тейсти" почти кончился.
- Осторожней, – невольно произнес я. – Ты сейчас меня съешь.
- Я бы с удовольствием, да мы на работе,- ответил Грэг. Мы глянули друг на друга и улыбнулись. Поев, я окончательно понял, что надо сделать перерыв. Хоть как-то отвлечься от этих подозреваемых, иначе голова перестанет соображать совсем.
- Может, сходить еще за одним гамбургером?
- Пожалуй, стоит, - Грэг с явным сожалением оглядел пустую упаковку от "Биг Тейсти". – Лично я бы съел еще пару таких. А ты?
- Да и я бы тоже... пару, наверное.
- А может, три? А четыре?..
- Постараюсь, если надо, - развел я руками, стараясь не слишком громко смеяться. А то кто-нибудь из сотрудников может подумать, что супервайзор смены от напряженной работы тронулся умом. – Полагаю, наши подозреваемые подождут полчаса?
- Да я один могу сходить, - начал было Грэг, но я посмотрел на него, хмурясь с притворной строгостью:
- Криминалист Сандерс! Мы делаем пе-ре-рыв. А перерыв, сиречь отдых – это перемена занятий, поэтому прогулка до кафе и обратно необходима нам в рекреационных целях... Ясно?
- Да, босс, - Грэг дурашливо вытянулся передо мной. Лицо у него было усталое, но такое довольное, что я подумал: как же хорошо, что нам принесли всего один гамбургер, и теперь мы с полным правом можем сходить еще за несколькими сами. В качестве отдыха. Вдвоем.
А когда мы, продолжая на обратном пути спорить, кто же все-таки застрелил нашу жертву, вернулись в кабинет и выложили все свои покупки – целых пять гамбургеров! – я, одной рукой снова притягивая к себе схему МП, другой взял почти на ощупь одну из упаковок, развернул гамбургер... и протянул Грэгу:
- Кусай!..
Но вместо ожидаемой реакции... услышал смех.
- Медведь? У нас же их пять штук!...
Я не успел подумать, что свалял дурака. Грэг взял меня за руку и смачно откусил от гамбургера. Опять не дожевав, пробормотал:
- Хм, а действительно: так почему-то вкуснее...
И без перехода:
- Но все-таки, если траектория пули такая, то...!
Самое главное – что мы в пылу споров и постоянного взаимного "Кусай" ухитрились не запачкать ничем свои отчеты. И да, Грэг был безусловно прав: так есть гамбургеры гораздо вкуснее.
Он оказался прав и еще кое в чем: мужика действительно застрелила не жена, а мамаша.
- Молодец, – сказал я, подписывая отчет. – Теперь можно и домой. Хочешь чего-нибудь?
- Пиццу, – ответил он мечтательно. – Большую. И съесть ее прямо в постели...
Я на секунду оторопел: буквально полчаса назад я сам думал практически о том же самом. Ну, почти.
- Только пиццу? – усмехнулся я. – И больше ничего?
- Дома расскажу, – взгляд у Грэга стал совсем хитрым. – Мы же все-таки пока на работе?...
Я, конечно, мог бы подождать до дома, но мне это было не нужно: все его мечты, как раньше, были написаны у него на лице. Или просто я давно научился их читать? Что, например, сейчас он хочет не просто пиццу, и не просто есть ее в постели, а чтобы мы точно так же передавали её друг другу и говорили "Кусай". И что это будет и забавно, и возбуждающе, и будет стоить того, что от пиццы останутся в постели крошки, а кетчупом можно извозить белье.
Просто когда я так устал – мне тоже становится наплевать на такие мелочи. Главное – чувствовать, как Грэг осторожно прихватывает зубами мои пальцы, смеясь затем: "Я все-таки и тебя съем, пожалуй, если ты не возражаешь!.." - и понимать, что у меня на этот счет нет совершенно никаких возражений.

