[Альварес]

Название: Помоги мне
Фандом: Герои
Герои: Адам Монро, Сэм Салливан
Тема: I.5 Отношения. Секс: Хёрт/комфорт; 05. Помоги мне
Объём: 341 слово
Тип: джен
Рейтинг: g

А по ночам, во снах, земля шепчет Сэму: «Помоги мне». Сэм слышит ее шепот, и крик, и вой, и отвечает на ее зов. В реальности он мог бы оказаться там, где нужно, за долю секунды, но это сон, и Сэм идет. Идет много снов подряд, проходя каждый до конца, и наконец земля приводит его на небольшое кладбище в нескольких километрах от Токио. Здесь голос земли становится сильнее, громче, она уже кричит, задыхаясь: «Помоги! Помоги мне!», кричит, как роженица, и от ее крика мир вокруг корчится и кривится. И только здесь Сэм начинает слышать кроме крика земли еще и другой – гораздо более тихий. Так бы кричал человек, если бы он вдруг оказался в центре Земли – точнее, таким бы слышал этот крик Сэм.
Вопли земли становятся все громче. «Избавь меня от него! – кричит она. – Убери его из моего нутра, он жжется, и мне больно, убери его, всеми богами тебя заклинаю, убери!» И Сэм делает то, что делает всегда, когда земля о чем-то просит его. Он взмахивает руками, как дирижер невидимого оркестра, и земля расходится перед ним. В трещине на глубине двух метров лежит гроб, и в его крышку кто-то колотит:
- Салливан, я знаю, это ты! Умоляю, вытащи меня отсюда!
Сэм узнает этот голос – еще бы не узнать. Мгновенно он вспоминает Компанию и ее основателей, вспоминает многие годы бегства и погонь. Вспоминает обладателя голоса.
- Монро, ты ли это? – спрашивает Сэм, пиная носком ботинка комок земли так, что тот скатывается прямиком на крышку гроба.
- Да, я, и я сделаю все, что ты попросишь. Что угодно, клянусь! Только помоги мне выбраться отсюда.
Сэм молчит какое-то время, как будто действительно раздумывает над словами Адама, а потом говорит:
- Пусть земля тебе будет пухом, Монро. Надеюсь, ты попадешь в Ад, несмотря даже на то что не можешь умереть.
Под его руками земля возвращается на свое место, как будто и не было огромной трещины, не было гроба, не было человека из прошлого.
«Прости, - говорит тогда Сэм земле. – Прости меня, я знаю, что тебе больно, но я делаю это, чтобы спасти всех нас», - и просыпается.

@темы: #fandom: Heroes, Heroes: создатели Компании (таб.30)

---

[lubava]

Название: Условия
Фандом: StarTrek XI фильм
Герои: Скотти/Чепел.
Тема: I.6. - Если бы
Объём: 330 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: Если бы в жизни Монтгомери Скотта не было нескольких ключевых событий
Авторские примечания: вольное обращение с персонажем XI фильма, ООС

…Если бы дорогая мамочка не попросила его в детстве отремонтировать стиральную машину, кто знает, заинтересовался бы Монтгомери механизмами вообще? А так, впервые в жизни взяв в руки гаечный ключ и отвинтив первую гайку, он увидел в этом высший смысл. Машина, на удивление, заработала исправно, - благодаря этому факту Монтгомери чрезвычайно вырос в глазах родственников. Старший дядюшка по отцовской линии тогда довольно сказал, натянув плед до самых ушей:
- Сколько же денег мы сэкономим с этим мальчишкой!
И остальные с ним согласились. Ведь в Шотландии принято думать в первую очередь о семейном бюджете.

…Если бы усовершенствованный мотоцикл не взлетел на дерево, кто знает, задумался бы Монтгомери о поступлении в Звездный флот. А ведь он просто напросто изменил схему механизма подачи топлива и чуть исправил конструкцию.
Кто-то из кузенов, попрятавшихся от мотоцикла за сараем, потряс кулаком и пригрозил:
- Все твоему отцу скажу, придурок, чтоб он тебя звезды считать отправил!

…Если бы в качестве «подопытного кролика» на дипломной работе ему не достался биггль адмирала Арчера, кто знает, выпнули бы Скотти на Дельта-Вегу вместе с ящиком любимых отверток и любимой же кружкой из нержавеющей стали.
В тот момент, когда и он, и вся экзаменационная комиссия поняли, что собака в лучшем случае существует теперь где-то в другом месте галактики… а в худшем летает в виде атомов на земной орбите, Монтгомери почувствовал не то, чтобы холодок вдоль позвоночника – а скорее ледяной вихрь. Вихрь был не случаен – он был явным предвестником флотской базы, увидев фотографию которой, Скотти испытал жестокое желание выпить канистру с бензином и закусить зажигалкой.
Адмирал тогда нехорошо нахмурил брови и ничего не сказал.

…Если бы старшего инженера звездолета «Энтерепрайз» Монтгомери Скотта спросили, что же его держит на корабле, кроме самого корабля, он наверняка бы ответил, что вы уже назвали самое главное. И был бы неправ. Потому что хотя он и мог собрать фазерную батарею с закрытыми глазами и в сонном состоянии, но лучше всего у него это получалось после самого вкусного супчика в мире, который могла ему приготовить только одна женщина на корабле.

@темы: .I.6. Ангст, #fandom: StarTrek, StarTrek XI: фэндом в целом (таб.30)

---

Завершена таблица: PSI Factor: фэндом в целом

[Хельга Винтер]

 Сехмет: PSI Factor: фэндом в целом. Таблица 30: II.1: Ужасы, IV.1: Цвета, V.4: Религии

Таблица

Чудовище	Красный	Католицизм
Ночной кошмар	Синий	Кальвинизм
Вампир	Желтый	Ислам
Убийца	Зелёный	Иудаизм
Псих	Оранжевый	Буддизм
Маска	Пурпурный	Индуизм
Смерть	Черный	Язычество
Призраки	Белый	Унитаризм
Кровь	Розовый	Зороастризм
Могила	Серый	Атеизм

Личный баннер:


Код для вставки баннера:

<a href="http://pay.diary.ru/~fanfic100/p89698625.htm"><img src="http://s44.radikal.ru/i103/0912/32/ca9e17454819.jpg"></a>

Баннер: (с)  .guardian.

Администратор

@темы: !modpost, PSI Factor: фэндом в целом (таб.30)

---

[Сессемару]

Название: Траур
Фандом: Final Fantasy 12
Герои: Солидоры
Тема: Печаль
Объём: 236 слов
Жанр: джен, ангст
Рейтинг: никакой
Саммари:

Дворец в Аркадисе больше всего похож на улей. Даже не бурлящей круглые сутки деятельностью, не лабиринтами переходов и комнат, такого можно насмотреться и в Академии Судейства, например. Но только в Аркадисе, выходя из кабинета помощника сенатора и свернув не туда, нажав не на ту кнопку, можно было оказаться в покоях императорской семьи.
Во многом, конечно, благодаря тому, что Солидоры облюбовали не один этаж в строении, которое самим своим существованием бросает вызов природе с ее летающими островами и непредсказуемой погодой. Там легко можно было перекинуться парой слов с молоденькой служанкой новой императрицы или получить нагоняй от строгой кормилицы принцев, быть в торжественном молчании выпровоженным почетным караулом судей или шарахнуться от проходящего мимо Судьи Магистра.
Сейчас в императорских покоях царила тишина. Почти все двери были закрыты, в большинстве коридоров даже не горел свет.
Аркадия не знает понятия "траур", нация расчетливых торговцев и суровых солдат забывает об умерших, как только закрываются двери фамильной усыпальницы, чтобы вернутся только когда придет очередь в следующий раз навсегда проститься.
Император, в самом сердце своего дворца, в полутемной галерее медленно идет вдоль портретов своих предшественников. Тех, кто взошел на трон, тех, кто не успел. Ларса касается пальцами волос братьев, которых никогда не знал, рукава одеяния отца, которого не видел молодым. Вэйн строго улыбается с холста, обрамленного золотом и медью, витые прутья на секунду напоминают о том, каким он был в последние минуты.
Аркадийцы не знают, что такое траур.
Что такое печаль - известно всем.

@темы: Final Fantasy XII: жители Аркадии (таб.30), .I.1 Эмоции, #fandom: Final Fantasy

---

[lubava]

Название: Упрямый
Фандом: StarTrek XI фильм
Герои: Кирк/Маккой.
Тема: V.2. - Признание в любви
Объём: 367 слов
Тип: преслэш
Рейтинг: PG за ругательства
Саммари: Даже несмотря на нотации и недовольство доктора, Кирк будет снова и снова приходить к нему.
Авторские примечания: персонажи 11 фильма, ООС, все происходит во время обучения в Академии.

Он и не думал, что этот человек может вызывать в нем такие сложные эмоции. Он, конечно, доктор, а не психоаналитик, но иногда он совершенно отказывался понять Кирка...
Джим в последнее время взял за правило заявляться после загулов к нему похмеляться. Не то, чтобы Леонарду было жалко приводить его в чувство, но это происходило в такую невозможную рань, что он чувствовал себя настоящим мучеником, продирая глаза и пытаясь встать.
Вот и сегодня все было по уже принятой схеме: Джим скинул сообщение, что уже ползет по лестнице общежития, поэтому Маккой, матерясь сквозь зубы, выбрался из-под теплого одеяла и, кое-как попав ногами в шлепанцы пошел открывать.
Так и есть - Кирк действительно передвигался ползком, либо сделал вид, что так прибыл - он сидел прямо на коврике под дверью и, уткнувшись лбом в стену, что-то бубнил.
- Ну, чего там? - спросил Леонард, втаскивая его в комнату и усаживая в кресло. - Сейчас вколю тебе крысиный яд, будешь знать, как нажираться до такого состояния!
- Как же я люблю тебя, собака ты со скальпелем! - задушевно сказал Кирк и шмыгнул носом. - Ты вот мне сейчас нотацию читать будешь, а я тебя все равно любить не перестану.
- Понятно, - скептично ответил Маккой и набрал в гипошприц лекарство. - А если я тебе рот зашью, чтобы не пил так больше - тоже любить будешь?
На лице Джима отчетливо отразилась попытка осознать сказанное.
- Буду, - упрямо кивнул он. - Я тебя вообще одного, можно сказать, люблю...
- Понятно, - с еще большим скепсисом сказал Леонард и всадил ему шприц в шею.
- Вот с-с-сука! - зашипел Джим, отмахиваясь от друга руками. - Я тебя точно убью!
Маккой покачал головой:
- Нет, не убьешь.
- А-а, - простонал Джим и вырубился.
- Все мы суки, - мрачно пробурчал Леонард, перенося его на кровать и снимая ботинки. - Вот взять бы тебя, по-хорошему, и отыметь прямо здесь... Чтобы несколько дней вообще сидеть не мог! Так ведь ни на что это не повлияет, и через неделю ты снова притащишься ко мне за лекарством...
- Все равно люблю... - во сне пробормотал Джим, словно продолжая диалог.
Маккой покачал головой, накинул сверху второе одеяло и улегся рядом - досматривать сон, от которого его так некстати оторвали.

***
Название: Это не стыдно.
Фандом: StarTrek XI фильм
Герои: Спок/Маккой, намек на Кирк/Маккой.
Тема: Запах. - Хвоя.
Объём: 458 слов
Тип: слэш, романс
Рейтинг: PG
Саммари: Запахи иногда, будучи связанными с сильными эмоциями, создают крепкие связи.
Авторские примечания: персонажи 11 фильма, ООС. Написан как продолжение фика Сосновый аромат.

Леонард Маккой всегда считал себя разумным человеком. До тех пор пока не столкнулся с этим вулканцем. Нет, сначала он ему очень понравился - безупречной аргументацией и тем, что смог, наконец-то, заткнуть Джима... Вообще, Джима можно было заткнуть всего одним способом. Ну, возможно, двумя, но то, что сделал коммандер Спок, да еще и прилюдно - было достойно восхищения.
"Он мне нравится", - так он Кирку и сказал, когда они выходили из общего зала заседаний.
Странно стало потом - когда доктор поймал себя на мысли, что вулканец ему понравился вообще. Полностью. Весь.
Он вызывал недюжинное раздражение, но этим-то и нравился. Это так отличалось от того раздражения, которое вызывал у него Джим, что было похоже на симпатию...
А потом этот десант. Черт побери, что на них нашло? Леонард отлично помнил, что еще неделю старался пореже попадаться старпому на глаза - и не потому что было стыдно, а потому что боялся, что тот будет задавать вопросы. Доктор тоже был ужасно гордым, почти как вулканец, и показать свою слабость было для него очень неприятно. Поэтому он посчитал, что прятаться в данный период времени будет лучше всего.

- Доктор? - голос Спока заставил его сначала похолодеть, а потом резко вспыхнуть.
"Вот черт! Вот черт!!"
- Да, мистер Спок, - Маккой повернулся, нацепив на лицо самое скептичное из выражений.
- Капитан просит вас на мостик.
- Он не мог сообщить это по интеркому?
- Мог, но он у вас выключен...
"Вот черт!" - Леонард вспомнил, что утром машинально нажал на кнопку и еще мельком подумал, что вряд ли кому-то срочно понадобится.
- Угу, - проворчал он. - Сейчас буду.
Он хотел пройти мимо Спока, но что-то его задержало. Он слегка коснулся плечом плеча вулканца и замер.
Легкий знакомый аромат. Хвоя. Сосновая хвоя.

Пальцы, испачканные в янтарной живице, теплая кора и солнце, много солнца... И Спок, прижимающийся головой к его плечу.

- Спок... я...
Тот едва заметно покачал головой.
- Доктор, если вы сожалеете...
- Нет, - он сказал это так резко, что сам смутился. - Я не сожалею, я...
Он потерял все слова и просто взмахнул рукой. Спок внимательно смотрел на него и ничего не говорил. И этот хвойный аромат - он что, нашел духи с таким запахом?
- Нет, доктор, - словно считывая мысли с лица Маккоя. - Это чистое сосновое масло.
Он протянул руку вперед и коснулся лица доктора - в контактных точках на висках.
"Тебе ведь хочется это ощутить еще раз?" - едва слышно прошумело в голове.
Леонард кивнул, даже не пытаясь сопротивляться своим мыслям.
"Это ведь не стыдно?" - взгляд говорил сам за себя.
"Нет, - вулканец был так спокоен, что становилось странно, почему Маккой так этого боялся. - Это не стыдно"
- Хорошо, - сказал доктор вслух и положил свою руку поверх пальцев старпома. - Сейчас мне надо на мостик.

***
Название: Ванильный ангелочек.
Фандом: StarTrek XI фильм
Герои: Кристина/Скотти, упоминаются Ухура, Маккой и М'Бенга.
Тема: IV.6. - Запах от волос.
Объём: 248 слов
Тип: романс
Рейтинг: G
Саммари: Окончание смены полно неожиданностей и сюрпризов.
Авторские примечания: вольное обращение с персонажами XI фильма.

Кристина убирает со стола бумаги и закрывает отсек с лекарствами. Сегодняшняя смена была в меру тяжелой - десанты всегда рискованное дело, и каждый раз они ждут, что с мостика будет информация о пострадавших. На этот раз отделались лишь вывихами и царапинами. Доктор быстро распорядился насчет лечения и куда-то скрылся.
Потом заглянула Ухура и сказала, что завтра после окончания смены они будут устраивать посиделки.
- Расслабиться тебе не повредит, - улыбнулась она и упорхнула по коридору.
Кристина ждет, что на смену придет М'Бенга, и от делать нечего расчесывает волосы.
Мама всегда говорила, что они прекрасно пахнут. "Ты мой маленький ванильный ангелочек" - говорила она всегда, когда заплетала Кристине косы.

- Сестра, к вам можно? - голос от дверей.
Она оборачивается и видит старшего инженера Скотта.
- Доктор здесь или ушел уже?
- Ушел, - говорит Кристина. - Через пять минут должен прийти доктор М'Бенга, если вам...
- Да нет, я к вам заглянуть решил, - улыбается Скотти. - Не хотите компанию составить?
- Компанию? - она удивлена. - Но в чем?
- Так... чаю попить, анекдоты потравить...
Это настолько неожиданно, что Кристина чувствует какой-то подвох.
- Мистер Скотт, вы меня точно разыгрываете?
Скотти озадаченно чешет шею. На его лице такие смешанные чувства, что Кристине становится его жалко.
- Я пошутила... Давайте выпьем чаю. Я буду в комнате отдыха через двадцать минут.
Скотти довольно улыбается, кивает и уходит.
Кристина думает, что, в принципе, он довольно милый человек, а Скотти думает, что от ее роскошных светлых волос всегда так чудесно пахнет.

***
Название: Мне жаль, Джим.
Фандом: StarTrek XI фильм
Герои: Маккой/Кирк, Маккой/Чехов, намеки на Кирк/Спок.
Тема: I.6. - Сожаления.
Объём: 298 слов
Тип: слэш, ангст
Рейтинг: NC-13
Саммари: Запутанные отношения на "Энтерпрайзе".
Авторские примечания: вольное обращение с персонажами XI фильма, OOC.

Иногда они сожалеют о сделанном. Они – живые существа, живые люди, им свойственно ошибаться и признавать это.
Доктор сидит в своей каюте и, обхватив голову руками, страдает.
Он – совершенно трезв, вменяем и в хорошей физической форме.
Он страдает от той глупости, которую сделал пару часов назад.

- Мне жаль, Джим, - только и смог прошептать он, глядя в изумленные глаза капитана. – Мне действительно очень жаль…
- Боунз, ты вообще в своем уме? Он же совсем ребенок!..
- Знаю, но… я сорвался.
- Нихрена себе сорвался! – Джим зло смеется и проводит рукой по волосам. Он всегда так делает, когда злится. – Ты спишь с этим мальчишкой! У меня за спиной, Боунз!.. Да спи ты хоть с адмиралом, ты должен был хотя бы меня предупредить!.. Чтобы я не заставал у тебя в кровати это юное дарование – и не чувствовал себя так, будто меня заставили только что съесть свои собственные носки…
- Джим, я…
Но капитан в бешенстве вскакивает и выбегает из каюты. Сегодня явно нет смысла что-то ему объяснять. И, кажется, теперь вообще это не имеет смысла.
Все было намного запутаннее, чем это представил себе Джим.
Доктор хотел заставить его ревновать – после того, что Кирк взял за манеру везде таскаться со своим старпомом, и Маккой стал так редко его у себя видеть…
Все это можно было бы объяснить, и доктор действительно сожалел о случившемся – почти на все сто. Но было одно обстоятельство, которое, если на него обратить внимание (а доктор уже обратил), могло сделать все моральные страдания доктора если и не фантомными, то менее очевидными.
Дело все было в том, что ему понравилось. Понравилось быть с этим милым русским мальчиком, который так забавно смеется и в задумчивости кусает губы. Он практически сам инициировал Леонарда на тот неожиданно тесный контакт, в котором их и застукал капитан.
- Мне жаль, Джим, - шепчет доктор.

