[Лопоуша]

Название: Необъяснимо
Фандом: Petshop of Horrors
Герои: Как обычно
Тема: Жара
Объём: 227 слов
Тип: джен
Саммари: небольшая зарисовка о погоде

Уж на что жители Лос-Анжелеса привычны к жаре, а даже их можно допечь – практически в буквальном смысле этого слова. Холодильник Леона был забит банками с пивом, что называется, до отказа – в смысле, отказывался закрываться. Холодное пиво приносило неземное блаженство, но после него становилось только еще жарче. Преступники от жары, как мухи, стали злее и надоедливее, а когда, разделавшись наконец с очередной порцией погонь и перестрелок, Леон приползал за Крисом в зоомагазин, там было, в общем и целом, не лучше. Крис, вялый и сонный, сидел где-нибудь в уголке, обняв обеими руками пушистую разморенную кошечку (Леон решительно не мог понять, как можно с кем-нибудь вообще обниматься в такую жарищу). Возле дивана ковриком валялся баран, раскидав обмякшие ножки с острыми копытцами и безвольно раззявив пасть с острыми клыками. Повсюду лежали, кто пузом кверху, кто носом в пол, осоловевшие звери, все вперемешку, без различия видов и что там у них еще – классов? Еноты, удавы, лабрадоры, вомбаты, игуаны… Осторожно переступая через беззащитные (по крайней мере, временно) тела, Оркотт добирался до чайного столика, за которым невозмутимый, как всегда, граф Ди наслаждался чаем. По мнению Оркотта, пить в такую жару горячий чай, да еще и заедать его пирожными так же немыслимо, как и обниматься. И все же, вот какая странность - когда Леон, рухнув на диванчик, закрывал обессиленно глаза, граф подносил к его лбу узкую ладонь, и его рука всегда была такой прохладной…

@темы: .III.4 Погода, #fandom: Petshop of Horrors, Petshop of Horrors: фэндом в целом (таб.30)

---

[Valery]

Название: Уцелевшая
Фандом: Elfen Lied
Герои: Айко
Тема: V.5.05 - Пост-травматический синдром
Объём: 127 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: И это тоже симптом
Авторские примечания: Автор абсолютно не помнит, насколько канонично то, что Айко выжила. Так что возможно АУ.

Теперь для всего есть длинные названия, умные слова и красивые рекламные обёртки. Айко считает это смешным, но упрямо листает справочники и копается в сети.
Модное словосочетание «посттравматическое стрессовое расстройство» для неё слишком сухо, слишком банально. Так ли это называется, если тебя чуть не убили вместо твоей подруги? Если ты чудом выжила, и с тех пор ищешь следы неизвестно чего во всём, что происходит вокруг? Если ты видишь её во сне и каждую ночь она говорит, что мир обречён?
Наверно, надо бы бояться, но Айко воспринимает всё абсолютно спокойно. Она не удивилась бы, даже узнав, что мир, возможно, обречён именно из-за неё, из-за её неслучившейся смерти, в которую кто-то поверил.
Айко гонит прочь мысль о том, что это тоже симптом.
А во сне к ней вновь приходит подруга.



Название: …Не остров в этом мире
Фандом: Elfen Lied
Герои: Ню
Тема: III.4.02 - Туман
Объём: 120 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: О памяти и воспоминаниях

Память дарит нам наваждения,
Но их не отличить
От воспоминаний.

На самом деле мы помним всё. Абсолютно всё. Но, к счастью, этого мы не помним.
Наша память – лишь острова в тумане.
Девочка, бредущая по берегу, об этом не думает. Её воспоминания затянуты настолько густой пеленой, что превратились в чистый лист. Если и высветится что – откуда ей знать, реальный ли это след памяти или обманчивое видение.
Мы помним всё, это наше проклятие, мы можем вспомнить лишь малую часть, это наше благословение.
Девочка идёт по песку, у самой воды, смеётся, поднимает руку, заслоняя солнце.
Наша память – острова в тумане; что может показать случайный луч солнца – нам неизвестно.
Девочка поднимает руку, играя, гасит солнце. Свет пробивается сквозь пальцы, сквозь густую пелену забвения – и она, может быть, вспоминает.

Нежданный, плотный морской туман затягивает берег.

@темы: .III.4 Погода, .V.5 Душевные болезни, Elfen Lied (anime): фэндом в целом (таб.30), #fandom: Elfen Lied

---

[14th]

Название: Связующая нить.
Фандом: D.Gray-man
Герои: Тикки Мик, Аллен Уолкер, Четырнадцатый, Тысячелетний Граф, Сирил Камелот, Род Камелот.
Тема: Призраки
Объём: 1063 слова
Тип: джен
Рейтинг: PG
Дисклаймер: Все права на D.Gray-man принадлежат Хосино Кацуре
Размещение: запрещено.

Поместье пустовало уже пару дней: никаких приемов, балов, гостей и встреч. Уже вторые сутки в полной тишине часы в гостиной монотонно продолжали отсчитывать время, звоня в назначенный срок, созывая на семейное собрание, на которое два дня уже никто не спускался вниз. Лишь в спальне на втором этаже Тикки натягивал на голову подушку, чтобы переждать этот раздражающий момент. Когда часы умолкали, уходя в свое равномерное качание, Мик морщился от лишних движений и скидывал свое временное укрытие, после чего, аккуратно перевернувшись, пытался нащупать отброшенную в очередном приступе раздражения пачку сигарет и спички. Тикки не открывал глаз: казалось, что солнечный свет все равно сможет пробраться через плотные шторы. Впрочем, маркиз не мог точно сказать, какое время суток было на дворе. Все равно - ночью также могла мешать луна, - а он провел на кровати около двух дней после неприятного пробуждения от очередного приступа боли в старом шраме. Сигареты так и не находились, пальцы гневно скомкали простыню и сжались в кулак.
- Убью, - единственное, что зло шептал маркиз все это время.
И каждый раз на это рядом мгновенно появлялась тень, протягивающая руки, чтобы в очередной раз поменять компресс на голове.
- Убью, - рука протестующее отогнала призрака, развеивая танцующую пыль в тонкой полоске света, все же пробивающегося через темно-синюю тяжелую ткань. А ко лбу аккуратно прикоснулись холодные пальцы. Тикки вновь попытался отмахнуться или хотя бы просто отодвинуть голову, но ничего не произошло, разве что внезапно мир потерял свои координаты и закружился в сознании, меняя ориентиры, - тошнота подкатила к горлу. Тень замерла у края постели, поток воздуха подсказал, что она только что недовольно покачала головой, безмолвно спрашивая, почему Мик все еще сопротивляется. Сквозь боль, тяжело дыша, маркиз попытался открыть глаза, но приятно холодящее ощущение от мокрой ткани мешало, руки вновь сжали простыню, пытаясь доказать этому безмолвному призраку, вновь ушедшему в тень, что он здесь вовсе не нужен, что маркизу не нужна нянька. Но ничего не вышло и на этот раз.
- Убью.

- Доктор, как он?
- Если переживет кризис в эту ночь, то поправится. Какой-то странный вид лихорадки, никогда такого не видел, видимых причин не наблюдаю, хотя температура скачет, и маркиз Мик спит уже вторые сутки. Хорошо, что вы меня вызвали, - доктор устало сложил инструменты в чемодан.
- Благодарим вас, что приехали, - ему протянули чек.
- Это моя работа, - доктор слегка поклонился, - министр, Граф, - дворецкий аккуратно закрыл за ним дверь.
- Это реакция, да? – Сирил вопрошающе посмотрел на Тысячелетнего.
- Ничего не могу утверждать точно, мои источники молчат, я ничего не чувствую…
- Но что-то определенно происходит, и состояние Тикки, - министр повертел в руках выписанный рецепт, - вот теперь нам приходится слушать указания этих людей.
Граф пожал плечами и молча направился в гостиную.
- Могу лишь предположить, что Аллен Уолкер опять ошибся, думая, что с помощью Четырнадцатого можно запереть в себе всю Память, став ее полновластным Хранителем и последним пристанищем. Что-то пошло не так, - полностью погрузившись в себя, Тысячелетний рассматривал поданный чай.
- Ошибка Уолкера в том, что он пошел против всех, возомнив, что может сделать хорошо всем, оставить в живых всех. Так не бывает, - Сирил сел напротив, закинув нога на ногу.
- Не бывает, и все же все живы, - Род запрыгнула на колени к отцу, - папочка, Аллен – тот, кто он есть, его нельзя недооценивать.
- Меня не покидают сомнения, моя прекрасная дочь, что даже после смерти он все еще занимает часть твоего сердца, а как же твой любимый папочка?- Сирил возмущенно обнял Род, попытавшись принять самый строгий вид.
На что Греза лишь рассмеялась, обняла беспокойного отца в ответ и уселась на подлокотник.
- Но что-то все равно пошло не так. Может ли быть так, что Аллен, Четырнадцатый – кто-то из них выжил, потерялся в мирах, ведь реакция Тикки, его шрам.
- Скоро и я начну ревновать, - Граф поставил чай на стол, так и не попробовав его и не получив от почти зеркальной глади ответа, - столько надежды в твоем голосе.
- Это было бы интересно. Не хочу быть человеком, а без Аллена мы не Семья.
- И все равно одни сплошные догадки, - Сирил откинулся на спинку стула, - доктор тут написал, что Тикки надо менять компресс каждый час, пойду, посмотрю на это разбитое корыто.
Род легко спрыгнула на пол:
- Папочка, я с тобой.
- Я ревную, - Сирил тихо вышел из гостиной, прикрыв за собой дверь.
Граф, словно не обратив на них никакого внимания, вновь взял чашку чая:
- Сколько вариантов Конца пьесы ты заготовил, мой нерадивый брат? Ты получил всю силу, умер для всех, и вновь твое человеческое Я оставило связующую нить. Думаешь, Тикки окажется сильнее Маны? И все же поздравляю, - Тысячелетний отсалютовал чашкой, - как раньше ты – от меня, так сейчас мы все скрываемся от твоих паршивых союзников. Но чего же ты на самом деле хочешь?

Дверь осторожно приоткрылась, Род проскользнула вперед отца и осторожно присела на край кровати. Если бы не прерывистое дыхание да жар, можно было бы подумать, что Тикки просто уснул. И все же на секунды выражение его лица менялось – раздражение, усталость, злость и что-то совсем мимолетное. Греза аккуратно поправила компресс.
- Может, стоит закрыть окно? Он не простудится? – шепотом спросила она, пальцами аккуратно разделяя пряди волос своего дядюшки.
- Нои не… - Сирил преувеличенно вздохнул и прикрыл ставни, оставив шторы не задернутыми.
- Не болеют, - задумчиво кивнула Род, - кто мы сейчас?
Сирил покачал головой:
- Здесь не место и не время для пустых философских разговоров, мысли об этом экзорцисте тебе определенны вредны.
Род недовольно сложила руки на груди и показала отцу язык, на что Сирил лишь театрально возвел глаза к потолку и открыл дверь, приглашая дочь покинуть эту светлую и тихую комнату.

Время застыло в этой душной темноте, сдавленной между тяжелыми темно-синими шторами и скомканными мокрыми от пота простынями. Каждый вздох длился целую вечность, а выдох сдавливал тело раскаленными клешнями. И существование длилось от одного к другому желанию открыть глаза, от одной к другой невозможности это сделать. И лишь тень приводила в движение танцующие пылинки в полоске света, лишь тень отмалчивалась на повторяющееся «Убью», что у Тикки на мгновение возникла мысль, что он так и не произнес своего намерения вслух, поэтому этот назойливый призрак с холодными пальцами так ничего и не ответил. Лишь один раз ему показалось, что он открыл глаза, что почти поймал дрожащей от напряжения рукой тень, что услышал в ответ: «… на той стороне», а через мгновение Тикки внезапно проснулся.
- С возвращением, малыш Тикки, у нас для тебя новости.

@темы: .II.1 Ужасы, #fandom: D.Gray-man, D.Gray-man: Четырнадцатый (таб.30)

---

[Akulatrasax]

Название: Колдуньи никогда...
Фандом: Kingdom Hearts
Герои: Ксемнас, Саикс, Малефисент
Тема: V-2 Любовный треугольник
Объём: 182 слова
Тип: джен
Рейтинг: G


– И мы будем править всем миром!
Его глаза горели. О да, она чувствовала, она знала, что ему нравится эта идея.
Ей и самой нравилось – юный, неискушенный, владеющий ключ-клинком . С таким она действительно могла бы поделиться властью над миром. Или иллюзией ее.
Если, конечно, он проживет с драконом достаточно долго.
– Решайся, - сказала она.
Он выбрал. И он выбрал не ее.

Когда десять лет спустя она взглянула в желтые глаза перед собой, то подивилась сделанному в конце концов выбору.
Но колдуньи никогда не предлагают дважды.
– Беги, - сказала она.
Сора знал кое-что о колдуньях, поэтому он побежал.
Похороненная под телами дасков, она смотрела в холодные желтые глаза, бесстрастно наблюдающие, как ее разрывают на части.

Она не увидела удивления в этих глазах. Он смотрел на нее по-прежнему равнодушно, как на мелкое, легкопреодолимое препятствие.
– Я заберу себе этот замок, - сказала она.
Она знала, что эту ночь они не переживут. Просто еще одно тайное знание, доступное лишь колдуньям. Месть не горька и не сладка, она просто должна быть.
Колдуньи никогда не прощают, это удел принцесс.
Потом настанет очередь следующего, кто отказался.
Рику.
Колдуньи никогда...

@темы: .V.2 Штампы, #fandom: Kingdom Hearts, Kingdom Hearts (игры): фэндом в целом (таб.50)

---

Сражаясь с чудовищами, берегись, как бы не стать одним из них.

[вайтлоу]

Автор:  flower dust in your eyes
Фандом: Хроники Нарнии
Герои: Эдмунд, Джадис, Питер и немного других
Тема: V-3. Сражаясь с чудовищами, берегись, как бы не стать одним из них © Ницше
Объём: 539 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечание: таймлайн скачет туда-сюда
Размещение: запрещено

Ницше писал: «Сражаясь с чудовищами, берегись, как бы не стать одним из них». Мое главное чудовище зовут Джадис, у нее жесткие белые волосы, холодные руки и потрясающе красивое лицо, как будто высечено изо льда – острое, гладкое. Ее сопровождает запах стылой воды, и когда я смотрел на нее, то всегда вспоминал нашу старую книгу сказок.
Ганс Христиан Андерсен придумал тебя, Герда растопила тебя, а мы снова вернули тебя к жизни, да, Джадис?

В Нарнии всем правит Древняя Магия. Она гласит, что предсказанное обязано сбыться. Будущее было таково – придут два сына Адама и две дочери Евы и победят Белую Ведьму.
Мы пришли и победили, но чтобы все это случилось, должна была придти Джадис. Замкнутый круг. Мы призвали друг друга, а потом она опалила мое сердце холодом и стыдом. Иногда хочется крикнуть, знаете, как бывает в книжках – почему именно я, за что, верните все назад, я не хочу!
Но я молчу.

- Как думаешь, существует ли более Истинная Нарния, чем там, что сейчас вокруг нас? – мне часто хочется спросить это у Люси, но я никогда не спрашиваю. Незачем ее волновать, она расстроится только от моих слов, а это последнее, чего бы мне хотелось.
Я так думаю.
Люси знает о добре, Нарнии и Аслане так много, как не знает и Истинный Король, пожалуй. Не могу же вывалить на голову сестре свои крамольные мысли.
Я просто думаю иногда, что понимаю Джадис. Но это не мешает мне ее ненавидеть.
И жалеть.

Я полюбил моделировать ситуации у себя в уме. (что за слово-то такое, моделировать… Но оно кажется мне верным, ведь я представляю себе модели того, чего никогда не будет)
Первая: Питер решил, что я все-таки маленький засранец, и как хорошо, что я сбежал. Слезы Лу не помогли, и рациональность Сьюзен выводит их из Нарнии, навсегда запечатывая меня в темнице. Ведьма в бешенстве пополняет свою коллекцию испуганных статуй маленьким мальчиком в шерстяном жакете.
Вторая: четверо детей просто спрятались в шкафу. И ничего не было.
Третья: удар по жезлу Ведьмы был фатальным. И зелье Люси оказалось вовсе не таким волшебным. И Древняя Черная Магия забрала жизнь предателя.
Четвертая: Древняя Магия требует равновесия. Есть Великое добро, Аслан, но нет зла, и им становится нахальный маленький мальчик, которому не хватило ума не доверять незнакомой даме.
Пятая: …
У меня много таких ситуаций, если честно.

- Пит, хватит работать, иди спать, - у короля Питера Великого сейчас смешно всклокочена борода, которую он любит чесать в задумчивости.
Иногда я не верю, что этот взрослый мужчина – мой глупый старший брат, которого надо все время воспитывать. Иногда мне страшно, насколько он выглядит старым по сравнению со мной, ведь я младше его всего на пару лет. А иногда мне просто хочется, чтобы он шел спать и не занимался до полуобморочного состояния делами королевства.
- Одну минутку, - отмахивает Питер. Золотой обруч на его голове смешно съехал на бок, и я широко улыбаюсь, глядя на него.
Светлый ореол вокруг брата топит иней на моем сердце. Это такое… мокрое чувство, что невольно хочется совсем не по-королевски утереть щеки рукавом.

В Истинной Нарнии нет такого, но она полная наших потаенных страхов. Должно быть, чтобы воспитывать в нас мужество, отучая от мирской суеты. Но я не могу, я живу воспоминаниями и переживаниями прошлого, потому что не могу найти себя здесь.
Иней на моем сердце постепенно превращается в лед.

@темы: .V.3 Цитаты, #fandom: Хроники Нарнии, Хроники Нарнии: фэндом в целом (таб.30)

---

[улыбка 45 калибра]

Название: На рассвете
Бета: I want to Hims
Фандом: CSI Майами
Герои: Келли Дюкейн/Эрик Делко
Тема: погода/ туман
Объём: 2504 слово
Тип: гет
Рейтинг: PG-13

- Отпуск? Ты говоришь о нашем совместном отпуске?
- Да! Да, и мне бы хотелось провести его где-нибудь подальше отсюда.
- Как интересно! Чем тебя не устраивают пляжи Майами? Белый песок. Прозрачно-зеленый океан…
- Я их изучил вдоль и поперек. Хочу экзотики.
- Экзотики?
- Горы. Пустыни. Дремучий лес. Бескрайние равнины, поросшие высокой травой и… васильками, голубыми, как небо.
- Какой же ты фантазер!
Келли чуть нахмурилась и медленно опустилась в кресло, положив руки на подлокотники, откинулась назад, опираясь затылком о мягкую спинку. Глядя на серьезного и сосредоточенного Эрика, она не смогла сдержаться и улыбнулась, уж больно у него был умный вид, казалось, что он решает сложную задачу. А с другой стороны, почему она иронизирует? Это же их первый настоящий отпуск, десять дней, которые они могут провести вдвоем, не думая ни о чем, кроме отдыха. И, скорее всего, он прав, хорошо бы уехать куда-нибудь, нет, не край света, поближе, сменить привычную обстановку и устроить себе настоящее приключение
- Нет, Келл, я серьезно. Мы вдвоем и подальше от этой суеты. Хочется тишины и покоя.
Келли выпрямляется в кресле и, съехав на самый краешек, прикусывает нижнюю губу. Мысль, пришедшая в голову, кажется слегка нелепой и вроде бы неподходящей, но выполнимой и завораживающей.
- А, знаешь, я могу тебе кое-что предложить. Надеюсь, тебе понравится. Хотя, хотя есть одно маленькое но. Нет, ты не согласишься, - она в расстройстве кривит губы и отрицательно качает головой. Но неожиданно озарившая ее идея захватывает Келли целиком. Она поправляет волосы и, чуть склонив голову к плечу, загадочно улыбается. Ее взгляд устремлен на фотовыставку, любовно устроенную Эриком на комоде. Разнообразные фотографии Келли: от юной, задорно смеющейся выпускницы колледжа в мантии и конфедератке, до серьезного преподавателя Университета. Среди снимков затесался один, очень оригинальный. Девушка верхом на гнедом скакуне, вставшем на дыбы, в лихо заломленной ковбойской шляпе на фоне горного пейзажа. Широчайшая улыбка на круглом личике и сумасшедший счастливый взгляд слегка прищуренных глаз очаровательной всадницы.
Зеленые глаза женщины подернулись дымкой; она, подхваченная волнами своей памяти, унеслась в прошлое. Первые студенческие каникулы, первый раз, когда она уехала далеко от дома одна, без присмотра родителей, и провела чудный месяц на ранчо у родственников однокурсницы. Это было незабываемое время. Шумное, веселое, с ночными вылазками в горы, купанием в горячих источниках, бешеными скачками на лошадях, неспешными прогулками вдоль бурной реки, невинными поцелуями с влюбленным в нее кузеном подруги. И нелегкая, но приносящая удовлетворение и ощущение своей полезности работа на конюшне. Но самое запоминающееся самое яркое впечатление оставило первое утро. Туманное, не по-летнему прохладное душистое нереальное…
Ранчо располагалось на холме у подножья высокого поросшего редким лесом горного массива. Спрятанный в тени огромных вековых тополей старинный двухэтажный дом, сложенный из сырцового кирпича, был построен в стиле асиенды. На обоих этажах вдоль фронтонов шли деревянные крытые галереи. На одной из них усталые после дороги гости вечером пили чай. Келли, устроившись в кресле-качалке с чашкой цветочного чая, сквозь полудрему рассматривала просторный приусадебный участок, как будто предчувствовала, что эти знания ей пригодятся на следующий день.
На новом месте Келли так и не смогла уснуть, и лишь только за окном слегка посерело, она осторожно, чтобы никого не разбудить, выскользнула на улицу, решив в гордом одиночестве встретить восход солнца. Ей говорили, что в горах это завораживающее зрелище, и посмотреть на это чудо стоит обязательно. И вот, натянув джинсы и футболку, заправив волосы под подаренный вчера стэтсон, она на цыпочках крадется по коридору.
Заблудиться в это предрассветное время она не боялась - память ее еще никогда не подводила - и Келли хорошо представляла, как обустроен широкий двор.
Прижав к груди кроссовки, старясь не шуметь, Келли, осторожно прикрыв за собой дверь, вышла на террасу. Постояла несколько секунд, вдыхая влажный, насыщенный знакомыми с детства дурманящими деревенскими запахами воздух, и, переполненная щекочущими нервы предчувствиями, спустилась с высокого парадного крыльца во двор. С опаской ступая босыми ногами, по остывшей за ночь, накатанной грунтовой дорожке, невольно вздрагивая и ойкая себе под нос, пересекла огороженную территорию. Справа в загоне, тревожно всхрапывая, почуяв незнакомого человека, стояли стреноженные на ночь лошади. Слева высились хозяйственные постройки: сеновал и выстроенные из сосновых бревен сараи. Были видны только их крыши, выступающие, как крепостные стены, из густого лохматого тумана, загораживая вид в долину. Ворота были заперты, но невысокая ограда не стала препятствием для спортивной девушки. Перебравшись через забор, Келли спрыгнула в мокрую высокую, доходящую ей почти до пояса траву и замерла, рассматривая окрестности. Открывшийся ей вид ошеломлял, заставляя сердце колотиться быстрее. Она оказалась в самой настоящей сказке.
Белый плотный туман, похожий на огромное облако, клубясь, медленно поднимался из долины, затягивая колеблющейся пеленой возвышенность, на которой стояла Келли. Неровный, клочкастый, местами почти прозрачный, местами густой, похожий на молочный кисель, туман, как живое существо, дрожал, растекаясь под ногами. Всего несколько мгновений - и Келли по шею оказалась в этой леденящей душу, кажущейся вязкой субстанции. Мир замер, не раздавалось ни звука, абсолютно все застыло в зыбком туманном воздухе, а вокруг разливался какой-то неземной покой, неподвижное умиротворение, накрывшее Келли с головой. Такое она видела лишь в своих страшных детских снах. Девушке вдруг стало не по себе, еще немного - и ее поглотит, затянет эта холодная и влажная мгла. Но случилось чудо - где-то далеко, за невидимой линией горизонта медленно вставало солнце. Оранжевый краешек раскаленного диска вынырнул из таинственных глубин. Косые солнечные лучи, как острые огненные стрелы, пронзили густую пелену, окружающую Келли, и раскрасили бескрайнее и бесконечное небо в яркие розовые и пурпурные цвета. Все вокруг преображалось, становясь нереально, сказочно красивым. Смутные и расплывчатые образы окружающего мира превращались во вполне осязаемые и узнаваемы предметы.
Капли росы падали с нависших над головой ветвей и сверкали на лепестках белых роскошных цветов, которые сплошным кружевом покрывали кустарники, росшие вдоль ограды. Было так тихо, что Келли слышала свое дыхание и еле слышный всплеск от падающей воды. Туман отступал, таял на глазах, оставляя за собой мельчайшие водяные капельки. Они загорались и переливались в солнечных лучах, вспыхивали бриллиантовым блеском, словно чья-то щедрая рука рассыпала по траве, листьям, покрытым мхом валунам, по одежде Келли, по ее волосам драгоценные искристые камушки. Чем выше поднималось солнце, тем еще больше, сильнее и ярче все расцвечивалось такими щедрыми сочными красками, что просто дух захватывало. А вдали, поверх зеленых куполов, деревьев в мерцающем утреннем свете, похожие на мираж, поднимались горные вершины, их скалистые, отполированные ветром уступы отражали еще не жаркие, ласковые лучи восходящего солнца.
- Ух ты! - вырвалось у Келли, она как завороженная смотрела на низкую, заросшую самшитом и можжевельником долину, расчерченную тонкими охристо-коричневыми нитями дорожек и узких извилистых тропок. Где-то далеко с едва слышным гулом, скрытая раскидистыми деревьями и еще укрытая мягким одеялом тумана, неспешно катила свои воды река.
- Келли?
Грубый ломающийся басок раздался за спиной девушки, она, целиком и полностью захваченная созерцанием великолепного вида, не обратила внимания на шаги, и лишь негромкий оклик заставил ее вздрогнуть и опуститься на землю. Быстро повернувшись, Келли увидела мальчишку-подростка, сидящего верхом на заборе. Если она хорошо запомнила, это был сын хозяев – Стивен, озорной и дерзкий пацан.
- Да, Келли, - серьезным строгим тоном ответила она на его вопрос.
- Хочешь покататься на лошади? - вопрос был задан с явной издевкой. По его мнению, эта городская девица вряд ли знала, что такое лошадь, и наверняка боялась их.
- Хочу, - с готовностью ответила Келли, почувствовав в желудке легкий холодок предвкушения. Прокатиться на лошади ранним утром, навстречу восходящему солнцу – это было бы просто здорово.
Ответ Келли обескуражил мальчишку, но он недолго думая перебросил ноги через верхнюю жердь ограды и с ловкостью обезьяны спрыгнул на землю, приземлившись рядом с Келли.
- А ты умеешь… - он с явным интересом смотрел на нее, - это, ну, как его, управлять лошадью?
- Не волнуйся, справлюсь, - рассмеялась Келли и, опомнившись, поинтересовалась: - А лошади? Тебе не влетит за то, что мы возьмем лошадей?
- Неааа, - он мотнул головой, - я почти каждое утро катаюсь, - развернулся и тем же путем, через забор, перелез во двор. - Я сейчас, - раздался его голос, - жди у калитки.