@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), #fandom: CSI, .I.3 Ласки

---

[Машенька и М]

Название: Черный, белый, серый
Фандом: Final Fantasy XII Ноа фон Ронсенберг
Герои: Судья Габрант, Судья Дрейс, Вэйн Солидор
Тема: серый
Объём: 542 слова
Тип: как бы слэш)) где-то далеко за кадром
Рейтинг: G
Саммари: «Серый. Весь мир серый, Джек» (с)

В возрасте Ларсы Солидора еще простительно верить то, что в мире есть черное и белое. Но в твоем возрасте, Дрейс…

В коридорах Девятого Департамента обычная дневная сумятица.
Глава Департамента редко появляется в своем кабинете. А появляясь, засиживается допоздна. Всем срочным в его отсутствие занимаются заместители, но есть множество вопросов, которые решить может только он сам.
Работа занимает все его время без остатка, все его мысли, всю его душу.
Власть, политика, сила, правосудие, интриги – все это сжирает человека целиком, не оставляя ни крупицы.
Архаичный доспех, громкое звание Судьи – это внешнее. На деле же все они – лишь высокопоставленные чиновники, обладающие властью карать от имени Аркадии.
Государство – сложный механизм, в нем хватает винтиков и шестеренок, больших и малых. В кабинетах люди что-то пишут, просматривают какие-то бумаги, на посторонний взгляд Девятый Департамент похож скорее на редакцию газеты, чем на то – из уличных слухов – таинственное заведение, где плетутся интриги и раскрываются заговоры.

Внешне власть раскрашена в яркие цвета. Она поражает – стягами императорского дома, архаичными доспехами Судей, словами о наследии, о величии, о благополучии страны.
Эта власть некогда прошлась войной по его родине, уничтожив, подчинив себе маленькую республику. Этой власти когда-то присягал он, чтобы его больной матери было что есть и где спать. Если бы не мать, разве бы стал он служить завоевателям?
Он тоже был идеалистом когда-то.
Давно.
Очень давно.

Мир политической интриги сер, и люди в нем – словно тени в тумане.

Известие о смерти Грамиса будто отшвыривает его на много лет назад.
И пока он идет-почти бежит к императорскому кабинету, он чувствует себя так, словно вокруг него снова рушится мир, и снова война, проигранные сражения, отступления, горящие деревни, и сам он всего лишь юнец, еще не мужчина, уже не ребенок, и жернова Истории перемалывают его родину и его семью.
Он чувствует себя так, словно Аркадия только что завоевала Ландис.
Это уже не политика, это личное.

«Станешь ли ты служить другому хозяину?» - бросает ему Вэйн в присутствии других Судей.
Сталкиваются взглядами черные и серые глаза.
Весь мир разлетается цветными осколками.

Смерть Дрейс – словно клятва на крови.
Ее безумно жаль, они хорошо общались, всегда понимали друг друга.
Как же ты могла так сглупить? Или ты всего лишь поставила не на ту карту? Кого ты поддерживаешь, Дрейс? Сенат?
И где-то на краю сознания мелькает мысль – неужели ты думала, что кто-то способен противостоять Вэйну?

Женщина смотрит в глаза своему палачу.
А ведь о нем говорили, что он-то не продается. Всегда считалось, что Судья-Магистр Габрант верен не Аркадии, не Дому Солидоров, он верен одному только Грамису.
Ландисийский пес.
Щенок, которого Грамис когда-то пощадил, дал возможность жить, учиться, занять высокое положение. Личная шавка Императора.
Неужели он спустит Вэйну смерть Грамиса?
Неужели верности, чести, долгу уже нет места в этом мире?
«Простите меня», - говорит ей Габрант.
Почему?! Габрант, почему? Как ты можешь ему подчиняться?
Лицо его непроницаемо, как всегда, но взгляд - слишком живой, слишком страстный – неожиданно объясняет ей все.
«Будешь ли ты служить другому хозяину?» - сказал ему Вэйн.
Словно давая ему право выбирать.
Псы верны лишь тем, кого любят.
Она смотрит в его глаза, и они становятся все больше, больше, закрывая собой столпившихся Судей, Вэйна Солидора, весь мир.
Лезвие меча входит в ее тело, и Судья Дрейс умирает с мыслью: на самом деле весь мир серый, почему я этого никогда не видела? Серый – как его глаза.
Цвета скрываемой страсти.