***
Название: Сосчитать до десяти.
Фандом: StarTrek XI фильм
Герои: Кирк, Спок/Ухура, намеки на Кирк/Маккой.
Тема: V.2. - Подслушивание.
Объём: 370 слов
Тип: немного ангст, немного провокация, немного драма.
Рейтинг: PG
Саммари: Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Авторские примечания: вольное обращение с персонажами XI фильма, ООС, беспредел на корабле.

«Один… два… три…»
Она стоит под дверями и едва дышит.
Она не хотела подслушивать, она вообще заскочила к нему, чтобы забрать свою расческу, которую уронила сегодня утром, когда одевалась.
Теперь она не уверена, что вообще нужно заходить в эту дверь. Ногти так сильно впились в ладони, что, кажется, кровь пойдет – боль держит ее в относительно ясном сознании.
«Четыре… пять… шесть…»
Но она слушает – каждое слово, доносящееся из каюты вулканца. Точнее, каждый звук – там уже нет слов, одни звуки – тяжелые, страстные, горячие вздохи, и шорохи – ритмичные и резкие…
«Семь… восемь…»
Она стоит и слушает и – не может никого представить вместе со своим любовником.
«Девять…»
Тем сильнее потрясение, когда дверь открывается и из каюты, одергивая рубашку, выходит капитан – довольный и сытый, с блеском победителя в глазах.
«Десять».
Ухура стоит за углом и в просвет видит выражение на его лице.
Но уже то, что следом выскакивает красная как рак, барышня из научного отдела, она не видит. В эту минуту она закрывает глаза и пытается считать до десяти, чтобы успокоиться.

- Спок, я так, предупредить, - Джим Кирк хлопает рукой по плечу старпома. – Я буквально на полчаса воспользовался твоей каютой. Не-не, не делай такое лицо, мы там даже ничего не трогали. Даже далеко от дверей не отползали…
- Капитан, да как вы… могли?! А если бы кто зашел ко мне?
- Да ладно тебе, Спок, все на мостике, - Джим оглядывается и видит пустое место связиста.
Спок внимательно и угрожающе смотрит на него.
- Вы уверены, что все на мостике, капитан?
- Э-э, да! – не мигнув глазом отвечает Кирк. – Не думаешь же ты, в самом деле, что Ниота собиралась с теми же целями в твою каюту?
- Капитан, попрошу не обсуждать мою личную жизнь на мостике и попрошу впредь в мою каюту не заходить.
- Ладно, - Джим усаживается в кресло. – Доложите о времени прибытия…

Капитан Кирк стоит под дверями каюты старпома и подслушивает. Безо всякого зазрения совести. За дверями Ниота грозится оторвать вулканцу все лишнее, включая интимные места и уши. Спок молчит и ждет, когда она прекратит бушевать.
Кирк ждет, чем все закончится, чтобы назавтра иметь повод подкалывать старпома.

Доктор Маккой сидит у себя в каюте и смотрит на часы. Джим задерживается уже на двадцать минут, что для него допустимая, но все-таки редкость…

@темы: .I.6. Ангст, .IV.6 Запах, .V.2 Штампы, #fandom: StarTrek, StarTrek XI: фэндом в целом (таб.30)

---

[улыбка 45 калибра]

Название: Навстречу неизвестности
Бета: I want to Hims
Фандом: CSI Майами
Герои: Келли Дюкейн/Эрик Делко
Тема: погода/ снег
Объём: 6628 слов
Тип: гет
Рейтинг: PG
Авторские примечания: AU.