Они выехали за ворота и сразу пустили лошадей галопом навстречу оранжевому шару всходящего солнца. Его лучи освещали каменистую дорогу, обещая жаркий день. Туман почти полностью рассеялся. Лишь кое-где в придорожных ложбинах колебались его серые, напоминающие клочья паутины, зыбкие остатки. Стивен и Келли гнали своих коней все быстрее и быстрее, уносясь подальше от ранчо. Тишину занимающегося утра нарушал только цокот копыт и свист ветра в ушах. Но вот Стивен осадил коня и поехал шагом, Келли тоже замедлила ход, и они, медленно покачиваясь в седлах, начали подниматься вверх по пологому горному склону.
Неширокая дорога уводила на север, некоторое время она шла прямо, потом под углом повернула и пересекла седловину, поросшую высокой, щекочущей лошадиное брюхо травой. Затем, круто повернув на запад, превратилась в узкую, но основательно натоптанную тропинку, она, как едва заметный длинный шрам протянулась через серебристо-зеленые заросли полыни. Тропка вилась по каменистому горному склону, исчезая в густых древесных зарослях. Через некоторое время всадники обогнули причудливый горный утес, и перед ними открылся широкий, почти идеально круглый луг, похожий на глубокую чашу. Его пересекал прозрачный, бегущий по разноцветным камням ручей. Вдоль его берегов росли тополя и плакучие ивы, а вода, струившаяся между деревьями, журчала какую-то нежную мелодию.
- Волшебно, - прошептала Келли, рассматривая открывшийся перед ними пейзаж.
Теплое утреннее солнце приятно ласкало плечи и шею Келли, в густой темно-зеленой траве росли незнакомые цветы, их аромат приятно щекотал ноздри, кружил голову. Келли спешилась и подбежала к ручью, погрузила руки в воду, пропуская между пальцами ледяные струи. Сложив ладошки ковшиком, она зачерпнула серебристой, с крохотными солнечными искрами воды и напилась, затем умылась и совершенно счастливая и довольная неожиданной прогулкой звонко рассмеялась. Повернулась к Стивену и, одарив его самой обворожительной улыбкой, поблагодарила:
- Спасибо, - прикрыла глаза и, прислушиваясь к себе и звукам просыпавшейся природы, снова прошептала, - волшебно…

…волшебно? - переспросил Эрик, он уже несколько минут наблюдал за Келли. Она была где-то далеко от дома, далеко от Майами. На ее губах застыла таинственная улыбка, глаза задумчиво смотрели в видимую только ей даль. Она сидела на самом краешке кресла, напряженная, готовая вот-вот сорваться с места . Короткий вздох сожаления и загадочное слово «волшебно», дважды слетевшее с ее губ. Но вопрос Эрика вернул Келли в настоящее, она глянула на него и вскочила на ноги. Прошлась по комнате и встала позади кресла, облокачиваясь на его спинку. Келли представляла, как было бы чудесно оказаться вместе с Эриком на таком ранчо, погулять по горным тропинкам, покататься на лошади, организовать пикник на берегу хрустального ручейка, провести там ночь. Келли снова вздохнула, не решаясь озвучить свои мечты. Как было бы здорово! Черное бархатное небо, усыпанное огромными низкими звездами, такого не бывает в больших городах. Костер, разведенный на песчаной отмели, первозданная тишина и только они, вдвоем, затерянные среди каменистых уступов, скрытые от мира раскидистыми ивами.
- Рассказывай, - попросил Эрик, - я же вижу и чувствую, что тебя вот-вот разорвет от мыслей и мечтаний. Келл, не молчи.
Он подошел к ней, обнял за плечи и увлек за собой, усаживаясь рядом с ней на диван.
- Я просто вспомнила, подумала, - Келли никак не могла совладать с собой, воспоминания оказались столь яркими, столь реальными, что она слышала журчание воды, ощущала дымный запах костра. Быстрый лошадиный галоп, ветер, бьющий в лицо, жар солнца. Она действительно была не прочь пережить все заново, вернуться в свою юность, только не одной, а с Эриком. Рассказать и показать ему, что она любила и чем занималась, когда жила с родителями в деревенской глуши Луизианы. Та поездка на ранчо была не первой, Келли и раньше проводила свои школьные каникулы на ферме у родственников матери. Там она научилась обращаться с лошадьми и первый раз взяла в руки оружие - старый дробовик дяди. Овладев искусством стрельбы, она испытала странное для девочки влечение, но долгое время любимым занятием Келли были скачки на лошади и стрельба по пустым пивным банкам, под громкий восторженный хохот подвыпившего дядюшки. Он аплодировал ей, видя, как она ловко обращается с его ружьем, восклицая «черт, а не девка». И восторгался ее терпению, когда она не хуже иного конюха ухаживала за лошадьми.
А вечером, сбежав из дома, она сидела на берегу реки, смотрела на бегущую воду и без какой-то особой причины плакала. Переполнявшие ее чувства и желания просили выхода, в те счастливые времена Келли не думала прятать их. Смеялась и плакала, когда хотелось. Она, несмотря на свои мужские увлечения, оставалась девочкой - беззащитной, порой одинокой, обладала глубоко ранимой душой и могла безутешно плакать над каждой раздавленной букашкой. Противоречивая, непредсказуемая, совсем не похожая на настоящую. Или похожая?
- Келл, ну говори же, - Эрик тормошил ее, начав терять терпение, - что ты надумала.
- Я хочу… - начала Келли, но вдруг замолчала и уткнулась лицом Эрику в грудь.
- Ну, милая, что случилось с моей малышкой? - он гладил ее по волосам. - Если не хочешь, не надо, не рассказывай.
Келли покачала головой, глубоко вздохнула и выпрямилась, смахивая со щеки непрошенную слезинку.
- Я вспомнила детство, юность, - потерла пальцами виски, - я стала такая сентиментальная, наверно, старею.
- Глупости, - Эрик взял ее лицо в ладони и бережно стер большим пальцем последнюю прозрачную капельку со скулы Келли. - Ты мне расскажешь, что придумала? Где мы будем проводить свой отпуск?
- Нууу, - Келли прикусила нижнюю губу, посмотрела на потолок, в окно и замерла, глядя Эрику в глаза.
- Слушаю, очень внимательно слушаю.
- Горы, бескрайняя равнина, река, утренний туман, костер на берегу ручья и … - она запнулась, не решаясь сказать страшное.
- И лошади, - закончил за нее Эрик. - Все прекрасно, кроме них, - тяжелый огорченный вздох говорил слишком много.
Ну не испытывал он любви к этим животным, даже можно сказать, опасался их. Старался находиться от них на расстоянии. Лучше крокодил, он понятнее, и ясно, что с ним можно делать. А лошади? Эрику хватило одного раза, одного посещения родео, чтобы понять - он не поклонник этого вида развлечений. Да и главные его участники, так обожаемые Келли лошади, эти грациозные внешне и такие непредсказуемые и агрессивные в гневе животные его пугают, а близкое знакомство вызывает оторопь. Нет уж, лучше не иметь с ними никаких дел.
Пожав плечами, Келли убрала с себя руки Эрика и отодвинулась от него. Она предполагала, что ее идея не вызовет особого энтузиазма, но попробовать-то можно было?
- Келл, Келли, не грусти, - Эрик чувствовал себя виноватым, - если ты очень хочешь…
- Неважно, - она улыбнулась и провела пальцами по его щеке, - это наш первый отпуск, и мы должны выбрать что-то особенное, можно новенькое, но приятное и тебе, и мне.
- Но, Келл…
- Вопрос исчерпан, - она закрыла ладонью рот Эрику, - уже поздно, а завтра у нас рабочий день. Поговорим о предстоящем отдыхе позже, - она старалась казаться веселой, не показывая своего огорчения.
Но обманывать Эрика не имело смысла. Он моментально понял, что Келли расстроилась, но успокаивать и уговаривать не стал, а просто согласился:
- Хорошо.
Вот только его голос звучал как-то странно, напряженно. Келли не придала этому значения, подумав, что он переживает из-за своих страхов, которых стыдится и не любит признавать, считая, что подобная слабость не достойна мужчины.
Ночь прошла беспокойно. Эрик ворочался, что-то бормотал во сне, а потом встал и ушел из спальни. Келли, поразмыслив, не стала выяснять, что с ним происходит. Наверно, у любой пары бывают такие дни и ночи, когда кажется, что потеряна связь и каждый сам по себе. Когда вроде бы радостное событие, такое, как отпуск, вдруг вносит сумятицу, и сложно принять единственно правильное решение.

@темы: .III.4 Погода, #fandom: CSI, CSI Miami: Эрик Делко, Келли Дюкейн (таб.30)

---

[Мирилас]

Название: Разные мнения
Фандом: Final Fantasy VII Before Crisis, частично DoC
Герои: Эльфи, Лукреция.
Тема: III-4; 08. Роса
Объём: 1 452 слова
Тип: джен, немного AU
Рейтинг: G
Саммари: Эльфи лежит без сознания и мерещится ей всякий бред.
Авторские примечания: Автор бредил вместе с персонажем.

Она совершенно точно раньше не была в этом месте. За спиной шумела вода, рассеянный свет пробивался сквозь отвесный поток воды. Брызги водопада холодной росой оседали на стенах, на полу – вечные лужи – кропили спину. Это было неприятно, не хотелось мокнуть, и она, подобрав пышный подол алого платья, неспешно пошла вперед, в темноту.
В темноту? Роса на стенах, маленькие капли воды, постепенно начинала светиться. Она пригляделась – это уже не роса! Это маленькие кристаллы растут из стены. Чем дальше, тем больше становились кристаллы, и вот впереди мерцает целая друза гигантов выше человеческого роста.
Дорогу преградило озеро. Она поколебалась, попробовала ногой воду – зачем? Все равно ей идти к противоположной стороне озера по берегу, перебираясь через камни. Но вода выдержала её, лишь слегка прогнувшись под изящной туфелькой без каблука – словно не вода, а очень плотная резина.
Шаг-шаг-шаг… От ног по озеру разбегаются легкие волны, как от маленьких упавших камушков. Кто же ждет её на другом берегу?

Эльфи вздрогнула всем телом, остановилась, словно налетев на невидимую стену. Что она делает в этом месте?! Да ещё в такой одежде? Девушка с брезгливым недоумением оглядела себя. Платье… красное… спасибо хоть, без разрезов и декольте! Понаблюдав за главой Департамента Вооружений, начнешь поневоле испытывать отвращение к этому цвету в одежде.
Стоя посреди озера, ничего не поймешь, и Эльфи решительным шагом направилась к друзе кристаллов на берегу. Вроде бы, именно сюда её вело? Длинная пышная юбка путалась в ногах, что хорошего настроения не добавляло. Как она вообще здесь оказалась? Куда делся Фухито, почему она больше не чувствует пробуждающуюся Материю Призыва, и кто её переодел в этот кошмар модельера? Если она в миг короткого забытья пропустила собственное спасение, где Ширс или отец? К тому же факт хождения по воде, мягко говоря, удивлял.
Или это бред, навеянный циркониадой? Но ощущение слишком реальны. Брызги водопада, прогибающаяся под ногами поверхность озера, влажный холод пещеры…
В мыслях царил полнейший кавардак. Эльфи мотнула головой, сосредотачиваясь на том, что видит перед собой. Берег, черный и каменистый. Сияющий кристалл, выше её раза в два, окруженный собратьями поменьше. И там… Эльфи сощурилась – внутри можно было разглядеть чью-то смутную тень. Вот тень шевельнулась, двинулась ей навстречу, проясняясь, обретая четкие очертания, словно проявляясь на мерцающей поверхности.
Женщина. Молодая, красивая женщина в белом платье, с ниткой жемчуга на шее, золотисто-каштановые волосы собраны в высокий хвост, завязанный широкой желтой лентой.
- Кто же ты такая? – вполголоса пробормотала Эльфи, не надеясь, что женщина в прозрачном камне ей ответит.
Но та, на миг замершая, отделилась от кристалла, шагнула вперед, обретая плоть. Эльфи непроизвольно шарахнулась назад, горько сожалея, что оружия у неё с собой нет. И замерла, настороженно наблюдая за незнакомкой.
- Кто ты? – повторила вопрос.
- Лукреция.
В памяти Эльфи ворохнулось смутное воспоминания – где-то она слышала это редкое, старинное имя, но где, когда – уже не могла вспомнить.
- Как ты сюда попала? Где мы вообще? Почему ты сидишь в кристалле, и не видела из него, кто меня сюда принес?
Эльфи в голову пришла новая, нехорошая мысль – а что, если её сюда принес Фухито? Если это место как-то связано с её Материей, поэтому Эльфи не чувствует боли.
- Тише! Пожалуйста, не надо столько вопросов! – в прекрасных глазах собеседницы заблестели слезы – Я только хотела… поговорить. С такой же, как я…
- Подожди… ты хотела поговорить – то есть ты знала, что я тут?
- Я тебя позвала.
- Ну, тогда извини, Лукреция – если хочешь поговорить, объясни хотя бы, кто ты, что здесь делаешь, и, - тут Эльфи двумя пальцами подняла край своей юбки – …И что вообще происходит.
Вопрос «кто ты» оказался верным. Лукреция утерла глаза, прижала руки к груди и начала вдохновенно рассказывать. Эльфи после первых же предложений поняла, что рассказ предстоит долгий – потому поискала взглядом подходящий камень, а найдя, расправила дурацкую юбку и уселась на него поудобнее. Слушать.

«Понятно, почему её имя показалось мне знакомым» - теперь Эльфи смогла вспомнить, что когда-то давно Фухито интересовался, кто такой Сефирот и откуда он взялся. И эту Лукрецию в составе группы ученых упоминал. Но кто бы мог подумать, что она – мать легендарного солджера…
А Лукреция продолжала плакаться, как ей плохо, больно и одиноко, через слово поминая какого-то Винсента и то, как она перед ним виновата.
- Послушай, я тебе зачем понадобилась? – не выдержала Эльфи, прерывая бесконечный плач.
- Ты… как я…
- В чем, Богиня свидетель?!
- Ты несешь в себе смерть. Как я… и тебе не дают умереть…
Эльфи не сразу сообразила, что говорит Лукреция про Дженову, которую ей кололи, и находящуюся в теле Эльфи Материю. Да… Фухито не давал её умереть – ждал, пока Материя достроится, пока он соберет остальные части. Воспоминание о том, что ждет её за границей пещеры, заставило Эльфи до боли сжать зубы.
- Подожди, то есть я здесь не телесно? Мне все это мерещится?
- Да... почти так… это трудно объяснить, - Лукреция вытерла заплаканное лицо – Мне было так одиноко.
- Ты надеялась, что останусь здесь с тобой, плакать? – искренне возмутилась повстанка – Вот ещё!
- Зачем тебе возвращаться?! – Лукреция попыталась уцепиться за руку вскочившей Эльфи – Там боль, там страдание, а здесь тишина и покой. Оставайся!
- Вот ещё! – повторила Эльфи – Там не только боль и страдание, у меня остался невыполненный долг… и меня ждут. Да и ты, - гневно добавила девушка – Могла бы, вместо того, чтобы плакать, сделать что-то полезное. Хотя бы с сыном повидаться! Может, он тогда бы не погиб!
- Сефирот… умер? – бедная Лукреция затряслась, изменившись в лице – Мой мальчик? Он умер?
- Да, - жестко и коротко – И, знаешь, я не буду рассказывать тебе, что он перед смертью натворил, - и едко добавила: – Вижу, Дженова всем на мозги действует.
Но Лукреция её не слышала, она беззвучно сглатывала слезы и в отчаянии мотала головой.
- Я его даже не подержала на руках…
- А раньше ты о чем думала?! – не выдержала Эльфи – Я понимаю, сначала тебе наука была важнее. Но потом! У Ходжо пистолет взять, и отобрать ребенка… ты же могла, тогда ты ещё могла бежать!
- Как?! – выкрикнула жертва науки – Я не могу... я всего лишь слабая женщина…
Эльфи одним шагом оказалась рядом с плачущей Лукрецией, наклонилась к осевшей на землю собеседнице и прошипела:
- Я тоже всего лишь слабая женщина. Более того, я была ребенком, измученным ребенком, выбракованным опытным образцом. Но я – сбежала. Я – смогла поднять восстание. Я боролась, а не плакала, сложив ручки…
Женщина в белом испуганно смотрела на вторую, в красном, сжавшись в комок.
- Из-за твоего Ходжо у меня не будет детей. У меня вообще никогда и ничего не будет, даже если я доживу до следующего года. А ты не нашла сил не то что спасти – просто остаться рядом со своим сыном, позволила вырастить из него совершенное оружие. Да, я тоже виновата в том, что проглядела предателя, в том, что сейчас несу страшную угрозу Планете, хотя клялась её защищать… Я тоже не считаю себя достойной жить после этого – но я продолжу бороться. Я не каяться буду, я постараюсь исправить все, что смогу. Даже ценой жизни.
- Я не могу умереть…
- Но людям помочь – можешь! Хотя бы этому Винсенту, если я правильно твое бормотание поняла, - Эльфи безнадежно махнула рукой. Гнев ушел, осталась только странная неловкость с привкусом жалости.
- Ты не знаешь, - лихорадочно шептала Лукреция – Ты не знаешь, что такое Дженова. Не знаешь, что значит жить с постоянной болью, с её голосом….
- Зато я знаю, что значит жить с вживленной циркониадой. Боль? Она постоянно сидит в тебе, свернувшись крохотным комочком у сердца, чтобы в любой момент ожить, разлиться по телу, скручивая и не давая дышать. Никогда не знаешь, в какой момент это случится. И холод. Постоянный холод. Кошмары по ночам, лишь часть которых принадлежит тебе. Другие – это ЕГО сны. Ты чувствуешь, как ОН хочет вырваться, мечтает и ждет, караулит миг твоей слабости, чтобы завладеть телом и выйти на волю. А пока – медленно пожирает изнутри, тянет силы. И нет ни будущего, ни надежды, ты цепляешь за последнюю соломинку, заклиная, чтобы пришли и если не спасли – хотя бы добили, не дав ЕМУ обрести плоть, - Эльфи зябко обняла себя за плечи, глядя в полутьму, скрадывающую берега озера – Ты думаешь, я не могу тебя понять?
- И хочешь вернуться?
- Да, - решительно кивнула повстанка – Я должна. Они могут успеть вытащить Материю, и тогда… я тоже кое-что должна успеть, прежде чем умру. Я должна бороться до последнего.
- Я думала, ты такая же, - пробормотала Лукреция, неловко поднимаясь и печально идя к кристаллу – А ты… другая…
- И рада этому. Прощай. Можешь плакать дальше, если хочешь.

Жемчужные переливы водопада манили сделать шаг, пройти насквозь и оказаться на поляне, под вечерним небом. Вдохнуть запах живой земли и горного воздуха, пробежать, сбивая подолом росу с высоких трав.
…Там не было ничего. Там была жестокая реальность, которую Эльфи в красках описала зашуганной Лукреции. Пещера за спиной манила прохладой, покоем, избавлением от боли и тревог.
Но долг превыше всего. Эльфи сжала зубы, стряхнула с рук осевшие капли воды и, не оглядываясь, шагнула под струящуюся завесу.

@темы: .III.4 Погода, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy VII Before Crisis: Эльфи (таб. 50)

---

итерация 5

[леди Лилит де Лайл Кристи]

Название: ***
Фандом : Katekyoshi Hitman Reborn
Автор: Лихослава (леди Лилит де Лайл Кристи)
Бета: Dusha
Герои: Савада Тсунаеши, Гокудера Хаято
Время действия: Старшая школа
Тема: Романтика, Шоколад
Объём: 2 753 слова
Тип: слеш.
Рейтинг: PG-15
Саммари: Четырнадцатое февраля.
Примечание: автор и бета нюхали брокколи


Гокудера отбросил ручку на парту, окончательно убедившись, что не сможет сосредоточиться на теме урока, и со вздохом уронил голову на руки. С самого утра, когда он только проснулся и бросил взгляд на календарь, ему не давала покоя одна мысль. Она снедала его изнутри и не давала сосредоточиться. Весь день парень был в себе, не замечая того, что происходит вокруг него. По пути в школу перед ним вырос фонарный столб, которого там не должно было быть! И теперь на лбу показалась шишка. Он не обращал внимания ни на вечно раздражающего его Ямамото, ни на разговоры окружающих, но вместе с тем ураганник не мог не заметить вьющуюся вокруг его Джудайме девицу. От его взгляда не укрылось то, как она откровенно строила глазки и виляла бедрами, дефилируя перед партой Десятого. Хаято уже готов был вскочить на ноги и заставить её убраться отсюда, но появление учителя заставило одноклассницу угомониться и проследовать на свое место. А ласковый взгляд Тсуны, обращенный к нему, заставил подрывника покраснеть и поостыть. Гокудера вздохнул с облегчением и решил оставить выяснение отношений с нахальной девчонкой до будущих времен. Когда рядом не будет Неба, и не нужно будет сдерживаться.

Гокудера осторожно надавил подушечками пальцев на глаза, пытаясь помассировать их сквозь закрытые веки, а потом зарылся руками в волосы, пытаясь привести мысли в порядок. Дёрнул для надёжности себя за пряди — чтоб лучше думалось, но помогло это не сильно. Перед глазами вместо тетрадного листа неотступно стояли числа на календаре, изредка сменяясь цветными открытками в форме сердец с обнимающимися котятами. Неуклонно близилось четырнадцатое февраля. Уже буквально нависло над ним, подобно грозовой туче. Через два дня. Всего через два дня наступит день всех Влюбленных! Едва ли не самый идиотский праздник, по мнению подрывника. А уж с японскими традициями, так и подавно!

Еще с начала февраля Намимори пестрил обилием розовых сердечек, оборочек, бахромы и мишуры. Девушки неугомонно носились по магазинам и обсуждали с подружками, какой шоколад они подарят своим половинкам. Кто из мужчин в день Святого Валентина может довольствоваться лишь «Гири тёко»*, а кому посчастливится стать обладателем «Хоммэй тёко»* - возлюбленного шоколада.
Раньше Гокудеру едва ли не выворачивало от этого зрелища, а теперь разрывающие его голову мысли не давали ему покоя. Юноша не мог спокойно сидеть, и весь урок елозил на стуле, не зная, куда себя деть. День Всех Влюбленных. А он чем хуже?

Ведь, что самое обидное, дарить в этот день шоколад могут только девчонки! Молочный или белый шоколад, который Хаято терпеть не мог.

«…и парта Неба будет завалена шоколадом в форме сердец и ангелочков!»- с отвращением думал Хаято. Как только воображение нарисовало ему утопающего в шоколаде Джудайме, его передернуло от этой мысли.- Фу!- вслух проговорил он, не замечая, что учитель замолчал и не сводит с него недовольного взгляда. Гокудера покосился на парту Джудайме и с удивлением отметил, что босс выглядит каким-то… виноватым? Верно. Но почему?

- …не здоров,- быстро проговорил Джудайме, смотря прямо в глаза учителя. Точно гипнотизируя того.

Гокудера вынырнул из колодца своих мыслей и с откровенным ужасом уставился на Тсуну. Кто «не здоров»?! Джудайме болен? Как такое могло произойти? Когда? Мысли жалили как гадюки. Вроде бы выглядит босс вполне нормально. Тогда почему он это говорит?
Девушка за спиной подрывника тихо захихикала. И Хаято запоздало осознал, что он что-то упустил.

- Не отвлекайтесь больше, Гокудера. Скоро уже конец урока, потерпите,- добродушно произнес учитель и, повернувшись спиной к классу, принялся расчерчивать на доске таблицу. Прокрутив в мыслях слова преподавателя несколько раз, Гокудера понял их смысл. Он вздохнул с облегчением: Босс выгородил его! Он нашелся, что ответить, и снял вину со своей Правой руки. И вовсе не болен…

Но опять Хаято подставил своё Небо! Гокудера отодвинул стул подальше и с размаху уронил голову на парту. Где-то рядом, почти над ухом раздался тяжелый обреченный вздох. И подрывник с интересом приподнял голову.

Учитель писал что-то на доске, и не отвлекался больше на класс. Одноклассники усердно конспектировали. А вот Джудайме хмурился. Губы босса беззвучно и укоризненно проговорили что-то прежде, чем расплыться в улыбке. Но Ураган заметил лишь то, что ручка босса лежит в стороне, а тетрадь почти чистая. Десятый записывал что-то скорее для галочки, отдельные слова и фразы на разных строчках страницы. Мол, я не сплю и не бездельничаю, даже конспектирую.

Гокудера с неохотой оторвал взгляд от лица Босса и вновь уронил голову, но на сей раз на сплетенные пальцы.

Два дня. Осталось только два грёбаных дня. О чем он раньше думал? «Надо срочно что-то придумывать!»- решил ураганник.
Вообще-то можно было подарить Джудайме шоколад. И плевать, что сам Хаято тоже парень! Платье он уже надевал, так какие могут быть еще возражения? Что его могло остановить? Ничего.

Но… подарить его тайно - утром, встретив перед школой? Или демонстративно, перед всем классом? Может, тогда девчонки передумают дарить ему открытки и шоколадные сердечки?- Хаято нашел глазами одноклассницу, которая перед уроком клеилась к его Джудайме,- хотелось бы.

А что, если босс не хочет афишировать отношения? Что если...? Нет! ведь он сказал, что любит и не раз повторил это потом. Но ведь пока никто не знает, что у них,… что они… блин! Встречаются! Джудайме сказал так, а значит, так оно и есть. Как можно подвергать его слова сомнению?

Шоколад нестерпимо хотелось приготовить самому, чтобы Джудайме было особенно приятно. И выделиться из общей массы. Но Хаято быстро вспомнил свой предыдущий опыт приближения к плите, когда попытки сготовить что-то съестное закончились небольшим пожаром. А обед, который Джудайме поручил ему приготовить, постигла незавидная участь. До сих пор стыдно.

Так что, уж если дарить, то придется покупной. Утешало то, что шоколад босс любил такой же, как и ураганник. Особенно после той истории, когда его сестра посоветовала Хару и Киоко приготовить фондю, а сама решила испечь печенье. С тех пор у Десятого белый и молочный шоколад ассоциировались исключительно с этим случаем. А воспоминания о кулинарии Бьянки не способствуют хорошему пищеварению, это Гокудера усвоил еще с детства.

Все размышления ураганника прервал звонок, оповещающий старшеклассников об окончании урока. Только первый час дня, но для их класса это был последний урок, всё-таки суббота.

В воскресенье возвращается из командировки отец Джудайме, и Савада-сан ненавязчиво упоминала, что хотела бы провести этот день только «с семьей». А значит, время у подрывника ограничено еще сильнее: только до вечера можно получить подсказку от босса о его желаниях. Может, ему хочется чего-то особенного. Вот только как узнать?

