Когда я дошел до самого дна, снизу постучали. Станислав Ежи Лец
Название: 13.12.
Фандом: Death Note.
Герои: Ниа, упоминается Мелло.
Тема: I.6.3 - Думаю о тебе.
Объём: 730 слов.
Тип: призрачный намек на слэш.
Рейтинг: G.
Авторские примечания: ООС, POV Ниа.
читать дальшеТебя нет, я долго пытался смириться с этим, потом просто закрыл выход воспоминаниям, заколотил их в гроб, не пропускающий света и запахов, просто запретил себе думать – иначе никак нельзя было заглушить звуки шагов мягко ступающего безумия. Даже не ты, призрак тебя – но такой же яркий, шумный, занимающий слишком много места, требующий внимания, проявления эмоций, всего меня – себе – слишком силен, слишком реален, будто состоит из плоти и крови, а не фантазий. Признанный всем миром гений, последний оставшийся в живых наследник Справедливости, имени, буквы, всего лишь звука без тени индивидуальности… L, не мог позволить себе сойти с ума, это слишком большая, непозволительная роскошь. Поэтому я решил забыть, разорвать нейронные связи, чтобы ни одна из них не вела к тебе. Человеческий мозг и не на такое способен, если использовать его ресурсы направленно. Стало действительно легче, пришло некое подобие покоя. Однако ненадолго. Моя иллюзия была шатким строением из игральных карт, которое рассыпалось при первом же порыве ветра. Я понял, что та История, в которую мы оказались втянутыми, слишком значима для мира, чтобы по собственной прихоти выбрасывать оттуда целые куски, целые судьбы. В конце концов, если бы не ты, мир ждало бы жестокое правление Нового Бога. Немногие знают полную версию правды и никто не знает того, что знаю я, и о тебе в том числе. Я просто обязан помнить все, как есть, хотя бы для того, чтобы предотвратить подобное в будущем. Однако у краха синдрома отрицания была и вторая причина, менее явная, но более значимая. Исчез смысл, словно кто-то силой мысли удалил из воздуха все молекулы кислорода, исчез внутренний голос, невидимый собеседник, с которым я спорил, которому доказывал правильность своих гипотез, стало тихо. Я всегда любил тишину, но не подозревал о существовании «другой» тишины, вселенского безмолвия, в котором даже сверхновые взрываются без единого звука. Я словно находился под стеклянным колпаком, стал замечать, что расстояние между мной и окружающим миром, которое всегда было ощутимым, теперь измеряется не в километрах, а парсеках. Жизнь в полном одиночестве превращалась в существование. Взвесив все за и против, я счел, что вернуть мысли о тебе будет менее разрушительным вариантом, чем насильственное их подавление. Так как речь шла об игре с огнем, нужна была система, золотая середина, четкое соблюдение правил. Как будто ты когда-нибудь следовал правилам… Наивный самообман. Это все равно, что запереть ящик Пандоры и выбросить в море ключ, зная, что в кармане есть запасной. Но я создал систему, и она работает. Благодаря одной маленькой, но важной детали. Раз в год, всего один раз, на один короткий зимний день в первой половине декабря, я достаю из кармана запасной ключ и использую его по назначению. Позволяю звукам и запахам прошлого наполнить не только меня, но и окружающее пространство. Дверца клетки приоткрывается, выпуская на свободу разноцветные образы, разрешая им наконец расправить крылья и материализоваться практически полностью, так, что я почти вижу их, во всем: в отражении солнца на поверхности дождевых капель, в мягких переходах цветов радуги, в лицах прохожих – да, в этот день я даже выхожу на улицу, раскрываю объятия ветру, смакую городской воздух с перчинкой океана, слушаю его дыхание, ощущая телом вибрацию асфальта над подземкой, заглядываю в витрины кондитерских; я делаю все это, потому что верю, что тебе хотелось бы это сделать, если бы была такая возможность. Тебе нужно было в прямом смысле соприкасаться с миром, трогать его, натыкаться на его острые углы, чтобы чувствовать себя живым. Получать такой же градус эмоций и количество децибел от людей, какие они получали от тебя, чтобы понять их. На один день я пытаюсь снова вернуть все эти ощущения тебе, замечая, что сам начинаю проникаться ими, радуясь оттого, что я тебя правильно понял, как и ты когда-то давно понял меня и без лишних слов оставил на прикроватной тумбочке свою фотографию. Иногда я ловлю себя на мысли, что смотрю на мир твоими глазами, описываю его твоими словами, мыслю так же образно, как ты, действую твоими методами. Похоже, так и должно быть. Раз тебя нет, я должен иметь в себе частицу тебя, чтобы быть целым. В конце концов, в одиночестве я всего лишь половинка необходимого таланта, гениальности, ума и чувств. Неудивительно, что L не смог выбрать… И все же большую часть времени я остаюсь прежним. Потому что, каким бы сильным ты ни был, я – еще сильнее, я - Ниа, который всегда знает, когда остановиться, чтобы необходимое лекарство не стало ядом. Ниа, который не принадлежит себе и поэтому не имеет права быть другим. Ниа, который довольствуется ничтожным – одним днем из трехсот шестидесяти пяти, когда он может думать о Мелло.