Зимний, как всегда перед праздниками напряженный и насыщенный рабочий день промелькнул невероятно быстро. Огромное багряное солнце, раскрасив бегущие по небу облака розовым, красным и оранжевым цветами, село где-то за городом. С океана дул свежий влажный ветер, на улице было прохладно, и хотелось как можно скорее оказаться дома, выкинуть из головы все мысли о работе и начать приготовления к приближающемуся рождеству. Впереди была длинная, темная и безлунная декабрьская ночь. Ночь, полная радостных ожиданий и бередящих душу, заставляющих сладостно сжиматься сердце предчувствий. Управляя машиной, привычно переключая скорости и притормаживая на перекрестках, Келли мчалась домой, не замечая, что с ее лица не сходит довольная улыбка. Все складывалось как нельзя лучше, не выходя за рамки придуманного ею сценария.
Проезжая мост через пролив, Келли включила mp-проигрыватель, из динамиков полилась нежная мелодия, бархатный мужской голос пел на испанском языке о счастливой любви. Музыка была под стать настроению Келли - красивая, волнующая и без того бурлящую кровь. Впереди выходные дни, первый раз за много лет она, Келли Дюкейн, криминалист-баллистик, очень ответственный и исполнительный сотрудник CSI, не будет работать на рождество, посвятив все свободное время себе и Эрику. Келли улыбнулась и вздохнула. Эрик. Завтра он прилетает из Нью-Йорка, и они проведут праздник вдвоем. У них будет три волшебных счастливых дня - никаких друзей, никаких встреч, только он и она. Очень редко в последнее время им удавалось побыть вместе. Пять месяцев, что Эрик жил и работал в другом городе, стали для Келли настоящей пыткой. И теперь она должна приложить все усилия и превратить рождественские дни в сказку, сделать все возможное, чтобы он понял, чего лишен, живя от нее вдали, и попытаться заставить его вернуться в Майами, как бы он ни сопротивлялся.
На сегодняшний вечер у Келли были грандиозные планы: ей необходимо привести квартиру в порядок, превратив свое жилье в очаровательную бонбоньерку, а затем проделать spa-процедуры, ведь она должна выглядеть должным образом, чтобы Эрик не пожелал расставаться с такой необыкновенной и сексуально притягательной женщиной, как она, Келли. Невесело усмехнулась своим мыслям, останавливаясь перед светофором, побарабанила пальцами по рулю, ожидая пока загорится зеленый свет. Глянула на пакеты с покупками, лежащими на пассажирском сиденье, представила, чем она займется, приехав домой. И к ней вновь вернулось приподнятое настроение. Сначала легкий ужин, затем генеральная уборка. Нет, у Келли не было привычки разбрасывать вещи, она обычно все и всегда старалась класть на место, так что беспорядка дома не было, но сейчас особый случай - квартира должна превратиться в идеальное любовное гнездышко. А Келли чувствовала себя птичкой-самочкой, что очень хочет привлечь к себе и заставить надолго задержаться рядом с ней гордого и глупого самца. И следующий пункт программы – обязательная чистка перышек: контрастный душ, долгая пенная ванна с ароматическими маслами, крем-бальзам для тела, способный придать коже бархатистость и нежность, и напоследок – крепкий, восстанавливающий душевные и физические силы сон.
Неожиданное сравнение, пришедшее в голову, когда она думала о себе как о маленькой райской птичке, очень понравилось, и Келли, довольно улыбаясь, припарковалась, выпрыгнула из машины и, гордо ступая, направилась к дому.
Все шло по плану. Переодевшись, Келли сварила кофе, поджарила тост и достала из холодильника апельсиновый джем и яблоко. Отхлебнув глоток свежеприготовленного бодрящего напитка, обожглась, поморщившись, рассмеялась, ругая себя за неоправданную поспешность, и на время отложила ужин. Танцующей походкой, мурлыкая себе под нос какую-то веселую песенку, вышла в прихожую. Подставив стул, встала на него и, приподнявшись на цыпочки, с трудом дотянулась до верхних антресолей встроенной прихожей, вытаскивая оттуда две большие коробки и аккуратно ставя их на пол. Присев на корточки, стала рассматривать содержимое: сборная искусственная елка - в одной, разноцветные яркие рождественские украшения - стеклянные шары, гирлянды, мишура, вся атрибутика предстоящего праздника - в другой. Осторожно, чтобы не разбить, перебирала хрупкие игрушки, едва касаясь кончиками пальцев, представляла, как они с Эриком будут наряжать елку, зажгут разноцветные огоньки, день плавно перетечет в вечер, будет ужин при свечах и длинная, принадлежащая только им двоим рождественская ночь.
- О! - воскликнула Келли, вспомнив, и, вскочив на ноги, бросилась к пакетам, в которых были все ее сегодняшние приобретения. В одном из них, ярком хрустящем и заманчиво шуршащем, лежало постельное белье, купленное в фирменном магазине - дорогое, атласное темно-вишневое. Вскрыв упаковку, Келли погладила мягкую на ощупь, скользящую под пальцами ткань, коснулась ее щекой и, прижав к груди, прикинула, как она будет смотреться на этом великолепии. Прикрыла глаза, представляя себя в не менее дорогущих кружевных трусиках и лифчике под цвет постели или лучше полностью обнаженной с рассыпавшимися по подушке золотистыми волосами, лежащую на кровати и томно улыбающуюся обалдевшему от восторга Эрику.
- Ну вот, размечталась, - проворчала Келли, отгоняя несвоевременные мысли. - А что, уже и нельзя? - спросила она с ехидством внутреннее «я» и повернулась лицом к зеркалу, тщательно рассматривая себя. - Старая и глупая баба, - вынесла приговор своему отражению Келли. Она, и правда, выглядела неважно: предпраздничная неделя оказалась, как всегда, тяжелой и насыщенной всяческими неприятностями, физическое переутомление сказалось на внешности. Поэтому были хорошо заметны темные круги под глазами, припухшие веки, лицо, осунувшееся, усталое, бледная кожа и тусклые, потерявшие блеск волосы, вот только глаза горели, выдавая состояние души женщины, ждущей счастья и любви.
Келли тряхнула головой, отгоняя нелицеприятные мысли, потерла щеки ладонями, взъерошила и без того взлохмаченную прическу.
- Ну ничего, мы это исправим, водные процедуры, отдых, немного косметики, - уговаривала она себя, - яркий свет выключим, таинственный полумрак - самое подходящее освещение для рождественской ночи, - вздохнула обреченно, махнула рукой, отлично понимая, что можно выглядеть безупречно, но если тебя не любят, все равно покажешься уродиной, а тот, кто любит, не разглядит и половины недостатков, что Келли нашла, а, может, просто напридумывала, критически рассматривая себя в зеркало.
- Черт, ворона ты, а не райская птичка, - ругнулась Келли, вспомнив об отложенном ужине - теперь уже безнадежно остывших кофе и тосте.
В этот момент ее внимание привлек огонек, мигающий на домашнем телефоне. На автоответчике были новые сообщения. Нажав кнопку, Келли прослушала оставленные послания. Одно - от отца, что-то про подарки к рождеству, кто-то ошибся номером и знакомый голос, правда, немного хриплый - и слова, сражающие наповал, от них перехватило дыхание, больно сжалось сердце.
- Келли, привет, это Эрик, поздравляю тебя с наступающим праздником. Извини, я очень сожалею, но приехать не могу. Много работы.
Коротко, ясно и очень болезненно. Прослушав сообщение трижды, Келли все никак не могла поверить, что это правда: Эрика не будет, и все ее приготовления бессмысленны, а покупки - бесполезны. Мечты и желания не сбудутся. Она не замечала, что по-прежнему стоит, обнявшись с постельным бельем и, глянув на него со злостью, швырнула на пол.
- Эрик, какая работа, какой идиот на рождество будет обучаться вождению автомобиля? - прижав ладони к вспыхнувшим от недоумения и злости щекам и борясь с подступившими слезами, Келли с отчаянием в голосе проговорила: - Может, там у тебя завелась новая любовь, Эрик? Ну почему ты снова так нехорошо поступаешь со мной?
Хорошее настроение улетучилось как дым. Поникшая и расстроенная Келли вошла в гостиную, забралась на диван с ногами, обхватила колени руками, пытаясь унять внезапную дрожь. Включила телевизор, новый, с большим и плоским экраном, купленный месяц назад, чтобы ее любимый мог смотреть обожаемый баскетбол с комфортом. Слезы застилали глаза, бессмысленно переключая каналы, глядя на мелькающие картинки, Келли подумала, что нужно позвонить Горацио и сказать, что выходные отменяются и она выйдет на работу, как обычно. Посмотрела на часы - еще не поздно и можно обрадовать лейтенанта, передвинулась на диване и потянулась за телефоном, лежащим на столе. Неожиданно прозвучавший чужой громкий голос: «Неужели ты ему не веришь?» - заставил вздрогнуть, Келли испуганно обернулась, и в тот же момент заорали болельщики какого-то спортивного шоу. Облегченно выдохнув, сообразила, что случайно села на телевизионный пульт, и он сам переключает каналы. Но этот возглас достиг подсознания Келли, и она, поморщившись, пыталась сообразить, что вдруг начало ее беспокоить. Бросила в рядом стоящее кресло мобильник, внезапно передумав звонить шефу. Не до конца сформировавшаяся мысль заставила нервничать и, как всегда, озарение пришло внезапно. Ответ на вопрос, заданный с экрана телевизора героем мелодрамы, послужил толчком для всех последующих действий Келли. Она верила Эрику, но хотела знать истинную причину, почему он решил не приезжать в Майами к ней на рождество. И что бы там ни было, даже если вдруг у него появилась другая, Келли не отдаст своего любимого просто так, она будет бороться. Мужчины, они же такие слабые, и их так легко сбить с истинного пути. Надо лишь поманить пальчиком и пообещать сладкого.
Соскочив с дивана, Келли споткнулась о край ковра, лежащего посередине комнаты, и, упав на коленки, проехалась по неожиданно колючему ворсу, вскрикнув от острой обжигающей боли, понимая, что содрала кожу на ногах до крови. Только это внезапное препятствие ее не остановило. Так и не встав с колен, Келли сняла с компьютерного столика ноутбук и, лихорадочно торопясь и сбиваясь, через поисковик вышла на сайт международного аэропорта Майами. Ей повезло - на утренний чартер до Нью-Йорка оказался один билет, кто-то буквально за пять минут до ее запроса отказался от полета. Место в экономклассе на девятичасовой рейс полностью устраивало Келли. Теперь надо предупредить Эрика, никаких сюрпризов, он должен ее встретить, а там видно будет. Все равно, как бы он ни старался, обмануть Келли ему не удастся. Врать, глядя ей в глаза, он не умел совершенно.
Приняв решение, Келли слегка успокоилась, но настроение, праздничное и приподнятое, ушло безвозвратно. На душе по-прежнему была горечь, а непонятное поведение Эрика всколыхнуло все прошлые обиды и, занимаясь приготовлением ванны, Келли мысленно перебирала события прошедших месяцев, до и после отъезда Эрика в Нью-Йорк. Опустившись в теплую, благоухающую цитрусовыми ароматами воду, отдаваясь ласке душистой пены, Келли постаралась расслабиться и получить удовольствие от целебной ванны. Но не так-то легко выкинуть из головы тревожные мысли. Глубоко вздохнув, закрыла глаза и погрузилась в воспоминания.
Для Келли по-прежнему оставалось загадкой, почему вдруг Эрик из близкого друга превратился в бесконечного дорогого и любимого мужчину. Она не знала, когда, в какой момент произошло это изменение. Может, в тот день, когда после похищения он отвозил ее домой и остался ночевать, охраняя ее покой. А она впервые за время их знакомства позволила себе быть слабой и плакала в его объятиях. Или еще раньше, после той аварии, когда она въехала в витрину магазина и думала, что стала убийцей невинной девушки, они сидели в машине скорой помощи, тесно прижимаясь друг к другу. Рука Эрика, лежащая на ее плече, тепло сильного тела и желание уткнуться другу и коллеге в грудь, спрятавшись от боли. Ведь уже тогда Келли догадывалась, вернее, знала, что Эрик испытывает к ней отнюдь не дружеские чувства. А она почему-то чувствовала себя виноватой из-за связи с Джейком и стремилась оправдаться перед собой, доказывая, что Эрику никогда не давала надежды. Или когда на месте преступления примеряла фату невесты, пообещала убить Эрика, если он кому-то об этом расскажет, а сама вдруг подумала, как красиво выглядел бы он в черном свадебном смокинге, белой рубашке и, о Боже, под руку с ней. Или после пожара, чуть не лишившего ее жизни, в больничной палате ночью, засыпая и просыпаясь, чувствовала руки Эрика на своих, осторожные прикосновения чутких пальцев к ее лицу и волосам. Или в ту ночь, когда Эрика освободили из-под стражи, перед этим чуть не выслав из страны как незаконного эмигранта, и они, потеряв головы, занимались любовью у нее на квартире, не сразу сообразив, что с ними происходит. Нет, они и раньше были близки, но именно тогда рухнули последние барьеры, что обычно выстраивала Келли между собой и очередным любовником.
Но истинным было одно - вот сейчас, лежа в ванне, беззащитная и донельзя расстроенная, она понимала: без Эрика будет очень сложно и почти невозможно существовать и дышать, он стал частью ее жизни, души, тела, она любила его и изменить что-то была не в состоянии. Выключить любовь было не в силах Келли.
- Все повторяется, - проговорила она, - я снова бегу за ним. Но, черт побери, клянусь, это в последний раз, я больше не хочу и не позволю ему издеваться над собой. Или мы вместе, или расстаемся навсегда, – взмахнув руками, Келли ударила кулаками по воде, подняв кучу пенных брызг, и, не удержавшись, соскользнула с головой под воду. Вынырнув, разозлилась еще больше. Но до выяснения отношений, до предполагаемой встречи оставалось еще двенадцать часов. Целительная ванна не удалась, мысли не давали покоя, и, полежав в пене еще несколько минут, Келли выскочила из воды. Закутавшись с головой в пушистый махровый халат, пошла на кухню. Взглянула на стол с приготовленным, но не съеденным ужином, и настроение стало совсем отвратительным. Красивый натюрморт - одна чашка кофе, один поджаренный тост, намазанный золотистым джемом, и одно зеленое яблоко. Ужин одинокой женщины. Защемило сердце, обида и злость на Эрика вскипели с новой силой. Она так ждала его, так надеялась, он же обещал, звонил неделю назад, уверял в своей любви, говорил, что страшно соскучился. А что в итоге она могла получить, если бы не приняла спонтанного решения, и не рискнула отправиться в Нью-Йорк? Снова одинокое рождество и работа до упора, до глубокой ночи, как обычно, сдвоенная смена за тех, кто проведет праздник в кругу друзей и близких или рядом с любимым. Но нет, так не будет, слава Богу, у нее хватило сил и мужества разрубить этот узел. Не может Эрик приехать к ней, значит, она полетит к нему.
Но самым досадным было то, что Эрик не пожелал поговорить с ней, а оставил сообщение на автоответчике, видимо ему было стыдно за свое поведение и страшно услышать ее голос, умоляющий и грустный, и сложно оправдываться, пытаясь доказать правильность своего решения.
- Эрик, Эрик, - Келли покачала головой, прерывисто вздохнула и часто заморгала, борясь с подступившими слезами, - почему ты так себя ведешь? Что случилось? – проговорила она, глядя на потолок и всхлипывая. - Вот уже сколько времени ты бежишь, не понятно куда и от кого, причиняя боль и мне, и себе.
После ухода Эрика из лаборатории, все пошло каким-то странным и непонятным образом. Келли поняла и простила его, когда он вернулся после необъяснимого исчезновения, и казалось, что их жизнь должна наладиться. Но не тут-то было. Найти подходящую работу молодому человеку оказалось непросто. Должность в прокуратуре его не устроила. Почти у всех потенциальных работодателей возникал вопрос - почему в это сложное время он ушел с государственной службы? Какова причина? Хоть по медицинским документам Эрик считался здоровым, но две нейрохирургические операции - это вам не грипп, и нанимали другого претендента, отказывая Эрику под благовидным предлогом. Действительно, город, который он некогда защищал, и делал все возможное, рисковал своей жизнью, старясь очистить от «грязи», отвернулся от Эрика. Случайная встреча на пляже с бывшим однокурсником, сыном русских эмигрантов, а ныне удачливым нью-йоркским бизнесменом, предложившим Эрику поработать у него на фирме, внесли коррективы в их жизнь. В тот день Келли впервые увидела своего любимого пьяным, он вернулся домой поздно ночью в совершенно невменяемом состоянии, перепугав Келли до дрожи. А утром, протрезвев, заявил, что уезжает, нашел подходящую работу и отправляется в Нью-Йорк. Все уговоры оказались бесполезными. Эрик настоял на своем, они крупно поссорились и могли бы расстаться навсегда. Но через месяц после отъезда он вернулся, состоялся долгий тяжелый разговор, бурное примирение и решение, что они как цивилизованные люди попробуют жить на два города, не подозревая обо всех сложностях. Это оказалось очень непросто, и только ежедневные телефонные разговоры скрашивали их существование в разлуке. И когда Келли показалось, что осталось совсем чуть-чуть, самая малость, - и Эрик сдастся и вернется домой навсегда, надо лишь его немного подтолкнуть и приманить (Рождество, проведенное вместе, должно стать той последней каплей, что упала бы на чашу весов, перевесив ее в сторону Келли), ее надежды рухнули. Попробовать его уговорить здесь, на своей территории, которую Келли хотела подготовить с особенной тщательностью, было можно, а как сложатся обстоятельства, когда она прилетит в Нью-Йорк и что ее там ждет – неизвестно. В любом случае положение Келли намного усложнялось, и она лишалась преимуществ. А возможность того, что там окажется соперница - молодая, красивая и наглая, скорее всего, превращало поездку в бессмысленную. Но сдаваться без боя Келли не собиралась.
Проворочавшись без сна почти всю ночь, Келли уснула лишь под утро и в итоге проспала. Вскочила как ошпаренная и собиралась в спешке, думая, что опоздает на самолет. Но судьба в это утро была на ее стороне. Дороги пустынны, никаких пробок, светофоры одобрительно подмигивали зеленым глазом, и ее рейс на Нью-Йорк задержали на полчаса. Но все равно нервы были на пределе, и, даже оказавшись в кресле самолета, она никак не могла успокоиться и поверить, что успела. Соседями Келли оказались двое очень разных мужчин. Один - слева у иллюминатора - сразу нацепил на голову наушники от плеера и уставился в ноутбук, лежащий на коленях, читая какую-то статью, и не обращал внимания на Келли. Зато второй спутник с первого взгляда не понравился, судя по его разговорам с другом, сидящим через проход, он был русским туристом и при ближайшем рассмотрении оказался в хорошем подпитии. Отвернувшись от него, Келли закрыла глаза и медленно считала про себя, старясь успокоиться. Прозвучало просьба пристегнуть ремни, и самолет начал выруливать на взлетную полосу. Келли вжалась в кресло, ожидая, пока огромная машина оторвется от земли. Не любила Келли летать, она всегда ощущала себя маленькой и беззащитной, загнанной в чрево огромной железной птицы; крупинкой, лишенной свободы и возможности покинуть, когда захочется, такой уютный при ближайшем рассмотрении и совсем не страшный салон самолета. Ей была нужна сильная и надежная рука, за которую можно ухватиться и почувствовать себя уверенно. Раньше это были крепкие пальцы отца, нежно поглаживающие детскую ладошку, затем с ней был Джейк, а в последнее время - Эрик.
Самолет взлетел, и сосед справа начал приставать, задавая разные вопросы и пытаясь заглянуть Келли в лицо. Вовремя появившаяся улыбчивая стюардесса, предлагала различные напитки и отвлекла внимание русского, он переключился на симпатичную девушку, увязавшись за ней, ушел в хвостовой отсек. Келли выпила бокал вина и минут через десять почувствовала легкий шум в голове и несильное головокружение. Утром она не успела позавтракать, да и поужинать забыла от расстройства, алкоголь на голодный желудок моментально оказал свое действие, Келли смогла расслабиться и, откинувшись в кресле, задремала. В салоне оказалось достаточно прохладно, и плед, принесенный заботливой бортпроводницей, оказался весьма кстати. Закутавшись в него, Келли согрелась и не заметила, как ее сморил крепкий сон. Бессонная ночь и выпитое вино сделали свое дело, весь перелет до Нью-Йорка она благополучно проспала, избавившись от неприятных мыслей и ощущений.
Путешествие подходило к концу, остались какие-то минуты – и самолет приземлится. Келли не могла сидеть спокойно, страх и волнение накрыли с головой. Вот так всегда – храбрая и выдержанная в критических ситуациях, моментально принимающая решение перед лицом опасности, она терялась, когда дело касалось их отношений с Эриком. Чувствуя, как мелкая нервная дрожь сотрясает ее тело, Келли натянула заранее приготовленный свитер и, обхватив себя за плечи, покрепче сжала зубы, чтобы они не выбивали дробь, ждала, пока объявят посадку. А мысли, одна страшнее другой, все сильнее и сильнее заставляли нервничать. «А вдруг он не получил сообщение? А вдруг не встретит? А если он приедет не один?». На счастье Келли зажглось табло, голубоватые мерцающие цифры привлекли внимание – дата, время, температура в Нью-Йорке. Улетев из жаркого Майами, оказалась в самой настоящей зиме на северо-восточном побережье было неожиданно холодно, а красивая звездочка объясняла, что идет снег.
Сосед, сидящий у иллюминатора, захлопнул ноутбук, приветливо улыбнулся, глядя на дрожащую Келли, и успокаивающе произнес:
- Вы так не волнуйтесь, все будет хорошо, - вдруг хитро подмигнул и добавил со смехом, - смотрите, мы привезли с собой снег, пока он идет еле-еле, но синоптики обещают обильный снегопад, - стал очень серьезным и пообещал, - девушка, Вас обязательно встретят, и все в Вашей жизни сложится так, как пожелаете, - он положил Келли на колени сложенный в четыре раза листок, - я астролог и, говорят, неплохой.
Самолет приземлился, пассажиры заговорили, начали вставать с мест и одеваться, почти у всех, как и у Келли, были пакеты с теплой одеждой. Народ потянулся к выходу. Келли вместе со всеми пошла навстречу неизвестности.
Паспортный контроль прошли быстро, багажа у Келли не было, только ручная кладь - небольшая спортивная сумка. Всматриваясь в лица встречающих, она искала Эрика, но его не было. Подождала, походила по залу среди шумной толпы, пытаясь отыскать взглядом знакомую фигуру. Бесполезно, ее никто не встречал. Старясь не поддаваться охватившей ее панике, подошла к стойке заказа такси, постояла в небольшой очереди несколько секунд и передумала. Обида была такой сильной, что, оставшись среди людей, глядя на счастливые улыбающиеся лица, боялась разрыдаться, как маленькая девочка, на виду у всех. Развернулась и, словно слепая, натыкаясь на попадающихся ей на пути людей, поспешила к выходу, желая как можно быстрей оказаться на улице, вздохнуть полной грудью, а как она поступит после, Келли пока не знала.
Хоровод мелких снежинок превратился в настоящий снегопад. Мостовая, только что бывший зеленым газон, стоящие на паркинге машины, ярко- желтые такси, деревья и кусты – все быстро пряталось под белым пушистым покрывалом. Резкий ветер бросал колючие хлопья на лицо, волосы, снежинки застревали на ресницах, таяли и, смешиваясь со слезами, стекали прохладными каплями по щекам, подбородку, исчезая за воротником свитера. Одетая в коротенькую кожаную куртку Келли начала замерзать, ей, привыкшей к жаркому солнцу Флориды, было очень неуютно одной на заснеженном тротуаре, в чужом городе, она ощущала себя брошенной, никому не нужной; выходящие из аэропорта люди, обходили Келли, изредка бросая косые взгляды, спешили по своим делам. Такая картина для многих была привычной. Сколько судеб разбилось, скольких не встретили, сколько слез было пролито на порогах аэровокзала. Она уже не надеялась на встречу с Эриком, злость и боль сжигали ее душу, в эти минуты она ненавидела его, представляя, как он сидит в теплом кафе с юной красоткой, позабыв о том, что его где-то очень ждут. Келли уже хотела вернуться в здание аэропорта, попытаться купить билет на ближайший рейс до Майами и уехать как можно скорее из этого негостеприимного города, навсегда вычеркнув из памяти Эрика, и постараться позабыть весь этот горький и болезненный роман. Она сильная, она сможет, ведь предают ее не первый раз. Пора бы привыкнуть к мысли, что в любви ей не везет, и бросить попытки найти женское счастье. Вздохнула, гордо выпрямила спину, отряхнула с плеч прилипший снег, провела рукой по влажным волосам, сгребая в горсть мокрые холодные хлопья и, смахнув с лица соленую влагу, хотела сделать шаг вперед, но не успела. На плечи кто-то накинул теплую куртку, надевая на голову меховой капюшон, жаркие сильные пальцы разжали замерзшую ладонь, забирая сумку, а руки неловко начали засовывать в рукава, запахивая полы и застегивая молнию под горло. Сквозь снег и слезы Келли не могла рассмотреть мужчину, молча одевающую ее, но она и так догадалась, кто это, а когда ее заключили в крепкие объятия, она, прижавшись лбом к странно теплой коже куртки, проговорила срывающимся голосом:
- Эрик, господи, а я уже перестала надеяться, - все злые слова, что она хотела ему сказать минуту назад, вылетели из головы; главное свершилось, он все же пришел, нашел ее среди снегопада, а остальное неважно, поругаться они всегда успеют. - Где ты был? - Келли откинула голову назад и, закрыв глаза, чувствуя, как хлопья снега падают на лицо, ждала поцелуя, но Эрик все также молча взял ее за затылок и прижался своим лбом к ее. Это прикосновение оказалось таким неожиданным, странным и горячим. Отстраняясь, Эрик выпрямился, а Келли открыла глаза, пытаясь рассмотреть его, но из-за сильного слепящего снега с ветром, ей это не удалось. Не свойственное Эрику поведение насторожило Келли - почему он молчит, почему не поцеловал, почему у него такой горячий лоб? - подняла руку и хотела дотронуться ладонью до Эрика, но он успел перехватить ее руку, и сквозь снежную пелену Келли увидела, как он отрицательно покачал головой. Вот теперь Келли испугалась по-настоящему. Дернулась, освобождая пальцы, и, схватив Эрика за бока, почти закричала:
- Эрик! Эрик, что случилось? Почему ты молчишь? Эрик, не пугай меня, - тряхнула его изо всех сил и, не получив ответа, жалобно попросила, - пожалуйста, скажи хоть что-нибудь!
- Пойдем в машину, - еле слышно просипел Эрик, с трудом выдавливая слова из горла, - здесь очень холодно.
- Да, да, конечно, - поспешно согласилась Келли и протянула Эрику руку.
Горячие сухие пальцы обхватили ладонь женщины и, потянув ее на себя, Эрик пошел к паркингу, где стояла машина. Келли еле успевала за ним, кожаная подошва сапог скользила по мокрому снегу, она пару раз споткнулась, чуть не упав. Эрик сбавил скорость и обнял Келли за талию, прижал к себе, тем самым оберегая ее от падения. В теплом салоне автомобиля все еще испуганная и расстроенная Келли вновь попыталась пощупать лоб Эрика, но в этом не было необходимости, и так было понятно, что у него жар и сильно простужено горло. Лихорадочный блеск в глазах, мелкие бисеринки пота на висках, слегка дрожащие руки и хриплое дыхание указывали на то, что он болен.
Прежде чем выехать со стоянки, Эрик повернулся к Келли, облизал пересохшие губы, попытался улыбнуться, раскрыл рот и, произнеся единственное: «Прости», закашлялся. Настроение Келли изменилось, жалость к любимому и нахлынувшая боль сжали сердце. У Эрика был такой потерянный вид, и Келли не могла ничего поделать с собой, ей хотелось отругать его, отшлепать как маленького, но она погладила его по щеке и, сокрушенно вздохнув, ласково сказала:
- Эрик, какой же ты глупый, почему не сказал, что болен? Я бы приехала раньше, - замолчала и обеспокоенно спросила, - тебе плохо? Может, я поведу машину? - сообразила, что сказала глупость: какая машина, какое вождение, они же не в Майами. - Поехали, тебе срочно нужно в постель. Лечиться. Постой! Лучше взять такси. Эрик?
В ответ Эрик отрицательно качнул головой, завел машину, и через минуту они ехали в плотном транспортном потоке, из-за снегопада движение замедлилось. Келли поняла, что до дома Эрика они будут добираться очень и очень долго.
Только все когда-нибудь заканчивается, и дорога из аэропорта по заснеженным улицам Нью-Йорка привела их в Южный Бронкс, где в одной из высоток Эрик снимал квартиру. Келли хотелось так много сказать Эрику и задать кучу вопросов, но все разговоры и расспросы она благоразумно отложила на потом, понимая, что ему не до выяснения отношений. Поднимаясь в лифте, Эрик закрыл глаза и тяжело прислонился к стене, его состояние за время поездки заметно ухудшилось. Еще по пути домой Келли попросила остановиться около аптеки и, возвращаясь с покупками, увидела, что, Эрик воспользовался моментом и, скрестив руки на руле, положил на них голову, а на лице застыла гримаса боли. Ему не машину надо было вести, а лежать в постели под теплым покрывалом.
Квартира, куда они вошли, оказалась маленькой, даже крохотной, но очень аккуратной и уютной. Келли удивил порядок и чистота в комнате и примыкающей к ней кухне. Бросив пакет с лекарствами на кресло в углу, Келли принялась за Эрика.
- Так, ты немедленно раздеваешься, ложишься в кровать, и я буду лечить тебя, - не терпящим возражения тоном говорила Келли, помогая своему непутевому возлюбленному раздеваться.
- Ну Келл, не хочу, - шепотом пытался возражать Эрик, вырываясь из ее рук, - со мной все в порядке.
- Молчи и не спорь, я прекрасно вижу, в каком ты порядке, - Келли его легонько толкнула и, оказавшись, Эрик перестал сопротивляться, послушно укладываясь под одеяло и закрывая глаза.
- Подожди спать, - Келли присела с ним рядом, - сначала прими лекарства, - она тряхнула Эрика за плечо, - ты хуже ребенка, Эрик, открой рот немедленно.
Две таблетки жаропонижающего и спрей для горла - первые и необходимые средства при простуде.
- Ну вот, молодец, - Келли с улыбкой наклонилась и коснулась губами лба Эрика, покачала головой, - вы, мужчины, как дети, совсем болеть не умеете, лучше самой подхватить инфекцию, чем вас лечить.
- Не надо, не хочу, - прохрипел Эрик, - не болей.
- Не буду, милый, мне надо тебя на ноги поднять, - Келли ласково гладила его по голове, горячим щекам и, напоследок чмокнув в кончик носа, хотела встать.
- Посиди со мной немножко, - не открывая глаз, попросил еле слышным шепотом Эрик.
Эта жалобная просьба умилила Келли: Эрик, такой большой и сильный, казался беззащитным и несчастным, свалившись с высокой температурой, став совсем слабым и беспомощным.
- Конечно, посижу, куда я от тебя, дурачка любимого, денусь, - поправив одеяло, Келли подоткнула его под бока Эрика и, устроившись на краешке кровати, положила ладонь ему на лоб.
- Приятно, - губы Эрика растянулись в блаженной улыбке, - Келли, как хорошо, что ты рядом, - так же тихо и медленно сказал он, засыпая.
- Ну, вот и хорошо, милый мой, любимый, поспи, во сне все болячки заживают быстрей, - она провела тыльной стороной ладони по небритой щеке, - прости Эрик, - сглатывая слезы, пробормотала Келли, - я думала про тебя всякие гадости, представляла ужасные вещи, а вот такую простую причину, как болезнь, даже не могла предположить. Спи, - короткий поцелуй в лоб, и осторожно, стараясь не побеспокоить Эрика, Келли встала, посмотрела на него и, покачав головой, улыбнулась сквозь слезы.
Любимый мужчина, самый дорогой и единственный. Келли могла смотреть на него, спящего, бесконечно. Какой у Эрика обиженный вид! Как у маленького мальчика, лишенного самой любимой игрушки. Искреннее и очень сильное желание опуститься на колени рядом с кроватью, обнять его, прижать к себе крепко-крепко, поцеловать и увидеть, как он улыбается в ответ, чуть не толкнуло Келли на опрометчивый поступок, но она сдержала себя и, прикрыв дверь, вышла в кухню. Надо было посмотреть, что есть из съестного у Эрика в холодильнике. Когда больной проснется, его необходимо покормить подходящей пищей, а не разогретой в микроволновке пиццей. Любимое, блюдо Эрика, но совершенно не полезное. Проведя ревизию рефрижератора, Келли приятно удивилась обилию съестных запасов и в морозильной, и холодильной камерах. И снова в глубине души поднял голову червячок сомнения и ревности. Не могло здесь обойтись без женской руки, и слишком хорошо убрана квартира, а на кухоньке буквально все сверкает. Пробежавшись взглядом по столу, шкафчикам, мойке, Келли увидела на подоконнике лист бумаги, придавленный ножом, несколько долларовых купюр и мелочь. В два шага пересекла кухню и взяла записку в руку.
«Эрик, продукты купила, все в холодильнике. Вот сдача. Генеральную уборку провела. Но, милый мальчик, не стоило тебе ехать в аэропорт. Даже встреча с горячо любимой женщиной может подождать, здоровье дороже. Мог бы позвонить и все ей объяснить, есть же такси, если любит - поймет. Но дело твое, вмешиваться в ваши дела не имею права. Счастливого рождества. Софи».
Келли хмыкнула, поджала губы и думала, как реагировать на это послание. Скорее всего, писала немолодая заботливая женщина, решила Келли, успокаивая себя.
- Ладно, и с этим разберемся, - пробурчала себе под нос, открывая холодильник. Только что Келли поняла, что ужасно хочет есть, просто смертельно. Желудок сводило судорогой, и он недовольно урчал, требуя пищи. Ничего удивительного не было, за прошедшие сутки, кроме бокала вина в самолете, Келли ничего не ела. Взвинченное состояние лишило ее аппетита, и лишь теперь, полностью успокоившись и поняв, что их отношениям с Эриком никто и ничего не угрожает Келли расслабилась, а организм начал требовать свое. Глазунья из трех яиц с беконом и стакан сока из пакета вполне удовлетворили Келли. Сытая и довольная, она вернулась в спальню. Эрик спал, в тишине комнаты раздавалось еле слышное сопение. Пощупав его лоб, Келли облегченно вздохнула – горячий, но не огненный, как пару часов назад. Присела рядом с ним на корточки, полюбовалась на сонное расслабленное лицо, гримаса боли уже не искажала толстощекую мордаху.
- Вот и хорошо, - прикрыла глаза и почувствовала, что комната кружится вокруг нее, - Эрик, ты будешь не против, если я посплю с тобой рядышком? Обещаю, что не заражусь. Договорились? - все же не устояла и коснулась губами его сухих и горячих губ. Только Эрик спал крепко, и поцелуй остался без ответа.
Келли разделась, но решила, что сейчас не время лезть в постель в полуголом виде. Выдвинула ящик из комода и нашарила среди вещей Эрика футболку, она оказалась вполне подходящей по длине. И вид у Келли стал очень даже приличный. Откинула одеяло и нырнула под него, прижимаясь к горячей спине Эрика. По-хозяйски закинула ногу ему на талию и, утыкаясь носом в плечо, укрылась одеялом с головой. В квартире было прохладно, а под боком у любимого - тепло и уютно. Не так, конечно, представляла себе Келли провести последние предрождественские дни, но и это было не совсем плохо.