В мыслях подрывника царил ураган, отшвыривающий одну идею за другой, и подводящий к первоначальной мысли. Шоколад в качестве подарка казался Хаято еще более абсурдным и нелепым, чем выходка с платьем. «А…Может, всё-таки подарить? И всё пройдет… неплохо?- он мельком взглянул на беззаботно улыбающегося босса.- Джудайме-е-е…»

Пытаясь совладать сам с собой, Гокудера курил одну сигарету за другой. Но это не принесло привычного успокоения, напротив дым застревал в горле и заставлял закашливаться. Он раздавил очередной окурок и, прокашлявшись, попытался выразить свою признательность за случай на уроке, но голос предательски дрогнул. Утешало, что сам босс не хотел прерывать тишину и наслаждался хорошей погодой. И, наверное, тем, что они идут вместе. И, как в доказательство этого, почти незаметно для окружающих беря его ладонь в свою, переплетая пальцы.

Всю дорогу до дома Савады подрывник придумывал варианты, как незаметно узнать пожелания босса. Но всякий раз перед глазами вставала картина: Джудайме с застывшей на лице смесью из гнева и растерянности. И Гокудера быстро оставил это занятие.
Тем более они уже стояли на крыльце дома. Как же быстро они дошли! Не успел подрывник моргнуть, как босс уже открывал дверь. Савада-сан почти сразу же выглянула из кухни, радостно поприветствовала их и тут же скрылась обратно. Гокудера торопливо затушил очередную сигарету и прошел в дом. Разувшись, они привычно отравились на кухню.

Оказалось, мать Джудайме сама только вернулась из магазинов с покупками и теперь планировала меню к возвращению супруга. Она ничего не замечала вокруг, вся увлеченная процессом перекладывания продуктов из пакетов в холодильник, помешиванием чего-то аппетитно пахнущего в кастрюле, напевала себе что-то под нос и время от времени бормотала что-то не внятное, но определённо счастливое.

Джудайме предупредил мать о том, что они ушли заниматься математикой. Савада-сан рассеянно кивнула, не открываясь от своих занятий, и Хаято было действительно любопытно, слышала ли она вообще, что сказал ей сын? Судя предыдущему опыту – нет.

Молодые люди поднялись наверх, в комнату Тсуны. Что там Джудайме говорил насчет математики? Это неплохой повод отвлечься от мыслей о шоколаде и предстоящей ему беготни по магазинам Намимори. А долгие поцелуи и объятья в перерывах между примерами оказались лучшим мотиватором для принятия решения. Всего лишь поцелуи, и объятья, и рука босса на его ноге. Гокудере хотелось большего, продолжения. Парень едва не подрагивал от приятного ощущения пальцев, поглаживающих его бедро сквозь ткань форменных брюк. И чувствовал, что Джудайме также сдерживает себя.

Хотелось прямо здесь, сейчас. На кровати, на полу, неважно.… Гокудера быстро отогнал эти мысли. Когда в доме столько народа, это было не самой лучшей идеей.

Стоило подумать о чем-то еще, а то так и с ума сойти недолго. Можно было вспомнить, например, о том, что босс уже решил последнюю задачу. Из разряда «сложных». Он перевел взгляд на тетрадь, внимательно проверяя логическую цепочку из формул и сам ход решения примера, отчаянно пытаясь сосредоточиться на цифрах. Тсуна выжидающе смотрел на него, с обеспокоенностью ожидая вердикта.

Нервничая и кусая губы, он передвинул ладонь по ноге Хаято выше и слегка сжал пальцы. Ураганник замер и напрягся. Невысказанные слова застыли комом в горле. А через всё тело как ток пропустили. Очень приятный такой разряд тока. В животе разливалось тепло, сердце в груди радостно клокотало, учащенно отбивая удары. И Хаято, повинуясь желаниям, придвинулся ближе к своему Небу.

- Правильно?- почти робко поинтересовался Тсуна, с надеждой смотря в чуть потемневшие глаза своего Хранителя. Тот неразборчиво пробормотал что-то себе под нос, подсел еще чуть поближе. Почти вплотную.

В какой-то неуловимый момент Савада почувствовал на своей шее приятную прохладу колец в сочетании с горячей сухой ладонью ураганника. А в следующую секунду его губы сами ответили на поцелуй.

В поцелуй вложилась вся ранее сдерживаемая страсть. В нем соединилась и гордость за правильно решенную задачу и прощание на ночь. И любовь, и верность. Одна рука Тсуны забралась под школьную рубашку Хаято и скользила по спине, а другая заплутала среди бесчисленных цепочек подрывника и пальцами поглаживала его шею.

Когда в дверь постучала мать Джудайме и поинтересовалась их успехами, молодым людям пришлось оторваться друг от друга. Босс выглядел раздосадованным и обескураженным. Он огорчённо вздохнул и, стараясь придать заметно охрипшему голосу обыкновенную непринужденность, что-то быстро ответил матери.

А Гокудера с тоской проводил глазами чуть распухшие губы, от которых ему пришлось оторваться так быстро. Было чертовски обидно, что Савада-сан возникла так не вовремя. Но появись она пяти минутами позже, сумели бы они оторваться друг от друга? Хорошо, что хоть постучала предварительно!

Вместо волнений, ранее раздиравших подрывника на части, в нем поселилась непоколебимая решимость, что он осуществит задуманное. Чего бы это ему не стоило. Завтра с самого утра он отправится в торговый район Намимори и выберет для своего Джудайме самую лучшую шоколадку! И будь, что будет.

Всю ночь Хаято не мог заснуть. То было холодно, то слишком шумно. Он проворочался до самого утра и, когда сквозь подступившую легкую дремоту услышал звон заведенного с вечера будильника, оживленно вскочил на ноги. Было всего лишь полседьмого утра, но парня совсем не тянуло в сон. Ему удалось собраться так быстро, как никогда прежде он не мог собраться в школу. Впереди его ждали важные дела.

Весь день Гокудера носился по торговому району Намимори, вызывая недоумение у продавцов и откровенное раздражение у покупательниц. Он искал ту самую Лучшую шоколадку, достойную Десятого Вонголы. Еще с того момента, когда он только лег в постель, собираясь выспаться, парень знал, как должен выглядеть подарок. И это существенно усложняло его задачу. Найти именно ту шоколадку, которую он хотел подарить своему Небу.

Он оббежал добрый квартал кондитерских и заглянул во все возможные супермаркеты. Но нигде не было того, что ему было нужно. Фигурки из шоколада в форме сердечек, ангелочков или целующейся парочки – сколько угодно. И почему нигде нет горького шоколада?

Близился вечер и Гокудера уже почти отчаялся найти что-то приличное. Он был изрядно вымотан и весь на нервах. И видеть не мог розовые плакаты на кондитерских лавках, в которых ему уже довелось побывать. Нестерпимо хотелось подорвать все вывески, зазывающие девушек купить шоколад. Но ураганник памятовал о том, что босс попросил его быть,… как он сказал? Посдержаннее, вот! И старался держать себя в руках.

Наудачу он зашел в маленький уютный магазин, которого в спешке и толпах народа не замечал до этого. Колокольчик на двери звякнул, приветствуя нового посетителя, и к Хаято тут же подошла вежливая продавщица и, коротко осведомилась о том, что молодой человек хочет найти. Выслушав поток пожеланий Гокудеры, она задумалась. Потом зашла за прилавок, достала потрепанный блокнот, точно проверяя что-то, и на минут пять скрылась в подсобке. Пока ее не было, Хаято успел рассмотреть весь ассортимент шоколада, который был выложен на прилавках и полках. Совсем немного. Но это был элитный шоколад. И в основном черный горький. А не это ли он искал?

Его душа ликовала.

Если в магазине не будет именно такой шоколадки, какую он представлял себе, Гокудера вполне мог выбрать другую. Магазин определенно нравился ему. Меньше сердечек, чем в остальных магазинах. Точнее почти полное их отсутствие, видимо, на случайного посетителя. В основном плитки шоколада в одноцветной фольге и аккуратно перевязанные тесьмой или небольшим праздничным бантом.

Внимание подрывника особенно привлекли шахматы из черного и белого шоколада и скульптурка неизвестной ему марки автомобиля из горького шоколада. Пока он разглядывал колесные диски из фольги, вернулась продавщица.

Она лучилась победной улыбкой и, подозвав его к кассе, протянула Хаято шоколадную плитку.

- Содержание какао-бобов больше 75 процентов,- сообщила она, с радостью глядя на Хаято, который едва ли не подпрыгивал на месте от радости.

Он расплатился и вышел из магазина, прижимая к груди шоколадку, всё еще не в силах поверить своему счастью. Боясь растопить или, еще хуже, сломать хрупкую плитку, Гокудера аккуратно засунул шоколадку во внутренний карман куртки и усталый, но гордый собой отправился домой.

Дома он обессилено упал на кровать и забылся крепким сном. Вчерашний недосып и усталость за день сделали своё дело. Гокудера проспал, смахнув едва зазвеневший будильник со столика. Через полчаса сломанный прибор издал последний писк за свою недолгую, но верную жизнь и отключился. Но этого хватило, чтобы подрывник подскочил в кровати и начал суматошно собираться.
Взглянув на часы, Хранитель Урагана схватил первые попавшиеся под руку тетради, бережно положил шоколад в отделение сумки, где больше ничего не было, чтобы случайно не раздавить подарок Джудайме.

Конечно, он уже не успевал встретить Небо перед уроками. Вопрос с дарением шоколада решился сам с собой.

К тому моменту, когда Гокудера влетел в класс, урок еще не начался, но все одноклассники уже собрались. Царила праздничная веселая суматоха. Девчонки быстро подписывали открытки. А некоторые утайкой подкладывали шоколадки-признания на парты симпатичных им парней.

Незадолго до прихода ураганника, Тсуна с тоской посмотрел на пустующий стул своей Правой руки. На партах шоколада куда больше, чем в прошлые годы. Старшая школа имеет свои плюсы: здесь почти нет тех, кто помнит «никчемного Тсуну». Шоколадки от мамы, Хару, Киоко-тян, две или три от кого-то из одноклассниц. И еще одна от… Бьянки. Черт!

Первое, что увидел буквально ворвавшийся в класс подрывник, было не самой приятным зрелищем. Перегибающаяся через парту Джудайме девчонка. Гокудера не утруждал себя запоминанием имен одноклассников, но это точно та самая, которая заигрывала с его Небом двенадцатого. Видимо, в честь праздника, она расстегнула несколько верхних пуговиц блузки, открывая лучший обзор, и теперь протягивала Десятому огромное шоколадное сердце в прозрачной упаковке, перевязанной ярко-розовой тесьмой с пышным бантиком. Белый шоколад.

Хаято с трудом сдержал рвотные позывы, смотря то на «подарок», то на саму дарительницу, ведущую себя столь вызывающе.
«У платья хоть не было такого выреза!»- мысленно скривился ураганник.

«Зато у него была короткая юбка и высокий разрез,- ехидно заметила совесть.- А про чулки уж лучше не вспоминать».

- Эм, прости.… Но я.… Не..,- запинаясь, пробормотал Тсуна, усердно стараясь смотреть девушке в глаза. Хотя взгляд то и дело соскальзывал вниз, в вырез блузки. Савада собрался с мыслями и убедительно отклонил ее руки, тянущие ему сердце. Вместе со стулом он отсел подальше, а потом и вовсе отвернулся от навязчивой девчонки.

Гокудера сам не знал, когда успел подойти. Но точно не сомневался, как поступить.

- Джудайме не любит белый шоколад, глупая женщина!- жестко произнес ураганник, вставая по правую руку от босса.- Ему нравится черный и горький.

Весь класс замолк, ожидая последующих действий Гокудеры. Замер в дверях и учитель, удивленно глазеющий на притихший класс.
Хаято достал из сумки свой подарок и протянул его боссу. Большая прямоугольная плитка в серебристой обертке, перетянутая изумрудно-зеленой широкой лентой.

«Смотрится куда лучше, чем та безвкусица от «Синьорина-посмотрите-на-мои-сиськи»,- злорадно подумал подрывник, старательно не обращая внимания, как смотрит на него весь класс.

- Спасибо тебе, Хаято!- Тсуна принял подарок и отложил его на парту, чуть в стороне от остальных шоколадок. Поближе к себе. Он посмотрел на шоколадку, а потом, словно решившись, поднялся на ноги и притянул к себе ураганника для поцелуя.

«Несомненно, день Святого Валентина – лучший праздник на Земле!»- с воодушевлением подумал Гокудера, отвечая на поцелуй своего Неба.

* Гири тёко можно перевести как обязательный или обязывающий шоколад. И факт то, что японские дамы обязаны дарить шоколад (тёко) коллегам по работе, начальству, друзьям-мужчинам, но той категории мужчин, к которой у них нет романтического интереса (в этом случае преподносится хоммэй тёко, «возлюбленный» шоколад). Характер слова «гири» является истинно японским — моральное обязательство.

@темы: #fandom: Katekyo Hitman Reborn, .I.2 Романтика, Katekyoshi Hitman Reborn: Савада Тцунаеши, Гокудера Хаято (таб.30)

---

[Valery]

Название: Разбуженная тень
Фандом: Elfen Lied, «Кэрри»
Герои: Люси, Сью Снелл
Тема: II.1.09 - Кровь
Объём: 124 слова
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: Она думала, что история не повторяется
Авторские примечания: кроссовер, банальные и очень предсказуемые параллели, ради которых все и затевалось.

Сью Снелл думала, что теперь уж точно заметит заранее. В чужой стране, в другой школе, с другими детьми.
Думала, что повторения не будет.
А у девочки странный взгляд, ничем не напоминающий Сью то, другую, с которой вместе они когда-то были детьми. У девочки здешнее имя – не вспомнишь, пока не глянешь в журнал. У девочки свои секреты, и Сью никак не удаётся её разговорить.
Сама же девочка с подозрением косится на каждого, кто пытается к ней подойти. Может быть, тоже думает в глубине души, что могла бы жить – а может уже и нет.
Сью думала, что повторения не будет.
Она ошиблась.

С того момента, как девочка всё-таки кому-то поверила, вся история могла начаться и закончиться только кровью. И лишь малая часть этой крови была невинной.

@темы: .II.1 Ужасы, Elfen Lied (anime): фэндом в целом (таб.30), #fandom: Elfen Lied

---

[Мирилас]

Название: Цветы и сталь
Фандом: Final Fantasy VII Before Crisis
Герои: Эльфи, Аэрис и вообще все, кто пробегал по миссии
Тема: IV-6; 07. Тонкий (запах)
Объём: 1 725 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: Всем нужна Аэрис… но Аэрис этому совсем не рада.
Авторские примечания: Художественный пересказ главы.

Хрупкие светлые лепестки в полутьме полуразрушенной церкви, казалось, светились. А может, и не казалось – странное место, если здесь, под плитой, цветы вообще выросли, почему бы им не фосфоресцировать. Белые и бледно-золотые чашечки лилий качались, задетые тянущим по полу сквозняком, тонкий цветочный аромат наполнял гулкий пустой зал.
Цветам не было никакого дела до кипящих рядом с клумбой страстей.
- Как Турк?! – Эльфи гневно уставилась на смешавшегося лавинника – Вы хоть понимаете, что будет, если позволить ему увести Древнюю? Отбить её! Как можно быстрее… пока Ходжо к рукам не прибрал.
- Есть! – рядовой был счастлив бежать куда угодно, хоть под пули Турков, лишь бы разъяренная Эльфи успокоилась.
Командирского недовольства в Лавине боялись, но не потому, что это особо жестокими последствиями грозило. Приказ командира – святое. Как его не выполнить?
- Только ни в коем случае не причините девушке вреда!
- Есть!
Рассохшаяся дверь возмущенно скрипнула вслед пулей вылетевшему из церкви повстанцу.
- Откуда там Турк взялся? – буркнул Ширс – Ничего ж про них не говорили.
- Возможно, их участие не планировалось, - Фухито нервным жестом протер очки, нацепил обратно на нос – Или планировалось в глубоком секрете.
Эльфи промолчала, взволнованно поправила перчатки на руках. Проклятье, она так не хотела оттолкнуть эту девочку, даже место нашла для разговора подходящее, и опять вмешиваются эти! Как теперь договаривать с напуганной, побывавшей в центре боя Древней?
- Я сам пойду.
Фухито фыркнул. Эльфи сердито посмотрела на него, потом благодарно – на Ширса.
- Иди. Постарайся не напугать окончательно, хорошо?
«И будь осторожен» - добавила мысленно. Ширс кивнул, улыбнулся одними глазами и вышел следом за рядовым. Эльфи опустила глаза, сегодня она никак не планировала боевую операцию, просто разговор с молодой Сетра. Что она делает здесь, в трущобах? Эльфи на её месте постаралась бы уехать из Мидгара как можно дальше.
Девушка прошлась туда-сюда по проходу между ветхими деревянными скамейками. Странное место. Ведь нигде больше в Мидгаре цветы не растут, земля этого города мертва. И лилии необычные. Большинство сортов этих цветов пахнут преотвратно. В лучшем случае не пахнут никак или очень слабо. У этих же тонкий, освежающий аромат. Сетра здесь должно понравиться, не в подвал какой-нибудь для разговора притащат, не в подворотню.
Лишь бы суметь её отбить!

- Держи, – запыхавшаяся Алиса в изгвазданном костюме протянула своей нежданной попутчице бело-зеленый шарик, матово светящийся – Она? Твоя Материя?
- Моя! – тихонько пискнула обрадованная Аэрис, радостно вцепляясь в шарик – Спасибо, спасибо тебе большое!
Турочка хмыкнула, наблюдая за по-детски непосредственной радостью. Аэрис свою Материю и ладошкой погладила, и платочком протерла, и к щеке прижала, блаженно вздохнув. Только что не расцеловала. У самой Алисы настроение было далеко не таким радужным. Лавинники караулили на всех ходах-выходах, обложив квартал Пятого Сектора. Сталкер, может, пролез бы, а у незнающей трущоб чужачки с неопытной спутницей шансов мало. Остается прорываться с боем. Турочка деловито проверила дробовик, поправила растрепавшийся «конский хвост» и скривилась – волосы сбились в колтун, спутались и перепачкались. Уговаривала же её Лиз постричься!
Пока Аэрис торопливо прятала свою драгоценность, Алиса настороженно прислушивалась и оглядывалась. Нехорошо они стоят, стоит перекрыть единственный выход из тупика – и девушки в ловушке.
- Надо выбираться.
- Да-да, я сейчас… - Аэрис закончила переплетать косы (надо было додуматься Материю спрятать в прическе!) и поправила бантик – Идем.
«О, черт, накликала!» - зашипевшая сквозь зубы турочка перехватила оружие. В переулке мелькнула чья-то тень, направляющаяся прямо к ним. Быть драке!
- Девушка пойдет со мной!
- Ш-ширс… - обмершая Алиса судорожно сглотнула, едва сдерживая желание попятиться и вжаться в стену.
Аэрис за её спиной еле слышно ойкнула.
- Что вы от неё хотите?
- Защитить от подонков вроде тебя!

Знакомый цветочный запах помог Аэрис собраться с мыслями и, загнав дрожь куда подальше, прямо посмотреть на тех, к кому её привели. Зачем её притащили сюда? Раньше Аэрис чувствовала себя в безопасности под сводами древней церкви. Неужели теперь придется забыть сюда дорогу?
Сначала надо хотя бы выбраться живой из этой передряги.
…А Эльфи с огромным любопытством рассматривала девочку. Так вот они какие, Сетра. Если Аэрис типичный представитель расы, они мало похожи на остроухих эльфов из сказок – разве что, в самом деле, удивительно красивы.
- Здравствуйте, Аэрис, - мягко поприветствовала она – Я Эльфи, лидер анти-шинровской группы.
- Вы? Да вы хуже этой Шин-Ры! – Аэрис обиженно хлюпнула носом, губы у неё задрожали – Вы меня силой сюда притащили!
- Силой? Да я тебя от Турка спас!..
- Да-а, это она меня от ваших… ваших… от вас спасала! Она ничего обо мне не знала! А вы!..
Эльфи, видя, что малышка (хотя, хороша малышка, выше её ростом) вот-вот расплачется, поспешила вмешаться:
- Аэрис, я сожалею, что так вышло. Позволь извиниться за поведение моих подчиненных, нам пришлось действовать, исходя из ситуации.
- И чего вы от меня хотите? – девушка взглянула на собеседницу исподлобья. Ничего хорошего она не ждала.
- Если можно так выразиться, заключить союз. Если понадобиться, обезопасить – перевести в другое место, или предложить телохранителя.
Фухито, видя, что сбитая с толку Аэрис ничего не понимает и только растеряно хлопает ресницами, поспешил вмешаться в разговор:
- Понимаете, Шин-Ра вами заинтересовалась, потому что вы Древняя. Разве вы не желаете помешать им, расстроить планы и прекратить высасывание Мако из Планеты? – Аэрис неуверенно кивнула, растерянно улыбнувшись, и ободренный Фухито продолжил – Вот видите, наши интересы схожи с вашими.
Но успех оказался временным. Не успел Фухито договорить, как Аэрис снова замкнулась и взглянула на него очень настороженно. Помялась и уточнила:
- Вы… хотите знать, где Земля Обетованная? – уточнила обреченно.
- Верно, - подтвердил ученый.
- Мы хотим её защитить от Корпорации, - пояснила Эльфи – И только.
- Но защищать то, не знаю что, достаточно сложно, - подхватил ученый – Чтобы защищать, мы должны знать, хотя бы, где она находится. Поверьте, Аэрис, мы на вашей стороне. Скажите, прошу вас, где Земля Обетованная находится.
- А я не знаю, - чуть ли не радостно сообщила Сетра.
- Как не знаешь? – возмутился молчавший до сих пор Ширс – Ты же Древняя, блин! Древние не могут этого не знать!
- Ширс, прекрати, - Эльфи быстро и строго оборвала его – Веди себя прилично, не пугай девочку.
«Девочка», как ни странно, никак не отреагировала на перепалку. Аэрис, склонив голову на бок, смотрела на Эльфи… совершенно потусторонним взглядом. Словно бы не на неё, а куда-то то ли вглубь, то ли сквозь.
- А… вы…
- Что такое? – Эльфи насторожилась, видя, что с Аэрис творится неладное.
Две девушки стояли, напряженно вглядываясь друг в друга. Зеленоглазая Аэрис, нежная и хрупкая, как те лилии – от неё даже пахло цветами. И Эльфи с глазами цвета стали, сама похожая на остро отточенный меч – гибкая, стремительная, смертоносная.
- Такой старый голос. Как будто из воспоминаний… - отстранено выговорила Аэрис.
- Мы раньше встречались? – спросила Эльфи, чувствуя, как в груди что-то обрывается Маловероятно, но… вдруг?! – К сожалению, я плохо помню свое прошлое. Все мои воспоминания начинаются с того момента, как меня подобрала «Лавина».
То, что это был не просто будущий лавинник, а Фухито, молодой и местами бестолковый, Эльфи уточнять не стала. Ни к чему. Аэрис сморгнула, перестав вглядываться в неведомые дали, и нормальным голосом произнесла:
- Я не думаю, что мы раньше встречались. Просто голос внутри тебя, - она перешла на «ты» легко и незаметно – Он, такой… как будто из воспоминаний. Я его слышу. И он полон боли.
- А… Аэрис! Подождите! – внезапно всполошился Фухито.
Досаду Эльфи трудно описать словами. Какая муха Фухито укусила? Ведь если легенды о Сетра не лгут, Аэрис могла бы услышать голос её прошлого и рассказать Эльфи, кто же она такая. Голос, полный боли… командир не сомневалась, что её детство оборвалось внезапно и страшно. Просто так в лаборатории Нибельхейма не попадают. Но ей было бы легче твердо смотреть в глаза своим призракам. Если бы ночные кошмары Эльфи обрели имя и плоть!
- Э… это голос Планеты, то, что она слышит, - нервно и невнятно промямлил ученый – А не голос внутри тебя. Она же Древняя…
Взгляд Эльфи ничего хорошего первому заместителю не предвещал. И быть бы Фухито допрошенным по всем правилам, если бы не…
- Эльфи, там!
- Турк?!
- Прячется, похоже, - Фухито явно обрадовался возможности окончательно похоронить скользкую тему.
- Ширс…
- …Понял, - рукопашник сорвался с места, хищной тенью метнувшись к тонущей в сумраке стене.
Аэрис прикусила губу и опустила взгляд.

…Проклятье. Зачем так громко верещать?
- Не трогайте клумбу! Вы мне все цветы потопчите! – гневно звенел голосок Аэрис.
…Значит, это все-таки её цветы. Лилии с необычным, тонким ароматом… которого Эльфи сейчас совершенно не чувствовала, задыхаясь в приступе. Как же больно. Не застонать бы, не отвлечь. Нельзя мужчинам в бою отвлекаться.
- Аэрис, прошу вас, отойдите. Это же Турк. Она вас преследует, - увещевает Фухито.
- Сам отойди! – негодует девочка, не желающая прислушиваться к голосу разума – Вон с моей клумбы!! Не тронь её!
…Кого? Клумбу или турочку? Засмеяться бы, только…
Не получилось у Эльфи сдержать короткий стон. Хорошо ещё, на пол не сползла – устояла, вцепившись намертво в спинку скамьи. Иначе опозорилась бы перед врагом окончательно.
- Эльфи!! – забывший обо всем Ширс кидается на выручку.
Фухито бормочет что-то про время. Конечно, не вовремя… но когда такие вещи вовремя случаются… А ученый добавляет громче:
- Похоже, на сегодня все.
- Правильно, - горячо поддерживает рукопашник, до чего отрадно видеть такое согласие – Нельзя, чтобы Эльфи переутомлялась.
- Ширс, - говорить тяжело, слова приходится выталкивать сквозь зубы, но боль постепенно проходит, оставляя после себя мерзостную дрожь и слабость – Ты мне помочь не можешь. Это опять то же самое случилось. Не беспокойся.
Ширс промолчал, но лицо у него было донельзя выразительное. Эльфи через силу улыбнулась и честно попыталась распрямиться и уйти самостоятельно. Пошатываясь, хватаясь за скамейки, чтобы не упасть. Если не шевелиться, то не больно, но при каждом шаге тело прошивало, словно разрядом…
Естественно, Ширс таким глупостям потакать не собирался. Подхватил под локти, помогая преодолеть немыслимое расстояние до двери церкви.
С Аэрис Эльфи так и не попрощалась. Все силы и все мысли были сосредоточены на том, чтобы сделать следующий шаг и не повиснуть безвольным мешком на руках второго заместителя.
- А что с Эльфи? – расстроенная и озадаченная Аэрис робко потянула Фухито за рукав.
- Что-то вроде хронической болезни, - рассеянно отозвался задумавшийся ученый – И боюсь, исцелиться она сможет только в Земле Обетованной. Аэрис, прошу вас. Подумайте над нашими словами. Поддержите нас в этом бою. Думаю, мы ещё встретимся, а пока – до свидания.
- Но я правда не знаю, где она находится… - огорченно пробормотала девушка, глядя на то, как спешно откланявшийся Фухито аккуратно закрывать дверь.
В церкви осталась только она, помятые лилии, к аромату которых добавилась горечь текущего из стеблей сока, да распластавшаяся по клумбе Алиса, во время разговора усиленно делавшая вид, что лежит без памяти. Аэрис повздыхала и, осторожно переступая через цветы, пошла оказывать первую помощь.