@темы: #fandom: Final Fantasy, .IV.1 Цвета, Final Fantasy XII: Ноа фон Ронсенберг (таб.50)

---

[Машенька и М]

Название: Убийца Короля
Фандом: Final Fantasy XII Ноа фон Ронсенберг
Герои: Баш фон Ронсенберг, Судья Габрант, Вэйн Солидор
Тема: убийца
Объём: 608 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

Он бежит, рвется – быстрее, быстрее. Прорубается сквозь противников, чтобы все-таки опоздать. Увидеть мертвого мальчишку на полу. Увидеть мертвого короля.
Осознать, что все кончено, что Далмаска потеряна.
Ему выворачивают руки, принуждают стать на колени. В груди его растет тот - старый, позабытый, почти животный страх.
А ведь он думал, что давно избавился от этого страха. Двадцать лет он был воином, наемником, гвардейцем. И никто, никто из знавших его за эти годы не посмел бы сказать, что Баш фон Ронсенберг трус.
Никто из знавших его ПОСЛЕ…
А те, кто знали ДО – давно мертвы.

Он смотрит в пол. Ему видны лишь узорчатые сапоги вошедшего.
Закусить губу, собрать остатки гордости, вскинуть голову.
Стройный, смуглый, черноволосый – смутно знакомое лицо, гордая стать, богатые одежды. Один из отпрысков Аркадийского змеиного гнезда?
Ну, конечно. Чего еще ждать от Солидоров? Предательское убийство – это по их части.
Слегка наклонив голову, наследник Аркадии говорит – с кем?
Все плывет перед глазами. Какое старое, давно забытое чувство – будто смотришься в человека, как в зеркало.
Это же его одежда, его лицо, его голос. Будто он сам стоит рядом с Солидором, слишком близко, впрочем, для простого вояки. Ни разу в жизни он не нарушал невидимой границы, отделявшей правителей от простых смертных. Ему и не положено. Он никто, наемник, пришлый, чужой. За двадцать лет он поднялся до чина Капитана – немалого в гвардии Далмаски, но выше головы прыгнуть не пытался.
Будто в зеркале, но странном, искажающем реальность, лживом. Он здесь, избитый, на коленях, а там – его точная копия внимает аркадийскому змеенышу.
Они же всегда были рядом, всегда заодно – в те, старые дни. Что-то случилось с зеркалом, треснуло ли стекло, искривилось, но результат очевиден. Отражение больше не копирует оригинал, оно прямо противоположно ему.
Мысли путаются, бессвязные, нелепые. Он понимает, что его били по голове, что скоро он потеряет сознание, но все так же смотрит – жадно, не отрывая глаз - на свое отражение в зеркале бытия.
Кто из них был отражением, а кто оригиналом?
Как долго он жил, притворяясь обычным человеком, единственным в своем роде, не думая, стараясь забыть о том, что когда-то их было двое.

И вот – через много лет - двойник настиг его и нанес удар.

«Убийца!» - кричат ему. «Убийца Короля, предатель!»
Никому не объяснить, что он не убивал.
Или все-таки убивал?
Когда-то они жили в унисон, думали, дышали. Двое – как один. В детстве их наказывали всегда вместе, потому что невозможно было понять, кто из них что натворил. Они вместе отвечали за все.
Кто из них убил повелителя Далмаски?

Никто не верит в сказку о двойнике. Всем известно, у Баша фон Ронсенберга никогда не было брата.

В первые дни голод, побои и унижение почти сводят его с ума. Он готов даже сознаться в убийстве Короля, и лишь одно, только одно останавливает его.
«У тебя нет брата», - говорят ему. И с этим он соглашается.
«У тебя никогда не было брата», - говорят ему, и он хотел бы согласиться, хотел бы избежать нового удара, но что-то мешает.
Что-то цепляет за ребра там, где, кажется, должно быть сердце.
Ведь если у него никогда не было брата, кого же он бросил тогда, много лет назад?

Когда-то давным-давно он боялся попасть в плен. Смерть его не пугала, он боялся другого.
И вот теперь это другое случилось с ним.
Пережив, кажется, все, на что способна фантазия тюремщиков и других пленников, он вдруг начинает понимать, что, может, не стоило этого и бояться.
Его избивают на допросах. Над ним измываются в камере. Дня своей казни он ждет так, как другие ждут венчания.
Он собирает свою гордость из осколков, и с каждым ударом и каждым новым унижением ему это дается все легче. Он знает, почему.
Он платит по счетам.
Он расплачивается за предательство.