Что нужно для быстрого выздоровления? Хорошие лекарства, опытные врачи. Но иногда просто любовь, нежность, забота, теплое дыхание и ласковые объятия оказываются самым сильным и действенным средством. Вчера ты был одинок, больной в пустой квартире, а сегодня рядом с тобой спит самая любимая и единственная, что напоила тебя горькой микстурой, укрыла и поцеловала. Наверно, организм вступает в борьбу с самим с собой - здоровая и сильная часть побеждает, заставляя болезнь отступить. Не совсем, не полностью. Еще ломит тело, отвратительно саднит в горле, в голове не до конца рассеялся туман, но ты чувствуешь: еще чуть-чуть, совсем немного - и борьба окончится полным отступлением приставшей к тебе хвори.
Эрик открыл глаза и не сразу сообразил, где находится и что с ним произошло. В комнате было темно, и лишь в незанавешенное окно светили огни рекламы, установленной на соседнем доме, освещая спальню переливчатым сиреневым светом. Он у себя в квартире (назвать домом место своего нынешнего проживания язык не поворачивался), лежит закутанный в одеяло на кровати, приятная тяжесть на животе и тепло прижимающегося к спине тела. Осторожно пошевелился, провел пальцами по женской ножке, что беззастенчиво устроилась у него на талии, сначала по икре, затем сжал пальцами ступню и хотел пощекотать пятку, но передумал. Улыбнулся про себя, Келли боялась щекотки, а что рядом с ним лежит она, Эрик не сомневался. В памяти всплыли все события закончившегося дня. Как он с трудом встал утром, проспав все на свете, как опоздал в аэропорт к рейсу из Майами, как бегал, словно сумасшедший, по терминалу и прилегающей территории в поисках Келли, думая, что им не суждено встретиться. Долгую и мучительную дорогу домой, как пытался доказать своей спасительнице, что здоров, и провал в жаркую темноту.
- Эрик, отпусти мою ногу, - расслаблено, хриплым со сна голосом попросила Келли.
Вздрогнув от неожиданности, Эрик все же рискнул и поцарапал кончиками пальцев ступню, которую сих пор не отпустил.
- Эрик, - Келли дернулась и рассмеялась, - прекрати, как я поняла, тебе уже намного лучше, но не рассчитывай на пощаду. Сейчас я тебя накормлю, а затем повторим лечебные процедуры.
- Не хочу есть, - поморщился Эрик, - горло болит, пить хочется.
- Тааак, - протянула Келли, вылезая из-под одеяла, - вау, как здесь холодно, а ты, милый мой, уже капризничаешь. Есть что-нибудь теплое накинуть?
Келли стояла на полу, переступая с ноги на ногу, обхватив себя за плечи, чтобы окончательно не растерять остатки тепла, и уже начала выбивать зубами дробь от холода.
- В шкафу халат, - Эрик сел на кровати, - а на кухне термостат, надо установить на панели более высокую температуру, мне вчера было жарко, вот я и убавил.
- Лежи, - Келли толкнула Эрика, так, что он упал обратно на подушку, и накрыла одеялом. - Тебе нельзя вставать, еще сильнее простудишься.
- Но, Келл, а в ванную мне можно сходить? - спросил Эрик, состроив гримасу огорчения, и развел руки в стороны. - Пожалуйста.
- Только на две минуты, - строго ответила она, - и завернись в одеяло. Пожалуйста.
Обменявшись взглядами, с трудом рассматривая друг друга в полутьме, они улыбнулись своей вежливости.
Вспыхнул свет, включенный Келли.
- В твоем шкафу заблудиться можно, - ворчала она, после долгих поисков вытаскивая махровый халат, - я почти превратилась в сосульку, - и, сунув руки в рукава, завязала пояс, - вот так и жить можно.
Ушла на кухню, разогрела в микроволновке, сваренный чьей-то заботливой рукой бульон. «Наверно, Софи постаралась». Быстренько выжала сок из двух апельсинов - полезный и легкий ужин для больного.
Уговорить Эрика поесть было несложно. Он никогда не страдал отсутствием аппетита, а сейчас его кормила с ложечки любимая женщина, приговаривая:
- Вот молодец, вот лапочка, - отправляя в послушно открываемый рот то кусочек тоста, то ложку бульона. - А говорил, не хочешь есть.
- Келли, для тебя готов на все, - хриплым простуженным голосом ответил Эрик, проглатывая последний кусок, и потребовал: - Пить. Хочу сока.
- Сию минуту, мой господин, - Келли радовалась, что Эрику значительно лучше, температура упала, и он в состоянии шутить, отхлебнула из стакана, пробуя, не слишком ли холодный напиток, и протянула сок Эрику, - на, милый, сам держи, а я пока схожу за лекарством.
- Не надо, - завопил Эрик и закашлялся, воспаленное горло отказывалось подчиняться хозяину и издавать громкие звуки.
- Вот видишь, моя радость, надо лечиться, еще как надо. Я хочу, чтобы послезавтра на рождество ты был пусть не совсем здоров, но крепко стоял на ногах.
Эрик и сам этого хотел сильнее всего, поэтому смирился и глотал таблетки, аккуратно беря их губами с ладони Келли. Вечер мог бы закончиться совсем иначе, но, несмотря на свои шутки и попытки казаться совершенно здоровым, сил у Эрика после еды не осталось. Хотелось лечь и вытянуться под одеялом, и чтобы рядышком была Келли.
- Келл, спасибо тебе за все, обещаю, что у нас будет самый настоящий праздник - с елкой, игрушками, подарками. Я сильный, я обязательно поправлюсь, - Эрик говорил с чувством, уверенно, крепко сжимая в ладони пальцы Келли. - Ты мне веришь?
- Верю, - она провела рукой по отросшим волосам Эрика, одобряюще улыбнулась, - а чтобы все случилось, как ты говоришь, тебе необходимо лечь и постараться уснуть.
- А ты? – в голосе была не прикрытая мольба.
- И я лягу, я не боюсь заразиться, правда, - Келли скинула халат, - подвинься, я хочу лежать на своем месте. Можно?
Эрик с радостью принял ее в свои объятия, откидываясь на подушку, вздохнул и, целуя Келли в макушку, сказал:
- Келли, я не знаю, как без тебя жил, мне так хочется домой. Хочется быть с тобой вместе. И я так хотел приехать на рождество в Майами, извини, что не получилось.
- Эрик, - Келли повернулась к нему лицом, не удержалась и потрогала его лоб - холодный, это хорошо - и поцеловала в щеку. - Я надеюсь и очень хочу верить, что это не последнее наше рождество, и следующее обязательно встретим дома, в Майами, - на пару секунд она замолчала и, положив голову ему на грудь, закрыла глаза. - А еще я хочу… - продолжить Келли не смогла, мелькавшие ранее случайные мысли превратились совсем недавно в конкретное желание, но озвучить его она так и не осмелилась, а лишь еле слышно одними губами прошептала, - хочу встретить следующее рождество втроем.
- Что ты сказала? - Эрик не расслышал последние слова.
- Нет, ничего, - погладив его по плечу, натянула одеяло, - пора спать, завтра будем усиленно лечиться, мой милый.
Эрик заснул, а Келли долго лежала, глядя в потолок и наблюдая за игрой огоньков рекламы. Затем осторожно убрала руку мужчины со своей груди, встала с постели, подняла с пола халат, завертываясь в него, подошла к окну. На улице, не переставая, шел снег, он побелил крыши, окантовал карнизы и балконы домов, превратил деревья в причудливые фигуры. Дул сильный ветер, швыряя белые хлопья на стекло. Келли отпрянула от окна, ей показалсь, что мокрый, гадкий снег летит ей в лицо. Она не ощущала очарования зимней ночи. Заметая все вокруг, снег глушил звуки и, казалось, мешал дышать, заставляя делать глубокие вздохи. Снежинки кружились на ветру, налипая на крыши машин, засыпали сонный микрорайон. Келли не желала видеть сказочный мир, возникающий далеко внизу. Низкие вечнозеленые кустарники под снежными шапками, нетронутый мягкий пушистый ковер на зимней замерзшей траве, на тротуаре, кружащиеся, танцующие хлопья в сумрачном свете фонарей. Келли мечтала о белом песке, ярком, слепящем солнце, о пальмах, машущих лапами в такт порывам теплого атлантического ветра. О пляжах, о крокодилах, разгуливающих среди болот. Она хотела в Майами, хотела оказаться дома, в своей квартире, хотела широко распахнуть балконную дверь и впустить в спальню теплый влажный воздух. Хотела, чтобы Эрик был здоров, хотела быть с ним рядом, чувствовать его любовь, его заботу. Хотела оказаться вместе с любимым далеко от этого промозглого, насквозь пропитанного тоской и болью города. Смахнула со щек непрошеные глупые слезы и прошептала:
- Эрик, я люблю тебя и сделаю все, что в моих силах, лишь бы ты согласился вернуться домой. И как бы нам ни было сложно, вместе мы преодолеем все препятствия. Обязательно. Я хочу быть счастливой, хочу быть женой, матерью, - Келли сжала дрожащие губы, стерла ладонями слезы со щек и, гордо выпрямившись, уверенным тоном договорила, - и буду, с тобой, мой любимый.
Посмотрела последний раз в окно на мечущиеся за стеклом снежинки, улыбнулась сквозь слезы. «Видишь, Келли, рождество у тебя в этот раз настоящее, снежное». Небрежно повела плечами, сбрасывая халат, на цыпочках пробежала до кровати и осторожно, стараясь не разбудить Эрика, легла рядом с ним, привычно пощупала лоб, улыбнулась, повернулась на бок, прижимаясь спиной к груди Эрика, согнула в коленях ноги и просунула заледеневшие ступни ему между бедер. Эрик пошевелился, что-то пробормотал, но так и не проснувшись, обнял Келли за талию, прижал к себе и затих, негромко посапывая.
- Как дома, - прошептала Келли и закрыла глаза.
Она не видела, как прекратился снегопад, ветер разогнал тяжелые тучи и на черном далеком небе высыпали звезды. Оставался один день до рождества, до сказочной ночи, до волшебного праздника, когда сбываются все загаданные желания и исполняются самые сокровенные мечты.

@темы: .III.4 Погода, #fandom: CSI, CSI Miami: Эрик Делко, Келли Дюкейн (таб.30)

---

[Сехмет]

Название: Через крестное знамение
Фандом: Пси-фактор
Герои: Линдси, эпизодически Энтон
Тема: V: 4: 01 - Католицизм
Объём: 178 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: Предупреждения: AU, ООС, апокалипсизм, сопли, слезодавильня.
Парный драббл к «Чудовищу и колдунье».

Сначала управление просто рассасывается, медленно умирает один отдел за другим: новые люди не приживаются и уходят – кто к военным, кто – в ЦРУ, полевые специалисты пишут книги или уходят преподавать фольклористику. Коридоры пустеют, на полках архивов собирается пыль.
Мия уезжает в Англию, Питер возвращается на Бел-Айленд, и Линдси начинает скучать по Мэтту и Конору еще больше, впрочем, тоска – не самое страшное, что может случиться с человеком.

Конец света начинается вскоре после того, как исчезает Элсингер. Он не оставляет ни записок, ни телефонных номеров, Майкл пытается найти его, но не находит.
Энтон говорит: «значит, так и должно быть», но у Линдси не выходит согласиться. Ей жаль смотреть, как старый друг уходит все глубже в исследования о природе Древнейших и свои туманные подозрения.
Когда пришельцы начинают массированное наступление, управления больше нет – только одиночки-исследователи, такие, как Линдси и Энтон, они ничего не могут противопоставить силе вторгающихся в земли людские инопланетных тварей.

За несколько часов до смерти, Линдси сжимает в ладони крест старых четок, и шепчет: «через крестное знамение от врагов наших освободи нас, Господь наш» – но в ней давно уже нет веры.

@темы: #fandom: PSI Factor, PSI Factor: фэндом в целом (таб.30), .V.4 Религия/мистицизм

---

[J. Krauss]

Название: Дети мои.
Фандом: Yami no Matsuei.
Герои: Тсузуки, нмп, Мураки, Хисока.
Тема: II.1 - Кровь.
Объём: (в словах или знаках) 560 слов.
Тип: Джен.
Рейтинг: G.
Саммари: Все вы, дети мои. И в вас течет моя кровь.
Авторские примечания: АУ, ООС, излишний пафос.

Последним, что он помнил, был вызов Тоды. И безумное желание покончить со всем, в том числе и с собой. Тсузуки помнил, как змей явился перед ним, а дальше наступила темнота.
У меня ничего не вышло?
Открыв глаза, Асато осмотрелся. Он лежал на кровати, заботливо накрытый одеялом и одетый в привычный костюм. Хотя явно помнил, что в лаборатории его одеждой был медицинский халат. Обстановка вокруг была не знакома - аккуратная комната, стены, выкрашенные в бежевый цвет, окно, закрытое занавесками в цветочек, тумбочка возле кровати, кресло возле окна. Тсузуки сел на кровати и спустил ноги на пол. На полу стояли заботливо приготовленные кем-то ботинки вместе с носками.
- Очнулся?
Тсузуки вздрогнул. Он мог поклясться, что еще пару секунд назад в комнате никого не было. Но теперь возле окна стоял мужчина. На вид ему было около сорока-пятидесяти лет, одет прилично, даже немного щеголевато. А может быть это просто шейный платок порождал такое мнение, Асато не был уверен в своих ощущениях. Незнакомец улыбался, заботливо глядя на Тсузуки.
- Где я? - голос звучал хрипло и неуверенно.
- Ты дома, мальчик мой.
Тсузуки еще раз осмотрелся по сторонам, он не помнил этой комнаты. Это настораживало, к тому же улыбка мужчины не внушала доверия, в ней чувствовался какой-то подвох. Между тем, пока Асато размышлял и завязывал шнурки на ботинках, незнакомец сел в кресло и положил ногу на ногу.
- Кто вы?
- Скажем так, я творец, - мужчина загадочно улыбнулся и скрестил пальцы перед собой. - Понимаешь, я живу уже достаточно долго и, надеюсь, еще дольше проживу. Работы у меня хватает, но иногда мне становится скучно. И тогда я начинаю играть, - мужчина хищно усмехнулся. - К сожалению, в этот раз игра закончилась не так, как мне хотелось бы, поэтому я решил внести некоторые уточнения. Пустить события по другому варианту развития.
- Я не понимаю, - Тсузуки недоуменно смотрел на собеседника
Незнакомец разочарованно вздохнул.
- А вот брат твой быстрее во всем разобрался. Жаль, конечно, что вы с ним так быстро друг друга поубивали. А ведь все так начиналось.
- Брат? Поубивали? - неуверенно переспросил Тсузуки. - Не может быть... Мураки?! Но...
- А ты вообще задумывался, откуда у простого смертного такие способности, как у него? Он такой же демон-полукровка, как и ты, мальчик мой. В вас течет демоническая кровь, моя кровь. Видишь ли, когда мне скучно, я не только наблюдаю за детьми, но и порой посещаю мир смертных. После этого появляются такие как ты. Ну или как Кадзу.
- Кто вы?! - Тсузуки вскочил с кровати, испуганно глядя на мужчину.
- Зови меня просто - папа, - незнакомец коротко рассмеялся. - Не важно, кто я. Важно, кто ты. И то, что пытаешься отвергать свою истинную сущность, - мужчина укоризненно покачал головой. - Но на то я и творец, чтобы все исправить. Надеюсь, в этот раз вы меня не разочаруете, дети мои.
- Я против! - Асато подошел к незнакомцу и, взяв его за лацканы пиджака, заставил подняться с кресла. - Я не желаю играть в твои игры, чертов извращенец. Ты чудовище!
- Поздно, у тебя просто нет выбора, мальчик мой, - мужчина загадочно улыбнулся.
Последним, что помнил Тсузуки, было то, как незнакомец ласково погладил его по щеке и щелкнул пальцами. Вновь наступила темнота.