@темы: .IV.6 Запах, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy VII Before Crisis: Эльфи (таб. 50)

---

[Valery]

Название: Из осколков
Фандом: Elfen Lied
Герои: Кота
Тема: II.1.08 - Призраки
Объём: 155 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: О необратимости времени.

Как бы банально это не звучало – время и впрямь утекает песком сквозь пальцы. Чуть влажным, теплым от солнца песком сквозь неловкие детские пальцы. Время разбивается, как источенная солнцем и морем ракушка. Время не повернёт вспять, не соберётся в ладони, не сложится из осколков, как бы ему этого не хотелось. Время – самый страшный призрак, время и память, рядом с ними любой юрэй – детская сказочка. Так, по крайней мере, считает Кота. Духа можно упокоить, память – нет, время – тем более, оно подкрадывается незаметно, снова падает и рассыпается.
Как ракушка об пол разбивается его надежда на то, что в этой наивной девочке с неровно остриженными волосами найдётся место и для той, другой, под летним солнцем протягивающей к нему перепачканные песком руки. Разбивается о холодную усмешку на смутно знакомом лице.
С сухим стуком осколки падают на пол, и из осколков вновь поднимается призрак прошлого.
Канаэ тянет к брату руки, на её ладонях – хрупкая ракушка, которая однажды не растает в воздухе.


Название: Как-то в полночь
Фандом: Elfen Lied
Герои: Нана
Тема: II.1.02 – Ночной кошмар
Объём: 105 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: О вещах воистину страшных.

Босые ноги прошлёпали по коридору; старинные часы вздохнули, пытаясь пробить полночь – не их вина, что они давно не ходят, стараются же по-честному. Прошелестела, отодвигаясь, занавеска, проскрипели полы, хрустнуло что-то в стене – наверно, от влажности начали отходить обои.
Каждая ночная пробежка до комнаты Маю превращалась для Наны в серьёзное испытание – она ведь была точно уверена, что дом живёт и дышит. Но сидеть одной, завернувшись в одеяло, прислушиваясь к каждому шороху – ещё страшнее.
Ничего удивительного, переглядываются старшие, хорошо ещё, что обходится только дурными снами и страхами.
Правда, они не знают, что вместо вполне предсказуемых ужасов ночные кошмары Наны полны говорящих фонарей, пляшущих башмаков и живых тысячейеновых бумажек.

@темы: .II.1 Ужасы, Elfen Lied (anime): фэндом в целом (таб.30), #fandom: Elfen Lied

---

[Мирилас]

Название: Вне подозрений
Фандом: Final Fantasy VII Before Crisis
Герои: Эльфи, Ширс, Фухито. Рив так, мимо пробегал.
Тема: II-5; 07. Секретный агент
Объём: 285 слов.
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: Некоторые люди вовсе не такие, какими кажутся.
Авторские примечания: Я на этой версии событий не настаиваю, просто… скажем так – «по приколу».

- Как ни странно, сведения Руфус передает верные, - Эльфи задумчиво подергала челку, поморщилась и опустила руку – Мой агент данные, по крайней мере, подтверждает.
- Он так высоко забрался?
Ширс машинально поправил бандану и подумал, насколько же прилипчивы чужие жесты. Эльфи постоянно волосы треплет, и у него рука к лохмам тянется.
- Нет, просто неглуп и умеет делать выводы, - хмуро поправила командир – Иначе с нами бы не сотрудничал, а жил припеваючи. Руфус, значит, ударился в интриги, пытаясь устранить отца. Замечательно…
В голосе Эльфи ни восторга, ни одобрения не было. Девушка не помнила своего прошлого, не знала другой семьи, кроме «Лавины», и безнадежно завидовала тем, кто в семьях и жил и детство помнил. Поэтому внутрисемейных разногласий не понимала. Впрочем, она уже давно с сарказмом высказывала мысль, что Шин-Ра это не фамилия, а диагноз.
- Послушай, Эльфи, я вполне доверяю тебе, но… - Фухито поправил очки, задумчиво переплел пальцы – Тому человеку доверять можно ли? Если бы ты сказала мне, я бы поднял информацию. Кто он, твой секретный агент?
В конце концов, именно он отвечал за разведку и контрразведку. Фухито было немного обидно, что какую-то часть, относящуюся к его работе, Эльфи держит в секрете.
- Не скажу, - Эльфи упрямо мотнула головой – Веришь мне – значит, верь. Он настаивал, чтобы имя осталось в секрете, и его знала только я. Согласись, человек, помогающий нам из логова врага, заслуживает уважения к своим просьбам.

Молодой архитектор, которому оставались считанные месяцы до назначения на пост главы Департамента Градостроительства, Эльфи вполне доверял. И намеревался продолжить плодотворное сотрудничество. Но мысли о том, чтобы максимально себя обезопасить, в голове вертелись.
Рив размышлял о различных способах маскировки и сохранении тайны, машинально чертя на листе бумаги забавную зверушку – черно-белого кота в золотой короне и коротком красном плащике.

@темы: #fandom: Final Fantasy, .II.5 Шпионский детектив, Final Fantasy VII Before Crisis: Эльфи (таб. 50)

---

[Valery]

Название: Адресат выбыл
Фандом: Elfen Lied
Герои: Люси
Тема: II.1.10 - Могила
Объём: 120 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: Она оставляет письмо.

Лист бумаги в помятом конверте, музыкальная шкатулка и светлые воспоминания. Всё это она прячет в неглубокую яму в известном только двоим месте. И единственным стражем её прощального письма будет второе невинное существо, которое она повстречала за свою жизнь. Единственным – и самым верным; собаки никогда не предают, мёртвые уже не предадут, её тайна в надёжных лапах.
Ей немного жаль, что она не узнает, дошло ли письмо; ей так легко от того, что она не узнает; прошлое надо хоронить, тогда не так больно.
Даже когда её, может быть, уже не будет на свете, безымянная могила продолжит хранить её первое и последнее письмо, её первого друга, её первую любовь и её давно забытое имя.
Тот, кому предназначалось послание, так его и не получит.

@темы: .II.1 Ужасы, Elfen Lied (anime): фэндом в целом (таб.30), #fandom: Elfen Lied

---

итерации 3 и 4

[леди Лилит де Лайл Кристи]

Название: Вымыть кошку Урагана!
Фандом : Katekyoshi Hitman Reborn
Автор: Лихослава (леди Лилит де Лайл Кристи)
Бета: Dusha
Герои: Савада Тсунаеши, Гокудера Хаято, Ури.
Время действия: старшая школа
Тема: места, ванная.
Объём: 1 089 слов
Тип: слеш
Рейтинг: PG-15
Саммари: О вреде и пользе кошек...
Примечание: автор и бета нюхали брокколи

Ничто не предвещало беды… Ну, это оно всегда так. На столе была расстелена скатерть. Пожалуй, едва ли не в первый раз за всю историю существования этого стола. На столе стояли чашки, чайник, вазочка с вареньем, сахарница и коробка с печеньем. Тоже в первый раз. Ибо хозяин квартиры обычно пил кофе, и тот без сахара, не говоря уже о таком излишестве, как варенье. Но тут был повод…

Впрочем, одному из обитателей дома эти новшества пришлись весьма по вкусу: это же так интересно! Запрыгнув на табуретку, Ури решила потрогать лапкой незнакомые предметы. Начала она тем, что запустила когти в скатерть, и потянула на себя…

Разъярённый мяв и грохот послужили сигналом, что идиллия закончилась. По всем законам природы, скатерть потянула за собой все стоящие на столе предметы. В результате, на кошку вылилось всё варенье из вазочки, а сверху ещё и присыпало сахаром.
До чайника, к счастью для всех, дело не дошло. Вбежавший на кухню Гокудера, в шоке уставился на ужасающий беспорядок. Делать было нечего — животное надо вымыть, причем срочно.
Первым делом пришлось её ловить. А занятие это не из лёгких, но опыта у Хаято было предостаточно, поэтому, заранее набрав ванну, подрывник приступил к сложной задаче. Но спустя пять минут нарезания кругов вокруг обеденного стола, Ури уже сидела на руках так некстати выпустившего её из коробочки хозяина. Недовольно шипя и норовя если не покусать, то поцарапать, но всё же сидела.

Дальше начались сложности — при первой же попытке окунуть её в воду, кошка разразилась жутким воплем, вырвалась из рук и на крейсерской скорости припустила обратно на кухню. Причём вырываясь, она ухитрилась целенаправленно толкнуть не удержавшего равновесие Хаято в эту самую ванну, из которой он, громко матерясь и отплёвывая воду вперемешку с кошачьим шампунем, довольно долго пытался выбраться.

Вторая попытка была уже более продуманной. Гокудера вооружился упаковкой вяленой рыбки, которую сам предпочитал употреблять под пиво по праздникам. воспользовавшись этим тактическим преимуществом, Хранитель урагана заманил свое оружие из коробочки, обладающие воистину стервозным характером, поближе к уже не такой полной ванне. И, пользуясь моментом, ухватив Ури за шкирку, швырнул её прямо в воду. Надо отдать кошке должное — из ванны она выбралась быстрее хранителя урагана. Гораздо быстрее. В результате Хаято был в очередной раз облит водой, в которой теперь заметно добавилось варенья и сахара, и основательно расцарапан. К несчастью для него, первым на пути разъярённой кошки попалось его лицо…

Минут пять разглядывая в зеркале результаты побоища, Гокудера пришёл к неутешительным выводам. Надо сменить тактику. Причём сменить кардинально. Зачерпнув ведром из практически ополовиненной ванны безумную смесь воды, шампуня и варенья, наивно полагая, что содержания последнего там меньше всего, Хаято приступил к исполнению своей третьей попытки. План был прост, как его динамиты — подобраться к мелкой пакостнице и вылить на неё всё содержимое ведра, надеясь, что кошачий шампунь в воде пересилит варенье и сахар.

Не тут-то было! Подрывник каким-то образом забыл, сколько воды их совместными стараниями разлито по квартире, и, подобравшись к Ури достаточно близко, поскользнулся на одной из натёкших с них луж, и не слишком артистично приземлился на задницу. Но это только полбеды: не стоит забывать, что в руках у Хаято было оцинкованное ведро… мало того, что он ухитрился так выронить его в процессе падения, что вся содержащаяся в нём вода, и не только вода, пролилась прямо на него, так ещё и само ведро "наделось" на голову. И теперь от туда были слышны высокохудожественные завывания, в которых парень ухитрился сочетать шедевры японского и итальянского матерного искусства.

Тем временем, кошка ухитрилась забраться на подоконник и теперь с интересом прислушивалась к словам хозяина. А потом с не меньшим интересом наблюдала за попытками Гокудеры подняться на разъезжающиеся в мыльной и сладкой воде ноги.
После столь сокрушительного провала Хаято требовался перерыв на перекур, поэтому поставив на подоконник пепельницу, подальше от кошки, он уселся к ней спиной — только бы не видеть паршивку — и методично выкурил три сигареты. Помогло это слабо, но хоть как-то. Обдумав сложившуюся ситуацию, ураганник решил попробовать ещё один вариант.

Подхватив задремавшую было на солнышке Ури, Хаято бегом отправился в ванную и моментально заперся на щеколду. Поскольку помещение и без того было уже основательно разгромлено, хуже уже явно не будет, решил подрывник, переключая смеситель с крана, на душ на длинном гибком шланге…

Следующие десять минут, отчаянно матерясь и подвывая, Гокудера волчком крутился в скудном пространстве ванной комнаты пытаясь достать свою кошку струёй воды и спасти свои ноги от перспективы быть разрезанными на ленточки. Получалось и то и другое довольно плохо. И ровно до того момента, как споткнувшийся о мечущуюся Ури, Хаято не приложился лбом о полотенцесушитель. Жалко поскуливая и ощупывая прорезающуюся на лбу шишку, Гокудера окончательно убедился, что его жизнь — полное дерьмо. А уж когда услышал короткий звонок в дверь, каким-то чудом пробившийся сквозь шум всё ещё льющейся из душа воды, ещё с утра такое радужное настроение уползло куда-то за плинтус.

Кое-как поднявшись на ноги и открыв основательно расцарапанными пальцами щеколду, Хаято с трудом удержался в стоячем положении, и то только по тому, что ухватился за косяк: обезумившая Ури вынеслась из ванной на второй космической и скрылась в направлении кухни. Отшатнувшись от собственного отражения в зеркале, Хаято наконец-то доковылял до двери и осторожно приоткрыл её. Надежды, что босс задерживается, а у двери кто-то другой, испарились моментально. Примерно с той же скоростью увяла улыбка на лице Савады Тцунаеши. Принесённый им немного нелепый букет тоже бы завял, если бы был способен делать это с такой скоростью.

С улицы в узкую щель между дверью и косяком была видна половина лица Хаято: с шишкой на лбу, царапинами поперёк лица, застрявшей в волосах половинкой сливы, потеками варенья на носу и капающей отовсюду, откуда только можно водой. Очень живописно.

— Арэ? — явно вспомнив детство, Тсуна не мог извлечь из своего организма ни одного вразумительного звука. — эээ…
— Джудайме! — подрывник попытался изобразить искреннее счастье при виде непосредственного начальства, хотя ему хотелось если не повеситься, то хотя бы провалиться под землю от стыда. — Я тут Ури вымыть решил!
— Ааа… понятно… ну, может я помогу?

Как ни странно, сия история закончилась вполне благополучно. Быстро, в четыре руки, юноши привели квартиру в порядок. Ну, пусть не совсем порядок, но, по крайней мере, воду, варенье и мыльную пену они убрали. Потом хранителя урагана усадили на кровать, приложили к шишке лёд, обработали все ссадины, забинтовали и заклеили особо глубокие порезы. Но больше всего внимания было уделено намечающемуся на правой ягодице синяку…

А Ури вымылась сама, тихо и мирно устроившись на подоконнике и слизывая с шёрстки вкусное сливовое варенье.

Название: Обратный отсчёт
Фандом : Katekyoshi Hitman Reborn
Автор: Лихослава (леди Лилит де Лайл Кристи)
Бета: Dusha
Герои: Савада Тсунаеши, Гокудера Хаято, целых торое НМП
Время действия: примерно десять лет спустя, чуть больше.
Тема: места, офис.
Объём: 651 слово
Тип: джен.
Рейтинг: PG-15
Саммари: точно рассчитанное время.
Примечание: автор и бета нюхали брокколи

05:00:00
Машина останавливается у высотки офисного здания. Башня из стекла и бетона. Двери на фотоэлементах. Секьюрити на входе и по всему периметру здания. Металлоискатель в дверях. Длинноногая блондинка на ресепшен. Банально, ничего стоящего внимания.
Ни одна видеокамера, ни один прибор не пробьётся сквозь иллюзию тумана, скрывшую тот факт, что мы оба вооружены.

04:20:54
Надо будет сказать спасибо Шоучи, за его "золотые" руки. Невзрачный серый прямоугольничек. Запаянные в пластик микросхемы вместо магнитной карточки, позволяющей войти в лифт. Выглядит как настоящая. Мы не привлекли внимания. Всё продуманно до мелочей. В лифте много зеркал и хромированного метала. И бронированные двери. Но даже если его остановят между этажами, это не помешает нам выйти. Как будто какая-то дверь может стать нам серьёзной преградой! Я ослабляю чересчур тугой узел галстука, оценивающе рассматриваю своё отражение. Я скучаю по тому милому, наивному, но невероятно доброму ребёнку, которым был когда-то. Такое чувство, что сам себя похоронил. Заживо.

Хаято поправляет манжет накрахмаленной белой рубашки. Запонки в виде черепков — как это в его стиле. Некоторые вещи никогда не меняются, и это даёт некоторую надежду, что ещё не всё потеряно.

03:12:32
Каблуки дорогих, сшитых на заказ, ботинок гулко стучат по керамограниту. Могли бы и ковровую дорожку постелить — и пафосней, и шаги не так слышны. Я видел немало подобных зданий, мест, где расположены главные офисы фирм, являющихся прикрытием мафиозных Семей. И какими бы они не были разными, их объединяет то, что ни одна из них не занимается чем-либо хоть сколько-нибудь предосудительным в глазах закона. И даже прилежно выплачивает все налоги. Не подкопаешься. Никто не хочет повторять ошибки Аль Капоне.

02:39:55
Для меня мера, которой измеряются профессиональные качества босса не прибыль, а отношение числа убитых. Своих к чужим. И я бы предпочёл, что бы это число стремилось к нулю. И если кто-то хочет сбить эти расчеты в свою пользу… что ж, ему же хуже.
Впрочем, про долю прибыли на одного сотрудника тоже забывать не стоит.

02:01:54
Больше десяти лет назад нам очень наглядно продемонстрировали, что "тот, кто владеет информацией — владеет миром". И что зазорного в том, чтобы учиться у своих врагов? По этому, семья тратит так много сил, средств и времени, дабы быть осведомлённой в самых разных вопросах. Никогда не знаешь, что может пригодиться, верно? И сейчас нам достоверно известно, что Баджо сегодня, сейчас — здесь, чтобы проверить, как идут дела у одного из его "прикрытий". Глупо сообщать такие вещи там, где их могут услышать чужие уши.

01:12:08
Свернуть в нужный коридор. Почувствовать границы иллюзии чужого туманника. Губы чуть дёргаются в улыбке — это так мило со стороны противника, заранее обезопасить будущее поле боя от чужих глаз. Никто ничего не увидит. Все видеокамеры покажут пустой коридор. Надо будет поблагодарить их за упрощение задачи. Напоследок.
Чувствую, как за моей спиной напрягается Хаято, в любой момент готовый выхватить оружие. Сегодня всё будет чисто и аккуратно — пистолеты с глушителями. Остатки японского мировоззрения во мне орут, что использовать огнестрельное оружие — бесчестно. Но долго ли я протянул бы с подобными убеждениями? Даже современная якудза перешла на огнестрельное.
Куда катится этот мир? Я не знаю. Мне известно только то, что я один из тех, кто его толкает. Знать бы ещё, в какую сторону…

00:38:22
Напряжение почти материально, ещё немного, и мы сможем его увидеть и пощупать. Готов поставить любые деньги — мой ураган сейчас больше всего хочет две вещи: подорвать всё вокруг и курить.
Когда дверь, наконец, открывается, я улыбаюсь Баджо и двоим его охранникам. Никогда раньше не думал, что вежливая улыбка может вызвать нервный тик. Или всё дело в том, что рассчитанное педантичным Хаято время истекло?

00:00:00
Выстрел. И ещё два. Глухо, почти не слышно. Опустить руку, разжать пальцы. Звонкий удар пластика о керамогранит. Второй. Мы разворачиваемся и уходим. А у оставшихся лежать в коридоре — по аккуратной дырке между глаз. Я — один из немногих, кто способен описать, что чувствует человек, получивший пулю в лоб. Но зачем?

Наши пистолеты — очередное изобретение Джанинни — не сохранят ни одного отпечатка наших пальцев. Следы скрывавших их иллюзий исчезнут секунд через пять-десять. Никто никогда ничего не докажет. Ведь нас здесь не было. Мы на благотворительной выставке, посвящённой творчеству детей-сирот, и делаем щедрые пожертвования в пользу итальянских приютов. Спасибо Хром.
Вот только почему от своего отражения в зеркале хромированного лифта так тянет блевать?

@темы: .III.3 Места, #fandom: Katekyo Hitman Reborn, Katekyoshi Hitman Reborn: Савада Тцунаеши, Гокудера Хаято (таб.30)

---

[Fausthaus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

13/100, CSI:Miami, фандом в целом

[Tinka1976]

Название: Эти безмозглые чайки
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио
Рейтинг: G
Тип: джен
Тема: Фразы: "Дай! Дай! Дай!"
Объем: 400 слов.
Примечания: Майами, 2016 год.

- Эти чайки совершенно безмозглые, - неодобрительно сказал Джошуа.
Горацио приподнялся, вглядываясь. Над океаном кружили две чайки. Неподалеку стоял на якоре катер, с его кормы две девушки кормили чаек. Устроенный птицами гвалт, очевидно, и привлек внимание Джошуа.
Горацио приставил ладонь козырьком к глазам и снова взглянул в ту же сторону, что и Джошуа. Две чайки по-прежнему кружили над тем же местом.
- Почему же они безмозглые? – решил спросить Горацио. – Может, они очень даже умные, предпочли не толкаться с остальными, а сами себе добывать еду?
- Ты не понял, па, - дернул обгоревшим плечиком Джошуа. – Я-то видел все с самого начала. Одна чайка ухватила корку, брошенную теми девушками, и полетела ее есть. А эти две летели следом и кричали: «Дай! Дай! Дай!»
- Что, так прямо и кричали? – улыбнулся Горацио.
- Ну, нет, они кричали по-своему, по-птичьему, но даже я понял. Чайка несла свою корку, но эти все не отставали, а потом одна из этих клюнула ее в бок так, что чайка вскрикнула, и корка упала в океан. А теперь та чайка, которая в первый раз поймала корку, вернулась к стае, а эти две так и кружат.
- Да, действительно, не очень умно, - согласился Горацио.
- Я надеюсь, той чайке повезет и во второй раз, - сказал Джошуа, пытаясь найти «свою» чайку в стае. – А эти две пусть так и остаются голодными, а не зарятся на чужое.
Горацио согласно кивнул.
- Пап, а люди тоже бывают такие? – помолчав, спросил Джошуа. – Мама говорила, это называется зависть и жадность.
- Бывают, - подтвердил Горацио. – Еще как бывают. Кто-то завидует молча, кто-то идет сам добывать свою «корку», а кто-то пытается отнять чужое, как эти чайки.
- И ты их наказываешь?
- Я и другие полицейские.
- А как вы их наказываете?
- Ну, мы изолируем их от общества. Сажаем в тюрьму.
Одна из круживших чаек решилась – спикировала вниз, пытаясь выхватить размокшую корку из воды. Вот только вода как-то подозрительно взметнулась ей навстречу, прикрывая что-то быстрое и зубастое. Чайка забила крыльями, поднимая в воздух сверкающие капли воды, закричала – и пропала. Ни корки, ни чайки – лишь несколько перьев на поверхности воды.
- Ну вот, - довольным голосом сказал Джошуа. – Ее тоже изолировали от общества. И полиции не понадобилось. Справедливость восторжествовала.
Горацио улыбнулся и кивнул. Говорить Джошуа о том, что без вмешательства полиции на месте съеденной чайки у людей чаще всего оказывается тот, кто честно «поймал свою корку», Горацио не стал. Пусть сын сначала подрастет немного.

@темы: #fandom: CSI, .V.1 Фразы, CSI Miami: фэндом в целом (таб.100)

---

FFXII: фэндом в целом, 28/30

[Квисти]

Название: Не отпускай
Фэндом: Final Fantasy XII
Герои: Бальфир/Габрант
Тема: V.2 - амнезия
Объём: 5019 слов
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: PWP, постгейм-АУ, автор полностью игнорирует факт существования Revenant Wings и проч.