Ведь у него действительно был брат.
Его звали Ноа

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy XII: Ноа фон Ронсенберг (таб.50)

---

8/100, CSI:Miami, фандом в целом

[Tinka1976]

Название: Леди Винстон
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио/Джулия
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Тема: Цитаты. "Если не можете избавиться от фамильных скелетов, заставьте их танцевать" Дж. Б. Шоу
Объем: 2392 слова
Примечания: Пенсакола, осень 1990 года - Майами, 2010 год. POV Джулии.

Майами, 2010 год

- Миссис Винстон, к вам посетитель.
Я отлично слышу слова санитарки, но не поворачиваю головы, продолжая с меланхоличным отсутствующим видом смотреть в окно. На самом деле состояние у меня вовсе не такое уж угнетенное, чертовы таблетки приступы тоски снимают очень хорошо. Но, увы, они же и высасывают всю энергию, отбивая желание делать что-либо.
- Джулия… - с упреком повторяет мисс Крайчек, и я, не оборачиваясь, представляю, как Горацио сейчас делает успокаивающий жест рукой и кивает, мол, ничего, я сам.
Бедная глупенькая мисс Крайчек, вечно переживающая за всех скопом и в частности. Однажды я подслушала ее разговор с дежурной сестрой, о том, как это жестоко, разлучать меня с сыном, и о том, что рано или поздно Горацио тоже перестанет приходить и тогда… Я едва не рассмеялась в голос. Боже мой, ну неужели можно настолько не разбираться в людях? Это Горацио-то перестанет приходить?! О нет, скорее небо упадет на землю. Ведь он теперь строит из себя праведника, а моя болезнь вкупе с его воображаемой виной – надежнейший крючок, с которого ему теперь уже не соскочить. Как там говорится? «Если вы не можете избавиться от фамильных скелетов, заставьте их танцевать». Не помню, кто это сказал, но этот человек разбирался в жизни.
Горацио тем временем садится рядом, ставя локти на колени, и наклоняет голову, пытаясь заглянуть мне в глаза.
- Джулия? – говорит он, и у меня бегут мурашки по спине от низкого, полного силы и власти голоса.
Я рассеянно улыбаюсь в пространство, перевожу взгляд на его полные сочувствия и немого вопроса глаза, потом, будто вспомнив о чем-то, порывисто оборачиваюсь, оглядываясь, и разочарованно вздыхаю. Горацио опускает голову, я вижу, как он хмурит брови и покусывает губу. Собирается с силами. Ему нужно солгать, что Кайл, дескать, занят, а иначе он непременно бы пришел. Смешно. Неужели он до сих пор не понял, что Кайл – мой сын, и не будет тратить время на то, что ему уже не нужно? А я ему больше не нужна, но я не в обиде. Кайл отлично сыграл свою роль, чуть ли не на блюдечке преподнеся мне этого гордеца.
Помню, с каким трудом мне удалось справиться с изумлением, когда Горацио представил меня своему коллеге, как «мать Кайла»! На какую-то секунду я растерялась. Откуда он узнал? До сих пор не представляю. Сама-то я благополучно забыла о ребенке, сплавив его матери. Кажется, Кайлу было два года, когда я последний раз видела его? Или три? Ребенок абсолютно не вписывался в мой образ жизни. Женщина должна быть женщиной, а не клушей-наседкой. Красота не вечна, поэтому следует взять от жизни все, что она тебе должна, и прихватить еще немного про запас, пока ты молода. Впрочем, если бы Рон не оказался таким мстительным ублюдком, то мне и сейчас не приходилось бы жаловаться, но с этим шрамом я могу играть лишь «несчастную жертву», но никак уж не королеву.
Итак, скелет с грохотом вывалился из шкафа, но я была бы не я, если б не заставила его сплясать. «Я всегда хотела быть хорошей матерью, но мне не на что было растить ребенка. Теперь же я ни за что не упущу свой шанс». И Горацио купился на это. Может, он сам и правда всегда хотел быть хорошим отцом? Хотя вряд ли. Скорее, все дело во власти. Лейтенант Горацио Кейн - черт возьми, мне действительно нравится это имя! Но, как бы он себя ни называл, Горацио всегда был азартен, а опека над Кайлом стала прекрасным игровым полем для нас двоих. И то, что первый раунд я выиграла с разгромным счетом, лишь подхлестнуло его. Манипулировать мальчишкой было невероятно легко. А вот его отец оказался твердым орешком. И сейчас, вероятно, следует признать, что он ведет в счете, но игра не закончена, о нет, игра еще не закончена…
- Джулия… - покусывая губу и не поднимая взгляда, говорит наконец Горацио, отвлекая меня от воспоминаний. – Кайл, он… он сегодня не сможет прийти, но я надеюсь…
Боже мой, как же он заигрался в «хорошего парня»!.. Даже солгать – и то не может толком. Но я-то прекрасно помню, каков он настоящий. Двадцать лет назад в Пенсаколе он не стеснялся своей сущности, не прятал ее за темными очками, строгими костюмами и личиной добропорядочного гражданина. Джон Уолден был молод и азартен, он не боялся рисковать, и, признаюсь, одно время мне даже казалось, что я встретила мужчину своей мечты.