- Мураки... Все еще жив.
Позднее, вспоминая эти слова Хисоки, сказанные поздно вечером под светом луны, Тсузуки казалось, что он вспоминает еще что-то. Или кого-то. Но каждый раз он вспоминал только то, как мальчишка спас его от пламени Тоды. И больше ничего. Лишь порой ему казалось, что он слышит отдаленный короткий смех, заставляющий испуганно оборачиваться. Но вокруг, как и всегда, никого не было.

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: Yami no Matsuei, Yami no Matsuei: Мураки (таб.30)

---

[Suitta]

Название: Тяжелая служба
Автор: Suit aka William
Фандом: Kuroshitsuji
Герои: Уильям Т. Спирс/Грелль Сатклифф
Тема: II-6-03
Объём: 2099 слов
Тип: яой
Рейтинг: NC-17
Дисклаймер: отказываюсь


- Туда нельзя, - секретарша делает шаг в сторону и ненавязчиво закрывает собой дверь в кабинет начальника.
- Мистера Спирса нет на месте? – курьер с удивлением наблюдает за её манипуляциями.
- Нет, он… - девушка закусывает губу и еле заметно краснеет. Она лихорадочно пытается придумать причину, по которой можно не пустить навязчивого молодого человека внутрь. Тот, как назло, не сводит вопросительного взгляда. – Он здесь, но принять вас не сможет.
- Послушайте, мисс… эээ…
- Ливермор.
- Мисс Ливермор, конечно. Если ваш начальник занят, то позвольте оставить посылку у вас в приемной. Я, - курьер бросает взгляд на наручные часы, - уже должен отправляться в другую организацию. Не могу же я вернуться с этой коробкой?
- Но её нельзя оставлять здесь! Это запрещено уставом, если с посылкой что-то случится, меня уволят!
- Так не дайте же ничему с ней случиться. Или разрешите мне войти, я не займу драгоценного времени мистера Спирса больше, чем на минуту.
Молодой человек делает шаг вперед. Холли нервно сглатывает и прижимается спиной к двери, отчаянно демонстрируя, что никого за этот порог не пустит.
«Уходи, демоны тебя забери!»
- Нет-нет-нет! Я не могу!
- Да что же вы, право! – в голосе отчетливо проскальзывает раздражение. – Нужно же как-то решить вопрос!
Мечущийся в поисках спасения взгляд натыкается на высокого мужчину, что как раз выходит из ближайшего коридора.
- Мистер Эдвардс! – с облегчением восклицает секретарша. – Вы не могли бы подойти?
Тот оборачивается и притормаживает.
- А, мисс Ливермор, добрый вечер, - Жнец приветливо улыбается. – Что произошло?
- Мистеру Спирсу принесли посылку. Только он сейчас занят, а я не могу принять… Не могли бы вы забрать… как заместитель…?
- Всего-то. Не нервничай так из-за пустяков, - мягко укоряет Эдвардс.
Он забирает коробку, расписывается на протянутом бланке и позволяет недовольному юноше, наконец, удалиться.
- Я передам её Уильяму при встрече. А что, у него такое срочное дело?
- Совсем срочное! – Холли кивает, чувствуя, как подгибаются ноги. – Ни минуты свободной!
- Ну, раз так, - мужчина смеется и делает прощальный жест свободной рукой, - удачи ему. До встречи, мисс Ливермор.
- Да…
Приемная пустеет. Секретарша практически падает на диван и медленно выдыхает.
«Едва не…»
- Мистер Спирс, - жалобно тянет она, - вы должны мне прибавку к зарплате!

***

В кабинете стоит звенящая тишина. Нарушает её лишь поскрипывание ссохшейся от старости оконной рамы, наполовину приоткрытой. Солнце уже заходит за горизонт, но последние, самые упрямые солнечные зайчики все равно норовят пробраться внутрь помещения, огибая подоконник и рассыпаясь по стенам маленькими желтыми пятнами. Они легко скользят по темному дереву шкафов, и, видимо, не находят идеально ровные ряды папок на полках достойными внимания, потому что вскоре перебираются на стол и затевают пляску прямо на стопках рабочих документов. Один из зайчиков, самый наглый, касается щеки спящего за этим столом хозяина кабинета.
Уильям действительно спит. Спит, подложив под щеку недописанный отчет, который необходимо послезавтра сдать директору, и касаясь кончиками пальцев учетной книги. Рядом мерно тикают часы, карандаш опасно балансирует на краю стола – вот-вот упадет и закатится в угол, где его потом невозможно будет найти.
Если у него спросить впоследствии, когда и как он уснул, Уильям не сможет ответить. Просто бессонная ночь перед последним собранием сделала свое дело. Ти Спирс действительно думал, что сможет продержаться до вечера, но организм, даже если он и принадлежит выносливому шинигами, не имеет привычки считаться с отданными ему приказами.
Крошечное пятно света щекочет начальника Управления по носу и замирает на этом месте.
- Он разозлится, что мы его не разбудили…
- Разумеется. Но нельзя же позволить ему мучить себя!
- Мистер Сатклифф… - удивленно.
- Грелль. Грелль, сколько раз я буду это повторять? Знаешь, - тон мгновенно меняется с недовольного на коварный. – Ты работай, а я пойду к нему. Уилли, наверное, неудобно за этим столом и вообще…
Холли тихо смеется.
- Хорошо. Только, Грелль…
- Да?
- Вы… все-таки разбудите его, а? Скоро конец рабочего дня, мне нужно будет уйти.
- Не беспокойся, - почти напевно произносит Жнец. – Обязательно разбужу!
Дверь осторожно приоткрывается. Солнечный зайчик тут же пропадает, словно опасаясь быть застуканным за своим занятием. Впрочем, планы вошедшего мало чем отличаются, и первым выданным им звуком после бесцеремонного вторжения становится умиленный вздох. Грелль медленно, очень осторожно подходит к столу и искренне надеется, что стук его каблуков не слишком громок, – уж очень хорошо помнится, какой у Уильяма чуткий сон. Порой он просыпается от любых случайных звуков и неизменно пресекает этим все попытки Красного Жнеца полюбоваться спящим любовником.
«И все-таки ты попался», - по губам проскальзывает самодовольная усмешка. Грелль замирает в шаге от стола и с нескрываемым любопытством разглядывает Уильяма. Взгляд скользит по темным волосам, пара прядей которых выбилась из идеальной прически и спадает на лоб, оглаживает уже так хорошо знакомые черты лица. То ли дело в тусклом желтом свете, льющемся из окна, то ли в сонной расслабленности, но они сейчас кажутся почти мягкими. Брови не сведены строго на переносице, ресницы беспокойно подрагивают, губы чуть приоткрыты – подчиненный заворожено смотрит на своего вечно такого серьезного начальника и одновременно и узнает, и не узнает его. В глубине души зарождается небольшая гордость – только он, Грелль Сатклифф, видит Уильяма Ти Спирса таким. Пусть без его на то разрешения, ну и что? Когда-то давно, что уже и не вспомнить, к нему и прикасаться было запрещено…
Усмешка сменяется легкой улыбкой. Грелль поднимает карандаш и кладет его к остальным письменным принадлежностям, выравнивает стопку документов. Прижимает какой-то папкой оконную створку, чтобы не смела больше скрипеть, и глубоко вдыхает горячий сухой воздух июльского вечера, собравший в себе пьянящий аромат трав и цветов.
Когда позади раздается шорох, Сатклифф мгновенно оборачивается. Но нет, Уильям и не думает просыпаться, лишь устраивается поудобнее. Хотя – младший Жнец сжимает пальцами жесткую спинку кресла и чуть морщится – ни о каком удобстве тут речи идти не может. Как нужно было вымотаться за последние дни, чтобы уснуть в подобном месте?
- Дьявол, - с досадой шепчет он, аккуратно поправляя воротник рубашки спящего и думая, что после такого «отдыха» у Уильяма непременно будут болеть все мышцы. – Ну почему ты никогда меня не слушаешь?
Грелль склоняется ниже и проводит подушечками пальцев по щеке. Он разрывается между данным Холли обещанием непременно разбудить начальника и желанием позволить тому хоть немного выспаться. Наверняка после пробуждения вновь возьмется за свои бумаги… Так ничего и не решив, Грелль медленно приближает лицо к его лицу, настолько близко, что можно ощутить теплое дыхание на коже.
«Ничего ведь не случится, правда?»
Он уже почти касается губ Уильяма, как внезапно натыкается на пристальный взгляд зеленых глаз напротив.
- Ой, - вырывается изо рта.
В повисшей после восклицания тишине отчетливо слышен разговор сотрудников, что находятся в коридоре. Несколько секунд проходит в игре в гляделки, и первым её прекращает Ти Спирс. Он разгибается и с трудом удерживается от ругательства, когда затекшая спина начинает вполне ощутимо ныть.
- Могу я узнать, что ты здесь делаешь? – буднично интересуется мужчина, мучительно желая всласть потянуться.
- Пользуюсь твоим положением, что же ещё, - фыркает Грелль. С одним из самых своих наглых выражений лица он забирается на стол и садится прямо на недописанный отчет. – Знаешь, как мне пришлось вызнавать все у твоей секретарши? Она уже час сторожит эту дверь и никого не пускает. Может, выпишешь премию?
- Не думаю. Мисс Ливермор должна была меня разбудить, - Уильям приглаживает волосы и поправляет галстук, - а не устраивать здесь зоопарк, - сухо добавляет он.
- Ну, - Сатклифф неожиданно начинает хихикать, не обращая внимания на неодобрительный взгляд, - это был очень редкий экземпляр, Уилли. Я не мог отказаться от шанса взглянуть!
- Паяц, - резюмирует Ти Спирс и бросает взгляд на часы. – Твой рабочий день уже закончен, разве ты не должен быть дома?
- Очевидно, я жду кое-кого, чтобы отправиться туда вдвоем?
- Если бы вы разбудили меня раньше, так оно и было бы. А теперь мне нужно доделать работу, с которой кое-кто, - он практически копирует тон Красного Жнеца, - отказывается встать.
- И не встанет! – вскидывается Грелль, всем своим видом демонстрируя непреклонность. – Уилли, ты уснул здесь, потому что слишком устал! Отдохни хоть немного, я все равно не отдам тебе этот отчет, леди ведь простительны маленькие капризы? – он улыбается и нарочито медленно облизывает губы. – Лучше посмотри на меня… чем я хуже твоих бумажек?
Последние лучи солнца длинными полосами ложатся на пол и стены, касаются волос и заставляют их казаться то кроваво-красными, то почти бордовыми. Уильям ловит лукавый взгляд подчиненного и вздыхает. Уставшее тело с ним более чем солидарно, а после такого предательства сопротивление теряет весь смысл.
Теплые ладони уверенно ложатся на плечи и сильно сжимают их, что отдается в онемевших мышцах почти желанной болью.
- А я тебе массаж сделаю… - вкрадчиво, на ухо. Грелль довольно вздыхает, когда сильные пальцы крепко берут его за подбородок и заставляют повернуть голову.
- Это называется провокацией, - невозмутимо сообщает Ти Спирс. Он неторопливо пробует на вкус мягкие губы, поддевая и обводя верхнюю кончиком языка. Сатклифф пытается податься навстречу, но держат его слишком крепко, чтобы оставалась хоть какая-то возможность проявить инициативу. – И, в таком случае, тебе тоже придется остаться здесь.
Рука в перчатке ложится на открытую шею, обхватывает её и нажимает на кадык. Горло инстинктивно сжимается, Грелль раскрывает губы, чтобы вдохнуть, и Уильям пользуется этим, вновь приникая к ним в поцелуе и проводя языком по ряду острых зубов. Что, разумеется, тут же воспринимается как неслыханная наглость. Зубы предупреждающе сжимаются, пальцы на шее тоже, и после небольшого противостояния язык легко проникает во влажный теплый рот, принимаясь его бесцеремонно исследовать. Грелль возмущенно дергает головой, в попытке получить возможность отвечать на действия, а не добившись своего, вспоминает про руки и берется за рубашку любовника, вытягивает из брюк и тут же касается обнаженной кожи, в отместку несильно царапая ногтями. Дышать становится тяжелее, но попросить о глотке воздуха никак не удается, пока Уильям, наконец, не ослабляет хватку и не разрывает поцелуй. Он задумчиво разглядывает припухшие и порозовевшие губы и нажимает на них подушечкой большого пальца – зубы тут же ловко прихватывают ткань перчатки.
- Это все можно убрать? – невнятно интересуется Сатклифф, кивая на предметы, что загромождают стол. Ти Спирс тихо хмыкает и толкает подчиненного в грудь, тот падает на столешницу, сталкивая с неё папки и шаткие стопки уже готовых для сдачи бумаг. – Ооо…
- Не думай, что не будешь причастен к уборке, - хозяин кабинета удостаивает беспорядок лишь беглым взглядом и стягивает сапоги с длинных ног принявшего картинно-небрежную позу Жнеца. Тот запрокидывает голову, наслаждаясь прикосновениями, и обозревает рассыпанные по полу белые листы. Смешно дергается, когда пальцы проходятся по подошве ступни, и улыбается от прикосновения губ к лодыжке.
Это ещё один их маленький пункт – Уильям предпочитает лично избавлять любовника от всей одежды, или от той части, которую он сочтет лишней. Видеть нетерпение во взгляде, ощущать дрожь тела под пальцами… Грелль слишком чувствителен к ласками, а потому приходится каждый раз выслушивать весь спектр побуждений к действию – от жалобной мольбы до ругательств и приказов продолжить немедленно.
- Ну же, - словно читая мысли, он принимается ерзать на столе и приподнимать бедра. Уильям разом избавляет его от брюк и белья, после чего поднимается и ногой отталкивает кресло в сторону. Проводит ладонями по узким бедрам, плавно раздвигает и легко поглаживает.
- Мы давно не делали этого здесь, - Грелль теребит пуговицы рубашки и пытается приподняться на локтях, чтобы пронаблюдать за действиями, но пальцы, кольцом смыкающие на полувозбужденном члене, заставляют выгнуться дугой. Ткань перчаток раздражает чувствительную кожу, слишком плотно прижимается к ней, непривычно и неожиданно, чтобы можно было сразу сказать, приятно это или нет.
- Да? – ладонь ласкает издевательски медленно, два пальца надавливают на головку, прижимают её к животу, сильно потирая и заставляя Сатклиффа задрожать. И он тихо всхлипывает от каждого движения, неловко пытается двинуться навстречу и вскинуть бедра, но едва не съезжает с лакированной поверхности.
- Да-а… я уже почти… соскучился… по твоему столу, - сильно сгибает ногу и упирается ей в верхний ящик, в надежде обрести хоть какую-то опору. Вторая рука Уильяма в этот же момент касается ягодиц, большой палец нажимает на отверстие между ними, что вызывает новую волну дрожи. – Черт возьми!
Грелль жадно глотает ртом воздух, пока сразу три пальца ласкают его изнутри, глубоко и все с той же сводящей с ума неторопливостью. Он поворачивает голову и кусает собственные густые волосы, понимая, что сейчас нельзя кричать, потому что они находятся в общественном месте, что здесь множество сотрудников с ночной смены, а дверь не закрыта… не закрыта?
Внезапное исчезновение ладоней Уильяма и следующее за ним сильное, долгожданное проникновение в тело заставляет забыть о подобной мелочи. Сатклифф нетерпеливо дергает любовника за галстук, притягивает к себе и вновь жадно целует в губы, крепко обхватывая его ногами и руками
Дверь… ну какая разница. Ведь есть тот, кто может им помочь?

***

- Говорите, мистер Спирс ещё не освободился? – Эдвардс с недоумением смотрит на покрасневшую до корней волос секретаршу.
- Боюсь, что нет, - нервно произносит та. – Сегодня у него очень, очень много работы…
«Сатклифф!»

@темы: .II.6 Порно/эротика, #fandom: Kuroshitsuji, Kuroshitsuji: Уильям Т. Спирс (таб.30)

---

Завершена таблица: StarTrek TOS+XI: Маккой, Скотти

[Хельга Винтер]

 lubava: StarTrek TOS+XI:. Маккой, Скотти. Таблица 30: I.1: Эмоции, IV.3: Жидкости, V.1: Фразы

Таблица

Счастье	Печаль	Радость
Жажда мести	Надежда	Сострадание
Застенчивость	Задумчивость	Растерянность
Одиночество	Кровь	Краска
Слезы	Сок, живица	Чай
Кислота	Алкоголь	Масло
Магма	Рассол	Эврика!
Мысль была неплохая	Меня даже силком не заставишь...	Игры играми, пока глаза не лишился
Хочешь картошки фри?	Не думай, а делай.	Дай! Дай! Дай!
Ой!	С ума сошел?	Со мной такое впервые

Личный баннер:



Код для вставки баннера:

<a href="http://www.diary.ru/~fanfic100"><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/0/8/4/108444/49675445.jpg"></a>

Баннер: (с)  .guardian.

Администратор

@темы: !modpost, StarTrek TOS+XI: Маккой, Скотти (таб.30)

---

[AlyonaSL]

Название: Запах праздника
Фандом:CSI LV
Герои: Гил Гриссом/Грэг Сандерс
Тема: "Запахи - Хвоя"
Объём: 1159 слов
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Примечание: POV Гил Гриссом
Саммари: "...вот до чего я, нелюдимый ботаник, докатился. До чужой зубной щетки в своей ванной и чужих трусов и носков у себя в шкафу. Хотя… если уж так говорить, то какое же мне это все чужое? "
Дисклеймер: всё чужое. Моя только любовь.