Первая мысль, которая возникает у него при взгляде на Ларсу: "Этот мальчик слишком быстро повзрослел". За два прошедших года он должен был превратиться в неуклюжего, тонко-звонкого подростка; Бальфир помнит, ну, или думает, что помнит Вэйна в том же возрасте. В детстве разница в пять лет кажется гигантской, но он уверен, что старший Солидор в четырнадцать отнюдь не выглядел не мальчиком, но мужем.
Ларса улыбается устало и снисходительно, говорит какие-то пустые слова, а его гость не может перестать коситься в тот угол, где стоит манекен в доспехах.
Бальфир не понимает, и это непонимание отдает какой-то потусторонней жутью, не вызывая привычного восторженного любопытства. Проще всего было бы сбежать, но он уже потерял отца и друга, доверившись инстинкту.
Император откидывается на спинку кресла, прикрывает глаза рукой.
- Ты меня совсем не слушаешь, - с укором говорит он.
- Ага, - беззаботно признается пират. - Я все жду, когда в беседу вступит наш общий друг, - добавляет он, многозначительно кивая на доспех. И с удовлетворением наблюдает, как каменеет лицо Ларсы.
***
Они столкнулись тем же утром, когда глупая ностальгия понесла Бальфира бродить по улочкам Аркадиса. Он бы не поручился, что узнает эту фигуру из тысячи, но что-то будто толкнуло его под локоть - догнать, остановить... Проверить, не обознался ли.
- Баш?
Мужчина в черном плаще не обернулся на оклик, но пират все же ускорил шаг, обогнал его и испустил торжествующий вопль:
- Я так и знал! Что ты здесь делаешь? Я думал, ты в Далмаске! И, во имя всего святого, что у тебя с лицом?
Последний вопрос, по идее, должен был быть задан первым. Со лба бывшего гвардейца исчез страшный шрам, но вся кожа на левой половине его лица казалась неестественно бледной и какой-то неживой. И, тем не менее, ошибки быть не могло - перед Бальфиром собственной персоной стоял Баш фон Ронсенберг; стоял и отрицательно качал головой, и ни единой искры узнавания не промелькнуло в серых глазах.
- Вы, вероятно, с кем-то меня спутали, - вежливо ответил он и сделал попытку двинуться дальше, но отделаться от Бальфира было не проще, чем от рыбы-прилипалы.
- Ага, с собственной бабушкой, - пират легко подстроился под его широкий шаг. - Баш, я серьезно, что за игры? Во что ты успел вляпаться, пока меня не было?
- Простите, - фон Ронсенберг был само терпение, - я не припомню факта нашего знакомства. Прошу меня извинить: дела.
Он кивнул на здание, перед которым они остановились, и Бальфир проглотил очередную порцию вопросов. Все, что ему оставалось - только беспомощно наблюдать, как его бывший друг исчезает в стеклянных дверях Департамента Судейства.
И уж конечно он не ожидал, что Баш окажется Судьей-Магистром Габрантом, преданным слугой молодого Императора.
***
- Признайся, это какой-то хитрый план, чтобы ввести в заблуждение розаррийскую разведку? - говорит Бальфир, бездумно проводя рукой по густой листве аккуратно подстриженного куста. Они прогуливаются по дворцовому саду вдвоем; пират благодарен, что Ларса приказал Судье-Магистру остаться в кабинете.
Слишком серьезен повод для разговора.
- Нет никакого хитрого плана, - Император качает головой. - Только череда нелепых случайностей.
Бальфир слушает, бездумно обрывая листья с императорских роз.
- После взрыва на "Багамуте", когда ты... исчез, - говорит Ларса мягко. "Когда ты бросил нас", - слышит Бальфир. - Все были в растерянности. Нефицит, Оккурии... Нужно было бы объяснять слишком многое.
- И вы решили не объяснять ничего, - пират усмехается. - Я слышал официальную версию.
Ларса смотрит пристально, но ничего не спрашивает.
- В этой суматохе все как-то забыли о Габранте, - продолжает он, и глаза его темнеют. - Моя вина, я... Не доследил. Оставил с ним Баша. Медики с "Александера" сказали, что его еще можно спасти - но только срочно доставив в госпиталь в Аркадисе. Баш взял легкий флаер...
Бальфир с удивлением смотрит на царапину на ладони. У этих роз, оказывается, острые шипы.
Скомканные листья падают на дорожку. Ларса рассказывает.
- Мы так до сих пор не знаем, что произошло... Какая-то авария. Уже на подлете к столице. Флаер врезался в заброшенные склады, где, как выяснилось, хранились давно списанные детали от воздушных кораблей. Департамент гражданской безопасности сутки не мог потушить эту дрянь...
Бальфир слушает и не слышит. Он слишком отчетливо представляет себе хмурое лицо Баша, побелевшие костяшки пальцев, стиснутых на руле верткого кораблика. Зеленоватое пламя взрыва.
- ...слишком серьезные травмы. Врачам буквально пришлось собирать его по кусочкам...
Он просчитался. Где-то на уровне подсознания он был уверен, что, посадив "Багамут" в пустыне за Рабанастром, решил одним махом все проблемы. И сбежал, в очередной раз сбежал, потому что знал - он больше не нужен.
Одна ошибка. Нелепая случайность, как говорит Ларса.
- ...говорят, что потеря памяти - следствие шока и сильного потрясения. Возможно, все еще вернется. Может быть. Мы надеемся на это.
У Ларсы усталый голос и усталые глаза. Бальфир благодарен ему за то, что император позволяет это увидеть.
- Пожалуйста, - говорит Ларса. - Не разрушай то... что от него осталось. Он - Судья-Магистр Габрант. В его мире нет Баша, нет братоубийства, нет предательства. Зато есть император и работа в Департаменте. Которую он выполняет чертовски хорошо.
- Это Баш, - хотел бы пират на самом деле ощущать ту уверенность, с которой он произносит эти слова.
- Бальфир...
- Это Баш, - упрямо повторяет он. - Я знал их обоих. Я не могу ошибаться.
- Бальфир, я видел медицинские отчеты.
- А ты не думал, что ваши игры не дают ему вспомнить? "В его мире", ха! Может быть, пора познакомить этого сорокалетнего младенца с реальностью?
- Ты не понимаешь, о чем говоришь, - Ларса не повышает голос, но в его словах слышится отзвук раскаленного металла. Словно бронзовые крылья Неумирающего, распахнутые в небе над Далмаской. - Ты не видел его после... аварии. И... Бальфир, я и сам не поручился бы, кому из них двоих удалось выжить. По медицинским сводкам получается примерно одинаковая вероятность, а труп второго пассажира флаера обгорел до головешек, там уже ничего невозможно понять.
- Просто тебе удобнее, чтобы он был Габрантом, - не может удержаться от подколки пират.
- Да, - легко соглашается Ларса. - Мне так удобнее. А значит, Габрантом он и останется.
***
Конечно же, он подстерег Баша... Габранта... тьфу, в общем - Судью-Магистра - тем же вечером в квартале от Департамента.
- Привет, это снова я, - легкомысленно заявил пират, ускоряя шаг, чтобы не отстать от игнорирующего его мужчины. - Твоя Немезида. Может, поговорим?
- Может, не стоит? - спокойно ответил Судья, и не думавший останавливаться.
- Неужели дела в Аркадисе настолько плохи, что сотрудники Департамента по дороге домой не могут пропустить стаканчик в баре со случайным знакомцем?
Равнодушный взгляд, которым его одарили в ответ, несколько поколебал уверенность Бальфира, но Габрант, все же, неловко дернул плечом и кивнул.
- Если ты угощаешь, - с мрачной усмешкой сказал он.
- Только ради тебя, мой друг, - беспечно рассмеялся пират.
***
Уютный ресторанчик на последнем этаже одного из небоскребов нового города ничуть не изменился с тех пор, как Бальфир - тогда еще Ффамран Бунанса - сиживал здесь на студенческих пирушках. Призраки давние и недавние плетут невидимую сеть, грозя утянуть его в бездну воспоминаний, но пират упрямо смотрит в глаза своему визави, отмахиваясь от нарастающей тревоги.
Габрант пьет минеральную воду из высокого запотевшего бокала. Бальфир заказывает коньяк.
Отсутствие интереса в глазах собеседника нисколько его не смущает.
- Не знаю, что тебе сказал про меня Ларса, но мы были знакомы.
Габрант опускает подбородок на переплетенные пальцы.
- Воздушный пират Бальфир, - все так же спокойно и без выражения говорит он. - Разыскивался Вторым, Четвертым и специальным отделом Девятого Бюро по обвинению в более чем двадцати преступлениях против аркадийской империи, в том числе - в государственной измене. Считается пропавшим без вести после битвы при Рабанастре.
- Слухи о моей смерти были сильно преувеличены, - скалится Бальфир. - Молодец, хорошо выучил уроки. Что-нибудь еще?
- Из-за этих самых слухов обвинения так и не были сняты. А это значит, что любой сотрудник означенных бюро имеет право выписать ордер на арест пирата Бальфира.
- В таком случае, почему я все еще наслаждаюсь вашим обществом, Судья-Магистр?
Габрант кривит рот в улыбке. Аркадийские хирурги потрудились на славу - в уютном полумраке его лицо выглядит почти живым.
- Кто же отказывается от дармового угощения? - неловко шутит он.
Прозрачная капля скользит по стеклу, Судья-Магистр задумчиво облизывает пальцы. Бальфир мучительно пытается вспомнить, водилась ли раньше за ним такая привычка. Хотя бы за одним из них.
В любом случае, решает он, выглядит достаточно соблазнительно.
- И если бы ты все еще был в розыске, вряд ли бы шлялся по аудиенциям у императора, - добавляет Габрант скучным голосом.
- О, прошу, не обращай внимания, - Бальфир подцепляет вилкой закуску из какой-то морской тварюшки. - Я и будучи в розыске туда шлялся, это такая добрая, почти семейная традиция.
Пламя свечей отражается в серых глазах; или это отблеск хоть каких-то эмоций? Каждое слово - будто следующий шаг по лезвию, но ему не привыкать.
- В Аркадисе, вообще, исчезающе мало мест, где я бы не чувствовал себя как дома, - продолжает он, доверительно понизив голос.
- Готов поспорить, что знаю как минимум одно, - сидящий напротив мужчина мягко улыбается - и тут же сам отвечает на незаданный вопрос, - Департамент Судейства, цокольный этаж.
Бальфир откидывается на спинку стула, качается назад, опасно балансируя на двух ножках.
Он не уверен, что Баш мог так непринужденно перемежать светскую беседу с угрозами. Впрочем, на этом поле против капитана королевской гвардии Далмаски ему играть еще не приходилось. Но преимущество все равно не на стороне Габранта. Даже Ноа всегда был слишком честен для участия в словесных баталиях, что касается Баша... Бальфир мелкими глотками пьет коньяк.
- Ты не поверишь...
Столики вокруг них постепенно освобождаются, хотя час еще не поздний. Пират мимоходом думает, что даже без доспехов и шлема форма сотрудника Департамента производит впечатление - никто не торопится садиться рядом с Судьей-Магистром и его собеседником. Возможно, оно и к лучшему.
- Ты хотел рассказать о факте нашего знакомства, - напоминает Габрант.
Значит, к делу. Прямолинеен, как всегда; одно слово - фон Ронсенберг. Только который из?
- Ага, - говорит Бальфир, наклоняясь вперед. - И насколько интимные подробности тебя интересуют?
Ему нравится настороженный взгляд Судьи, напрягшиеся плечи под черным сукном мундира. Габрант прикусывает нижнюю губу, а потом внезапно широко ухмыляется.
- Как можно более подробные, - говорит он, тоже наклонившись ближе, и пират непроизвольно отшатывается назад.
Неожиданная реакция собеседника только подхлестывает его любопытство.
А еще - так трудно забыть о том, каковы на вкус эти сухие, обветренные губы. О жилистом теле, вжимающем его в матрас, об уверенных прикосновениях сильных рук. Два года он почти не думал о бывшем любовнике, во всяком случае, старался не думать, но здесь и сейчас, на расстоянии вытянутой руки, воспоминания оживают, заставляя кровь быстрее бежать по жилам.
Вот только теперь эти воспоминания принадлежат ему одному.
К счастью, в этой игре пирату Бальфиру нет равных. Он скидывает сандалию, проводит ступней по ноге собеседника, жадно глядя в расширившиеся зрачки Габранта. Скатерть недостаточно длинная, чтобы скрывать его манипуляции от посторонних глаз, но, в конце концов, немного эпатажа пойдет почтенной публике только на пользу.
- Тогда слушай... - начинает он.
***
В кабинке туалета жарко, и тесно, и слишком тонкие стены, грозящие рухнуть от неловкого толчка. Некоторое время он гадает, когда это перестало быть игрой, в какой именно момент все его хитроумные логические построения полетели к черту, сменившись оглушительной волной желания. Но Баш одной рукой вцепляется ему в волосы и закусывает другую, заглушая короткие, хриплые стоны, и он живой, горячий, здесь, перед ним, и скользкий кафельный пол холодит колени, и Бальфир сжимает губы, скользит языком по головке члена, чувствуя, как Судью-Магистра бьет крупная дрожь, и сейчас ему плевать, кто именно из близнецов трахает его в рот, исступленно подаваясь вперед, так, что пират едва не задыхается, уткнувшись носом в светлые курчавые волосы.
Два года, пара десятков случайных партнеров - и он, точно ошалевший от избытка гормонов подросток, готов кончить, отсасывая постороннему, в сущности, мужику в кабинке ресторанного сортира.
Черт.
Баш вскрикивает раз, другой, и Бальфиру хватает нескольких движений рукой, чтобы разделить его оргазм.
Пират утирает губы и поднимает голову, встречая взгляд затуманенных серых глаз. Не Баш и не Ноа, а кто-то третий, похожий и непохожий на них обоих, смотрит на него с каким-то затаенным отчаянием - словно ждет оглашения приговора.
Он догадался, - понимает Бальфир, и эта мысль стряхивает ленивую одурь, пришедшую на смену возбуждению.
Фанерная стенка угрожающе скрипит, за дверью слышны неразборчивые голоса, но ничто, кажется, не способно разорвать намертво сцепившиеся взгляды. Ничто, кроме снова вернувшегося страха.
Поднявшись на ноги, пират неторопливо вытирается бумажным полотенцем, бросает небрежное: "Спасибо", и решительно выходит за дверь.
Есть вопросы, на которые он пока не готов дать ответ.
***
Вызов от императора пришел рано утром, когда Бальфир только покончил с завтраком и собирался заняться техосмотром своей птички.
Голос Ларсы, даже искаженный помехами, звучал сухо.
- Я не знаю, что произошло, но прошу еще раз - оставь его в покое.
- А что произошло? - невинно поинтересовался пират, вгрызаясь в сочное яблоко.
- Не дури мне голову, Бальфир, - Ларса и не думал поддаваться на провокацию. - Судья-Магистр Габрант попросил сегодня внеочередной выходной, и не пытайся меня убедить, что это никак не связано с твоим присутствием в городе. Я повторяю - отпусти его. Пожалуйста.
Бальфир прервал связь, не удостоив его императорское высочество ответом.
- А кто отпустит меня? - вопросил он у приборной панели, с хрустом откусывая от яблока.
Верный "Штраль", как и следовало ожидать, ничего не ответил своему хозяину.
***
Судью-Магистра он находит в архиве Департамента. Позаимствованная в раздевалке спортзала форма, очки и фальшивое удостоверение творят чудеса - никто из встреченных им по пути судей и не думает усомниться в том, что он имеет полное право находиться среди них.
Габрант сидит, обложившись бумагами, и утреннее солнце, падающее сквозь высокие стрельчатые окна, высвечивает едва заметные шрамы от ожогов на его лице, превращая его в безжизненную маску.
Бальфир бесцеремонно сдвигает в сторону пыльные папки с документами и садится на стол, глядя на собеседника поверх очков.
- Изучаешь семейную историю? - он брезгливо вытягивает из стопки один лист, читает заглавие. - Бальфонхейм, Фарос... Дела давно минувших дней. Много нового узнал?
Габрант морщится, точно от зубной боли, и забирает у него бумагу.
- Пожалуйста, если уж ты считаешь меня идиотом, делай это менее... очевидно.
- Скажи это своему императору, Судья. Похоже, он решил, что ты нуждаешься в его опеке.
Бальфиру не нравится, как смотрит на него Габрант. Тяжелым, холодным взглядом готовящейся к броску змеи. Куда только девался тот мужчина, который вчера так самозабвенно отдавался его ласкам?
Такое ощущение, что их действительно двое. Впрочем, он уже готов поверить во все, что угодно.
- Я попросил бы тебя не вмешивать Ларсу в наши... дела, - это не Баш, это не может быть Баш, не с этими фанатично-истерическими нотками в голосе. Он знал только одного Судью, до мозга костей преданного Дому Солидор. Ну, будем честны, двух. Но в полной и окончательной смерти Бергана он имел счастье убедиться лично.
- Я здесь ни при чем, - парирует он, сидя на столе и болтая ногами. - Это Ларса. Он считает, тебе не нужно вспоминать свое прошлое.
- А ты думаешь наоборот?
У Габранта глаза побитой собаки. Но хотя бы он перестал напоминать мраморного истукана; это странным образом вселяет в пирата оптимизм.
- Я знаю. И нам есть, что вспомнить.
- Бальфир... - Судья-Магистр откладывает в сторону папки с бумагами, устало трет переносицу. - Ты думаешь, я не пытался? Каждый гребаный день с тех пор, как очнулся в госпитале и понял, что не могу назвать даже собственного имени? Знаешь, каково это - собирать свою жизнь по архивным делам и обрывкам разговоров? Я нашел всю возможную информацию о Баше и Ноа фон Ронсенбергах, но для меня они - всего лишь пустые имена. Ничего, за что можно было бы уцепиться. Черт, не знаю, почему я рассказываю тебе все это?
- Возможно, потому что я охренительно хорошо делаю минет? - предполагает Бальфир, и не думая понизить голос. Судя по всему, у девушки в форме кадета за соседним столиком возникают проблемы с дыханием, но Габрант только суховато смеется в ответ.
- Вполне вероятно.
А Баш бы смутился и покраснел... Наверное. Он уже ни в чем не уверен.
Кроме одного: он не отпустит этого человека, кем бы он ни оказался, что бы там ни говорил Ларса. Больше - никогда.
- Сомнение в вашем голосе оскорбляет мои чувства, Судья-Магистр, - сообщает Бальфир, чуть ли не ложась на стопки документов. - Одного раза вам не хватило, чтобы убедиться?
Габрант смешно задирает брови.
- Это предложение или угроза?
Их пикировку, плавно переходящую во флирт, прерывает возмущенный библиотекарь, и на пороге зала Бальфир оборачивается и посылает Судье-Магистру воздушный поцелуй.
Ему остается только гадать, сколько времени потребуется Габранту, чтобы найти карточку с адресом, оставленную им среди бумаг. И найдет ли он ее вообще.
В сущности, без элемента случайности игра потеряла бы часть своего очарования.
***
Комната в третьесортном отеле пахнет кондиционером для белья, пылью и сексом.
Спина Габранта покрыта сеткой старых и новых шрамов, и пират уделяет достаточно времени каждому, процеловывая их все. Хорошо было бы сравнить их с прежними шрамами Баша, но исследовательский азарт в очередной раз уступает другому, более примитивному чувству.
Судья-Магистр ерзает под ним, тяжело дыша, раздраженно шипит: "Чего ты ждешь? Второго пришествия святой Аджуры?" Бальфир только смеется в ответ. Сегодня ему хочется растянуть удовольствие - а он уверен, что стоит им перейти к главному - и ни один уже не сможет сдерживаться. Боги, да от одной только мысли о том, чтобы войти в это горячее, напряженное тело, его член начинает почти болезненно пульсировать. Баш дергается и стонет, когда пират кусает его за шею, оставляя стремительно багровеющий кровоподтек - точно ставит тавро. Пальцы, липкие от смазки, скользят по спине и бокам; за пальцами следуют губы, и Судья-Магистр беспомощно двигает бедрами, пытаясь восполнить недостаток фрикций там, где они жизненно необходимы.
Бальфир заставляет его слегка приподняться и раздвинуть ноги, вылизывает мошонку, обводит языком тугое колечко мышц, и отстраняется, любуясь открывающимся видом.
Задыхающийся, разгоряченный, готовый принять его Баш - не это ли сюжет того сна, что преследовал его чуть ли не каждую ночь на протяжении последних двух лет? Того, что заставлял просыпаться душными ночами, даже если пират спал не один, и тихонько красться в ванную, чтобы, кусая губы и запрокидывая голову, шептать и шептать одно имя, ненавидя себя за каждый произнесенный звук.
- Твою мать!
С терпением у Судьи-Магистра не густо - он выворачивается из-под Бальфира, хватает любовника за плечи и заваливает на кровать, подминая под себя.
Его пальцы переплетаются со скользкими пальцами пирата, собирают с них избыток смазки.
- Если ты не знаешь, что с этим делать - так и скажи, уж я найду ему применение, - говорит он, и резко, без предупреждения вгоняет сразу два пальца, так что Бальфир невольно вскрикивает от боли и неожиданности.
- Я думал, мы определились с позициями, - удается выдавить ему в перерывах между всхлипами, но Баш уже наклоняется ниже, и в голосе его слышится угроза:
- Ты слишком долго думаешь, - говорит он, и тоже кусает - чуть повыше ключицы, прихватывая зубами кожу, и Бальфир выгибается дугой, едва не вставая на "мостик", когда пальцы внутри него нащупывают нужную точку.
Он все еще судорожно хватает ртом воздух, а пальцы уже сменяются членом, и их скользкие от пота и смазки тела трутся друг о друга, пока Баш размеренно, с оттяжкой трахает его, безжалостно удерживая на месте, не давая толкнуться навстречу, и на бедрах наверняка останутся синяки, но плевать, плевать, да, да, еще, пожалуйста...
Кажется, он несет какую-то ахинею, кажется, кровать под ними угрожающе скрипит, и все это - восхитительно несовершенное и настоящее. Никаких оправданий, никаких сожалений.
Бальфир обхватывает все еще липкими пальцами свой собственный член, и Баш накрывает его руку своей, не переставая двигаться, и, когда пират кончает, с его губ все же срывается имя - словно ставя точку в конце длинного-предлинного – в целых два года длинной – предложения.
***
- Ты назвал меня Башем.
Судья-Магистр в одном небрежно повязанном на бедрах полотенце облокачивается на спинку кровати, рассматривая своего любовника, раскинувшегося среди смятых и влажных простыней.
Бальфиру не хочется двигаться. Ему вообще ничего не хочется, особенно – поддерживать эту беседу.
- И что? – спрашивает он, лениво щурясь. Свет садящегося за частокол из небоскребов солнца режет глаза, вспыхивает радужными искрами на короткой шевелюре, создавая вокруг головы Габранта призрачный ореол. – Ты предпочел бы, чтобы во время оргазма к тебе обращались по уставу?
- Ты уверен? – Судья-Магистр игнорирует подколку. Против света сложно прочитать выражение его лица, но Бальфир догадывается – знает – что Баш серьезен. Баш?..
- Честно?
Кивок.
- Нет.
- Я так и думал.
Бальфиру жарко, он думает о том, что кожа Баша после душа наверняка влажная и прохладная, и как приятно было бы прижаться сейчас всем телом, запустить пальцы за край полотенца, прикусить мочку уха, шепча что-нибудь в меру непристойное... Это странно, но, кажется, он не против второго раунда.
Зато Судья-Магистр, видимо, против. Он отворачивается, отходит к окну, складывает руки за спиной.
- Почему-то мне казалось, что именно ты должен знать наверняка.
Бальфир хмурится. Ему не нравится, куда ведет этот разговор.
- С чего бы?
- В твоем… весьма красочном и пикантном описании наших предыдущих отношений было очень заметно отсутствие обстоятельств места и времени, - говорит Габрант, и, даже не видя его лица, пират по голосу угадывает, что он улыбается. – А значит ты, скорее всего, спал с обоими братьями.
- Ну так гордись. Это уже третий раз, когда я тебя соблазняю, - смеется Бальфир. Смеется, чтобы скрыть вновь подкрадывающийся липкий страх. Незнакомец у окна пожимает плечами. Как будто ему все равно - а, может, и правда? Но он же принял завуалированное приглашение, пришел сюда... Только чтобы выяснить, знает ли пират, кто он на самом деле?
Бальфир резко садится на кровати. Остатки сладкой дремы исчезают, на смену им приходит глухая злость.
- Ты что же думаешь, я тебе диагноз по результатам ебли буду ставить, Судья?
Он нарочито выбирает самое грубое слово - и с удовольствием видит, как Баш дергается, словно от удара. Все-таки свойственный обоим братьям налет придворного ханжества никуда не делся.
- Почему бы тебе не определиться самому? Потому что так удобнее? Ларсе нужен Ноа Габрант - ты будешь для него Габрантом, а мне... со мной решил побыть Башем, да? Так все-таки, ты не можешь - или просто не хочешь вспоминать?
Лицо Баша сереет, на скуле и на лбу отчетливо проступают следы от ожогов, но пирату все равно, он слишком зол, чтобы замечать, какое действие оказывают его слова на собеседника. Абсурдная, детская обида обжигает глаза, Бальфир вскакивает и несется в ванную, с грохотом захлопывая за собой дверь.
И, уже стоя под упругими струями душа, он слышит шаги и щелчок замка.
Ушел. Сукин сын.
Холодная вода бьет в лицо, растворяет гнев и возбуждение, оставляя только горький привкус вины. Пират упирается лбом в стену, закрывает глаза.
Может быть, - думает он устало, - Ларса был прав. Только какая, в сущности, разница?
***
- Бальфир...
- Извини, я занят.
- Ну уж нет, ты меня выслушаешь!
За плечом Ларсы маячит "Зануда" Заргабаат, но Бальфир останавливается вовсе не по этой причине. Юный император разжимает пальцы, и пират рассеянно потирает запястье - кто бы мог подумать, что у сопляка такая крепкая хватка?
- Я не за тем добирался сюда через полгорода и отрывался от охраны, чтобы ты снова сбежал, - цедит Ларса, нехорошо щуря глаза.
- Как по мне, так твоя охрана на месте, - пират кивает на одоспешенного Судью-Магистра. Император нетерпеливо дергает плечом.
- Габрант, - говорит он, как будто это все объясняет.
- Что опять стряслось?
Ларса смотрит очень внимательно, как будто выискивая малейшую трещинку в стене лжи, которой окружил себя пират.
- Он пропал. Его комм не отвечает. И Заргабаат видел, как вы разговаривали утром в архиве.
- С утра прошло много времени.
- Бальфир... Я прошу тебя. Как друга прошу. Найди мне его, найди и верни, - в голосе Ларсы звенит металл.
- Почему? - все-таки не удерживается от вопроса пират. - Что в нем такого, в этом человеческом обломке, да еще и с перманентным склерозом? Неужели он так хорош в качестве Судьи?
"Почему ты сам его не отпустишь?" - хочет добавить он. Но не добавляет.
- Дом Солидор не забывает оказанных ему услуг, - вместо взволнованного мальчишки перед ним снова стоит император, достойный сын Грамиса и продолжатель славной династии. - Мой долг как сюзерена - защищать своих вассалов от любой беды.
"Ох".
- Я могу найти его, - говорит Бальфир. - Но не уверен, что он захочет со мной разговаривать.
Глаза Ларсы теплеют.
- Зато я - уверен, - с мягкой улыбкой отвечает он.
***
Проследить маршрут взятого напрокат флаера не составляет труда; Бальфир ничуть не удивляется, найдя легкий кораблик брошенным рядом с уродливым черным пятном, расползшимся по западной окраине столицы. На пожарище уже давно не пахнет гарью, но коммунальные службы Аркадиса что-то не торопятся разгребать завалы и застраивать освободившиеся площадки. Судя по причудливым, неестественно бледным растениям и странным теням, мечущимся среди развалин - не зря. Любой нормальный житель Ивалиса станет обходить такое место стороной - все, что связано с глоссерной энергией и Мистом, имеет свойство рано или поздно взрываться, а когда эти штуки взрываются... Бальфир ежится, вспоминая Набудис, поправляет кобуру с пистолетом, и решительно углубляется в каменные джунгли.
Судью-Магистра он находит почти сразу. И сквозь зубы поминает парочку весьма недружелюбных божеств.
Этот идиот зачем-то забрался на самый верхний этаж оплавившейся по краям высотки, щерящейся провалами выбитых окон, и сидел на подоконнике, свесив ноги наружу. Закатом он, что ли, любуется, или прыгать собрался?
Пират некоторое время раздумывает, не избавиться ли от всех проблем одним метким выстрелом (а Ларсе сказать, что принял нахохлившегося Судью-Магистра за мутировавшую летучую мышь), но потом, тяжело вздохнув, все же начинает искать путь наверх.
***
На последнем этаже нет крыши, и холодный ветер гуляет среди разрушенных стен и проломленных перекрытий. Бальфир осторожно выбирает, куда ступить, пробует ногой каждую балку - они все выглядят слишком ненадежно, чтобы выдерживать вес человеческого тела. Габрант наблюдает за ним молча, с его лица словно ластиком стерли все эмоции.
Холодный, бездушный манекен. Как два дня назад, когда они впервые встретились после долгой разлуки.
Пират лихим прыжком преодолевает последний провал и опирается плечом на остатки оконной рамы, выглядывая наружу. Вид отсюда открывается достаточно пакостный - как будто они и правда перенеслись куда-нибудь в Набудис. Или в любой другой город после хорошей бомбежки. А за развалинами справа возносятся к небесам небоскребы Нового Аркадиса, гордые и неприступные. Их обитателям нет дела до радиоактивной помойки, раскинувшейся у их дверей.
- Ну и местечко ты выбрал для пикника, - говорит Бальфир, когда становится понятно, что Судья-Магистр нарушать молчание не намерен. Шутка даже ему самому кажется жалкой, слова вязнут в застывшем воздухе. Он садится на корточки, касается бедра Габранта.
- Может, поговорим?
- Я все еще думаю, что это плохая идея, - безжизненно отзывается тот, не делая попытки отодвинуться или повернуться к собеседнику. - Тебя прислал Ларса?
- Как ты догадался?
- Сам бы не пришел, - он прикрывает глаза, трет переносицу. Где-то в глубине здания ритмично капает вода, и вместе с этим назойливым звуком накатывает уже становящаяся привычной жуть.
- Ты слишком плохо меня знаешь.
- Наверное, - Габрант все же перекидывает ноги через подоконник, оказываясь лицом к пирату. - А ты?
Вопрос с подвохом, но Бальфир, стиснув зубы, очертя голову бросается вперед.
- Я тоже. Но я был бы не прочь узнать тебя получше.
В ту же секунду, когда пират произносит эти слова, он понимает - бесполезно. Все бесполезно.
И устало качающий головой Судья-Магистр только подтверждает его опасения.
- Знаешь, - говорит он все тем же тусклым голосом. - Неважно, кто я на самом деле такой. Ноа Габрант жил ради Аркадии и ее императора. Баш фон Ронсенберг поклялся защищать Ларсу и империю. Кто бы из них двоих не остался в живых - у него есть только один долг. Один, зато неоплатный.
- Твою ж мать!!!
Бальфир вскакивает на ноги, стискивает кулаки.
- Как это типично! Все, что от тебя можно услышать: долг, долг, долг. Не пора ли уже расплатиться с кредиторами?
- Ты не понимаешь...
- Точно! И не собираюсь даже пытаться! Отправляйся к своему императору, Судья, там для тебя готова кость и коврик перед дверью. А я... Меня ждет небо Ивалиса.
Он еще успевает подумать, как пафосно и глупо звучат последние слова, когда делает шаг назад - и прогнившая балка под его ногами с треском разламывается.
Его небо стремительно летит вверх.
***
- Эй, - Бальфир осторожно пихнул навалившееся на него тело. - Ты живой?
Он не успел понять, как Баш одним прыжком оказался рядом с ним и толкнул его в сторону соседней дыры в полу, но в результате они не рухнули вниз, а скатились на пару этажей по наклонно лежащим перекрытиям. Неприятно, конечно, но не смертельно.
Кажется.
Он перекатил бездыханного Судью-Магистра на спину, сунулся пощупать пульс, облегченно вздохнул и, наконец, огляделся. Эта часть здания сохранилась чуть лучше, здесь даже росли какие-то бледно-лиловые лианы, скрепляющие обломки конструкций - их упругие побеги отчасти смягчили падение.
Габрант закашлялся, приподнимаясь на локтях, одарил пирата мутным взглядом и просипел:
- Неудачное место.
- Для тебя - определенно, дружище.
Бальфир помедлил, вспоминая тот момент, когда земля в буквальном смысле ушла из-под его ног, - и глаза Габранта, кинувшегося к нему. Лучше всего сказать сейчас, потом будет только труднее.
- Спасибо, - буркнул он. И подозрительно покосился на Судью.
Тот, несмотря на то, что бледностью мог поспорить с местной флорой, широко ухмыльнулся.
- Не за что. Считай, что я открыл новый кредит.
- Что? - переспросил Бальфир, не веря своим ушам. – А как же…
- Долг, честь, и все такое? – передразнил его Габрант… нет, Баш. Все-таки – Баш.
Пирату очень сильно захотелось въехать кулаком по этой довольной знакомо-незнакомой физиономии.
- Тебе что, достаточно было головой удариться, чтобы все вспомнить?
- Нет, - Баш посерьезнел. – Не все. Просто… мне было достаточно понять, что я могу потерять кого-то очень мне дорогого. Достаточно, чтобы решить.
- Что?
- Я попробую быть обоими.
- Смеешься?
- И не думаю. Баш Габрант – неплохо звучит, а?
- Отвратительно, - Бальфир подполз ближе, морщась от боли во всем теле – кажется, по пути вниз он пересчитал все торчащие из дыры обломки – и обхватил ладонями лицо Судьи-Магистра, заглядывая ему прямо в глаза, наклоняясь ниже.
- Ммм, - пробормотал Баш, отрываясь от его губ. – Что ты делаешь?
- Открываю счет, - хихикнул пират.
- Бальфир…
- Да?
- Понимаешь… Император… Я все еще должен…
- Ох, заткнись пожалуйста, - пожалуй, пришла пора на наглядном примере продемонстрировать Судье, что рот можно занять кое-чем другим.
- И что дальше? – выдохнул Баш ему прямо в губы. Бальфир закатил глаза.
- Все то же самое. Только вам в Девятом Бюро придется пообрывать плакатики с моим портретом и подписью «Разыскивается». Я планирую очень часто наведываться в Аркадис.
- А как же Ларса?
- А нашему избалованному величеству, - сообщил Бальфир, на мгновение прерывая очередной поцелуй, - придется научиться делиться.

