Приём заявок

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

В комментариях к этой записи вы можете оставить свою заявку на челлендж.
Убедительная просьба сначала внимательно ознакомиться с Правилами.

Образец заявки:
"Фандом: ограничение (герой/пара/группа/фандом в целом). Таблица 30/50/100: # категории.# списка
С правилами ознакомлен, подпись".

Например:
"Supernatural: Дин, Сэм. Таблица 30: I.1, II.2, III.3
С правилами ознакомлен,  fanfic100"

Взято из старого Приёма заявок

Администратор

@темы: !modpost

---

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Уважаемые участники сообщества!

Прошёл ровно месяц с того дня, как я объявила перепись в сообществе. И поэтому встал вопрос что делать - удалять любимые тэги и заявки в списке принятых не отписавшихся или подождать ещё некоторое время. Нужно ваше мнение!

Так как результаты голосования не сильно разняться и большинство в сумме за продление переписи, то продливаю её до 14 мая.

запись создана: 26.04.2011 в 23:41

Вопрос: Что будем делать?

1. Время вышло - все, кто заполняют таблицы, уже отписались		30	(38.46%)
2. Продлим перепись на месяц		26	(33.33%)
3. Продлим перепись на половину месяца		22	(28.21%)
Всего:		78

@темы: !modpost

---

С Пасхой!

[fanfic100]

Уважаемые участники сообщества!

Поздравляю с праздником Великой Пасхи всех верующих читателей. Христос Воскресе, любимые мои!

С уважением,
ваш администратор - Devil_trill

@темы: !modpost

---

Я ему верю (2/100)

[Anakfer]

Название: Я ему верю
Автор:  Anakfer
Бета:  *Zireael*
Фэндом: Vampire Diaries
Тема: Дама в беде
Тип: гет
Персонажи/Пейринг: Стефан/Елена
Жанр: Романтика, флафф
Рейтинг: PG-13
Размер: 734 слова
Статус: завершен
Дисклаймер: Все права принадлежат телеканалу CW
Саммари: пост 2.19
Предупреждение: спойлеры к 2.19
От автора: Меня как всегда "штормит" - после одной и той же серии получаются диаметрально противоположные зарисовки, ну и фиг с ним. Настроение у меня сейчас хорошее, так что берегись все живое.

Елена очень тихо шла по дому, надеясь, что сидящий в библиотеке вампир ее не услышит, но надеждам девушки не суждено было сбыться, не успела она еще приблизиться как порогу, как услышала обращенные к ней слова: ну и куда ты опять собралась?
- Вообще-то сюда, - очень довольно промурлыкала девушка, самым наглым образом усаживаясь на колени к Стефану. – Просто я хотела, застать тебя врасплох и сделать небольшой сюрприз.
- Вроде того, который был сегодня утром с пустым подвалом и ожившим Древним? – немного ворчливо поинтересовался вампир, однако, не упустив при этом возможности очень нежно поцеловать Елену в шею. – Такие сюрпризы мне не нравятся.
- Ну, прости... Я действительно этого не планировала, это все Деймон виноват. Я зашла к нему утром, чтобы извиниться за пощечину, а он сказал, что выбирая между тем, кому остаться в живых - мне или Бонни, он всегда выберет меня и позволит моей подруге умереть. Вот я и поддалась эмоциям, а потом... Потом уже было поздно отступать или бежать к тебе. Прости меня, - прошептала девушка, прижимаясь лбом к щеке вампира.
- Если бы я не знал Вас, так хорошо, мисс Гилберт, то решил бы, что ты просто пытаешься усыпить мою бдительность, задумав при этом очередную проделку. И это, между прочим, у тебя очень хорошо получается, - ответил Стефан стаскивая с плеч Елены ее куртку и забираясь руками под ее топ.
- Стефан, мы в библиотеке, нас могут увидеть.
- Раньше тебе это никогда не мешало, - проворчал вампир недовольный тем, что спинка дивана мешала ему освободить девушку от лишней, в данный момент, тряпки.
- Стефан, тут Энди, - опять попыталась воззвать к доводам разума Елена.
- Она уже взрослая девочка, уверен, что таким ее не удивить...
- Дженна спит наверху, - девушка уже теряла над собой контроль, и этот аргумент был последним, которым она располагала на данный момент.
- Черт! – Сквозь зубы выругался вампир, отстраняясь от девушки и укутывая ее покрывалом, которое раньше украшало стоящее рядом кресло. – Знаешь, когда я предложил тебе переехать, то предлагал это только тебе.
- Стефан, ну ты же понимаешь, что ее сейчас нельзя отпускать одну домой – там может быть опасно. – Голос Елены был виноватым и просящим одновременно, она прекрасно осознавала, кто на самом деле являлся здесь хозяином.
- Да знаю я – Клаус в городе, Элайджа на свободе, а единственное оружие, которым его можно остановить, находится у него. Прелестные перспективы – ничего не скажешь. – Младший Сальваторе тяжело вздохнул и устало откинул голову назад, еще вчера, он даже не мог предположить, что все обернется подобным образом. Одно дело, когда необходимо остановить одного древнего вампира и совсем другое, когда двух, которые, ко всему прочему, еще и братьями являются.
- Ты действительно ему веришь, Елена? Ты веришь в то, что Элайджа тебя не обманывает и действительно, во время ритуала, позволит Бонни убить Клауса и сохранит при этом тебе жизнь?
- Я не знаю, Стефан, я действительно не знаю... Но мне надоело жить в страхе, надоело постоянно бояться за себя и своих близких. Это в Средние века была модной сказка о «даме в беде», которую все окрестные рыцари спасали от злого дракона. И при этом всем было наплевать на то, сколько рыцарей погибнет из-за этого, не говоря уже о живущих рядом крестьянах. Так может лучше, вместо рыцарей, отправить другого дракона на помощь? Элайджа рассказывал мне, что их было семеро детей, и все они были очень близки друг с другом, но за эти годы многое изменилось. Я понятия не имею, что между ними произошло, но Элайджа человек слова и если он хочет убить Клауса, я не буду ему мешать, а наоборот, помогу. – Глаза Елены сверкали, словно два темных агата, в отблесках пламени камина, в них было столько уверенности и решительности, что Стефан понял – пытаться ее остановить бесполезно. Все что он мог сделать, это принять ее решение, сохранив при этом трезвую голову и наблюдая за древним.
- Ты веришь ему, а я верю тебе, Елена. Если ты считаешь, что поступаешь правильно, то пусть будет так, только, пожалуйста, в следующий раз все же предупреждай меня о своих планах, иначе ты рискуешь действительно оказаться запертой в высокой башне. – Голос вампира хоть и был игрив, но в нем чувствовались нотки угрозы, он вполне мог исполнить свое обещание, наплевав на все традиции двадцать первого века и вспомнив о том, что когда-то ему в детстве рассказывали учителя. «Эмиля» Жан Жака Руссо, он до сих пор знал едва ли не наизусть.
- Обещаю, любимый. А теперь пошли наверх – мне надоело сидеть в этом покрывале, у меня от него вся спина чешется.

@темы: .II.3 Фэнтези, #fandom: The Vampire Diaries, The Vampire Diaries: фэндом в целом. (табл.100)

---

30/30.

[Celiett]

Название: ***
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Гилберт Найтрей/fem!Оз Безариус
Тема: Дама в беде
Объём: 239 слов
Тип: гет
Рейтинг: PG
Саммари: попытка побега
Авторские примечания: средневековое AU

Дама в беде

Она подбирает пышные юбки платья. Дыхание тяжелое, частое. Как после бега. Хотя почему как?
Оз прислоняется к каменной стене какого-то дома, позволяет себе на мгновение закрыть глаза. И зачем только она во все это ввязалась?..
Нет, все итак предельно ясно. Просто однажды ей захотелось свободы. Захотелось сбежать из душной золотой клетки, наполненной галантными жестами, пафосными речами и пышными одеждами. И как наивная дурочка надеялась избежать стражи. Фи…
Оз слышит голоса, топот ног. Да, ее ищут и рано или поздно… Ох, даже подумать страшно!
Назад в переулок, не оборачиваясь.
Шаг. Шаг. Шаг.
И сердце предательски замирает, когда спина утыкается в чью-то грудь, когда широкая ладонь зажимает рот. А стража так близко...
Хриплое дыхание над ухом. Знакомый запах табака. Оз может лишь удивленно моргать, не понимая, не в силах собрать картинку из малейших кусочков.
И лишь когда минует опасность, ее отпускают. Бережно, осторожно касаются плеч. Знакомо, Господи, как же знакомо.
Оз оборачивается. И замирает.
-Я нашел вас. – В голосе Гилберта на удивление нет укора. Лишь легкая насмешка. Почти снисходительная. Так смотрят на нашкодившего котенка – маленький ведь еще, глупый, что с него взять?…
-Почему ты… не сдал меня? – а голос неожиданно такой тихий, такой робкий.
Гилберт лишь качает головой, подхватывает ее ручку, касается губами нежной кожи.
-Когда дама в беде, - мягко произносит он, - рыцарь должен сделать все, чтобы защитить ее честь и достоинство. Ведь так, миледи? – на дне янтарных глаз загораются озорные искорки.
И Оз чувствует, как неудержимо краснеют щеки.

Название: ***
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Гилберт Найтрей/fem!Оз Безариус
Тема: Рыцарь в белых доспехах
Объём: 208 слов
Тип: гет
Рейтинг: PG
Саммари: опасение,
Авторские примечания: средневековое AU, логическое продолжение "Дама в беде"

Рыцарь в белых доспехах

Гилберт думает, что знает ее лучше остальных.
Ведь они провели так много времени вместе.
Ведь они были знакомы с самого детства.
Ведь она – его госпожа, а Гилберт – верный рыцарь, призванный защитить ценой собственной жизни. И ведь защитит же.
Когда в зеленых глазах плескается боль, Гилберту хочется плакать. Просто потому, что ей эта маленькая вольность недоступна. Просто потому, что Оз – единственная наследница на трон. Просто потому, что ее положение слишком шаткое и одно неверное движение приведет к краху. Гилберт не хочет дожить до того дня, когда его милая принцесса сломается точно кукла из хрупкого фарфора.
Но пока в зрачках плещутся привычные искорки лукавства, а тоненькие пальцы сжимают его ладонь.
-О чем ты думаешь? – приподнявшись на цыпочки, спрашивает Оз.
Гилберт усмехается и неожиданно честно отвечает.
-О том, как тяжело быть вашем рыцарем… Я боюсь, что не смогу защитить.
А она лишь улыбается, обвивает руками его шею, заставляя наклониться. И неожиданно, совсем не по-детски, мимолетно касается губ.
-Все будет хорошо, – и произносит так ласково, так мягко. – Пусть Гилберт и не рыцарь в белых доспехах, но я люблю его и таким…
До собрания Четырех Домов остается еще целых полчаса. Полчаса на правду. Полчаса на любовь. Полчаса на прощание.
Гилберт думает, что знает Оз лучше остальных. Но может быть так, что он ошибается?

Название: ***
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Ворон/Сущность Бездны, Воля Бездны
Тема: Любовный треугольник
Объём: 225 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: события со стороны Бездны
Авторские примечания: Ворон принимает облик Гилберта, Сущность Бездны - ипостась Оза, мой личный фанон. Воля Бездны - Алиса кэп

Любовный треугольник

Когда очередная кукла разбивается о стену, Ворон лишь вздрагивает. В желтых глазах плещется раскаянье. Неслыханно, непозволительно…
Ворон преклоняет колено. Касается губами тонкой руки и не смеет поднять глаза. А ладонь то тоненькая, хрупкая, кукольная.
-Глупый… – ехидно смеется сидящая напротив Алиса.
-Глупый… - повторяет эхо множества кукол.
Ворону наплевать на их тоненькие писклявые голоса. Ворон должен заслужить прощение, иначе его существование в Бездне может закончиться в этот же миг...
Но зеленые глаза смотрят устало, без гнева или обиды. Усталость – даже страшнее. От скольких кукол эти дети уже успели избавиться?
-Там наверху… - наконец говорит Сущность Бездны, - эта игра уже начинает надоедать. Слишком уж затянулась вторая партия.
Ворону остается лишь молча согласиться.
-Я рад, что смог вас увидеть…
А мальчик лишь смеется знакомыми безумными нотками. Перезвон колокольчиков на сильном ветру. Скрытая власть.
-Можешь возвращаться. – Небрежно бросает он в сторону Цепи. – Твой контрактор расстроится, если не обнаружит тебя в самый разгар битвы.
Ворон целует тонкие пальцы. Он благодарен за то, что ему подарен еще один шанс. Еще один шанс заслужить улыбку Сущности Бездны. Бесценная возможность.
Там наверху его ждет нерадивый контрактор, шумная девчонка и мальчик, напоминающий скорее неясную тень... Еще один любовный треугольник.
Ворон усмехается. Эти трое связаны намного прочнее, чем думают. Стальной нитью, продержавшейся целые века. И что за глупое суеверие, что третий всегда лишний? Нет, в этом случае третий – еще одна бесценная грань неограненного алмаза.

Название: ***
Фандом: Pandora Hearts
Герои: Гилберт Найтрей, Сущность Бездны, Воля Бездны.
Тема: Подслушивание
Объём: 235 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: сердце Бездны, два кукловода
Авторские примечания: AU - Гилберт оказывается в Бездне. Сущность Бездны - ипостась Оза, мой личный фанон. Воля Бездны - Алиса кэп

Подслушивание

Гилберт просыпается от пристального взгляда. Неприятного, проникающего под кожу. Найтрей ворочается, тянет на себя одеяло, будто бы пытаясь спрятаться. Но все же… ощущение фальши просачивается в сознание.
Что же не так?
-Шах и мат…
Голос. Такой знакомый голос. Да, его господина.
Оз?
Гилберт открывает глаза. Тихий шепот вокруг становился все громче и громче, взглядов все больше. Найтрей вздрагивает, когда кукла с красивыми завитыми локонами и выпуклыми карими глазами оказывается прямо перед ним, скалится и с громким смехом ускользает.
Гилберту становится жутко. Это не его мир. Это Бездна и здесь он всего лишь бесправный пленник. Проще говоря, добыча…
-Ты знаешь… - раздается над самым ухом, - подслушивать неприлично.
Стоящая перед ним Алиса совсем не тот Черный Кролик, с которым Гилберт был знаком. Нет, эта девушка совсем другая. Эта девушка – Воля Бездны.
-Знаешь… - как-то странно растягивая слова, говорит Алиса. – Был бы ты моим слугой не снести тебе наказания.… Но, к сожалению, ты не моя фигура.
Гилберт непонимающе моргает. Выиграли? Но разве Воля Бездны не единственная?..
Его глаза накрывают чьи-то ладони. Легко, невесомо, тепло.… И как-то успокаивающе.
-Смирись с этим. – Произносит до боли знакомый голос. – Он теперь только мой.
Алиса морщится, одергивая подол белого платья.
-Еще одну партию? – как будто делая одолжение, предлагает она. – Я поставлю на Найтрея.
-И проиграешь, - с ухмылкой тянет Оз. – Поставь лучше на меня.
Гилберт чувствует, как страх удавкой сжимает горло. Именно тогда он понимает, что все было предрешено еще задолго до…

@темы: .V.2 Штампы, .II.3 Фэнтези, #fandom: Pandora Hearts, Pandora Hearts: Оз Безариус, Гилберт Найтрей (таб.30)

---

[Papa-demon]

По правилам разрешен один кроссовер на десять тем, пользуюсь правом, собственно.