ЗАПАХ ПРАЗДНИКА


Надо отдать Грэгу должное: он не приставал ко мне с этой просьбой. Не клянчил. Не намекал. Не пытался грубо манипулировать. Собственно говоря, он и не делает этого вообще, никогда, - зря, что ли, я за ним столько времени наблюдал, прежде чем… Наблюдал бы и дольше, да вот, сорвался. По большому счету, оба мы хороши, но я-то старше!
Видимо, время пришло.
В первое наше общее Рождество я специально уговаривал Грэга ехать домой, к маме. Думал еще: мол, не буду парню руки связывать, пусть с семьей празднует… А он – взял и вернулся. Прямо из нашего аэропорта, с билетом купленным. Стоит у меня на пороге и говорит: "Прости, Гил… я не уехал… не смог".
И ведь знать не знает, что я тут в одиночестве как только уже себя не обругал: за то, что так уговаривал его домой лететь. И правильно, что он не полетел.
Так что - несмотря на нашу разницу в возрасте, он не мальчик-манипулятор. Да и какой смысл, если в большинстве случаев потребности-то у нас схожие, и суть дела только в том, кто первый это сформулирует? Кроме того, как-то так ему всегда удается повернуть, что не он мне что-то предлагает, а я сам принимаю решение. А он смотрит на меня – глаза блестят, улыбка до ушей его знаменитых:
- Гил! Ты просто гений! Замечательная идея!
И это так искренне, не нарочито, что сам в очередной раз проникаешься чувством собственной значимости.
А тут подкатило и второе наше Рождество, причем мы уже в одном доме живем, вот до чего я, нелюдимый ботаник, докатился. До чужой зубной щетки в своей ванной и чужих трусов и носков у себя в шкафу. Хотя… если уж так говорить, то какое же мне это все чужое? Если в первую очередь он мне уже давно не чужой, почему я и жить его к себе позвал?
Так вот, до двадцать пятого декабря неделя, а он молчит. И даже никаких намеков не высказывает. Я жду, когда он начнет что-то вроде "Грис, а почему бы нам не…" – и даже речь подготовил, почему "не": пылесос у меня второй год не работает, с паласом в гостиной, хоть и стареньким, расставаться я тоже не готов, растительный мусор в доме – совсем не моя стихия, и вообще, мы же взрослые люди? Я уже представлял, как он вздохнет и скажет что-то вроде: "Ну ладно, я же понимаю. Нет – так нет, Медведь, черт с ней, с елкой".
Да, именно: Грэг хочет на Рождество живую елку. В доме. Чтобы пахло хвоей и праздником, и тому подобное.
А я, если честно, дендрарий в доме устраивать как-то не готов. Даже на несколько дней. Это дорого, неудобно, елка занимает место, ограничивает доступ к книгам, иголки сыплются на палас, игрушки разбиваются… кстати, насчет игрушек: у меня же их нет совсем. Ни одной. У меня их, собственно, всю жизнь не было: мама тоже не любила живые елки, и игрушки эти не любила. "Опасно, стекло", - сердито взмахивала она руками. Я молчал: во-первых, она с пеленок приучала меня к тому, что "мама всегда права", а во-вторых – что ей возразишь? Она же глухая. Она со мной жестами разговаривала.
Но запах хвои и праздника… с чего у меня в голове вообще возникла эта связка?
Почему-то я вспомнил, как лет в девять накануне Рождества попал в гости к соседскому мальчишке – своему приятелю: там уже была елка – живая, и тонкий запах плыл по всей комнате. Помню, как я стоял рядом, трогая пальцами колючие ветки, а на крайней качался серебристо-голубой шарик с бабочкой. Мать мальчишки вошла тихонько, посмотрела на меня, улыбнулась:
- Нравится?
Бог знает теперь, про что она спрашивала. Про шарик, про елку, про сам этот вот канун праздника, показавшегося мне тогда впервые каким-то настоящим?.. Помню только, что я застенчиво кивнул, и она подошла ближе:
- Возьми тогда!
Сняла осторожно шарик с ветки и опустила мне в ладонь.
Я хранил этот подарок много лет, пока шарик случайно не разбился при каком-то из переездов. Кажется, когда я перебирался в Вегас. Почему-то тогда подумалось: "На счастье?" Хотя я никогда не был суеверным, это точно.
А еще припомнился университет, кампус, предрождественская суета: кто-то дергает тебя за руку, чтобы ты прекратил читать и "помог девочкам украсить коридор", кто-то рядом распевает во всю глотку "Джингл Беллз", а кто-то опять притащил елку, и в комнате пахнет хвоей, - а от этого где-то глубоко внутри возникает странное ощущение праздника. И того, что ты молод и все у тебя впереди, и что, может быть, правда стоит прекратить читать и пойти таскать за девчонками по коридору тяжелую стремянку, а потом вместе со всеми скакать около этой самой елки, шутливо отбиваясь от комплиментов типа "Какие у тебя классные оранжевые джинсы". Не всегда я был таким молчаливым букой, что бы по этому поводу ни думали себе наши сотрудники.
А еще… еще хвоей слегка пахла любимая туалетная вода Грэга: треклятый "Грин Джинс". Помню, как я впервые обнял его, уткнулся в шею – и почувствовал этот запах совсем-совсем близко, как и не мечтал даже, - года два уже к тому времени не мечтал, конечно же! И это давно забытое ощущение праздника вместе с запахом хвои тогда стократно всколыхнулось у меня в мозгу: помню, как меня всего трясло, когда я стаскивал с Грэга футболку, а он шептал: "Грис, ты просто монстр!" А я отвечал "Тихо, тихо, молчи", и запах "Грин Джинса" кружил мне голову, сливаясь с давно забытыми воспоминаниями счастья…

Я выдохнул, оглянулся и подумал, что я тоже хочу. В самом деле. Я тоже хочу, чтобы у нас с Грэгом на Рождество стояла живая елка.
Тогда, когда он не поехал к маме и остался со мной, нам, понятное дело, совсем не до елки было. А сейчас… сейчас у нас общий дом, и зубная щетка Грэга у меня в ванной, и его носки и трусы в моем шкафу, и Мерлин Менсон хитро улыбается мне с одной из моих стен… куда уж дальше! Поэтому – нужно непременно пойти и купить эту елку, и новый пылесос тоже, – или совсем вынести палас из гостиной, бог с ним совсем? И еще купить шарик, серебристо-голубой, хотя бы один, с бабочкой, - чтобы он покачивался на ветке, матово блестя в полутьме, когда мы с Грэгом будем просыпаться в одной постели, сонно обнимая друг друга.
Ощущение счастья. Ощущение праздника.
А кроме того, мне чертовски захотелось увидеть, какое у Грэга будет лицо, когда я скажу ему про елку. Я на самом деле очень любил смотреть на него, когда он становится таким: удивленно-радостным и неприлично счастливым. Мне нужно было увидеть его такого: особенно сейчас, после чертового взрыва, когда Грэг в самом деле стал реже улыбаться.
Я встаю, неторопливо иду в гостиную, где он торчит с каким-то очередным учебником по криминалистике, и произношу прямо с порога:
- Знаешь что, ушастый, я вот тут подумал – а почему бы нам не поставить на Рождество живую елку? Чтобы, знаешь ли, пахло… хвоей и праздником. Что скажешь?..
Я все-таки хороший прогнозист. Лицо у него стало именно такое, как я и ожидал: ошарашено-счастливое. Он даже слегка задохнулся от неожиданности и целых пять секунд не мог ничего сказать. Только когда пришел в себя - выпалил:
- Ты гений, Медведь! Полностью поддерживаю твою идею!
А потом Грэг отложил учебник, мы оделись и пошли за елкой.

@темы: CSI: Гил Гриссом, Грэг Сандерс (таб.30), .IV.6 Запах, #fandom: CSI

---

[Сехмет]

Название: Охота и охотники
Фандом: Пила (Saw)
Герои: Страм/Хоффман, косвенно – Крамер
Тема: I: 1: 01 - Счастье
Объём: 100 слов
Тип: преслэш
Рейтинг: G
Авторские примечания: Предупреждения: AU условно, ООС

Они стоят друг к другу так близко, что дыхание Страма разбивается о плотно сжатые губы Хоффмана, как волны о скалы.
– Я знаю, – почти беззвучным шепотом произносит Страм. Это слова из тайного языка подозреваемых и детективов. – Знаю все.

Страм прижимается к нему, Хоффман видит в его глазах неистовое счастье охотничьего пса, чующего кровавый след, оставленный убегающей добычей, и чувствует, как к его бедру прижимается стоящий, налитый кровью член. Охота на монстров может заводить, а может и доводить, Хоффману хорошо это известно.
Он думает о Крамере и загадках, которые Страму не разгадать.

– Что именно?
Глаза Хоффмана – глаза Крамера, улыбка Хоффмана – улыбка Крамера.

Название: Причина продолжать жить
Фандом: Пила (Saw)
Герои: Хоффман, косвенно Крамер
Тема: IV: 2: 08 - Керамика
Объём: 100 слов
Тип: джен/преслэш
Рейтинг: G
Авторские примечания: Предупреждения: ООС, видимо. Флафф

Первое ощущение дня: чашка горячего кофе в ладонях – толстая дешевая керамика, почти кипящее сладкое варево, горько пахнущее грязью узких городских переулков, которое Хоффман проглатывает залпом, не чувствуя, как оно обжигает его губы, небо, язык.
Теперь его ночи стали длиннее, и работа выматывает еще больше, выпивает все силы до дна, но, зато, в его жизни снова появился смысл. Вернее, Марк называет это «смыслом», потому, что не может найти более подходящего слова.

Что ж, теперь ему есть чего ждать – он действительно ждет новые убийства, как школьник – Рождество, впрочем, ожидание само по себе прекрасный подарок.
Впрочем, Хоффман не говорит Крамеру за него «спасибо».

Название: Маленькая смерть
Фандом: Пила (Saw)
Герои: Джон/Джилл
Тема: I: 1: 05 - Надежда
Объём: 100 слов
Тип: гет
Рейтинг: R
Авторские примечания: Предупреждения: AU условно, ООС, сопли

Занимаясь сексом с умирающим от рака, невозможно не думать о его смерти.

Джон обнимает Джилл за талию, на секунду прижимается ухом к ее животу, точно снова пытаясь услышать сердцебиение Гидеона, а потом опускает голову ниже, и Джилл разводит ноги. Ей кажется, что время остановилось.
Они – бывшие муж и жена, но все еще самые близкие друг для друга люди. Кровь мертвого сына неразрывно связывает их.

Кончая, Джилл запускает холодные пальцы Джону в волосы, и то ли стонет, то ли всхлипывает, но время не возобновляет свой ход, и нигде в мире нет никакой надежды, не только для него, но и для нее.

Название: В Стране Чудес
Фандом: Пила (Saw)
Герои: Джон/Аманда, косвенно Джон/Джилл
Тема: III: 5: 04 - Лес
Объём: 100 слов
Тип: прегет
Рейтинг: G
Авторские примечания: Предупреждения: AU условно, ООС, постмодернизм, плохой стиль

Каждую ночь Аманде снится, что она – сказочная принцесса в дремучем, темном лесу. Черные стволы деревьев хватаются ветвями за ее платье, но она упорно идет вперед, будто знает, куда – но, на самом деле, она давно заблудилась.
Под опавшими листьями этого леса – не влажный перегной, а кровоточащая человеческая плоть, и, когда Аманда замечает это, сучья деревьев превращаются в острые лезвия, разрезающие ее одежду и кожу, и тогда она просыпается.

Глядя на серые, покрытые трещинами стены и потолок, Аманда смеется или плачет, как девчонка: даже если она и принцесса, у короля в этой сказке уже есть королева, от которой тот никогда не отречется.

@темы: .I.1 Эмоции, .IV.2 Текстуры, .III.5 География, #fandom: Saw, Saw: Джон Крамер (таб.30)

---

[-Шинигами-]

Фандом: Hellsing
Название: "Самоконтроль"
Герои: Интегра Хеллсинг/Пип Бернадотте
Тема: "Измена по пьяни"
Объём: 2428 слов
Тип: гет
Рейтинг: NC-17
Примечание: несколько комканная концовка
Саммари: мстя ужосная