***

Пенсакола, осень 1990 года.

Еще лет в десять я поняла, что замуж за рыбака никогда не выйду. Нищенское существование, этот ужасный запах – нет уж, увольте. К семнадцати годам я поняла, что моя внешность дает мне шанс вырваться из этого провинциального болота, а к двадцати – что к внешности придется приложить немного мозгов, если я не хочу закончить «карьеру» на панели. Разумеется, речь шла не об учебе – колледж всегда казался мне уделом серых мышек, у которых нет других шансов устроиться в жизни. Богатеи что-то не торопились складывать свои капиталы к моим ногам, хотя обещаний достать хоть звезду с неба я получала предостаточно. К тому же газеты вовсю трубили об экономическом спаде, о грядущем секвестровании бюджета – для меня все эти умные слова означали лишь одно: тот, кто сегодня богат, завтра мог оказаться беден. Следовало удвоить осторожность и выбирать птицу на взлете, как бы невзрачно она ни выглядела в настоящий момент.
С Джоном меня познакомил Ричи – мой тогдашний помощник. Незадолго до того я окончила курсы медсестер по документам на имя Джулии Эберли. Иногда Ричи просил меня немного подлатать его друзей, которым не с руки было светиться в больнице. Работа эта вызывала у меня отвращение, но доступ к лекарствам позволял создать задел для последующего рывка в «высший свет», поскольку к тому времени я поняла, что в таком болоте как Пенсакола, кроме жаб, пиявок, да парочки приблудных аллигаторов ничего не выловишь.
Высокий рыжий парень с шалыми сине-серыми глазами заставил меня усомниться, достаточно ли хорошо я пошарила в этой мутной водичке. Он скалил зубы и нес какую-то безалаберную чушь, пока я накладывала шов на распоротую чем-то острым руку. Я ласково посоветовала ему заткнуться, пока я не зашила ему и рот заодно. Парень вскинул брови, хитро усмехнулся и замолк. Черт, это было то еще испытание! Он сидел напротив и в упор рассматривал меня. От него пахло пороховым дымом, кровью и потом. Опасностью, удачей и большими деньгами. Я отдавала себе отчет в том, что Джон занимается чем-то незаконным, но это меня смущало меньше всего. На жизнь своих законопослушных мамочки с папочкой я уже насмотрелась.
- Может, останешься, проследить за самочувствием пациента? – вдруг оказавшись за спиной, негромко спросил он, когда мы с Ричи собрались уходить.
- С такими недомоганиями – не на мою улицу, - отрезала я. – Девки – на три квартала севернее.
Я видела, как Ричи затормозил в дверях, удивленный моей реакцией, пришлось чуть ли не пинка ему дать для ускорения.
- Эй, Джули, ты чего? – спросил он уже в машине.
- Не твое дело! – прошипела я, стараясь не глядеть на стоящего в дверях своего дома Джона. Кажется, этот прохвост еще и улыбался! На самом деле у меня аж бедра сводило от желания, но я на своем собственном печальном опыте знала, что в таком состоянии, только что вывернувшись из опасной переделки, парень с темпераментом может быть просто опасен. Но какие руки! А рост?! Как я ни ругала себя за глупость, но это было моей больной мозолью. При моем-то росте да привычке к высокой шпильке далеко не все кавалеры оказывались в выгодном свете рядом со мной.
Через неделю я приехала снова, как и было обещано, снять швы. Джон открыл мне дверь, позевывая и протирая глаза, хотя вечер только начинался. Мы молча проследовали в комнату, он покосился на свою незаправленную постель, мотнул головой, стянул рубашку и плюхнулся на диван.
- Неужели я такой страшный? – поинтересовался Джон, когда я велела ему пересесть к столу.
- Нет, просто мне так удобнее, - небрежно обронила я, сразу расставляя акценты и заявляя, кто здесь главный.