Знак
Фандом: Kane&Lynch: Deadmen/Weiss Kreuz
Персонажи: Кейн, Ретомото, Кроуфорд
Тема: Недоверие
Объём: 286 слов
Рейтинг: G
Предупреждение: кинки внутреннего сгорания

У каждого из семерых есть этот знак — пиковый туз, череп и число. У Кейна — на запястье.
Он застегивает широкий браслет часов, поправляет галстук. Часы для него выбирал мистер Рейдзи Ретомото, галстук — его дочь, Йоко Ретомото. Вечером в клубе «Мидзуки» Йоко возьмет Кейна за галстук и потянет за собой в кабинет. Утром мистер Ретомото спросит, который час, и Кейн ненавязчивым движением поднимет руку.

* * *

- Брэд Кроуфорд, - называет имя Ретомото, - телохранитель господина Такатори, вице-премьера партии.

Кейн смотрит на фотографии. В первое мгновение Кейн едва не говорит: «Красивая задница», во второе понимает — на фотографиях он сам. И Рейдзи Ретомото.

- Кроуфорд или кто-то из его людей будет тебя шантажировать, чтобы подобраться ко мне, - продолжает Ретомото. Пальцы переплетены под подбородком. - Можешь попробовать его избить для начала. Но потом соглашайся. На все условия.

Кейн бездумно скармливает фотографии шредеру. Сминает в ладони жесткое разноцветное конфетти - едва не режет кожу - и вспоминает.

«Кейн, никто не справится, кроме тебя. Ты лучший. Сломай его недоверие, - Старший Брат, глава семерых провел рукой по чисто выбритой голове. - Выпотроши Ретомото, или я выпотрошу тебя».

У семерых есть планы на Ретомото, у Ретомото есть планы на Такатори, у Такатори есть Брэд Кроуфорд.

- Подберись к нему и выясни, кто он, - Ретомото неподвижен.

- Еще один американский телохранитель, - шутка, впрочем, неудачная.

Досье на Кроуфорда, собранное службой безопасности Ретомото, занимает пол-листа. Никаких особых примет и татуировок. Кейн с досадой трет запястье, на котором пиковый туз, череп и цифра семь. Он уверен, что у Кроуфорда на Кейна досье намного внушительнее.

* * *

- Рад знакомству, - безмятежно говорит Кроуфорд и протягивает руку. На его запястье широкий браслет часов, и Кейну действительно становится интересно, что же скрывает Кроуфорд.

@темы: .II.4 Детектив/преступление, .I.5 Хёрт/комфорт, #fandom: Kane&Lynch, Kane&Lynch: фэндом в целом (таб.30)

---

[Dorothy Zbornak]

Название: «Старый город».
Рейтинг: G
AU, OOC
Monica’s PoV
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: клан Броди, в том числе Джин и Моника.
Тема: пешие прогулки.
Тип: джен
Объём: 154 слова
Summary: Поход к старому городу.
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

драббл

Однажды Джин Броди повела нас к старому городу.
Дело было так...
В воскресенье наш клан собрался дома у Джин на Чёрч Хилл.
- Девочки, сегодня я покажу вам «старый город, место, где свершалась история».
Мы шли парами, держась за руки.
Как обычно, Сэнди шла с Дженни, Юнис с Роз, я... да, с Мэгги Макгрегор. А рядом с нами шла Джин.
Мы шли преисполненные гордости от того, что живём в таком прекрасном городе Эдинбурге.
- В нашем городе впервые стали строить высотные дома. Это было ещё при Эдварде I, - сказала Джин.
Мы видели старый город.
Мы - красавица Джин и её шесть девочек.
Почему же Джин создала наш клан и водила нас на прогулки? Зачем?
Джин с первых дней поняла, что мы - это те, кто нуждается в её помощи. Да, так всё и было.
Мы возвращались обратно.
Когда мы переходили дорогу, Джин сказала: «Моника, дай руку».
Я была счастлива. Я люблю тебя, Джин.


Название: «Отрицать бесполезно».
Рейтинг: G
AU, OOC
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: Джин Броди/Моника Дуглас.
Тема: давай устроим пикник.
Тип: фемслэш
Объём: 143 слова
Summary: Никто не скажет, что это не так.
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

драббл

Я отработала два года учителем математики в школе Марсии Блэйн.
Пятнадцатого июля Джин предложила: «Давай устроим пикник»
Я с радостью согласилась, и мы стали собираться.

Мы расположились в лесу на маленькой поляне.
Мы постелили на траву покрывало и положили на него корзинку с едой, а потом сели рядом.
Вскоре я разлеглась на покрывале. Джин Броди последовала моему примеру.
- Ну как, мамочка? - поинтересовалась я.
- Вообще-то, мисс Дуглас...
- Да ладно тебе... - Я посмотрела на Джин. - Отрицать бесполезно. Никто не скажет, что это не так. А ты бы хотела?..
- А ты как думаешь?
- Так же, как и ты, - ответила я.
- Я всегда мечтала об этом. Иметь такую замечательную дочь и устроить с ней пикник.
- Так и есть, мама.
- Иди ко мне, доченька.
Вскоре я лежала в объятиях мамы Джин, самого дорогого человека на свете.

@музыка: Jean

@темы: .III.2 Отдых/каникулы/отпуск, Расцвет мисс Джин Броди: Джин Броди, Моника Дуглас(табл.30), #fandom: Расцвет мисс Джин Броди

---

[Dorothy Zbornak]

Название: «Break of silence.»
Рейтинг: PG
AU, OOC
Жанр: Romance
Monica’s PoV
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: Джин Броди/Моника Дуглас
Тема: тишина.
Тип: фемслэш
Объём: 192 слова
Summary: Ты прекрасна в любое время.
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

драббл

Я проснулась раньше тебя и повернулась на бок. Сегодня - воскресенье, поэтому нам не надо никуда торопиться. Мы же атеисты. В который раз я констатирую факт - ты такая прекрасная.

Я закончила школу и поняла, что пропала. Больше нам не быть вместе.
Но потом я попытала счастье. Эммелин Маккей ничего не заподозрила, поэтому взяла меня на работу. Я стала вести математику.

Тишина... нарушаемая лишь тихим тиканьем будильника. Но для меня это – полная тишина. Потому, что мы молчим.
Мы лежим в одной кровати. Ты и я. Вместе.

Я вспомнила, что однажды ты пригласила меня к себе домой и рассказала всю правду.
Тогда я узнала, что наши чувства взаимны.

В тишине я смотрю на самого дорогого человека на свете - на Учителя Джин Броди.
Я закрыла глаза, а через несколько секунд ты нарушила тишину.
- С добрым утром, Моника.
- Тебе того же, Джин, - ответила я, открыв глаза.
Почти сразу я прижалась губами к губам Джин.
Я не любила Джин. Любить такую женщину - это слишком мало. Я обожала её много-много лет.
Джин нарушила тишину. Я была безумно благодарна ей за это. Ведь мы в который раз доказали, что мы не случайно вместе.


Название: «Her laugh.»
Рейтинг: G
AU, OOC
Жанр: Romance
Monica’s PoV
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: Джин Броди/Моника Дуглас
Тема: смех.
Тип: фемслэш
Объём: 149 слов
Summary: Laugh of most bonny bhean.
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

драббл

Я знаю тебя очень много лет. Проще сказать, сколько лет я не знала тебя. Это было до семи лет.
Ты - мой учитель. First, last and always.
Ты - самая прекрасная женщина с... Я очень люблю твой смех. Твой смех - это часть твоей радости. Почему?
Однажды ты сказала, что «смеяться можно над всем, чем угодно». *
Конечно, ты не переходишь границы и знаешь, над чем смеяться нехорошо.
Вот сейчас... Я посмотрела на Джин, повернувшись на бок. (Дело в том, что мы лежали в кровати.) И тогда ты засмеялась.
- Что случилось, Джин? - удивлённо спросила я.
- На себя посмотри, Моника.
Я посмотрела на своё отражение в дверце шкафа и тоже засмеялась.
- Хочешь, я открою тебе правду?
- Конечно, хочу.
- До школы я смеялась очень редко (в отличие от членов семьи). Но твои смешные фразы сделали своё дело. Спасибо тебе, Учитель Джин Броди. Ты научила меня смеяться.

* ~ words of Maggie Smith

@музыка: Jean

@темы: .IV.5 Звуки, Расцвет мисс Джин Броди: Джин Броди, Моника Дуглас(табл.30), #fandom: Расцвет мисс Джин Броди

---

[Dorothy Zbornak]

Название: «What is the shy?»
Рейтинг: G
AU, OOC
Жанр: Romance
Monica’s PoV
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: Джин Броди/Моника Дуглас
Тема: застенчивость.
Тип: фемслэш
Объём: 143 слова
Summary: Застенчивость - это не обо мне, но...
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

драббл

Я всегда была... мягко говоря... «отличалась главным образом математическими способностями и внезапными вспышками гнева».
Застенчивость - это не обо мне, но...
Если бы меня спросили, что это такое, я бы ответила. Но я никогда не понимала этого.
В первом классе я встретила тебя, первого учителя Джин Броди.
Я ничего не могла с собой поделать. Я влюбилась в тебя почти сразу.
Когда я пошла в первый класс средней школы, я поняла, что мои чувства выходят за рамки любви к учителю. Я любила тебя, красавицу Джин, а не учителя мисс Броди.
Ты по-прежнему встречалась с нами, своим кланом. Мы были рядом, но... мы с тобой не были так близко, как бы мне хотелось.
Застенчивость? Да? Это - правда, но тогда я не думала, что всё именно так.
Лишь потом, спустя годы, я стала учителем математики.
И тогда я поняла, что наши чувства всегда были взаимны.


Название: «Египетские акулы».
Рейтинг: G
AU, OOC
Жанр: Romance/Friendship
Monica’s PoV
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: Джин Броди/Моника Дуглас
Тема: акулы.
Тип: фемслэш
Объём: 141 слово
Summary: Вспомним то, что было.
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

драббл

Сейчас летние каникулы. Я отработала три года учителем математики в школе Марсии Блэйн.
Джин повернулась на бок и посмотрела на меня.
- Доброе утро, дорогая.
- Тебе того же, Джин, - ответила я.
- Ты помнишь, что было в прошлом году?
- Не надо меня пугать, дорогая. О таком никогда в жизни не забыть. Египетские акулы, красавица.
- Не переживай любимая. Всё позади.
Джин поцеловала меня в щёку, а потом погладила по голове.
- Всё хорошо?
- Сейчас - да, но тогда... Ты же помнишь, что было?
- Я знаю, это было... Хорошо ещё, всё обошлось. Помню, по радио в 1932 году сказали, что акулы лишили нескольких человек по одной из конечностей... кого левой ноги, кого правой. Это было ужасно.
- Но в прошлом году хоть такого не было. И то хорошо.
- Всё познаётся в сравнении.
Это была чистая правда.

@музыка: Jean

@темы: .I.1 Эмоции, .III.2 Отдых/каникулы/отпуск, Расцвет мисс Джин Броди: Джин Броди, Моника Дуглас(табл.30), #fandom: Расцвет мисс Джин Броди

---

[InquisitiveFox]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[chipchirgan]

4.
Название: Я посадил дерево.
Фандом: Stargate Atlantis.
Герои: Родни МакКей, Джон Шеппард; ОП.
Тема: Дерево.
Объём: 6814 слов.
Тип: слэш.
Рейтинг: PG-13.
Саммари: После окончания школы Мередит поддается на уговоры родителей и едет к сестре отца в захолустный городок.
Авторские примечания: Преатлантическая AU. 1987 год, даты рождения изменены на год: Родни восемнадцать, Джону, соответственно, девятнадцать. Выглядят они очень примерно так и так.

Читать

- Мередит, тебе восемнадцать, - миссис МакКей с ужасом смотрела на сына, - ты только что закончил школу, тебе не надо сдавать экзамены, у тебя целое прекрасное свободное лето, которое ты можешь провести, как захочешь! Зачем тебе ехать в Россию?
Мередит терпеливо вздохнул и в сотый раз поправил:
- В Украину, мама. Чернобыль в Украине. К тому же я не собираюсь ехать туда прямо сейчас, сейчас мне просто не дадут ничего сделать: я ведь только что закончил школу, как ты мудро заметила. Я смотрю в будущее.
Миссис МакКей это не успокоило. Она вздохнула и поправила тонкостенную чашечку, чтобы она встала точно в центр блюдца.
- Ты ведь так хотел заниматься звездами...
Забавно, подумал Мередит, с какой тоской она вспоминает об этом теперь, когда он не на шутку увлекся ядерной физикой. А ведь еще какой-то год назад она приходила в ужас от одного упоминания о космосе. Интересно, есть ли в мире хоть одна достойная внимания дисциплина, изучение которой не приведет его мать в ужас?
- Я уже все решил, мама, и не раз в подробностях рассказывал тебе. Разве ты не будешь гордиться мной, когда я сконструирую полностью безопасный реактор? Когда меня будут называть исключительно «Доктор Мередит Родни МакКей, человек, сделавший атом мирным», а ты будешь скромно замечать, что это твой сын, и рассказывать, каким очаровательным ангелочком я был в два года?
- Как ты можешь шутить такими вещами? - воскликнула миссис МакКей, но какими именно: реакторами или ангелочками, не уточнила.
Мередит вздохнул, разглаживая брючину и посмеиваясь про себя. Миссис МакКей некоторое время побуравила его отчаянным взглядом и двинула вперед тяжелую артиллерию.
- Ну хочешь, отец поговорит с ректором? Они найдут какую-нибудь лазейку в уставе, и тебе разрешат учиться на двух факультетах.
Мередит едва заметно приподнял бровь. Значит, связи у отца все-таки имеются. Он это запомнит. Искушение огромное, конечно. Такой шанс вряд ли представится снова, к тому же он выиграет время: вряд ли, но вдруг родители все-таки вдохновятся его успехами, поймут, что его планы перспективны и вполне выполнимы, и перестанут так мелодраматически ужасаться им?
- Я подумаю, - сказал он, и на бледном лице миссис МакКей расцвела улыбка. - Что я должен сделать взамен?
- О, милый, мне так хотелось бы, чтобы ты хоть немного побыл на свежем воздухе, - пропела она. - Ты так давно не навещал своих тетушек...
Мередит легко мог бы доказать, что бывает на свежем воздухе ровно столько, сколько нужно для нормального функционирования организма, но сейчас умнее будет придержать язык и вообще поиграть в конченного послушного и почтительного сына.
- Ладно, - сказал Мередит и потянулся к сливочнику, - я поеду. Только сам выберу, к кому.
- Хорошо, - с облегчением ответила миссис МакКей, подвигая сливочник к нему. - Скажи, когда будешь готов, и я куплю тебе билет.