@темы: .V.2 Штампы, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy XII: фэндом в целом (таб.30)

---

[Мирилас]

Название: После…
Фандом: Final Fantasy VII Before Crisis
Герои: Эльфи, Ширс, Фухито.
Тема: III-4; 09. Влажность
Объём: 612 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: Начала бурного сотрудничества с Руфусом, моя фанонская версия.
Авторские примечания: После первой, неудачной атаки на Джунон.

Погода в Джуноне испортилась в одночасье. Вместо солнца и ветра на город и его окрестности навалились тяжелые, плотные тучи. Застывший воздух, ни капли дождя… но с моря наползла влажность, промозглая сырость, даже местных рыбаков заставлявшая ругаться, загибая мат в «три узла». На более художественную ругань ежегодное ненастье не тянуло.
Эльфи на погоду внимания почти не обращала, у неё и без того было, за что материть мироздание. Но она молчала, поскольку считала бессильную ругань делом бесперспективным, предпочитая искать ошибки в своих действиях. Потрепанные отряды «Лавины» равнялись на свою предводительницу и с остервенением занимались делами. Кого-то уже успели тишком эвакуировать на базу, кто-то, как и Эльфи со своими двумя заместителями, пока ещё оставался на временной базе рядом с Джуноном – где погода, казалась, и та оплакивала их провал.
Неудача была позорной, Турки и армия прошлись по повстанческим рядам, как коса по траве, но девушка сжимала зубы и упорно твердила, что успехи растут из неудач, если им неоткуда больше расти. Только горло сжималось и глаза горели. Столько потерь… Эльфи плакала бы – тихонько, по ночам, пока не слышит никто – если бы могла. Если бы её не отучили плакать раз и навсегда, в подземных лабораториях Нибельхейма.
- Завтра отправишься с предпоследней группой, - бесцветным от усталости голосом инструктировала Эльфи – Мы с Фухито – вместе с последней. До нашего появления командование штаб-квартирой и всеми, кто там собрался – на тебе.
Ширс кивнул, внимательно глядя ей в лицо. Конечно, после того, как ученый с президентом лопухнулся, а он свой отвлекающий маневр с точностью провел – кому больше веры? В другое время Ширс испытал бы что-то вроде мстительной радости, но сейчас парню было не до того.
- Командир… Эльфи, ты бы шла отдохнула. Не двужильная же, свалишься.
Мысль о том, чтобы лечь в кровать с отсыревшим бельем, выключить свет и остаться наедине с мыслями, заставила Эльфи содрогнуться. Она не была уверена, что упадет и уснет, едва добравшись до кровати – вопреки словам Ширса, она как раз двужильной была. Доводить себя до предела усталости, конечно, неразумно. Но спать… сейчас…
- Потом. Когда вас отправлю.
- Ну да, а потом надо будет дождаться подтверждения, что мы благополучно добрались…
- О чем ты, какое подтверждение? Сейчас нас по всем каналам ловят…
Отмахивалась Эльфи вяло, по необходимости. Может, Ширс все-таки прав, и бороться с кошмарами ей не придется?
Конец колебаниям положил Фухито. Во временном убежище комнаты для совещаний, как в штаб-квартире, не было, и окончательное согласование проходило у Эльфи в комнате. Ученый торопливо постучался и проскользнул внутрь, не дожидаясь ответа.
- Эльфи, у меня важные новости.
Два хмурых, вопросительных взгляда.
- Нас разыскивал человек, представившийся личным посланником вице-президента Руфуса. Он во что бы то ни стало желал поговорить с кем-то из командиров, и я взял на себя смелость…
- Что?! У нас пара суток после провала, а нас уже какой-то папенькин сопляк нашел?! – тут же взъелся Ширс.
- Не он нас, а мы его, - хладнокровно перебил Фухито – Мои подчиненные на него вышли, обезвредили и притащили сюда в бессознательном состоянии. Я привел его в чувство и немного поговорил... Эльфи, тебе определенно стоит выслушать его лично. Руфус через своего посыльного делает нам очень заманчивые предложения…
- Руфус? Через своего посыльного? – Эльфи яростно дернула многострадальную растрепанную челку – У господина вице-президента не так много людей, преданных лично ему, а не шпионов любимого папы… и если он одного из них… и к нам… Ты прав. Я его выслушаю. Это должно быть занятно.
- Хотя бы свое дело ты знаешь, - Ширс не выдержал, ядовито ухмыльнулся, глядя на ученого – В отличие от…
- Прекратите, оба.
Негромкий голос Эльфи отрезвил рукопашника, Ширс нахмурился и замолк. Фухито гневно фыркнул, но тоже внял приказу и продолжать свару не стал. А Эльфи мигом забыла о мерзкой влажной погоде и отодвинула на край сознания личные переживания по поводу позорного провала.
Выслушивать предложения Руфуса Шин-Ра стоило на трезвую голову.


Название: Сказки на ночь
Фандом: Final Fantasy VII Before Crisis
Герои: Эльфи и дитё.
Тема: V-3; 04. Воображение важнее знания. А. Эйнштейн
Объём: 600 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: Попробуй-ка расскажи сказку, если не знал, да ещё забыл…
Авторские примечания: дремучий постгейм.))

- Мама, а ты мне тоже сказку расскажешь?
Убавленный до малой мощности ночник бросал круг уютного света. Обои на стенах, светло-золотистые, в этом свете казались почти коричневыми, белая подушка – желтоватой, а остальная комната тонула в уютном, бархатном летнем мраке.
- Может, лучше старую историю? Или про заброшенные храмы Древних? – растерялась Эльфи.
- Нет, я хочу сказку, - заупрямился Феликс – Мне дедушка их всегда рассказывает.
Вот тут экс-повстанка и поняла, что любимый муж обозначал словом «попал». Сказок она не знала. Нет, наверняка отец рассказывал ей в детстве волшебные истории, но она их с тех пор успела благополучно забыть. А дальнейшая жизнь как-то совсем не располагала к восполнению этого пробела в знаниях.
«Ну не мог отец книжку какую купить, что ли» - мысленно посетовала она – «Нет надо выпендриться и наизусть!»
- Хорошо, - она тряхнула головой и рискнула положиться на свое воображение – Какую ты хочешь?
- Про умного героя! – сынишка завозился, перевернулся на бок и уставился на маму любопытно блестящими глазами.
- Хорошо, - ещё раз повторила Эльфи и принялась вдохновенно импровизировать – Давным-давно, когда по степям Грассланда ходили последние Сетра; когда ещё никто не ездил на машинах, а только на чокобо; когда в горах Пограничья ещё жили рыжие горцы, а по морю на дракононосых кораблях плавали бесстрашные скитальцы, жил среди последних отчаянный мореход, отважный герой, предводитель воинов…

…Ширс с недовольным изумлением посмотрел на часы, нахмурился обеспокоено. Куда Эльфи делась? Феликс никогда не капризничал, да и засыпал, набегавшись за день, быстро. Может, что-то с ним не так? А Эльфи, по своему обыкновению, не хочет мужа лишний раз беспокоить?
Мужчина бесшумно прокрался в коридор и остановился у двери, из-за которой пробивался тусклый луч света. Эльфи что-то рассказывала, увлеченно и чуть ли не по ролям. Ширс прокрался, заглянул в детскую…
- …И тогда герой велел своим побратимам поворачивать назад. Решил он в одиночку добраться до сердца Потаенно Долины…
- Ну, какой же он умный, - сонно упрекнул Феликс – Всех бросил и пошел…
- Нет-нет. Герой очень умный, - азартно заспорила мать – Он понял, что все там непременно погибнут, а он пройдет.
- Почему? – тут же потребовал объяснений сын. Дотошный, в деда пошел.
- Потому что тех, кто не слушался северной принцессы и продолжал путь, вела либо жажда приключений, либо корысть. Ну, хотели они чего-то – прославиться. Или сокровища получить. А герой много легенд про неё слышал. Одни говорили, что северная принцесса капризна, а другие – что справедлива, хоть и сурова, - Эльфи опять перешла на слог сочинителя легенд – Одни утверждали, что она холодна, как снег, другие – что любит играть с людьми. Легенды рассказывали о трудном пути в Потаенную Долину и несметных сокровищах ледяного дворца… Но герой понял, что они упустили самое главное – ни в одной легенде не сказано, что принцесса прекрасней всех на свете!
- А, я понял. Он влюбился!
- Правильно. И очень захотел увидеть её ещё раз…
Ширс устроился прямо на полу в коридоре, у приоткрытой двери, и стал слушать.

- И растаял лед, и над Потаенной Долиной взошло солнце, а северная принцесса стала простой женщиной и ничуть не жалела о своем бессмертии, - тихо закончила сказку Эльфи, погладила сына по голове – И жили они долго и счастливо.
- Там ещё сокровища были…
- Спи, чудо мое. Сокровища были льдом, снегом и солнечным блеском на сосульках. Герой нашел там гораздо большее…
Феликс сонно улыбнулся и зарылся в подушку. Эльфи нежно улыбнулась, поцеловала сына и, погасив ночник, тихо вышла за дверь.
- Давно здесь сидишь? – осведомилась шепотом.
- С половины сказки, - так же, еле слышно, ответил Ширс – А я даже не думал, что ты их так здорово сочиняешь.
- Я сама не думала… - беззвучно рассмеялась Эльфи в ответ – Но воображение оказалось важнее знания – сочинила…

@темы: .III.4 Погода, .V.3 Цитаты, #fandom: Final Fantasy, Final Fantasy VII Before Crisis: Эльфи (таб. 50)

---

[улыбка 45 калибра]

Название: Колдовское зелье.
Бета: I want to Hims
Фандом: CSI Майами
Герои: Келли Дюкейн/Эрик Делко
Тема: романтика/ афродизиак
Объём: 9341 слово
Тип: гет
Рейтинг: NC-17
От автора: Романтическая сказка для взрослых. Продолжение "Мячика". Что может произойти, если несерьезно относиться к колдовским штучкам.


Пляж, волейбол, ожидающая его длинноногая красотка вдруг отошли на задний план, потеряв волнующую притягательность. Эрик удивлялся самому себе, своим странным, ранее не испытанным чувствам. Он не понимал, чем зацепила его эта малявка. Она была совершенно не похожа на окружающих его девушек: ярких, откровенных, доступных и свободных в общении. Смотрит своими огромными зелеными глазищами, улыбается, на щеках такие очаровательные ямочки сразу появляются, а от самой веет холодом, как от колючей льдинки. Снежинка на раскаленном песке, одно неосторожное движение - и растает на ярком солнце. Эрик прикрыл глаза и тихо-тихо вздохнул. Даже кожа у нее прохладная, несмотря на жару. Пальцы дернулись, он вспомнил, как еле заметно билась тоненькая жилка на нежной шее девушки, когда он проверял ее пульс. Пульс. Эрика снова обдало холодом ужаса - крученая подача, неловко дернувшаяся рука и мяч, летящий прямо на стоящую рядом с Марисоль девчонку. Сердце его остановилось, проваливаясь в желудок, когда она рухнула как подкошенная под ноги сестре. А какая она легкая, будто птичка. Оглушенная ударом, покорно лежала в его руках, когда он нес ее, уходя прочь от назойливых зевак. От страха, переживая за нее и за себя, Эрик слишком сильно прижал девушку к себе, а она лишь склонила голову ему на грудь. Еле ощутимое теплое дыхание щекотало кожу, а Эрика трясло от отчаяния. Что он натворил? Вдруг последствия окажутся трагичными? Вдруг у нее сотрясение мозга или, не дай бог, что-нибудь похуже? Он же себе никогда не простит, что из-за его глупого бахвальства пострадала любопытная девочка. Именно девочка. В те мгновения он думал, что мяч угодил в голову ребенка. Эрик хмыкнул. Ошибся. С кем не бывает? Ну не походила Келли на взрослую. Белобрысая коса до пояса и яркая бабочка на ее кончике. Задорная челка на круглом, с редкими веснушками личике. Малышка. Интересно, какой у нее рост?
Закрыв лицо ладонями, Эрик плюхнулся на кровать, губы сами собой расплывались в улыбке. Какая же она миленькая, хрупкая, но только внешне. А характер у нее еще тот, не больно-то подступишься. Как она потом на него смотрела! Вроде бы снизу вверх, а ему казалось, что это она возвышается над ним, глядя как на нашкодившего мальчишку, снисходительно прощая его озорство. Столько гордости, самоуверенности, упрямства было в этих прозрачных, глазах. Два озера, подернутые льдом. Попробуй растопи. А ведь растаяли.
Он так тщательно скрывал свой интерес, украдкой рассматривая ее, пока они шли по пляжу к его машине. Эрик считал своим долгом отвезти домой пострадавшую девушку и вымолить прощение, а если повезет, познакомиться поближе. Заинтриговала она его, очень.
Какое облегчение испытал Эрик, когда понял, что происшествие осталось без последствий. Келли чувствовала себя хорошо, смеялась над приключением, весело болтала с ним, с улыбкой отвечала на его вопросы, и ему даже удалось кое-что узнать о ней самой. Ну что особенного было в ней? Да ничего. Обычная, таких на пляже можно встретить каждый день и не одну. Но стоило лишь присмотреться, услышать нежный певучий голосок, переливчатый смех, и что-то неуловимо менялось, как будто черно-белый карандашный рисунок постепенно расцвечивался нежными пастельными красками. А улыбка? Как заблудившийся солнечный лучик озаряла ее лицо, и Келли вся сияла таинственным внутренним светом. Наверно первый раз в своей не слишком долгой жизни Эрик столкнулся с неким несоответствием, не совсем доступным его пониманию. Не все привлекательное и красивое должно быть ярким, вызывающим. Ведь он был уверен - не случись то, что случилось, он никогда бы не обратил внимания на Келли. Она была из тех редких женщин, у которых внутренняя красота была во сто крат сильнее внешней. По молодости, не имея достаточного жизненного опыта, Эрик этого не понимал, но интуитивно чувствовал, что этой невысокой, не выделяющейся из толпы девушке присуще нечто особенное, это тревожило его и притягивало так же сильно, как влечет большого мохнатого шмеля невзрачный, но полный нектара цветок хмеля.
Эрик не желал признаваться самому себе, что такое вполне привычное времяпрепровождение как танцевальный вечер в ночном клубе вдруг превратился в событие дня, обретя совершенно новый смысл. Ему хотелось понравиться Келли, покорить ее и, черт возьми, соблазнить, увидеть, как тают зеленые льдинки в ее глазах. Замучив сестер вопросами, не обращая внимания на их насмешки, он готовился так тщательно, выбирая одежду, причесываясь, чуть ли не до зеркального блеска выбрив щеки - вдруг ей не нравится небрежность и трехдневная щетина? - словно от этого свидания зависела вся его дальнейшая жизнь.

Он не мог предположить и не имел ни малейшего представления о том, что его новая знакомая находилась в не менее возбужденном состоянии. Тщательно вымыв и уложив волосы, она не могла определиться с выбором отнюдь не платья, а нижнего белья, гадая какой цвет и ткань лучше. Черное или белое, кружево или шелк? Согласившись на свидание с совершенно незнакомым парнем, поддалась на его обаяние, чувствовала, как у нее сжимается все внутри при одной мысли о том, чем может закончиться эта незапланированная, но столь ожидаемая встреча. Глядя в зеркало, Келли спросила свое отражение:
-Ты этого хочешь? Ты сошла с ума? Твои мозги совсем расплавились на жарком солнце?
Может, всему виной удар, и она все же получила сотрясение мозга, и теперь все ее чувства и желания обострились, а нервы оголенные провода: тронь и заискрит?
Зеркальная Келли почесала кончик носа и игриво подмигнула.
- Ты готова плюхнуться в постель с первым, оказавшим тебе внимание? Да еще избрав столь оригинальный способ? - вступил в спор голос разума.
- Да, - ответило безрассудство, - я так давно не занималась любовью, что почти забыла, как это делается.
- Хватит, достаточно, - топнула ногой Келли и захлопнула зеркальную дверцу допотопного шкафа. Сделала круг по номеру и с ногами забралась на постель. Сосредоточенно потерла виски и неосторожно закрыла глаза. Воспоминания ожили, и перед ее внутренним взором предстал Эрик, стоящий на пороге мотеля, его пальцы непрерывно вертели сорванную на газоне белую розу. А пристальный взгляд вдруг сменился с озабоченного на откровенно изучающий. И короткая фраза, что он произнес на прощание неожиданно низким и хриплым тоном: «До встречи вечером». Келли встрепенулась, резко открывая глаза, почувствовав, как от пяток до макушки ее пронзило волнение, заставляющее учащаться дыхание и ускоряющее пульс. И снова к вполне понятному, свойственному молодости желанию любви, когда вот так от одного взгляда, прикосновения вскипает кровь, примешивалось чувство уязвленного самолюбия. Ее приняли за девчонку, несмышленого подростка. Келли гордо выпрямилась, проводя руками по телу - посмотрим, что скажет этот самовлюбленный парень вечером, какие у него будут глаза. Уж точно не меньше блюдца! Келли тихонько рассмеялась, представив, как сползет со смуглого лица довольная ухмылка, сменившись изумлением. Келли умела, когда требовалось, преобразиться и выглядеть дерзкой и соблазнительной. Ну что поделать, если мужчины, как сороки, клюют на все яркое, и их в первую очередь привлекает хрустящая и блестящая упаковка. «Девчонка, родители…» - ворчала Келли, втирая в тело ароматный увлажняющий крем. Кожу, чуточку прихваченную солнцем, пощипывало, но это ощущение лишь раззадоривало девушку. Отбросив в сторону флакончик, она прижала ладони к пылающим щекам. Смесь стыда, возбуждения и работа солнечных лучей заставили покрыться лицо Келли густым румянцем.
- Келли, что ты творишь? - пыталась она утихомирить себя. - О чем ты думаешь, глупенькая, неразумная девочка? Эрик прав, сто раз прав. Девчонка! Тебя учили так себя вести? Поддаваться вспыхнувшему желанию, не раздумывая?
- Ну что, что особенного в моем поступке? - противоречила она самой себе. - Ничего, если все ограничится парой коктейлей, танцами и прогулкой по берегу океана.
- И все? - возмутилось нечто ожившее, рвущееся наружу из глубин ее естества. Видимо, теплый соленый воздух океана опьянил ее. Город, пестрый и яркий, насыщенный чувственными ароматами, ослепил, влекущая музыка, атмосфера праздности закружили в водовороте ранее не изведанных эмоций и оказали свое тлетворное влияние на строгую, сдержанную в проявлении своих чувств девушку. И Келли, не хотела и не могла бороться с соблазном. Что она теряла? Разве что собственное уважение. Но его голос быль робок и почти не слышен. Разве она хотела чего-то преступного, наказуемого законом? Келли не понимала себя, но, отбросив все сомнения и угрызения совести, решила: пройдет неделя, и она приступит к работе, получит значок и будет гордо именоваться офицером полиции, обязательно станет высоконравственной порядочной женщиной. Будет неукоснительно соблюдать все нормы поведения. А сейчас будь что будет! Один раз можно, можно совершить ошибку, сделать глупость. Возможно, потом она будет ругать себя, но сейчас ее неумолимо несло вперед, как по скользкому серпантину дороги, и ветер свистел в ушах, заглушая голос разума.