Фандом: Death Note.
Герои: Ниа, упоминается Мелло.
Тема: I.6.3 - Думаю о тебе.
Объём: 730 слов.
Тип: призрачный намек на слэш.
Рейтинг: G.
Авторские примечания: ООС, POV Ниа.
читать дальшеТебя нет, я долго пытался смириться с этим, потом просто закрыл выход воспоминаниям, заколотил их в гроб, не пропускающий света и запахов, просто запретил себе думать – иначе никак нельзя было заглушить звуки шагов мягко ступающего безумия. Даже не ты, призрак тебя – но такой же яркий, шумный, занимающий слишком много места, требующий внимания, проявления эмоций, всего меня – себе – слишком силен, слишком реален, будто состоит из плоти и крови, а не фантазий. Признанный всем миром гений, последний оставшийся в живых наследник Справедливости, имени, буквы, всего лишь звука без тени индивидуальности… L, не мог позволить себе сойти с ума, это слишком большая, непозволительная роскошь. Поэтому я решил забыть, разорвать нейронные связи, чтобы ни одна из них не вела к тебе. Человеческий мозг и не на такое способен, если использовать его ресурсы направленно. Стало действительно легче, пришло некое подобие покоя. Однако ненадолго. Моя иллюзия была шатким строением из игральных карт, которое рассыпалось при первом же порыве ветра. Я понял, что та История, в которую мы оказались втянутыми, слишком значима для мира, чтобы по собственной прихоти выбрасывать оттуда целые куски, целые судьбы. В конце концов, если бы не ты, мир ждало бы жестокое правление Нового Бога. Немногие знают полную версию правды и никто не знает того, что знаю я, и о тебе в том числе. Я просто обязан помнить все, как есть, хотя бы для того, чтобы предотвратить подобное в будущем. Однако у краха синдрома отрицания была и вторая причина, менее явная, но более значимая. Исчез смысл, словно кто-то силой мысли удалил из воздуха все молекулы кислорода, исчез внутренний голос, невидимый собеседник, с которым я спорил, которому доказывал правильность своих гипотез, стало тихо. Я всегда любил тишину, но не подозревал о существовании «другой» тишины, вселенского безмолвия, в котором даже сверхновые взрываются без единого звука. Я словно находился под стеклянным колпаком, стал замечать, что расстояние между мной и окружающим миром, которое всегда было ощутимым, теперь измеряется не в километрах, а парсеках. Жизнь в полном одиночестве превращалась в существование. Взвесив все за и против, я счел, что вернуть мысли о тебе будет менее разрушительным вариантом, чем насильственное их подавление. Так как речь шла об игре с огнем, нужна была система, золотая середина, четкое соблюдение правил. Как будто ты когда-нибудь следовал правилам… Наивный самообман. Это все равно, что запереть ящик Пандоры и выбросить в море ключ, зная, что в кармане есть запасной. Но я создал систему, и она работает. Благодаря одной маленькой, но важной детали. Раз в год, всего один раз, на один короткий зимний день в первой половине декабря, я достаю из кармана запасной ключ и использую его по назначению. Позволяю звукам и запахам прошлого наполнить не только меня, но и окружающее пространство. Дверца клетки приоткрывается, выпуская на свободу разноцветные образы, разрешая им наконец расправить крылья и материализоваться практически полностью, так, что я почти вижу их, во всем: в отражении солнца на поверхности дождевых капель, в мягких переходах цветов радуги, в лицах прохожих – да, в этот день я даже выхожу на улицу, раскрываю объятия ветру, смакую городской воздух с перчинкой океана, слушаю его дыхание, ощущая телом вибрацию асфальта над подземкой, заглядываю в витрины кондитерских; я делаю все это, потому что верю, что тебе хотелось бы это сделать, если бы была такая возможность. Тебе нужно было в прямом смысле соприкасаться с миром, трогать его, натыкаться на его острые углы, чтобы чувствовать себя живым. Получать такой же градус эмоций и количество децибел от людей, какие они получали от тебя, чтобы понять их. На один день я пытаюсь снова вернуть все эти ощущения тебе, замечая, что сам начинаю проникаться ими, радуясь оттого, что я тебя правильно понял, как и ты когда-то давно понял меня и без лишних слов оставил на прикроватной тумбочке свою фотографию. Иногда я ловлю себя на мысли, что смотрю на мир твоими глазами, описываю его твоими словами, мыслю так же образно, как ты, действую твоими методами. Похоже, так и должно быть. Раз тебя нет, я должен иметь в себе частицу тебя, чтобы быть целым. В конце концов, в одиночестве я всего лишь половинка необходимого таланта, гениальности, ума и чувств. Неудивительно, что L не смог выбрать… И все же большую часть времени я остаюсь прежним. Потому что, каким бы сильным ты ни был, я – еще сильнее, я - Ниа, который всегда знает, когда остановиться, чтобы необходимое лекарство не стало ядом. Ниа, который не принадлежит себе и поэтому не имеет права быть другим. Ниа, который довольствуется ничтожным – одним днем из трехсот шестидесяти пяти, когда он может думать о Мелло.