Мередит выбрал тетю Салли. Не то чтобы она была его любимой теткой, но искренне улыбаться в ответ на ее теплые, чуть рассеянные приветствия было в разы легче, чем на бурные, слащавые излияния многочисленных маминых сестер. И она точно не станет мешать ему заниматься, не станет ходить вокруг него, когда он читает, и неуклюже пытаться привлечь его внимание. Мередит был воспитанным юношей, уважал даже тех родственников, которых недолюбливал, потому что так положено, но считал, что требовать от него чего-то сверх положенного по долгу родства они не имеют права.
Городок, в котором жила тетя Салли, становился для Мередита персональным адом, когда приходилось рассказывать о нем. В раннем детстве его название не пожелало закрепиться в его памяти и так и не сменило гнев на милость. Мередит чудовищно сконфузился, когда в четыре года впервые вернулся оттуда и его спросили, как обычно спрашивают детей, а где же это мы, дескать, были, откуда же мы приехали такие веселые и довольные, а Мередит, вместо того, чтобы четко и раздельно произнести название, начал мямлить что-то вроде «тон... сон...», и с тех пор в кругу семьи город так и остался Тонсоном, к ужасному стыду Мередита. Дело усугублялось тем, что Мередит всей душой обожал его, считая идеальным городом для человека, ценящего покой, тишину и уют. Некоторое время он убил на объяснения, что это далеко не так смешно, как всем кажется, и на попытки запомнить все-таки название, но это было настоящее слепое пятно, и он прекратил впустую тратить силы.
Выслушав традиционный набор плоских шуток и бледно улыбнувшись одними губами, Мередит наконец вошел в вагон и сел у окна, пристроив чемодан под сиденьем. Родители еще раз помахали ему, знаками попросили звонить почаще, и он наконец вздохнул свободно. С лица мамы мгновенно сойдет победное выражение, когда она обнаружит в его комнате почти пустой книжный шкаф и большинство заботливо собранных ею вещей, аккуратной стопкой лежащих на кровати. Насчет оставленных дома книг уговора не было. Мередит сполз по спинке и блаженно улыбнулся. Пожалуй, впервые в жизни он не жалел, что послушался родителей.
Тетя Салли встретила его на узком чистеньком перроне. Невысокая, тонкая и еще совсем не старая, хотя и необъяснимо производящая впечатление доброй старушки, она почему-то всегда напоминала Мередиту его самого, хотя между ними не было ничего общего ни на первый взгляд, ни на все последующие. Мечтательница, немного пренебрежительно, но неизменно тепло и по-доброму думал о ней Мередит, глядя, как она смахивает пыль с коллекции гигантских ракушек, выстроившихся на каминной полке, или вяжет из толстых ниток огромные мягкие свитера, похожие на разноцветные облака, сидя в кресле-качалке из забавного зеленого ротанга. Когда Мередит был совсем маленький и они жили в Канаде, эти свитера были единственной одеждой, в которой он не мерз зимой. Они приходили по почте в маленьких коробочках, и когда их открывали, вылезали из них, как живые. Мередиту иногда казалось, что он помнит слишком много ненужных мелочей, связанных с тетей Салли.
Она рассеянно улыбнулась, рассеянно похлопала его по плечу, рассеянно сказала:
- Время тебя не пощадило, - и Мередит почувствовал детскую радость, как когда ему подарили его первый микроскоп, слабенький, пластмассовый, но настоящий.
- Шесть лет прошло, - ответил он и осторожно обнял худенькие плечи под темно-красной шалью.
Большие темные глаза вспыхнули смехом.
- И как это ты все помнишь, - сказала она.
Мередит зажмурился, покраснел и открыл перед ней дверцу ее крошечной зеленой машинки. Тетя Салли была единственным человеком, рядом с которым он постоянно чувствовал себя ребенком, и теперь он то и дело ловил себя на том, что несолидно крутит головой, отыскивая изменения в ровной линии светлых фасадов, заборчиков и сквериков.
- У нас все так же скучно, - сказала тетя, сворачивая к дому.
- Как раз то, что нужно, - улыбнулся Мередит, вылез из машины и потянулся.
Вечер накатывал мощными волнами, тени стремительно вытягивались, сиреневый сумрак все сильнее искажал расстояния и стирал детали, но Мередит, идя через сад к дому, успел присмотреть себе место на заросшем газоне, где завтра расстелет одеяло и на целый день с головой ухнет в учебники, которые ему по дружбе выдал университетский библиотекарь. Он также отметил, что огромные медовые яблоки, каких он не видел нигде, кроме этого запущенного сада, уже впитали достаточно солнечного света и тепла, чтобы светиться в темноте, а значит, завтра на одеяле окажутся не только книги и Мередит, но и горка яблок.
За ужином тетя без тени смущения не меньше четверти часа разглядывала Мередита, а потом вдруг спросила:
- Что тебе посулили, чтобы ты приехал сюда?
Мередит поперхнулся чаем, и она заботливо похлопала его по спине. Что-то утаивать от нее было бесполезно, и он честно признался, что уже заручился клятвенным обещанием отца, что он выбьет из ректора разрешение посещать занятия на двух факультетах одновременно.
- Ну, - задумчиво сказала тетя, наматывая на тонкий палец бахрому на скатерти, - ядерные штучки мне не нравятся, а вот астрофизика – это интересно. Мне всегда очень нравилась мысль, что все эти точечки на небе – вроде нашего солнца. Эта мысль не дает зазнаться, правда? Звезды как будто говорят: вы не уникальны, спесивые людишки, а ваше великое солнце – просто не самый выдающийся представитель себе подобных. Ты полетишь в космос?
Мередит снова поперхнулся. Тетя была несравненным мастером убаюкивать бездумным разговором и задавать внезапные вопросы.
Перед сном она чмокнула его в щеку и сказала:
- Я рада, что тебя так легко купить, милый.
Лежа на пахнущей мятой постели в знакомой комнате с косым потолком, Мередит чувствовал, как потихоньку проходит дрожь возбуждения от возвращения в это странное место. Шесть лет – долгий срок, и ему было немного жаль, что он потерял так много времени. Ну ничего, уже сонно подумал он, он наверстает.

Мередит аккуратно оторвал от тетрадного листа еще одну ровную полоску и заложил очередную страницу. Труды Резерфорда читались, как научная фантастика, и так же, как при чтении фантастики, у Мередита где-то в задней части мозга сидела мысль, от которой его всегда потряхивало: он живет в описываемом будущем, он увидит то, о чем писали его любимые фантасты и о чем они даже мечтать не осмеливались, может быть, он сам приложит к этому руку.
Он счастливо вздохнул, потянулся за яблоком и боковым зрением заметил, что на заборе, отделяющем сад тети от соседнего, кто-то сидит. Почему-то сильно забилось сердце, и Мередит нарочито медленно повернул голову.
Темноволосый парень примерно одних с ним лет, одетый в линялую растянутую футболку и обрезанные по колено светлые джинсы, внимательно смотрел на Мередита. Мередит вернул взгляд, полный подчеркнуто вопросительной вежливости, и скоро парень не выдержал, фыркнул и свалился на ту сторону так резко, что Мередит невольно дернулся. За забором зашуршали кусты, тихий голос сдавленно, словно от сдерживаемого смеха, чертыхнулся, и все стихло. Наверно, оттого, что Мередит не услышал удаляющихся шагов, он не смог побороть ощущение, что незнакомец подглядывает в щелку между белеными досками, минут через десять прекратил бесплодные попытки вернуться в волшебный мир альфа-частиц и ушел в дом.
За обедом он спросил у тети, кто живет в соседнем доме; насколько он помнил, в прошлый его приезд дом был необитаем.
- Ах да, совсем забыла тебе рассказать, - сказала тетя, подталкивая к нему креманку с джемом. - Вскоре после того, как ты уехал, у меня появились соседи, мать с сыном. Мать очень тихая, мы иногда заходим друг к другу в гости, а сын, Джон, дома почти не появляется, душа прерий, да и только.
Мередит смотрел на тетю, размазывая джем по тосту и ожидая продолжения: в ее голосе ему послышалась нежность, когда она говорила про сына.
- Настоящий перекати-поле, - нет, не послышалась, - но совсем не злой, знаешь ли. Совсем не как эта ужасная банда Смитсона.
- Того самого Смитсона, который сунул руку в колесо велосипеда младшего брата, когда нам было десять?
Тетя осуждающе посмотрела на племянника, но в глубине глаз плескался смех.
- Того самого. Когда Шеппарды только въехали, он все вертелся вокруг Джона, пытался заманить его в банду, но Джону, похоже, это ничуть не интересно.
- Зачем он Смитсону?
Тетя изогнула бровь.
- Ты же сказал, что видел его? - Мередит кивнул. - Тогда сам догадаешься.
Мередит вспомнил, как прочно и ловко сосед сидел на узком заборе, почти не держась, вспомнил гладкие напряженные мышцы на загорелой икре, и подумал, что на месте Смитсона тоже не отказался бы заиметь такого себе в подданные. Да и взгляд у него был удивительно осмысленный для такой безбашенной внешности. Этот не стал бы совать руку в колесо, чтобы доказать свою силу, когда маленький наездник со всей радостной дури нажимает на педаль.
Мередит еще немножко с симпатией подумал о душе прерий, помогая тете вымыть посуду, но когда он вернулся в сад к недочитанной главе и недоеденным яблокам, вся симпатия испарилась, как спирт. Душа во плоти стояла рядом с одеялом и с озадаченным видом листала том Резерфорда. Две закладки валялись в траве, еще одна еле держалась между страницами, готовая спланировать на одеяло. От такой наглости у Мередита сбилось дыхание.
- Эти бумажки кладутся в книгу не для красоты, да будет тебе известно, - ледяным тоном сказал он.
Джон вздрогнул, захлопнул книгу так громко, что Мередит поморщился, и резко повернулся к нему, впрочем, тут же приветливо улыбнувшись.
- Привет, - сказал он. - Извини, я их вставлю на место.
- Каким же образом, позволь осведомиться? - лед в голосе Мередита достиг такой температуры, что Джон нервно сглотнул.
- Ну... Я запомнил страницы, которые были заложены, когда пролистывал, - неуверенно пробормотал он.
Мередит поднял бровь и сложил руки на груди.
- Вот как? И какие же?
- Тридцать три и сорок восемь, - отчеканил Джон, снова расплываясь в улыбке, и добавил, подхватывая все-таки вывалившуюся третью закладку: - И пятьдесят девять.
Мередит осторожно подошел, забрал у него книгу и проверил: все правильно. Он оценивающе посмотрел на Джона, поднял закладки и вложил в книгу.
- Так много значков, - сказал Джон, как показалось Мередиту, немного заискивающе. - Ты их все понимаешь?
Мередит только кивнул. Джон вздохнул и протянул ему руку.
- Салли обычно разрешает мне лазить к ней за яблоками. Я не знал, что к ней кто-то приехал. Меня зовут Джон.
Мередит чуть-чуть подумал и пожал крепкую мозолистую кисть.
- Я ее племянник. Мередит.
Джон ржал так долго, что Мередит немножко заскучал, а потом хрипло переспросил, утирая слезы:
- Как?
Мередит повторил и стал ждать нового взрыва, но на этот раз Джон только удивленно моргнул.
- Серьезно? Это же девчачье имя.
- Думаю, тот факт, что я не девочка, очевиден. Приятно было познакомиться. Если не возражаешь, мне надо работать. Пожалуйста, не стесняйся моего присутствия. Где яблони, ты знаешь.
Мередит сел на одеяло и склонился над книгой. Ему не пришлось изображать, что он забыл про гостя: через два абзаца он действительно напрочь про него забыл и сильно вздрогнул, когда заскрипел забор и зашуршали кусты на той стороне, а через пару минут тетя вполголоса сказала у него над ухом:
- Если хочешь, чтобы он от тебя отстал, посвяти ему некоторое время. Он спросит все, что ему интересно, и больше тебя не тронет.
- А если ему станет еще интереснее? - спросил Мередит, принимая из рук тети огромную кружку ягодного чая. - Вдруг я как твой чай – чем больше пьешь, тем больше хочется?
Тетя засмеялась своим серебряным смехом и поцеловала его в макушку.
- Тогда попробуй разглядеть в нем то, почему я позволяю ему лазить ко мне за яблоками.

К полудню следующего дня Джон уже знал о Мередите все, что тот смог рассказать. Все утро он проторчал у забора, пытаясь найти щелку, не находя и подпрыгивая, чтобы увидеть, в саду ли Мередит и что он делает. В конце концов Мередит не выдержал, отложил тетрадь и карандаш и крикнул Джону, чтобы он прекратил рыть землю пятками и перелезал к нему.
- Чего ты хотел? - ровным голосом спросил Мередит, когда Джон плюхнулся на траву, улыбаясь до ушей.
- Для начала яблоко, - Мередит протянул ему желаемое, он откусил огромный кусок и невнятно сказал, блестя влажными от сока губами: - Не знал, что у Салли есть родные.
- Это она тебе разрешила так называть ее? - недоверчиво спросил Мередит.
Джон кивнул.
- Она мировецкая. Она твоя тетя по кому?
- По отцу.
- Значит, ты тоже МакКей. А почему тебя так назвали?
Мередит вздохнул. Джон утомлял его.
- По-моему, Мередит – такое же имя, как любое другое. Если оно смущает тебя, можешь звать меня Родни, это мое второе имя.
Джон задумался, шевеля губами, словно пробуя имя на вкус, а Мередит разглядывал его, пока он смотрел вверх. Джон был очень миловидный, с пухлыми, чуть обветренными губами красивой формы, гладкой кожей и густой темной челкой, падавшей на серо-зеленые глаза и закрывавшей одну такую же густую темную бровь. Мередит подумал, что смокинг, пожалуй, будет ему так же к лицу, как эта старая футболка.
- Нет, - наконец сказал Джон. - Родни мне не нравится. Можно, я буду звать тебя Мер?
Мередит вздохнул. Оставалось только надеяться, что Джон недолго будет звать его так.
- Как пожелаешь.
- Круто! - обрадовался Джон и засыпал Мередита десятками вопросов.
- Ничего себе, - пробормотал он наконец, срывая травинку и разделяя ее на тонкие полоски. - Два факультета сразу... А не боишься не справиться?
- Я не берусь за дела, с которыми могу не справиться, - спокойно ответил Мередит.
- А в космос ты полетишь? - спросил Джон, и Мередит рассмеялся.
- Сколько тебе лет? - ответил он вопросом на вопрос.
- Девятнадцать.
- И где ты учишься?
- Я вольный художник, - сказал Джон и повалился в траву. - Если у тебя руки растут, откуда надо, всегда можно найти работу и без дурацкой бумажки, за которую надо пять лет отсиживать зад.
Тоже верно, неохотно подумал Мередит.
- Я думал, ты уже курсе на четвертом, - Джон приподнялся на локтях и снова смотрел на него.
- Меня приняли без экзаменов три года назад, но я не захотел бросать школу, - почему-то Мередиту расхотелось рассказывать Джону о своих выдающихся успехах: он вдруг перестал гордиться собой.
Но Джон радостно засмеялся.
- Значит, я был прав: ты вундеркинд.
- В твоих устах это звучит как ругательство, - пробормотал Мередит и тоже сорвал травинку.
- Нет, что ты, - возразил Джон и подсел поближе. - Просто нечасто встречаешь таких, как ты. Ты самый умный человек из всех, кого я встречал, да еще и мой ровесник. Это здорово.
Непонятно почему Мередит покраснел. Это ведь правда, попытался он усовестить самого себя, просто признание объективной реальности, от этого не должно быть приятно, как будто никто раньше этого не замечал.
- Вы не так давно переехали сюда, насколько я знаю, - пробормотал он и покраснел еще сильнее от того, какой неуклюжей получилась попытка сменить тему.
Джон бросил на него взгляд и покусал губу.
- Да. Семь лет назад умер отец, где-то год мы с мамой пытались вертеться там, где жили тогда, но потом это совсем стало нам не по карману. Здесь жизнь намного дешевле и люди добрее.
Мередит больно укусил себя за щеку.
- Извини, - тихо сказал он, - я иногда задаю не те вопросы.
- Да все нормально, - ответил Джон и спокойно улыбнулся. - Теперь-то все хорошо. В какой-то степени даже лучше, чем было.
Они помолчали, а потом Джон встал и спросил:
- У тебя есть велосипед?
Мередит, выдернутый из мрачных размышлений, удивленно поднял на него глаза.
- Да, кажется, есть... Если тетя его не выбросила.
Джон широко улыбнулся.
- Не выбросила. Поехали завтра на реку?
- Поехали, - ответил Мередит прежде, чем успел осмыслить вопрос.
- Славно, - сказал Джон. - Спасибо, что уделили мне минутку, мистер.
Он легко перемахнул через забор, а Мередит еще долго сидел и смотрел в тетрадный лист, наполовину исписанный формулами.