По его лицу расползлась улыбка, от которой у меня по спине поползли мурашки. Игра была принята, но почему-то у меня поубавилось уверенности в выигрыше. Джон неторопливо поднялся и вместо того, чтобы пересесть за стол, сделал шаг ко мне.
- А так, неудобно? – вкрадчиво поинтересовался он. В его голосе снова прорезались завораживающе-низкие властные нотки, а руки мягко сомкнулись на моей талии.
Я подняла лицо, собираясь с мыслями для ответа, но это оказалось неверным ходом.
Впрочем, в проигрыше я себя наутро не чувствовала. Швы я сняла тогда же, утром, но мои визиты в этот дом продолжались с завидной регулярностью. Джон никогда не говорил, чем занимается, иногда пропадал на несколько дней. От Ричи я узнала, что Джон связан то ли с контрабандой оружия, то ли с ограблением банков. Сама я врала напропалую – о себе, родителях, детстве, планах.
Однако, как ни хорош он был в постели, где-то месяц спустя я очнулась от очарования страсти и трезво взглянула на перспективы наших отношений. Джон был яркой личностью, прямо как его шевелюра. Слишком яркой для подручного. Наша игра «кто кого» была упоительной, но я понимала, что окончательно покорить его мне вряд ли удастся. Как партнера… Как партнера я его не рассматривала – если Джон попадется, он сядет надолго, а такая перспектива меня никак не устраивала. Сам он ничего о будущем не говорил, но казалось, напряженно чего-то ждал.
Еще месяц спустя тревожная напряженность, витавшая в воздухе, достигла пика, лихорадочная жажда деятельности захлестнула меня и, дождавшись, пока Джон снова исчезнет на пару дней, Джулия Эберли исчезла тоже.
Очаровательная Кимберли Джонсон отправилась штурмовать Калифорнию.
Впрочем, вскоре выяснилось, что штурм придется отложить на некоторое время, в связи… В связи с некоторыми обстоятельствами. Сына я решила записать на свою настоящую фамилию - Хармон.
Первое время я думала, что сын принесет мне удачу – молодая мама с очаровательной крохой ни у кого не вызывала подозрений, мне все удавалось и капитал мой рос день ото дня. Но вместе с ним росла и кроха, хуже того, Кайл начал говорить, а это уже было порой совсем некстати, поскольку объяснять некоторые вещи ребенку – увольте, а он теперь мог меня спалить одним неосторожным словом легче легкого.
Сплавив его обратно в Пенсаколу, я продолжила свое турне по стране. Мне хватало ума, чтобы не попадаться, в крайнем случае вместо меня в тюрьму садились эти болваны – мои помощнички.
Встретив в Каире миллионера-путешественника Билла Винстона, я решила, что хватит мне кочевать, пора и остепениться. Его дом в Майами был великолепен. Не использовать связи Билла показалось мне сущим преступлением, и я решилась на последнюю аферу. Все было на мази, когда на столе у адвоката я увидела документы на развод. Мерзавец решил оставить меня с носом! Очередного придурка-исполнителя я нашла быстро, и подписать эти документы Билл не успел, оставив меня богатой вдовой.
Увидев, кто приехал на «хаммере» с надписями «криминалистическая лаборатория Майами-дейд» на дверцах, я сначала не поверила своим глазам. Тем более и Памела, моя помощница, назвала мне совсем другое имя. Лейтенант! Боже правый, кто бы мог подумать, Джон сменил сторону!
Мне было очень интересно, как он воспримет мое появление. И тут – как удар под коленки – «мать Кайла». Хуже того, я смотрела – и не узнавала. Где тот молодой сильный хищник, которому так приятно было покоряться в Пенсаколе?! Впрочем, сейчас было не до воспоминаний – нужно было срочно найти рычаги давления на расследование. Да и потом – тут же мелькнула шальная мысль – деньги у меня теперь есть, если Джон, в смысле Горацио, с возрастом сдал, можно и потешить самолюбие, поиграть с ним, заставив его пресмыкаться.