Из-под скромно опущенных ресниц Келли, внутренне торжествуя, наблюдала за Эриком. Она давно не испытывала такого удовлетворения. Внешний вид молодого человека говорил сам за себя. В вытаращенных глазах застыло изумление, рот открылся, Эрик, захлебнувшись воздухом, никак не мог восстановить дыхание. Все приготовленные слова улетучились. Не теряющий красноречия в любых ситуациях, он попросту онемел. Застыл в дверях номера, не в силах тронуться с места.
Куда исчез серый воробышек, маленькая птичка, которую хотелось приласкать, пожалеть, дать поклевать зернышек с ладони? Такого превращения Эрик не ожидал. Несколько раз тряхнул головой, отгоняя видение, и лишь когда Келли засмеялась, поверил, что не ошибся номером и перед ним та самая девчонка с пляжа. Девчонка! Какая там девчонка?! Юная, обворожительно-привлекательная, излучающая сексуальную энергию с такой силой, что Эрика качнуло, женщина. Откуда что взялось? Высокая грудь, обтянутая узким лифом платья густого винного цвета, подчеркивающего бархатистую нежность кожи. Глубокий вырез, не скрывающий пикантную ложбинку между упругими полушариями грудей. Тонкая талия, перехваченная кожаным ремешком, широкая юбка, делающая стройные бедра аппетитно-пышными.
- Вау! - единственное, что смог произнести Эрик, не отводя взгляда от капризно изогнутых пухлых губ. И главное, растаял тот холодок, что исходил от Келли на пляже, теперь она была схожа с ярким пламенем, обдавая Эрика почти непереносимым жаром.
Высокая шпилька изящных туфелек, золотой водопад волос и крохотные бриллиантовые капли в аккуратных ушках, как финальный аккорд этого невероятного преображения. «А еще говорят, что золушки превращаются в принцесс только в сказках», - подумал Эрик, так и не обретя дар речи.
Лицо Келли было прекрасно, в ней чувствовалась порода и сила. От девушки сложно было отвести глаза - она завораживала Эрика, черт возьми, возбуждала, будоражила воображение и лишала воли.
Эрику потребовалось время, чтобы справиться с изумлением, несмотря на то, что жил в окружении трех сестер и привык к метаморфозам, происходящим с женщинами. Сглотнул пересохшим горлом, прокашлялся и, встретившись с насмешливым, откровенно дерзким взглядом Келли, прочитал в нем вызов и принял его. Тут же заставив девушку испытать неловкость, обретя свой привычный уверенный вид соблазнителя и покорителя женских сердец, ухмыльнулся и скосил глаза, чуть наклонив голову, заглянул ей в вырез. А затем совершенно честно и искренне, не скрывая восхищения, сделал Келли комплимент:
- Ты потрясающе красива.
Мило улыбнулся, подхватил девушку под локоток и увлек за собой к выходу. Изображая галантного кавалера, открыл перед ней дверцу машины и со словами:
- Прошу, очаровательная леди, - предложил ей сесть в потрепанный, но сияющий намытыми боками черный «Понтиак».
Устроившись на мягком сиденье, Келли изящно закинула ногу на ногу и, приняв гордый и невозмутимый вид, украдкой рассматривала Эрика. Ему очень шла белая рубашка. Смуглая кожа казалась шоколадной, а улыбка - ослепительно белозубой.
Внезапно накатившая паника заставила Келли вжаться в спинку, и девушка, наверно, потребовала бы остановить машину и выскочила вон, убежав куда глаза глядят, лишь бы подальше, если бы они не мчались по широкой автостраде, лавируя в автомобильном потоке. Келли не знала, куда ее везут, и понятия не имела, что можно ждать от этого симпатичного, но совершенно чужого парня.
- Не бойся, - в темноте салона голос Эрика прозвучал неожиданно громко.
- Я не боюсь, - моментально среагировала Келли, - с чего ты взял?
- Да ты дрожишь так, что машина трясется, - хохотнул Эрик и, протянув руку, сжал ее пальцы - они были почти ледяными и немного влажными.
Келли выдернула руку и, уставившись в лобовое стекло, попросила:
- Следи, пожалуйста, за дорогой, я хочу потанцевать в клубе, а не оказаться в морге.
- Все, что прикажет принцесса, - проговорил себе под нос Эрик.
- Кто? - переспросила Келли. Ее изумило, как Эрик назвал ее, «маленькой принцессой» называл ее отец, когда был трезв и благодушно настроен, глядя на повзрослевшую дочь.
- На пляже была золушка…
- Не надо, - прервала его Келли, - не называй меня так, хорошо?
- Ладно, как хочешь, - согласился Эрик, - а как можно?
- Келли, просто Келли, друзья называют Келл.
Машина резко затормозила и остановилась в глухом темном переулке. Свет фар погас, и их поглотил мрак. Где-то впереди сверкали, переливаясь огнями, рекламные плакаты, раздавались крики, визг и громкая музыка. А здесь было подозрительно тихо.
- Я не поняла… - начала Келли, и тут же в салоне зажглась лампочка.
- Около клуба не припарковаться, стоянка в это время уже забита, не волнуйся, это рядом, пара минут быстрым шагом.
- Ладно, - согласилась девушка и уже хотела выходить из машины.
- Тшшш, - Эрик схватил ее за руку повыше локтя, останавливая, - постой, у меня для тебя подарок.
Келли повернулась и настороженно наблюдала за ним. Эрик расстегнул верхнюю кнопку на рубашке, а Келли схватилась за ручку дверцы, готовясь выскочить и убежать.
- Келл, что ты такая трусливая? Не трону я тебя, - ворчал Эрик, одной рукой держа Келли за хрупкое запястье, а другой что-то выуживая из-за ворота.
- Я тебя не боюсь, - твердым голосом ответила девушка, - просто мне не нравится то, что ты делаешь.
- Да ладно, я же вижу: трясешься, как мышь перед котом, - в голосе Эрика не было насмешки, он говорил негромко и успокаивающе.
- Ты слишком высокого мнения о себе, - вынесла приговор Келли.
- Смотри, - в руках у Эрика был крохотный хрустальный флакончик, подвешенный на тонком кожаном шнурке. Молодой человек держал поблескивающий в тусклом свете предмет двумя пальцами, тихонько его вращая. Раздался еле слышный щелчок, Эрик дунул - и салон машины наполнился маленькими разноцветными пузырьками, очень похожими на мыльные. Они заполнили все пространство машины и, переливаясь всеми цветами радуги, плавно перемещались в воздухе, лопаясь один за другим. Келли почувствовала знакомый запах и глубоко вдохнула. Аромат хвои, лимона, мяты и чего еще. Чтобы разобрать, она сделала еще вдох. Ваниль, шоколад и сладкая карамель. Удивилась и, широко распахнув глаза, смотрела на улыбающегося Эрика, снова втянула в себя воздух. Ландыш, жасмин, лилия - нежные цветочные запахи.
- Сработало, - ошарашено пробормотал Эрик, улыбку словно ветром сдуло, - три раза.
- Что, что? – хлопая ресницами и чувствуя легкое головокружение, спросила Келли. - Что сработало?
- Колдовское зелье или, как это модно называть, афродизиак.
- Не поняла, расскажи подробней.
- От и до?
- Да, мне интересно, ты же меня решил заколдовать, - насмешливо, но с явной опаской в голосе сказала Келли.
- Смотри на меня, - Эрик похлопал себя по щеке, - заметно, что у меня в роду были самые настоящие негры?
- Да, - согласно кивнула Келли, - а это при чем?
- Моя прабабка приехала на Кубу с Гаити, а там, ты наверно знаешь, распространено колдовство.
- Знаю, - Келли стало смешно, слишком таинственным и загадочным был голос Эрика, - колдуны Вуду, воскрешение мертвых, - подняв руки и растопырив пальцы, Келли сделала страшное лицо, - аааа, - протянула она, дразня Эрика.
- Зря смеешься, - Эрик был подозрительно серьезен. - В этом флакончике заключена великая сила. Пузырьки волшебные, они несут в себе заряд особой энергии, если женщина в присутствии мужчины трижды глубоко вздохнет и почувствует три разных аромата - свежие, сладкие и цветочные, то он, мужчина, станет ее хозяином, и она будет вечно принадлежать ему.
- Ты меня соблазняешь, - махнула рукой Келли, - в пузырьке обычная мыльная вода, а ты придумал красивую сказочку, решив очаровать девочку-простушку. Афродизиак. Какие умные слова!
- Ты что-нибудь почувствовала? Запахи? - не унимался Эрик.
- А ты что, нет? - удивилась Келли.
- Нет, - Эрик пожал плечами, - я видел, как ты глубоко вздыхала и загадочно улыбалась, и решил, что ты что-то унюхала.
- Ошибся, - Келли скривила губы, стараясь казаться спокойной, но ощутила неприятный холодок в желудке, она же почувствовала все именно то, о чем говорил Эрик, но не знала, можно ли ему верить. Поэтому решила не признаваться. Может, он выдумывает и шутит, делая вид, что не учуял, чем пахло в машине, пока летали пузырьки.
- Странно, - Эрик побарабанил пальцами по рулю, - нет, ты определенно что-то ощутила, я же видел.
- Нет, и хватит болтать. Кто-то приглашал меня в клуб, а вместо этого кормит страшными историями.
- Да, ты права. Это красивое украшение, и оно подойдет тебе, - Эрик приблизился к Келли, надел ей на шею тонкий шнурок с хрустальным флакончиком. Маленькая переливчатая капелька точно легла в ложбинку между упругими полушариями груди девушки. И лишь флакончик коснулся кожи, он вдруг ожил – засиял, меняя цвета.
- Ой, - Келли прижала ладонь к груди, - какой он холодный, - положила его на ладонь, рассматривая. - Какая тонкая огранка! Спасибо, внук колдуньи.
- Пусть он станет твоим талисманом и оберегом от сглаза.
- Эрик, ты веришь в эти бабушкины сказки?
- Возможно, - ответил он, открывая дверцу машины, - время покажет, сказки или нет, - но последние слова Келли уже не услышала. Она вышла из машины и спокойно отнеслась к тому, что Эрик обнял ее за талию и, прижав к своему боку, повел в сторону клуба.

Клубная вечеринка оказалась удивительно приятной во всех отношениях. Келли нравилось все: и обстановка в небольшом уютном зале, и музыка, и напитки, странные по цвету - от ярко-фиолетовых до нежно-голубых, но очень вкусные. От них слегка кружилась голова, хотелось смеяться, и ноги сами собой пускались в пляс. И публика была очень приличная, хотя большинство посетителей оказались латиноамериканцами, к ним с Эриком постоянно кто-то подходил, присаживаясь за их столик, приветствовали, болтали о какой-то ерунде, но все это выглядело ненавязчиво, а очень мило. И еще Келли с особым удовольствием танцевала с Эриком, ей хотелось, чтобы почаще звучала медленная музыка и можно было обнять своего спутника за шею, прижаться к нему и кружить среди танцующих пар, ощущая его тепло и ладони, крепко прижатые к ее талии. Келли не помнила, о чем конкретно они говорили, просто болтали обо всем понемногу, у них оказалось много схожих интересов: музыка, кино, футбол, даже голосовали они за одного и того же политика. Келли пробивало на смех, когда она думала, как бы вел себя Эрик, знай он, что рядом с ним не просто девушка, а офицер полиции. Она несколько раз порывалась рассказать ему об этом, но в последний момент передумывала. Решив, пусть это так и останется ее маленькой тайной. Может, потом она ему и признается, если они вдруг продолжат свое знакомство.
Глядя на веселую и беззаботную Келли, раскрасневшуюся, с не сходящей с лица улыбкой, то и дело ловя в ее глазах смешливые искорки, Эрик все больше убеждался в том, что содержимое хрустального флакончика оказывает свое действие. И как бы это странно ни звучало, не испытывал особой радости. Келли вела себя очень раскованно, словно сбросила путы, сковывающие ее ранее, освободилась от тонкой корочки льда, которой была покрыта утром на пляже. Что могло так резко изменить ее поведение, если не этот проклятый афродизиак из бабкиного наследства? Потом отгонял фантастические мысли о колдовстве и думал, что всему виной выпитые коктейли, заводная музыка и он сам. Эрику почему-то не хотелось соблазнять девушку против ее собственной воли и желания, все должно быть искренне и по-настоящему.
Глубоко вздохнув, он замер посреди зала и вздрогнул от удивления, когда Келли подошла к нему сзади и обвила руками за талию, прижимаясь щекой к спине.
- Я устала, - пробормотала она, - хочется подышать воздухом, тут стало очень душно.
- Можно пойти прогуляться по парку вдоль канала, там прохладно, - предложил он, не оборачиваясь, переплетя свои пальцы с ее тонкими пальчиками. - Но, боюсь, там будут тучи москитов.
- Мы ненадолго, - Келли оттолкнулась от него и пошла к выходу.
Прогулка оказалась короткой - надоедливые, больно жалящие насекомые не давали им покоя. И Эрик утащил Келли с берега, предложив побродить по улочкам латинского квартала.
- Маленькая Гавана, - Келли шла рядом, крепко держа его за руку так, как маленькая девочка хватается за старшего брата, боясь его потерять в незнакомом месте.
- Да, а откуда ты знаешь? - Келли уже не в первый раз изумляла его своим поведением, словами, знаниями. По сравнению с его бывшими подружками она была очень умной и образованной, порой ставя его в тупик своими высказываниями.
- Я много что знаю об этом городе, - она загадочно глянула на него, - может даже побольше твоего.
Эрик рассмеялся, его поразило, с какой гордостью и самоуверенностью произнесла Келли эти слова
- Так уж и больше, спорим, ты не знаешь одно очень интересное место?
- И чем же оно привлекательно?
- Ну, - протянул Эрик, - я там живу. Хочешь посмотреть?
- Думаешь, оно того стоит?
- Да, - с жаром подтвердил Эрик, чувствуя, как его охватывает возбуждение.
Уже прошло много времени и действие приворотного зелья, если оно вообще было, должно ослабнуть либо прекратиться совсем. И Келли наверняка уже подчинялась своей воле.
- Пожалуй, все же… - она помедлила, - нет, - помолчала несколько секунд, пытаясь понять реакцию Эрика, но он на ее удивление остался невозмутим.
- Нет так нет, я отвезу тебя в мотель.
- Да, - голосок Келли дрогнул, - я хочу посмотреть, где ты живешь.
Эрик оживился, его зубы блеснули в широкой улыбке.
- Не пожалеешь, я тебе покажу что-то очень интересное.
Эти вполне обычные слова оказали на Келли неоднозначное действие, ей вдруг показалось, что она только что ступила на узкий, раскачивающийся в разные стороны мостик, перекинутый над бездонной пропастью. У нее еще есть возможность отступить и остаться на твердой земле или сделать второй шаг, отрезав путь к возвращению.
- Мне это уже нравится, - шаг был сделан, впереди была дорога, ведущая в неизвестность. - Далеко идти?
- Пару кварталов, - Эрик махнул рукой и показал на возвышающееся над крышами небольших двухэтажных домиков дерево, - вот оно растет на нашем заднем дворе.
Они шли по улице, утопающей в цветах, за невысокими заборами во всей своей красе благоухали розы, свешивались через ограды махровые шапки бегоний, колючий плющ обвивал фигурные столбики. Маленькая Гавана напомнила ей Французский квартал в Новом Орлеане, его старую часть, где жила бабушка Келли, истинная южанка, учившая ее, когда она была еще маленькой девочкой, настоящим светским манерам, тем самым, которыми должна владеть урожденная леди.
- Пришли, - почему-то шепотом сказал Эрик.
- Уже? - Келли тряхнула волосами, избавляясь от не совсем приятных детских воспоминаний.
Еле слышно скрипнула металлическая калитка, и каблучки Келли застучали по гладким тротуарным плиткам, ими была выложена неширокая аллейка, ведущая к дому.
- Может, мне разуться? - Келли остановилась, вопросительно глядя на Эрика.
- Зачем? - не понял он.
- Каблуки, - пробормотала девушка и тихонько фыркнула, подавив смех, от волнения она явно несла какую-то чушь.
- Чтобы разбудить моих сестренок, надо палить из пушек, а родителей нет дома, они отправились куда-то по делам отца.
Широкая улыбка Эрика подействовала успокаивающе, и Келли, не опасаясь, протопала весь путь до заднего двора под аккомпанемент своих туфелек.
Каблуки провалились в мягкую землю, когда Эрик повел ее по лужайке к дереву. Задрав голову вверх, Келли посмотрела на его вершину.
- Разве апельсины бывают такими высокими, а плоды - большими? - подняла руку и коснулась пальцами огромного рыжего фрукта. - Ух ты, он почти как волейбольный мячик.
- Большой, но не настолько, - Эрик стоял позади нее, касаясь грудью спины Келли, - хочешь? - он сорвал с ветки апельсин. - Я очищу…
- Мммм, - Келли сглотнула слюну, наполнившую рот, после выпитых коктейлей ее мучила жажда, - не откажусь. Он сладкий, надеюсь?
- Угу, - Эрик ловко очистил апельсин, разделяя его на дольки. Спелые, сочные, они лопались у него в руках, и по пальцам потек сок. Прозрачный ночной воздух наполнился цитрусовым ароматом. Прохладная аппетитная половинка дольки коснулась губ Келли. Эрик, подав пример, с наслаждением жевал свою часть. Хихикая, как маленькие дети, они ели апельсин, захлебываясь соком.
- Вкус…о, ...ладко, сочно,- неразборчиво пробормотала Келли, проглатывая очередное подношение, и, не удержавшись, слизнула капельку сока с пальца Эрика.
- Ты как киска.
- У меня что, шершавый язык? - рассмеялась Келли и осеклась, проглотив смех.
- Нет, просто… - он замолчал, очищая от кожицы очередную дольку, - держи.
Легкость, с которой они общались последние часы, неожиданно растворилась. И апельсин они доедали в полном молчании.
Последняя долька неаккуратно разломилась, и по подбородку Келли потек сок, Эрик большим пальцем попытался стереть его, но промахнулся и провел по нижней губе Келли. Девушка вздрогнула и, подняв глаза, уставилась на Эрика немигающим взглядом. Она не могла ничего поделать с собой, слишком противоречивые чувства обуревали ее весь вечер. Она так и не поняла, что ей хочется сильней: прервать это затянувшееся свидание или продолжить его, но одно желание оказалось мучительным и всепоглощающим. Келли хотела, чтобы Эрик ее поцеловал, об этом она думала с того самого момента, когда он появился на пороге ее номера в мотеле. Его губы, полные, так легко расплывающиеся в улыбке, манили, и сейчас, чтобы избежать искушения, Келли отвела глаза в сторону и прикрыла веки.
- Келл, - пальцы Эрика разжались, и апельсиновые шкурки упали на траву, - Келл, - он судорожным движением вытер сладкие ладони о джинсы, - Келл, - обнял девушку за обнаженные плечи. Она с готовностью прильнула к нему. Все остальное довершил инстинкт. Губы Келли были теплые, нежные и жадные. Их поцелуй казался бесконечным, так упоительно ни одному из них не приходилось целоваться.
Келли, задыхаясь, отстранилась от Эрика и, поняла, что его руки беззастенчиво путешествуют у нее под блузкой, с вожделением ощупывая все по пути. Но вместо того чтобы возмутиться или отругать его, она испуганно проговорила:
- Эрик, здесь же светло, нас могут увидеть.
Яркий свет фонаря, прикрепленного под козырьком на заднем крыльце дома, освещал их, как прожектор актеров на подмостках сцены.
Уткнувшись лбом в лоб Келли, не выпуская ее из рук, Эрик шумно вздохнул и с трудом выдавил из себя:
- Мы можем пойти ко мне, если ты не против.
Наверно, она могла отказаться и попросить Эрика отвезти ее домой, но вместо этого Келли молча сжала его пальцы.
Оказавшись в узком темном коридорчике, они несколько раз столкнулись друг с другом, прежде чем добрались до лестницы, ведущей в мансарду дома, где была обустроена комната Эрика. Келли весьма чувствительно приложилась к дверному косяку, зацепив что-то на полу высокой шпилькой, затем наступила Эрику на ногу и, услышав сдавленное «уй», во избежание повторения сняла туфли, шлепая босыми ногами по колючему ковру. Поднимаясь по лестнице, одной рукой Келли держалась за Эрика, другой зажимала рот, боясь рассмеяться в голос, она не могла совладать с собой, ее душил нервный смех, и лишь когда за ее спиной щелкнул дверной замок, она успокоилась, поняв, что отступать некуда, да она и не хотела.
Комната Эрика была небольшой, но очень уютной - на низком столике под шелковым абажуром стояла включенная лампа, рассеивающая мягкий успокаивающий свет. У дальней стены располагался низкий диван, небрежно покрытый клетчатым пледом, с разбросанными по нему подушками. Эрик шагнул к Келли, пытаясь ее обнять, но она вдруг вытянула вперед руки, упираясь ладонями ему в грудь.
- Что случилось? - удивился он.
- Пара минут, - Келли опустила глаза и замолчала, вздохнула, набираясь храбрости, - мне необходимо уединиться на пару минут, - выпалила она, взглянув ему в лицо и заливаясь краской.
- Всего-то, - обрадовался он, - ванная вот, - он указал на узкую дверь в углу комнаты.
- Спасибо, - прошептала Келли.
…Уже собираясь выйти из ванной, девушка глянула на себя в зеркало и притормозила. Вечерний макияж придавал ее внешности яркость, заметно прибавляя возраст, с «боевой раскраской» она выглядела очень по-взрослому, даже съеденная помада не умаляла впечатление. Келли упрямо поджала губы, скрутила волосы в жгут, чтобы не мешались. Нашла на полочке гель для умывания, капнула на ладонь душистую тягучую жидкость и решительными движениями смыла с лица косметику. Что может быть более неприятным и отталкивающим, чем опухшая спросонья физиономия с поплывшей и размазанной от уха до уха тушью. Через минуту умытая, с сияющей мордашкой она предстала перед Эриком, сердце ее колотилось, от волнения сводило живот, но Келли ни на мгновение не сомневалась в правильности своих действий, Эрик привлекал ее, как яркий свет ночную бабочку и она, подобно мотыльку, летела навстречу огню, рискуя, но не боясь, обжечься.
- Ты такая… - промямлил Эрик, он никак не мог разобраться со своими мыслями, но Келли вот так, без слов, превратившись в девочку с пляжа, ответила на все вопросы. - Ты необыкновенная.
Он шагнул навстречу девушке, обнимая ее за хрупкие плечи, пальцы запутались в длинных густых волосах - мягкие и шелковистые, они пушистой волной лежали на спине, достигая поясницы, Эрик сжал в кулак чуть подвитые на кончиках пряди, утыкаясь носом в макушку Келли. Волосы еще хранили запахи клуба, цитрусовый аромат апельсина, свежесть ночного воздуха, нежно щекотали лицо, хотелось зарыться в них как можно глубже. Сквозь их завесу Эрик нашарил на спине замочек, застегивающий платье, и осторожно потянул его вниз, девушка немного откинулась назад, извиняющее улыбнулась и попросила:
- Подожди, - нащупала на груди хрустальный флакончик, - как его открыть?
- Там есть такой рычожок, - Эрик не нашел более подходящего слова, - нажми, и крышка отщелкнется. Но зачем? Келли, не надо, - дернулся вперед, пытаясь ее остановить. Но было уже поздно, комната наполнялась маленькими воздушными пузырьками, переливаясь в свете лампы, они кружили над головами. В воздухе повис нежный цветочный аромат.
- Зачем? - с отчаянием в голосе переспросил Эрик.- Зачем ты это сделала?
- Чтобы тебе доказать, что это ничего не значит, - Келли закинула руки Эрику на шею и смотрела ему прямо в глаза. В ее взгляде была решительность и твердость. - Это здесь ни при чем. Понимаешь? Это я сама. Сама. И никакое колдовство на меня не действует, - она на секунду затаила дыхание, как перед прыжком в ледяную прорубь, и прошептала, - я хочу, и это мое желание…
Пузырьки, подхваченные невидимым вихрем, летали, как сумасшедшие, лопались, касаясь их тел, оставляя крохотные мокрые пятнышки.
- Эрик, это просто мыльные пузырьки, они красивы и недолговечны, - Келли стерла кончиком пальца со щеки Эрика влажный след.
- Не знаю, - все еще сомневаясь, вздохнул Эрик и, поддавшись внутреннему порыву, поцеловал Келли в висок, где только что приземлился очередной пузырь, слизывая капельку. Язык слегка защипало, во рту остался странный вяжущий сладковатый привкус, даже отдаленно не напоминающий мыло или что-то похожее на него. - Ох, Келли…
- Да, я Келли, меня так зовут, - она повела плечами, и расстегнутое платье скользнуло вниз, обнажив ее до талии, повиснув на ремешке, на этом решимость оставила Келли, она, замерла перед Эриком. Он чуть склонил голову набок, притянул ее к себе, осторожно провел ладонями по заалевшим щекам, пальцы снова запутались в белокурых волосах. Еле заметно улыбнувшись, он наклонился и накрыл губы Келли своими - дерзко, властно, требуя от нее немедленного ответа. Девушка, поддавшись его натиску, приоткрыла рот и прижалась к мускулистому мужскому торсу. Мгновенное возбуждение вспыхнуло в Эрике. Он коротко охнул, слегка отстранился и с нескрываемым восхищением любовался безупречными формами точеной девичьей фигурки.
Кожаный поясок упал на спинку кресла, туда же легло платье. Кружевной комплект из трусиков-шортиков, оставляющих открытым гладкий живот, и изящный лифчик, приподнимающий небольшие груди, скрывали наготу Келли. Белье без каких либо изысков подчеркивало ее хрупкость и нежность, и эта простота говорила о великолепном вкусе девушки.
Глаза Келли расширились и потемнели, став почти черными.Девушка нервно облизнула чуть подрагивающие губы. Она хотела улыбнуться, но у нее ничего не получалось.
- Все будет хорошо, - ободряюще сказал Эрик и, подхватив Келли за талию, поставил на низкий диван. Провел ладонями по рукам, безвольно висящим вдоль тела, по животу и замер, коснувшись верха трусиков. Кончиком указательного пальца пробежался по нижней кромке лифчика, чуть подлезая внутрь. Придерживая Келли за лопатки, уткнулся носом в кружево, обрамляющее грудь, сильно втягивая воздух и вдыхая запахи женского тела: чуть пряный, едва уловимый - пота и щекочущий -цветочных духов. Кончики пальцев заскользили, едва касаясь ребер, немного сильнее сжали обтянутую тонкой тканью упругую попку. Келли слегка напряглась, но вновь расслабилась, когда ладони Эрика плавными волнообразными движениями прогулялись по ее бедрам сзади, по бокам и шаловливо нырнули между ног, легонько задев самое интимное место; это касание вызвало волну жара и заставило судорожно сжаться мышцы ягодиц. Эрик приник лицом к животу, покрывая его короткими влажными поцелуями. И снова удивился - кожа у Келли была гладкая и прохладная, чуть липкая от выступившей испарины. Девушка не столько была возбуждена, сколько взволнована. Но нежные прикосновения и ласки постепенно оказывали свое воздействие, тело начало покалывать, мелкие горячие искорки рассыпались по коже. Келли ухватила Эрика за голову, запуская пальцы ему в шевелюру, и прижала его к себе, чуть подрагивающая ладошка скользила по макушке, пальцы путались в густых волосах и гладили шею, чуть царапая острыми ноготками.
Тщательно исследуя тело девушки, Эрик ласкал ее ножки, легонько пощипывая икры, обхватил кольцом пальцев изящные лодыжки и одновременно целовал живот, забирался языком в пупок, чутко реагируя на поведение Келли, либо продолжал, либо отступал, меняя место своих прикосновений. Эрику нравилось все, и он уже давно жаждал добраться до ее груди, поиграть мягкими соблазнительными, совершенно не тронутыми загаром и оттого молочно-белыми округлостями, упакованными в черное кружево.
Келли тихонечко вздыхала, с готовностью уступая ласкам. Отпустив голову Эрика, положила ладони ему на плечи, зажала в кулаки ворот рубашки и резко дернула, расстегивая кнопки. Провела пальчиком по обнажившейся груди, затем по шее, дотронулась до подбородка, погладила по щеке и обрисовала контур губ. С ее лица не сходила блуждающая улыбка, щеки раскраснелись, она полностью отдавалась охватившим ее чувствам, ощущая нарастающее возбуждение.
Ухватив Келли за запястья, Эрик потянул ее вниз, усаживая на постель, освободился от мешающей рубашки и плюхнулся на диван, устраиваясь рядом. Решив, что пора приступать к более интимным играм, Эрик положил ладони Келли на груди и, несильно сжал их, не получив отказа, завел руку девушке за спину, пытаясь расстегнуть лифчик, но запутался в густых и пышных волосах. Они лезли ей в лицо, застилали глаза, приходилось постоянно откидывать их за плечи.
- Безобразие, - недовольно проворчал он, - сейчас мы это исправим, - перекатился по дивану, оказавшись позади Келли, и через минуту в его руках оказалась толстая коса, которую он с гордым видом перекинул девушке на грудь. Потерся носом по ее позвоночнику, подул на влажную кожу и с легким щелчком ловко расправился с замочком лифчика. Тоненькие лямочки упали с плеч. Эрик потянул за бархатный бантик, кружевные чашечки дамского белья, оказались у него в руках, явив свету небольшую, но безупречную, с темно-розовыми сосками, грудь. Келли не смутилась, она была готова показать себя, и в большей степени ее заинтересовало другое. Раздевали ее и раньше, а вот косу заплести – это было новенькое в соблазнении.
- Откуда? Как? - Келли опешила, ее поразило умение Эрика, она ни разу не встречала мужчину с таким изяществом и ловкостью справляющегося с ее волосами.
Он довольно хохотнул, не в первый раз изумляя девчонок своим талантом парикмахера. Хотел привычно выдумать интересную байку, но, глянув в распахнутые, изумленно смотрящие на него из-под длинных ресниц глаза Келли, решил рассказать правду. Улегся на бок, опираясь локтем в подушку, чуть откинул голову назад, подпирая затылок раскрытой ладонью.
- Рассказать, где я научился этим премудростям? - он вертел в руке кончик косы, проводя им Келли по шее, словно пушистой кисточкой щекотал освободившиеся из тугого плена бюстгальтера, налившиеся от возбуждения груди.
Келли, прикрыв глаза, убрала с лица случайно оставленную прядку волос, поймала и крепко сжала озорующие пальцы Эрика.
- Сначала рассказ, потом сладкое, - с придыханием, немного запинаясь, потребовала она от Эрика.
- Хорошо, - пробормотал он, вновь пытаясь разобраться с собой, со своими чувствами и ощущениями. Эрик удивлялся себе - рядом с ним хорошенькая девушка, готовая заняться любовью, а он ведет себя как-то странно. Безусловно, он хочет ее, но это желание слегка размыто, и нет того сильного напряжения, когда стремишься как можно скорее добраться до женского тела и получить разрядку. Может, виной тому колдовские пузырьки, если сила, заключенная в них, раскрепощает женщину, то и мужчине они придают то, чего им обычно не хватает - терпения и нежности? И это было великолепным подарком для взрывного и обычно идущего напролом молодого человека. Поиграть, понежничать, поболтать - все это так любят женщины. И Эрик был совсем не против заняться всем этим с лежащей рядом с ним Келли. Вздохнул и уже хотел начать рассказ, как Келли, подложив ладошку под щеку, свернулась клубочком, так похожая на котенка, и улеглась на большой подушке около Эрика. Он еще в клубе узнал возраст девушки, но ему снова она показалась ребенком много младше его, и единственное, что он может позволить себе – это рассказать сказку на ночь, и уж никак не мечтать о близости и обладании этим нежным телом. Почему-то он казался себе старым извращенцем, совершающим грех. Но желание - всепоглощающее, выбивающее почву из-под ног - захватило его целиком. Эрик потянулся к Келли, целуя ее лицо, плечи, трогательные ямочки около ключиц, груди, ягодицы, чувствуя, как под его ласками вытягивается, выгибается и дрожит, покрываясь гусиной кожей, тело возбужденной женщины.
- Эрик, ты обещал рассказать, - еле слышно просила Келли, пробуя сопротивляться вожделению, но стремительно теряя контроль собой.
Благополучно позабыв о волосах и косах, Келли застонала и задрожала, когда Эрик взял ее сосок в рот и начал нежно посасывать, тело увлажнилось и заныло. Прижавшись к Эрику, прошептала на ухо его имя, и они замерли в объятиях друг друга.
Девушку, как и Эрика, посещали странные мысли. Келли было невдомек, как она может себя вести таким неподобающим образом? Она же приличная и порядочная девушка. Что она творит? Почти обнаженная валяется, именно валяется, беззастенчиво выставляя напоказ свои прелести, кувыркаясь в постели с едва знакомым парнем, и не видит в своем поведении ничего предосудительного. Ей нравится происходящее. Нравится и все.
- Келли, какая у тебя бледная кожа, - в мысли девушки вторгся голос Эрика, он положил ладонь ей на живот и, нежно его массируя, наблюдал за игрой своих пальцев, - как свежие сливки. Мммм… - его поразил контраст между смуглой, загорелой дочерна рукой и нежным телом Келли.
- А ты - как шоколад.
- Что получится, если смешать сливки и шоколад?
- Шоколадное мороженое, - протянула Келли и облизнулась.
Вполне невинное сравнение неожиданно послужило толчком к новому витку любовных игр. Никогда раньше Эрик не забавлялся с девушкой столько времени, посвящая его нежностям. Келли лежала, закинув руки за голову, и с хитрой улыбкой дразнила Эрика, высовывая розовый язычок. Улыбаясь в ответ, он, не скрывая своего интереса, рассматривал девушку. Его необъяснимо тянуло к Келли. А от снежно-белых, слегка расплывшихся холмиков с темными вершинами было сложно отвести взгляд.
Хрипло вздохнул и взял в ладони ее небольшие, идеальной формы груди, они приятно наполнили живым теплом его руки. Немного подержал их, соединяя друг с другом. С сожалением отпустил, но не оставил в покое.
Облизал указательный палец и дотронулся им до едва выступающего над кожей соска на левой груди Келли, легонько его теребя. Чувствительный кусочек плоти моментально среагировал, увеличился и отвердел. Девушка задышала чаще и глубже, свела бедра, желая подавить жар, полыхнувший между ног.
- Он такой очаровательный, - Эрик наклонился и обхватил сосок губами, перекатывая его во рту, - я где-то читал, что сосок возбуждается… - он уделил внимание другому, такому же сладкому и, с трудом выговаривая слова, занятым ртом проворчал, - по такому же принципу, что и пенис мужчины.
Эрику было достаточно произнести это слово, чтобы понять, что джинсы ему вдруг стали малы. Жесткая ткань туго натянулась, сдерживая набухающий член. Эрик сжал зубы, желание выпустить «своего мальчика» на свободу и утопить в теплой влажной глубине женского лона, стало очень сильным. Но пока еще была возможность терпеть, и Эрик перевернулся на живот, стремясь придержать нарастающую эрекцию. Ему еще хотелось поиграть и испытать Келли «на прочность», а заодно проверить свою выдержку и способность к самоконтролю. Это желание, как и многие другие, испытанные Эриком за день и вечер, посетило его впервые. Все же таинственное зелье, неосторожно выпущенное Келли из заточения, обладало колдовской силой, заставляя совершать нелогичные поступки. Других объяснений своему поведению, выходящему за привычные рамки, Эрик не находил. Иначе он бы уже давно привел процесс к завершению и мирно спал, удовлетворенный.
Он обнял Келли и зарылся лицом в волосы, аккуратная коса разлохматилась, эта небрежность лишь придавала Келли очарования. Эрик начал целовать девушку, приникая к ее губам так, как не позволял себе раньше, Келли вернула ему поцелуй, язычок девушки оказался удивительно гибким и ловким, что вызвало новый прилив желания. Эрик услышал собственный стон. Ему хотелось немедленно сорвать с нее кружевные трусики, развести бедра, накрыть своим телом и яростно овладеть ею, хотелось кусать нежную кожу, сосать призывно торчащие груди, сжимать тугие аккуратные ягодицы и раз за разом погружаться в ее жаркую плоть все глубже и глубже…
Однако он снова заставил себя действовать медленно, изнывая от выламывающего кости желания, от сладчайшей боли и дикого напряжения. Эрик подозревал, что Келли, изгибаясь под ним всем телом, испытывает те же чувства.
Она лежала на измятых простынях, длинные смуглые мужские пальцы скользили по атласной, влажной от испарины коже, когда кончик большого пальца Эрика случайно коснулся соска Келли, она вскрикнула и стихла, подставляя губы под поцелуи. Келли ощущала, как напряглись мускулы Эрика, его большое сильное тело сводило судорогой, как и ее собственное, но руки, ласкающие ее, двигались по-прежнему мучительно медленно.
- Я хочу тебя, - прошептал он.
- Эрик… - руки Келли бешено блуждали, не находя себе места, то стискивали плечи Эрика, то вплетались в курчавые волосы, с болью раздирая спутанные пряди.
Скользнув вниз, Эрик целовал Келли в живот, пробегая пальцами по внутренней поверхности бедер, теплое дыхание согревало лобок, жаждущие губы целовали ее сквозь трусики. При мысли, что горячий ищущий язык Эрика проникнет внутрь нее, в жилах закипала кровь. Тихий всхлип вырвался у бедной девушки, когда место языка занял палец, умело стимулируя набухший клитор. Приподняв Келли за ягодицы, Эрик стянул с девушки трусики и продолжил ласки, его палец, погрузившись на всю длину, осторожно задвигался, задавая ритм, вперед и назад, задевая стенки влагалища. Между ног у Келли стало тепло и влажно, она была настолько возбуждена, что не хватало малого, чтобы прийти к оргазму.
- Тебе нравится? - хрипло спросил Эрик.
- Да… да, Эрик… - слова соскочили с языка, раньше, чем Келли успела подумать. Ее бедра разошлись шире, а палец проник глубже, дразня и распаляя. Живот свело, тело стало покалывать, и Келли, приподнявшись, конвульсивно вздрогнула и, издав протяжный стон, кончила.
Это было именно то, о чем он мечтал, воображая себя таким суперменом, невозмутимым мачо, способным долго и безболезненно сдерживать себя, лаская женщину, доводя ее до изнеможения. Но это гордое ощущение продлилось слишком недолго. Голову пронзила короткий приступ боли, внутреннему взору предстали нереально красивые видения: улыбки, губы, обнаженное тело, пенный океан, яркое солнце... Перед глазами заплясали разноцветные блики, ослепляя, а в его руках корчилось, извиваясь, гибкое женское тело, скользкое, напоминающее змеиное туловище. Тряхнув головой, Эрик пытался отогнать призраки, широко открыв замутненные глаза, отпрянул от Келли. Ломая ногти, рванул молнию на джинсах, нелепо взбрыкнул ногами, скидывая штаны на пол.
- Тише, спокойнее, - прошептала Келли, приподнимаясь на постели, ее прохладные ладони легли ему на грудь. «Девушка-льдинка» - вспыхнуло в мозгу, он уже не помнил, что несколько минут назад заставил Келли трепетать в его руках от доставленного им наслаждения. Перевозбуждение заблокировало сознание, оставив единственную цель.
- Тшшш,- снова прошептала Келли, успокаивающе гладя напряженные мускулы груди и живота.
- Не могу, - сипло выдавил из себя Эрик, готовый броситься на нее.
- Можешь, ты же сильный. Просто немного медленней, - улыбка девушки была мягкая, распухшие от поцелуев губы, влажные, пурпурно-алые, в зеленых глазах вспыхивали искорки вожделения. Келли сама была готова кричать: «Мало, хочу еще», но мощная неведомая сила вела ее, направляя. Взгляд Келли устремился на Эрика, магнетизм зеленых глаз с расширенными донельзя зрачками вызывал неистовое напряжение в паху. Белые боксеры, плотно обтягивающие крепкие узкие ягодицы, казались ослепительно яркими, подчеркивая шоколадный цвет кожи. Живот превратился в камень, а выпуклость между ног росла, увеличиваясь с каждым мгновением. Казалось, еще немного - и чудовищная эрекция прорвет эластичную ткань, и восставший член вырвется на свободу. Терпение Эрика иссякло, он был в состоянии только мычать, боясь пошевелиться, чтобы не кончить в ту же секунду.
- Все будет хорошо, - девичья ладошка, сложенная ковшиком, накрыла бунтующую плоть, и - удивительно - это возымело действие. Словно к горящему члену приложили лед. Эрик смог пошевелиться и попробовал вздохнуть, но вместо вздоха получился слабый стон.
- Вот видишь, ты же можешь, - тонкие пальчики успокаивающе поглаживали готовый взорваться, затвердевший член. - Еще чуть-чуть, - с милой улыбкой Келли обхватила Эрика за бедра, сжимая их и впиваясь в них ногтями, заставила приподняться и все так же, оставаясь внешне спокойной, но сгорая от бушующего внутри нее огня, запустила пальцы Эрику в трусы, стаскивая их с ягодиц и аккуратно высвобождая измученную, пульсирующую плоть.
- Презерватив? - едва слышно спросила Келли.
- В тумбочке, - выдавил пересохшим ртом Эрик.
Он был близок к финалу и легко мог опозориться на глазах у девушки. Прикрыв глаза, услышал легкое шуршание простыней, стук ящичка, и гибкие пальцы прикоснулись к головке вздыбленного, почти прижатого к животу члена.
- Вау, - вырвалось у Келли. Эрик сидел на пятках, в спущенных до колен трусах, застыв, как изваяние. На висках выступили капельки пота, губы плотно сжаты, в глазах лихорадочный блеск. Чтобы оттянуть эякуляцию, он положил ладони на ноги и яростно вонзился ногтями в икры, раздирая кожу до крови. Боль немного отвлекала и давала дополнительное время.
- Поторопись, Келли, - взмолился он.
- Не бойся, все будет в порядке, - она не могла похвастаться ловкостью и умением в деле надевания презервативов. Пальчики немного подрагивали, и Келли, сосредоточенно нахмурив брови, разорвала хрустящую упаковку, надела и разгладила резинку, сомкнув пальцы на мощном орудии. Он был такой большой и толстый, тонкая, почти прозрачная пленка не мешала ощущать пульсацию напрягшегося члена. Эрик судорожно выдохнул: руки девушки поистине творили чудеса. Эрик застонал, говорить он не мог, только со свистом втягивал обжигающий легкие воздух.
- Все…
Эрик толкнул Келл в грудь и повалил на подушки, с громким стоном склонился над ней, и у него еще хватило сил поцеловать девушку. Прикосновения губ были схожи с электрическим разрядом. Как и Келли, Эрик выгибал спину и постанывал, устремляясь к ней, он почувствовал, как она обхватила ладонями его бедра, направляя и чуть поторапливая. Все могло бы кончиться в одно мгновение, но Эрик сдержался, сильно закусив нижнюю губу. Келли прильнула к нему, шепча его имя, ее бедра двигались навстречу его. Заждавшийся, напряженный, готовый в любой момент выплеснуть семя член рванулся вперед, нащупывая вход во влагалище, растянул его, а затем вонзился до самого основания.
- Ммммм, - облегченно промычал Эрик, в эту блаженную секунду осознав, что значит выражение «врата рая». Влажное тепло поглотило его далеко не маленький член.
- Как хорошо, - пробормотала Келли, жалобно застонав, и стиснула наполнившую ее плоть тугим кольцом мышц.
Могучий требовательный орган начал свои неумолимые движения, раз за разом проникая глубже и глубже. Внутреннее напряжение распространилось по всему телу Келли, охватывая ее с невероятной силой, превращая ее в рабыню, требующую, умоляющую, заставляя выгибаться дугой. Они очень быстро подладились друг к другу, двигаясь в унисон. Эрик участил ритм, неуклонно приближаясь к цели, погружения стали длиннее и мощнее. В эти секунды он вряд ли соображал, что с ним и где он, окружающий мир, вспыхнув яркими красками, растворился в горячечном тумане вожделения. И даже атомный взрыв не смог бы остановить Эрика, прервав его стремительное сладостное путешествие.
На глазах Келли выступили слезы, голова металась по подушке, пальцы яростно сминали и без того скомканные влажные простыни. Девушка выкрикивала несвязные слова, чувствуя, как по телу волна за волной пробегают спазмы наслаждения. Спина выгнулась, Келли, упираясь затылком в подушку, схватилась за плечи Эрика, и сильная, сводящая тело судорога прокатилась по телу, принося ни с чем не сравнимое облегчение и ощущение полета. Но движения Эрика не прекратились, он, закрыв глаза, с короткими стонами убыстрял ритм, Келли понимала, что он вот-вот достигнет оргазма, и, ощущая последние удары упругой мужской плоти, громко победно вскрикнула, когда это произошло, уносясь вместе с ним в глубокий черный водоворот и почти теряя сознание.