Мередит встретился с бандой Смитсона через неделю после приезда. Всю эту неделю они с Джоном ездили на реку или просто колесили по округе, валялись на траве в полях, лазили по деревьям в лесу и как-нибудь еще гробили дорогую красивую одежду Мередита, а иногда просто сидели в саду и ели яблоки наперегонки. Со смешанным чувством Мередит обнаружил, однажды заметив, как мало он прочитал за это время, что за полезными занятиями он проводит куда меньше времени, чем пытаясь утопить Джона в мелкой речке, с наслаждением вцепляясь в его густые мокрые волосы.
Они как раз возвращались с реки и уже поравнялись с домом Джона. Было почти темно: Джон хотел показать Мередиту светлячков, которые по вечерам усеивают траву на берегу. Они так увлеклись разговором, что заметили группу подростков в кожаных куртках, стоявших под лихорадочно мигающим фонарем, только когда те двинулись им навстречу. Джон мгновенно напрягся и сжал руль велосипеда, а Мередит с любопытством разглядывал тех, кого последний раз видел совсем мальчишками. Смитсон, возглавляющий процессию, очень возмужал, раздался в плечах и выглядел намного старше своих лет, однако щель между передними зубами, открывшимися в наглой ухмылке, никуда не делась и лоб не стал выше ни на полдюйма.
- Эй, Шеппард, - негромко сказал он, останавливаясь рядом с Джоном, вышедшим вперед и как будто пытавшимся загородить Мередита велосипедом и собой, - у тебя новый дружок?
Джон окатил его ледяным взглядом и уже открыл рот, но Мередит невозмутимо ответил за него:
- Не новее, чем твой хронический конъюктивит, Альберт.
Джон ошарашенно обернулся к нему, Смитсон прищурил нездоровые глаза, а потом изумленно вздернул редкие брови.
- МакКей?..
- Он самый, - Мередит сделал шаг вперед, оттеснив Джона. - Как поживаешь? Все еще думаешь, что твоя рука сильнее цепной передачи?
Смитсон побагровел так, что Мередит серьезно испугался, как бы у него не лопнули глаза, но Джон не дал ему проверить оправданность этого опасения.
- Ты с ума сошел? - зашипел он, распахивая калитку, втаскивая Мередита внутрь и задвигая засов. - Это же Смитсон!
- Я не знаю тонкостей местной социальной стратификации, - холодно ответил Мередит, стряхивая с рубашки кусочки засохшей грязи, - но ничего особенно страшного в этом субъекте не вижу.
- Ты просто ничего не знаешь про него, - пробормотал Джон, глядя в щелку в заборе.
- Напротив. Я знаю про него достаточно, чтобы полностью полагаться на слова, а не на кулаки, противостоя ему.
- Значит, твои данные устарели, - Джон наконец повернулся к нему. - Если ты уязвишь его словами, будет только хуже. Эти отморозки слишком преданы ему, они сами подстерегут тебя вечером и отвалтузят, и приказа любимого босса ждать не станут. На первый раз, думаю, они тебя простят, но впредь будь осторожнее.
Мередит вдруг почувствовал себя так, словно его прохватил ледяной ветер. Не то чтобы он испугался пудовых кулаков и того, что они наверняка прячут в карманах... Такое чувство, наверно, возникает, когда находишь гремучую змею на полке с любимыми книгами.
Джон озабоченно наблюдал за тем, как меняется лицо Мередита, а потом осторожно положил руку ему на плечо.
- Мер, успокойся, может, все не так страшно. К тому же я всегда рядом, а со мной они почему-то не связываются.
Мередит пожал плечами, слегка, чтобы рука Джона не соскользнула.
- Да не в этом дело, - пробормотал он и искоса посмотрел на Джона. - Просто я... Понимаешь, я привык считать этот город если не своим, то по крайней мере безопасным для меня. Я не думал, что тут все так изменилось. Не думал, что из вечно сопливого поросенка вырастет такой жуткий кабан.
Джон фыркнул, зажмурился и вдруг захохотал. Мередит тоже улыбнулся, чувствуя, как ослабляется и развязывается болезненный узел внутри. Джон прислонился к забору и откинул голову, стукнувшись затылком о доски и всхлипывая. Лет через десять он станет по-настоящему красивым, вдруг подумал Мередит, рассматривая его, остаточная детская неопределенность уйдет, черты станут более конкретными, тело оформится, если, конечно, он не проведет эти годы на диване перед телевизором с банкой пива в одной руке и пакетом холестериновых бомб – в другой. Ему вдруг очень захотелось сделать так, чтобы этого не случилось.
Джон вытер щеки тыльной стороной ладони, оставив на коже серые полосы.
- Ты офигенный, - сказал он так искренне, что кровь прилила к щекам Мередита. - Раз уж тебя занесло в Зазаборье, пойдем, я тебя с мамой познакомлю.
Только сейчас Мередит осознал, что стоит на дорожке, ведущей к дому Джона. Он увидел кусты, которые шуршали, когда Джон спрыгивал с забора или пытался подглядывать за Мередитом, и красную крышу, на верхушку которой смотрел так часто, пытаясь по ней реконструировать весь дом.
- Я живу в мансарде, - говорил Джон, таща его за локоть к крыльцу, - так здорово! И из окна удобно вылезать, крыша над крыльцом как раз под моим окном.
- Обезьяна, - засмеялся Мередит, - все бы тебе лазить куда-нибудь.
- Спасибо, что не сказал «пятилетка», - усмехнулся Джон, поднимаясь на крыльцо. - Так мама всегда говорит.
Джон открыл светло-зеленую дверь и пропустил Мередита внутрь. Прихожая была чистая и светлая, с фотографиями на стенах, оклеенных обоями в мелкий цветочек. Мебель – только самая необходимая, поэтому комната казалась больше, чем была на самом деле. В ее глубине у небольшого трюмо стояла высокая женщина в темном платье. Мередиту показалось, что в одном из зеркал он увидел отражение покрасневших от слез глаз, и у него екнуло сердце.
- Мам, это Мер, я говорил тебе о нем... - начал Джон и резко оборвал предложение, когда женщина вздрогнула и быстро провела рукой по лицу.
Она начала поворачиваться к ним, но Джон, за секунду ставший белее самой качественной бумаги, загородил ее от Мередита и быстро, сквозь зубы сказал:
- Мер, извини, уйди, пожалуйста.
Мередит молча развернулся и вышел. Убедившись, что на улице нет никаких признаков Смитсона и его клевретов, он плотно закрыл калитку и долго стучался в свою дверь, прежде чем тетя наконец услышала его. Он рассказал ей только про поросенка, выросшего в кабана. Она долго смеялась, почти как Джон, и у Мередита больно дергалось сердце.
Он лег и честно пытался уснуть или хотя бы выкинуть из памяти белое лицо Джона. Когда простыня из-за его возни оказалась на полу, Мередит встал, оделся, выскользнул из дома и пошел к забору. Пару минут постояв под ним, он подпрыгнул, ухватился за край, подтянулся и повис на локтях. Окно мансарды светилось темно-рыжим, остальные окна были темны. Мередит глубоко вздохнул, выпрямил руки и закинул на забор ногу, потом другую, поудобнее ухватился за доски и спрыгнул вниз, с силой оттолкнувшись от забора. Разумеется, он приземлился на край куста, прибавив к хрусту веток и тревожному шелесту листьев сдавленные ругательства. В рыжем окне тут же появился размытый силуэт. Штора отдернулась, рама поднялась, и на плоский навес над крыльцом бесшумно спрыгнул Джон. Он быстро спустился по декоративной решетке, увитой плющом, черным на фоне смутно белеющих планок, и шепотом позвал:
- Мер?
- Да, - прохрипел Мередит, выдирая ногу из куста. - Я, кажется, сломал твой куст. Прости.
- Ничего, - Джон наклонился и взял его за руки. - Не сиди на земле. Полезли ко мне.
- Нет уж, - вставая и отдуваясь, сказал Мередит, - хватит с меня на сегодня эквилибристики. Мне еще обратно лезть.
Даже в темноте он увидел, что Джон слабо улыбается.
- Тогда пойдем в беседку.
Они сели на деревянную скамейку и долго молчали, а потом Джон сказал:
- Я сам ее сделал.
- Что?
- Беседку.
- Ух ты.
И снова тишина, нарушаемая только скрежетом цикад. А потом Мередит положил руку Джону на плечо, и тот заговорил:
- У нее иногда бывает так. Она вспоминает все плохое, понимаешь, вообще все, что было плохого в жизни, одно наслаивается на другое, и она не выдерживает. Она очень сильная вообще-то, но тут не выдерживает. А я каждый раз не знаю, что делать, просто сижу рядом и обнимаю ее, и так мне паршиво каждый раз. Понимаешь, в такие моменты я начинаю думать, что должен выучиться на врача или на психолога какого-нибудь, чтобы помочь ей справиться... А потом думаю, что если есть дар, то он и без учебы проявится, а если нет, тут уж никакие университеты не помогут.
Когда Джон зло вытер глаза, Мередит развернулся к нему, взял его за плечи и прижал к себе. Джон обхватил его руками так крепко, что через пару минут у Мередита заныло все тело, и он осторожно, но настойчиво потянул Джона вниз, на пол. Джон спрятал лицо у Мередита на груди, а тот начал сначала неловко, а потом все увереннее гладить его по голове. Чувствуя, как слезы пропитывают его рубашку, Мередит спрашивал себя, есть ли у Джона человек, делающий для него то, что он делает для матери. Вряд ли он позволяет себе «не выдерживать» при ней, значит, просто сидит у себя в мансарде и трясется от горя, ужаса, боли, еще чего-то, о чем Мередит даже думать боялся.
Джон всхлипнул, пытаясь сдержать рыдание, и дернулся, слегка отталкивая Мередита от себя, но теперь и Мередиту стало так не по себе, что он просто не смог разжать руки. Он зарылся лицом в спутанные волосы, пахнущие ветром, и забормотал что-то, поминутно называя Джона по имени. Джон снова расслабился, и они еще долго сидели, обнявшись и вздрагивая.
Небо на востоке стало белесым, когда Джон погладил Мередита по спине и прошептал:
- Спасибо.
Мередит помолчал и тихо сказал:
- Видишь, сидеть рядом и обнимать – очень хорошее лекарство.