Тем более у меня на руках были козыри – причем его же козыри, так доверчиво выложенные мне при первой же встрече. Вытащить Кайла из тюрьмы оказалось несложно: Памела подкупила главную свидетельницу обвинения, заставив ее удариться в бега, а так кстати появившийся после отсидки Рон завершил дело, создав гарантии того, что Кейтлин Ньюберри не передумает и не спутает мне все карты. Еще легче оказалось задурить мальчишке голову: пара ласковых слов, пара обещаний, ключи от «Порше» - и Горацио оставалось лишь кусать локти.
Разумеется, он не отступил так просто, игра была только начата. Джон изображал из себя праведника, никогда не преступавшего закон, заявил, что в Пенсаколе он был якобы под прикрытием. Эта карта была выбита из игры, но, по счастью, деньги решают все, так что теперь настала очередь Горацио: его скелет грохотнул костями и упокоился, станцевав напоследок под аккомпанемент выстрелов, - знаю я их бразильское «правосудие»…
Наступила подозрительная тишина. Горацио вел себя так, будто смирился с существующим положением дел. Ну уж нет, я не собиралась позволить ему выжидать и готовиться к новому удару! О моей свадьбе с Роном он узнал очень быстро. И, разумеется, тут же кинулся в атаку – якобы он беспокоится за сына. Смешно, ей-богу, мог бы придумать что-то подостовернее. Я заверила его, что прекрасно знаю, что делаю, и стала ждать. И Джон не подкачал, показал зубки, на какой-то миг став похожим на себя настоящего. Катер вместе с Роном взлетел на воздух, мы с Кайлом были «спасены».
Тут удар из-за угла нанесла мне эта чертова болезнь. Ненавижу эти чертовы таблетки! Но совершенно неожиданно это обернулось мне же на пользу. Горацио вдруг стал невероятно заботлив, мелькнувшая было мысль о том, что это все – хитрый ход, чтобы забрать сына и выиграть эту партию, развеялась как дым в честном взгляде этих синих глаз. Как я могла быть такой идиоткой, чтобы поверить? Рыжий лис был уже не так рыж, но все так же хитер. Он не стал действовать нахрапом, он все провернул постепенно, и я ничего не смогла поделать – Кайл, получив работу и жилье, стал отдаляться от меня. Я была ему уже не нужна, но он-то был мне все еще нужен! Особенно после того, как мерзавец Рон – мелкая мстительная тварь – изуродовал меня. Знал мое уязвимое место, сволочь!
Без денег, с этим шрамом… Теперь я могла рассчитывать только на Горацио. А для этого мне нужен был Кайл. Но словно сама судьба ополчилась против меня: Кайл отдалялся все больше, Горацио появлялся лишь затем, чтобы выдвинуть очередное обвинение, а попытка вернуть сына и вовсе обернулась угрозой пожизненного заключения.
И тут я снова не поверила ушам и глазам: теперь Горацио взял на себя мою вину! Заявил, что мои действия были спровоцированы им - тем, что он забрал у меня сына… Хотя, если подумать, так оно и было, но кто ж это докажет? Этот его ход окончательно убедил меня, что Джон Уолден погиб, придавленный лейтенантом Горацио Кейном, добрым, заботливым, порядочным…
Впрочем, это было и к лучшему: несчастную жертву мне сейчас разыграть гораздо проще. А на лейтенанта это действует даже лучше, чем вызов, брошенный королевой.
Временами, правда, на меня находит меланхолия, и тогда я перестаю понимать, за какой приз сражаюсь. Чего я хочу от него добиться? Теперь я сама превратилась в свеженький фамильный скелет Горацио Кейна, от которого он никак не сможет избавиться. Значит, вспомним молодость, Джон, заставим этот скелет танцевать?
В конце этой игры нас обязательно должен ждать приз, иначе игра не имеет смысла. А она ведь имеет смысл, правда?..

@темы: .V.3 Цитаты, #fandom: CSI, CSI Miami: фэндом в целом (таб.100)