Читать дальше

Утро всегда подкрадывалось к ней внезапно. Интегра могла убить на работу три ночи подряд, не удосужившись на минутку отойти на кухню и коварно, вопреки дотошному дворецкому и его клятому режиму, украсть бутерброд, прорывая пером бумаги в самом важном месте, в стотысячный раз измерив шагами собственный офис и дотошно перепроверив всю документацию за прошедшие семь лет – а утро всегда было внезапным. Ночь в понятии леди Хеллсинг всегда была временем нудным и тягучим: ни толики романтизма, даже того, который так любит современная изрезанная бритвой по самые локти молодежь, даже того, который еще видят некоторые старинные экземпляры человеческого рода-племени, заставшие зарево вспышек над мирно спящим Лондоном. Ночь была унылым сереньким клерком, таскавшим к страшной воительнице от мира бюрократии очередные завалы документации, ловко превращая тошнотворные убийства в денежные сводки, ранения и неприкрытое страдание в больничные листы, а мрачно-романтичного в лучших традициях пламенеющей Готики вампира – в досадную муху над белым полем, над которым она и сражалась день за днем с вампирами. Куда уж там несчастной романтике?
А вот рассвет всегда был чем-то совершенно особенным, даже тот несчастный, уморенный смогом и купающийся в сырой жижице из облаков, обычно робко выползающий из Темзы. Рассвет всегда знаменовал собой отдых. Покой. Тишину после полязгивания и побрякивания нестройно прошагавших в казарму наемников после очередной стычки-взбучки. Уютные домашние тапочки в клетку, кипящую пеной ванну, разобранную предусмотрительной и самой старой, единственной допускаемой до Святая Святых в доме, горничной, еще сажавшей леди Хеллсинг на горшок. Рассвет всегда был приятным и безопасным, пинком прогонял клерка-Ночь и заботливо смыкал леди Хеллсинг веки мягким поцелуем лучше всякого любовника. Рассвет всегда был временем, когда монстры в ужасе уползали под кровать, снова превращаясь в старый порванный и причудливо замерший в неясной позе носок, банальную ветку бука за окном и свесившийся на постель пышный подол занавески. И никогда бы леди Интегра не подумала, что Рассвет, ее любимый кремово-розовый в рыжину мальчишка, сможет подкинуть ей подобный сюрприз.
Похмелья не было. Его никогда не было. Наутро после самых обильных возлияний у леди Хеллсинг не было скручивающих приступов тошноты, головных болей и страшной жажды. Подобная весьма удачная особенность, судя по сетованиям одного не в меру педантичного дворецкого, перешла к ней от папеньки: покойный Артур еще до того, как его скрутил рак крови, мог в одиночестве опустошить добрый бочонок любимого коньяка, а наутро быть трезвым как венецианское стекло высшего качества. Но возникала иная проблема, также передавшаяся Интегре по отцовской линии: кураж и полнейшая амнезия. От первого касания губ до тонкого стеклянного края бокала и до утреннего пробуждения: всенепременно на рассвете. Уолтер только воздевал очи горе, криво поднося непонятно зачем бодро вопрошавшему о событиях прошедшего дня сэру стакан молока и горькую таблетку аспирина. Однажды в подобном угаре Артур умудрился проиграть собственные особняк, машину, конюшню и пиджак какому-то залетному шулеру, а потом выиграть его обратно, да еще и с прибавкой в виде исподнего незадачливого мужичка. В другой раз пришлось вызывать пожарную бригаду, чтобы на глазах всего Высшего общества и заплаканной десятилетней Интегры снимать философствующего лорда Хеллсинга со шпиля часовенки близ Бакингемшира. В третий раз лишь после поучительных наставлений Ее Величества красному и взъерошенному руководителю организаций пришлось все-таки расторгнуть помолвку с миловидной черноволосой кухаркой, в красках расписавшей всей околосветской челяди способности лорда к акробатике: ее рука на мойке, его нога почти на плите, в общем, и…
Чудачества сэра Артура под градусом давно стали своеобразным сборником анекдотов, который рассказывали кумушки от Света, перешептываясь в вуальки шляпок и перья вееров. И мало кто мог бы подумать, что «Вечная Мисс» Хеллсинг однажды пополнит его собственными выходками.
Все очень просто. Сперва запирается дверь кабинета – на тройной оборот ключа. Плотно закрываются окна, дабы в голову не пришла мысль станцевать что-нибудь на подоконнике к радости голубей и всего рабочего состава. Потом в глаз весело подмигивает бликом янтарная греющая жидкость со дна бокала… и все. Провал. Пусто. Ни-че-го. Только утро, ласково трогающее за волосы шаловливыми руками-лучиками.
Первого же опыта молодой Интегре хватило на всю оставшуюся жизнь: попойка в колледже, на которую вечно тихую и незаметную девушку с двумя косичками пригласили, стала своеобразным аншлагом в занудной посиделке трех десятков девушек и юношей из располагавшегося близ Колледжа имени Святой Марии военного училища. За один вечер скромная отличница и гордость секции по фехтованию умудрилась отбить трех парней у разевавших рты одноклассниц и обзавестись полудюжиной обожателей из «свободных» посредством гениально, со слов такой же забитой подружки, исполненного стриптиза вокруг одного едва не грохнувшегося в обморок тощего очкарика и полуночным купанием в фонтане на глазах не только у каменных скульптур. Да и те, наверное, умудрились покраснеть. Оставшаяся после той ночи девственность для самой Интегры была очень большим и приятным сюрпризом. Собственно, после этого инцидента, заставившего всех окрестных сорвиголов открыть сезон охоты на простенькое хлопчатобумажное белье одной моментально ставшей известной секс-бомбы, Интегра в спешном порядке покинула благонравный колледж и отправилась доучиваться дома, почетно внеся в список чудачеств благородной семьи еще одну размашистую и обмусоленную всеми, вплоть до болонок, запись.
После этого Интегра напивалась еще два раза. И каждый из них она помнила… точнее, очень хорошо не помнила. После первого, ознаменовавшего первый сознательный юбилей, в доме недосчитались набора антикварной посуды и разнесенного меткими выстрелами шкафа с милейшими медальончиками времен восемнадцатого века. Ошибка, совершенная ею в день собственного совершеннолетия, была почти фатальной. Но это она поняла много позже: в тот рассвет, третий, после которого не осталось никаких воспоминаний, кроме остаточных, от которых мелко и сладко подрагивало тело, она не жалела ни о чем и только задавала себе тупым голосом вслух вопрос: чего же она раньше-то не додумалась до такого? И нервно курила.
И вот, снова незнакомый рассвет, плеснувший ей в лицо холодными брызгами сочные оранжевые огоньки нарождающегося солнца. Невыстраданный рассвет. Нежданный рассвет. Очень, очень неправильный рассвет.
Для начала – незнакомый потолок. Серый и потертый, которому явно не хватает родных изящных завитков ручной лепнины и капитального ремонта. Во-вторых, незнакомый запах: неужели педантичный занудный до тошноты Уолтер убрал из комнаты потомственной курильщицы любимый освежитель с запахом хвои? Лишить его премии! Трех сразу за то, что не проветрил помещение: запах мокрой полной пепельницы Интегра ненавидела, как и любой уважающий себя курильщик. И в-третьих… «подушка» явно не знакомая.
Интегра медленно подняла голову, ожидая увидеть привычный рисунок позвонков под нежной белейшей кожей и хрупкие совершенно невинные завитки черных как смоль волос у шеи. Всякий раз просыпаясь утром и тычась носом в эти завитки, наследница великого рода думала, что у страшных монстров органически не может быть подобных беззащитных шей. И таких удобных спин, на которых можно улечься, свесив руки на кровать, а обладатель даже не попытается пробурчать что-то о тяжести заморенного тренировками и «правильным питанием» телом. Или плечо, родное такое, с торчащей косточкой, болезненно выпирающей и норовящей прорвать кожу, но бесконечно надежное. Она ныряла под такое плечо в поисках успокоения и тепла она почти каждую ночь. Не было плеча. И спина была… неправильная. И завитки. Все было неправильным – мир Интегры Хеллсинг медленно покачнулся и дал крен, готовясь завыть, как тонущий крейсер.
Разум услужливо подсказал привыкшей к невероятно распланированной жизни Интегре, у которой даже ежевечерний секс был ловко втиснут между утренней (вечерней) зарядкой и последним документом между шестью и двенадцатью вечера с плавающей точкой отсчета с поправкой на время года, время суток и даже Индекс Доу-Джонса, что она, вообще-то, спит в сарае.
Сарай был знакомый, дорожка к нему была протоптана не одну сотню раз. Внизу, под стропилами, в щели на полу было видно, тревожились лошади, чуя человека, да и не одного. Сено противно кололо, норовя залезть в места, под сено совершенно не предназначенные. Солнце подмигивало совсем похабно в витражное окошко на фронтоне. Солнышко рыжее-рыжее. Совсем как волосы у обладателя на удивление поджарой и до бронзовости загорелой спины. И даже позвонки на этой спине не торчали. Совсем. И мужчина во сне не казался хрупким, романтичным и уязвимым. Он казался (был!) подозрительным и совершенно… знакомым! И нагло сжимал в кулаке прядь ее волос так, словно цеплялся за что-то. И плечи… Интегра похолодела, узрев, как у уже опознанного мужчины искусаны плечи, наливавшиеся бордовым и синим: неправильный прикус, один зуб немного скошен, совсем немного, даже на фотографиях незаметно. А все последствия неправильно в пятнадцать лет поставленных брекетов, из-за которых тогда голова трещала и разваливалась. Второй раз в своей жизни Интегра Хеллсинг просыпалась в постели с мужчиной, не помня, как до постели вообще смогла дойти.
Тем временем наемник заворочался. Вслепую обнял расстеленную куртку и загреб полную охапку соломы. Чихнул и проснулся, подскочив на месте и сильно зашатавшись, сверкая голой поясницей и всем, что пониже ее. Судя по состоянию Пипа Бернадотте, он на похмелье по утрам очень даже жаловался.
- Виктория? – окликнул он хрипло и жалко, непроизвольно почесав след от особенно наглой соломинки на бедре. – Ты где? – в голосе явно читалось, что он надеется на собственную затейливость и тягу к новым местам. И явно ничего не помнит о произошедшем вчера.
- На выезде, - а вот у Интегры, все пытавшейся найти, чем бы прикрыться, голос получился замогильным, заставившим «Гуся» почти подпрыгнуть и одновременно машинально прикрыться при виде высокого начальства, скромно греющего задом пол в полуметре от его неотразимой в соломе персоны.
- Леди… доброго… утра? – заикаясь на каждой букве, выдавил из себя наемник.
- Утра, - только сообразив, в каком виде она перед подчиненным восседает, Интегра поспешно набросила на себя куртку Пипа. – Доброго утра, капитан Бернадотте, - по всем правилам этикета выдавила из себя женщина, начиная трястись в лихорадке.
- А я… мы. Вот, - глубокомысленно промямлил Пип, изобразив руками странную фигуру, тут же спохватившись и снова прикрывшись, на этот раз изрядных размеров пучком соломы.
- Вот, - тупо подтвердила Интегра, неожиданно цепко оглядывая окрестности.
«Вот» было предельно ясным. Леди Хеллсинг очень хотелось верить, что в алкогольной горячке (сколько она выпила вчера? Две? Три бутылки?) они вчера (не мог сам здравомыслящий наемник на подобное решиться, точно не мог, только под градусом) пришли на чердак, разделись, пожелали друг другу доброй ночи и чинно улеглись, отвернувшись друг от друга. Хотелось, но не верилось. Запах, пропитавший, казалось, не только куртку, но и ароматную солому, стропила и даже нервничавших лошадей, подтверждал, что если не римская, то миниатюрная оргия имела место быть. И надо же было, чтобы именно в этот раз, гаденько перечеркивая все правила, крохотными кусочками головоломки всплыли пикантные мгновенно собранные воедино части о стонах, которых хватило бы, чтобы парочку впечатлительных «арабов» в стойлах довести до инфаркта, о расцарапанной спине грязно ругавшегося наемника, о каких-то пошлых, уличных, а оттого особенно заводивших комплиментах и пьяном духе в поцелуе, от которого она захмелела во второй раз, начав трезветь после кроличьего секса на чердаке конюшни, куда ее привел странно вильнувший инстинкт самосохранения.
Мутно вспоминалось, как она открывала дверь, как отчего-то отсутствовали (теперь логика подсказывала, что всему виной очередная игра янки против «Манчестер Юнайтед») охранники на дверях, а почти на самом парадном, вместо того чтобы азартно скакать вокруг громадных размеров купленного вскладчину телевизора в общей казарме, в глубоком несчастном одиночестве напивался капитан наемников, особенно симпатичный в голубоватом сиянии фонаря над крыльцом. А вот говорили они или нет – она точно не помнила. Как не помнила, кто кого первый начал лапать (именно что лапать, а не трогать). И дорога до конюшни, во время которой приходилось стоически сдерживаться и не начать кричать от какой-то уж очень самоуверенной руки наемника, скользнувшей сперва под лифчик, а потом и вовсе за пояс штанов, вспоминалась в основном потому, что на ней она потеряла башмак и промочила ноги в сентябрьской луже.
И скальпельно, отчетливо она помнила, что было перед решительно открытой бутылкой чего-то, название чего вылетело из головы, но что явно вышибало дух и мозги с одной рюмки: ехидная спина (только он один мог и презрение, и любовь, и ехидство показать одной спиной) удаляющегося вампира. О чем они ругались? Впервые за два года. О шуршащем шелком и пахнущим для одного кровососа отчаяньем слове «свадьба». И главным аргументом женщины, совершенно довольной своей личной жизнью и случайно обмолвившейся о возможном событии, даже не планировавшей его ближайшие лет пятнадцать, была ее «свобода». Ведь даже высоким и просто фантастическим в постели вампирам не позволено было навязывать ей, Интегре Хеллсинг, свои самцовские мнения о том, что ей, вообще-то, в парандже бы ходить, да только перед одним носферату оголяться. И не новая ли облегающая юбка была тому поводом? Кажется, именно она. Вот Интегра и доказала свою свободу. С оттяжечкой, сильно и стильно.
- Виктория меня убьет, - деревянно произнес голос справа от нее. – Убьет, - повторил Пип. Вот только от обычного сетования деловито-виноватого мужчины эти слова отличались еще и синюшным цветом трясущихся губ. Интегра нервно сглотнула, словно в знак солидарности: кому как не ей знать, каким ревнивым может быть сын (дочь) Ночи. И на что готов будет пойти, не увидев даже – почуяв намек на соперника.
В мутном взгляде мучающегося от осознания катастрофы и похмелья одновременного Бернадотте женщина видела безысходную тоску человека, которого ведут на эшафот. Почти по кадрам видела, как они ссорились с Викторией, она даже знала, из-за чего – из-за той самой «свободы». И то, как медленно после хлопка дверью наливался алкоголем по самые глаза крепкий мужчина, чтобы вовсе потерять сознание и уснуть пьяным недвижимым кулем где-нибудь на пороге усадьбы, можно даже в собственной блевотине, лишь бы одна дамочка узрела, до чего его смогла довести. Вот только слов, которых в запале прошипела Виктория, Интегра в точности не воспроизвела бы. Вот только перед полной отключкой неожиданно воспылавшему томлением и жаждой прекрасного пола Пипу на пути попалась красавица начальница. И кто кого первым начал?..
Медленно, после каждого педантично воспроизведенного участка пути до злосчастного чердака, Интегра чувствовала, как в ней вскипает злоба. На мужчин – Виктория, доведшая капитана наемников до постели, почему-то в этот список не попала. Злоба на самоуверенность, топорность, похотливость, средневековое и доисторическое мышление, небритые подмышки и все остальное, язвительность, ехидность, склонность к алкоголизму, простейшие неподконтрольные инстинкты и на восхитительных размеров эгоизм, из-за которого она попала между молотом и наковальней: каково это, оказаться между разъяренным самцом вампира, которому изменила, пусть и по пьяни, и не менее взъяренной самкой вампира, у которой, пусть и на пару часов, она, Интегра, увела, красиво вильнув соблазнительными бедрами на прощание, мужчину, который теперь обезоружено и жалко щурился на сруб? Да ужасно это!
И все-таки…
Интегра моментально ставшим острым взглядом смерила незадачливого наемника взглядом от макушки и до кончика растрепанной и истерзанной косы. И все-таки как они отвратительны! Эгоистичны, самовлюбленны и думают, что им все можно!
И пусть Интегра подспудно осознавала, что очень скоро об этом пожалеет…
Ночь без знакомых рук, знакомых поцелуев и знакомого тепла от холодных ласок, оставившая только царапины, синяки и немного животного удовлетворения.
Ночь без знакомых взглядов, наполненная суетливой возней, мало похожей на то волшебство, что обычно происходило.
Ночь, в которой виновато двое самцов.
Эта ночь теперь, на рассвете, требовала немедленного отмщения. И плевать, что в произошедшем она виновата не меньше.
- Капитан Бернадотте, - самым трезвым и спокойным голосом произнесла Интегра, взвешивая все доступные ей смертоносные аргументы и орудия для шантажа, почти с наслаждением ловя на себе испуганный уже интуитивно взгляд, - потрудитесь к шести вечера привести себя в порядок. Я официально объявлю о нашей с вами помолвке на приеме у Ее Величества. Надеюсь, у вас есть фрак?

@темы: .V.2 Штампы, #fandom: Hellsing, Hellsing: фэндом в целом (таб.50)

---

FFXII: фэндом в целом, 13/30

[Квисти]

Название: Что-то кончается, что-то начинается
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Баш, Восслер, Ноа
Тема: V.2 - они притворяются, что они вместе
Объём: 1258 слов
Тип: слэш
Рейтинг: R
Предупреждение: инцест
Авторские примечания: Посвящается  Papa-demon. Дорогая Аззи, еще раз поздравляю с днем рождения!

- Убери, пожалуйста, руку, - сквозь зубы прошипел Баш, настороженно оглядывая пеструю толпу на торговой площади.
- А что такого? - невинно поинтересовался Восслер. - Посмотри, здесь все себя так ведут.
- Не все и не так, - процедил капитан фон Ронсенберг, старательно не глядя в ту сторону, куда кивнул его товарищ. В подворотне бесстыже целовались два смуглых парнишки, игнорируя окружающий галдеж, что, впрочем, было взаимно - никто из торговцев и не думал коситься на развратников.
- А ты просто не думай об этом, - посоветовал Восслер, и ущипнул друга пониже спины, - помни о задании.
- Если ты сейчас же не прекратишь, клянусь, я оторву эту самую руку и запихну ее тебе в задницу, что, несомненно, сорвет весь маскарад - и задание, - скороговоркой пробубнил Баш, не переставая вежливо улыбаться всем и никому одновременно.
- Так значит, ты любишь грубость? - игриво осведомился лейтенант Азелас, но руку, все-таки, убрал - во избежание.
- Вряд ли вся эта стая голубков сильно переполошится, если я, рыча, утащу тебя в незанятую подворотню, - вздохнув, признал Баш. - Но все-таки, объясни мне, почему именно здесь?!
- Потому что у нас есть надежные сведения, - Восслер был само терпение, - потому что принцы из дома Маргрейс склонны предаваться плотским утехам с особами своего пола, и потому что этот квартал...
Чем именно, кроме излишне вольных нравов, был характерен квартал красных фонарей в столице Розаррии, Башу узнать так и не удалось. Навстречу им из толпы вырулила пара мужчин, которых сложно было бы заподозрить в интимной близости, если бы они не держались за руки, делая это, впрочем, с тем же отсутствием энтузиазма, с каким Баш цеплялся за локоть Восслера. Один из них, широкоплечий лохматый здоровяк с грубоватым лицом, чья фривольно расстегнутая рубашка наводила на мысли о дредноуте, пытающемся мимикрировать под цветочек, резко остановился и уставился на капитана королевской гвардии Далмаски. Ноздри его хищно раздувались.
- Изысканные игрушки для любовных утех! - заорал мугл-торговец, размахивая своим устрашающего вида товаром, но сквозь шум и гам рынка Баш все равно расслышал слова лохматого:
- Гляди-ка, да это же вылитый ты!..
Он не стал дослушивать окончание фразы - рванул Восслера за руку, перескочил через лоток мугла, рассыпая по земле разноцветные "игрушки", и побежал под визгливые проклятья торговца, сшибая с ног случайных прохожих, петляя; побежал, как не бегал никогда в жизни.
Рынок давно остался позади, но он не останавливался, не слушал невнятных возражений Восслера, как будто можно было убежать от собственного отражения, которое он увидел в толпе.
Отражения, чьи губы, он точно знал это, произносили вопросительное "Баш?"
- Баш? – Восслер еще раз потряс его за плечо, и запыхавшийся фон Ронсенберг удосужился, наконец, оглядеться. Они оказались в каком-то узком, плохо освещенном переулке, и о суете квартала развлечений и прилегающего к нему рынка напоминал только отдаленный гул. В боку кололо, и сердце колотилось где-то у горла, но почему-то ему казалось, что это вовсе не от быстрого бега.
- Я… в порядке, - выдавил он.
- Да мне плевать! - лейтенант был порядком взбешен. – Какого Яизмата ты вытворяешь? Что это были за люди? Нахера ты пустил Белиалу под хвост всю нашу маскировку?!
- Я… прости… - Баш с трудом сфокусировал взгляд. Нужно было рассказать, объяснить, нужно было…
- Так, давай-ка убираться отсюда подобру-поздорову, - прервал его Восслер. – Поговорим в более безопасном месте. Ну?
***
Капитан фон Ронсенберг сидел в темноте среди беспорядочно рассыпанных по полу подушек и ждал. На коленях у него лежал обнаженный клинок, каменная стена холодила затылок, но в голове все равно неприятно шумело. Баш не был уверен, виной ли тому сладковатое розаррийское вино или упрямство Восслера, который не пожелал слушать никаких объяснений, и отправился на разведку в одиночку; по правде говоря, ему было все равно. Он ждал.
Темнота сгустилась, обрела форму. Он не заметил момента перехода, но почуял его тем звериным чутьем, что помогало ему выбираться из самых дрянных передряг. Все его чувства кричали: "Беги! Беги и не оглядывайся!", но Баш стиснул зубы и подавил подступающую панику, только поудобнее перехватил рукоять меча вспотевшей ладонью.
Со стороны он, наверное, казался такой же тенью, по мановению руки заклинателя поднявшейся с пола. Жадно клацнула сталь - пришелец тоже был вооружен и готов к бою - клацнула и запела, узнавая знакомую руку. Баш опустил клинок. Можно изменить прическу, подделать повадки, мимику и жесты, но никто не может скопировать чужой стиль фехтования, это все равно, что пытаться повторить чью-то душу.
- Это все-таки ты, - хрипло, обреченно сказал он.
"У каждого из нас есть причины назвать свое прошлое темным, - сказал как-то Восслер на очередную неудачную попытку объяснить, какая нелегкая занесла его в Далмаску. - Главное - чтобы оно оставалось прошлым и не приходило за тобой".
Сейчас Баш стоял лицом к лицу с ожившим прошлым и не знал, что ему делать – но, по крайней мере, он больше не бежал.
- Но... - выдохнул он, запинаясь, однако продолжить ему не дали. Острие клинка уперлось ему между ключиц, царапая кожу.
- Баш, - почти нежно сказала тень таким же сиплым голосом.
Капитан фон Ронсенберг почувствовал, как затянутые в кожаную перчатку пальцы коснулись его щеки, провели по подбородку... Ласка прекратилась так же неожиданно, как и началась - только для того, чтобы сжать кулак и ударить - коротко, зло, экономно.
Баш машинально вскинул руку, защищаясь. Забытые мечи упали на пол, а их обладатели сцепились, словно два бойцовых пса, и победителем в короткой яростной драке вышла тень. Баша вжали лицом в пыльные подушки, чужое колено больно упиралось ему в позвоночник, заставляя прогибаться в пояснице. Он дернулся раз, другой, но добился только того, что ему чуть не вывернули руку из сустава. Кровь оглушительно стучала в ушах, но он все равно слышал чужое прерывистое дыхание и ощущал запах пота, тяжесть мужского тела, навалившегося сверху... и глухое, отчаянное возбуждение.
На пробу он двинул бедрами - и по сдавленному рычанию понял, что нападавший чувствует то же самое. Странное, нереальное ощущение того, что все происходит не здесь и не сейчас, ароматы розаррийских пряностей и пыли, темнота, скрадывающая очертания, заметающая следы. Не секс и не поединок - действие, сплетенное из обоих элементов, звук рвущейся ткани и металлический привкус крови из разбитой губы, холодная пряжка ремня, врезающаяся в бедро, и прикушенная кожа на загривке, и до боли, до ослепительных пятен перед глазами, когда последнее узнавание приходит вспышкой на внутренней стороне век.
- Ноа, - стонет Баш, и задыхается, и не может больше вымолвить ни слова, привыкая к мысли: его брат жив! Жив!
Ноа молчит, только легонько целует шею сзади, под линией роста волос.
Баш вздрагивает от этой неожиданной нежности, а брат отстраняется, оставляя после себя только липкий холод, и пустоту, и мучительную боль в груди.
- Уезжай из Розаррии, Баш, - говорит Ноа, и прикрывает за собой дверь.
И все.
Хотя Башу кажется, что, наоборот, - это не конец, это только начало, что со щелчком замка родилось несколько новых вселенных.
Он пока не подозревает, насколько ошибается.
***
Восслер вернулся под вечер, усталый и злой. Наверняка заметил растерзанный вид своего друга, но спрашивать не стал, вместо этого жадно отхлебнул вина и заговорил о другом.
- Больше нет смысла тут оставаться, - сказал он, развалившись среди подушек. - Одна птичка напела мне, что отныне наш вопрос находится в компетенции аркадийской разведки. Смекаешь?
- Еще бы, - Баш хмыкнул, на мгновение оторвавшись от полировки меча. - Не в нашем положении соперничать с двумя империями разом.
Восслер фыркнул.
- Я бы сказал, что нам очень повезет, если эти империи подольше не станут замечать Далмаску на карте мира. Ну, по крайней мере, больше не придется притворяться голубками. Это тебя радует, о мой высокоморальный друг?
- Наверное, - кисло улыбнулся Баш, борясь с желанием потереть ноющую задницу. - Так что же, мы возвращаемся домой?
- Да, - кивнул Восслер. - Мы возвращаемся домой.