Через пару дней Мередит все-таки познакомился с матерью Джона. Она смотрела на него такими же, как у сына, серо-зелеными глазами с интересом и немного удивленно, как будто недоумевала, где ее сын откопал такое сложное явление. Джон сидел рядом с Мередитом, подсовывал ему печенье и почему-то выглядел очень гордым.
- Я очень рада, что у Джона появился друг, - сказала миссис Шеппард, когда Джон, извинившись, ненадолго отлучился. - Впервые за шесть лет он не один. Спасибо, что терпите его общество, Мередит.
- Я вовсе не терплю его, миссис Шеппард, - ответил Мередит, стараясь выдержать ее взгляд. - Мне приятно общаться с ним.
- Но у вас, наверно, не так много общих тем для разговоров, - она растерянно пожала плечами, словно извиняясь, что не вложила в сына больше информации обо всем на свете.
Мередит невольно улыбнулся.
- Это не страшно. С ним не соскучишься.
Она заправила за ухо темную с проседью прядь, улыбнулась и кивнула.
После обеда Джон утащил Мередита в сад – показывать укромные уголки. Они лежали в траве, отгороженные от всего мира разлапистыми кустами жасмина, и лениво обменивались репликами ни о чем.
- Тебе не скучно? - вдруг спросил Джон, и Мередит удивленно поднял брови, услышав в его голосе смущение. - Если хочешь, можешь возвращаться к своим учебникам, я не обижусь.
Мередит оперся на локоть и посмотрел на Джона. Он действительно был смущен и немного испуган тем, что Мередит может принять его предложение.
- С чего ты взял, что мне скучно?
- Ни с чего. Просто предупреждаю.
- Буду иметь в виду, - Мередит продолжал смотреть Джону в лицо, и тот порозовел и отвернулся. - И все-таки почему ты это сказал?
- Не знаю, - Джон сел и обхватил колени руками. - Не могу объяснить.
- Все можно объяснить, если постараться.
Джон бросил на него странный взгляд через плечо.
- Все?
- Абсолютно.
Джон долго молчал и сосредоточенно думал, а потом побледнел, спросил:
- И это? - и развернувшись, как змея, бросил тело вперед, опрокинул Мередита в траву и неловко прижался губами к его губам.
Мередит инстинктивно выбросил руки вперед, но тело Джона пришлось как раз между ними и придавило Мередита к земле, так что он просто обхватил его руками за талию. Губы у Джона были удивительно мягкие, хотя Мередит иногда думал, что они, наверно, будут царапаться, потому что Джон постоянно кусал их и облизывал на ветру. Джон тяжело дышал, вжимаясь носом в щеку Мередита, и не давал ему пошевелить головой, держа сзади за шею, и это было хорошо, это было... сладко, подумал Мередит, удивляясь, из каких неизвестных глубин памяти всплыло это определение, приоткрывая губы и прижимая Джона к себе.
- И это, - хрипло ответил он, когда через пару сотен лет Джон отстранился и испуганно посмотрел на него.
Джон насупился, сел и снова отвернулся.
- Ну и? - буркнул он чуть погодя.
- Эстетически приятные объекты, обладание ими и даже прикосновение к ним доставляют человеку удовольствие. Предваряя возможный следующий вопрос – это объясняет и то, почему твое лицо не превратилось во вмятину в форме моего кулака.
Джон повернулся к нему. Он выглядел польщенным и разочарованным одновременно.
- И все?
- А что еще?
- А если объект... со временем перестает быть эстетически приятным?
- А что ты делаешь с... - Мередит помедлил, подбирая аналогию, - со старыми комиксами, когда они тебе надоедают или зачитываются до дыр?
- Складываю в ящик для комиксов, - ответил Джон и покраснел.
- Ладно, - Мередит пожевал губу, чувствуя вкус Джона, от которого замирало сердце, - неудачный пример. Что ты делаешь с тем, что когда-то казалось тебе красивым и нужным, а теперь таким не кажется?
Джон покраснел еще сильнее.
- У меня так не бывает, - прошептал он. - Я не выбрасываю вещи, которые мне нравятся, когда они становятся старыми и некрасивыми, если ты об этом.
Мередит тоже сел.
- На что, в таком случае, похожа твоя комната?
Джон смущенно улыбнулся.
- Хочешь, покажу?
Мансарда Джона была маленькая, заставленная коробками и заваленная бесхозными вещами. Мередит невольно вспомнил свою идеально убранную комнату и не удержался:
- Зачем тебе все это?
- Как зачем? - Джон искренне удивился. - Это же память! Этим мячом мы играли с моим дядей, когда мне было пять. В этой тетради куча пометок учительницы, в которую я был целый год влюблен... А у мамы внизу даже мои первые ботинки хранятся.
Мередит медленно переводил взгляд с вещи на вещь и думал, что не смог бы жить в такой обстановке. Не потому, что он не ценил память о своей и чужой жизни, хотя и это было не вполне неверно, просто здесь каждая вещь действительно могла рассказать длинную историю. Он знал, на что способны вещи, он собирался стать человеком, который может заглянуть им в самое сердце и рассказать о них все. Именно поэтому в его комнате было только то, что помогало ему работать. Трудно спокойно и трезво думать об электронах, когда мяч на полке у тебя за спиной нашептывает о зеленом поле, зашкаливающем адреналине и здоровой физической усталости.
- А ты выбросишь свои книги, когда они пожелтеют и обтреплются?
Вопрос дошел до Мередита не сразу. Он медленно повернулся к Джону.
- Книги – другой вопрос. Если шрифт в них станет нечитабелен – выброшу.
- Не понимаю... - пробормотал Джон.
Он неуверенно прошелся по комнате и снял с полки потрепанную картонную коробку.
- Смотри, - сказал он, садясь на узкую твердую кровать и жестом приглашая Мередита сесть рядом. - Вот этому билету десять лет. Видишь, на нем уже ничего не видно. Но я беру его в руки и снова оказываюсь в зале кинотеатра, куда мои безумные кузины притащили меня смотреть «Касабланку». Я просто трогаю его и вспоминаю все: как они были одеты, чем от них пахло, сколько людей было в зале. Неужели тебе не кажется, что это здорово?
Мередит вздохнул. Джон сжимал в руке клочок желтой бумаги и смотрел на него умоляющими глазами. Господи, как же ответить ему, чтобы не обидеть? Как объяснить, что он просто не может позволить себе засорять комнату и мозг старыми билетами?
- Они почему-то особенно важны для тебя?
- Что?
- Эти воспоминания. Если ты так держишься за них, значит, они играют ключевую роль в твоей жизни.
- Нет! - Джон вскочил, захлопнул крышку и сунул коробку на место. - Они просто... Я могу и не вспоминать! Но это же просто... Это же куски жизни! Это приятно!
Мередит устало вздохнул.
- Хорошо. Я не принимаю и с трудом понимаю твою точку зрения, но не оспариваю ее право на существование.
- Ты целовался когда-нибудь? В смысле до сегодняшнего дня?
Челка Джона стояла дыбом, и в другое время Мередит рассмеялся бы, но сейчас он только кивнул.
- Когда? С кем? Где?
Мередит прищурился, старательно шаря в памяти.
- Ее, кажется, звали Дора... Когда мы уже жили в Принстоне... Хотя нет, пожалуй, еще в Трентоне...
- Вот этот шрам, - окончательно выбитый из колеи Джон схватил его за руку и развернул предплечье тыльной стороной вверх: по белой коже вился тоненький снежно-белый рубец, - откуда он?
Мередит пожал плечами.
- Судя по виду рубцовой ткани, это было рассечение.
- Ты не можешь этого не помнить!
Мередит начал сердиться.
- Зачем мне это помнить? Он не причиняет неудобств, а если вдруг начнет – причина его возникновения наверняка записана в моей медкарте.
Джон с ужасом смотрел на него. Мередит постарался улыбнуться помягче.
- Послушай, Джон... Я понимаю, что такая позиция может казаться странной. Я готов согласиться, что ассоциативное мышление – очень сильная штука, которая иной раз здорово мешает людям оптимизировать процесс жизнедеятельности...
- Нам, Мер! - вдруг воскликнул Джон и дернул себя за волосы, когда Мередит вопросительно посмотрел на него. - Не «людям»! «Нам»! Ты же тоже человек! Господи, я думал, меня уже ничем не удивишь и не испугаешь...
Он встал, подошел к окну и стал теребить рыжую занавеску дрожащими пальцами. Мередиту вдруг стало очень жалко его. С другой стороны, так ли важно, что ты помнишь о своем прошлом, если это не мешает тебе жить полноценной жизнью? Мередит же не пытается заставить Джона принять его точку зрения. Жалость этим рассуждениям не вняла и вонзила когти глубже в сердце.
- Джон, - позвал Мередит. - Джон... Ну прости меня. Просто у меня никогда такого не было. Не было ничего, не связанного с работой, о чем мне хотелось бы помнить.
- Но ты ведь не помнишь о самом себе! - почти со слезами прошептал Джон.
Мередит улыбнулся и пожал плечами.
- Значит, тоже просто не хотелось.
- А я? - вдруг спросил Джон. - А там, в саду? Это ты тоже забудешь?
Мередит опустил глаза.
- Нет. Это я не смогу забыть никогда.
Джон обернулся и горько усмехнулся.
- Конечно. Это же... экстраординарно, да? Это как протон с отрицательным зарядом.
- Джон...
Но Джон вихрем промчался мимо него и загрохотал вниз по лестнице.
- Тетя Салли... - начал Мередит, вернувшись домой и нерешительно остановившись в дверях гостиной, где тетя раскладывала пасьянс.
- Что, милый?
- Ты не знаешь... - он снова замолчал. Тетя терпеливо ждала продолжения. Мередит глубоко вздохнул, успокаивая разошедшееся сердце, и показал ей руку. - Ты не знаешь, откуда у меня этот шрам?
- Конечно, знаю, - тетя выложила еще одну карту. - Когда тебе было шесть, ты уронил на себя ящик с инструментами твоего отца. Там лежал незакрытый нож, не помню, для чего, но очень острый. С тех пор твой отец покупает готовую мебель, а твоя мать никогда не ворчит на него, как другие женщины на своих мужей, за то, что он даже полку привесить не может. Наверно, какой-нибудь аварийный набор инструментов в недрах вашего дома есть, но чтобы где-то праздно валялась хотя бы отвертка... - тетя выразительно передернула плечами.
Мередит нашел Джона через час поисков. Он сидел в реке по пояс и вяло шлепал по воде ладонями. Мередит разделся, сел рядом с ним, поджимая от холода пальцы на ногах, и рассказал про шрам. Джон бросил на него угрюмый взгляд и отвернулся.
- Зачем ты мне это рассказываешь?
- Не знаю. Наверно, хочу научиться запоминать такую информацию, - Мередит взял Джона за руку, и тот искоса посмотрел на него. - Понимаешь, у меня сегодня появился кое-кто, не связанный с работой, о ком мне очень нужно много чего запомнить.

За день до отъезда Мередита Джон пришел к нему с тоненьким саженцем в руках.
- Не хочу, чтобы единственным растением, посаженным твоими руками, был атомный гриб, - решительно сказал он и потащил его на газон, где они впервые встретились взглядами.
Ямка недалеко от забора была уже выкопана, и Мередит подозрительно покосился на дом.
- Салли согласна, - засмеялся Джон, перехватив этот взгляд. - Она говорит, что когда дерево вырастет, в его тени будет приятно лежать на траве, а если оно сломает забор, мне будет легче красть яблоки, - улыбка сбежала с его лица, и он подошел поближе к Мередиту. - А еще ты уедешь, а оно останется. Будет напоминать мне о тебе. А если уеду я, а ты вернешься, оно напомнит тебе обо мне.
- Я ведь уже сказал, что не забуду, - резко сказал Мередит.
Джон улыбнулся. Мередит взял у него саженец, провел рукой по гладкой прохладной коре, всмотрелся в нежные зубчатые листочки.
- Это вяз? - спросил он.
Джон по обыкновению восхищенно посмотрел на него.
- Да.
- Если бы я верил в астрологию, сказал бы, что вяз – твое дерево.
- Но ты не веришь?
- Астрофизика в некотором роде делает астрологию несостоятельной.
Джон лукаво сощурил глаза.
- И почему же вяз – мое дерево?
Мередит неопределенно помахал свободной рукой.
- Ну знаешь, все эти штампы про верность, преданность, самопожертвование, способность к сильным чувствам...
Джон обнял его за плечи и потерся носом о висок.
- Ты это запомнил.
- Уже почти забыл. Недавно мне попался какой-то журнал с гороскопами, а когда у меня перед глазами оказываются буквы, я не могу не читать.
Джон улыбнулся, и Мередит подумал, что за это он особенно любит Джона: в ответ на сомнительное с точки зрения среднего человека утверждение он никогда не улыбается многозначительно, не играет бровями и уж конечно не стучит себя пальцем по носу, он верит Мередиту во всем и, наверно, вряд ли может представить, что тот когда-нибудь обманет его.
Мередит неуютно повел плечами: мозг зацепился за что-то в этом предложении, за что-то, чего не собирался в него вставлять.
За это он особенно любит Джона...
Мередит встал на колени и посмотрел на Джона снизу вверх. Джон опустился рядом с ним, они взялись за стволик и сунули корни в ямку, засыпали землей, утрамбовали и полили. Джон вдруг странно судорожно вздохнул, вытер руки о штаны и ткнулся лбом в лоб Мередита, потом отпрянул и яростно засопел. Только не плачь, подумал Мередит и не понял, себя просил или Джона. Легкий ветер зашевелил полупрозрачные листики саженца, словно вдохнул в него жизнь.
- Знаешь, как, согласно легенде, получили свое название Афины? - тихо спросил Мередит.
Джон покачал головой, продолжая раздувать ноздри.
- Правителю Афин надо было решить, кто из богов станет покровителем города. Бог моря Посейдон ударил по скале трезубцем, и из нее забил родник, но вода в нем была соленая. Тогда богиня мудрости Афина вонзила в землю свое копье, и оно превратилось в оливковое дерево.
Джон зажмурился, потряс головой и улыбнулся.
- Город, понятное дело, отдали ей?
- Конечно.
Джон долго смотрел на Мередита, потом протянул руку и погладил его по щеке.
- Я буду скучать по твоему занудству.
Мередит тяжело сглотнул.
- Я приеду через год. Проверю, как оно тут. Ну и тебя заодно.
- Конечно.
Джон встал и подал руку Мередиту. Они долго стояли рядом, глядя на саженец и держась за руки.
- Вряд ли это поможет тебе в работе, - сказал наконец Джон, - даже, скорее всего, будет мешать...
Он выжидательно посмотрел на Мередита и договорил, когда тот кивнул:
- Это был самый чудесный месяц в моей жизни, и я люблю тебя.

Год пролетел неожиданно быстро, наверно, потому, что каждое воскресенье, на все праздники и при любом удобном случае Мередит звонил Джону и они разговаривали столько, сколько удавалось.
Когда Мередит наконец приехал, Джон встретил его на узком чистеньком перроне, отобрал чемодан, и весь вечер они просто сидели за кустами жасмина и смотрели друг на друга.
Месяц тянулся дольше, чем год, как густая сладкая патока, как поцелуи Джона, а когда Мередит в отчаянии пнул собранный чемодан, Джон, сидящий на его кровати, сказал:
- Вообще-то я еду с тобой.
Мередит подумал, что сошел с ума от горя.
- Что? Почему?
Джон встал и сунул руку в карман новых джинсов. Мередит только сейчас заметил, что на нем белоснежная рубашка.
- Я поступил на математический факультет, - сказал Джон и вытащил из кармана галстук. - Мне всегда нравилась математика. К тому же их общежитие совсем рядом со стадионом. Научишь меня завязывать эту дурацкую штуку?
- Джон, как же...
- Мама очень рада за меня. Я выучусь, найду хорошую работу и заберу ее к себе. Мер, пожалуйста, я все утро пытался ее завязать, умираю от любопытства.
Пальцы Мередита почти не дрожали, когда он вывязывал аккуратный узел.
- Общежитие факультета астрофизики в здании напротив, - сказал он, разглаживая чуть помявшуюся темную ткань, - я могу переселиться туда, если захочешь. Мы сможем сигналить друг другу флажками.
- Я не умею, - застенчиво ответил Джон.
Мередит улыбнулся.
- Сразу видно – салага, - он крепко поцеловал Джона и облизнулся. - Как только опробуем твою новую кровать, научу тебя всем премудростям студенческой жизни.

@темы: .IV.2 Текстуры, #fandom: Stargate Atlantis, Stargate Atlantis: Джон Шеппард, Родни МакКей. (табл.30)

---

Всего лишь сон (1/100)

[Anakfer]

Название: Всего лишь сон
Автор:  Anakfer
Фэндом: Vampire Diaries
Персонажи/Пейринг: Стефан/Елена, Катерина
Жанр: Hurt/Comfort
Рейтинг: PG-13
Тип: джен, гет
Тема: Ночной кошмар
Размер: 370 слов
Статус: завершен
Дисклаймер: Все права принадлежат телеканалу CW

Елена стояла посреди длинного коридора в абсолютно не знакомом ей здании. Освещение практически отсутствовало, поэтому различить какие-то детали интерьера, которые могли бы подсказать, где именно она находится, не представлялось возможным. Лишь где-то далеко были видны малюсенькие точки света. Девушка не знала, как она здесь очутилась. Это место пугало ее, хотелось бежать как можно дальше и быстрее отсюда, но куда? Кромешная тьма не позволяла двигаться, так как риск наткнуться на какую-то опасную для жизни преграду был очень велик. Разумеется, можно было попытаться добраться до источника света, но он казался таким не реальным, что Гилберт всерьез начала задумываться над тем, а не сошла ли она с ума. Девушка начала понимать, что означает выражение «первобытный страх», так как именно таким образом она могла описать свои нынешние ощущения.
Внезапно, Елена ощутила тонкие холодные пальцы на своей шее, они сжали ее горло, не давая возможность вдохнуть, самым жутким было то, что девушка совершенно не могла сопротивляться, ее парализовал страх.
- Оставь его, Елена, иначе я убью тебя, а ты ведь не хочешь умирать. - Прошептал во тьме женский голос, голос который принадлежать только одному существу – Кетрин.
- Нет, - одними губами прошептала Гилберт, так как говорить она не могла.
- Нет? Значит он для тебя дороже твоей жизни? – вампирша как-то странно хмыкнула и слегка ослабила хватку, давая Елене возможность вдохнуть немного воздуха. – Не правильное решение. Я бы могла оставить тебя в живых, ты бы уехала куда-нибудь, встретила милого парня, родила бы ему пару ребятишек и жила обычной, самой банальной жизнью, но раз ты не согласна…
В следующую секунду девушка ощутила, как острые клыки вонзились в ее шею, и по телу побежали теплые струйки ее собственной крови. Из последних сил Елена закричала во весь голос:
- Стефан!..
- Елена, Елена! Проснись, это всего лишь сон, тебе нечего бояться. Все хорошо, я тут, я рядом – не бойся. – Младший Сальваторе нежно убаюкивал в своих объятиях трясущуюся от страха девушку. Каждую ночь ее кошмары становились все более зловещими, она не говорила об этом, но он мог это чувствовать. Кетрин перешла все границы – пора заставить ее успокоиться, навсегда, но этим он займется утром, а не сейчас. Сейчас для него самым важным было, рассеять страх в сердце Елены.
- Спи моя маленькая, больше никто не посмеет вторгаться в твои сны – обещаю…

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: The Vampire Diaries, The Vampire Diaries: фэндом в целом. (табл.100)

---

16/100, CSI:Miami, фандом в целом

[Tinka1976]

Название: Палач (пролог)
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Палач, жертва (в целях сохранения интриги имена героев в прологе обозначены не будут).
Рейтинг: PG-13
Тип: джен
Тема: Звуки. Выстрел.
Объем: 1027 слов
Примечания: Майами, ориентировочно 2012 год.
Предупреждения: насилие/жестокость, смерть персонажа, выгул авторских тараканов.