@темы: #fandom: CSI, .I.2 Романтика, CSI Miami: Эрик Делко, Келли Дюкейн (таб.30)

---

[Klea]

Название: Голос ночи
Фандом: Criminal Minds
Герои: Д. Джеро
Тема: III:6:04 - Птица
Объём: 1992 слова
Тип: Gen
Рейтинг: G
Саммари: У каждого события в жизни есть свой голос
Авторские примечания: Все для Хельги, как всегда

Каждый год родители Дженнифер Джеро по прозвищу «Джей Джей» отправляли свое любимое чудо в спортивный лагерь, хотя бы на две недели. Это давало им возможность отдохнуть от забот с активной девочкой и возложить их на плечи воспитателей. Нет, Джей Джей была послушным ребенком и не доставляла лишних хлопот, но от этого она не переставала быть ребенком, от которого иногда хотелось отдохнуть. Выход был найден быстро – детские летние лагеря на любой вкус. Этих двух-трех недель родителям вполне хватало, чтобы перевести дух, посвятить их себе, устроить второй, третий и так далее по счету медовый месяц, а позже, соскучившись по любимому чаду, посвятить ей весь оставшийся год, до следующего лета. Джей Джей быстро раскусила этот родительский эгоизм, но не ничуть обиделась. В конце концов, она была умной девочкой. К тому же ей самой смена обстановки не мешала. Хоть ненадолго уехать из маленького городка, от привычного пейзажа, от знакомых лиц. Единственное, что ей не нравилось, так это то, что папа последние два года настойчиво пихал ее именно в спортивный лагерь, где большую часть времени отводилось футбольным тренировкам. Джей Джей понимала, что это нужно для ее дальнейшей карьеры, для того, чтобы поступить в университет и получить приличную стипендию, но заниматься круглогодично только мячом ей было уже невмоготу. Она бы с радостью попробовала бы снимать кино, или научилась бы рисовать, или занялась бы журналистикой, да даже стреляла бы из лука или ездила на лошадях. Но снова ей предстояло бегать в футболке и спортивных трусах по полю в окружении таких же девчонок и пинать мяч. Но и с этим можно было бы смириться, если бы все это не происходило в лагере «Аулкрай».
Этот лагерь находился по сути в лесном массиве. Несколько довольно уютных одноэтажных домиков скучковались на опушке леса. Неподалеку располагались спортивная площадка, футбольное поле, баскетбольные кольца, разные тренажеры. Но все это было перед жилой зоной, так сказать лицом лагеря, а стоило сделать несколько шагов назад, зайти за дома и начинался самый настоящий лес. Девочки, да и сами воспитатели туда заходили неохотно, словно там скрывалось что-то злое, нехорошее. По ночам старожилы лагеря рассказывали новичкам страшные истории о пропавших людях, о найденных скелетах, о призраках и чудищах, населяющих этот Лес. Они и называли его именно так, с большой буквы – Лес. И все это можно было бы списать на детскую фантазию, но и взрослые относились к такому соседству с опаской и осторожностью. Каждой новой смене говорилось о том, что заходить далеко в лес не безопасно и что соваться туда одному без сопровождения чревато изгнанием из лагеря. И каждый год кто-то обязательно туда совался. Это было негласное посвящение. Или наказание. Смотря как посмотреть.
В общем, это была своеобразная традиция. Каждую смену выбирался кто-то из новоприбывших, которого проверяли на смелость. Вершиной храбрости было провести ночь в лесу и выйти оттуда на утро самому. Взрослых, конечно, в подобные испытания не посвящали. А если кто-то ябедничал, тому вообще не давали жизни, пока ребенок в истерике не уезжал из лагеря. Дети жестоки и не приемлют чужой слабости. В прошлый год Джей Джей была избавлена от подобного испытания. Но то, что в этом году ей придется нелегко, она поняла сразу же, как только вышла из автобуса. Едва Джей Джей успела ступить на землю, как она тут же нос к носу столкнулась с Мисси Пенн. Эта рослая слегка косоглазая брюнетка играла за «Стрелы Дэлавера», с которыми команде Джей Джей пришлось столкнуться в этом году и на свою беду выиграть. Та игра была грязной и весьма травматичной для обеих сторон. Подругу Джей Джей, Сару Байлс, на носилках вынесли из ворот, на которых она стояла. Она до сих пор залечивала тяжелый перелом ноги, и было мало шансов, что она вернется в команду. И вот теперь в глазах Мисси Пенн сквозило неприкрытое злорадство и жажда мести.
Ждать неприятностей пришлось недолго. В этот же вечер состоялись традиционные посиделки с посвящением новичков. Снова были рассказы о Лесе. Джей Джей заметила, что по сравнению с прошлым годом рассказчики значительно прибавили и истории стали звучать еще более зловеще, добавилась и парочка новых. Слово за слово, и снова поднялась тема испытаний. Надо ли говорить, что новая жертва была выбрана сразу же.
Отказаться Джей Джей не могла, ибо знала, чем это может для нее закончиться. Дело не только в том, что ей пришлось бы уехать домой и обломать отдых и себе и родителям. И не в обычной гордости, хотя было бы обидно сдаваться таким как Мисси. Дело было еще и в престиже команды. Они были победителями, это были трудные победы, но ее подруги, ее товарищи были достойны их. А теперь из-за какой-то Мисси Пенн и ее злого языка все это могло пойти прахом. Джей Джей пришлось бы уйти и из команды и из спорта, забыть о планах на университет. В общем, в ее голове в одну кучу смешались и доводы рассудка, и задетая гордость, и жажда показать, что она – победительница. На следующий же вечер Джей Джей, прихватив одеяло, компас и фонарик, направилась навстречу приключениям.
Чем дальше девочка заходила в глубь чащи, тем более ей становилось не по себе. Теперь ей стал понятен страх остальных перед Лесом. Это было не просто скопище деревьев, не просто зеленая полоса, заселенная птицами и животными – Лес был живой. В голову неожиданно пришло сравнение с Фангорном из Средиземья. Старый дремучий лес, в котором даже деревья были разумными. Нет, здесь, конечно особой разумности среди высоких гигантов не наблюдалось, но ощущение инаковости не исчезало. А может все дело в том, что наступали сумерки, окружающее заволакивалось тьмой, а, как известно, в темноте все кажется другим, чем на самом деле. Джей Джей пыталась себя успокоить тем, что это разыгрались нервы, что проснулась память далеких предков, которые боялись тьмы и неизвестности, но это мало помогало. Страх и напряжение даже не думали отступать, а лишь нарастали в геометрической прогрессии. Уже доводы рассудка о том, что она победительница, и что вообще может случиться с человеком в изведанном лесу в конце двадцатого века, когда на карте мира практически не осталось белых пятен, не приносили никакой пользы. Единственным инстинктом, который остался в девочке, был тот, что призывал бежать отсюда сломя голову, но ноги не хотели слушаться. В конце концов, Джей Джей опустилась на мох и прислонилась к дереву, пытаясь успокоится и найти в себе силы пережить эту ночь.
Сколько она так просидела, неясно. Ночная мгла накрыла землю и погрузила окружающий лес во тьму. В конце концов, Джей Джей сообразила, что у нее с собой фонарик и включила его. Не то, чтобы он сильно помог, но все же стало немного спокойнее. Она расстелила одеяло и устроилась, собираясь просидеть так всю ночь. Человек привыкает ко всему, даже к самым экстремальным ситуациям и обстановке. В конце концов, Джей Джей успокоилась. Первое время она вздрагивала на любой шум и пыталась в неярком свете фонарика высмотреть того, кто его производит. Она видела спешащее по своим делам ежиное семейство. Какая-то птица слетела с ветки стоящего неподалеку дерева и устремилась вверх. С глухим стуком коготков белка устремилась по стволу дерева к своему дуплу. Прошедший неподалеку олень произвел немало шума, сорвавшись с места, испуганный присутствием в лесу человека. Многочисленные ночные мотыльки, привлеченные светом фонарика, подлетали близко и норовили усесться на лицо и руки девочки. Хуже всего приходилось от нашествия комаров, от которых не спасали ни плотная куртка, и джинсовая ткань брюк. Но это была только одна беда.
Как только Джей Джей показалось, что не будет ничего сложного, чтобы просидеть так до утра и вернуться в лагерь пусть и сильно покусанной, но живой и здоровой, как свет фонарика начал тускнеть и потихоньку гаснуть. Оказалось, что батарейка, что ей подсунули, была уже использованная и ее хватило ненадолго. Первым решением было идти обратно и устроить девчонкам скандал за их подставу. Но заряда фонарика бы не хватило на обратную дорогу, а ночью в лесу, без света и ориентиров, легко можно было заблудиться так, что ее никто бы не нашел. Джей Джей сидела и с ужасом смотрела, как свет становится все тусклее, вот он мигнул и погас, и никакая тряска уже не смогла оживить то, что умерло. Вместе с темнотой пришел и ужас. Девочка легла, завернулась концом одеяла и закрыла глаза, пытаясь убедить себя, что ничего страшного не происходит. Но это ей не помогло - любой шорох, коими был наполнен обычно молчаливый лес, заставлял ее вздрагивать. Поборовшись с собой какое-то время, Джей Джей открыла глаза и с удивлением отметила, что темнота вокруг рассеялась. Не исчезла, но словно стала менее густой, позволяя ей видеть очертания деревьев и подлеска. Подняв глаза наверх, она увидела ночное небо, усыпанное звездами. Подобные своим небесным собратьям, светлячки кружили между листвы, танцуя свой танец. Вот из-за тучи выглянула луна и стыдливо спряталась обратно, чтобы не мешать своим детям внизу вести свою обычную жизнь. Лес ожил. Теперь он был поистине живым, каким никогда не бывал днем. Под солнцем он все же казался тихим и застывшим, лишь шум ветра в кронах деревьев да голоса птиц слегка оживляли его. Но этого все равно никто не замечал, занимаясь своими делами.
Неизвестно сколько времени Джей Джей пролежала на спине, наблюдая за звездами и прислушиваясь к звукам лесной жизни. Больше они ее не пугали до полуобморочного состояния, хотя ей по-прежнему было немного не по себе. Она чувствовала себя маленькой и потерянной в этом огромном мире. Она осознавала свою незначительность на фоне этих вековых деревьев, этого темного неба, за которым скрывалась вселенная. И это чувство ей не нравилось. Джей Джей чувствовала себя уязвимой, как когда-то ее предки, и тогда она осознала, почему люди обожествили природу, почему вообще задумались о том, что там наверху над ними кто-то есть - кто повелевает их жизнью, кто велик и непознан. Легче было думать о себе, как о замысле божьем, считать себя венцом природы, чем осознавать всю ничтожность, всю хрупкость человеческого существа.
И ей представился шанс почувствовать это на собственном опыте. Когда в очередной раз показалось ночное светило и осветило часть земной поверхности, сердце Джей Джей замерло – в нескольких шагах от нее, сверкая серебром глаз, стоял волк и смотрел прямо на девочку. Вы когда-нибудь видели дикого волка, не мечущуюся за решеткой в зоопарке жертву, и не выдрессированного до собачьей преданности животного на поводке, а настоящего хищника? Смотрели ли вы когда-нибудь в глаза ужасу человеческого племени, его врага, божества, прародителя? Это тот страх, которых преобладает над всем существом; он идет откуда-то изнутри, оттуда, где все мы еще дикие люди, жмущиеся друг к другу в освещенных светом костра пещерах.
Джей Джей замерла, не в силах даже двинуться, из ее головы вылетело все, что она когда-либо читала об этих животных. Она не знала, что делать, и не могла себя заставить хоть что-то предпринять. Она только и могла, что смотреть в эти спокойные газа хозяина этого леса, хозяина ее жизни, и ждать, что тот предпримет в отношении нее. Но тут случилось чудо, которое можно было бы приписать руке божьей, если бы Джей Джей об этом могла подумать. С ветки дерева, под которым лежала девочка, раздался громкий пугающий голос совы, коих вокруг всегда было много. Волк равнодушно развернулся и ушел прочь, так же беззвучно, как и появился.
Потихоньку сердце Джей Джей начало успокаивать, тело ожило и начало мелко дрожать, из глаз показались слезы. Через несколько минут она рыдала взахлеб, всем своим существом выражая миру свое отношение к произошедшему. Сколько длилась ее истерика, она не знала, но сознание, утомленное пережитым кошмаром, отказалось и далее воспринимать действительность. Девочка заснула. Больше ее никто не потревожил.
С рассветом Джей Джей проснулась. Тело слушалось плохо, но она заставила его подняться с холодной земли. Солнце еще не взошло настолько, чтобы все хорошо было видно, но все же этого сумрачного света было достаточно, чтобы добраться до лагеря. Свернув влажное одеяло и прихватив неработающий фонарик, она медленно направилась на северо-запад, где по ее представлению и был лагерь. Пройдя несколько шагов, она обернулась, чтобы посмотреть на то место, где провела ночь. На нижней ветке сидела большая коричневая неясыть и своими огромными глазами провожала девочку. Сама не зная почему, но Джй Джей слегка склонила голову, словно кланяясь птице. Та лишь моргнула, развернула свои огромные крылья и взлетела. Это маленькое происшествие поставило свою финальную точку в приключении Джей Джей. Ее испытание было пройдено. В лагерь она вернулась победительницей и уже никакая Мисси Пенн не могла ее уязвить. Но порой, ночью, Джей Джей вспоминала произошедшее и каждый раз вздрагивала, а на вопрос «чего же она боится больше всего?» неизменно отвечала: «Леса».

@темы: Criminal Minds: фэндом в целом (таб.30), .III.6 Животные, #fandom: Criminal Minds