@темы: .V.2 Штампы, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy XII: фэндом в целом (таб.30)

---

[Malum Universum]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[plain flier]

Название: Незаметное глазу
Фандом: Dr. Who
Бета: _Наблюдатель
Герои: Третий Доктор, Бригадир
Тема: Счастье
Объем: 570 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
От автора: По шотландскому поверью, первый человек, вошедший в дом на утро нового года, приносит счастье или неудачу. Темноволосый мужчина с подарком – к счастью.


- Как будете праздновать Новый год, Доктор? – спросил Летбридж-Стюарт, поглаживая усы. Бригадир был в новой форме, которая нравилась ему гораздо больше прежней, так что, не отдавая тому отчета, он пользовался каждой возможностью полюбоваться на себя в малейшей зеркальной поверхности, попадавшейся ему на глаза. А когда такой возможности не предоставлялось, машинально поправлял или поглаживал ремень и одергивал мундир.
Доктор сразу заметил необычное поведение Бригадира, и его забавляло то, с каким самолюбованием тот разглядывал свою подтянутую фигуру. Впрочем, посмеивался он про себя, и не столько из нежелания смутить ненароком друга, сколько потому, что и сам находил, что новая форма и впрямь тому к лицу.
- Буду работать, - ответил Доктор, продолжая возиться с дематериализующей сферой от ТАРДИС. Несколько месяцев у него ушло на сборку миниатюрного сварочного аппарата, с помощью которого он надеялся починить неработающую сферу, и он не собирался откладывать работу из-за какого-то очередного дурацкого праздника землян.
- В Новый год? – от удивления Бригадир забыл в очередной раз отряхнуть несуществующие пылинки с рукава мундира.
- Такой же день, как все до него, - фыркнул Доктор. – Не вижу в нем ничего особенного, за исключением того, что, согласно ему, ваша планета совершила один полный оборот вокруг звезды, и в качестве точки отсчета этого абсолютно заурядного события была произвольно выбрана некая дата, с которой не согласна значительная часть населения.
- Чем больше я общаюсь с вами, чем больше узнаю о вашей планете, тем большее сочувствие вы у меня вызываете как своим отношением к жизни, так и к тем вещам, что ее наполняют и составляют. Праздники – не следствие некоего отвлеченного высосанного из пальца события. Они и есть событие. Любой праздник лишь повод для самого важного, что есть в жизни.
- Чего же? – с живым интересом спросил Доктор. Возмущение Бригадира его отношением к встрече Нового года и то воодушевление, с которым Летбридж-Стюарт принялся защищать этот праздник, восхитило Доктора, и он поймал себя на том, что получает удовольствие от поддразнивания.
- Никакое объяснение не заменит опыта. Теория и практика, Доктор. Кому, как не вам, знать, насколько огромна между ними дистанция. Если желаете понять истинное значение Нового года, то, какой смысл мы вкладываем в него, вам стоит отложить на один день свой Сизифов труд и предаться праздности. Ради такого случая я готов пригласить вас к себе в гости. Увидите, как встречают Новый год по-шотландски.
Доктор был тронут приглашением и настойчивостью, с которой Бригадир пытался заставить его проникнуться земными традициями, но искушение провести время за работой в покое и одиночестве было слишком велико.
- Предложение очень заманчивое, но я, пожалуй, от него откажусь. Я уже настроился на то, что проведу эту ночь в лаборатории, и не хочу менять планы.
- Мне искренне жаль слышать об этом, Доктор, - ответил Бригадир. – Но я не теряю надежды на то, что в следующий раз вы все-таки к нам присоединитесь.
Доктор проводил его взглядом. Он представил Бригадира в килте и не удержался от улыбки.
Он работал всю новогоднюю ночь, но под утро устал и задремал, поэтому не видел, как рано утром в лабораторию вернулся Бригадир. Постояв на пороге, он цыпочках прошел к столу, за которым уснул Доктор, и положил на него красиво упакованную коробочку. Пусть Доктор не верит в обычаи, главное – верит он. Праздники – это повод лишний раз встретиться с друзьями. Уделить немного времени, показать, насколько вы их цените. И пожелать счастья. Счастья, которое каждый понимает по-своему, о котором мечтают осознанно, или инстинктивно. Загадывая желания за столом под бой часов или упрямо продолжая до изнеможения работать. Никогда не замечая, что истинное счастье всегда рядом.

@темы: Dr. Who: Доктор, Бригадир (таб.30), .I.1 Эмоции, #fandom: Dr. Who

---

[lubava]

Название: Привязанность
Фандом: StarTrek XI фильм
Герои: Скотти, Кирк, Маккой, Спок.
Тема: I.1. - Печаль.
Объём: 589 слов
Тип: джен, но с намеками на Кирк/Маккой и Кирк/Спок, легкий ангст
Рейтинг: G
Саммари: Поворотный момент, изменивший все

В какой-то момент его охватывает легкая печаль - когда он стоит в только что починенном транспортаторе и видит, возможно, в последний раз, эту базу, которой отдал столько дней, месяцев и даже лет...
Кинзер машет ему рукой - единственное существо, которое составляло ему компанию на Дельта-Веге.
Скотти смотрит на стоящего на соседнем круге Джима Кирка и понимает, что в эти несколько секунд вся его жизнь меняется настолько круто, насколько он это вообще мог представить.
Джим Кирк тоже поворачивает голову в его сторону и обнадеживающе подмигивает...
Что их ждет через несколько секунд - они не знают - ныряют как в черную дыру. Скотти видит в Джиме человека, такого же как и он сам - не имеющему привязанностей, могущему в любой момент шагнуть в неизвестность...

На огромном расстоянии от Дельта-Веги, на звездолете "Энтерпрайз" переживает один человек. Леонард Маккой едва ли находит себе место. Несколько лет тому назад он дал себе зарок ни к кому больше не привязываться, но сейчас от этого зарока ничего уже не осталось - все поглотила космическая пыль. Джим Кирк, с легкостью находивший себе всевозможные приключения на пятую точку, умудрился привязать к себе циничного доктора до такой степени, что иногда Леонард называл это одержимостью.
Разговор со Споком сделал только хуже - Маккой был близок к состоянию отчаяния. Какая-то часть его разума говорила, что вулканец немного сожалеет о своем решении, но доктор тут же поправлял себя - это просто осколки человеческой совести, а не сожаление.
- Печально все это, - сказал он сам себе, когда в очередной раз взглянул на себя в отражение приборной панели.
Краем уха он слышит сообщение о том, что в турбинное отделение кто-то проник. На секунду загорается безумнейшая идея-лампочка "а вдруг?!" - но это настолько нереально, что Маккой почти сразу же отметает ее. Спустя пару минут, когда на мостике появляеся Джим, Маккой настолько потрясен, что даже не сразу соображает, что Кирк заявился не просто так, а еще и с самоубийственной целью довести вулканца до ручки.
Одно переживание так быстро и так сильно сменяется другим, что когда все остается позади, Спок уходит с мостика, сложив с себя полномочия капитана, Леонард готов просто придушить невыносимого мальчишку. Да, он видит в Джиме только беспечного злого мальчишку, которого надо выпороть как следует, а потом долго-долго душить в объятиях - от страха, который только что пережил, и от радости, которая тебя переполняет. Но он только цедит сквозь зубы: "Надеюсь, ты знаешь, что делаешь".
Маккой опечален - он увидел, как Джим реагировал на вулканца. Эти двое еще долго будут есть друг другу мозги и нервы - так все просто не может закончиться. Доктор понимает, что за те несколько часов, которые Джим отсутствовал на "Энтерпрайзе", что-то с ним случилось. Что-то необратимое - словно он в один миг узнал такое, что уже никогда не сделает его прежним.

Он уходит с мостика, как это раньше сделал Спок, уводя за собой нового человека, которого привел с собой Джим. Пока они идут по коридору, никто не говорит ни слова. Только на пороге лазарета незнакомец осторожно прикасается к плечу доктора.
- Не печальтесь. Он справится.
Леонард резко оборачивается и несколько секунд внимательно смотрит ему в глаза.
- Леонард Маккой, - он протягивает руку, продолжая сканировать взглядом.
- Монтгомери Скотт, - второй пожимает ему руку. - Можно просто Скотти.
- Что-то мне говорит, - кивает головой Маккой. - Что вы у нас надолго...
- Вы правы, сэр, - отвечает Скотти. - У меня только что возникло такое же ощущение. Вы знаете, кажется, все дело в корабле.
Он добродушно улыбается и дотрагивается до стены.
- Это какое-то волшебство...
"Да уж, - думает доктор Маккой. - Теперь и он - привязан".

***
Название: Понять и принять
Фандом: StarTrek XI фильм
Герои: Маккой, Скотти, Кирк.
Тема: Эмоции. - Сострадание.
Объём: 487 слов
Тип: джен, но с намеками на Кирк/Маккой, ангст
Рейтинг: G
Саммари: Иногда нужно просто посидеть и помолчать вместе.

- Я доктор, а не сестра милосердия, - рычит Маккой, когда Джим приходит к нему накладывать швы.
Он уже столько раз это делал, что иногда хочется достать ему мозг и выпрямить извилины. А потом наложить последний шов.
Джим на это только ухмыляется.
- Сестричка, - ерничает он и строит ему глазки. Особенной прелести моменту придает здоровенный фингал, поэтому подмигивание из глубин «фонаря» выглядит совершенно очаровательно.
Леонард зажимает ему подбородок.
- Джим, прекрати паясничать.
- Сестричка, ты крошишь мои зубы! – издевается Джим.
Ну, как такого гаденыша не любить?

Кажется, это было в прошлой жизни, когда солнце было в полнеба. Сейчас кругом космос и мириады солнц. Маккой стоит у себя в ванной и бреет левую щеку. Сегодня он совершенно разболтан и невнимателен. Результат в виде свежего пореза красуется на правой щеке. Что за хрень творится сегодня?
В отражении зеркала видна часть каюты с носками, свисающими с края кровати.
Мать!.. Теперь и левой щеке досталось. Доктор укоризненно смотрит на себя. Докатился! С чего ты взял, что сегодня он должен спать у тебя?
Стук в дверь.
- Кому еще не спится? – недовольно говорит Маккой, открывая.
- Я не вовремя? – в коридоре стоит Скотти.
- А в чем, собственно говоря, дело? Кого-то убило фазерной батареей?
- Нет. И даже не затянуло в турбину. Просто, шел мимо, хотел спасибо сказать.
Леонард недоверчиво поднимает бровь.
- За механика моего спасибо. Вы ему хорошо руку успели пришить. Все эти неприятности бывают сплошь и рядом, хорошо, что можно на кого-то положиться.
- А-а, да не за что, это моя работа. Зайдете?
Скотти смешно морщит нос, раздумывая, а потом соглашается.
- Все равно полчаса от меня там никакого толку не будет. Кстати, док, у вас кровь течет.
- Да-да, я знаю…
Быстро мазнуть по щекам кремом и вернуться.
- Извините, что у меня не прибрано, - Маккой резким движением отправляет носки под кровать. – Кофе хотите? Чаю? Или чего покрепче?
- Нет, спасибо, у меня до конца смены еще четыре часа. Просто посидим. Можно с чаем.

Они просто сидят и молча пьют чай. Маккой ловит себя на ощущении, что ему просто тихо и спокойно. У Скотти какое-то расслабленно-отрешенное состояние – вроде бы и сосредоточен на чем-то, а вроде бы и нет. Но это придает всей обстановке какой-то мирный, почти дачный оттенок.
- Извините, доктор, что лезу не в свое дело, - вдруг говорит инженер. – Вы ведь из-за капитана переживаете?
Он смотрит как-то отстраненно, и, наверное, потому что нет этого банального любопытства «а как это?» «а почему это?» - Маккой с сожалением кивает. В другой ситуации он бы просто всыпал собеседнику как следует и выпнул в коридор за бестактность, но сейчас все как-то по-другому…
Монтгомери внимательно смотрит Леонарду в глаза и кивает в ответ.
Потом они снова сидят и молча пьют уже третью чашку чая. Потом Скотти встает, осторожно похлопывает доктора по плечу и, пожелав удачной смены, уходит.
Леонард сидит какой-то неожиданно опустошенный, грустный и светлый, и думает о том, что на звездолете «Энтерпрайз» все не так уж и погано.

@темы: .I.1 Эмоции, #fandom: StarTrek, StarTrek TOS+XI: Маккой, Скотти (таб.30)

---

[[Игла]]

Название: Цветы зла
Фандом: Lost
Персонаж: Амелия Гудспид
Жанр: драма
Тема: 2.8 - сексуальная пыльца
Объём: 248 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: не надо ничего


После того, как молодая Эми занимается любовью со своим первым мужем Полом, расстелив покрывало на роскошной поляне Острова, она, смеясь, пробегает ладонью по шелковистой траве и срывает один из ярко-красных цветков, растущих вокруг в изобилии. Она подносит его к лицу, вдыхает аромат - сладковатая пыльца оседает у неё на коже. И навсегда теперь остается в памяти Амелии символом нежной истомы в объятиях единственного по-настоящему любимого ею мужчины.

Откуда ей было знать, что именно символизируют кроваво-красные цветы, растущие на теле Острова?

Амелия не знала.

Вскоре проходит год с тех пор, как они с мужем приехали сюда, и на исходе этого года, Пола убивают.

Три года спустя, Хорас делает Эми предложение, и она, в замешательстве (хоть и ожидала чего-то подобного), просит дать ей время подумать. В ту же ночь ей снится поляна, на которой они с Полом сидят, взявшись за руки, и аромат алых цветов слышен удивительно ясно. Пол просит Амелию принять предложение Хораса.

И Амелия слушается.

Десять лет спустя, сон повторяется. Но, на этот раз, Пол говорит, чтобы Амелия приняла сторону Бена Лайнуса, и позволила сыну сделать то же самое. Сперва тайно. Затем, "когда придет время" - явно.

Она вполняет и эту просьбу.

Проходит еще двадцать лет. Сына Амелии убивают.

В ту ночь, Амелия глотает снотворные и ждет, что ей вновь приснятся красные цветы и Пол, который скажет, что же ей теперь делать. Но этот сон не приходит ни тогда, ни в последующие ночи, ни в одну из них.

А алые цветы, притаившиеся в темноте, покачиваются на ветру.


Название: Не хуже Бога
Фандом: Lost
Персонажи: Джейкоб; Клер
Жанр: общий
Тема: 212 слов
Объём: I.6 - сострадание
Тип: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: не надо ничего

Здесь темно, душно, даром, что улица - но спертый воздух, вырывающийся из дверей ночного клуба, убивает и внешний кислород. Джейкоб стоит, плечом привалившись к стене, ничем не отличаясь от окружающих. Вернее, не различимый среди них. Но шестнадцатилетняя Клер Литтлтон, вышедшая из дверей клуба в компании подруги и её парня, заметила его, и именно к нему подошла. Крашенные черные патлы падали ей на лоб, в углу яркого рта - сигарета.

- У вас закурить не будет?

Она не смотрела Джейкобу в глаза, когда тот щелкал зажигалкой, хоть и сказала "спасибо", коротко кивнув. Она также не обратила внимания на то, как он мимолетно коснулся её руки, придерживающей сигарету, своей рукой. После сделанной затяжки, девукша поморщилось от отвращения. Не слишком-то ей нравилось курить. Но, видимо, табак в её случае был неизменным атрибутом школьного бунтарства, которому - Джейкоб знал - не суждено было продлиться долго.

Изначально, она не входила в его планы, в его список. Но, отчего-то, Джейкоб, многое знавший наперед, жалел Клер Литтлтон, - и нынешнюю, и будущую, - едва ли не больше всех остальных. И именно сострадание подтолкнуло его к изменению планов.

Бог ведь любит заблудших овечек. Пусть Клер и не была самой заблудшей из остальных. Но все же.

Джейкоб - не Бог, но он всегда старался быть не хуже.

@темы: Lost: Другие (таб.30), .I.1 Эмоции, #fandom: Lost, .II.2 Научная фантастика

---

[amberkotik]

Название: 1 тур. Пауза.
Фандом: оригинальный фэндом.
Герои: Группа преступников
Тема: Стук капель.
Объём: 104 слова.
Тип:Ориджинал

Дождь вовсю барабанил по ткани палатки, выбивая замысловатую мелодию. Сайлент натянула на себя одеяло и свернулась в клубок.
Из-за вчерашнего ливня они остались на месте и теперь все забились по своим палаткам. Только Сайлент была одна - все остальные сидели по двое.
Она зябко поежилась и закрыла глаза. Стук капель выбивал из колеи, замедлял мысли и заставлял дышать с ним в такт. Дикий, безотчетный страх ледяной лапой сжал внутренности. Биение сердца замедлялось вместе с редкими ударами капель о тугую ткань. Казалось так будет всегда, когда внезапно открылась молния.
- Мы выдвигаемся - сухо сообщила Лейлах и скрылась в мглистом утре.
Сайлент поморщилась. Начинался новый день.

@темы: .IV.5 Звуки, #original: фантастика, Ориджинал: фантастика, группа преступников-авантюристов (таб.30)

---

[amberkotik]

Название: 1 тур. Поворот.
Фандом: оригинальный фэндом.
Герои: Группа преступников
Тема: Смех.
Объём: 144 слов.
Тип:Ориджинал

В Эдже Сайлента бесило всё. Он слишком громко смеялся, слишком развязно шутил, слишком нагло вторгался в личное пространство... Сайлент поморщился. Пожалуй, самым раздражающим фактором была привычка Вайтвингса сокращать имена без видимой на то причины. Вот и сейчас Эдж направлялся к Сайленту, завывая самым мерзким голосом:
- Сай! Присоединяйся к нам.
Джошуа поморщился и мельком взглянул на ярко горящий костер. Оттуда раздавались взрывы смеха и приятно пахло чем-то съедобным. Тем не менее, Сайлент отвернулся.
- Я не пойду.
Эдж нагло ухмыльнулся.
- Ты не слишком дружелюбен, приятель.
"Озерный волк тебе приятель". Стараясь не обращать на него внимания, Сайлент попытался продолжить медитировать. Не тут-то было.
- Эй, Сайлент... Ты слишком напряженный в последнее время. Тебе помочь?
Откровенно похотливый взгляд, мурлыкающий голос.
- Kакая же ты шлюха... - Джошуа поморщился.
Сербристый смех раздался чуть ближе к костру.
- Ты просто ничего не понимаешь!..

@темы: .IV.5 Звуки, #original: фантастика, Ориджинал: фантастика, группа преступников-авантюристов (таб.30)