Пролог.

Жертва не сопротивляется в двух случаях: когда она окончательно сломлена и морально уже мертва или когда собирается с силами для новой попытки спасти свою шкуру.
Палач внимательно наблюдал за выражением лица лежащего у его ног человека, пытаясь определить, к какой из стадий тяготеет жертва на этот раз. Всё, что он знал о нём, свидетельствовало против первого варианта, но Палач надеялся, что скоро тот дойдёт до нужной кондиции.
Палач прошёлся по комнате, мимоходом пнув босую ступню носком ботинка – холод, разумеется, был лишь одной из многочисленных мер укрощения, - усмехнулся в ответ на приглушённый стон сквозь зубы, нахмурился, отметив, что глаза жертвы остались плотно закрытыми. Внимательно оглядел натёкшие из порезов лужицы крови. Нет, пожалуй, до критического уровня ещё далеко.
Тем не менее, пора было действовать. Финальный акт трагедии не должен заставлять зрителей ждать, иначе они могут потерять интерес к представлению. Палач слегка толкнул мужчину ногой, заставляя лечь лицом вниз, проверил, хорошо ли застёгнуты наручники, натянул ему на голову плотный тканевый мешок.
Дыхание мужчины участилось, и Палач довольно улыбнулся. Похоже, жертва осознала наступление завершающего этапа своей жизни. Довольство относилось к тому, какая точка будет поставлена сегодня во всей этой истории. Явно не та, на которую рассчитывал этот человек, явно.
- Поднимайся, - слегка поддергивая его за локти вверх, велел Палач.
Пошатываясь, мужчина поднялся и двинулся к выходу, повинуясь толчку в спину. Босые ноги оставляли приправленные кровью отпечатки на полу.
Палач лёгкими толчками задавал направление движения, пока его жертва не оказалась в багажнике автомобиля. Палач прищурился: мужчина рухнул туда со вздохом, который показался вздохом облегчения. Да, действительно, во всей позе появилась какая-то расслабленность, словно ждал его не финальный акт расправы, а долгожданный отдых.
Палач захлопнул багажник и сел за руль. Поправил зеркало заднего вида. Если бы не завёрнутые назад руки и чёрный мешок на голове, то человека в багажнике вполне можно было принять за спящего: размеренное дыхание, расслабленная поза.
Палач мысленно перебирал все события последней недели, ставшей заключительным этапом изнурительной гонки. Что мог придумать этот проныра? Неужели он догадался, когда и, главное, по кому будет нанесён последний удар и сумел подстраховаться?
Нет. Палач тряхнул головой и завёл мотор. Нет, это совершенно невозможно. План был совершенен. Долгие месяцы он шёл к осуществлению своей истинной цели, о которой никто не имел возможности догадаться – слишком парадоксальным казался бы такой вывод. И теперь, когда до завершения этого плана остались считанные часы, он не может отступить и не имеет права колебаться. Без последнего аккорда он сам будет выглядеть не великолепным мстителем, а просто жалким, окончательно слетевшим с катушек неудачником.
Машину тряхнуло на подвернувшейся выбоине, Палач выругался сквозь зубы, сзади коротко простонал и обмяк неудачно приложившийся головой пленник. Пришлось останавливаться и проверять его состояние. Невыполнение плана означало бескровную победу давнего врага, вырванную из рук в последний момент.
Пленник был жив, и Палач продолжил путь, заталкивая поглубже неожиданно поселившийся в сердце холодок предчувствия неудачи. Все было продумано до мелочей. План не мог сорваться, тем более сейчас, на заключительном этапе.
Эверглейдс обрушились на него удушающей жарой и влажностью, стоило выйти из машины. Но Палач вдохнул этот пропитанный болотными испарениями воздух так, словно вкушал амброзию. Чем больше это место похоже на ад, тем лучше.
Пленник уже пришёл в себя, но по-прежнему не оказывал никакого сопротивления, пока его выволакивали из багажника и ставили на колени прямо в грязи. Это настораживало. Палач знал этого человека долгие годы и привык к тому, что в рукаве у него непременно оказывается пара тузов, а то и завалявшийся джокер.
- Чего же ты ждёшь? – вполголоса пробормотал Палач, стаскивая мешок с головы жертвы.
Мужчина поднял на него взгляд – и улыбнулся. Улыбнулся слегка, склоняя голову набок, затем лизнул разбитые губы, поднял брови, словно собираясь ответить – и Палач не выдержал. Мощная затрещина наотмашь отбросила его жертву в сторону, заставив ткнуться в грязь, несколько быстрых, бешеных ударов ногами стёрли улыбку с лица. Вот только в глазах, когда Палач вернул его в прежнее положение, появилось что-то новое, неприятное.
Палач криво усмехнулся, приматывая к груди пленника папку с любовно подобранными материалами. Жалость? Что ж, когда всё закончится, тогда и выяснится, кто из них больше достоин жалости.
Ещё одним куском широкого серого скотча Палач залепил мужчине рот.
- Хочешь что-то сказать на прощание? – с издёвкой поинтересовался он, позволяя жертве заглянуть в бездонную черноту дула своего пистолета.
Неожиданный шум сбоку заставил Палача резко развернуться на месте, перехватывая пистолет двумя руками. Но через секунду он рассмеялся, услышав предупреждающий рык аллигатора.
- Что, не так ты представлял себе свой конец, а? – снова развернулся к своей жертве Палач. – Небось, надеялся отойти с миром, окружённый детьми и внуками, как положено? Так вот, я тоже. Я тоже. Но сначала я должен выполнить свою работу.
Новый отвлекающий шум послышался сверху. Знакомый шум вертолёта, выписывающего круги над Эверглейдс. Палач снова усмехнулся. Что ж, они сработали лучше, чем он ожидал, но это ничего не меняет в его планах. Им не успеть. К тому моменту, когда они доберутся сюда, всё уже будет кончено, Палач приведёт в исполнение свой последний приговор – и исчезнет.
Он снова навел пистолет на пленника, с упоением наблюдая, как в его глазах всё же пробивается страх. Видимо, он тоже понял, что спасение безнадежно опаздывает. Палач медлил. Ведь именно этого мига он ждал столько лет. Теперь было бы преступлением не насладиться им.
Завтра материалы из папки на груди жертвы появятся на первых полосах газет, и все поймут, каким «волком в овечьей шкуре» всегда был этот мерзавец. Палач не зря оставил его напоследок, чтобы никто не усомнился, завершающим звеном какой цепи был этот человек. Репутация – великая вещь, но пленнику она не поможет. У него, у Палача, тоже есть репутация.
- Прощай, - улыбнулся Палач.
Звук выстрела потонул в усилившемся гуле вертолётных лопастей. Нажатие на спусковой крючок привело в действие механизм: освобождённый боёк ударил по капсюлю, вспыхнувший порох выкинул мелкие несгоревшие частички на руку стрелка, основной своей газообразной массой устремляясь в узкое дуло и разгоняя маленький кусочек свинца. Пуля вошла в голову на стыке височной и теменной кости, взрывая мозг и превращая его в месиво, неспособное более поддерживать жизнедеятельность организма. Человек умер раньше, чем его тело рухнуло на землю, нечувствительное к падению и сырости, к зубам аллигатора, молниеносно показавшегося из кустов и вцепившегося в свою законную добычу. Он уже не слышал сирен, не слышал гула продолжающего летать кругами вертолета, не слышал криков людей, спешащих к месту казни.
История, начавшаяся почти год назад, завершилась.

@темы: #fandom: CSI, .IV.5 Звуки, CSI Miami: фэндом в целом (таб.100)

---

[Vinsense_]

Название: Холодная летняя ночь.
Фандом: Katekyo Hitman Reborn
Герои: Ямамото/Хибари
Тема: Туман
Объём: 509 слов
Тип: слэш
Рейтинг: G
Авторские примечания: ER, как это у меня всегда выходит

Ямамото очень сильно напился. Лежа в двенадцатом часу на скамейке в парке, ему казалось, что он летит непонятно куда: падает в бездну или взмывает к небесам.
Он уже и не помнил точно, по какому поводу пошёл пить с друзьями и так долго засиделся. Не помнил, почему яро не хотел, чтобы его провожали, уверяя, что дойдёт сам.
В парке сгущался туман. Белёсая дымка повисала между деревьев, на аллеях среди старых лип. Туман клочьями висел над травой, над спокойной поверхностью пруда.
Скамейка была холодная, спину неприятно студило.
Ямамото лежат так довольно долго. Ему не претила перспектива переночевать в парке, хотя он никого не предупредил.
Туман стал совсем густой, мигающий оранжевый фонарь превратился в еле различимое пятно на фоне чёрного неба. А Ямамото, прикрыв глаза, наблюдал, как исчезает из вида и небо. Становилось всё холоднее, стужа, довольно непривычная для лета, забиралась под футболку и под кожу.
Вдруг он услышал чьи-то шаги справа, кто-то спешно подошёл к нему и рывком поднял на ноги, после чего, закинув руку Ямамото на плечи, и придерживая Такеши за талию, повёл его прочь из парка.
Ямамото еле переставлял ноги, с трудом пытался объяснить, что ему надо попасть домой и, может, проблеваться. Но ему не отвечали, а просто куда-то вели. Ямамото не задумывался, насколько может быть опасной эта ситуация, он механически переставлял ноги. А когда пытался разглядеть лицо спутника, оно расплывалось. Из-за хмеля в голове казалось, что спутник тонет в тумане.
По дороге Ямамото впал в забытье, пока они шли по улицам города, опустевшим и безжизненным, он оставил попытки что-то сказать, дыша перегаром.
Он очнулся, стоя полуголым в закрытой душевой кабинке. Тело обволакивала горячая вода, мысли, будучи ещё очень пьяными, путались.
Пластмассовые кабинки запотели, ничего не было видно, Ямамото начал в панике стучать по стенкам, пальцы скользили по мокрой поверхности, вода попадала в рот и глаза. Вдруг Ямамото уловил какое-то движение снаружи. Кто-то ходил за стенками душевой, кто-то, чьего лица не получалось различить, будто Такеши снова оказался в туманном жутком парке под обжигающим ливнем.
«Эй, пусти меня!» - завопил Ямамото, но вода заглушила его крик, и получилось невнятное бульканье. Стенки снова запотевали, и Ямамото кулаками стучал по ним.
Вдруг дверь открылась, и перед Ямамото предстал Хибари. Вполне реальный, различимый и, судя по взгляду, очень сердитый.
«Пьянь!» - заявил Хибари и кинул Ямамото в лицо белое полотенце.
Спустя мгновение Ямамото понял, что находится у Хибари в квартире, он сам несколько раз мылся в этой ванне. Он зарылся лицом в махровое полотенце и глубоко вдохнул запах стирального порошка. Именно так, пьянь, подумал Ямамото, не узнал Хибари. Он вспомнил, что именно к Хибари шёл вечером, как и обещал.
За окном густился туман, было очень тихо, с улицы не доносилось ни звука, часы показывали два часа ночи.
Хибари спал, отвернувшись от двери, в своей комнате. Когда Ямамото, согревшийся и голый, зашёл к нему, он даже не пошевельнулся.
Ямамото на цыпочках, немного пошатываясь, подошёл к кровати и забрался под одеяло. Мягко скрипнули пружины. Ямамото прижался носом к спине Хибари и облегчённо выдохнул. А после этого обвил руками спящего, или просто притворяющегося, Хибари, прижался к нему всем телом и закрыл глаза.
Ночь обещала быть холодной.

@темы: .III.4 Погода, #fandom: Katekyo Hitman Reborn, Katekyo Hitman Reborn: Ямамото Такеши, Хибари Кёя. (табл.50)

---

[Dorothy Zbornak]

Название: «... а потом голос».
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: Джин Броди/Моника Дуглас
Тема: голос.
Тип: фемслэш
Рейтинг: G
Жанр: Romance
AU, OOC
Monica’s PoV
Объём: 104 слова
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

драббл

Я встретила тебя первого сентября, когда пошла в первый класс.
Я полюбила тебя почти сразу как увидела.
Единственное, что я заметила кроме твоей внешности, был голос.
Каждый твой урок был похож на поучительную сказку. Ты научила нас большему, чем любой другой учитель. Не говоря уже о мисс Скелетт.
Да, ты всегда хотела, чтобы тебя называли «учитель».
«Я учитель до мозга кости». Мы хорошо знали об этом.
Я всегда любила твой голос. Я хотела научиться говорить так, как ты.
Однажды у меня получилось.
Тогда я могла мечтать лишь... о том, чтобы быть рядом с тобой.

Спустя годы, я стала учителем математики и моя мечта осуществилась.

@музыка: Jean

@темы: .IV.5 Звуки, Расцвет мисс Джин Броди: Джин Броди, Моника Дуглас(табл.30), #fandom: Расцвет мисс Джин Броди

---

Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию

[Че, Гевара?]

Название: Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию
Фандом: Devil May Cry
Герои: Леди/Кири, Триш/Кири
Тема: IV.5 - Выстрел
Объём: 441 слово
Тип: фемслэш, романтика, ангст, AU
Рейтинг: PG
Предупреждение: ООС, АУ, отсутствие беты
Примечание автора: Это мозговзрыв. Думаю о том, что было бы, если "ребилднуть" Триш, Леди и Кири так же, как собрались Данте в пятой игре. Трэш и многие другие прелести.

Город-сказка, город-мечта,
Попадая в его сети пропадаешь навсегда.
Глотая воздух простуд и сквозняков
С запахом бензина и дорогих духов.
Танцы Минус - Город сказка, город мечта

Кири - маленькая. Кири - медленная, и только ресницы ее трепещут, как крылья бабочки. Кири - из города Фортуны. Она еще недавно носила белые платья с длинным подолом, любила петь и хотела вырастить на балконе цветы. Теперь она подводит глаза черным карандашом, а когда Леди курит, перебросив одну ногу через подоконник, становится рядом и жадно втягивает носом дым. Потом приближается, пробует губы подруги языком, лижет коротко.
Сладко и горько одновременно.
Леди всегда собиралась отрастить волосы хотя бы до лопаток, но это кажется непосильной задачей. Когда она сидит в ванне, пустив холодную воду на всю мощность крана, и раскачивается, обхватив себя руками, она ловит себя на мысли, что ей хочется резать себя. И лучше волосы, чем вены.
На их фоне Триш смотрится нормальной. Наверное, поэтому она считает, что имеет право фыркать, когда приходит в гости. Высокая, светловолосая Брунгильда двадцать первого века.
Она наклоняется к Кири, так что длинная прядь сворачивается змеей на ладони рыжей девушки, и шепчет на ухо: "А ты умеешь убивать демонов?"
Триш - сама загадочность, стиль и изящество. Ее бледные пальцы любят скользить по плечам Кири. Но в тот самый миг, когда длинный ноготь касается шеи девушки, Леди решает, что...
Нет. Нетнетнетникогда. Она не позволит.
Моемоемое.

Время скачет галопом. Движения Кири становятся все более медленными. Триш крутится вокруг нее, словно паучиха. Черная вдова - и поэтому Леди боится. Триш все чаще просит оставлять их с Кири наедине.
Опасность.
Этот город въедается в кожу, проникает в кровь и отравляет. Леди не хочет, чтобы Кири отравляла еще и демонесса.
Они все чаще в комнате только вдвоем. Но когда Триш тянется, чтобы поцеловать Кири, ее губы натыкаются на холодную руку Леди. Потому что - никогда на самом деле наедине они не были.
Леди закрывает один глаз. Зрачок расширился, почти закрыв алую радужку.
Бешенство и все силы ада.
Триш больше не приходит.
Кири теперь сидит у окна, неподвижная, и даже отказывается есть. На ее плече багровеет кровоподтек, оставленный на прощание демонессой. С каждым днем он становится все бледнее и когда, наконец, исчезает совсем, Леди идет в свою комнату и достает из сейфа пистолет. Он давно не был в деле. Леди собирается на встречу с Триш. Им просто необходимо немного поговорить по душам. Еще Леди знает, что ей бы следовало обеспечить кое-кому хороший лечебный секс.

Леди двигается, как зомби. Звук каждого ее шага отдается от стен кирпичных домов и возносится вверх. Триш смотрит на нее: что, как? И презрение - Великий Спарда, и эта человеческая девочка собралась мне что-то предявлять - на лице демонессы сменяется испугом, когда она видит поблескивающий в тусклом свете фонарей пистолет.
- Хочешь мне что-то сказать? - спрашивает Триш и пытается стервозно улыбнуться.
Леди думает секунду.
- Нет.
Выстрел. Детоксикация.

@темы: .IV.5 Звуки, #fandom: Devil May Cry, Devil May Cry: Леди. (табл. 50)

---

[chipchirgan]

3.
Название: Painkiller.
Фандом: Stargate Atlantis.
Герои: Джон Шеппард, Родни МакКей.
Тема: Признание в любви.
Объём: 2715 слов.
Тип: слэш.
Рейтинг: R.
Саммари: Родни поднимает голову и смотрит Джону в глаза, смотрит долго, проваливаясь в глухую тревогу, и наконец протягивает ему поврежденную руку.

Читать

- Когда ты один из самых умных людей в мире, причем это почти общепризнанный факт, очень унизительно лежать в дикарской яме-ловушке с вывихнутым плечом и потомком пелионского ясеня в ноге. Очень больно, конечно, но в первую очередь – унизительно, особенно когда на тебя сверху смотрят люди в простынях и переговариваются на мертвом языке, - говорит Родни и улыбается так, что Джон отводит взгляд.
Родни понимает, что Джон понимает, что Родни недоговаривает. Джон видел рыхлую землю, неровным слоем покрывавшую лежащего в яме Родни. Он ни о чем не спросил, но Родни думает, что он знает, что именно так выглядит земля, которую пытаешься, отчаянно цепляясь за вытесняемый ужасом разум, стряхнуть с себя одной рукой, когда не можешь опереться на другую. Джон не мог не заметить, что у псевдоэллинов руки были в земле.
Карсон ждет, пока Родни договорит, разгоняет мини-совещание по подведению неутешительных итогов миссии (Родни – единственный выживший) и выключает свет в палате, оставляя только пару неярких ламп. Джон лежит на соседней койке и смотрит на Родни полуприкрытыми красными веками глазами. Родни улыбается бледной улыбкой и делает вид, что засыпает. Ему кажется, что он слышит, как Джон казнит себя. Но что было делать, если посланная на свежеобнаруженную многообещающую планету группа вернулась ни с чем, не справившись с дверью – входом в громадный скальный комплекс явно авторства Древних, Тейла уже второй день пыталась наладить очередные торговые отношения на другом конце галактики, зачем-то взяв с собой Ронона (Родни подозревал, что причина столь долгих переговоров кроется где-то в непосредственной близости от сатедианца), а Джона все еще заносило на поворотах после контузии недельной давности? Когда группа Родни не вышла на связь, у Джона наверняка было такое лицо, что никому и в голову не пришло удерживать его в городе, но Родни видел, как он борется с тошнотой, прикрывая морпехов, тащивших Родни к прыгуну, до ярко-белых костяшек впиваясь пальцами в рукоятку автомата. Когда Родни вправили руку и перевязали ногу, Карсон дал Джону какие-то таблетки и уложил на соседнюю койку, и тот не сказал ни слова поперек. Глядя в мутные глаза на зеленоватом лице, Родни понял, что традиционного сопротивления не было не только потому, что Джон не хотел оставлять Родни одного. Легче от этого не стало.
Родни слезает с койки утром четвертого дня, через день после того, как совесть Джона пересилила нежелание уходить от Родни. Рядом крутилась медсестра, и Джон, уходя, всего лишь бросил на Родни голодный тоскливый взгляд. Когда он скрылся за дверью, Родни почувствовал, как расслабляется тело, и понял, что все это время даже во сне ждал чего-то плохого, включив сигнализацию, натянув вокруг себя колючую проволоку и постоянно подтягивая ее, чтобы не провисала. Родни очень не понравилось это открытие; на следующее утро он понял, что пора валить из медотсека, если он не хочет быстро и качественно сойти с ума.
Молоденькая медсестра бросается за Карсоном, увидев, что Родни спускает ноги с койки, но ищет его так долго, что Родни успевает добраться до шкафа, в котором висит его одежда, и переодеться, стараясь не растревожить пострадавшие члены.
- Только не надо со мной возиться, - раздраженно говорит Родни Карсону, когда тот открывает рот, и хромает к лабораториям. - Отличная работа, Асклепий, никогда не чувствовал себя лучше, почти готов признать медицину наукой.
Брюзгливые нотки немного успокаивают Карсона, но он некоторое время идет за Родни и внимательно приглядывается к нему. Наконец Родни яростно фыркает, и Карсон отстает.
Лаборатория встречает его сочувствующей настороженностью, и Родни уже неподдельно зло повторяет давешнюю просьбу. Его подчиненные слишком хорошо знают интонации шефа и сразу утыкаются взглядами в мониторы и бумажки. Радек сдержанно кивает и уступает Родни место, не глядя на него и разве что чуть-чуть дальше, чем нужно, отодвинув стул от стола.
Родни уходит в мир приборов и систем Атлантиды с головой, потому что даже болезненные удары током служат напоминанием, что он снова в цивилизованном высокоразвитом мире, где никто не станет разглядывать его с равнодушным любопытством и закапывать заживо. Людям, даже закованным в синтетические ткани и не страдающим политеизмом, пока не удается поддерживать в Родни такую уверенность. Даже Джону, но Джон понимает и не лезет, хотя единственный замечает, как старательно Родни избегает даже случайных прикосновений и как искажается его лицо, когда кому-то все-таки удается дотронуться до него. Слава Богу, он заметил это прежде, чем сам успел протянуть руку к ученому. Родни тщательно отсеивает и уничтожает мысли о том, какое лицо было бы в этом случае у Джона.
Проходят недели, и Родни настолько привыкает к тому, что в его присутствии любой разговор становится едва заметно тише, люди начинают смеяться осторожно, поглядывая на него, словно спрашивая у него разрешения на веселье, что это перестает его раздражать. В конце концов, он так часто мечтал, чтобы его оставили в покое... Конечно, лучше бы исполнение мечты сопровождалось менее травмирующими обстоятельствами, но все равно грех жаловаться. А если бы Джон снова начал улыбаться в отсутствие Родни, было бы совсем идеально. Иногда, например, сидя напротив Джона в столовой и слушая, как спокойно и невозмутимо течет его рассказ о чем-нибудь хорошем и светлом, Родни даже думает, что не возражал бы, если бы Джон захотел поговорить, нарушил негласное соглашение «не возиться» с Родни. Но он каждый раз невероятно тепло улыбается, встает и уходит, и совсем не трогает Родни, которому все чаще становится противно от того, с каким облегчением он каждый раз вздыхает.
Просто он не знает, как будет жить, если не сможет вынести прикосновение Джона.
Однажды над Атлантидой разражается такая гроза, что все как по команде вспоминают первый год в Пегасе. Родни уже не хромает, но нога ноет, и у него ужасное настроение, поэтому Джон сидит в его кресле, перекинув ноги через подлокотник, смотрит в потолок и напевает себе под нос: он знает, что Родни это развлекает. Родни задумчиво стучит по клавишам ноутбука, обрабатывая неисправность одного из транспортеров, и все хорошо, пока он не начинает искать один из своих блокнотов, который, конечно, оказывается на верхней полке стеллажа. Родни уже давно пытается заставить себя хоть немного выпрямить спину, не совсем, но хотя бы вернуться в докатастрофическое состояние, и не может: прямая спина равносильна опущенным щитам и ослабленной бдительности. Поэтому Родни несколько секунд стоит у стеллажа, борясь с собой, возвращается к столу и пытается вытащить нужные данные из памяти.
Наблюдающий за ним Джон неторопливо встает, снимает блокнот с полки и без предупреждения резко бросает его Родни – чтобы Родни не подумал, что Джон жалеет и опекает его.
- Не сутулиться не пробовал? - как обычно невозмутимо спрашивает Джон.
- Старый стал, спина не разгибается.
Джон фыркает.
- Я вообще-то на год старше тебя.
У него очень хорошо получается «не возиться», только в глубине глаз, почти не различимая, черная в черноте зрачка, постоянно и мощно пульсирует тревога, поэтому Родни почти не смотрит Джону в глаза.
- У тебя, между прочим, если сзади смотреть, головы не видно, - говорит он, искоса глядя Джону куда-то в плечо.
- Ну я-то могу разогнуться, когда хочу, - говорит Джон и разгибается.
Родни не успевает отвести взгляд и теперь завороженно смотрит на обтянутую черной футболкой грудь Джона. На секунду вспыхивает полузабытое и от этого странное желание. Это можно было бы назвать хорошим знаком, если бы искра не угасла от одной мысли о телесном контакте.
И все-таки Джон замечает ее, какой бы тусклой она ни была, и ломается, сразу, вдруг, как будто и не держался так долго и так стойко. Он подходит, с трудом переставляя ноги, и останавливается шагах в трех от Родни, упорно листающего дрожащими пальцами исписанные листы.
Сколько ночей прошло? Сколько они не спали вместе?
- Родни, - Джон протягивает к нему руку.
Невозмутимости как не было. Он выглядит испуганным, каким иногда бывал в первые месяцы на Атлантиде, и Родни понимает, что все, плотину прорвало, терпение кончилось, но все равно пробует обратить все в шутку, потому что от страха начинает противно ныть в животе.
- Снова тошнит? - притворно сварливо спрашивает он, делая вид, что не замечает, как дрожит его голос, и бросает в Джона скомканным платком. - Только не на меня.
Джон смотрит на Родни глазами, полными отчаяния, Родни видит это даже боковым зрением и чувствует, как от щек отливает кровь.
- Я так больше не могу. Хочу, чтобы ты снова мне доверял, - шепчет Джон, - целиком и полностью. Как я тебе. Как раньше. Пожалуйста, Родни. Доверься мне. Это же я.
Родни поднимает голову и смотрит Джону в глаза, смотрит долго, проваливаясь в глухую тревогу, и наконец протягивает ему поврежденную руку.
Джон не виноват в том, что случилось. Родни не имеет права так наказывать его.
Это же Джон.
Джон берет Родни за руку, просто подставив под кисть ладонь, и долго стоит неподвижно, давая Родни возможность привыкнуть. Это не так страшно, как казалось, и Джон накрывает руку Родни другой рукой, а потом медленно ведет кончиками пальцев вверх по предплечью, трепеща ресницами и еле-еле дыша ртом. Сердце у Родни заходится так, что, кажется, вот-вот перевернется и насмерть запутается во всех этих кровеносных трубках, отходящих от него, но прикосновения Джона, по крайней мере, не вызывают отвращения, и это не может не радовать. Родни даже чуть-чуть поощряет Джона, придвигаясь на пару дюймов ближе.
Джон осторожно поднимает руку Родни.
- Больно? - тихо спрашивает он.
Родни качает головой, и Джон поднимает руку выше, еще, сгибает локоть, заводит за голову, очень медленно, постоянно спрашивая: «А так?», вглядываясь в лицо Родни, прислушиваясь к нему ушами и пальцами.
Тишину, наполненную шумом дождя, раскалывает раскат грома. Родни вздрагивает, и Джон замирает, вопросительно глядя на него огромными глазами. Родни качает головой – «Это не ты», – и Джон очень осторожно кладет ладони ему на плечи и медленно подходит совсем близко, и еще медленнее трогает губами его губы, просто едва-едва касается, и Родни видит размытые очертания мучительно сведенных бровей. Это не страшно, не больно, и Родни рад, что дыхание Джона рвется из груди, а он сдерживает его, как всегда, когда счастлив. Жаль только, что сам Родни никак не может отпустить себя и поэтому ничего не чувствует.
Но на касание губ он все-таки отвечает, и Джон отстраняется, смотрит на него блестящими глазами, потом на кровать, снова на Родни и задерживает дыхание, не решаясь попросить вслух. Родни пожимает плечами – «Делай, что хочешь», – и Джон снимает футболку с себя, а потом с Родни. Родни нравится этот обмен мыслями через взгляды и движения – как будто все по-старому и не было этих недель на расстоянии.
Джон раздевает его, раздевается сам, и пока он ведет Родни к кровати, ученый скользит взглядом по его телу и понимает, что помнит его до мельчайших подробностей, до детальной истории появления самого крошечного шрама. Ощущение времени, проведенного без Джона, исчезает окончательно, но проклятое боязливое чувство вязко сидит в груди и ни за что не желает рассасываться.
Джон укладывает Родни на кровать и начинает прокладывать дорожки поцелуев по его телу, именно так и именно там, как и где тому нравится. Джон делает все так медленно, что Родни успеет по-своему доказать теорему Ферма, не то что сказать «хватит», если вдруг захочет остановиться. Джон не делает ни одного резкого движения; постепенно приходит уверенность, что и не сделает, и Родни немного расслабляется. Вспыхнувшее накануне желание возвращается и усиливается, и Джон, не сдержавшись, шумно выдыхает, заметив это, и сползает ниже, и обхватывает губами наливающийся кровью член Родни, и отрывается от него прежде, чем Родни начинает задыхаться. Он целует Родни, стоя на четвереньках над ним, и осторожно опускается на него, полностью накрывая телом. Родни старательно прогоняет воспоминание о сыплющейся сверху земле и бьющих по бронежилету слежавшихся комках. Джон внимательно смотрит на него, и Родни опускает ресницы – «Я справляюсь, продолжай».
Джон обхватывает запястья Родни и вжимает их в матрас под подушкой. Приобретенный рефлекс включает сигнал тревоги, и Родни невольно дергает плечами и приподнимает голову: от страха перед такой открытостью и беспомощностью сжимается горло и немеют ноги. Но Джон целует его, долго, по-настоящему, и Родни неожиданно для самого себя глухо стонет и выгибается. Его телу надоело страдать из-за вздорных капризов мозга, оно хочет Джона, хочет так, что перед глазами танцуют черные сияющие точки, и Родни больше не желает истязать Джона: он знает, чего тому стоит сдерживать себя и не тереться твердым членом о бедро Родни, остервенело и рвано.
Джон начинает двигаться, глубоко дыша Родни в висок и шепча на ухо неразборчиво, но успокаивающе. Он двигается мучительно медленно, трется всем телом о тело Родни, не отпуская его запястий, не давая хоть немного закрыться. Родни поворачивает голову и утыкается носом в пахнущие травами спутанные пряди у Джона над виском. Оказывается, «потеряться в ощущениях» – не просто глупое выражение. Ощущений так много, что даже мозг Родни не может зафиксировать все сразу и теряется, как маленькая девочка в волшебном лесу. Когда волна ненадолго откатывает и к Родни возвращается способность думать, он завидует Джону, который, кажется, совсем отключил мозг и просто неограниченно чувствует.
- Родни... - выдыхает Джон, и Родни закусывает губу: ему кажется, что Джон плачет.
Все вдруг становится так реально, что почти больно. Нет никакой легкости, и Родни вдавливает в матрас не только горячая тяжесть тела Джона. Как будто все, что было у них с Джоном раньше, – светлая акварель, расплывающаяся от капли воды, или нежная пастель, осыпающаяся от легчайшего прикосновения, а теперь это масляные краски, жирные, крупные мазки, насыщенные, глубокие цвета на прочном, грубом холсте, хранящие образ годы, десятилетия, века. У Родни сбивается дыхание, и он с силой вскидывает бедра, и Джон вскрикивает и вжимает большие пальцы во влажные ладони Родни.
- Я люблю тебя, - задыхаясь, шепчет он. - Родни, я так люблю тебя.
И вот теперь действительно больно. Родни закрывает глаза и чувствует, как по виску медленно течет слезинка. В другое время он, наверно, потерял бы голову от счастья, потому что уже очень давно ему хочется, чтобы Джон сказал это, хотя он готов к тому, что никогда этого не услышит, но сейчас он на все смотрит по-другому. Теперь все будет очень сложно, часто будет больно, каждый день, и к этой боли не привыкнешь, потому что каждый раз она будет новая, потому что Родни ревнив, он параноик, он всего боится, а Джон слишком ненадежный для него, слишком любит разбрасываться собой, слишком не умеет думать о благе одного человека, а не всего человечества. И уйти у Родни теперь не получится. Эта игра слишком настоящая. Такие не бросают, не пройдя до конца.
Джон начинает крупно вздрагивать, надолго задерживать дыхание и с хрипом выдыхать. С каждым движением он сильнее вжимается в Родни, его пальцы периодически конвульсивно сдавливают запястья ученого и медленно разжимаются явно чудовищным усилием воли. Он сгибает ногу и прижимает мошонку Родни к стволу, и Родни вдруг обжигает первая волна предчувствия развязки. С очередным измученным вдохом Джона он тоже задерживает дыхание. Тут же неожиданно наваливается паника, в нос бьет запах прелой листвы и сухой земли, но сейчас уже неизмеримо легче справляться с этим, и Родни выдыхает только вместе с Джоном и чувствует, как каменеет от этого тело Джона.
- Прости меня, - бормочет он, - прости...
- Ох, замолчи, - выдавливает Родни, извиваясь, - тебе обязательно сейчас?..
Джон захлебывается словами и вдруг как-то странно смеется – как будто стонет. А может, и правда стонет, потому что кончает так, что несколько секунд не может двигаться, а у Родни на запястьях точно будут синяки. Вот так всегда, раздраженно думает Родни, пытаясь столкнуть с себя обездвиженное тело Джона, чтобы потереться об него, и наслаждаясь тем, как свободно текут мысли, больше не скованные отупляющим страхом, а я как же? Джон, однако, быстро приходит в себя, и через пару секунд уже Родни заходится стоном и пытается вывернуться из рук Джона. Джон не отпускает его, пока не затихают последние судороги, осовело смотрит на Родни, ловит в его глазах досадливый огонек, почти беззвучно говорит:
- Вернулся, - и трется носом о шею Родни.
Они лежат рядом и тяжело дышат – ждут, пока дыхание выровняется само собой, и еще никогда Родни не был так рад едкому раздражению оттого, что Шеппард опять втянул его в какую-то авантюру.
- Больше никогда, ни за что, никуда не отпущу тебя одного, - бормочет Джон. - Обещаю.
Родни стискивает зубы, малодушно и безрезультатно стараясь не верить.
- Не обещай.
- Хорошо, - соглашается Джон, и Родни против воли чувствует себя уязвленным, но Джон добавляет: - Клянусь, - спокойно выдерживает долгий острый взгляд Родни, и Родни наконец высвобождает руки из его захвата и крепко обнимает его.
Джон долго молчит, так долго, что Родни чувствует, что они все крепче приклеиваются друг к другу, а потом прерывающимся голосом обращается к ключице Родни:
- Родни...
Родни вздыхает и пинает лодыжку Джона.
- Да, идиот, конечно, я тебя тоже.
В конце концов, боль всегда идет рядом, явно или незаметно, и вряд ли за всю его жизнь наберется хотя бы год, абсолютно безболезненный. Так что ради таких ночей, как эта, сдерживаемого рвущегося дыхания Джона и его живых глаз Родни готов потерпеть еще чуть-чуть.

@темы: .V.2 Штампы, #fandom: Stargate Atlantis, Stargate Atlantis: Джон Шеппард, Родни МакКей. (табл.30)

---

Кто-то прошелся по твоей могиле. Ч.1

[Че, Гевара?]

Название: Кто-то прошелся по твоей могиле. Ч.1
Фандом: Devil May Cry
Герои: Леди, Данте
Тема: .II.1 - Могила
Объём: 251 слово
Тип: джен, AU, POV Леди
Рейтинг: G
Предупреждение: ООС, АУ, отсутствие беты
Примечание автора: Таймлайн - после третьей игры, до первой (и, естественно, четвертой). Данте и Леди работают вместе.
Когда-то меня потянуло оставить заявку с ключом "Кто-то прошел по твоей могиле", но ее так и не выполнили, поэтому радую себя самостоятельно.

- Оставим мотоциклы здесь, - говорит Данте. Руками проводит по ремню, кобуре, рукояткам пистолетов.
Я пожимаю плечами. Место безлюдное, к тому же, обрыв, а подъезд к интересующему нас зданию с обратной стороны. Продираться через дремучий лес, так как это делали мы с Данте, будет разве что самоубийца. А мы себя уже давно относим к таковым. Во всяком случае, как только мы решили, что возьмемся за это задание, я поняла это точно.
Без энтузиазма оглядываю крутой склон. Будет проблематично спуститься. Данте перехватывает мой напряженный взгляд:
- Боишься ободрать коленки?
- Еще чего, - вскидываю Калину Энн на плечо, - если что, в больничке возьму с полки зеленку и как следует обработаю.
Но мы медлим. Никому не хочется начинать. Наконец, Данте говорит:
- Я пойду первым. Если через полчаса не подам знак, ты - за мной.
Киваю. Еще секунду мы стоим, как будто ждем, пока солнце окончательно закатится за горизонт. Это так глупо. Ветра нет, но меня все равно передергивает. Данте кладет мне на плечо теплую руку.
- Что с тобой?
Я хочу сказать, что мне не холодно, не страшно, и... Но он перебивает:
- Чувство, как будто кто-то прошел по твоей будущей могиле, верно?
Стопроцентное попадание!
Данте лихо прыгает с обрыва. Какая жалость, что я не полудемон. Мне придется спускаться на тросе.
Да. Данте еще даже не проник на территорию лаборатории, а я уже уверена, что мне понадобится идти за ним.
И если он прав насчет этого глупого поверья, то судя по тому, как меня трясет, на моей будущей могиле сейчас кто-то пляшет.

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: Devil May Cry, Devil May Cry: Леди. (табл. 50)

---

Несказка. Ч.1

[Че, Гевара?]

Название: Несказка. Ч.1
Фандом: Devil May Cry
Герои: Леди/Триш, присутствуют Неван, Данте, Мундус
Тема: I.2. - Танец
Объём: 389 слов
Тип: фемслэш, романтика, ангст, fairytale!AU
Рейтинг: G
Предупреждение: ООС, АУ, отсутствие беты
Примечание автора: Вообще, это старая задумка, которая написалась только сейчас. пройдя множество мысленных фильтров. Кто угадает песню, под которую писалось, тому шоколядка.

На первый взгляд, эта история - настоящая сказка. Происходило все в далеком-далеком королевстве, которым правил король Мундус. У монарха была красавица-дочь Триш. А то как же? Ну какая сказка без прекрасной принцессы?..
А еще - какая сказка без любви. Запретной. Даже дважды.
И о ней есть смысл поведать.
Однажды принцесса Триш выехала в своей роскошной карете в город. Окна были плотно занавешены бархатными шторками, чтобы до ее Высочества как можно меньше доносилось грубых звуков и запахов улицы. Но принцесса была в хорошем расположении духа в тот день и потому ощущала только аромат цветущей сирени, а гул голосов горожан казался ей звуком далекого прибоя. Этот негромкий шелест уже было убаюкал Триш, как вдруг до девушки донеслось... пение. И принцесса, не думая, что делает, мгновенно отдернула бархатную занавеску. Глазам благородной девицы предстала городская площадь, полная народа. Люди оживленно перешептывались, но вскоре затихли, завороженные молодой артисткой, поющей и танцующей на доске, положенной на две бочки. Девица была довольно смуглой, коротко стриженой и обладала чудесной милой улыбкой. Рядом с ней, на земле, стояли плечистый парень в красной куртке и рыжеволосая девушка, обеспечивавшие плясунье аккомпанемент.
- Стойте! - выкрикнула Триш, высунув руку из окна по направлению к кучеру. Тот, разумеется, не увидел движения, но послушался приказа.
Принцесса распахнула дверцу кареты и, подобрав юбки одной рукой, проворно выбежала на площадь. Уж что-что, а работать локотками благородная дама умела, и вскоре оказалась в непосредственно близости от уличной танцовщицы, которой удалось так заворожить даже видавшую лучших артистов Империи Триш. Принцесса приоткрыла алый ротик от восхищения: вот музыка зазвучала тревожнее, напряженнее, плясунья заткнула подол юбки за пояс и без труда сделала колесо, пройдясь от одного края доски до другого. Вскочила, вскинула руки - и зрители отозвались одобрительным гоготом. Еще одно колесо, в другую сторону, стойка на руках - юбка умело зажата между лодыжками, чтобы не упала на лицо.
Триш зааплодировала. А потом, не в силах сдержаться от переполнявших ее чувств, громко воскликнула:
- Ты поедешь со мной! Во дворец!
Музыка разом оборвалась, жалобно пискнула скрипка рыжей музыкантши, горожане застыли, осознав, что меж них наследница трона. А плясунья от неожиданности потеряла равновесие, и парень в красной куртке едва успел ее поймать. Когда же он поставил девушку на землю, Триш подошла к ним ближе.
- Как тебя зовут? - спросила она у артистки. Девушка изумленно, но без малейшего признака смущения вскинула одну бровь. Помолчала немного. Затем наконец ответила:
- Леди.

@темы: .I.2 Романтика, #fandom: Devil May Cry, Devil May Cry: Леди. (табл. 50)

---

[Dorothy Zbornak]

Название: «Совет попечителей постановил...»
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: клан Броди, в том числе Джин и Моника.
Тема: жажда мести.
Объём: 271 слово
AU, OOC
Monica’s PoV
Тип: джен
Рейтинг: G
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

драббл

- Совет попечителей, как сказала мисс Маккей, постановил, что... - Джин замолчала. - В общем, она хочет выгнать меня из школы Марсии Блэйн. Будто бы мои атеистические взгляды не приемлемы в такой школе, как наша.
Наш клан собрался дома у Джин на Чёрч Хилл.
Каждая из нас была готова сделать всё, что угодно, лишь бы Джин осталась в школе Марсии Блэйн.
- У мисс Маккей ничего не выйдет. С таким же успехом она могла бы попытаться выгнать Цезаря.
- Конечно, мисс Броди, - ответила Юнис Гардинер. – Вы говорили нам, что в Советском Союзе девяносто девять или около того процентов не верят в бога.
- Его нет, не было и никогда не будет, - сказала Сэнди Стрэйнджер.
- Может, не девяносто девять, но девяносто процентов - точно. В этого несуществующего Бога верят только необразованные старушки и старички. Но мы знаем правду. И я расскажу её ещё многим девочкам.
- Они никогда вас не выгонят, мисс Броди, - сказала я. - Мы обещаем.
Я была готова на всё ради Джин.

Уже потом, спустя больше десяти лет, я отомстила за Джин Броди.
Мисс Маккей поняла, что осталась как минимум одна девочка из клана Броди, которая по-настоящему предана Джин.

Но тогда, в начальной школе, я знала, что ещё не настал час мести.
Но потом он настал.
И Эммелин Маккей не один раз (уж точно не один) ругала себя за то, что оказалась бессильна. Она – директриса школы, была бессильна перед какой-то учительницей математики?
Парадокс, но всё было именно так.

Однажды у Сэнди спросили: «Что повлияло на вас в школьные годы?»
Если бы этот вопрос задали мне, я бы ответила: «Учитель Джин Броди. Учитель с большой буквы».


Название: «Thou and I».
Фэндом: «Расцвет мисс Джин Броди»
Герои: Джин Броди/Моника Дуглас.
Тема: надежда.
Объём: 133 слова
AU, OOC
Жанр: Romance/поэзия
Monica’s PoV
Тип: фемслэш
Рейтинг: G
Disclaimer: Герои принадлежат Muriel Spark, внешность Джин - красавице Maggie Smith.

стихотворение

Я готова на всё для тебя -
Сквозь огонь и воду пройти.
Я готова на всё для тебя.
Лишь бы нам с тобой счастье найти.

Дни идут и часы пролетают.
Всё меняется. Верно одно -
Мы с тобою встретились однажды -
Быть нам вместе точно суждено.

Я приду к тебе завтра, родная.
Я приду к тебе, так и знай.
И, как прежде, ты нам заваришь
Ароматный зелёный чай.

Дни прошли... Ну и что же, Джин Броди?
Ну и что изменилось с тех пор?
- Да почти ничего, вроде...
И начнётся наш разговор.

Я тебе расскажу всё, что знаю,
Всё, что чувствую уж давно.
Я тебе, любовь, обещаю,
Будем вместе мы всё равно.

Что бы в жизни у нас не случилось,
Всё сумеем преодолеть.
Ведь мы вместе (это свершилось).
И нам нечего больше хотеть.

14.04.2011

@музыка: Jean

@темы: .I.1 Эмоции, #fandom: Расцвет мисс Джин Броди